Текст книги "Лунная радуга(дилогия)"
Автор книги: Сергей Павлов
Жанры:
Научная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Я обернулся и увидел приятно улыбающуюся физиономию Бака. Ему я был рад. Давненько мы не встречались.Вернее, встречались, но все как-то на ходу, мимолетно, едва успевая обменяться друг с другом приветственными жестами. Масса неотложных дел не оставляла времени для частных бесед. Сегодня утром я издали видел Бака в кафе и мог бы поклясться, что он был явно не в своей тарелке Сейчас я бы этого не сказал.
– Присаживайтесь, Феликс.Рад желанному гостю.
– Мимо вот проходил…Решил зайти.– Он бросил взгляд на открытые панели диагностической аппаратуры, добавил:– Если вы, конечно, не очень заняты.
Механик выглядел изрядно похудевшим,но свежим, спортивно подтянутым, как никогда.Очевидно,работа в профиле основной специальности пошла ему на пользу – он словно бы помолодел.От него исходил холодноватый, тонкий запах хорошего одеколона. Это было так необычно, что я невольно принюхался. Одеколон «Антарктида»? Похоже.Бак редко пользовался парфюмерией и,если это случалось, предпочитал ароматы тяжелые, приторные…
– Нет,не очень,– спохватившись, ответил я.– Как настроение? Как идут дела?
– Пока все в норме,– ответил Бак.Заботливо осведомился: – А как у вас там… в госпитале?
– Спасибо, тоже неплохо.
– Если нужно чем-либо помочь, я готов, можете на меня рассчитывать.
– И ты, Врут!– в шутливом ужасе воскликнул я. Добровольные помощники соколами кружили над медицинским сектором,предлагая любые услуги, и мне надо было тратить много энергии, чтобы госпиталь не превратился в привокзальную площадь, а госпитализированные десантники – в главную достопримечательность корабельного быта. – Вероятно, у вас появилось больше свободного времени?
– Да как сказать… По сравнению с тем, что было в системе Урана…
– Да, понимаю,никакого сравнения… Нет,Феликс, помощь не требуется. Но все равно спасибо! Если потребуется, буду иметь вас в виду…Кстати, как там наши экраны? Много во время десантных работ перебили?
– Много.–Бак улыбнулся.–Десятка два изберется.Сумасшедшая была обстановка… До сих пор еще кое-где вместо экранов дыры зияют.В техотсеках, трюмах, ангарах, на катерах. Руки пока не доходят. Ведь прежде всего я обязан свое вакуум-оборудование в порядок привести. Ну и с экранами тоже приходится… Вот только что экран дисплея наверху сменил.
– На верхнем ярусе?– насторожился я.
– Да. Но это… не то,– Бак опять улыбнулся. – Это в салоне совещаний, где комиссия работает. Не знаю, что там между учеными было, но дисплей пришлось ремонтировать.Думаю,крепко они там о чем-то поспорили… Их теперь не узнать. Раньше вели себя тихо, солидно, спортзал посещали…А вот получили гору всяких материалов по лунам Урана– и будто их кто подменил. Внутренний распорядок ни во что не ставят,спят и едят как попало и когда попало, бороды отпустили. Некоторые из салона сутками не выходят.Сегодня забрел к ним экран менять,а в салоне шум стоит– боязно в дверь войти. Вошел– на меня никто внимания не обращает.Кричат,смеются, друг друга с чем-то поздравляют, по спинам хлопают. И меня хлопали, пока я ремонтом занимался. Как дети, честное слово. А вчера один… длинный такой математик,ну фамилия у него еще двойная – Чулымов-Енисейский…в кафе за ужином ковш киселя на себя и меня опрокинул. Случайно, конечно,– торопился уж больно. «Куда торопитесь?»– спрашиваю. Извиняется. «Ждут меня наверху,– отвечает.– Без меня,– говорит,– работа у них там не клеится». Вижу, очень ему неудобно за свою неловкость. Ну я, конечно, все это в шутку обернул: «Работа,–говорю,–не волк, в лес не убежит, отдыхать вам надо».Он растерянно так посмотрел на меня,отвечает: «Верно, в лес не убежит, поэтому ее, окаянную, делать надо…» А сам небритый, бледный какой-то, глаза красные,а под глазами круги…В общем,пора, я думаю, вам в это дело вмешаться. Дай им волю– загонят они себя этаким-то аллюром!..
– Непременно вмешаюсь.К сожалению, Феликс, все это так…Давайте-ка сменим тему, – предложил я. – Как там наш «диверсант»? Неужели притих?
– Не знаю,– вяло ответил механик.– Может, притих. Разбитых экранов много, и мне пока трудно ориентироваться. Экраном меньше,экраном больше– в теперешней обстановке не очень-то уследишь…
Мне подумалось,что капитан, по-видимому, прав.Этот бритоголовый увалень, будучи превосходным специалистом по вакуум-оборудованию корабля, как инженер-хозяйственник, напротив, оставлял желать лучшего. По крайней мере в делах хозяйственного учета.
– Ладно,– сказал я,– допустим…По поводу чужака никаких новостей?
Бак неуверенно пожал плечами:
– Если говорить конкретно– нет. Однако мне кажется, чужак потревожил не только десантников.
– Да? А почему это вам кажется?
– Понимаете ли… Недавно мне выпало быть свидетелем одного занятного происшествия.– Бак оживился.– Происшествие, в общем-то, ерундовое, но с криминальным намеком…Принял я душ перед сном, за полчаса до полуночи. Время позднее, тихо вокруг, в душевой я один. Переоделся в гардеробной, к выходу подошел и уж было дверь отодвинул,да вспомнил, что белье в утилизатор не сбросил. В коридор по инерции все-таки выглянул.Вижу, там, в самом конце коридора, человек из атриума вынырнул и быстренько так оттуда в моем направлении засеменил. «Куда это,– думаю,– он торопится?» Только подумал, а тут еще двое из атриума вынырнули. Человек оглянулся на них и шагу прибавил. Кухонный отсек миновал, отсек холодильников тоже…Те двое его окликают: «Эй, парень,погоди!» А тот от них чуть ли не бегом.Двое не отстают. Озадачило это меня.Я осторожно выставил глаз из дверного проема,наблюдаю.Судя по костюмам, все трое– парни из корабельной команды. Но кто такие, конкретно издали определить не могу. К тому же первый, торопыга этот, лицо рукой прикрывает. Вот так… – Бак показал как: прикрыл растопыренной пятерней нижнюю половину лица.– Потом вижу: рука у него нормальной окраски, белая, а лицо и волосы голубовато-серые.Прямо оторопь меня взяла…Тех двоих я узнал наконец– ребята из группы энергетиков. А «серого» узнать не могу, хоть тресни!.. Энергетики «серого» нагоняют– недалеко уж от меня это было– и бесцеремонно так, грубо за руки его хватают Тот разозлился, шипит на них: «Какого черта вам от меня надо?! Вы что,– говорит,– балбесы, не видите, как меня краской заляпало?! Не дадут человеку спокойно пройти в душевую!»Энергетики узнали его,стушевались. «Прости,– говорят,– друг Жора, не за того тебя приняли». Укоряют его: «Чего же ты, сякой-этакий, не отзываешься, когда тебя окликают!..» Жора глазами похлопал, да как рассмеется. «Ой,– говорит,– не могу! А ведь вы, парни, меня именно за «того» и приняли,не отпирайтесь! Ловлю, значит, затеяли? Ой, не могу!..» Энергетикам, конечно, обидно. «Заткнись,– отвечают ему.– В таком виде будешь ночью по коридорам шататься– нарвешься,это уж точно. Кто верит, кто нет,но, если слух пошел, ребята начеку, сам знаешь. Фонарь ненароком подвесят– иди потом доказывай, что ты не верблюд!..»Смеяться Жора сразу перестал: «Да,– говорит,– что верно, то верно. Вы,– говорит,– ребята, почаще в зоопарк забегайте на верблюдов смотреть– может, будет нам, двигателистам, безопаснее по коридорам ходить».
– Георгий Шульгин? – полюбопытствовал я. – Из группы двигателистов? Наш корабельный художник?
– Он самый,– подтвердил механик.– Ну так вот, заходит Жора в душевую, раздевается одежду бросает в утилизатор. Посмотрел я на его заляпанное краской обличье и говорю: «Нервный тебе,видать,сегодня натурщик попался…» Он зырк на меня, но молчит.Я опять ему шпильку: «Художником быть нынче небезопасно, а?..» И тут с ним припадок веселого настроения приключился. Ростом невелик, а хохотать умеет будь здоров!Стоит передо мной голый, с испачканной физиономией и заливается во все горло, слезы вытирает. «Да,– говорит,– чувствовал я, что в искусстве ты разбираешься, но чтобы до такой степени превосходно!..» Головой в изнеможении покачивает. Разговорились. Оказалось, натурщики здесь ни при чем.Жора большое полотно для картины готовил,допоздна в изостудии задержался– фон какой-то накладывал.Распылитель красок чего-то испортился,и фон ему, Жоре,вместо картины прямо на физиономию лег…Он, бедняга, выглянул в дверь– вроде бы нет никого в коридоре. Лицо кое-как руками прикрыл– стеснительно все же перед людьми, если встретишь,– и бегом в душевую.Остальное я видел. Ну, конечно, спрашиваю его: «А что это на тебя энергетики навалилась?»– «Да так,– говорит, – делать им нечего. Одну гипотезу им любопытно проверить…»– «Какую,– спрашиваю,– гипотезу?»– «Это их, – отвечает,– дело какую…» Ну я ему прямо: «А тебе это разве не любопытно, не трогает?» Он смеется: «Отчего же не трогает? Ты что, ослеп, радость моя бритоголовая,не видел,что ли, как они мне пытались руки за спину завернуть?» Подмигнул мне заляпанным глазом и пошел мыться…Такие вот дела,– подытожил Бак.– Выходит, все знают, но помалкивают.
«Н-да,– подумал я. – Десантники знают, администрация знает, энергетики, двигателисты…Знает практически весь экипаж– от художника до начальника рейда и капитана.Одни шепчутся за углами, другие– таких большинство – недоумевают молча.И ожидают, наверное: не скажет ли чего-нибудь дельного по этому поводу администрация…А что ей сказать? Для этого надо как минимум разобраться в существе вопроса.Попробуй тут разберись,если источники информации ненадежны, а сама информация настолько же необычна, насколько бездоказательна. А откуда черпать доказательства,если весь экипаж делает вид, будто ничего особенного не происходит?.. Да, круг логически замкнут. В конечном счете администрация права. Ведь в общем и целом полет протекает нормально.Так,глядишь, молча все до финиша и долетим, а там видно будет…»
– Видно будет,– повторил я вслух.– Ладно, Феликс, я вот что хотел бы спросить.Этот Жора…Вы не могли бы представить себе его в роли известного нам «диверсанта», с которым вам довелось выяснять отношения в кухонном отсеке?
Механик быстро взглянул на меня.Однако с ответом не торопился. Полез в карман, вынул свой чудовищно яркий носовой платок, промокнул бритое темя. В кабинете распространился явственный аромат «Антарктиды».
– Жора?..– Бак отрицательно покачал головой.– Нет,это был не он.Куда ему! Ростом не вышел. Да и все остальное…В роли того «диверсанта» я мог бы представить теперь…– Механик странно потемнел лицом, добавил:– Ну, к общем, другого.
– Командира десантников Нортона,– подсказал я.
Лицо механика медленно изменилось.
– Да,– пробормотал он, уколов меня взглядом.– Теперь я мог бы поручиться головой, что это был Нортон.
– Откуда у вас такая уверенность?
– Видите ли…– Механик задумался.– Тогда в кухонном отсеке было очень темно, однако… Ну как бы это сказать?..
– Вы хотите сказать, что ваша моторная память запечатлела в себе целый ансамбль ощущений, которыми сопровождалась борьба с неизвестным?
– Да.
– С той поры вы пытались как бы «примерить» весь этот «ансамбль» к окружавшим вас людям.Не ко всем, разумеется, а именно к тем, чья кандидатура казалась вам наиболее подходящей.
– Верно…
– После «примерки» круг вероятных кандидатур на роль «данного вам в ощущениях» рослого, быстрого, сильного, гибкого и хладнокровного диверсанта значительно сузился. В конце концов остались считанные единицы– меньше, чем пальцев на одной руке. Сколько? Готов спорить, двое.
– Двое…– как эхо, подтвердил механик. Вид у него был ошарашенный.
– Однако Нортона среди этих двоих не было,– продолжал я (меня буквально несло на крыльях прозрения). – Мысль о Нортоне у вас возникла недавно.
Мне показалось, в глазах у механика мелькнула тень суеверного страха.
– Не было…– бормотал он словно в гипнотическом трансе.– Недавно…
– Да, заподозрить командира десантников– такое не сразу и в голову может прийти…Нужен был достаточно весомый повод. И повод случился. Я имею в виду слух об отставке Нортона.Размышляя о странном решении командира десантников, вы– уже скорее по инерции– попытались «примерить» памятный вам «ансамбль» ощущений к этому человеку.И вдруг обнаружили,что Нортон,пожалуй, точнее всех остальных «вписывается» в контуры происшествия в кухонном отсеке… Подозрение вас потрясло. Первой вашей мыслью было: явиться ко мне за советом. Вы не сделали этого– вас одолевали вполне понятные сомнения. Но сегодня вам повезло: вы уловили еще одну особенность Нортона, которой был отмечен и ускользнувший от вас диверсант. Не так ли?
– Верно, черт побери!..
На лице Бака отразилась панически напряженная мозговая работа. Я предложил механику высказаться, но он не слушал меня. Он хотел разгадать секрет моего «ясновидения» и спросил для проверки:
– Скажите, какую особенность Нортона я уловил?
– Запах,– ответил я.– Запах одеколона «Антарктида».
– Но ведь я никому…– пролепетал он. Краска бросилась ему в лицо.– Ни единым намеком!..
– Успокойтесь,– сказал я с досадой.– Никто, разумеется, ничего мне об этом не говорил.И я, понятно, не факир-ясновидец. Все значительно проще: исходную информацию вы дали мне сами.
– Насчет моторной памяти и ощущений борьбы– это я понимаю,– упорствовал Бак.– Те двое… Да…Вы,должно быть,заметили,как я обхаживал их, и догадались. Ведь, кроме всего прочего, вы еще и психолог.
– Вот именно.
– По поводу Нортона…Да, здесь тоже логично. А вот насчет запаха!..Да, я ведь только сегодня и уловил.
– Утром,– добавил я.– Около трех часов назад. Когда столкнулись с Нортоном у входа в кафе.
– И это вы знаете!..
– Почему бы и нет, если я сидел в кафе недалеко от двери и все прекрасно видел. По выражению вашего лица я догадался, что встреча с Нортоном чем-то вас поразила. На мой приветственный кивок вы не ответили, слепо и бестолково прошлись между столами и ушли не позавтракав.Тогда я,конечно,не знал, что вы торопились к отсек гигиены. Вы торопились вспомнить по свежим следам запахи кое-каких парфюмерных изделий. Результаты ваших экспериментов с душистыми аэрозолями я ощутил. И понял, хотя и не сразу, чем это пахнет…Надо ли говорить, насколько хорошо мне известны парфюмерные вкусы ваши и Нортона?
– Теперь не надо,– сдался наконец Бак.
– Не обижайтесь.На психолога не стоит обижаться за то, что он психолог. Открытие сделали вы, я о нем догадался, и только.
– Это открытие нам ничего не дает,– заметил механик.
Я посмотрел на него.
– Ведь дело-то теперь не наше,– пояснил он, опустив глаза.– Я понял так, что по медицинской части у вас претензий к Нортону нет. Психика у него в порядке, и свои поступки он сознает. В общем…вы как хотите, но что до меня, то скажу откровенно: связываться с Нортоном я больше не желаю. Неприлично как-то, знаете ли, затевать драки с членом командного совета корабля. Пусть ломает экраны, если ему это нравится.– Бак махнул рукой и поднялся.– В конце концов лишний десяток экранов можно сменить, а мне мои зубы дороже.
Уходя, Бак осторожно полюбопытствовал, намерен ли я как-то использовать новые обстоятельства, и, когда я ответил, что нет, не намерен, вздохнул с облегчением. Ужасно ему не хотелось расстраивать нашего капитана…
Итак, раскрыв инкогнито «диверсанта», мы словно связали себя по рукам и ногам. Своеобразие личных качеств «экранного злоумышленника», уровень его служебного положения на корабле лишали нас, дилетантов, практически всяких надежд добраться до истины– тут хоть лопни от любопытства, как выразился бы старина Бак. Зачем понадобилось Нортону ломать экраны? Имеет ли Нортон отношение к загадочной истории о чужаке?Если да, то какое?Ни на один из этих вопросов к до сих пор не знаю ответа. Я, разумеется, совершенно отчетливо понимаю, что тайное битье экранов не есть экстравагантный каприз или, если хотите, некий ритуал абсурда, однако более правдоподобной версии просто-напросто не имею. Вот, пожалуй, и все, что по этому поводу я могу сообщить…
Раут-холл погрузился в глубокую тишину.
– Конец текста звукозаписи,– произнес Купер, и слушатели, стряхивая с себя оцепенение, зашевелились в креслах.
– Необыкновенно любопытный текст,– сказал Никольский.– Я хотел бы иметь его фонокопию.
– Считайте, что фонокопия у вас в руках,– ответил Гэлбрайт. – Ну что ж, профессор,– сказал он Рогану,– должен вас поздравить. Кое в чем медицина утерла нос нашим парням из отделов Наблюдения Внеземельного сектора. А этот Альберт…
– Альбертас Грижас,– поправил Роган.
– Да, Альбертас Грижас…Отчего мне кажется знакомым это имя?.. Он что, по-прежнему в составе экипажа «Лунной радуги»?
– Нет, шеф,– ответил Купер.– Я успел связаться с информаторием УОКСа. Альбертас Грижас временно исполняет обязанности медиколога на супертанкере «Байкал».
– Причины?
– Самые приятные для Грижаса,Гэлбрайт, – вмешался Роган.– Равно как и для его друзей. Участвовать в последнем рейде «Лунной радуги» к Плутону Грижас не мог, поскольку…во-первых, защита докторской диссертации в Москве. Весьма успешная, кстати. Во-вторых, необходимость его присутствия в Вильнюсе в ответственный момент существенного пополнения семейства Грижасов. Инга Грижас готовилась стать матерью очередной четверки близнецов.
– Так вот откуда мне знакомо это имя!– оживился Гэлбрайт.– «Вильнюсский феномен», «Дважды по четыре– сенсация!»
– В самом деле, – смущенно произнес Никольский. – «Прибалтийские витязи-близнецы», «Демографический микровзрыв в Европе». Я как-то упустил из виду…
– Естественно,– заметил Роган.– Факты рождения близнецов не входят в сферу забот Управления космической безопасности.
– Пока, – подал реплику Фрэнк.
– Что «пока»?– нервно отреагировал на реплику шеф.
– Пока не входят, – пояснил Фрэнк.
– Не понял. Должно быть, очень тонкая шутка.
– Еще неизвестно, чем может обернуться эта «шутка» для наших потомков.
Гэлбрайт удивленно поднял брови.
«Что это со мной сегодня происходит?..» – уже с тревогой подумал Фрэнк, ощущая нависшую в холле атмосферу всеобщей неловкости.
– Молодой человек в некотором смысле прав,– прервал молчание Роган.– По данным статистики, в семьях работников Внеземелья, или– я не люблю этого слова– косменов,близнецы рождаются в двадцать раз чаще, чем в семьях оседлых землян. Особенно это касается «наследственных» работников Внеземелья, то есть косменов второго и третьего поколений. Объяснить упомянутый результат простым совпадением невозможно. Теперь даже скептики понимают, что мы имеем дело с генетической аномалией внеземельного, так сказать, происхождения. Как аномалия проявит себя в дальнейшем,нам неясно. Будет ли это во вред человечеству… Вопрос изучается.
– Честно говоря,– сказал Никольский,– я не в состоянии вообразить, какую проблему для человечества могут таить в себе факты пусть даже резко возросшей рождаемости близнецов.
– Весьма серьезную проблему антропогенетического свойства,– опередил Рогана Фрэнк.– Если будет доказано, что количество близнецов на Земле возрастает по экспоненте, наши потомки могут оказаться перед угрозой антропогенетического тупи…– Какие-то булькающие звуки заставили Фрэнка умолкнуть на полуслове. Он посмотрел на Рогана. Роган смеялся.
– Простите старика,– сказал наконец консультант.– Невежливо,я понимаю, но… согласитесь, трудно удержаться, когда такого рода специфический вопрос рождает озабоченность в умах абсолютных в этой области неспециалистов. Сами антропогенетики только-только начинают разводить руками, а кое-кому уж не терпится ударить в набатные колокола!..
– Время такое, профессор,– вежливо напомнил Фрэнк.
– Какое?
– Ну такое…быстротекущее.Пока специалисты разводят руками,специфические вопросы времени заставляют Управление космической безопасности самым недвусмысленным образом действовать кулаками. Правда, не слишком много от этого проку, но ведь надо же что-то делать.
Роган уставился на Фрэнка немигающим взглядом. Задумчиво произнес:
– То ли я постарел и ничего не понимаю в умонастроениях современной молодежи, то ли… Может, действительно время?.. Впрочем…– Старик помедлил.
«Ну-ну,– мысленно подбодрил его Фрэнк,– любопытно узнать, что думали динозавры, встречая первых млекопитающих».
– …Впрочем, я думаю,– проговорил профессор в нос,– сие происходит по причине резкой гипертрофии самоосознания нового поколения.Загадочный всплеск…
– Почему «загадочный»?– возразил Никольский.– У нас на Востоке это считают в порядке вещей. И называют, кстати, не «гипертрофией самосознания», а «развитым чувством общественной значимости».
– Развитым!..– многозначительно повторил Роган.– И в этом все дело. Развитие без экстенсивных всплесков. Ваша социальная среда постепенно накапливала общественно-психологический потенциал необходимой для нашего времени ориентации.Постепенно,заметьте! Поэтому вам, неспециалисту в области социологии, трудно понять кое-какие «детские болезни» западного социума. Герой нашего разговора…– старик посмотрел на притихшего Фрэнка,как смотрят на неодушевленный предмет,– болеет какой-то очень мучительной, но, полагаю, не очень опасной «детской болезнью». А может быть, и несколькими сразу. На досуге хочу поразмыслить и попытаться поставить точный диагноз. Сдается мне, одна из причин подобного рода «недомоганий» – не совсем обоснованный выбор профессии…
– Я вижу,вы решили убедить моего шефа в моей профессиональной непригодности,– заметил Фрэнк.
– Нет,здесь имеется в виду другое: запросы вашего гипертрофированного самосознания опережают наш век.Я хочу сказать,что профессия, которая полнее соответствовала бы вашим потенциям, просто еще не успела возникнуть. Вот если бы наряду с Управлением космической безопасности был создан Институт космических тревог и опасений, я, не задумываясь, рекомендовал бы вас на должность руководителя кафедры Отчаяния.
– А кстати,– сказал Никольский,– у этой «еще не существующей» профессии уже потихоньку режутся зубы, хотим мы этого или нет.Полинг безусловно прав в одном: дела по вопросам стратегии у нас обстоят неважно. И, по-видимому, очень скоро оргподразделение стратегического уклона у нас будет создано. Что-нибудь вроде отдела Методологии, скажем, или отдела Гипотетических Опасений…
– Лучше сразу– отдел Погребального Шествия,–со вкусом ввернул консультант. – А в штате – десяток молоденьких плакальщиц по проблемам грядущего.
– Согласен!– прорычал Гэлбрайт, хлопнув по кромке стола обеими ладонями сразу.– Согласен с доводами всех спорящих сторон! Обещаю вырвать у нашего руководства штатную должность Оракула и торжественно обязуюсь выдать Полингу самую лестную характеристику! Благодарю всех участников поучительнейшей дискуссии, но умоляю– умоляю!– оставить в покое проблемы грядущего и вернуться к насущным делам настоящего. Ближе к теме. Напоминаю: тема нашей работы в силу некоторых обстоятельств имеет большее отношение к системе Урана, чем к системе ориентации кадров.
В ЕРЕВКА ДЛЯ ШУРИНА
– Самый загадочный элемент сообщения Грижаса– история о чужаке. – Шеф обвел глазами собрание.– Кто-нибудь желает высказаться?.. Ваше мнение, профессор?
Старик медленно поднял бледные веки:
– А ваше?
– Так, понятно…– Гэлбрайт перевел взгляд на Никольского.
– Я думаю, следует попытаться установить контакт с Рэндом Палмером, – сказал Никольский.– Если это возможно.
– Попробуем,и безотлагательно. Палмер– штатный сотрудник Западного филиала УОКСа. Наш оператор наверняка успел оценить обстановку…Что скажете, Купер?
– Я затребовал у связистов нашу спецлинию видеосвязи с УОКСом.Предупредил Палмера, что нам, вероятно, будет нужна его консультация. Он ждет.
Гэлбрайт кивнул.
Участок голубого пространства рядом с изображением Купера посветлел, бесшумно лопнул от пола до потолка.Появилась огромная голова– так, наверное, видится обитателям комнатного аквариума голова хозяина, когда он смотрит на них сквозь стекло. Фрэнк добросовестно разглядывал Палмера, но ничего особенного в нем не находил. Возраст– лет пятьдесят. Голова круглая, волосы пепельно-седоватые и, как это в обычае у десантников, коротко стриженные. Бронзовое от загара, твердое и в то же время самое что ни на есть обыкновенное лицо– из тех, которые трудно запоминаются с первого взгляда. На тренировках зрительной памяти частой сменой образцов подобных лиц тренеры-психологи доводили Фрэнка до изнурения.
– Хэлло, Рэнд!– сказал Купер голове Палмера-великана в огромное ухо. – Извини, заставил тебя подождать. Ты нас видишь?
Выражение терпеливого ожидания на исполинском лице сменилось вниманием, глаза и губы шевельнулись:
– Вижу, но почему-то не в цвете. Только ты у меня на экране цветной…
– Все в порядке, так и должно быть.Рэнд, мой шеф полагает, ты сумеешь помочь распутать одно занятное дельце. Мне придется записывать вашу беседу, не возражаешь?
– Давай без церемоний. У меня, между прочим, рабочий день, а работы по горло.
– Мы тоже не на прогулке,– рассеянно обронил оператор.– Шеф, у меня все готово.– Он сделал какое-то необходимое ему движение рукой в сторону. Это выглядело забавно: рука вошла в ухо гиганта.
– Купер,–сказал Гэлбрайт,–отодвиньте изображение Палмера дальше от своего, вы мне мешаете.– Голова гиганта невесомо откачнулась вправо и сократилась в размерах наполовину.– Вот так, хорошо. Добрый день, Палмер.
– Добрый день, Гэлбрайт.
– Вы знаете меня в лицо?
– Да. Видел вас однажды в УОКСе.
– Однажды… Когда?
– В тот сумасшедший день, когда потерпел катастрофу «Спэйс фэнтом». Или днем позже?.. Ну, в общем, видел на совещании по поводу гибели трампа.
– Год назад… У вас хорошая зрительная память.
– Пока не жалуюсь.
– Что ж, пригодится.– Гэлбрайт кивнул.– Ваш возраст?
– Сорок семь лет.
– Должность?
– Инспектор по кадрам десантных подразделений УОКСа.
– Превосходно… Как у вас там погода?
Палмер удивленно поморгал:
– Погода отличная. Но вас, должно быть, интересует не это?
– Да. Кроме погоды, нас интересует Четвертая экспедиция к Урану. Точнее, одно странное происшествие на борту «Лунной Радуги».
– А… понятно…– В глазах Палмера отразилось тоскливое размышление. – Что вы имеете в виду?
– Странных происшествий было несколько?
– Я бы этого не сказал.
– Вот и прекрасно. Будем считать, вы догадались, о чем идет речь.
– Понимаю.Вам нужно, чтобы я первый произнес это слово – «чужак». Ладно, я произнес.
– Спасибо, Палмер. Это очень важно для следствия.
– Следствие по делу о чужаке?
– Нет,мы идем по другому следу, но чужак оказался у нас на пути. И знаете, он почему-то нам не понравился, мы решили проконсультироваться с вами. Когда это было? Вы помните точную дату я время?
Палмер назвал дату и время.
– Расскажите подробности встречи.
– Прошло восемь лет, – пробормотал Палмер. – И сейчас я…
– Вы забыли подробности?
– Нет, но…
– Вам приходилось с кем-нибудь делиться этой историей?
– Да, я рассказывал про чужака своему другу.
– Друзей у вас, вероятно, немало. Кому именно вы рассказывали?
– Я не хотел бы называть имен.
– Вы полагаете, Палмер, вопросы я задаю из праздного любопытства?
– Вот поэтому и не хотел бы… Простите, но я не желаю, чтобы моих друзей беспокоили.
– А уж это насколько вы будете откровенны. Если нет… результат, увы, окажется прямо противоположный тому, которого вы добиваетесь.Мы будем просто вынуждены говорить с Бугримовым.
На лице Палмера проступило смятение:
– Вы… Но откуда вы знаете?
– Служба такая. Бугримов поверил вашему рассказу о чужаке?
– Конечно. Я никогда его не обманывал и не разыгрывал. И вообще… это не в моем характере.
– Кому еще рассказывали вы о чужаке?
– Командиру десантного отряда «Лунной радуги» Нортону.
– Нортон поверил?
Лицо Палмера окаменело.
– Вы молчите?
У Палмера на лбу выступила испарина.
– Что это с вами?
Десантник молчал. Бывший десантник. Фрэнк сочувственно смотрел в его светло-карие, сильно увеличенные на экране глаза,– можно было представить себе, каково ему там. Увеличенные изображения лиц как-то нехорошо, неприятно обнажали людей… Но это был один из методов следовательской практики, ничего не поделаешь.
– Я не совсем понимаю ваше состояние,– мягко сказал шеф,– но вы должны взять себя в руки и…
Палмер его не слушал.
– Спросите Нортона сами,– отрезал он.
– Нортона, значит, можно побеспокоить. Вам Нортон не друг.
– Здесь суть не в этом. Просто я не желаю совать свой нос в личные дела Нортона.
– А разве вопрос,поверил Нортон вам или нет, никак не касается вашего носа?
– Сначала я был убежден, что Нортон мне не поверил.
– Ну а потом?
– А потом… Видите ли, это уже не имело значения.
– Пока я ничего не вижу.Ну хорошо… Расскажите нам то,о чем вы рассказывали Бугримову и командиру.
Палмер стал неохотно рассказывать. Фрэнк слушал рассеянно– не любил повторений.Все совпадало с тем, что рассказывал медиколог. Шеф и Никольский, напротив, слушали с напряженным вниманием; Роган, казалось, подремывал, но Фрэнк мало уже доверял безучастным позам язвительного консультанта.
– Любопытно!– проговорил шеф, будто впервые услышал эту историю.– Весьма любопытно!.. Итак, на борту «Лунной радуги» ночью вы встретили незнакомца, который не мог быть членом экипажа рейдера. Кому-нибудь другому я бы не поверил… А что об этом думаете вы сами?
– Я… до сих пор… В общем, не знаю, что думать. Столько всего передумал… Надоело мне, Гэлбрайт! Сыт я чужаком по горло! Обращайтесь с вопросами к Нортону.
– С какой же стати именно к Нортону? Он что… знает о чужаке больше, чем знаете вы?
– Вот вы его об этом и спросите.А мне, в конце концов, все равно, что он там знает, а чего не знает.
– Спросим. Но сейчас я беседую с вами.Ведь не заинтересованы же вы в том, чтобы нашу организацию водили за нос?
– Нет, не заинтересован.
– Я так к полагал. Поскольку наши интересы совпадают, скажите, Палмер… Встретившись с незнакомцем, вы не заметили в его облике какую-нибудь странную особенность?
– Незнакомец сам по себе уме довольно странная особенность.
– Безусловно. Но я имел в виду другое. Вам не приходило в голову, что это могла быть искусно сделанная маска? Грим?
– И об этом я думал. Правда, ничего такого я не заметил, но кто знает… Должно же существовать хоть какое-то объяснение.
– Встреча с чужаком была единственной?
– На борту рейдера– да. Позднее мне приходилось…То есть я, конечно, не мог его встретить, потому что… его уже не было, этого человека. Просто меня удивило странное сходство, и я подумал… Нет, глупо было так думать. Потому что… его уже не было гораздо раньше.
У Фрэнка по спине побежали мурашки. Он почти с испугом следил, как бывший десантник мучительно, тяжело пытается выбраться из хаоса каких-то своих представлений. Лицо Палмера было мокрым от пота.
– Вы,– проговорил шеф, глядя в потолок,– вы не могли его встретить, потому что… Ну да, по той причине, что его уже не было… Кого не было, Палмер?
– Этого… Ну который казался мне чужаком. То есть сам по себе для меня он, конечно, чужак. Я совершенно не знал его, никогда не видел… ну… прежде. Только потом… Да и какое это имеет значение? Ведь говорю же я, что все это так… Ну,в общем, не знаю! И откуда вы взялись на мою голову! Может, никакого чужака, в сущности, и не было, а я сижу тут перед вами и путаюсь как дурак!
