Текст книги "Аргумент десантуры"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 3

Гражданская война в Непале, формально закончившаяся еще в ноябре 2006 года, породила массу агрессивных сепаратистских группировок, которые упорно отказывались сложить оружие. Большинство боевиков называли себя «маоистами», хотя с исторической точки зрения этот термин имеет в сегодняшнем мире не больше веса, чем, например, троцкист или мичуринец.

Союз антимонархических сил страны с маоистскими боевиками отрицательно сказался на «республиканском» Непале. После официального отречения короля Гьянендры большинство боевиков сложили оружие, однако самые ярые (сами себя они с пафосом называли «непоколебимыми») продолжали, с их точки зрения, героическое противостояние «буржуазному режиму европейских эксплуататоров». Именно эти лихие ребята время от времени устраивали кровопролитные разборки в различных регионах Непала. Так произошло и на этот раз...

Беспорядочная пальба, разбитые витрины магазинов, горящие машины – картина хаоса царила на улицах столицы. Многие из тех, кто пытался вмешаться, защищая свое имущество или просто желая утихомирить распоясавшихся молодчиков, сильно подорвали свое здоровье либо вообще получили пулю в живот. Кое-где уже пытались утащить с забаррикадированных улиц трупы. Многие и вовсе не проявляли никакого интереса к погибшим, а занимались примитивным мародерством.

Полиция пыталась предпринять хоть какие-то меры по наведению порядка, но в итоге все участники бедлама направили свой боевой пыл против стражей порядка. Последние, совсем отчаявшись успокоить граждан ненасильственными методами, применили газы и водометы. В разных местах происходили рукопашные стычки, в которых резиновые дубинки полицейских сдавали позиции в схватках с железными прутьями и хлесткими бамбуковыми палками. Наконец полиции было дано разрешение на огонь холостыми патронами. Вначале это произвело определенное впечатление на бунтующих – некоторые мародеры, побросав награбленное, поспешили скрыться в безопасных местах, а те, кто еще продолжал упорствовать в рукопашной схватке, начали потихоньку отступать.

Однако буквально через пару минут ситуация изменилась: маоисты открыли ответный огонь. Только на этот раз не холостыми, а настоящими, боевыми патронами. Среди толпы беспорядочно наступающих в боевом раже боевиков явно выделялся один молодой непалец. Издалека его можно принять и за китайца, но характерно широкий разрез глаз и более смуглая, чем у китайцев, кожа выдавали в нем представителя «южной национальности». Он бодро и уверенно руководил действиями вооруженной группы сепаратистов, правда, его речь не изобиловала своими собственными словами. Иногда даже создавалось впечатление, что этот молодой боевик воспитывался исключительно посредством цитатника Мао Цзэдуна и жесткого бамбукового шеста. Стороннему наблюдателю стало бы понятно, что этот активист – всего лишь пешка и не несет никакой ответственности за принятие решений. Конечно, если бы такому наблюдателю удалось избежать пули...

Постепенно становилось ясно, что власти больше не способны контролировать ситуацию в городе. Администрация была охвачена паникой. Этим успешно пользовались мародеры, которые перестали опасаться даже вооруженных полицейских бригад, грабя все, что попадалось им на пути. Маоисты начали обстреливать здание городской администрации. В результате управление города начало срочную эвакуацию в Лалитпур, город-предместье, входящий в столичный конгломерат.

Однако на улицах мятежного Катманду находились не только бронетранспортеры полиции и горящие автомобили перепуганных граждан. В самом центре кровавой суматохи желтел приметный микроавтобус с эмблемой «CNN» на бортах. Перед ним стоял оператор, нервно пытавшийся зафиксировать объектив камеры на фигуре молодой корреспондентки и ее необычном собеседнике, в роли которого выступал тот самый непалец, Махарджан Джунг, руководивший беспорядками в столице.

Неискушенному человеку мог показаться странным тот факт, что съемочная группа так уверенно чувствует себя в самом пекле гражданских волнений. Однако это объяснялось довольно просто – каждая экстремистская группа преследует одну-единственную цель: запугать и обработать «свою аудиторию». Но одних беспорядков мало: кто же в общей суматохе будет разбираться в виновности того или иного человека? Поэтому боевики прибегают к помощи самого безотказного и эффективного ресурса – средствам массовой информации.

Тем временем толпы погромщиков продолжали растекаться по переулкам. Под натиском обезумевшей толпы сметались все полицейские кордоны. Бунтовщики били стекла в посольствах иностранных государств, избивали охрану консульств. Беспорядки в городе усиливались и становились все более и более неуправляемыми.

Корреспондентка спросила что-то у Джунга, но из-за криков и пальбы ее голос был плохо различим. Зато голос маоиста слышался громко и отчетливо. Молодой боевик чеканил слова со всей серьезностью и пафосом. Несмотря на то что это было первое в его жизни интервью, Махараджан держался перед камерой непринужденно, как заправская телезвезда. Внутренне он и правда ликовал. Еще бы: его физиономию сегодня покажут по всему миру! Выросший в глухой деревушке, подростком промыкавшись на самом дне общества, теперь он чувствовал себя просто героем.

– Против чего выступает ваша организация? – Корреспондентка, держа микрофон, опасливо поглядывала вокруг. Хоть она и была особой неприкосновенной, однако шальная пуля вполне могла оборвать жизнь столь перспективной тележурналистки, у которой все еще было впереди.

– Пусть нас не трогают, и мы не тронем, а если тронут – мы не останемся в долгу! – прозвучал лаконичный ответ молодого бойца революции.

– Почему вы делаете упор на насилии как на средстве достижения своих целей? – продолжала допытываться посланница одной из ведущих новостных компаний.

– Без разрушения нет созидания. Разрушение – это критика, это революция. Разрушение требует выяснения истины, а выяснение истины и есть созидание, – услышал весь мир цитату великого Мао. С этими словами, размахнувшись, Махарджан бросил бутылку с «коктейлем Молотова» в полицейский участок, на практике осуществляя мудрую мысль «великого кормчего». Там почти сразу же стал разгораться пожар, полицейские в панике бросились покидать здание. Некоторые разбивались, выпрыгнув из окон, некоторых убили маоисты, а кое-кто вообще переходил на сторону восставших.

Внезапно в кармане у предводителя боевиков затрещал телефон. Он быстро отбежал за угол, поскольку расслышать что-то в таком гуле было непросто. В шуме взрывов, криков, пальбы и стонов раненых звучали его слова:

– Да, да... Да, я понял!.. Вы считаете, они еще не готовы?!. Ах, вот как!.. Ага, хорошо, тогда действуем по плану! – Судя по тону, боевик разговаривал с какой-то «шишкой», потому что в его речи сквозило уважение к тому, с кем он разговаривал.

* * *

По пригородному шоссе быстро катил бронетранспортер с полицейскими эмблемами на бортах. Он только что выехал из Катманду и направлялся, по-видимому, в сторону скалистой местности, на юго-запад от столицы. В отличие от Катманду, где сейчас бушевали нешуточные страсти, в провинции ситуация выглядела куда более спокойной. Во всяком случае, внешне.

Глава 4

Под лучами непальского солнца тускло отсвечивал алюминиевый панцирь гигантского радиотелескопа. Этот аппарат располагался в естественной карстовой воронке, на одном из высокогорных плато предгорий Гималайской гряды. Место здесь было как нельзя более подходящее: приличная высота, чистый разреженный воздух, максимальная прозрачность атмосферы на малых высотах.

От облучателя антенны, огромной подвижной махины, во все стороны тянулись восемнадцать стальных лучей, которые крепили этот агрегат на трех башнях-держателях. Этот облучатель обладал такой мощностью, что был способен регистрировать сигнал мощностью в 0,5 мегаватт на расстоянии нескольких световых лет! Говоря бытовым языком, если бы вам приспичило позвонить на мобильный телефон, располагающийся где-нибудь на Сатурне, то этот радиотелескоп запросто засек бы подобный сигнал.

Лучи предзакатного солнца без труда проникали в помещения обсерватории, находившейся прямо под гигантским рефлектором телескопа. В одном из таких помещений, где из окна, кроме озаренных солнечным светом заснеженных вершин, виднелись стальные тросы и солидная часть отражателя радиотелескопа, в экран напряженно вглядывались две фигуры.

Одним из них был немолодой мужчина типично научной внешности, как и положено всем физикам-астрономам, в очках. Второй – брюнетка с короткой стрижкой субтильного вида. Они оба очень внимательно наблюдали за тем, что происходит на экране телевизора. События, происходившие в столице Непала, их явно волновали, причем вполне обоснованно. Астроном время от времени доставал из-под мышки обычный ртутный градусник, пытливо вглядываясь в красную шкалу. Ему постоянно мерещилось, что у него высокая температура, что он перетрудился и что вообще очень скоро сляжет с воспалением легких. Как известно, большие объемы информации обычно порождают такого рода «тараканов в голове», которые в своих внешних проявлениях сливаются с пагубными привычками или неоправданными опасениями. И чем дольше Джеральд Лаутон смотрел репортаж из Катманду, тем меньше становился интервал между очередным извлечением градусника.

Брюнетка – Ингрид Эйерс – была куда более спокойна, однако беспорядки в Катманду отнюдь не оставили ее равнодушной. Она тоже нервничала, но не показывала этого, не желая еще больше раздражать астронома, зная его непростой характер. Поэтому молча смотрела телевизор.

Однако очень скоро это занятие ей надоело, и она все-таки осмелилась бросить дежурную фразу, попытавшись одновременно изобразить выражение неудовольствия на своем милом личике:

– Это же настоящая уголовщина! Глядя на все это, иногда трудно поверить, что мы живем в двадцать первом веке. Мне эти кадры в очередной раз говорят о том, что здесь никогда не будет спокойно. Всегда находится кто-то, разжигающий огонь. И куда смотрит полиция? – Видя, что никакой реакции Лаутона не последовало, она продолжила в более откровенном ключе: – А что если эти бунтари доберутся и до нас? Вы представляете, что тогда будет со всеми нами, с обсерваторией, с уникальным оборудованием? Не знаю, как вы, а мне просто становится дурно, когда подумаю о таком варианте. И он, кстати, весьма вероятен.

– Земля арендована правительством Ее Величества английской королевы Елизаветы II у короля Непала Гьянендры на девяносто девять лет! – неожиданно спокойно и уверенно парировал Лаутон. Он достал свой градусник, внимательно посмотрел на ртутный столбик, стряхнул его, засунул обратно под мышку и только после этого продолжил. Ингрид внимательно слушала седого профессора. – Все, что находится на территории этой обсерватории, до самого последнего винтика – собственность Королевского Астрономического Общества. Они не посмеют и пальцем тронуть нас или что-либо из нашего оборудования. Мы со всех сторон защищены международным правом!

Еще с 1846 года, в период бурного разрастания Британской колониальной империи, Королевство Непал оказалось под властью Английской короны. Во главе государства был поставлен марионеточный род Ранов, местных феодальных вельмож. Однако после Второй мировой войны, когда по всему миру начала активно распадаться колониальная система, национально-освободительное движение обострилось и в Непале. В 1951 году династия Ранов была свергнута, и в стране восстановили традиционную наследственную монархию со старинным королевским родом во главе. Однако, как и во всех странах, бывших ранее в колониальной зависимости у великих держав, в Непале сохранились отголоски бывшей империи. Так называемая политика «нового колониализма» просто блокирует национальные инвестиции и ставит государственную экономику Непала в фактическое подчинение британским инвесторам.

Слушая далее Лаутона, Эйерс убедилась, что этот талантливый ученый, как и вся его братия, весьма далек от суровых реалий жизни. Поэтому она поспешила осадить горделивого старика:

– Сразу видно, что вы здесь недавно! – Девушка заговорила тоном человека, не привыкшего выслушивать возражений. – Этим маргиналам абсолютно наплевать на все нормы международного права. Нет, конечно, там – в Европе и Америке – названные вами соглашения имеют силу закона, и с ними будут считаться. Но здесь совершенно другие люди! Никогда законы не играли на этих землях решающей роли! Всё и всегда зависело от конкретных людей, от того, как вздумается поступить им. Да вы гляньте на здешнее население! Вот они, на экране, разрушают то, что создавалось десятилетиями. И что, вы считаете, что это нечто исключительное? Нет, нет и еще раз нет! Большая часть этих орангутанов даже читать не умеют! Им важно только то, что можно потрогать руками, стащить, а потом продать. Они ведь абсолютно нелегитимны, и в случае нападения на обсерваторию, жаловаться будет некому...

Брюнетка довольно ясно обозначила проблему, но выражение лица астронома давало понять, что он согласен далеко не со всем, что было сказано. Поглядев на ученого, она тяжело вздохнула.

– И все же интересно, кто их финансирует? – Ингрид решила немного снять напряжение, которое сама же только что нагнетала. – Ведь ясно, что поддержка, причем весьма солидная, идет из-за рубежа. Сами бы они ничего подобного не совершили без поддержки кем-то третьим.

– А что у нас грабить? Данные астрофизических наблюдений? Дневник обслуживающего техника? Ведь вы же сами, Ингрид, ответили на свой вопрос. У населения есть масса претензий к властям, к правительству, наконец. И я даже допускаю, что в некоторой степени их требования могут иметь какие-то основания. От хорошей жизни люди на улицы выходить не станут. Так что наша деятельность не вызывает у них никакого интереса. У тех, кто недоволен своим положением, есть дела поважнее. Или, может быть, кто-то решится утащить с собой эту бандуру? – ученый красноречивым жестом указал на гигантское блюдо телескопа за окном. – С их-то технологией они полжизни будут его разделывать, а следующую половину жизни – искать покупателя. – Астроном улыбнулся собственной шутке; он привык, что на его остроты почти никто не реагирует, поэтому с недавних пор стал жить по принципу «сам пошутил – сам посмеялся». – Да и охрана у нас тоже – не шутки шутить!

Охранное отделение радиотелескопа имело в своем штате пятнадцать хорошо вооруженных бойцов. Однако они не были служащими британской армии – это были наемники из какого-то частного охранного агентства, что наводило на мысль о том, что у объекта есть какие-то дополнительные функции. Казалось бы, зачем нанимать на охрану частников? Но, с другой стороны, эти ребята по профессионализму и бесстрашию давали фору даже тренированным английским «томми».

Но, несмотря на все увещевания Лаутона, беспокойство Эйерс продолжало расти. Не спеша поднявшись из кресла, она, не говоря ни слова, вышла из комнаты и направилась в сторону лестницы, ведущей на цокольный этаж обсерватории. В цоколе располагалась аппаратная обсерватории. Кстати, вход сюда был запрещен даже Лаутону. Во всей обсерватории был единственный человек, который мог беспрепятственно проникнуть к центральному технологическому серверу, – и этим человеком была Ингрид Эйерс.

Брюнетка миновала массивные свинцовые двери, оставив на широком голубом экране свой отпечаток пальца. Войдя в обширное темное помещение, она опустила рубильник, и бесчисленное количество неоновых ламп осветили неживым светом огромный аппарат, который трещал, жужжал и скрипел на все лады. Это и был центральный сервер. Вокруг него располагались три мощнейших стационарных компьютера, посредством которых осуществлялось управление некоторыми техническими функциями радиотелескопа и «перекачивание» информации из одного сектора в другой. Девушка подошла к одному из компьютеров и со знанием дела начала что-то там отыскивать. Наконец ее глаза загорелись, язычок элегантно цокнул, и на стол со стуком опустился корпус титанового ноутбука. Эта машинка была мало того, что пуленепробиваема, так еще и устойчива ко всякого рода техническим повреждениям вроде падения с пятого этажа. Такой титановый кейс можно было только расплавить в ядерном реакторе, однако тогда пропала бы и вся информация, в нем хранящаяся. Ингрид ловко подключила к одному из серверных компьютеров черный дата-кабель и начала «перекачку» информации. Операция заняла не более пятнадцати минут. Когда с транспортировкой данных было покончено, девушка так же быстро отсоединила кабель, закрыла кейс и хотела было уже выходить.

Вдруг на экране камеры наружного наблюдения девушка заметила странную картину: со стороны горной дороги по направлению к воротам обсерватории двигался бронетранспортер непальской полиции. Сначала Эйерс немного опешила, но как только машина приблизилась к КПП, она различила полицейские шевроны, нашитые на камуфляжную форму.

«И какого черта им здесь надо?» – подумала про себя Ингрид. Однако тут же раздался звонок в комнату охраны. Девушка скомандовала охране перенаправить сигнал на внутренний телефон в помещении аппаратного управления телескопом. Сняв трубку, она услышала жесткое требование на английском языке с сильным непальским акцентом о немедленном пропуске бронетранспортера государственной полиции на территорию обсерватории. Когда Ингрид поинтересовалась, по какому же праву осуществляется вторжение на территорию Британского государства, голос в трубке ответил, что их подразделению было приказано в целях обеспечения безопасности обсерватории и обслуживающего персонала укрепить штат обороны объекта.

Эйерс выдохнула с облегчением – помощь в такой сложной ситуации им точно не помешает! Она перезвонила по внутренней линии и приказала охране пропустить транспорт через КПП и выслать пятерых человек вместе с начальником охраны навстречу новоприбывшим. Девушка также отдала распоряжение проинструктировать полицейских и распределить их по территории базы по всем правилам охраны объекта. Охрана подчинилась приказу, и КПП был незамедлительно открыт для полицейского «Брэдли». Бронетранспортер беспрепятственно проехал на территорию обсерватории и медленно повернул ко входу.

Глава 5

Над Гималаями мела слабая вьюга. По широкой заснеженной равнине медленно двигались две черные точки. Это были Батяня и Лунин. В этот раз судьба оказалась к ним милостивой – и разброс при посадке был небольшим. Тюк со снаряжением, выброшенный вслед за ними, также приземлился на «обозримом» пространстве. Содержимое этого тюка оставалось для Батяни загадкой, однако он без лишних вопросов взгромоздил поклажу себе на плечи и вместе с Луниным направился по заданному маршруту. Парашюты, по всем правилам маскировки, были сняты и закопаны в снег. В общем, не осталось никаких свидетельств того, что здесь кто-то когда-то был.

Лыжные колеи быстро заметало небольшой пургой. Положение десантировавшихся было довольно выгодным. Во-первых, они высадились в обозначенном квадрате – а это уже хорошо. Во-вторых, никаких селей или сходов ледников в округе не прогнозировалось. И, наконец, в-третьих, им удалось десантироваться незамеченными. По крайней мере, их никто не подстрелил, пока они планировали над горными хребтами – а это уже говорит о многом. Если бы они себя обнаружили, то, скорее всего, уже час лежали бы на багровом снегу без всяких признаков жизни.

Через несколько метров майор остановился и вынул из-за пазухи карту.

– Итак, – начал он, внимательно сопоставляя топографические данные с рельефом местности, – вот мы, вот перевал, вот ледник... Так... А вот дорога!

Лунин заглянул Батяне через плечо, чтобы лично удостовериться в точности картинки. Судя по тем данным, которыми их щедро снабдило командование, до обсерватории оставалось не более пятнадцати километров – если идти по прямой. Стоит отметить, что информационное обеспечение у диверсантов было организовано на высшем уровне: в подкладке карты местности лежали спутниковые фотографии объекта, а также были указаны точные расчеты километража и возможных путей передвижения. Это значительно облегчало задачу, потому как пурга и мелкий снег сильно усложняли задачу поиска.

– Очевидно, что самый приемлемый маршрут – это прямая дорога, – констатировал напарник майора после поверхностного изучения разведматериала. – Здесь и местность ровнее, и идти удобней. Время играет в нашем задании решающую роль! Зачем нам плутать какими-то петлями, лишний раз сбиваясь с пути?

– Не совсем так, – перебил его Батяня. – Удобная дорога – не всегда самая безопасная.

– Что это значит? – недоуменно поднял брови его напарник. – Нормальные герои всегда идут в обход?

– Вот именно, – подтвердил майор. – Если мы пойдем по прямой, то нам придется два раза пересечь шоссе. А принимая во внимание цель нашего задания, это совсем некстати!

Лунин нахмурил брови – ему явно не понравился тон, с каким Батяня осадил его.

– У нас на этот счет свои инструкции. Не мы их составляли, не нам их нарушать. Нам «нарезана» конкретная задача, причем в определенных, четко поставленных рамках.

Лунину ничего не оставалось, как последовать за майором по тому пути, который был обозначен как обходной. Батяня, хоть и не подал виду, но начал более подозрительно относиться к своему напарнику. Ведь этот спор о маршруте начался вовсе не из-за самого маршрута, а из-за желания Лунина продемонстрировать свое главенство в этой операции. Да и чего он так рвется к объекту? Что в этой обсерватории такого особенного? Батяня четко осознавал, что ему рассказали далеко не все. Но в данной ситуации требовать всей подноготной этого странного предприятия было бы неразумно. Тем более, Батяня – не тактик из «вышки», он – «служба». А это значит, что ему не положено интересоваться подобными вопросами раньше срока.

Лавров по привычке шел впереди, а его коллега последовал за ним. Они осторожно шли по самому краю отвесного обрыва, под которым иногда проблескивал ледник. Если бы им «повезло» сорваться вниз, то вряд ли бы их нашли скорее, чем через полгода. А то и вообще – никогда. Батяня хоть и уходил, бывало, в свои мысли, но бдительности никогда не терял. Этому его научила суровая боевая карьера: стоит хоть на секунду отвлечься в незнакомой обстановке – и ты труп. А он усвоил это правило слишком хорошо, чтобы им пренебрегать. И, как оказалось, не напрасно. Как только он услышал подозрительный скрежет под ногами, тут же остановился и рукой преградил дорогу Лунину. В гималайской пурге они чуть не сорвались с противоположной стороны перевала в котловину бывшего ледника. Вдали было видно, как на солнце блестит что-то большое и круглое.

– Интересная тут погода, – заметил Лунин, пытаясь, видимо, как-то приободрить себя и своего напарника. – Здесь вьюга, а через километр – солнышко и птички поют. Такое ощущение, что в сказку попал. Ну и фокусы! – Однако Батяня, привыкший к нестандартным погодным условиям, не выразил особого удивления. Майору приходилось в разное время видеть куда более впечатляющие вещи, чем пение птичек после вьюги. Когда, скажем, твоего товарища прямо на глазах, за считанные минуты, сжирают сотни пираний в мутной воде Амазонки, тут уж на многое начинаешь смотреть иначе...

Вместо этого майор достал мощный электронно-оптический бинокль, направив его в сторону обсерватории. Сразу же в поле зрения попало то, что ему не очень понравилось – на территории объекта царило какое-то нездоровое оживление. Лавров с удивлением заметил у мельтешащих людей в военной форме нашивки полицейских, однако был еще более озадачен, услышав беспорядочную стельбу. Полицейские палили по людям, стоявшим со стороны входа в обсерваторию. Посреди внутреннего дворика красовался бронетранспортер, принадлежавший, видимо, полицейским.

«Екарный бабай, так это же охранники!» – внезапно осенило Батяню. Тогда что все это значит? Почему полицейские стреляют в охранников обычной астрономической обсерватории?

Он передал бинокль товарищу, однако тому хватило нескольких секунд, чтобы понять то, что он ровным счетом ничего не понимает.

– Ты мне можешь объяснить, что это там за катавасия такая происходит? – с недовольством поинтересовался майор у своего опешившего коллеги.

Тот только недоуменно покачал головой. Он быстро перебирал все возможные варианты. Может, ситуация с маоистами обострилась, а центр не знал об этом. Ведь раньше сепаратисты не забирались так далеко – и незачем, и опасно. Зачем им идти на лобовое столкновение с представителями Британской короны? Но тогда остается только один вариант – кто-то весьма влиятельный и политически ангажированный очень хотел, чтобы в этой обсерватории состоялась бойня. Но при чем тут тогда полиция? Она же наоборот – должна защищать британцев от вылазок этих бандитов!

– Ладно, если и ты ничего не понимаешь, тогда лучше продолжу наблюдение. – Батяня извлек бинокль из рук Лунина, который бессмысленно раскачивал его туда-сюда. – А ты свяжись с центром и спроси, что тут за чертовщина творится!

– Да-да, надо связаться с Москвой, – Лунин быстро вынырнул из малопродуктивной круговерти своих мыслей и принялся за работу. – Впрочем, все будет зависеть от данных наблюдений! Мы должны представить в центр как можно более полную картину, чтобы было о чем разговаривать.

– За это можешь не беспокоиться, – успокоил его Батяня. – Если я чего-то не увижу, можно смело утверждать, что этого и быть никогда не могло. Давай договоримся так: я наблюдаю, ты – докладываешь. Идет?

Лунин лишь вяло улыбнулся в ответ. Лавров быстро разработал план дальнейших действий. Первоочередной задачей было оборудование наиболее удобного и скрытного места для наблюдательного пункта. На вооружении у Батяни и Лунина был не только бинокль высокой мощности, но также фотоаппараты с противопогодным фильтром и многократным увеличением, инфракрасные фильтры к биноклю и еще несколько «штучек» наблюдательного назначения. Поскольку ниже был отвесный склон, а выше – легко заметный отлог, Батяня принял решение об оборудовании наблюдательного пункта чуть правее обрыва.

Лунин занялся поиском подходящего места для установки лагеря. После непродолжительных обследований местности им было найдено вполне подходящее плато, находящееся на обратной стороне одного из пиков. Оно и не просматривалось со стороны позиции потенциального противника, и не продувалась колючими горными ветрами. Именно здесь Лунин поставил палатку и развернул мобильный пункт связи. Однако некоторые предметы, находившиеся в тюке, который так самоотверженно тащил на себе Батяня, так и остались в недрах рюкзака.

Судя по тому, как резво катилось солнце к черте горизонта, было очевидно, что скоро начнет темнеть. Было решено сменять друг друга на наблюдательном посту раз в три часа, а оставшемуся на отдых в лагере периодически выходить на волну связи с центром. Лунин стал первым дежурным по распорядку, а майор остался на три долгих часа на своей позиции. Так как открытый огонь и спиртные напитки были запрещены, приходилось согреваться всевозможными хитроумными способами. Правда, запрет на горячительные напитки давался из расчета на неподготовленных бойцов или в ситуации чрезвычайной опасности. Для опытного офицера не было ничего грешного в том, чтобы промочить глотку сотней граммов доброго коньяку. Профессионализм, как известно, вырабатывает чувство меры, и поэтому Батяня не боялся того, что он может напиться и заснуть.

Ведя постоянное наблюдение, Батяня размышлял. После той пальбы в обсерватории у него уже вообще ничего не вязалось: кто палил, зачем, по кому, что это за тарелка и кому, в конце концов, нужен весь этот бедлам?

Когда же эти штабные болваны поймут, что чем секретнее задание – тем больше информации нужно предоставлять его исполнителю? Хорошо, что вообще показали, где высаживаться надо... И еще этот спец... Он как-то очень нервно себя ведет, стремится попасть на объект как можно раньше, пренебрегает безопасностью и вообще производит впечатление никудышного бойца. О том, что Лунин – шпион, предатель или перебежчик, Лавров даже и не думал. Он слишком хорошо разбирался в людях, чтобы не заметить подобных «указок». Но с этим парнем определенно было что-то не то.