Текст книги "Мы родились в тельняшках"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Ристич нервничал. Им предстояла самая ответственная часть операции. Не смогут перейти границу, провалятся – никто их искать не кинется. Сербы будут все отрицать. Страшно. А кому не страшно? Дуракам.

Тягучие летние сумерки отступали медленно. Контуры деревьев все более размывались, цвета теряли свою насыщенность. Спутавшиеся заросли становились серыми, а взгляд, устремленный в перспективу, проваливался в черноту приближающейся ночи. Траву, листья и мелкие ветки, лежащие на земле, уже не разобрать.

Луна предала их и выдала столько света, сколько могла. Атмосфера на редкость чиста и прозрачна, воздух разряжен и свеж.

Залегли между двумя натовскими постами. Предыдущей ночью их подергали немного: «партизаны» кинули пару гранат в патрули. Теперь будут неделю сидеть за бетонными стенами и не высовываться. Как раз то, что надо.

Два «леших» ползли друг за другом по нейтральной полосе к чужой колючке. Первым продвигался Татаринов, прощупывая дорогу портативным миноискателем; за ним, как его научили, медленно ворочая конечностями, замирая время от времени, таранил пространство сербский «следак».

Этот участок вроде как для них протестировали: днем солдат в штатском нагло перерезал спираль из армированной проволоки, прошел на другую сторону днем, облегчился у соседей и вернулся обратно. Никаких сюрпризов не последовало: никто не приезжал, не прибегал, не выпрыгивал. Гражданских туда-сюда ходит-бродит масса, но в основном днем. Дают пять евро на одном посту, пять евро на другом – и топают по своим делам. Только десяточку на обратный путь надо не забыть, а то придется ночью на свой страх и риск топать. Могут и пальнуть.

Но все меняется на границе. Хитрят постоянно и те, кто лезет, и те, кто охраняет. Пять часов назад никого не было, пошел… и в плен попал.

Татаринов отложил в сторону миноискатель и приложился глазом к моноклю.

Мир стал зеленым. До колючки доплюнуть можно, но не торопимся. Если пробраться через нее и отклониться левее, метров через сто начнется ложбина, по которой надо идти с полкилометра, подняться на горушку, спуститься с нее с обратной стороны и – «добро пожаловать в Косово». Взятая в Албании в аренду машина с ключами зажигания ждет их, заваленная ветками, рядом с небольшим прудом.

Татаринов медлил. Вот проход, оставленный солдатом. Никто его так и не заделал. «А может, ждут? Сели там с начищенным оружием и пальцы о курки чешут… Видят нас? Нет. Стреляли бы уже. И бежали бы получать медальку с нашими скальпами в руках».

Лезут. Вот и проход.

После заграждения десять метров преодолели за десять минут.

Ристич чувствовал, что промок, но понимал: так надо. Он устал ждать. Ему казалось, сейчас сверкнет вспышка, и пуля убьет его.

Курить хотелось неимоверно. Началась дрожь в пальцах.

Татаринов сел у ближайшего дерева и показал жестом напарнику, чтобы тот полз мимо него дальше, а сам достал бесшумный пистолет «ПСС» и стал мониторить местность.

«Обошлось». Положительный вывод офицер сделал, как только отсчитал пятьдесят шагов по овражку, перерастающему постепенно в ложбину.

Дальше топать можно смелее. Почувствовав спад напряжения, ведомый догнал командира и дернул за рукав. Знаком показал, что ему нужно отлить.

Татаринов прислушался и разрешил, да и сам не отказался.

Легли на бок. Вырыли по ямке. Шорох заставил их остановить опорожнение и замереть.

Прямо на них по оврагу, который был выбран ими для входа в Косово, осторожно продвигалась группа. Татаринов, не вставая, приставил ПНВ к глазу, надеясь, что Ристич сильных контузий не хватал и песни сейчас распевать не станет.

Дистанция сорок метров. Приборы ночного видения, автоматическое оружие с глушителями, бронежилеты. Идут тяжело, загружены под завязку. Их не видят, иначе бы не топали, как стадо бизонов.

Почти вертикальные склоны оврага не оставляли шансов. В сторону не уйдешь. Назад не пойдешь. Остается пропустить их сквозь себя. Показав рукой Ристичу, чтобы тот отодвинулся подальше от подобия звериной тропы, сухопутный боевой пловец и сам, сжав рукоять пистолета, успел по-черепашьи плавно свалить за дерево, когда до первого оставалось шагов пятнадцать, не больше.

Нужен ли человеку кислород? Обычно да. Но иногда и без него можно обойтись. Дышать – очень большая роскошь, когда мимо тебя ступают ноги в туристических ботинках, пружиня под весом адского груза.

Шестеро. Удаляются. Три метра, пять… Где-то рядом Ристич. А он молодец.

Тук!

Шедший последним рухнул на землю. Мозгов у него уже не было.

Флотский начал валить остальных, не задумываясь. Работа бесшумного пистолета ночью наводит кратковременный ужас и оцепенение. Достаточно, чтобы завалить четверых, но не всю цепочку.

Когда стреляешь с десяти метров по способному видеть в темноте противнику, тяжело оставаться незамеченным, тем более что выцеливать приходится голову. Крепка их тяжкая броня. Пробить пуля пробьет, а наповал не убьет.

Крик раненого боевика сделал ночь ярче. До каждого дошло: он в центре мясорубки и, чтобы выжить, надо шевелиться.

Ристич, сидя за кустом, расстрелял всю обойму и полез за второй.

Двое оставшихся в живых албанцев отвалились по сторонам и начали вести прицельный ответный огонь. Пук-пук-пук, пу-пук, пук, пук, пук, пук, пу-пук. Глушители не давали звуковым волнам взбрыкнуть и лупануть по ушам.

Татаринов не стал перезаряжать свой осиротевший без специальных патронов СП-4 пистолет и, выхватив нож, выстрелил из него. По стону он понял, что попал, но один оставался совершенно целым и невредимым. Он-то и стал виновником смерти Ристича.

Очередь прошила грудь сербу и отбросила его. В следующий миг лезвие полоснуло по шее диверсанта, щедро орошающего пространство пулями, войдя вглубь на несколько сантиметров. Горловой хрип и брызжание из надрезанной аорты продолжилось в стороне от Татаринова. Порезанные на шее сосуды фонтанировали импульсами, оставляя мозг без свежей крови. Происходило «плавное отключение от эфира». «Неплавное» – это когда пуля в лоб.

Добив двоих раненых, командир группы «Кракен» подсел к напарнику.

– Зачем? – не понимал русский.

– Они шли убивать. Убивать наших женщин и деток…

Следователь полиции городка Кралево тихо умер у спецназовца на руках, не выполнив приказ по переходу границы, но выполнив долг мужчины.

Дальнейшее движение в глубь края становилось небезопасным. Он не знает языка. Пусть у него российский паспорт и сам он «русский турист», но проехать через все Косово в одиночку…

«Говорил же, морем надо идти – и проще, и легче. Что за дурь лазать по горам да долам? Нет, пойдите встретьтесь… Человек вам поможет с разведкой. Граница охраняется плохо, можно сказать, формально. Пойдите проводите. Проводил, называется».

Осмотрев снаряжение, Татаринов убедился, что оно идентично тому, что находили на двух предыдущих группах.

«Зачем все это, для чего?»

Вздохнув, спецназовец взвалил на себя тело убитого и понес его обратно. Домой.

Положив следователя там, где началось их путешествие, он неожиданно разглядел силуэт человека и буквально выбросил в его сторону руку с пистолетом…

– Свой, свой, – сказала тень и приблизилась, заставив капитана второго ранга снять палец с курка.

– Прикрытие? Не договаривались вроде…

– Вы живы? – искренне удивились очертания двуногого существа, говорящего на русском.

– А, по-вашему, должен был сдохнуть?

Это был Человек. Вооружение – небольшой автомат с глушителем висит на плече. От дерева отделился возрастной лейтенант с заставы и стал таращить глаза на возвращенца.

– Вы не ранены? – сочувственно спросил он партнера по игре «задави как можно больше мух».

Татаринов увидел рядом с оставленной «Ауди» очертания еще одной легковой машины. Марку не разобрать. Лейтенанту не спится.

– Нет. Я нормально. Плотнее закрывайте границу с Косово. Амуниция такая… Они как танки. Только в голову.

– Это я на ту сторону срать ходил, – не исключено, что серб улыбался в темноте.

– Круто, – согласился Кэп.

Человек вдруг начал активно наседать:

– В Албанию из Косова въедете без труда. Все спокойно. Мы не должны срывать операцию.

– Я помню инструкции. – Специалист вытер испарину. – Уберете за мной?

– Об этом не волнуйтесь, – заверил командир блокпоста.

Умывшись и побрившись, парочка показалась на людях, когда солнце уже забралось неприлично высоко.

– Ну как? – Бертолет интересовался так, будто действительно прошла первая брачная ночь, разглядывая вошедших в кают-компанию Голицына и Диденко.

– Кто невеста? – присоединился Малыш.

– Га-га-га, – буркнул Дед и поднял крышку фарфоровой плошки, на дне которой оставалась еще небольшая горка макарон.

Услышав голоса и «бздреньк» посуды, из камбуза показалась Грета с горячим омлетом и нарезанным сыром.

То, что они стоят, Денис понял проснувшись, но вот где? Как оказалось, причалили во Влера. Налив себе кофе, Денис вышел на открытый воздух.

Новая точка на карте для паломничества любителей купаться и загорать прибавляла в сервисе и комфорте год от года. Туристы с легкостью спускали в городе и окрестностях тысячи евро, наполняя местную экономику свежей «кровью». Разрастались отели, из-за метра земли на первой линии убивались люди, торговое место на базаре стоило столько же, сколько и новый «мерин». Жизнь била ключом, жирела и матерела.

В глаза бросились сотни яхт, стоящих по соседству с их красоткой «Машкой». Соседи, родня их вышколенной девочки, спят в бухте, прикорнув к пирсу. Солидные, блестящие, под флагами неизвестных государств; поди за несколько миллионов евро, честно заработанных у станка на заводе, куплены. Капитализм… Дальше, с мачтами, тоже большие, потом средние разных типов вперемешку, а между ними втиснулись и маленькие недоразумения. Порядок, как и в жизни, только у «слонов» в высшей лиге, а дальше хаос.

Народу на судах не видать. Провернувшись вокруг своей оси, «отдыхающий» с удовольствием обнаружил двух девок, загорающих топлес, и бородатого морского волка с биноклем, рассматривающего «спелые фрукты» с почтительного расстояния.

И это тоже порт!

Чтобы добраться до города, видневшегося вдалеке справа, нужно было пройти по пирсу метров двести, потом еще пешком или на машине с километр. Но и отсюда видать пальмы на набережной, зонтики кафе, киоски, работающий фонтан, людей – беззаботных тюленей, еле перемещающихся по жаре. Мальчишку какого-то на роликах.

«Эх! Может, еще прогуляемся».

Наконец захотелось жрать. Бегом! Бросив взгляд на дорожку пирса, по которой улиткой ползла малолитражка, Денис вошел обратно в обслуживаемое кондиционером чрево яхты, намереваясь позавтракать.

«Надо вставать раньше. Поди, сожрали без нас с Дедом что-нибудь такое эдакое, и помалкивают».

Работал телевизор. Поймали какой-то местный канал и смотрели на незнакомые виды. Стукнул полдень. Малыш взял бинокль и отправился на разведку следом за Поручиком.

– Зюйд-зюйд-вест. Четыре сиськи, – подсказал старлей.

– Ок, – поблагодарил длинный, но выйти на палубу не успел.

В кают-компании материализовались злой Кэп, встревоженный Марконя и заспанный «капитан Сергей».

– Голицын, поймайте CNN, – командир схватил пульт со стойки бара и бросил его подчиненному, – «новостя» поглядим.

Одежда на Татаринове сильно отличалась от шортиков и маечек. Черные вельветовые запачканные штаны, светло-зеленая рубашка с длинным рукавом навыпуск; едва ли не тряпичная сумочка с документами и сотовым телефоном, на ногах сандалии на грязную босую ногу. Вытащив из холодильника банку «колы», вновь прибывшая власть залпом осушила ее.

Телевизор, повинуясь ИК-лучам, начал транслировать CNN.

– Шкипер, переведи. – Командир резко сел на диван, не отрывая взгляда от ярко раскрашенной теледивы. То, что нервы у него подсели за последние сутки, было видно.

– Ничего такого. Министр финансов Евросоюза выступил с заявлением, бла-бла-бла, бла-бла-бла, положение с финансовыми показателями Исландии усугубляется…

– Ясно, – выдохнул Кэп. – Хорошо устроились, – он оглядел собравшийся отряд. – Планы изменились. Следователя, с которым я шел сюда, больше нет. Что означает: квалифицированной помощи не будет, переводчика с албанского не будет, во всяком случае, пока. Днем… Поручик, с кем пойдешь?

– С Дедом.

– С Гретой или Гердой?

– С Гердой.

– Значит, Дед с Гретой. Летите влюбленными голубками в ту часть порта, где стоят на разгрузке контейнеровозы. Не отсвечиваем, ведем наблюдение. Дед, бери ключи от синего «Рено». Пригнал вам на всякий случай. Будет необходимость следить – пользуйтесь машиной. Она официально взята в прокате. Связь через сотовый. Остальным: у нас четыре рентгеновских сканера. Днем отдыхать, ночью погружение и зачищаем для начала весь пирс, просвечиваем все суда, находящиеся на стоянке. Искать, ребята, искать. Не дай бог третья мировая…

Тишина.

– Шучу. Пока шучу. Немки окажут содействие. По-русски они почти никак, по-албански с трудом. Вы, – он посмотрел на Деда и Голицына, – гордо несите над головой знамя свободного международного секса так, чтобы все окружающие верили, что да, вы с ними, но сами – ни-ни. Хоть одна жалоба, хоть один намек на жалобу… – накачивал командир. – Нам скандал не нужен. По поводу яхты шкипер, надеюсь, все объяснил, а я дополню: заказчик думает, что она проходит ходовые испытания. Посудину, – он провел по упругой коже дивана, – через месяц надо отдать. Надеюсь, управимся, а не то переселимся в корыто похуже. И не будет вам ни Герды, ни Греты. Сергей, раздай реквизит.

Шкипер извлек из лакированного молочного комода небольшой «дипломат», положил его на журнальный столик и щелкнул замками.

– Золото? – не веря глазам, недоверчиво брякнул Малыш, невольно протягивая руку к цепочкам и кольцам. – Эх, не мое, не мое…

– Надевать только на выход, при возвращении сдавать, – комментировал волосатый капитан, насыпая в крепкие ладони отполированные поблескивающие цацки.

– Не подделка? – Денис подкинул на руке пару колец и две толстенные цепи, пытаясь через вопрос осознать ценность подношения.

– Вы на берег не из шлюпки выберетесь. Пусть вид вам придают соответствующий. Рэкетиры вы, буржуины, – после чего Кэп довольно крякнул, оглядывая разведку. – Все, разбирайте девчонок, они уже на суше, ждут вас.

Немки дисциплинированно стояли у небольшого трапа, соединяющего яхту и пирс. Легкие тонкие блузки и шорты оставляли мало пространства воображению. Спортивные тела были выставлены напоказ. Ну и правильно, чего стесняться.

Денис уставился на Герду, пытаясь установить глазами контакт. Как-никак, им придется работать если не в паре, то парой.

«Интересно, они сами-то понимают, что к чему? Надо бы расспросить, а нельзя».

Пока Денис собирался с духом, чтобы сделать хотя бы жест в сторону берега, тем самым задавая направление для прогулки, Дед взял свою пассию за руку и плавно повел по пирсу, взбивая языком коктейль из «гуд», «о’кей», «я-я» и «натюрлих». Куда же без «натюрлих» в албанском порту…

Красноголовая Герда дотронулась до толстой цепи на шее Дениса и улыбнулась:

– Теуер.

– Да, дорого. Пошли, вон Дед наш какой прыткий.

Топая следом за старшим товарищем, Денис размышлял над тем, что такое «возраст» и как он влияет на легкость установления отношений с противоположным полом. Дед старше него, Грета старше Герды. Неспроста у них там как-то все шустро заладилось-закрутилось. Опыт.

Две парочки друг за другом медленно выкатились на набережную и пошли, постоянно останавливаясь и фотографируясь на фоне акватории.

Немецкий в современном мире – язык для эстетов. Денис, конечно, мог пару фраз: «хэнде хох», ну или «нихьт шисн»… Приходилось на английском, как-то он удобнее. Конечно, удобнее, когда знаешь!

Дотопав до кафешки на побережье, решили провести рекогносцировку местности, разместившись под зонтиками. На кофе деньги были. Может себе русский военный позволить выпить на работе чашечку бодрящего черного или нет? Может.

Пока шли-гуляли, в объективы фотоаппаратов не случайно попали несколько кораблей.

Дед негромко начал делиться:

– Карту города помнишь? – Ответ он и не ждал. – Еще немного покрутимся и направимся к портовым терминалам. На рейде какие стоят, подсек? – И снова без паузы. – Сухогруз вон тот надо прошерстить. – Диденко поднял к глазам фотоаппарат и, увеличив изображение до максимума, сделал еще один снимок. – Сюда идет. Как раз нашим ребятам первое задание.

– Думаешь, если везут морем, то обязательно на большом?

– Ну, не в чемоданах же пассажиры круизных кораблей перевозят цинки с патронами. Везут так, чтобы шансы привлечь к себе внимание были минимальны. Слово «досмотр» я тут употреблять не буду. Все, кто надо, куплены на корню. Наверняка.

– А может, на рыбацких шхунах?

– На шхуне ты далеко не сходишь. Хотя… Набрал горючки, взял девчонок – и в Африку, по пирамидам лазить. – Дед плавно приобнял свою Грету и, глядя глаза в глаза, предложил ей: – На брудершафт.

– Может, «реношку» возьмем со стоянки, что Кэп пригнал? Быстрее будет…

– Не мешай, видишь, делом занят.

Заместитель премьер-министра Албании Фисник Бушати положил телефонную трубку и фыркнул. Звонил серб, занимающий точно такой же пост, и просил прекратить провокации. Конечно, его заверили, что делается все возможное и даже невозможное. Фисник, сморщившись, чтобы лучше видеть без очков, посмотрел на часы в нижнем правом углу монитора. Сегодня у него непростой день. «У нас у всех сегодня непростой день».

В десяти кварталах от стула, на котором сидел Бушати, кортеж премьера несся по недавно обновленной столичной трассе, мечтая быстрее оказаться в центре Тираны. Глава правительства, сидя в лимузине, пил апельсиновый сок и посматривал сквозь пуленепробиваемое стекло на возрождающуюся экономику. Запустили новую очередь завода по переработке нефти. Позитивно. А через неделю еще и цементный завод должен заработать. Развитие. Развитие просто необходимо.

Джип охраны приблизился к столетнему дубу, очень некстати разросшемуся рядом с обочиной дороги. Смешно, ведь дуб был там еще до того, как была укатана и покрыта асфальтом земля.

Байкер нажал на кнопку, активировав ловушку. Знакомьтесь. Противобортовая мина «AN-98-21» австрийской фирмы «Shtainer-AG», использующая эффект ударного ядра. Вес 21 килограмм. Прошивает насквозь броню 300 мм с расстояния в 30 метров. На расстоянии 15 метров танк вместе с экипажем становится абсолютно бесполезным: первый – на поле боя, второй – как таковой. Возможный вариант крепления – ствол толстого дерева. Управление: сейсмический датчик, оптический датчик, таймер, дистанционный подрыв. Анализатор цели основан на микропроцессоре. Способен считывать скорость, габариты, расстояние до цели. Впрочем, последние навороты не нужны, когда есть палец и глаз.

Повинуясь электрическому импульсу, игрушка ожила. Операционная система загрузилась за ноль целых пять десятых секунды, разбудив все имеющиеся датчики. Она не ошибется. Она не перепутает джип и лимузин, танк и грузовик. Чудо инженерной черной мысли.

Через две секунды после активации мины в салоне лимузина был готов фарш из премьера, охранника и водителя. Ну и погрохотало, конечно, но не сильно.

Поглядев в бинокль с ближайшей возвышенности на результат своей работы, байкер опустил черное стекло гермошлема и, ощущая между ног приятную вибрацию рокочущих цилиндров, отправился за окончательным расчетом.

Глава 3
Мордобой со стрельбой

Вечером, перед закатом, нагулявшиеся и надышавшиеся па́ры взошли на борт яхты в прекрасном расположении духа, услужливо прихватив с берега коробку мороженого и… пару бутылок вискаря. Такая красота вокруг: курорт, нега, пляжи! Умм… Ну как тут не расслабиться.

Когда уставший и в то же время отдохнувший Голицын вошел в кают-компанию, его встретили три пары усталых глаз. Марконя, Малыш и Бертолет. И две пары озабоченных: Кэп и капитан Сергей.

– Нехреново вы с Дедом устроились, – пробурчал Бертолет.

– Разговоры! – одернул Кэп, но измотанный старлей продолжал:

– Они там немкам жопки мнут, а нам нырять без передыху…

Когда в самом большом помещении яхты следом за Поручиком появился Дед, Бертолет умолк.

Расселись. За мороженое, кстати, никто даже «спасибо» не сказал. Ну и фиг с ними. Кэп начал вести планерку, предварительно выпроводив Сергея и, естественно, не приглашая девочек.

– Подведем итоги первого дня. У нас просканировано сто восемьдесят шесть судов. Оружия не обнаружено. Все, что могли, сделали. У вас что, Голицын?

– Два сухогруза, две рыболовецкие шхуны. Сухогрузы загружают, шхуны разгружают. Никаких бригад, крутых тачек, спешки и беготни. Ничего подозрительного. Территория складов закрыта. Днем не пройти.

– Вот-вот, – согласился командир. – А надо. Сегодня днем убили премьер-министра Албании. Взорвали лимузин, когда он возвращался из поездки в город. Албанцы валят все на сербов, без каких-либо доказательств и раздумий. Похоже на истерию, когда грузины полезли в Южную Осетию. Телевидение, радио и Интернет с ума сходят. В сложившейся ситуации, если представить себе, что очередная группа пройдет через границу с Сербией и устроит резню, обе стороны начнут постреливать друг в друга просто для того, чтобы сбросить нервное напряжение. Знаете ли, такой легкий онанизм на границе, который может вылиться в очередную заварушку. Балканы не просто постоянно беременны войной, они постоянно их рожают… Речь закончил. Теперь приказ. Тем, кто нырял, – просканировать сухогрузы. Осторожно только. Да и ночь короткая, хоть и темная. Тем, кто гулял, – берете один прибор на двоих и дуете на склады, сквозь крыши и стены ищете стволы и броню. Не исключаю, что повезет.

…Не повезло. На следующее утро Поручик стонал от усталости, занимая свою сторону дивана и почесывая наложенную Гердой по возвращении на яхту новую повязку на расцарапанный колючей проволокой бок. По жребию ему повезло больше – помылся первый. Дед теперь плескается в душевой кабине. Сутки без сна, пошли б они все куда…

Голицын провалился в сон.

За ним и за Дедом по дорожке, выложенной из бетонных плит, добротно освещаемой фонарями, неслись два спущенных с цепи здоровенных кобеля. В сторону не уйдешь, на дерево не залезешь. Нет деревьев. Только слева и справа, не оставляя пространства для маневра, бесконечные ворота ангаров. Впереди забор, позади собаки и два шустрых охранника с пистолетами. В руках у Голицына двадцатидвухкилограммовый сканер, способный видеть сквозь стены, но неспособный перенести их через ограду.

Спринт удался. Денис дергал во сне ногами и пихал подозрительно бесчувственного Диденко, храпевшего рядом. Дыхание черной немецкой овчарки уже согревало Поручику пятки, заставляя его прибавлять скорость еще и еще. Вцепившись в рабицу, спецназовцы полезли наверх. Не обращая внимания на спираль из колючки, они стремились как можно быстрее перелезть на другую сторону.

Сзади хлопнул выстрел. Скорее всего, предупредительный. Напоровшись на стальной шип, Голицын закричал:

– Можно я брошу его?!

– Нельзя! – испуганно реагировал Дед. – Он дорогой. Нас тогда обоих отправят из флота на Колыму золото мыть…

Голицын поморщился во сне. Почему так долго говорит Дед? В реальности, этой ночью они уже перелезли через препятствие, оставив позади собак, охранников и кусочки собственной кожи на ограждении.

Банально прокололись. Патруль обнаружил, когда с одного ангара на другой перебирались. Шавки или унюхали, или услыхали – и затявкали, и понеслось.

Пока бойцы спали, Кэп решил сходить в разведку. Опять Балканы. Опять подрывы. Однажды в его военной карьере уже было подобное.

От порта Влера до столицы Албании по прямой сто кэме. Если в вашем распоряжении машина, сгонять туда-обратно ничего не стоит. Проверив документы и деньги, Кэп выдвинулся к месту убийства премьер-министра.

Движение было оживленным. Так и должно быть между портом и столицей. Тем не менее обошлось без приключений, и через два часа несложного и неутомительного пути Татаринов сидел на крыше арендованного автомобиля и рассматривал место трагедии в небольшой бинокль.

Как это принято во всем мире, люди несли цветы к тому месту, где искореженный лимузин остановился навсегда. Гибель человека – трагедия, гибель премьер-министра – политика. А потому и цветов больше, и пафоса. Успели принести лавочки, столики, портреты погибших. Есть куда положить скорбный букет или поставить горящую свечку.

Из того, что показали по телевизору, Татаринов сделал свои выводы и теперь хотел найти им подтверждение. Для этого ему необходимо было подойти ближе, но он колебался.

«А стоит ли рисоваться здесь? Но осмотреть место подрыва необходимо; чего приехал тогда в конце концов?»

Кэп увидел, как к месту подрыва подъехала представительная делегация на черных «Ауди» с затонированными стеклами. Какой-то человек, которому внимания оказывалось неизмеримо больше, чем кому бы то ни было, под вспышки фотоаппаратов степенно возложил венок, а затем стал отвечать на вопросы журналистов. Кэп мысленно похвалил себя за то, что не стал торопиться. Такая делегация только помешала бы ему, а он – им.

«Вон как безопасники головами крутят… Пора мне отсюда сваливать, не ровен час, засекут».

Дождавшись окончания скоротечного визита какой-то шишки, командир отряда «Кракен» запустил двигатель и спустя несколько минут уже выезжал с второстепенной дороги на оживленную столичную трассу. Он тоже намеревался притормозить у места подрыва, как это делали многие водители, отдавая дань памяти убиенным.

Трасса благодаря новому асфальту и свежей разметке располагала к комфортной езде; но как отключиться, когда едешь к месту бойни? Капитан второго ранга, сидя за рулем «Рено», контролировал дорогу, ожидая с секунды на секунду падения скорости впереди идущей машины. Он подъезжал.

Кузовов через пять в воздух разом взлетели сразу две машины. Все, что успел сделать Татаринов, – самопроизвольно, инстинктивно свернуть на обочину, плавно переходящую в кювет. В следующее мгновение взрывная волна прошла по стеклам и крыше, не причинив автомобилю большого вреда. Он даже испугаться не успел.

Опомнившись, Татаринов схватил аптечку и бросился к раскуроченным и раскиданным в радиусе ста метров машинам.

Опять крики, опять мат на всех языках, дым, гарь, чернота воронки в самом эпицентре, орущие выброшенные из разлетевшихся окон и пока еще живые дети, хватающиеся за сердце старики…

Подбежав к первой попавшейся машине с поведенными стойками и стеклами, покрывшимися паутиной, Татаринов рванул дверцу на себя. Заклинило. Через боковое стекло он видел водителя – мужчину лет тридцати пяти в очках. Типичный «ботан». Бледный, отупевший, но живой. Он ехал, похоже, прямо перед ним, получив дозу побольше, и теперь смотрел на мир безжизненными глазами судака откуда-то со дна кастрюли с ухой.

«Отойдет».

Левее заорал мужик. Бросив интеллигента, морпех побежал на крик. Усатый лысеющий бедняга копошился у небольшого придорожного камня. Одна из легковушек, подброшенная взрывом, видимо, сбила его и, отбросив прочь, последовала в заградительную лесополосу юзом, а он остался лежать. Грудной клетке звездец, приближаясь, определил офицер. Еще через секунду бедняга дернулся и затих.

Покойный невольно привел его к старому дубу, рядом с которым два человека в белых рубашках и строгих брюках, не исключено, вели осмотр того, что рвануло несколько ранее. Вон их «дипломаты» разметало с содержимым: пинцеты, ножницы, пробирки, пакеты разлетелись по траве. Сами же они, обняв головы, лежали скрючившись на траве, не в силах подняться.

«Закрепил на дереве. Расстояние до дороги двадцать метров. А управлял откуда? – Капитан второго ранга покрутил головой. – Самое место! Да, пожалуй, трасса просматривается с горушки лучше всего».

К раненым бежали на помощь водители и пассажиры других машин. Похоже, ему уже здесь нечего делать.

Он вернулся на макушку горы и стал искать хоть какие-нибудь зацепки, но тщетно. Масса следов, масса окурков. Единственное, что он знал и что не было тайной для абсолютного большинства хоть немного думающих людей, – что сапер, подорвавший обычные гражданские машины, редкостный подонок.

Президент Албании Констандини Ибраими икал. Пил зеленый чай маленькими глотками, дабы заглушить приступ, но икота не прекращалась. Выгнав подчиненных, он сидел в задумчивости, в тоске и каком-то отягощенном ступоре. Час назад его хотели убить. Он публичный политик, он не может пройти мимо смерти своего помощника и соратника.

«Что ты прикажешь сам себе, Констандини? Забиться в угол или лучше в бункер, окружить себя охраной и трястись, читая телеграммы поддержки и озабоченности от европейских лидеров».

Маленькая страна, двести лет назад избавившаяся от гнета Османской империи с помощью России и населенная народами, исповедовавшими как минимум три религии – мусульманство, православие и католицизм, – содрогалась от терактов. Думать хорошо о России политически невыгодно, и президент тут же забыл о прошлом. Куда проще размышлять о том, кому он наступил на яйца.

В связи с усиленным режимом у дверей стоят два человека из охраны с оружием и универсальными сканерами, способными обнаруживать и металл, и взрывчатку, и отравляющие вещества. «Так близко, всего в нескольких шагах, люди с оружием. Кого мне ждать теперь? Ниндзя?»

Секретарша сообщила по селектору, что приехал Бушати и просит уделить ему время. «Зам убитого премьера. Гадливый, скользкий, но умный. И еще председатель этого… Народно-освободительного фронта. Говнюк. Хотя меня на выборах поддержал. Пришлось поставить его во главе всего кабинета. Остальные слабоваты, да и в народе не очень популярны. Пообщаемся, все равно все расписание к чертям собачьим».

После скорых размышлений президент пригласил к себе Бушати.

Поставив маленькую чашку на стол, он встал и подошел к окну. Во внутреннем дворике резиденции голуби важно, словно знатные завхозы, прогуливались в поисках крошек. Разыграв сцену «Я, друг мой, с твоим приходом очнулся от глубоких государственных раздумий, наполненных болью за наше отечество», президент с появлением и.о. премьера отвернулся от окна.

– Позвольте выразить вам мое сочувствие, господин президент, – начал Бушати, протягивая руку. – Новость шокировала меня. Как вы?

«Заботится, будто доктор… Можешь не волноваться. До выборов далеко, и спихнуть меня не удастся. Если мир окажется в руках таких людей, как нынешний премьер, человечество вернется в Средневековье. Казни, пытки, религиозные маразматические догмы – и, конечно же, войны… Война – это бизнес. А где деньги – там засранцы».

– Скажи, Фисник, – президент вернулся на свое место. Икота, как это часто бывает, незаметно прошла, – меня тоже, может, вот так: р-р-раз! И нету. Службисты говорят, что мина, которой убили премьера, не из простых да дешевых. И у нас таких нет, в этом мне сегодня утром министр обороны на Коране клялся.