Текст книги "Президент заказан. Действуйте!"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Ментов вызывай! – крикнул Бондарев и, заслышав возню в коридоре, дважды выстрелил.

Ответный выстрел прошил огромное чучело волжского сома, висевшее над камином, из дырки ручейком потекли опилки.

– Они природу родную не любят! – хмыкнул Клим, с сожалением посмотрев на испорченный рыбацкий трофей.

Следующие выстрелы последовательно пробили дверку шкафа, откололи кусок каминной плинфы и пробили в оконном стекле правильное круглое отверстие. В комнату сразу потянуло сквозняком. Бондарев поспешил укрыться за комодом. Удерживая входную дверь на прицеле, он взглянул на Тамару – по его расчетам, она давно уже должна была достать мобильник и названивать в ментуру.

Однако Белкина вновь повела себя неадекватно: усевшись в закуток между баром и камином, она жадно припала к коньячной бутыли...

Клим выстрелил на шум в темноту дверного проема, но не попал. Наступившую тишину нарушали только два звука – тяжелое дыхание неизвестного за дверью да шум ветра в кронах сада.

Внезапно звуковая палитра обогатилась тихим скрежетом дверных петель, и Бондарев понял: в дом вошел кто-то еще. И тут из коридора донеслись звук удара, крик «Ой, бля, больно!», затем еще один удар, тихое ойканье и звук падающего тела. Дверь раскрылась, и даже многоопытный Клим не мог удержаться от возгласа удивления: в проеме стоял Юрий Чудин...

– Кажется, я вовремя, – спокойно резюмировал он, разглядывая нож с окровавленным лезвием.

Клим поднялся и, пройдя в коридор, обнаружил бездыханное тело стрелка. Из косой раны под горлом натекла лужа густой крови.

– Этот сразу на меня пушку наставил. В таких случаях я долго не думаю, потому и жив до сих пор. А в прихожей – еще один клиент, так я ему шею свернул, чтобы понапрасну не дергался, – на редкость спокойно резюмировал гость. – Летальный исход, однозначно.

Допив остатки коньяка, телеведущая «Резонанса» испуганно взглянула на Чудина и по слогам произнесла: «Какой. Боль-шой. Кра-сивый. Му-жик!» После чего, как ни в чем не бывало, уселась в кресло и заинтересованно взглянула в сторону бара.

Юрий отобрал у нее пустую бутылку.

– Нашла время пить!

– Не обижай мою гостью, – попросил Клим и, осмотрев испорченное чучело волжского сома, вздохнул: – И где мне теперь хорошего таксидермиста найти? Откуда у тебя нож оказался?

– На кухне взял. Захожу, только постучаться собираюсь, смотрю – дверь открыта, и какой-то мудила у гардероба валяется, в глубоком нокауте. Однако на меня отреагировал, из-под носка короткий браунинг выхватил... Я смотрю, на столе – нож.

Бондарев быстро обыскал оба тела. Никаких документов, могущих прояснить личности нападавших, он так и не обнаружил.

– Третий день тебя разыскать пытаюсь, – продолжал Чудин, тщательно оборачивая лезвие бумажной салфеткой, позаимствованной в стеклянной вазочке на столе. – Мобила почему-то отключена, домашний не отвечает. У меня, естественно, два предположения. Или барышня, или рыбалка. А тут, значит, и первое, и второе...

– А чего это ты ко мне так поздно? – перебил Клим.

Чудин улыбнулся чуть виновато.

– Денег хотел занять.

– Вот как? А что – в «Лукосе» тебе уже не платят?

– Ну, знаешь ли – от тюрьмы да от сумы...

– Ну, вы там большие мастера – суму отнимать и до тюрьмы доводить! – не удержался от колкости Бондарев.

– Мужик, – неожиданно перебила Белкина; ударная доза коньяка, помноженная на треволнения вечера, явно сказались на адекватности телеведущей. – Большой. Красивый. Мужик. Скажи честно: ты на Аркашу Холезина работаешь? На этого врага рода человеческого, жулика, олигарха и ворюгу?!

– Ворюга мне милей, чем кровопийца! – с напряженной полуулыбкой парировал Чудин. – Короче говоря, хозяина моего вместе со всей руководящей головкой посадили, банковские счета блокировали... В том числе и мои. Выпасать начали. А на «черный день» я никогда не откладываю, ты же знаешь. Займи мне хотя бы долларов сто. А еще лучше – тысячу. Не поверишь, на сигареты уже нет!

Клим на секунду задумался.

– Знаешь, наличных у меня тоже нет. Кредитку возьмешь? На ней немного, сотен пять – расходная. Вот тебе мелочь, – он протянул гостю несколько банкнот и пластиковый прямоугольник кредитки. – На такси хватит. В центре – масса круглосуточных банкоматов. Код запомни...

– Спасибо, выручил. А с трупами что делать будешь?

При слове «трупы» Тамара скукожилась, будто еж при появлении лисицы.

– Мужик... ты что – их убил? – прошептала она, явно не веря. – Лучше бы ты тоже был ворюгой, чем кровопивцем!

– Конечно, убил! – хмыкнул Юрий. – А что мне их – пивом угощать? Они сами нарвались – самооборона. Да и дружка с тобой, можно сказать, спас. Хотя и он не подарок.

– Хреновая ситуация, – оценил Бондарев мрачно.

Положение и впрямь было не из лучших. Только все уладил с телевидением, а теперь в доме – два мертвых тела, лужи крови и следы стрельбы. Старый приятель, которого, по его словам, уже «выпасают». И – никакого рационального объяснения: что это за люди, чего они хотели от хозяина дома и кто их послал...

– Хреновая? Не то слово! – согласился Чудин. – И, как ты сам понимаешь, для меня это куда опасней, чем для тебя.

– Хочешь сказать, что теперь, в свете последних событий вокруг «Лукоса» вообще и Холезина в частности, тебе могут пришить дело?

– Вот-вот. Из материала заказчика. Уголовное дело в наше время шьется быстро. Это тебе не брюки с рантом. А вот ты вряд ли пострадаешь. Как ни крути – а все-таки «лицо, приближенное к императору»... Да и к тебе они пришли, я тут так оказался – погулять вышел.

– Не волнуйся – сдавать я тебя не собираюсь.

– А тебя никто и спрашивать не будет! Да и твои свидетельские показания, если они даже потребуются... Все равно будут истолкованы против меня.

Клим сориентировался мгновенно.

– Как выйдешь из дому – сразу налево, в сад. Там в заборе незаметная калитка в переулок. Только по переулку не иди, перемахнешь через забор в соседний двор, и потом – на параллельную улицу.

– Спасибо за деньги... и за все остальное! – Юрий с чувством пожал руку хозяина. – Как-нибудь рассчитаемся.

– Где тебя можно найти?

– Даже не знаю. Да и вряд ли есть смысл меня искать в такой ситуации. Может, уеду за рубеж, у меня там кое-что осталось. Если все будет нормально, года через полтора-два объявлюсь здесь вновь, – бросил Чудин и подмигнул тележурналистке. – А тебя я узнал – Тамара Белкина, вы к нам приезжали, когда Аркадий Михайлович еще на плаву был. Помните, я вашу группу у нашего старого офиса на Грузинском валу встречал? Там теперь магазин «Белорусская обувь».

– Не припомню... хотя, когда это было?

– Года два тому. Но точно помню, что пятница была, три часа дня.

– Теперь вспомнила, – боязливо улыбнулась Тамара.

– Мир тесен, может, еще и свидимся, – сказал Чудин и отправился на выход в глубину дома.

Сделал он это очень вовремя. Не прошло и нескольких минут, как за окнами послышался звук автомобильного двигателя.

Едва взглянув на Тамару, Бондарев невольно отметил, что лицо ее изменилось буквально в считаные секунды. Сперва оно вытянулось, потом неожиданно посерело, а затем налилось нездоровым склеротичным румянцем... Белкина дышала громко и ровно – вдох-выдох, вдох-выдох, – и это почему-то напоминало взрыватель с часовым механизмом – тик-так, тик-так... Казалось, в любой момент этот «тик-так» рванет и разнесет все вокруг вдребезги.

– А чего нам, собственно, бояться? – подбадривающе улыбнулся Клим. – Мы – люди законопослушные, действовали без превышения необходимой обороны. Как говорится – органы разберутся и выпустят!

Выйдя на крыльцо, Клим тотчас же прикрыл лицо ладонью: в глаза ему ударил мощный сноп электричества, ослепившего после полутьмы кабинета. Однако он сумел-таки рассмотреть несколько машин у калитки, среди которых был и памятный фургончик «Доставка пиццы на дом», знакомого по преследованию коротко стриженого мужчину, а еще – заместителя начальника президентской охраны полковника Сигова...

Глава 12

Теплый свет ярких желтых фонарей, перемешанный с разноцветным сиянием рекламы, наполнял вечернюю Москву. Огромные билдборды, залитые ртутной подсветкой, высились над тротуарами. Фасады строек и ремонтируемых зданий целиком прикрывали циклопические рекламные полотнища. На улицах было видно не хуже, чем днем, хоть газету читай. Жители столицы, привыкшие к буйству навязчивых предложений «купить», бессмысленных советов «попробовать» и соблазнов «испытать», умудрялись не замечать, что их город сплошь опутали паутиной, а паук, сплетший ее, только и делает, что высасывает из них деньги. Тысячи рекламных предложений с адресами магазинов, номерами телефонов они воспринимали как часть пейзажа, так сельский житель воспринимает лес или поле – смотрит, но практически не видит.

Толпы людей валили по вечернему проспекту мимо призывно освещенных витрин: одинокие старики, семейные парочки, шумная молодежь. Если кто и смотрел в толстое стекло, за которым дорогими аквариумными рыбками плавали редкие посетители, то не за тем, чтобы разглядеть застывшие манекены и покупателей, а чтобы увидеть собственное отражение.

Ближе к мосту через Москву-реку толпа редела, рассасывалась, вливаясь в душные провалы метрополитена, стопорила на остановках наземного транспорта, удалялась с пивными бутылками в руках в скверы и парки.

Черным шелковым полотнищем переливалась, шевелилась река, от воды повевало могильной прохладой, и на город плыл легкий аромат разложения водорослей. Металлическая арка моста распростерлась над широким руслом, гудела, вздрагивала от проносящихся по ней автомобилей, искрилась огоньками габаритов и стопников. Редкий прохожий решался пройтись по узким тротуарам моста, заглянуть с головокружительной высоты в темную воду, ощутить рвущий одежду ветер.

Юрий Чудин, беззвучно матерясь, выбрался из поредевшей толпы к гранитному парапету, жадно втянул прохладу реки. Мокрая от пота рубашка липла к спине, ноги буквально горели от быстрой ходьбы в тяжелых ботинках. На голове его были наушники, вроде бы обычное дело – человек слушает музыку. Но в кармане притаился не плеер, а совсем другое устройство. Весь свой путь до реки Чудин старательно подкручивал настройку, пытаясь разобрать слова, звучавшие в доме Бондарева. Чувствительная аппаратура перехватывала сигналы, идущие от прослушки, установленной там сотрудниками ФСО. К сигналу примешивались помехи. Но дальше слушать не имело смысла: все, что касалось его, Юрия, проблем, он уже знал, да и что-то случилось с сигналом – пропал. Наушники сползли на шею.

– Твою, такую мать... – бессвязно прошептал функционер из охраны «Лукоса», – приятель был прав... тогда, на берегу озера... как всегда прав... доказательства у меня будут...

Чудин оглянулся на парочку, целовавшуюся у самого парапета. Парень придерживал девушку за талию, а она выгибалась, и ее длинные волосы трепал ветер. Юрий нервно поморщился, словно не мог понять, как это можно сейчас заниматься подобными глупостями, ведь есть дела и поважнее.

– Баба... баба... – прошептал Чудин, – все дело стало за бабой, – его взгляд остановился на мобильнике, покачивающемся на запястье целовавшегося парня.

Юрий перевел дыхание и даже выдавил из себя приветливую улыбку.

– Простите, что отвлекаю, – проговорил он, подойдя поближе, – срочно позвонить надо, а в моей трубке аккумулятор сел. Выручите? Мне не надолго, не разорю.

Парень отстранился от своей дамы, снял мобильник с руки, подал Чудину:

– Бывает. Если не в Америку и не в Антарктиду. Звоните!

Охранник опального олигарха быстро натыкал номер, ждал, прикрыв от ветра второе ухо ладонью. Ему важно было узнать голос. Всякое могло случиться, ошибиться он не имел права.

– Да. Слушаю, – прозвучало на том конце линии ровно и спокойно.

Чудин трижды кашлянул в трубку, потом еще раз.

– Наверное, вы ошиблись номером, если не отвечаете, – прозвучало уже с легким раздражением.

Глаза Чудина сверкнули, и он еще раз кашлянул.

– У меня есть время. Могу и подождать, пока вы ответите, – прозвучал из трубки именно тот ответ, которого он ждал.

Юрий отключил телефон, вернул его владельцу.

– Вот же черт, не отвечает, – с деланным сожалением произнес он. – Спасибо, – и быстро стал подниматься по крутой лестнице, ведущей на мост.

– Странный мужик, – произнесла девушка. – Ты заметил, какой он накачанный? От него силой за несколько метров веет, – а ходит пружинисто, будто не по асфальту, а по траве.

– Внимания не обратил. А что это ты на посторонних мужчин заглядываешься, когда я рядом?

– Ревнуешь?

– Есть немного.

И они вновь принялись целоваться.

Чудин тем временем уже торопливо шел над рекой, поглядывая на лоснящуюся далеко внизу воду. Мимо него со свистом пролетали машины, ветер холодил разгоряченное лицо.

Дойдя ровно до середины моста, Юрий остановился, оперся на литое чугунное ограждение локтями. Он ощущал, как покачиваются, словно вздыхая, стальные конструкции. Дальше река делала изгиб, золотые пылинки фонарей отражались в ней.

Чудин извлек из кармана завернутый в салфетку нож, сквозь рыхлую бумагу темными пятнышками проступала успевшая запечься кровь. Пальцы разжались, и орудие убийства полетело в воду, снизу донесся чуть слышный всплеск, по поверхности прошла легкая зыбь, сносимая неторопливым течением. Юрий повертел в пальцах кредитную карточку Бондарева, сжал в пальцах, словно раздумывал, а не запустить ли ее щелчком над рекой, но потом торопливо бросил ее в карман.

Остановить машину на мосту проблема – правила запрещают. Но Чудин умел добиваться чего угодно, если хотел. Он вскинул руку с зажатой в ней купюрой, точно угадав водителя, способного с первого взгляда соблазниться видом денег. Потертая «копейка» вильнула к высокому бордюру.

– Скорей запрыгивай! – водитель выдернул кнопку дверцы и покосился на заднее зеркальце, в котором стремительно разрастались огни приближающегося фургона.

– Можешь трогать, – Чудин захлопнул дверцу и уже на ходу передал купюру водителю. – Пока прямо, а там скажу.

Четыре покашливания услышал абонент в трубке, когда Юрий звонил ему с чужого сотового, хотя собственный, исправный, лежал у Чудина в кармане. И без малого через сорок минут функционер охраны «Лукоса» уже выходил из машины напротив адвокатской конторы Дмитрия Антоновича Логвинова, одного из адвокатов опального олигарха Аркадия Холезина.

Но Чудин не стал переходить улицу, не стал даже смотреть в сторону окон конторы, откуда сочился свет сквозь закрытые жалюзи. Он быстрым шагом подошел к невысокому крыльцу – облезшему, старому, позабытому всеми. Оно сиротливо возвышалось перед годами не открывавшейся дверью. Поставил ногу на вторую ступеньку и принялся делать вид, что завязывает шнурки.

Из-под руки Чудин глянул через улицу на окно адвокатской конторы, свет внутри погас, шевельнулись планки жалюзи, кто-то развел их пальцами, из-за стекла на мгновение блеснул любопытный глаз, но тут же планки вновь сошлись.

На второй от уровня тротуара ступеньке слева от себя Чудин нарисовал кусочком мела цифру «2», поставил другой ботинок, но уже на третью по высоте ступеньку и чиркнул справа от себя цифру «5». После чего сунул мелок, завернутый в салфетку, в карман и быстро зашагал по улице – подальше от адвокатской конторы.

Никому из прохожих на людной улице не было дела до только что перевязавшего шнурки мужчины, спешившего к станции метро. Не обратили на него внимания и двое казенного вида мужчин, сидевших в «Волге». Машина стояла прямо на тротуаре под знаком, запрещающим парковку, но почему-то милицию она не интересовала. Следившие за офисом особо и не прятались.

Адвокат Логвинов стоял в темном кабинете перед закрытыми жалюзи. Холеный палец, тонкий и длинный, как у пианиста, раздвинул планки. Меловые цифры на противоположной стороне улицы читались вполне внятно.

– Цифра «2» на второй ступеньке, – беззвучно пошевелил губами адвокат, – это значит – 22. На третьей – «5». Итого мы имеем 22.35, – высчитал он назначенное время встречи.

Щелкая, гибкие планки жалюзи выскользнули из-под его пальца. Логвинов неторопливо собрал портфель, вышел из кабинета. Миловидная секретарша конторы все еще дежурила за стойкой.

– Будут меня спрашивать, скажи, что сегодня я уже не вернусь, – Дмитрий Антонович улыбнулся несколько нервно: просто дернулись уголки губ и тут же опали.

* * *

Полковник Сигов и его люди стояли на крыльце дома Бондарева в Коломенском. Яркий фонарь бил прямо в лицо Климу Владимировичу. Хозяин дома явно не собирался впускать визитеров.

– Однако, – промолвил полковник Сигов, заглядывая через плечо Бондарева в прихожую.

Естественно, что его поразил не беспорядок – разбросанные и потоптанные шляпы, раскатившиеся грузила с поплавками. Среди всего этого бытового безобразия виднелись два трупа.

– Случается, – негромко ответил Клим. – Я не один. В том смысле, что эти – не в счет. Женщина. Надеюсь, это не ваши люди?

– Мы знаем, что вы не один, – плохо сдерживая злобу, прорычал Сигов, и тут его прорвало: – Вашу мать!.. Да если бы... – Он махнул рукой. – Ну вот, все, чего вы добились! Если бы нам не запретили устроить засаду в вашем доме! – Полковник шептал, все-таки они были на улице, и могли услышать соседи, но шептал грозно.

Бондарев указал взглядом на неподвижно лежавшего «пришельца», у головы которого лоснилась солидная лужа крови, и тут же практически беззвучно проговорил:

– Вы самостоятельно, на свой страх и риск, установили прослушку. Но присосаться к ней могли и другие люди. Хотя бы и эти. Так что будем осторожны.

Полковник, как всякий, имеющий специальную подготовку, отлично читал «по губам», повторять не надо. Сигову пришлось умерить пыл и согласно кивнуть.

– Пройдем в дом, – уже не таясь, произнес Бондарев.

Слухачи из ФСО, стараясь ступать след в след, чтобы не нарушить расположение разбросанных вещей и не испачкать ботинки в крови, прошли в гостиную. Белкина сидела на диване, поджав под себя ноги, и смотрела перед собой абсолютно невменяемым взглядом, в руке продолжала сжимать пустую бутылку из-под коньяка.

– Кто они такие, знаете? – спросил Сигов.

– Понятия не имею. Но документов при себе не носят. Правда, я искал поверхностно, вы прибыли почти вовремя.

Сигов жестом показал, что готов приказать своим людям отключить прослушку, но Бондарев отрицательно покачал головой. Мол, еще не время.

– Займитесь убитыми, может, вам удастся найти что-нибудь для установления личностей, – распорядился заместитель начальника охраны президента.

Приехавшие с ним взялись за дело без особого энтузиазма.

– Если бы вы не ушли от наружки, ничего бы этого не случилось, – Сигов строго смотрел на Клима. – Если бы они были живы, мы бы мигом вытянули из них, кто их послал. Все это ваши безответственные выходки. Вы оборвали нить. Это наводит на размышления – не умышленно ли?

– Вы входите в дом, а в вас целят из пушки с глушаком. У меня не было выбора, или я – или они. К тому же со мной женщина. Ей я не хотел рисковать, – вполне правдоподобно объяснил Клим. – А к событиям в Бочкаревом Потоке они, скорее всего, не имеют отношения. Что-то другое, старые дела. У меня хватает врагов. А свои проблемы я привык решать сам.

– Может, так, а может, и нет, – проворчал Сигов.

Белкина обвела комнату невидящим взглядом, приложилась к пустой бутылке, глотнула несуществующее спиртное и даже поморщилась, словно то обожгло ей горло.

Клим поводил перед лицом телеведущей ладонью:

– Алло? Приехали. Конечная станция!

Тамара не отреагировала.

– Стресс, – Клим задумался и крикнул ей в самое ухо: – Микрофон включен, камера работает, через три секунды ты в эфире! Три, два, один...

Телеведущая встрепенулась, выпрямила спину, вскинула голову, ее взгляд приобрел осмысленное выражение.

– Еще выпить хочешь? – участливо поинтересовался Клим.

– Хочу, – без раздумий ответила Тамара.

– Значит, жить будешь. А выпить я тебе больше не дам. Лучше сделаем вот так, – он открыл на стене маленький декоративный шкафчик с красным крестом на дверце.

Хрустнула ампула, в тонкий «инсулиновый» шприц всосалась пара кубиков бесцветной жидкости.

– Может, я и пьяница, но не наркоманка, – тем не менее Белкина позволила закатать себе рукав и поморщилась, когда Бондарев воткнул в предплечье иголку.

Телеведущая несколько секунд прислушивалась к собственным ощущениям, напряжение волнами сходило с ее лица.

– Это ничем не хуже коньяка, – пробормотала она, – кайф.

– Поднимайся, – Бондарев придержал ее за локоть.

Тамара неуверенно сделала несколько шагов.

– Такое ощущение, что я парю в небе! Куда ты меня летишь?

– В спальню.

– Аааа-а! Я же говорила... – Белкина глупо хихикнула и приложила палец к губам. – Со-бла-знила! А теперь – про-бро-шу! Я ужасна стерва.

– Вот ты и расслабилась – великая и ужасная, – тоном гипнотизера промолвил Клим. – А теперь заснешь.

Он уложил Белкину на кровать, та уже не сопротивлялась. Через десять секунд телеведущая уже что-то сладко бормотала во сне.

– Товарищ полковник, у убитых никаких документов, при них никаких записей, – доложил коротко стриженный.

– Можете говорить громче, она не проснется, пока не окончится действие препарата, – сказал Клим.

– Номера на оружии спилены, – в свою очередь, доложил обладатель хлопковой куртки.

– Подождите в машине, – бесстрастно распорядился Сигов.

Офицеры ФСО тут же испарились. Бондарев и полковник остались наедине.

– Ваша безопасность меня мало волнует, – вздохнул Сигов. – Спасение самоубийц и экстремалов не входит в мои обязанности. Других забот хватает. Но, может, им была нужна она – Белкина, а не вы – Клим Владимирович? Я должен вновь взять ее под надежную охрану.

– Не согласен.

Сигов не слишком сдержанно улыбнулся, можно сказать, даже пошловато улыбнулся.

– Не думал, что быть рядом с ней – для вас это так важно.

– Мне она доверяет, вам – нет, – коротко пояснил Бондарев. – И я способен обеспечить ее безопасность.

– Да уж, возразить трудно, – криво ухмыльнулся Сигов. – Доказано на опыте.

– Может, вам расписка нужна? Мол, я – такая-то и такая-то, не буду иметь претензий к ФСО, если со мной что-нибудь случится. Она даст и такую, лишь бы с экрана не пропасть.

– Не юродствуйте. На моем уровне работают без расписок и гарантий кому бы то ни было. Я уверен, приходили за ней.

– Если бы не я – ее бы убили. Женщина остается со мной, – и Клим взглядом дал понять, что дольше при включенной прослушке говорить не намерен, открыл деревянную панель в стене гостиной, за которой скрывалась небольшая комнатка без окон, заставленная картонными коробками, удочками, спиннингами, тут же стояла и гладильная доска с запыленным утюгом.

– Здесь «жучков» нет? – усмехнулся Бондарев.

– Еще в одном прокололись мои люди. Надо делать оргвыводы, – помрачнел Сигов. – А вы настоящий конспиратор.

– Конспирация ни при чем. Здесь я просто держу снасти. Согласитесь, дверцы кладовки в гостиной лучше сделать незаметными, а гладильная доска в спальне – пошло. Теперь нас никто не слышит, можете дать волю чувствам. Присаживайтесь, – Бондарев вытащил из-за ящиков два складных стула.

– Значит так, – веско произнес полковник Сигов, – сложившаяся оперативная обстановка позволяет мне наплевать на все ваши прошлые и будущие заслуги. Это последняя капля, переполнившая чашу моего терпения. С этого мгновения ваша фамилия «Никто», и зовут вас «Никак». Серьезно ограничивать вашу свободу и свободу теледевки я не собираюсь. Но мои люди теперь постоянно будут с вами. Я выставляю пост в вашем доме. Они ни на секунду не выпустят вас из поля зрения, все телефонные звонки – только с моей санкции, до тех пор, пока ситуация не разрешится.

Бондарев, прищурившись, выслушал Сигова, а когда тот выдохся, уточнил:

– Это вы так решили, или он? Этот момент существенен.

– Он меня поддержит. К моему счастью, к власти допускают только вменяемых людей.

– Не уверен... – послышалось в ответ.

– Вы о чем? – вскинул брови Сигов.

– Это я насчет того, что он поддержит ваше решение. К сожалению, с моего домашнего телефона в Бочкарев Поток будет сложно дозвониться, а ваша машина оборудована спецсвязью.

Сигов вышел из кладовки с видом победителя. Не было его недолго – минут пять. Вернулся полковник с непроницаемым лицом. Панель, закрывавшая вход в кладовку, была уже закрыта. Клим сидел на подлокотнике дивана, вращая в пальцах незажженную сигарету.

– Вы оказались правы. К сожалению. Впрочем, не только в этом. Насчет «симки», найденной в пригороде Сочи на месте пожара – тоже. Ее подбросили. Настоящим наводчиком был другой охранник, но и его уже убили, – опередил вопрос Бондарева Сигов. – Экспертиза установила, что он не мог сам застрелиться, сидя в машине, из того положения, в котором его обнаружили.

Клим крутанул сигарету в пальцах, на его лице не проскользнуло и тени превосходства:

– Поверьте, меньше всего мне хочется мешать вашей службе и доставлять неприятности. Когда-нибудь вы это поймете.

– Надеюсь. Моим людям придется на час задержаться здесь. Надо же разобраться с трупами. Остается только пожелать вам удачи, в которую я не верю – хотя бы не попадите под шальную пулю. Я должен ехать, – Сигов немного постоял, словно раздумывал, будет ли правильным протянуть руку на прощание.

Бондарев сам решил этот вопрос – подал ладонь первым. Рукопожатие оказалось вялым. Полковник тут же сунул руку в карман и вышел за дверь.

Через двадцать минут к дому подъехал небольшой грузовичок с фургоном без окон. На борту был нарисован жирный таракан с печальными глазами и поднятыми кверху волосатыми лапами. Он подозрительно напоминал кавказца. Какое-то существо в серебристом костюме химзащиты поливало на него из пожарного брандспойта дымящейся жидкостью. Было понятно, что таракан долго не продержится, из рваной дырки в его брюшке уже вытекало зеленоватое желе внутренностей. Над этой поучительной картинкой чернела надпись «МЫ УБИВАЕМ ИХ РАЗ И НАВСЕГДА».

Двое невзрачных мужчин в комбинезонах выбрались из кабины, по-деловому натянули латексные перчатки, надели маски респираторов, выгрузили из фургона длинный пластиковый ящик с ручками, из которого торчала длинная удочка краскопульта: такими ремонтники обычно белят потолки, и направились в дом.

Они даже не стали заговаривать с хозяином, по-деловому оценили обстановку и принялись за работу. Чувствовалось, что занимаются они подобными делами если не каждый день, то уж раза два в неделю – приходится.

Сперва мужчины в комбинезонах все тщательно засняли на видеокамеру. Подобрали гильзы, взяли образцы крови, запаковали оружие в полиэтиленовые пакеты. Трупы они выносили сноровисто. Глядя на них, можно было подумать, что они тащат абсолютно пустой ящик, так легко затолкали его в кузов. А потом принялись смывать кровь. Напоследок опрыскали весь коридор из своего «краскопульта», предварительно закрыв одежду в гардеробе куском полиэтилена. В доме запахло «химией».

– Минут десять не проветривайте, – пробурчал из-под маски респиратора один из чистильщиков, – тогда пятен на обоях не останется.

Мужчины свернули «удочку» и вышли, не попрощавшись.

Двое слухачей-топтунов из наружки все еще сидели в машине за пару домов от участка Бондарева – перегоняли на «цифру» записи, ели припасенные бутерброды, запивали их кофе. Лица у них были мрачные.

– Теперь до утра ворох бумаг написать придется, – вздохнул коротко стриженный. – И, как ни крути, мы же останемся виноватыми. Предупреждать надо, что объект непростой в работе.

Второй слухач смахнул с хлопчатобумажной куртки крошки:

– Я сперва подумал, что его нам собственная служба безопасности для проверки подсунула. Справимся ли? А теперь понимаю, что нам еще повезло.

– Ага, как утопленникам, – отозвался напарник, дожевывая остатки бутерброда.

– Сплюнь три раза через левое плечо и постучи по некрашеному дереву, что значит, по нашим лбам! И нас могли в ящике для тараканов увезти. А ты еще недоволен. Везение бывает разным: абсолютным и относительным. Абсолютное, это когда заныканную по пьяни пятисотку летом в зимнем пальто нашел.

– Это я понимаю, только я больше сотки российскими не находил, – трижды поплевав через левое плечо, отозвался напарник. – А относительное?

– Это когда бежишь ты таким суперменом к вагону в метро, все расступаются, из динамика звучит: «Осторожно, двери закрываются...», а ты чувствуешь, что успеешь вскочить в эту долбаную дверь. Ходу прибавляешь. И тут – раз, на чьей-то блевотине поскальзываешься – мордой в сталинский мрамор. Поднимаешься грязный, вонючий, материшься, вокруг тебя бабьи смешки.

– Какое ж тут, на хрен, везение?

– А такое, что в вагоне террористка с бомбой сидела. Все, кто успел сесть, до следующей станции не доехали, а ты жив остался.

Фургон с «чистильщиками» уехал, мигнул стопсигналами в конце улицы и растворился в потоке других машин. Погас свет в окнах дома объекта слежения. Вскоре коротко пискнуло записывающее устройство, извещая, что процесс закончен. Коротко стриженный подковырнул ногтем золотистый диск с записью, спрятал в футляр.

– Поехали. Отхватим звездюлей, но будем надеяться, что повезет.

– Ага! Относительно повезет.

* * *

Свистнул раз, свистнул два шустрый паровозик, и вагоны игрушечной железной дороги покатились по блестящим ниточкам рельсов. Адвокат Дмитрий Антонович Логвинов сосредоточенно следил за хаотичным на первый взгляд движением составов.

Эта настольная железная дорога – настоящая миллионерская игрушка, – вот уже несколько лет стояла в домашнем кабинете одного из самых известных адвокатов России. Сам Аркадий Холезин подарил ее своему лучшему адвокату на шестидесятилетие. Вокзалы, пакгаузы, перроны, мосты, тоннели, поворотный круг и даже микроскопическая водокачка были выполнены с удивительным мастерством. Черные паровозики, ловко расходясь друг с другом, бегали по рельсам, таща за собой вагоны, платформы и даже цистерны с едва различимой надписью «Лукос» и соответствующим логотипом.

Дмитрий Антонович и сам не знал, что заставляет его часами наблюдать за движением составов. То ли он находил в созерцании успокоение, то ли пытался отыскать в движении поездов скрытые аллюзии...

Вот и теперь, нажав кнопку пульта, Логвинов переставил паровоз с чередой нефтяных цистерн с логотипом «Лукоса» на магистральную линию, а перед мостом установил несколько красных товарных вагонов, отдаленно напоминающих гулаговские «вагон-заки». Паровоз с нефтеналивными емкостями на всех парах помчался к мосту. Меньше чем через минуту «вагон-заки» полетели под откос, и паровозик, увлекая за собой цистерны, победно поехал дальше.

– Так оно и будет, – приободрил себя адвокат и тут же снизошел до обобщения: – Ругайте вы так называемых олигархов, не ругайте – а все равно без частного капитала в нефтедобывающем бизнесе никуда не деться. Частная компания всегда эффективней государственного управления. А уж если компания акционирована...