Текст книги "Христианство: трудные вопросы"

Автор книги: Сергей Худиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Вопросы о догматизме и анафемах

Я пережила настоящий шок в 1994 году, когда узнала, что Церковь-мать сказала мне и мне подобным, последователям учения Блаватской и Рерихов, что они «могут себя считать отлученными».

Возможно, это вызовет удивление, но анафема – это проявление любви и заботы. Любовь и забота может побудить сказать человеку что-то, что ему будет неприятно.

Если человек себя губит – например, спивается, тот, кто любит его, должен сказать ему: друг, ты нездоров, ты в опасности, я не могу признать тебя здоровым. Конечно, пьющий может обидеться, и обидится скорее всего, но если нам на этого человека не наплевать, мы должны ему это сказать.

Это тем более важно, если речь идет не о временном, а о вечном. Мы верим, что все, что говорит Евангелие, – правда. Люди отпали от Бога в грех и погибают; Христос пришел даровать нам вечное спасение. Те, кто покаются и уверуют в Него, будут спасены; те, кто отвергнут Его, навеки погибнут.

Верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем (Ин. 3:36).

То, что Рерихи говорили об Иисусе, настолько резко противоречит тому, что о Нем говорит Евангелие, что мы стоим перед необходимостью выбрать, какому из этих несовместимых источников верить. Например, в трудах Е. И. Рерих можно найти такие слова:

Именем Христа, Именем Будды, Именем Майтрейи, Именем Магомета, Именем Соломона, Именем Великих Учителей и Пророков, Именем Братства Земного и Небесного, примите желаемое вами не во вред и убийство, но в постижение Света. Омываю дух Мой чудом подвига и молчанием, приму Сияние Истины… Не подозревайте ламу, ибо по указу Христа Сестра Ор[иола] послала Его, дабы рядом с Христом зажечь новый огонь Будды…

О тридцати годах надо сказать больше, нежели о трех годах Служения. Тридцать лет ходил Он, повторяя, чтобы отдать тем, кто не примет. Учение Будды, Зороастра и старые Сказания Вед узнавал Он на скрещениях путей… (Огненный опыт).

Рерихи (и единомысленная им Блаватская) изображают Иисуса как «одного из», через запятую с другими богами и учителями.

Однажды освобожденные от оков и избавленные от мертвого груза догматических толкований, личных имен, антропоморфических концепций и находящихся на службе и получающих жалованье священников, фундаментальные доктрины всех религий окажутся на поверку идентичными в их эзотерическом значении. Тогда обнаружится, что Осирис, Кришна, Будда, Христос – это различные наименования одного и того же царского пути достижения конечного блаженства – НИРВАНЫ (Блаватская Е. Письма Махатм).

Иисус Евангелий говорит о Своей исключительности, единственности:

Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня (Ин. 14:6).

Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть (Мф. 11:27).

Иисус – либо единственный, исключительный Спаситель, либо нет. Если Рерихи здесь говорят правду и Иисус действительно «один из», тогда неправду говорят евангелисты, апостолы, мученики, святые отцы, Жанна д’Арк, св. Серафим Саровский – те христианские святые, на которых ссылаются сами же последователи Рерихов.

А если все они говорят правду об Иисусе, то неправду говорят Рерихи и Блаватская. Выбирая одних, мы неизбежно отвергаем других.

Елена Петровна Блаватская, о трудах которой Рерихи отзывались с самым горячим одобрением, высказывается о христианской вере еще более ясно:

Более того, тот, кто читает наши буддийские писания, написанные для суеверных масс, не найдет в них демона такого мстительного, несправедливого, жестокого и тупого, как этот небесный тиран, на которого христиане так щедро расточают свое раболепное обожание… (Письма Махатм).

Мир вообще и главным образом христианский (мир), пребывающий в течение 2000 лет под властью личного Бога, а также своих политических и социальных систем, основанных на этой идее, ныне потерпел крах и доказал свою несостоятельность. Махатма отрицает и говорит лишь против кощунственного, именно человеческого представления Личного Бога, жестокого и несправедливого, карающего вечным проклятием каждого еретика и оправдывающего все злодеяния, совершаемые в прославление Его, Бога церковной догмы, который, будучи умилостивлен принесением в жертву Его Сына, допускает в Свое Небесное Царство лишь уверовавших в эту жертву. Но так как человечество, от самого начала своего, рождалось и рождается вне лона христианской церкви, то, значит, огромное большинство осуждено на вечные муки. Но разве виноваты они, что «Милосердный» Отец соизволил послать Своего Единородного Сына лишь в одно время, лишь в одну страну и к одному народу? За что же карать их? Неужели эти биллионы душ осуждены вечно гореть в адовом огне только потому, что они не имели возможности физически узреть и услышать Сына? Такого Бога Махатмы, истинно, не ведают и не почитают (Письма Махатм).

Каким же образом можно претендовать на членство в Православной Церкви, в то же время яростно отрицая «Бога церковной догмы», Бога Библии? Ведь именно в Библии, более того, в словах Самого Иисуса вера ставится условием спасения:

Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет (Мк. 16:16).

Вопрос о судьбе язычников, не слышавших Евангелия, тоже рассматривается в этой книге.

Даже когда в теософских текстах речь заходит о «Христе», следует помнить, что речь идет вовсе не об Иисусе Христе Евангелия:

Назовите его каким угодно именем, только пусть эти несчастные, введенные в заблуждение христиане знают, что действительный Христос каждого христианина есть Вак, «мистический Голос», тогда как человек – Иешу – был только смертный, подобно любому из нас (Письма Махатм).

Невозможно одновременно придерживаться взглядов, которые проповедовали Блаватская и Рерихи, и при этом верить в Иисуса Христа Библии. Церковь просто констатировала этот, не зависящий от нее, факт.

И это факт, о котором стоит задуматься, потому что для каждого из нас наступит момент, когда мы обнаружим, что мы либо во Христе, либо вне Его, момент, когда все наши самообманы разрушатся и мы окажемся перед лицом неприкрытой истины, истины о нас и о том решении, которое мы на самом деле приняли.

Покаялись мы или нет, уверовали мы во Христа или нет, это имеет вечные последствия, и обманываться в этом вопросе – самое страшное несчастье, а поощрять человека обманываться – самое страшное преступление.

Веру в искупительную жертву Христа Елена Петровна недвусмысленно и резко отвергает, и Церковь обязана сказать: это выбор, ведущий в погибель. Это не Церковь придумала. Это сказал Христос.

Если люди отвергают покаяние и веру, как о ней говорится в Библии, говорится Христом и Его апостолами, и при этом настаивают на своем христианстве – они обманывают себя и других. Церковь обязана сказать: вы на пагубном пути; Господь ясно предупреждал, что этот путь не приведет в Его Царство.

Спасение и погибель реальны, и мы с этой реальностью однажды столкнемся – и пусть лучше на нас обижаются здесь, чем потом проклинают всю оставшуюся вечность.

Сергей Худиев

Почему христиане настаивают на жестких догматических рамках и отказываются признавать за своих всех тех, кто за эти рамки выходит?

Большинство людей не могут назвать ни одного догмата, ни дать определение, что же такое догмат, но само слово воспринимается негативно, как что-то не очень понятное, но плохое, что-то, что ассоциируется с тупостью, ограниченностью, нетерпимостью и фанатизмом. Что-то не только ненужное, но, скорее, противоположное богообщению.

Поэтому прежде всего уточним, что же такое догмат. Догмат – это принятое Церковью вероопределение, которое Церковь полагает обязательным для всех своих членов. Люди, принадлежащие к Церкви, могут сильно расходиться во мнениях – но они при этом с необходимостью придерживаются общих догматов. Отказ от исповедания того или иного догмата означает разрыв с Церковью.

Догматы – это оборонительные сооружения, которые ограждают веру Церкви от фальсификации. Дело в том, что с самого начала своего существования Церковь столкнулась с попытками исказить или переиначить Евангелие или даже вовсе проповедовать под видом Евангелия нечто совершенно иное. Нечто подобное мы видим и сейчас: одни объявляют Иисуса Христа «великим посвященным», другие – воплощенным Архангелом Михаилом, третьи – инопланетянином с «летающей тарелки», четвертые – кем-то еще. Апостольское возвещение было бы очень быстро поглощено мутными водами «учений различных и чуждых», так что до нашего времени сама Благая Весть уже бы не дошла. Поэтому Церковь была обязана установить четкие границы: вот это – вера во Христа, проповеданная апостолами, а это уже нет, чуждое учение, только внешне похожее на апостольское.

Сергей Худиев

Вопросы о спасении язычников

В чем виноваты язычники, которые никогда не слышали Евангелия?

Бог праведен, ни один человек, не слышавший Благой Вести, не будет осужден за то, что ее отверг. Ответственность людей, не слышавших Евангелия, несомненно, гораздо легче:

Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много; а который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше. И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут (Лк. 12:47, 48).

Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем (Ин. 15:22).

Язычник виновен не в отвержении Благой Вести, которую не слышал, а в отвержении естественного откровения, данного в природе:

Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны. Но как они, познав Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце... (Рим. 1:19–21).

А также в совести:

…ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую… (Рим. 2:14,15).

Например, Калигула (римский император, прославившийся извращенной жестокостью) никогда не слышал Благой Вести. Он совершенно не виновен в отвержении Спасителя. Этот грех ему и не вменится. Значит ли это, что ему не вменятся преступления, которые он совершил? Нет, не значит. Он знал, что поступает плохо. Ему было дано достаточно света, чтобы разуметь, что правосудие и милость – это хорошо, а жестокость и извращения – плохо. Никто не лишен света полностью. Противление тому свету, который дан, и делает человека виновным. Грешники, которые отвергли только закон, написанный Богом в их сердцах, несут меньшую ответственность, чем те, кто отверг ясное Божественное откровение. Но все равно несут. Апостол Павел пишет об этом в Послании к Римлянам: у иудеев есть писаный Закон, и они виновны в его нарушении. У язычников есть разум и совесть, и они виновны в том, что ими пренебрегают. Таким образом, никто не может отрицать свою ответственность.

Но мы знаем, что закон, если что говорит, говорит к состоящим под законом, так что заграждаются всякие уста, и весь мир становится виновен пред Богом, потому что делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть; ибо законом познается грех (Рим. 3:19,20).

Таким образом, язычники виновны – виновны в отвержении того света, который им был дан. Те, кто не слышал Евангелия, как и мы, – грешники, и они нуждаются в прощении, обретенном для них крестной жертвой Христа; эта истина побуждала (и побуждает) христиан к активной проповеди Евангелия.

Сергей Худиев

Будет ли справедливо, если люди, не слышавшие Евангелия, навеки погибнут?

Опираясь на Писание, мы можем сказать только то, что ни один человек не будет осужден Богом несправедливо и не понесет более тяжкое осуждение, чем то, которое он в действительности заслужил; кроме того, очень многие люди – как говорит Писание: великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков (Откр. 7:9) – будут незаслуженно, по чистой милости Божией, прощены и приняты в Царство Божие ради искупительной жертвы Христа.

Сергей Худиев

Считаете ли вы, что все нехристиане попадут в ад? Не получается ли так, что вечное спасение человека определяется временем и местом его рождения?

Нет; спасение определяется судом Божиим. А Он точно знает обстоятельства жизни каждого человека. Евангелие – это не схема, по которой можно точно просчитать, кто куда попадет. Это призыв, обращенный ко мне здесь и сейчас – вот тебе приглашение на Царский Пир. Если приходишь, то дверь открыта, если не хочешь прийти – на кого же тебе обижаться, что ты окажешься за дверью?

Мы не знаем Божьего суда относительно того или иного язычника; мы знаем только, что все люди, которые когда-либо будут спасены, будут спасены ради искупительного служения Христа, спасены Его жертвой; и мы знаем, что у человека есть возможность отказаться – отвергнуть или проигнорировать предложенный ему дар.

И это возвращает нас от рассуждений об абстрактных язычниках к конкретной ситуации, в которой мы находимся. Мы, во всяком случае, не являемся добродетельными язычниками, по не зависящим от них обстоятельствам не слышавшими Благой Вести. Мы слышали о Христе, и у нас есть все возможности для того, чтобы узнать больше. Относительно нашего положения Христос говорит вполне ясно:

Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет (Мк. 16:16).

Нам предстоит решить, что делать с призывом уверовать во Христа, который обращен к нам самим. Не абстрактные язычники, а мы здесь и сейчас поставлены перед выбором.

Сергей Худиев

Христианская нравственность в области пола

Почему христианская мораль так строга к добрачному сексу? Что плохого в том, что люди получают удовольствие таким способом, если они тщательно предохраняются от нежелательных последствий?

Писание говорит о человеческой сексуальности как о прекрасном даре Божием:

Источник твой да будет благословен; и утешайся женою юности твоей, любезною ланью и прекрасною серною; груди ее да уповают тебя во всякое время; любовью ее услаждайся постоянно (Притч. 5:18,19).

Проблема не в сексе как таковом, а в отношении к живому человеку как к вещи. Использовал – выбросил. Поносил – разонравилось – выбросил.

Как сказал К. С. Льюис: «Если я против того, чтобы мальчишки воровали в чужом саду абрикосы, это не значит, что я против мальчишек или против абрикосов. Это значит, что я против краж».

Если Бог говорит:

Вы скажете: «за что?» За то, что Господь был свидетелем между тобою и женою юности твоей, против которой ты поступил вероломно, между тем как она подруга твоя и законная жена твоя (Мал. 2:14), —

то это не значит, что Он против человеческой сексуальности (Он ее создал). Это значит, что Он против вероломства. Библейское отношение к человеческой сексуальности выражено в такой ярко чувственной поэме, как «Песнь песней», – она есть в любом издании Библии, небольшая по объему, и любой читатель может обратиться к ней.

Христианская мораль не требует отказа от половой жизни – она требует верности, верности своим супругам, которую проявляют и многие вполне неверующие люди.

Человека, который счастлив в браке, запрет изменять жене не печалит – ему это просто и не нужно. Множество неверующих стихийно следует христианской этике в этом вопросе – просто потому, что они любят свои семьи.

Верно и обратное – если человек твердо положил в сердце своем хранить верность, вероятность того, что он будет счастлив в браке, гораздо выше. Собственно, христианская этика в этом вопросе не вносит ничего принципиально нового. Надо быть честным и верным, надо придерживаться взятых на себя обязательств – это было известно всегда и всем людям. Христианство вносит другое – а именно прощение, то, что Бог дает возможность начать с чистого листа тем, кто уже согрешил, уже поломал свою и чужую жизнь.

Сергей Худиев

Потому что христианская антропология холистична, она рассматривает человека целиком, не как совокупность его проявлений в мире. В этом смысл слова «целомудрие»: человек мудро сохраняет свою целостность. А значит, для него деяния неотъемлемы от их последствий: если я куда-то иду, то затем, чтобы прийти; если я пью – то затем, чтобы утолить жажду; если я читаю книжку – то чтобы развлечься, узнать что-то новенькое, а желательно – и то и другое; если я занимаюсь любовью – то затем, чтобы у меня была семья. Бегство от последствий – грех против целомудрия, потому что это трусость. Наплевательство на последствия – грех против целомудрия, потому что это глупость. Чего хочет человек, который ищет «дружеского» секса? Тепла без ответственности. Поиграли и разошлись. Он хочет в настоящем удовольствия, которое никак не аукнется в будущем (все равно аукается, правда). Чего хочет человек, который живет по сути дела в браке, но браком это не называет?

Обратимости последствий, открытого черного хода, в который можно будет ускользнуть, если станет плохо. Как сказал мне один молодой человек, объясняя свой страх перед венчанием: «А если лет через пять она будет совсем не той женщиной, на которой я женился?» То есть это все та же боязнь будущего и все тот же грех против целомудрия, который обязательно аукнется в будущем. Это могут быть очень отсроченные последствия, но они будут, потому что трусость – слабость, которая разъедает душу медленно, но верно.

Ольга Брилева

Люди женятся и выходят замуж в молодом возрасте, когда трудно сделать квалифицированный выбор. Почему Церковь плохо относится к пробным бракам, к тому, что люди получают возможность проверить друг друга? С причастием проще – если тебе религия действительно не подходит, ты можешь уйти. А вот с браком все далеко не так просто. Да и развод не одобряется…

Уйти от Причастия – уйти от Христа. В момент причащения мы делаемся со Христом единой плотью – вот почему отношения Христа и Церкви богословы постоянно уподобляют браку. А брак, в свою очередь, уподобляют Церкви: жене глава муж, как Церкви – Христос.

Понимаете, если бы Христос ходил и выбирал: вот этот достоин быть в Моей церкви, а этот нет… А этот пусть побудет немного, а дальше посмотрим… Или если бы апостолы, глядя на Крест, прикидывали: что-то оно там дальше будет, в этой Церкви, походим еще к римлянам, попробуем побольше узнать об их богах, сравнить, а там уж и выбрать… Дикая ситуация, правда? Непредставимо, невозможно. А о браке мы рассуждаем именно так.

Как ни смешно, но самое лучшее свидетельство того, что «пробный брак» – не более чем обман, я получила совсем недавно от… апологетов этого брака! Во время одного из телевизионных ток-шоу, посвященного как раз вопросу «пробного брака», дама-психолог, защитница такого рода сожительства, сказала примерно следующее: «Мужчина в любовной связи желает свободы, а женщина, напротив, стабильности. Свободный брак позволяет удовлетворить оба этих желания одновременно». Снимаю виртуальную шляпу перед такой дивной формулировкой – поистине, «умри, Денис, – лучше не напишешь». Значит, пробный брак с точки зрения его сторонников хорош именно тем, что позволяет партнерам взаимно обманывать друг друга и самих себя!

Ольга Брилева

Неужели вас бы устроило, чтобы вас «взяли на пробу», вкусно-невкусно, поносить, как ботинки, – не жмут ли, потом либо выбросили, либо оставили еще на какое-то время – до появления более подходящего «предмета»?

Сергей Худиев

Но ведь подавлять инстинкты – это неестественно и вредно для здоровья…

А что такое инстинкты? Биологи придумали этот термин, чтобы обозначить им некий механизм, действие которого им самим неясно. То, как птицы из поколения в поколение находят дорогу на юг, то, как пчелы, не зная геометрии, строят соты в виде правильных шестиугольников, смахивает на компьютерную программу, заложенную в некий автомат. Есть мнение, что и наше подсознание хранит такого рода программы, и есть грандиозный соблазн объяснять действием этих программ любой свой чих, перекладывая ответственность с себя на природу. Если мы блудим, то это инстинкт размножения, а если мы трусим – инстинкт самосохранения, а если в «борьбе за выживание» топчем ближнего своего – то это «инстинкт выживания» или еще чего-то.

Человек, движимый по жизни одними только этими программами, представлял бы собою зрелище весьма печальное. Однако сплошь и рядом мы видим, что никто не стремится предстать таким человеком и объяснить инстинктом то, что ему ставят в заслугу. Ни один человек, похваленный за милосердие или великодушие, не отвечает: да за что меня хвалить, это же инстинкт сохранения вида велел мне помочь ближнему. Зато об инстинктах быстро вспоминают, когда оправдывают жестокость, блуд или алчность. По-моему, это свидетельствует как раз о том, что взывать к инстинктам – лукавство.

Ольга Брилева

Разве женщина не имеет право на удовольствие? Это же несправедливо: мужчина получает удовлетворение практически с любой партнершей, а женщина, неудачно вышедшая замуж, может вообще ни разу в жизни его не испытать.

Бог нас любит, и, чтобы нам жизнь была приятней, Он сотворил так, что некоторые телесные отправления для нас сопряжены с некоторым удовольствием. В современном мире принято возводить это удовольствие в ранг идола. Множество книг и журналов сегодня повествуют о том, какими средствами можно достичь пресловутого оргазма так, как будто оный оргазм есть сердцевина не только брака, но и вообще всей жизни. Но прежде чем ужасаться тому, что четверть женщин никогда в жизни не испытывали удовлетворения, имеет смысл подумать, скажем, о том, что одна пятая населения планеты никогда в жизни не ела досыта, – только что-то «Космополитен» об этом не пишет.

Христианство не лишает человека права на сексуальное удовлетворение, оно лишает человека права на поиск этого удовлетворения недозволенными методами, в частности – на стороне. Собственно, это относится и ко многим другим разнообразным удовольствиям. Христианин обязан, например, отказать себе в удовольствии, которое превыше всего ценил товарищ Сталин: «раздавить врага и выпить стакан хорошего вина». Если женщина в браке не может испытать удовлетворения – это плохо, но измена – это неизмеримо хуже.

Ольга Брилева

В качестве ответа процитирую статью Клайва Льюиса «Право на счастье»:

«В конце концов, – сказала Клэр, – есть же у них право на счастье». Толковали мы о том, что случилось недавно по соседству. Мистер М. бросил жену и ребенка, чтобы жениться на миссис Н., которая тоже развелась, чтобы выйти замуж за него. Никто не сомневался, что мистер М. и миссис Н. очень влюблены друг в друга. Если это не пройдет и если они не заболеют, разумно предположить, что они будут счастливы.

А я пошел домой, размышляя о праве на счастье. (…) Слова, произнесенные Клэр, – благородного происхождения. Они дороги всем цивилизованным людям, в особенности – американцам, которые и сформулировали (в «Декларации независимости», 1776 г. – М. Л.), что одно из прав человека – «право добиваться счастья». И тут-то мы подходим к самой сути.

Что имели в виду авторы этих прекрасных строк?

Ясно, во всяком случае, чего они в виду не имели. Они не считали, что нужно добиваться счастья любыми средствами, включая убийство, кражу, предательство и клевету. На этом основании не может быть построено ни одно общество. (…)

И тут я с Клэр не согласен. Я не считаю, что люди имеют ничем не ограниченное право на счастье.

Конечно, говоря о счастье, Клэр подразумевает счастье любовное – и потому, что она женщина, и по другой причине. Я в жизни не слышал, чтобы она применила этот принцип к чему-нибудь еще. Взгляды у нее довольно левые, и она пришла бы в ужас, если бы ей сказали, что, в конце концов, безжалостный капиталист имеет право на счастье, которое для него – в деньгах. Кроме того, она не терпит пьяниц и ни разу не подумала, что для них счастье – в выпивке. (…)

На самом деле она просто повторяет то, что уже лет сорок твердит западный мир. Когда я был очень молод, все прогрессивные люди говорили как один: «К чему это ханжество? Надо смотреть на половую потребность, как на все наши прочие потребности». По простоте своей я им верил, но понял потом, что они имеют в виду совсем другое. Они имеют в виду, что к вышеупомянутой потребности надо относиться так, как мы ни к одной потребности не относимся. Цивилизованный человек всегда считал, что свои инстинкты и желания надо сдерживать. Если вы никогда не будете сдерживать инстинкта самосохранения, вас сочтут трусом. Если вы не будете сдерживать тяготения к наживе, вас сочтут жадным. Даже сну нельзя подчиняться, если вы – часовой. Но любая жестокость и любое предательство оправданны, если речь идет о влюбленности и страсти. Все это похоже на систему нравственности, согласно которой красть нельзя, но абрикосы красть можно.

(…) Итак, наши любовные порывы – в особом положении. Они оправдывают все то, что при других обстоятельствах назвали бы безжалостным, нечестным и несправедливым.

Я не считаю, что это верно. (…)

Признавая «право на счастье» (в этой области), перед которым ничто все обычные нормы поведения, мы думаем не о том, что бывает на самом деле, а о том, что нам мерещится, когда мы влюблены. Беды – вполне реальны, а счастье, ради которого их терпят и творят, снова и снова оказывается призрачным. Все, кроме мистера М. и миссис Н., видят, что через год-другой у мистера М. будут те же основания покинуть новую жену. Он снова поймет, что на карту поставлено все. Он снова влюбится, и жалость к себе вытеснит жалость к женщине. Скажу еще о двух вещах.

Первое: общество, в котором неверность не считается злом, в конечном счете бьет по женщинам. Что бы ни утверждали песенки и шутки, выдуманные мужчинами, женщина гораздо моногамнее нас. Там, где господствует свальный грех, ей много хуже, чем нам. Кроме того, она больше нас нуждается в домашнем счастье. То, чем она обычно держит мужчину, – ее красота – убывает год от года, а с нами все иначе, потому что женщинам, честно говоря, безразлична наша внешность. Словом, в беспощадной войне за любовь женщине хуже дважды: и ставка у нее выше, и проигрыш вероятней. (…)

Второе: я не думаю, что на этом мы остановимся. Если мы хоть где-то возведем в абсолют «право на счастье», рано или поздно принцип этот заполнит все. Мы движемся к обществу, в котором признают законным всякое человеческое желание. А тогда, даже если техника и поможет нам сколько-то еще продержаться, цивилизацию нашу можно считать мертвой, и (я даже не вправе сказать «к несчастью») она исчезнет с лица земли.

Михаил Логачев

Почему, согласно христианской вере, удовлетворение сексуальных потребностей возможно только в рамках брака?

Понимаете, «удовлетворение сексуальных потребностей» возможно, извините за грубость, и в гордом одиночестве. Если я все-таки хочу каких-то отношений с другими людьми, то тут возникают уже серьезные моральные проблемы: другой человек – это не устройство для удовлетворения моих потребностей, он сам по себе личность, драгоценная в очах Бога. «Вне брака» предполагает отношения типа «использовать – выбросить». В самом деле, если человек не вступает в брак, он с самого начала предполагает временность отношений, оставляет дверь открытой, чтобы смыться как только, так сразу… То есть я тебя безумно люблю, но не настолько безумно, чтобы связаться с тобой на всю оставшуюся жизнь. Понятно, что это вслух не проговаривается, но речь-то идет именно об этом. Блуд-то тем и ужасен, что это не любовь, а использование. У меня есть потребность, а тут подвернулось подходящее и доступное тело…

Мне как-то попался молодежный журнал, где «сексуальный партнер» именовался, в порядке смеха и шуток, «вибратором». Так вот, блуд – это отношение к другому человеку как к «вибратору» или к «кукле» для «удовлетворения сексуальных потребностей». Даже вполне секулярные гуманисты понимают, что это несовместимо с достоинством человека – ни моим, ни другого.

Сергей Худиев

Когда мы говорим о христианской нравственности в сфере брака, семьи и половых отношений, всегда нужно помнить, что эти нравственные нормы даны христианам, детям Божьим, – то есть тем, кому Господь дает не только заповеди, но и силу, чтобы их исполнить. Если мы этого не поймем, то мы вообще в христианской жизни ничего не поняли. Господь Сам очень ясно сказал, что Его требования невозможно исполнить без Его помощи («Человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу», Мк. 10:27).

Но почему Бог установил такие нормы для семейной жизни? Потому что Он любит семьи и ненавидит развод. Семья – единственный институт современности, возникший до грехопадения человека (см. Быт. 2:18–25). Именно в семье человек узнает, что такое любовь. Именно в семье самоотверженная преданность другому является нормой, а не исключением. Если бы не семья, современные люди и не догадывались бы, что истинное значение слова «любовь» – это жертва своими интересами ради истинного блага другого. Всему этому человек учится в семье. Те, кто выросли не в семьях, а в детских учреждениях, нередко испытывают большие трудности во взаимоотношениях с людьми, потому что не могли на практике учиться любви.

К сожалению, современная семья крайне непрочна, современный брак чреват разводом, и сама такая возможность уже подрывает любовь в семье. Многие дети панически боятся того, что их родители разведутся, – ведь ребенку нужны и папа, и мама, и не по отдельности, а вместе. Об этом страхе дети обычно не говорят вслух, но разрушительные последствия такого страха от этого лишь растут. Страх – неуверенность – боязнь быть покинутым – низкая самооценка – эмоциональная неустойчивость – бунтарство в подростковом возрасте – рост подростковой и молодежной преступности… Вот цепь печальных последствий нынешнего кризиса семьи.

Вот почему Бог ненавидит развод и устанавливает для Своих детей строгие нормы семейной нравственности. Нетрудно видеть, что все заповеди в сфере пола в конечном счете направлены на укрепление и защиту семьи.

Михаил Логачев

А если человек на это согласен? Ведь ему же решать, что умаляет его достоинство, а что нет.

Тут три вещи можно сказать:

1. Если человек согласен, например, потреблять наркотики, это не значит, что я должен ему их продавать.

2. Если человек ценит себя настолько низко, это не дает мне право ценить его столь же низко.