Текст книги "Балканский легионер"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6

Вилла, стоящая в горах неподалеку от албанской границы, находилась в безлюдной местности. Если рассмотреть ее поближе, то становилось ясно, что это, скорее, мини-крепость, окруженная колючей проволокой, на дальних подступах к которой находились дозоры. Пулеметные гнезда, отлично замаскированные в скале, надежно охраняли виллу. Да и в видеокамерах недостатка не было, делавших территорию вокруг просматриваемой и контролируемой.

Эта вилла была резиденцией знаменитого Казима Хайдари, человека, возглавлявшего силы косовских албанцев, или косоваров этого региона. Известен он стал давно, но занял важное положение именно сейчас. Несмотря на внушительное количество охраны, основные события проходили именно внутри коттеджа.

Хозяин усадьбы в этот вечер принимал гостей. Они были почти такими же, как и его личная охрана, как и его соратники. Это были люди в военной или полувоенной форме, перетянутые кожаными ремнями, на которых висели пистолеты, а на лицах было ясно написано, что занятие, являющееся их основным, – это война. Но еще больше удивились бы мирные сербы и албанцы, если бы увидели, что же за гостей принимает сегодня в своем роскошном доме человек, претендующий на главного борца за независимость Косово.

Каминный зал выглядел внушительно. Сразу было видно, что хозяин дома питал слабость к охоте. Головы оленей, лосей, кабанов украшали стены. В центре зала стоял большой, богато убранный стол. Всю поверхность его укрывали разнообразные закуски и многочисленные, разных размеров бутылки. Сегодня здесь собрались люди, которым было о чем поговорить и что обсудить. По одну сторону восседали албанцы, так называемые учкисты, по другую – сербы. Несмотря на кровную вражду, на горы трупов и сожженные города и деревни, беседа здесь протекала в полном согласии. Казалось, что это была встреча старых друзей. Да так, собственно говоря, оно и было на самом деле. Все дело в том, что здесь проходила секретная встреча между лидерами двух сторон – главарями банд, которые лишь на словах, перед прессой, выдавали себя за законных представителей конфликтующих сторон. На самом деле – это была уголовная шваль, отбросы, для которых война – мать родна. В отличие от албанских бандитов– учкистов, отряды сербских незаконных формирований назывались четниками. Хайдари и Пелагич вели себя вполне дружелюбно.

– Твое здоровье, – ухмыльнулся Казим, поднимая рюмку с ракией. – Желаю тебе, чтобы пуля, отлитая для тебя, никогда не нашла того самого ствола, откуда она должна вылететь.

– Постараюсь дожить до ста, – оскалил зубы Божидар. – Хоть некоторые желают мне противоположного, но я не из тех хлюпиков, которые рыдают потом на скамье подсудимых.

Божидар Пелагич небезосновательно упомянул о скамье подсудимых. За свои громкие «дела» он давно стоял в розыске судом Гаагского трибунала. В отличие от Казима Хайдари, который выглядел чуть не героем в глазах международных служб, Божидар в Западной Европе уже фигурировал в качестве кандидата-подсудимого.

Тосты звучали один за другим, и застолье продолжалось, переходя во все новые фазы. Однако веселье весельем, а Пелагич появился в гостях не только затем, чтобы поглощать немалые порции горячительных напитков. Встреча проходила в рамках разработки совместной стратегии действий в крае.

– Ладно, – сказал Хайдари. – Свернем на более серьезную тему.

– А что, разве уже не до смеха? – поддел его собеседник. – Холодные руки страха за шиворот залезли?

– Я не о том.

– Согласен, – мотнул головой Пелагич. – Для того и собрались здесь.

– Ах, война… – протянул албанец. – Сколько же она еще протянется, сколько человеческих жизней унесет?

Божидар ухмыльнулся. Как и Казим, он четко представлял себе стоимость каждого конфликта, каждого кровавого события в крае.

– Все зависит от величины тех сумм, которыми ты набиваешь свои карманы. Чистая бухгалтерия. Кто бы мог подумать в свое время, что ты так полюбишь математику? – как и его «коллега», Божидар любил пошутить.

– Можно подумать, что ты мыслишь иначе. Время работает пока на нас. Каждый хочет заработать, в том числе и мы с тобой, – ухмыльнулся Казим, поигрывая вычурной ручкой ножа, которым он перед этим разрезал мясо. – Чем дольше продолжится конфликт, тем лучше мы обеспечим свои семьи.

Бывший тренер по плаванию, Казим Хайдари быстро усвоил бухгалтерию войны.

– Тебе хорошо рассуждать, получая помощь от ЕС и ваших мусульманских держав, – сказал серб.

– Так ведь и тебе жаловаться грех, – парировал албанец. – Политические круги Белграда вас тоже не обделяют.

Помощь, о которой шла речь, на самом деле направлялась рядовым жителям Косово, албанцам и сербам. Но все эти финансовые вливания до народа не доходили.

– Поговорим лучше о наших с тобой действиях. На прошлой неделе ваши обстреляли автобус с нашими детишками в Призрене, – улыбнулся Казим. – Признаю – поработали твои ребята на совесть, сделано все было отлично.

– Тебе тоже понравилось? – хохотнул Пелагич. – Мы постарались. Комар носа не подточит. Жаль, конечно, было детишек. Дети – это цветы жизни…

Он зажмурился, вспоминая события той ночи.

– Да, как вспомню, так просто слезы на глаза наворачиваются. Переворачивающийся автобус, языки пламени, клубы дыма, трассирующие пули… Бедные детишки!

Пелагич уставился на огонь камина, поджав губы. Было непонятно, шутит ли он, или издевается.

– Вот именно, – отозвался Хайдари. – Теперь наша очередь… Давай думать, чем мы вам ответим. Надо же выравнивать счет в нашей игре. У меня есть два неплохих варианта: постановка мин в Дмитровице или взрыв этой церкви… как ее там… не помню, короче говоря, десятого века?

Божидар задумчиво поскреб подбородок. Выбор был непростой.

– Посмотрим… взрыв церкви Святого Георгия – это, конечно, сильный ход. Разрушение святыни подействует на наших спонсоров. Но все же это святыня, нельзя трогать. Думаю, лучше все же мины. Но сейчас это будет сложней осуществить, – уклончиво говорил серб, переглянувшись с одним из своих приближенных.

– Почему? – нахмурился албанец. – Что-то я тебя не понимаю…

Сидящий рядом «камуфлированный» человек Пелагича вступил в разговор. Мужчина лет тридцати пяти напоминал кинематографического героя-любовника, этакого хрестоматийного красавчика. Высокий рост, почти идеальное лицо, волнистые волосы, откинутые со лба, красиво очерченные губы – все выдавало в нем любителя развлечений, удовольствий и красивых женщин.

– Ничего необычного, – развел он руками. – До этого спокойная и устоявшаяся картина теперь резко меняется. Спокойные времена теперь, боюсь, на некоторое время отступили.

– Что такое? – нахмурился Казим. Резкие изменения, да еще не в лучшую сторону, ему были совершенно не нужны. – Что за загадки?

– С голландцами ведь мы более-менее сработались, не правда ли? Но вместо прежних миротворцев сюда прибывают какие-то французы. В Приштине ожидают три «Геркулеса» с грузом новых миротворцев. А все эти изменения, естественно, не в нашу пользу. Вот вспомни прежних, – говорил, усмехаясь, человек серба, Милован Крайкович. – Сколько нужно было подходы искать, контакты, знакомства, выяснять, кто чем дышит… Работа была проделана немалая.

– Это я все знаю, – нетерпеливо перебил его Хайдари. – А что дальше?

– Так я же и говорю, – с ленцой, неторопливо вел разговор Крайкович. Даже своими манерами он выглядел этакой кинозвездой – спокойный, расслабленный, снисходительно, как бы сверху вниз глядящий на своих собеседников. – И вот все по новой – придется заново искать общий язык. Это же требует и времени, и затрат. Боюсь, с ними сложней придется, чем с голландцами…

Албанец, слушая его, нахмурился, что-то соображая. Наконец он нетерпеливо махнул рукой, перебивая собеседника:

– Тогда только взрыв церкви! Это подстегнет ваших сербов на антиалбанские выступления, несмотря на миротворцев. А к смертям мирных жителей население уже привыкло – обыденность.

– А я тебе говорю, что надо ставить мины, – мутными глазами уставился на него Пелагич. – Ты что, не слышал того, о чем тебе только что говорили?

– Я все слышал, но делать мы должны так!

– Все – сказал нет, значит, нет, – грубым голосом произнес Божидар.

– Ты мне здесь не указывай! – хлопнул ладонью по столу Казим. – Хватит! Достаточно вы попили нашей крови! Ваше время закончилось!

– Закрой рот! – Пелагич вскочил на ноги, весь красный от гнева.

Его люди немедленно поднялись вслед за командиром. Лязгнуло оружие.

– Так-так, – насмешливо произнес Хайдари. – Уж не собираешься ли ты устраивать проявление типично сербской учтивости по отношению к принимающей стороне. Я не удивлюсь, если вы еще начнете здесь стрелять. Мне хорошо известно, на что вы способны.

– От сербов всего можно ожидать! – поддержали его боевики, почувствовав, что ссора неминуема и остановить ее не удастся. Положение упрощалось тем, что большинство из присутствовавших придерживалось правил известной поговорки, только немного переделанной. И позиция боевиков, как людей, мыслящих прямолинейно, звучала приблизительно так: «Плохой мир хуже доброй ссоры».

Всякие правила уважительности были отброшены обеими сторонами. Поднялись крики и взаимные оскорбления. Боевики двух сторон наконец-то могли отбросить условности и высказать все, что каждый из них думает о «партнерах».

– Ну, смотри, я тебя предупредил!

Хлопнув дверью, взбешенный Пелагич вместе со своими спутниками, выкрикивая проклятия, направился к машине. Автомобиль, взревев, тронулся с места.

Глава 7

В Брюсселе находится комиссия ЕС по делам бывшей Югославии. Ничего удивительного, что в странах, далеких от Балканского полуострова, существуют такие организации. Cобытия, происходившие в 90-х в Югославии, потрясли весь мир.

Прежде мирная страна превратилась в кипящий котел. Если раньше в этом котле народы варились, скажем так, с пользой для себя и других, если раньше в нем создавались государства, смешивались традиции и обычаи, и это давало подчас поразительный результат, то затем все изменилось. Ситуация стала почти библейской, когда брат восстал против брата, а сын против отца. Смешанные браки, которые не были редкостью среди сербов, хорватов, албанцев и других народов, населявших эту прекрасную страну, стали в одночасье проклятием для многих семей. Вскрылись проблемы, дремавшие десятилетиями. Вдруг оказалось, что между соседями, а иногда и близкими родственниками пролегла не то что река – пропасть. Вдруг религиозные и национальные отличия стали кровавым спором, решить который способен почему-то только ствол автомата.

Прежде цветущие города подвергались артиллерийским обстрелам и бомбежкам, не щадившим уникальные памятники архитектуры, которых так много на этой благодатной земле. Целые деревни во время массового безумия стирались с лица земли, а мирные жители гибли десятками и сотнями, так и не поняв, в чем же их вина. То ли в том, что одни из них сербы, а другие албанцы? То ли в том, что одни молятся Христу, а другие Магомету? Война в этом не разбиралась и убивала всех вне зависимости от того, кто есть кто.

И теперь складывалось так, что судьбы этого горячего региона, ставшего головной болью для всей Европы, решались в отдалении, в более спокойных, благополучных и мирных странах.

В уютном кабинете ощущалась прохлада, нагнетаемая двумя кондиционерами. Издавая почти неслышное гудение, аппараты делали атмосферу легкой и идеально свежей. У окна стоял большой стол, на котором все было аккуратно разложено. С одной стороны, слева, возвышалась стопка документов. Разноцветные папки, тетради – все это кто-то уложил почти идеально, в строгом порядке. Справа стоял монитор компьютера с раскрытой картой Косово. В этом не было ничего удивительного. Дело в том, что хозяин кабинета являлся одним из руководителей комиссии ЕС по делам бывшей Югославии. Этот функционер отвечал именно за Косово, за этот беспокойный край, уже много месяцев находившийся у всех на слуху.

Внешность хозяина кабинета выдавала в нем старого кабинетного работника: невысокого роста, узкоплечий, на большом носу всегдашние очки, идеально отглаженный костюм и специфически бледное лицо. Одним словом, характерная внешность для тех, кто предпочитает допоздна засиживаться над планами, отчетами и прочей бумажной работой. В народе таких называют – крыса канцелярская.

Кроме хозяина в кабинете находился еще один – молодой человек, сидевший по другую сторону огромного, словно океан, стола. Не нужно было быть хорошим физиономистом, чтобы прочитать все то, что выражало лицо гостя, типичного карьериста. Не обладая особенными талантами, такие люди начинают свою деятельность с самых низов. Пешки, они своим упорством поднимаются все выше и выше – медленно проходя каждую ступеньку. И постепенно, годам этак к тридцати пяти, они уже занимают неплохую должность.

– Ну что ж, господин Берзинс, – начал функционер ЕС, внимательно глядя на собеседника сквозь толстые стекла очков. – Я внимательно ознакомился с вашим личным делом.

Мартин Берзинс происходил из стран – новичков в ЕС. Этой страной была Латвия, которая, несмотря на тяжелое прошлое, несмотря на то, что совсем недавно осуществила свою мечту, всеми силами старалась избавиться от клейма новичка. Страны, недавно вошедшие в Евросоюз, старались сделать все, чтобы быть наравне со своими «старшими собратьями». Их представители часто теперь работали в горячих точках, а воинские контингенты отрабатывали данные им авансы, пребывая в неспокойных регионах мира, которых, к сожалению, всегда более чем достаточно.

Несколько лет назад Мартин Берзинс окончил университет, наметился на дипломатическую карьеру. Кроме самых разных достоинств, у Мартина были связи. А это – всегда неплохой довесок к карьере. Знакомства, связи – вещь универсальная. Будь ты шведом, мексиканцем или жителем солнечного Мозамбика, хорошие знакомства всегда помогут тебе в жизни. Благодаря им Мартин Берзинс сумел вклиниться в структуры Евросоюза. Дипломаты из сытой Старой Европы не слишком любят работать непосредственно в горячих точках, хоть там и платят почти в два раза больше. А новичкам из бывшего соцлагеря выбирать не приходится, и такое назначение они считают «за счастье» – хорошая возможность «зацепиться». Берзинс давно ждал для себя этой роли. Пробыв несколько лет на побегушках, теперь, получив такое назначение, он готов был сделать все, что от него требуется, и даже больше. Являясь по природе своей карьеристом, он понимал, что это все – только начало. Понимал и то, что как выполнит поручение, так дальше и будет двигаться его карьера. А уж удачу из рук, или правильнее, из зубов, он упускать не собирался.

– Мы помогаем косовским албанцам и сербам, – сказал хозяин кабинета, – и ваша задача распределить финансовую помощь на демократизацию и умиротворение. Для нас ведь неважно, кто из них кто. Для нас все равны – и сербы, и албанцы. Мы не можем проявлять предпочтение перед кем-то, мы сторона незаинтересованная.

Финансовая помощь, распределявшаяся на край, должна была пойти на издание листовок, призывающих прекратить кровопролитие, агитационных брошюр и книжек, на создание теле– и радиосюжетов местными журналистами, рекламных маек с политическими миролюбивыми лозунгами. Короче, то, в действенность чего верят многие европейцы.

– Да, но я хотел бы сразу отметить, что я не силен в этой специфике, – по-ученически поднял руку Берзинс. – У меня не финансовое образование, я не сильно разбираюсь в банковском деле…

Действительно, господин Берзинс не был силен в банковском деле, но в своем банковском счете он разбирался досконально и знал о нем практически все. Единственным не очень приятным моментом являлось то, что пока счет был весьма скромным. Однако новая и перспективная работа могла стать именно той дорогой, которая, как он надеялся, приведет его к светлому будущему.

Слушая его, хозяин кабинета покачал головой, как будто ничего другого, кроме этого вопроса, и не ожидал от гостя.

– О чем вы говорите? Никто не собирается давать вам непосильные задания, все предельно просто. Никаких безналичных проводок, – усмехнулся функционер, – туда мы возим только наличные деньги.

Такое сообщение было неожиданной новостью для Берзинса. До этого он представлял себе подобную процедуру совершенно иначе.

– Неужели? – поразился он. – Но ведь это же…

– Да-да, именно так, – кивнул чиновник. – Я понимаю, что вы удивлены, но это, к сожалению, реальность. Дикая страна. В таких государствах десятилетиями отлаженные схемы летят к черту, и ничего тут не поделаешь. Жизнь, как говорится, вносит свои коррективы. Финансы повезете в чемодане. Придется привыкать к тому, что не все так просто – все еще проще. Однако потом вы должны представить отчетность – расписки конечных получателей денег, чтобы мы были уверены, что деньги не пошли на оружие и оплату боевиков. Ответственность в этом случае только увеличивается.

Функционер кашлянул.

– Вы учтите, что и та, и другая противоборствующая сторона, если так можно назвать боевиков, просто спят и видят, чтобы заграбастать эти деньги, так что будьте вдвойне осторожны. Документы здесь – самое важное. Нас многие обвиняют – дескать, вы просто помешаны на бухгалтерской отчетности, чрезмерная бумажная работа, бюрократия. Но ведь это совсем не так, – горько улыбнулся он с видом человека, прекрасно понимающего важность своей работы. – А как же иначе? Через нас проходят большие, а подчас и огромные суммы. И важно их пустить на благое дело и не допустить, чтобы они ушли как вода в песок или того хуже – пошли на дальнейшее раздувание конфликта. А такие случаи на моей памяти бывали. Поэтому скажу с полной уверенностью – осторожность здесь не может быть лишней. Причем здесь случай просто классический – страна в высшей степени ненадежная.

– Совершенно с вами согласен, – состроив соответствующую понимающую мину, кивнул новоиспеченный эмиссар.

Он кисло слушал эту не очень-то вдохновляющую речь. Совсем легкая поездка, как ему показалось в самом начале, теперь выглядела не совсем такой.

– Ну, вы не унывайте, мой юный друг, – попробовал подбодрить его старший товарищ. – Все это только поначалу кажется чрезмерно сложным. На самом деле все не так уж плохо. Да и вообще – я вспоминаю свое время. Вот тогда были действительно проблемы. А сегодня – детские шалости по сравнению, скажем, с шестидесятыми годами. Тем более, – поднял он палец с идеально остриженным ногтем, – полетите вместе со сменой миротворцев, они же и будут осуществлять вашу охрану.

– А миротворцы-то хоть надежные? – поинтересовался Берзинс.

– Сам лично не знаком, но наслышан о том, что их командир – личность легендарная в определенных кругах.

Глава 8

Ферма, на которой жили Мирел и Ледина Касаи, располагалась в горах, среди дивных пейзажей. С утра старик и девушка были заняты делами. Чего-чего, а дел у них хватало с избытком. Крестьянский труд – дело такое: работа от зари до зари, и множества выходных и отпусков здесь не предвидится. Особенно если ты не вкалываешь на дядю, а работаешь на своей собственной земле. Так было и здесь. Работа на грядках заняла пару часов, затем пришла очередь работы на ферме. Живность они содержали всякую. В основном овец, хотя, конечно, не обойтись было без трех коров, нескольких коз и кур с гусями.

Мальчика, попавшего в новую семью, с самого начала приняли как родного. Понимая, как тяжело пришлось ему, старик, а особенно Ледина окружили его заботой. Его поили, кормили, желая оказать всякую помощь. Чувствуя его состояние, с расспросами пока особо не приставали. Да и было ясно, что мальчик особого желания поговорить не испытывает. Мальчик отвечал на все односложно. «Да» и «нет» были основными ответами на попытки развеселить маленького страдальца.

– Контужен, внучка, пацан. Небольшое ранение – потому-то и молчит, – объяснил Ледине старик. – Я такого навидался достаточно в свое время.

Мальчику дали время освоиться. Оказалось, что он избегает общества людей. Когда Мирел предложил ему помыться, мальчик категорически отказался. Старик пожал плечами.

– Ничего, отойдет от потрясения. Время все лечит, а в таком возрасте – и подавно.

– Может, он больной? – неожиданно предположила Ледина. – Что-то мальчик совсем грустный…

– Да нормальный мальчуган! – возразил старик. – Посмотрел бы я на тебя, если бы в таком возрасте твой автобус расстреляли, а тебя чуть живую выволокли из-под горящей машины. Оклемается! А по лицу видно – мальчик умный.

В свободное от основной работы время Мирел Касаи сидел у окна и за специальным столиком резал из дерева разные фигурки. Талант резчика у него был большой, вот только никому, кроме него, это не было надо. Один из сарайчиков за долгие годы занятий Мирела превратился в целый музей. Здесь жили и сказочные птицы, и олени с огромными рогами, и много всякой самой разной сказочной живности. Когда-то Касаи участвовал в выставках мастеров народного творчества, и о нем даже сняли сюжет на телевидении, но это было в прежние времена. Сейчас всем было не до этого. Поэтому он занимался творчеством для собственного удовольствия.

Мальчик заинтересовался работой старика и наблюдал со стороны за умелыми руками старого мастера. Натруженные, мозолистые руки творили поистине чудеса. Так интересно было наблюдать, как из обычного полена постепенно появляется необычайно красивая новая фигурка. Такая работа приносила удовольствие, успокаивала и давала возможность забыть о проблемах, висевших над жителями фермы. Впрочем, похожие проблемы были у большинства жителей Косово. Война так или иначе коснулась многих. У кого-то сын воевал, у кого-то был убит, пропал без вести или находился в плену отец. А многим вообще пришлось расстаться с собственным домом, сгоревшим вместе со всем имуществом во время бомбежки или артобстрела.

Старик, орудуя резцом, тихо напевал себе под нос. Рядом осыпалась стружка с липового полена, а он, воздев очки на нос, вглядывался в то, что получалось.

Войдя в дом после очередной неудачной попытки развеселить мальчика, Ледина устало присела на стул.

– Я ненавижу их! Ненавижу их всех! – возмущенно сказала девушка. Расстегнув ворот куртки, она тяжело дышала, как будто ей не хватало воздуха.

– О ком это ты, внучка? – поднял голову старик.

– О сербах, о ком же еще. – Глаза Ледины превратились в два маленьких уголька, казалось, они могут испепелить кого угодно. – Это же не люди. Все сербы – подонки.

– Ну, зачем же ты так, внученька? – Мирел отложил резец и стряхнул с подола стружки.

– Как это зачем? А что еще можно сказать об этих христианских собаках? – Ненависти Ледины не было предела. – Среди них же нельзя найти ни одного хорошего человека! Да это и не люди вовсе. Да, не люди. Так довести мальчика, чтобы он до сих пор не мог прийти в себя! Я и так, и этак, а он только головой кивает. А что, разве это неправда? Мой отец, твой сын, несколько месяцев назад похищен. И кем? Именно ими. А где он сейчас – неизвестно. А если, – всхлипнула она, – его уже нет в живых? А если он лежит где-то под пластом земли?

Она встала и нервно заходила по комнате, тяжело дыша. Ладони невольно сжимались в кулаки, а щеки ярко горели. Ей вдруг представился отец, лежащий среди других расстрелянных людей. Думать о таком было невыносимо, но мысли упрямо сворачивали на страшные картины войны.

– Папа, – тихо произнесла она. – Папа, где ты?

Мирел молчал, слушая причитания девушки.

– И правильно, что мы сербов отсюда выгнали! – продолжала взволнованная девушка. – Еще бы из Дмитровицы их выбросить. Мы должны освободить Косово от сербской заразы. Почему мы не можем жить у себя дома, как мы хотим? Почему нам указывают чужаки, что мы должны делать, а что – нет?

Старик слушал гневные тирады внучки молча. Однако по всему было видно, что он еле сдерживается. Седые усы топорщились над морщинистыми, загорелыми щеками. Наконец его прорвало:

– Внученька, ну что ты такое говоришь? У тебя покойная бабка – сербиянка. Если ты не знаешь, то я тебе напомню: у нас в Косово смешанные браки не редкость. Так что, по-твоему? Выходит, ее тоже надо было выгнать?

– Ну, я же не говорю об этом, – несколько смутилась девушка. – При чем здесь бабушка?

– А вот при том! – начал уже заводиться и старик. – Тебя послушать – так вокруг одни враги. Сколько я знал сербов еще при Тито – большинство очень приличные люди. Да и Аллах запрещает обижать последователей Исы, это «люди Книги». Ты хоть знаешь, что на Страшном суде именно Иса будет судить и нас, и иудеев, и христиан? Вот тогда-то и выяснится, кто был человеком, а кто продал свою душу шайтану.

Мирел Касаи говорил правду. По мусульманским законам христианство является уважаемым вероисповеданием, а сам Коран весьма близок к Новому Завету. К сожалению, многие толерантные положения известны далеко не всем мусульманам, чем всегда пользовались фанатики.

– Так что, сербы-четники будут нас убивать, а мы будем молчать? – воскликнула Ледина. – Легко рассуждать о том, что правильно, а что – нет. А вот они об этом не задумываются. Они действуют как хотят, несмотря на своего Ису. Даже если он был такой хороший, то они – другие.

– Да не в этом же дело, внучка! – возразил старик.

Закашлявшись, он долго не мог отдышаться. Наконец, вытерев слезы, выступившие от кашля, он продолжил:

– Пойми, внучка, резню устраивают не народы, живущие рядом. Мы столетия жили вместе. Чего только не бывало, но обычно мы были добрыми соседями. Ты думаешь, кто ссорит народы? Продажные политики, у которых нет национальности. Для них важны только власть и деньги. Разве наши соседи хотят того, чтобы мы убивали друг друга?

– Ну, я об этом и не говорю: – еще больше смутилась девушка.

– Нет, ты говоришь именно об этом. Кто вбил тебе в голову эти дурацкие мысли? Ты меньше слушай безмозглую пропаганду. Те, кто распространяет ее, только и хотят, чтобы мы – албанцы и сербы – перерезали друг друга. Тебе что, нравится война?

– Совсем нет, – горячо ответила девушка. – Я что, идиотка, чтобы мне могли нравиться смерть и страдания?

– Вот видишь, ты сама это прекрасно понимаешь.

– Конечно, я думаю, что противостояние всем уже надоело, – начала понемногу соглашаться Ледина. – Надо бы, конечно, как-то определиться и договориться.

– Вот именно, – покачал головой старик. – Вот только, пока в крае рулят учкисты Хайдари, это вряд ли удастся.

– Скоро прибудут новые миротворцы, – вздохнула девушка. – Может, им удастся навести порядок, этим французам?

– Да уж будем надеяться, что дело сдвинется с мертвой точки, – насупил брови старик. – Голландцы и пальцем не пошевелили, чтобы хоть как-то утихомирить войну. У меня вообще было такое ощущение, что им специально платили для того, чтобы они ничем не занимались, кроме как развлекались в кабаках.

Мирел сердито плюнул.

– Нашелся бы смелый человек, который избавил бы нас от Казима… – протянул он.

– Что ты такое говоришь? – возразила Ледина.

Она вообще-то и сама понимала, что Хайдари вовсе не тот всеобщий благодетель, за которого себя выдает.

– Он из серьезной семьи, и его люди вырежут весь род человека, поднявшего на него руку. Вырежут до последнего человека!

В определенном смысле «семья» в Албании – это родственный клан, наподобие известного многим сицилийского. Именно по такому принципу и строится албанское общество в Косово.

Среди албанцев до сих пор процветает кровная месть, и в случае убийства кого-нибудь из «семьи» мужчина должен мстить, что нередко приводит к многовековому кровавому противостоянию. Сколько семей было загублено таким вот варварским способом решения проблем за столетия, не может подсчитать никто. Да что столетия, когда этот чудовищный обычай процветает в начале третьего тысячелетия не где-нибудь в джунглях Центральной Африки, а в центре Европы, на Балканах, на родине всей европейской цивилизации?

– Что же делать? – Ледина Касаи глядела на старика, как будто надеясь, что он может дать универсальный ответ на ее вопрос.

Мирел поправил головной убор, пожевал губами.

– Надеяться на Аллаха и… Ису!