Текст книги "Мы родились в тельняшках"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Восточная кровь президента бурлила. Хотелось кого-нибудь публично повесить, желательно исполнителя и организатора покушения, но необязательно – можно кого-нибудь с улицы взять. Но нет, нельзя на самом деле. Демократия. Рейтинги. Политические обзоры корреспондентов. Тоже срань надуманная…

Бушати искусно подбирал слова:

– Мне доложили, мина австрийская.

«Министр обороны – упырь. Я же сказал, докладывать мне лично. Что творится во властной вертикали? Взять, посрывать погоны, проплатить русским тур и отправить в Сибирь навечно, подальше от теплого моря».

– И что это значит? Австрия объявила мне войну? – Он так и сказал «мне», а не «нам». – Почему через пятнадцать минут после моего визита на том самом месте, где я стоял, образуется воронка диаметром в двадцать метров?

Бушати стал лебезить и царедворить. Он успокаивал, обещал, приводил примеры и доводы, грозил неведомым врагам… Но был прерван прямым вопросом:

– Ты снова будешь говорить, что это сербы?

Тот надулся, замолчал, делая вид, что не решается продолжить. Президент сам стал отвечать за него:

– Доказательств того, что преступление совершили сербы, – нет. Когда убили моего соратника, по всем каналам я наблюдал одно и то же: сербы, сербы, сербы… Ты не можешь мне объяснить, кто такой умный? Кто организатор истерии?

Бушати услужливо молчал, выслушивая праведный гнев, а потому вскоре был отправлен вальяжным жестом холеной ручки заниматься вверенными ему делами.

Президент Ибраими не мог отделаться от навязчивого страха. Ему казалось, будто под креслом у него заложен тротил. Отпустив премьера, он быстро встал на колени, заглянул под сиденье, вернулся в исходное положение – за стол – и снова стал икать, находя при этом весьма позитивным тот факт, что мины под зад ему никто пока не подложил.

– Ты, так твою растак, какого камбалой тут разлегся на всю площадь!

Поручик проснулся. Гневающийся Диденко, чьи глаза были красны и блестящи, застал Дениса в позе «звезда»: руки, ноги в стороны, торс четко посередине. Даже царская кровать с таким наглым захватом территории не справится. Места не останется на ней для второго человека, и все тут.

Дед появился на людях, когда уже стемнело. Грета встретила его улыбкой и вареной картошкой. Старший мичман скривился:

– Отдай Поручику, а мне можно кофе? – Он залез в холодильник, достал литровую бутылку с минералкой без газа и залпом осушил ее.

– Жрать виски в одиночку – абсолютно неверное решение, – сопроводил действия Деда Малыш.

– Как мы от песиков сегодня улетали, вы бы нас видели, – не обращая внимания на замечание, выдал Диденко и плюхнулся на диван.

Татаринов вошел в кают-компанию со стороны борта. Дышал, оказывается. Свеж воздух.

– Первоначальные поиски результата не дали, – констатировал капитан второго ранга, располагаясь у барной стойки. – Как бок, Поручик, работать можешь?

– Так точно.

– Молодец. Дела наши были бы не так и плохи – ну не нашли и не нашли, могли бы и дальше порт мониторить, – вот только час назад я разговаривал через спутник со Старостиным, и он сообщил мне, что фрегат «Смотрящий» прекратил учения и выдвигается поближе к нам. Будет торчать в нейтральных водах. Сие означает, что дело дрянь. От нас ждут результата. А выдать его мы не можем. Нужна импровизация, товарищи бойцы. Изюм.

– Может, в кабак? Подумаем заодно? – с некоторой завистью поглядывая на Деда, предложил Марконя. – По пиву.

– Да, – поддержал Бертолет. – И немок возьмем – кто-кто, а они-то в пене разбираются.

Кэп с грустью оглядел расслабившийся «Кракен». А что он мог?

В прокат взяли еще одну машину и поехали развлекаться. Могли бы сесть и в одну тачку, но навлекли бы на себя подозрения. Как так, девять человек в одной машине? Не положено.

«Club Number One», расположившийся на второй линии от берега, между двумя отелями средней руки, разрывал ночную тишину отголосками сотни бешеных децибел, миксующихся за толстенными стенами современного дурдома. Наружу, к входу, который украшали два здоровенных охранника, долетали крохи. А те, кто был внутри, по собственной воле сунули головы в работающий реактивный двигатель и наслаждались в обнимку с коктейлями, вихляющимися у шестов голосистыми девками и дурманящими колесиками. Везде запрещено, а здесь можно. Здесь нормально. Потому так много буйно веселых и тихо хихикающих. Дискотека на курорте как раз набрала обороты. Время первый час ночи. Бесись, не хочу.

«Кракен» плюс две немки вошли в заведение и окунулись в волшебный мир оттяга и порока.

Мерцание цвета встречает вас на входе, музыка нарастает, еще различим ритм; потом она сливается в гул, сквозь который изредка прорываются отвязные крики восторга и девичий визг. Мириады вихляющихся тел, напоминающие пестрых, ярко выряженных и раскрашенных проколотых червяков на крючке.

Голицын проводил взглядом такую попу в полосатых шортиках, с густыми белыми волосами ниже поясницы, что хотелось забыть про Герду и броситься за ней. Ладошка красноголовой поставила раскрывшийся было рот на место.

– Я-я, – согласился растерянно Поручик и неожиданно сжал попку коллеги по процессу. Все равно темно и никто не увидит.

Она не стала отбрыкиваться. И он понял: «можно». Но не здесь и не сейчас. Это понятно. Так… много не пить.

Они расселись за отдельным круглым столом благодаря щедрости командира, который отвалил кучку выделенной бюджетом Родины валюты.

Парадокс. Люди, которые пытаются предотвратить начало новой кровопролитной и жестокой войны, должны трястись над каждой копейкой, евроцентом, извините. Да для таких, как они, в каждом заведении должен быть столик свободен. Всегда.

Вертлявая девчонка с подносом, одетая в ролики, трусики и заколку, подъехала с литровыми кружками и ловко раскидала их по столу. Трюк был исполнен виртуозно.

Музыка сменилась: из гвалтово-неразборчивой превратилась во вполне ритмичное бумц-бумц-бумц. Голицын напрягся. Он ощущал упругое бедро Герды, усевшейся рядом с ним на тесном диванчике.

«Надо пить. Легче будет», – скомандовал сам себе старший лейтенант и втянул холодненького.

Четвертый час утра. Музыка тише. Народу значительно меньше. Обстановка в отряде: Дед с Гретой обжимаются на танцполе, Малыш с Кэпом кидают картишки; пьяная Герда – кто бы мог подумать, что ее так развезет, – сидит на коленях у Голицына, а тот, забравшись под блузку, несильно мнет ее грудь и как бы дремлет. Бертолет и Марконя сняли по девахе и теперь пытаются склонить дам к тому, чтобы они пошли с ними на пляж купаться. Голышом, разумеется, но об этом вслух – ни-ни. Вульгарные фразы ни к чему, когда есть желание воплотить их в жизнь.

Дурак – русская национальная игра. Малыш наотмашь хлобыстнул по столу цветной картонкой, размышляя над тем, как же ему не везет с женщинами. Хотя для начала надо просто оторвать зад, встать и посмотреть по сторонам. Под лежачий камень девка сама не подлезет.

К столику подошел долговязый паренек турецкой внешности (черноволосый, черноглазый, наверняка не разобрать) и, ни с того ни с сего наклонившись к Малышу, начал шептать ему на ухо.

– Русский, – улыбался рот, – колеса хочешь?

– Язык откуда знаешь?

– В Москва учил.

– Чего он хочет? – напрягся Кэп.

– Кислоту толкнуть. – Малыш потряс головой. Показалось, что ли? Золотая цепочка, до этого мирно украшавшая шею Голицына, поползла змейкой и исчезла.

– Эти суки нас грабят! – заорал Малыш, перекрикивая музыку.

Он попытался шагнуть и ухватить отбежавшего турка, но споткнулся и с размаху плюхнулся на стол. Стоявшие кружки с пивом и легкая закуска были сметены. Раздался звон бьющегося стекла.

Нормально. Обычный дебош.

Отделение мгновенно подорвалось. Поручик провел рукой за шеей, но поймал лишь воздух. Оглянувшись, он увидел, как к двери, расталкивая немногочисленных выбившихся из сил танцоров, несется небольшого роста пацан лет четырнадцати в желтых шортах и баскетбольной черной майке.

В этот момент к диванчикам шли обратно Дед с Гретой. Ее губы блестели от слюны старшего мичмана и стали больше от продолжительных засосов. Дед застопорился, а его подружка, не задумываясь, сорвалась с места и сиганула за мальчишкой следом, как спринтер со стартовых колодок.

Пантера настигла беглеца на свежем воздухе в двадцати метрах от входа в клуб.

– Швайне! – выкрикнула она, начиная тут же обыскивать пацана, не обращая внимания на частые хлопки автомобильных дверей.

Турку тоже не удалось улизнуть. Оторвавшийся от туристочки из Чехии Бертолет успел ухватить пробегавшего мимо разносчика дурмана за рубашку. Короткий рукав оказался вырванным с мясом. Кратковременного порыва оказалось достаточно для того, чтобы проходимец сбросил скорость, а дальше – дело техники: легкий нажим коленом под коленную чашечку, и сорванец уже сидит на каменном полу. Не понимая, как такое возможно, он с опаской трогает свою онемевшую от непродолжительного сдавливания в районе локтевого сустава правую руку и со страхом смотрит снизу вверх на крепкого молодого мужика, так ловко перехватившего его.

За расчетом к Кэпу девочка-официантка подошла уже без роликов и не голенькая. Жаль. Ну и ладно. Скоро утро.

Покрыв небольшой ущерб, Татаринов не забыл извиниться и поспешил на улицу, следом за Голицыным и подозрительно быстро ожившей ото сна и спиртного Гердой.

Раскрытая широкая ладонь плотного бородатого мужчины начала свой выверенный путь к лицу Греты как раз в тот момент, когда из клуба на выложенную песчаником площадку, освещаемую иллюминацией, ступила нога Деда.

Неизвестный хотел ударить ЕГО даму. Диденко бросился на помощь…

Не отпуская из рук майку, внутри которой находился тучный, как оказалось при ближайшем рассмотрении, вор, немка умудрилась ловко увернуться и вместо своего лица подставила лицо любителя спортивной одежды. Хлесткий удар потряс голову ребенка, и тот взвыл, приседая к земле и одновременно ругаясь.

Заорав от досады, мужчина махнул еще раз. Отклонившись назад, Грета пропустила полет снаряда, а затем, вернувшись в нормальное положение, лупанула нападавшего ногой по голове так, что он плюхнулся на дорогу. Увлекаемый собственной инерцией после промаха, бородач не смог ничего поделать, когда ощутил в районе затылка «хвост немецкого леща».

На выходе Бертолет столкнулся с непониманием. Может быть, из-за того, что охранники были злые и уставшие, а может быть, из-за извивающегося турка, которого приходилось пихать в зад, вытаскивая на улицу. Коротко стриженные брюнеты в белых рубашках молча ловко скрутили спецназовца, освобождая хитреца.

«Борцы, наверное», – подумал старлей.

Шедшая за ним чешка вскрикнула и остановилась.

Поручик оставил Герду и дернулся на помощь, но выход оказался не настолько широким, чтобы быстро обогнуть испугавшуюся даму. А следом за Голицыным набирал обороты Марконя.

Как два охранника смогли вытерпеть всю ту боль, которая обрушилась на них, мы не знаем.

Диденко видел, что с охранниками и без него разберутся, и, подбежав к упавшему бородачу, поставил его на ноги.

– Какого… тебе надо, товарищ? – поинтересовался он, не особенно заботясь о том, понимают его или нет.

В ответ дядька забулькал на албанском, что не придало разговору определенности.

– Голд, голд. – Блондинка подошла к Деду, не выпуская мальчишку и проводя свободной рукой по собственной шее, а затем тыча в ту сторону, где шла рукопашная. Ткнуть именно в Голицына не представлялось возможным. Видели, как коты дерутся? Вот то же самое происходит, когда борцы сталкиваются с рукопашниками. То в клубок соберутся, то отскакивают друг от друга.

На помощь своим из заведения выбежал человек с М16 – ничего себе курортный городишко! – и дал очередь в воздух. Три патрона – тых-тых-тых. И гильзы по камешкам, и кисловатый запах сгоревшего пороха, смешивающийся с мягкой ночной свежестью моря.

И тишина. И совсем не хочется лезть на рожон.

Протрезвевший Голицын встретился глазами с командиром, но тот не склонен был к усугублению ситуации.

– По машинам, – рявкнул Кэп, мысленно отковыривая звездочку с собственных погон. Попили пива…

– Дерьмо!!! – орал на собравшихся в кают-компании Татаринов. – Дай вам расслабиться! Дай вам только глоток кислорода… Какой же я дебил!

Малыш хихикнул.

– Молчать!

На второй палубе были собраны все: и девки, и не девки, и шкипер.

– В-о-оот! – Кэп махал спутниковым телефоном. Дорогая штука, надо бы осторожнее, едва не уронил. – Что мне прикажете докладывать! Или ждать, пока он сам меня наберет!

«Он» – это вице-адмирал Старостин, хороший человек… пока не разозлишь.

– Лучше подождем, может, затихнет, – робко предположил Диденко, разглядывая румяную Грету. Сегодня они с Голицыным спали в отдельных каютах, но не одни. С бабами, с бабами на яхте!

– Чего лыбишься, Поручик? Цепочку проэтовал? – Кэп умеет испортить настроение. Еще сейчас скажет: «Может, вычесть из зарплаты?!» – Получаешь много? Может, от зарплаты отслюнявишь?

«Точно. Пусть поорет. Я бы тоже поорал».

Но Кэп не стал более рвать связки и вышел на воздух.

Голицын загорал вместе с Гердой на верхней палубе. Ему и Деду дали отдохнуть. В порт вошли новые корабли, а сканирование никто не отменял. Кэп еще и усложнил задачу:

– Подошел контейнеровоз «Sirena». По предварительной оценке, на борту четыреста контейнеров. Ночью подниметесь с Дедом на борт и облазите все, вплоть до гальюна.

Он говорил об этом так, будто ни матросов, ни, возможно, охраны на судне не было. А народ там на самом деле был. И немало.

Когда с пирса донеслось услужливо-холопское «Эй! Русские! Есть кто на борту!», Денис натирал маслом спинку своей новой подружке.

Джезим даже перестал курить, так развеселила его новость. Турки не то чтобы доставали, но с ними приходилось делить выручку с побережья. И надо же такому случиться, что какие-то русские пришли в клуб, подрались с охраной, да так удачно, что серьезно подорвали конкурентам здоровье! Не всем, но все равно приятно. Зная про европейские традиции проставляться – а дарить подарки он и сам умел, – мафиози направил в адрес состоятельных господ курьера с ящиком француского шампанского «Вдова Клико» и приглашением отужинать.

Исполняя волю хозяина, посыльный стоял и несмело пытался привлечь к себе внимание.

Посмотрев вниз, Голицын увидел толстячка, чьи лицо и руки загорели до черноты. На голове у него была панама, визуально делая его лицо еще более круглым, нежели оно было на самом деле. Непонятного цвета – скорее ближе к серому – бриджи и сандалии на босу ногу дополняли гардеробчик.

К человеку вышла Грета и стала выяснять по-немецки, что ему нужно, но так как тот мог или на албанском, или на русском, пришлось позвать на помощь оказавшегося поблизости Марконю.

– Меня зовут Буджар, – начал загорелый человек.

– Здорово, – вальяжно ответил связист отряда «Кракен». – Чего надо?

– Мой шеф хочет поблагодарить вас за вчерашний вечер.

После такой фразы в кино обычно появляется пистолет с глушителем, и из ствола вылетает пуля в лоб собеседнику.

Марконя огляделся. Никого. В руках у гостя оружия тоже нет. «Под одеждой? Вряд ли».

– А что случилось вчера вечером?

– Вы и сами прекрасно знаете, – улыбался посыльный. – Я просто хотел передать вам ящик шампанского от моего хозяина.

У трапа появился Кэп и, выяснив, насчет чего переговоры, согласился принять дар, сделав незаметный для посетителя жест «прикрой» в сторону Голицына, оказавшегося уже в непосредственной близости от точки контакта с «Винторезом» наперевес.

Буджар махнул рукой, и к яхте начала приближаться маленькая белая машинка.

– Не подпускай их к кораблю, – тихо скомандовал Марконе Кэп.

Капитан-лейтенант ловко сошел по трапу на берег.

– Махни своим еще раз, чтобы остановились.

– Не бойтесь. Это подарок, – уверял гость.

Тревога оказалась ложной. Подхватив «знак внимания», Марконя потопал обратно к яхте. Машинюшку он остановил шагах в пятидесяти от «Марии», быстро шагая ей навстречу. Теперь приходилось топать с грузом обратно.

Раскрыв коробку, шкипер Сергей обнаружил открытку с изображением набережной Влеры, на обратной стороне которой аккуратно по-русски был написан какой-то адрес и фраза: «Добро пожаловать, друзья».

Экипаж яхты тут же узнал о записке, да никто и не скрывал. Грета выступила историком, отвечая на вопрос, каким образом они заработали ящик шампанского. С переводом помог шкипер Сергей.

По версии блондинки, турки притесняли албанцев на протяжении нескольких веков. Поборы, резню и работорговлю никто не забыл, хотя, конечно, время лечит. Не исключено, что вчера они побуянили в клубе, который держат турки, а сегодня коренные дельцы благодарят их.

Голицын не согласился:

– Пахнет это все деньгами, разборками и давней враждой.

Кэп несколько раз энергично провел пальцами по коротко стриженной голове, одновременно выкатывая глаза, пытаясь быстрее поймать летающую где-то рядом так нужную ему мысль.

– Голицын и Диденко, отправляйтесь сегодня же в гости. Машину возьмите получше. Кредитки не забудьте, товарищи офицеры. Мы с Малышом будем вас страховать.

– А девчонки? – поинтересовался Дед.

– Обойдетесь.

«Шахерезада» – самый большой клуб на побережье принял новых русских в свои теплые неискренние объятия. А как же – любое заведение есть насос по выкачиванию бабла, какая же тут может быть искренность?

Охрана наверняка была предупреждена о том, что могут появиться здоровые славяне с открыткой, иначе чем объяснить, что к входу тут же подбежал уже знакомый им Буджар и повел по сверкающему клубу напрямую через лабиринт столиков к двустворчатой двери с окошками-иллюминаторами, вделанными в створки.

Коктейль из гвалта и разгоряченных тел остался позади. А впереди их ждал туман высоких широт. Плотный, хищный, поглощающий звуки, шорохи и удары шагов. В конце висящего тяжелого смога было небольшое пространство, внутри которого еще оставался воздух. Пожилой высохший человек сидел в кресле и курил. Рядом с ним на столе горела свеча.

«На фига огонь на столе?» – не понял Голицын. Зато ясно, почему шагов не слышно, – ковер под ногами и звукоизоляция хорошая. Шум клуба сюда не долетает вовсе. Хоть стреляй, хоть пытай. Мрачновато. За спиной остались два охранника с оружием. Если начнется чего, придется с Дедом скакать, как мартышкам. Тьфу-тьфу-тьфу.

Улыбка желтых зубов обозначила хозяйское радушие.

Джезим встал и представился, протягивая руку. Колючими глазами он прощупывал гостей, оценивая, предполагая и тут же отметая одну версию за другой.

Два вывода он сделал абсолютно верно. Оба не ищейки и не стукачи, и оба убивали. Но вот только они не богаты, а торчат на дорогущей яхте…

«Охранники, боевики? Скорее всего. Эх, мне бы таких песиков нанять… Квалифицированных людей не хватает».

– Кондиционер не работает, – сказал на английском хозяин, пожимая руку одному и другому.

Гости расселись напротив, утонув в мягкой мебели. Когда зад в десяти сантиметрах от пола, трудно нависать над хозяином кабинета.

Чтобы самим не запутаться, морпехи назвались своими позывными. Дед, он и в Албании Дед. Поручик – было принято с пониманием без уточнений.

Наличие кличек еще больше убедило Джезима в том, что перед ним российские бандюганы, родня, можно сказать. Становилось все интереснее и интереснее. Тема у него для гостей уже была заготовлена. И деньги в сейфе отложены.

Буджар, добрый человек, помог с переводом, не дал загнуться контакту.

Джезим выразил удовлетворение тем, как русским удалось вчера отмутузить двоих из охраны турецкого клуба. После чего достал из стола сигару, откусил гильотиной кончик и втянул в нее на мгновение почти все пламя бедной свечки. Гостей ждала смена темы. Торжественная часть закончилась.

– Стрелять умеете? – вырвалась тихая хрипотца из протравленного смолой и никотином горла.

– Немного, – стесняясь, будто беременная барышня перед родителями, обронил Голицын, а Дед уверенно пробубнил:

– «Калашников» гуд. Пистол – вери гуд.

Ночь зажгла фонари и разогнала бестолковые машины, выманив со стоянок и из гаражей таксистов и частных бомбил. Людей на улицах не становится меньше, совсем наоборот. Накупавшись и пообвялившись на солнце, отдыхающие идут на штурм всех увеселительных заведений, какие попадаются на пути, оставляя в них за вечер порою столько, сколько не могут позволить себе потратить за месяц.

После тридцатипятиградусной жары двадцать пять воспринимается как прохлада. Вы сидите, измотанные жарким днем, внутри коробки из металла и стекла, не ощущая естественности разомлевшего тела, потому что прикрытие не подразумевает расслабленности. Ваши товарищи сейчас вошли в те двери, из которых порою не выходят – из них выносят, иногда по частям, как правило, в черных непромокаемых сумках.

Страшно? То-то.

У вас на коленях автоматическое оружие, разработанное в НИИ точного машиностроения и пробивающее бронежилет четвертого класса защиты на расстоянии триста метров тяжелой пулей, летящей на дозвуковой скорости. На голени закреплен бесшумный пистолет для мерзопакостных ситуаций – если уж полез за ним, значит, автомата у тебя уже нет, что само по себе не фонтан. Ваш напарник, кое-как разместившийся за рулем из-за гренадерского роста, то и дело прикладывается к бутылке с минеральной водой и беспокоит баранку, постукивая по ней подушечками пальцев. Вы слышите все переговоры, хотя сигнал то и дело пропадает. Толстые стены мешают коротким волнам, но все же смысл беседы не ускользает. Припаркованный новенький черный «Мерседес», арендованный за неприличные деньги, уснул, ожидая своих сегодняшних хозяев, – а они, похоже, на выход не торопились. В наушники вновь ворвалась музыка танцпола. Вот Голицын благодарит Буджара за помощь, должны показаться на улице. Но нет, пошли пить.

Кондиционер в «Рено» выключили; сидели без света, с открытыми окошками, контролируя центральный вход, и чем дальше продвигалась беседа, тем чаще билось сердце Татаринова, и он медленно вновь вкручивал на свое законное место на погоне звезду, уже было виртуально снятую, – и более того, добавлял к ней еще одну.

«Капитан первого ранга Татаринов! Звучит намного лучше, чем второго ранга. Все равно что второй сорт и первый».

– Малыш, хорош, – одернул насилующего руль подчиненного Кэп.

– Чего они там так долго? Все уже порешали.

– Правильно делают. Пусть рисуются, пропустят по стопочке, поболтают с этим мордатым Буджаром. И дудонил бы ты поменьше, младенчик, а то захочешь писать в самый ответственный момент.

Троица – Поручик, Дед, Буджар – вышла из ресторана минут через пятнадцать после окончания разговора с боссом. Упали в машину. Вести предложили албанцу, сославшись на несколько пропущенных стопок, а он и не возражал.

– За ними. – Кэп произвольно откинулся на спинку, готовясь к езде.

Малыш предусмотрительно запустил двигатель секундой ранее и ждал лишь команды.

«Мерседес» начал стремительно и, как кажется во время преследования, безнадежно удаляться, но на то наши и спецназ, что денег на маячок хватает. Чтобы не потеряться, положили в бардачок коробочку. Поскольку включить не забыли, Кэп мог видеть, куда направляется авто, на экране КПК. Но визуальный контакт – он успокаивает, согревает, дает ощущение нити в руке.

– Не гони, пропусти. Слева глянь… – Кэп поморщился. За русскими боевыми пловцами собиралась пристроиться неприлично здоровая для такого понятия, как «легковой автомобиль», черная-черная «Тойота-Секвойя».

Расспросив Буджара о направлении и времени в пути, Голицын немного расслабился и мельком посмотрел на Деда. Тот не скучал, пялясь в окно и разглядывая бесконечные светящиеся витрины с барахлом, косметикой и ювелиркой.

В разговоре с русскими Джезим не стал скрывать своей неприязни к туркам и предложил подзаработать.

Делов на десять минут. Войти в дом и перебить всех, кто там находится, включая охрану, женщин и детей.

Татаринов, когда услышал в наушнике перевод Буджара, застыл, словно отбракованный кусок стекла, из которого дули-дули, да не выдули фужер. Как «старый коммунист», он понимал, что соглашаться нельзя, но как профи, выполняющий поставленную задачу, ощущал шанс войти в доверие к местным и зацепиться. Только цена за вход велика…

Услышав, как Диденко бросил мяч на чужую половину коронным: «Говно вопрос», – вновь ожил. Предстояла ночка.

Добрый мафиози денег дал сразу – по двадцать тысяч евро на нос. Стволы в заведении не держал и предложил отправиться за ними вместе с Буджаром, который, как выясняется, не только ящики с шампанским возит, но и оружие.

«…наркотики, девок, расчлененку», – продолжил Голицын про себя однотипный ряд.

Огни большого города кончились, пошла трасса с фонарями, которые через несколько километров стали светить хуже, а потом и вовсе иссякли.

Они въехали в бесконечно глубокую средиземноморскую ночь.

– «Тойота» не отстает. – Татаринов потер подбородок.

Сомнений не осталось. Мало ли кто в городе куда поехал. Но вести Голицына и Диденко уже десять километров – это не совпадение.

Свернули. Фары выхватили поселок. В большинстве своем двухэтажные небольшие домики, построенные в шеренгу. Спящие фасады, прикорнувшие у края асфальтовой дороги. Голицын не успел ничего подумать, так как поселение быстро иссякло.

Неожиданно впереди возникла сплошная темно-зеленая стена из металлических листов, а аккурат посередине – шлагбаум и будка с охраной. Дальше просматривалась асфальтовая площадка и ангар, благо последний был хоть и скудно, но все же освещен.

Сонный охранник, одетый в спортивный костюм, вышел, осветил фонарем лицо водителя, улыбнулся и пошел обратно в свою келью нажимать на кнопку.

Деревяшка, выполнив указания моторчика, ушла вверх, приглашая гостей на охраняемую территорию.

Встали у входа. Албанец первым выбрался из-за баранки и пошел открывать, но дверь толкнули изнутри. Яркий свет упал на ночных пришельцев, и показавшаяся из чрева ангара голова, оглядев троицу без улыбки, сердито буркнула на албанском.

– Проходите, – предложил Буджар.

Перемена настроения, отразившаяся на лице проводника, не понравилась Голицыну.

Тот испугался, пусть и на мгновение. Он знал человека, открывшего ему дверь. Серьезное худощавое скуластое лицо, возникшее в дверном проеме, сильно испортило настроение Буджару.

Голицын, заходя внутрь, посмотрел на запястье, туда, где должны быть часы. На месте. А значит, и тревожная кнопочка при нем. Пусть Кэп с Малышом бегут выручать, если что. «Только шансов успеть ноль». Голицын вошел внутрь следом за человеком Джезима и глубоко-глубоко в душе, не выдавая эмоций ни лицом, ни жестом, ни дыханием, пригорюнился.

Кто ищет приключений, тот их всегда найдет. Церберы пока на цепи, но ты сам, с позволения хозяев тайного царства, уже вошел. Вороненые стволы не направлены в твою грудь, но плюющиеся металлическими полированными кусочками приспособления в руках своих жестоких хозяев готовы в любой момент продемонстрировать губительные способности, заложенные в них хитроумными создателями.

«Двое сверху, слева, в дальнем углу ангара на металлической площадке, к которой ведет лестница, точно над стопкой зеленых деревянных ящиков. Вооружение: автоматическое оружие АКСУ. Прямо, ближе к ним, у большого длинного металлического верстака два человека на фоне целлофановой непрозрачной занавески. Один – здоровый качок, руки как ноги, пистолет показушно заткнут за ремень военных брюк; второй – однорукий, кажущийся мелким по сравнению с соседом, в легкой рубашке, расстегнутой до пупа. Прямо напротив него лежит «узи». Схватить его со стола – дело одной секунды. За спиной остались двое: скуластый, тот, кто впускал, и еще один плотненький бугай с обрезом. Итого шестеро».

Было слышно, как подъехала еще одна машина. А их с Дедом уже начали обыскивать. Ничего не нашли. Ну, так и должно быть, ведь при них ничего нет. Что им терять, кроме золотой цепи на Диденко и двух гаек на пальцах у Голицына?

– Говорите с одноруким, – сориентировал Буджар после обыска.

Русские подошли к верстаку и встали напротив. Инвалид стал балакать по-албански. В свете лампы дневного света, висевшей над ними, были видны множественные мелкие шрамы на лице, шее и груди собеседника.

«Что это? ОЗМ-72 [2]2
  ОЗМ-72 – мина подпрыгивает из земли на метр и взрывается в воздухе, поражая осколками всех в радиусе нескольких десятков метров.


[Закрыть], МОН-50? [3]3
  МОН-50 – мина направленного действия. Взрываясь, выбрасывает поражающие элементы в выбранном направлении.


[Закрыть]Выжил по счастливой случайности».

Двое сзади принесли стулья. Сели. Голицын попытался прояснить ситуацию:

– Джезим сказал, что мы едем за стволами? – и вопросительно посмотрел на Буджара.

Мордатый переводчик даже улыбнулся, чем, признаться, обнадежил.

– Еще одна формальность.

Дед разглядывал ящики и коробки, окружавшие их. Маркировка у части грузов была на арабской вязи, часть на латинице. Удалось перевести, что в одних банки с «Фритюрным жиром», в других рыбные консервы, в остальных «хрен пойми».

Меж тем входная дверь снова открылась, и в ангар вошли еще трое: один – оператор с видеокамерой и два человека из охраны албанского мафиози, которых Голицын заприметил в клубе.

– Не беспокойтесь, – Буджар уловил волнение гостей, и правильно: появление «киношника» в столь глухих местах не предвещает ничего, кроме пыток, допросов и убийств.

Дед синтезировал смущение и непонимание:

– Для чего сюда привезли Голливуд? У нас проблемы?

– Нет. – Однорукий кисло улыбнулся и отодвинул целлофановый занавес в сторону…

Кэп с Малышом, не засвечиваясь, заглушили двигатель недалеко от будки с охранником, потушили фары и, бесшумно выкатившись из машины, засели около шлагбаума с двух сторон, вслушиваясь в каждый шорох, доносившийся к ним посредством подслушивающих устройств. Командир решил для себя, что если не удастся… нет, отставить. Начнут стрелять – они войдут внутрь и убьют всех.

…Когда калека стал отодвигать занавес, Голицын положил руку на часы, готовый в любой момент подать сигнал тревоги. Что им сейчас продемонстрируют, он не знал.

Изможденный пытками, избитый человек в черных трусах с прикрученными к спинке стула руками сидел прямо. Услышав скрежет металлических колец занавеса по трубе, он поднял с груди голову и посмотрел на врагов огромными голубыми глазами. Рот его был заклеен липкой лентой. Но Голицыну казалось последнее совсем излишним, так как он, если бы и хотел, не смог бы, наверное, не то что громко кричать – говорить.

– Это серб, – с ухмылочкой сообщил однорукий. – Белград прислал его за нами. Шпион. Настоящий. Я понимаю, вам, русским, сербы как братья, но вы должны понять и нас. Мы не можем позволить кому бы то ни было носить оружие в нашем присутствии. Ты, – он указал на Голицына той конечностью, на которой пока еще сохранились пальцы, – нажми на кнопку, а мы снимем.

Качок бросил Голицыну самоделку – коробку с кнопкой.

– Аккуратнее, аккуратнее, – при этом он засмеялся и нервно задергал головой.

Оператор настроил свою машинку для фиксации событий и встал так, чтобы в кадр одновременно попадали и русские бандиты, и пленный.