Текст книги "Параллельно с кризисом(СИ)"

Автор книги: Сергей Хорошев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Почему китаец? Совсем не китаец. Я же сказал – Ангел. У меня вообще национальности нет. А уж к китайцам вообще ни какого отношения не имею. У этих товарищей и ангелов не бывает. В школе плохо учился? Хотя вам про нас не рассказывали... Период застоя... Хорошее время было.

– Почему?

– Да в нас ни кто не верил. А если ты в меня не веришь, то и с меня спрос небольшой. Каждому по вере его...

– Понятно. А сейчас значит верят?

– Верить то верят, но как то так... Без энтузиазма... Без уважения... А ведь это на нас сказывается. Сразу и нектар не первосортный, а так... И места обитания... Да и вообще.

– А что же, когда совсем не верят – лучше?

– Конечно. Тогда ты страдалец, со всеми вытекающими последствия. Да еще если мученик, то могут и повыше перевести.

Все с обидой говорит. Живет на небе, нектаром питается, делать ни чего не делает и не доволен. Однако Ангел. Надо разговор поддерживать. В кои-то веки еще с ангелом встретишься. Коситься... Улыбку, радость изобразить... Отвернулся. Чего такой не довольный все таки?

– Значит у Вас трудная и тяжелая судьба?

– Эх-хе-хе... Уж куда тяжелее...

– Что так?

– Да... Поналетят тут всякие... Спокою нет ни какого... Да еще зубы заговаривают, от работы отрывают...

– Так все спят.

– Все, да не все. Некоторые не спят и летают тут. Другим спать не дают.

Это он обо мне... А чего это я прилетел? Ах, да... Хотел с Ангелом встретиться... Может это мой Ангел? Имя странное...

– Извините... А вы что же – мой Ангел?

– Твой. Твой. Следи за вами, за такими... Нагрузка год от года все больше и больше, а нектара в глотку больше не засунешь... И нафига вы мне нужны – смотреть за вами, кабы чего не случилось... Да еще думает – отчего это я недовольный. Будешь тут довольным...

Так, надо мысли при себе держать. Читает. Интересно, а другие Ангелы в этой местности имеются? Или все такие...

– Да еще не довольны, что за ними смотрят. Ночей не спишь, не кушаешь вовремя, так еще и не довольны... Других им Ангелов подавай... Да еще начнут начальству жаловаться... Поклоны бить и доставать. А тебе потом по шапке – плохо следишь, человек несчастен... Уследишь тут... Каждый год подсовывают и подсовывают... А смены нет и нет... Семьсот лет обещают... Потерпи еще чуть-чуть... Из людей смену вырастим... Вон они какие: добрые, честные, умные... Как же... Вырастишь из вас...

– Вы уж извините. Я так... Для общего развития...

– Ну если для развития... Есть еще и другие. Только тебе повезло, что я у тебя такой.

– А что повезло то...

– А вот был бы у тебя Хер У Вим голубой, узнал бы... А я видишь какой – весь розовый-розовый...

– Однако Хер У Вим...

– А тебе что – Сер А Фима подавай. Не дорос ты до Сер А Фима...

– А что у некоторых эти, Сер А Фимы есть.

– Есть. Это у уважаемых людей. Они раньше были злобными атеистами и их Хер У Вимов за мученичество повысили... На новую ступень перевели... Ну а после того, как эти грешники одумались, взялись за душу свою, покаялись, в церковь ходить стали, добрые Ангелы уже не могли их на произвол судьбы оставить... Так у кого кто в списке был, опять под свою опеку... Но уже как Сер А Фимы... А они, сам понимаешь к начальству ближе... Некоторые так вообще могут запросто к Самому на прием. Без всякой записи. Так мол и так – Великий грешник раскаялся, надо пособить...

– А если я тебя пошлю – мол не верю и все... Тебя переведут?

– Если ты? Нет. Не переведут. Только еще пистонов вставят. Да еще испачкают... И буду с голубыми пятнами ходить... Уж лучше совсем голубым быть, чем так... И не розовый и не голубой... Вот если Вы все...

– Кто все?

– Ну все подопечные. Ты думаешь у меня один такой. Только это тебе не под силу. Это к чертям обращаться надо...

– К каким чертям?

– К обыкновенным. Вершину горы видишь? – И указал Ангел небесный на вершину высокой горы. Но не увидел человек вершины. Скрыта она была облаком розовым. Но не мог не поддакнуть своему ангелу и соврал по доброте своей и в угоду визави высокородному...

– Вижу.

Не заметил добрый Ангел, слов не правдивых, но простил подопечного своего, так как лож эта была безвредна и даже во благо поддержания разговора и наставления дальнейшего...

– Так, вот там лифт. Вниз идет. Прямо к чертям.

– Так мне, что к ним нужно съездить?

– Нужно.

– Теперь на самую вершину забираться?

– Ты че – альпинист? На ту гору не каждый заберется. Высокую силу духа иметь надо, что бы так высоко забраться. От туда даже престол Самого увидеть можно.

– А если сразу к Самому?

– Не примет. Это ему не интересно. К нему только через чертей попасть можно. Что бы значит совсем пасть, а потом подняться. С Божьей помощью конечно.

– А иначе вниз ни как нельзя?

– Да вроде можно... Где-то внизу пещерка была... Только там долго идти придется. Лифт то – раз и на месте... А через пещеру... Ходили... Но дорога не очень... Да еще бабы там гуляют... С ними можешь остаться... А бабы сам понимаешь – и упасть не дадут, и подняться с ними не поднимешься.

– Но ты же Хер У Вим. Помочь ни как не сможешь?

– В каком смысле?

– Попасть куда надо и от женского полу уберечь? С духом...

– Прямо скажу, что бы дух поднять – достаточно мое имя произносить и обо мне помнить... К примеру от души, да раздельно, да с ударением на гласных, да еще эти гласные потянуть, то даже очень может получиться. Вот послушай: Хееер-р-р! Р – пораскатистей, пораскатистей, с вдохновением... Ууу! Вииим! Ну как?

– Да. Поднимается дух то!

И поднялся дух у человека... От низа пошел, в самую высоту встрепенулся... Захотелось ему вершить дела великие, дела добрые, дела нужные...

– Конечно – еще как поднимается. А если еще и выпить...

И захотелось отроку человеческому испытать указание ангелово... Сбежать с горы высокой и подкрепить дух свой напитком божественным, что бы почувствовать всю полноту поднятия духа своего...

– Так я вниз пойду?

– Зачем?

– Ну это... Вход в пещеру искать.

– Да от сюда можно и быстро... Слететь можно. Прямо внизу и очутишься.

– Так если я летать умею, зачем же ползать? Вжик и наверху.

– Умный какой... Вжик не получиться. До меня еще можно, а выше... От меня на верх только через поползновения. Только через труд. Наверху каждый камешек – ступень развития. Сядешь на камешек, почитаешь чего, мысля умная в голову придет – переполз повыше. Там опять сиди жди – нового прихода. Да еще слухи ходят... Только ты не кому...

Говорил дух высший, на вершине горы сидящий и Ангелом представляющийся... И чем больше говорил, тем больше опускался дух стоящий... Тем меньше понимал человек в естестве своем... Тем больше проникался стремлениями духовными...

– Могила. Сохраню. В себе.

– Что там, может так быть, и лифта ни какого нет. До верха дойдут, на чертоги засмотрятся, возомнят себя... И в ямку – бух... И прямо к чертям.

– А ты можешь?

– Что?

– До верха долететь?

– Не пробовал. А зачем?

– Знать будешь – что там, лифт или ямка...

– Глупости. Я – Ангел. Мне к чертям не надо.

– А у них как?

– У кого?

– У чертей.

– Не знаю. Не был.

– И узнать не хочешь?

– Нет. Я ж тебе говорил – Ангел я. Значит не дурак.

– А вдруг у них веселее.

– Тогда я буду страдать, что тысячи лет здесь сидел – о вас, людях заботился. Мне станет грустно. А мне и так не весело.

И решило человеческое существо побранить ангела, за не досмотры в своей судьбе и попенять ему на не добросовестное исполнение обязанностей своих...

– Если честно, что то помощи от тебя не видно.

– Это как смотреть. Не известно, что бы было, если бы меня не было.

– Да уж известно... То же бы и было...

– И откуда тебе известно?

– Да читал. Сами же вы и писали.

– Это что же ты читал, а мы писали?

– Известно, что – Библию.

– И что же там написано такого?

– "...ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него".

– Ну и что?

– Как что? Это значит, и желания все от Вас, и дела, и вообще...

– Глупости. Еще один секрет открою. У вас, у людей свобода воли есть. Ему! интересно – что из этого получиться. – И палец розовый, являющийся продолжением розовой руки, был поднят к верху. И указал палец направление. И понятно стало – кому ему и что. – Вдруг один – бац, и выдаст мысль интересную, что даже Ему! в голову не пришла.

– Я смотрю а ты не Марат Козей.

– Это кто?

– Герой войны. Мальчик партизан.

– И что?

– Умел секреты хранить.

– А... В этом смысле... Так ты зря. Есть секреты, которые всем знать нужно. И знать, что это секрет.

– Это как?

– Ну если тебе по секрету, секрет рассказывают, то ты, если не последний идиот, думаешь, а что же тебе рассказали – секрет или полную дезинформацию? Ты вроде и знаешь, но как человек умный подвергаешь сказанное сомнению. Мозги у тебя шевелятся. Ты работаешь.

– То есть свободы воли нет?

– Почему нет?

– Сам же сказал – дезинформация.

– Я? Я такого не говорил. Я тебе секрет по секрету.

– Ну тебя. Список давай.

– Грубый ты. Ведь с собственным Ангелом разговариваешь. Я можно сказать в тысячу раз тебя старше. А какой список?

– Подопечных твоих, которых с пути истинного сбить надо.

– Божественная тайна она хоть и не коммерческая, но ведь и у нас у Ангелов совесть есть. Да и Сам все видит. Если честно – то и сам не знаю всех то. Иной раз про какого вспомнишь, а он уже к какому-нибудь Сер А Фиму присусендился и в ус не дует...

– А бабы внизу какие?

– Бабы... Обычные. Джениферы Лопесы да Клаудии Шиферы под другой горой – под Сер А Фимовской... А под моей – так... Обычные... Так, что больно то не рассчитывай... Да оно и легче будет. Хотя и черти под нами... Так себе... Ленивые. Тебе бы найти такого, который то же выбиться куда хочет. Ты похудее ищи, позлее какого.

– Понял. Спасибо.

– Да не за что. Только как вниз спустишься и какую увидишь, ты мое имя без интонации произноси, а еще лучше на глухих согластных акцент делай... Хер... У... Вим... Что бы от них побыстрее избавиться...

И повторил человек сказанное Ангелом. И душа свернулась клубочком, скукожилась, обвисла...

– А можно сначала от души?

– Можно... Только осторожно... И выбирай по симпатичнее... Они о себе большего мнения, чем страшненькие... Потому им хоть какой Хер, все будут искать чего получше...

– Ну тогда я полетел? До свидания?

– Лети, лети. Голубь. Лети...

И прыгнул в пустоту человек. Разбросал руки в стороны и полетел вниз, словно камень брошенный...

Хорошо лететь... Что это? Луг какой-то... Вроде снег был, а теперь луг. Деревья растут. Бабы какие-то... Не разглядеть. Спрятаться за дерево, что ли... Присмотреться... А то, вдруг как кинуться... Ведь одни бабы здесь... Как на мужика реагировать будут? Могут и порвать... На сувениры.

Все наши. Все конторские. Голые. А ни чего... У Леночки то сиськи есть. Ножки пряменькие.

Бухгалтерия в полном составе. Во главе с Надеждой Георгиевной... Да и она ни чего еще... Не больно и расплылась... У Вероники груди какие... Стоят и не падают... Молодая-я-я... Оля. И ее хочу. И Лену.

Как реагирую то... Как реагирую... От куда взялось?

Так надо попробовать... Хер... У... Вим... Не помогает.

Что там? Избенка какая то... Из трубы дым валит... Людочка выходит. Голая. Все здесь голые. Так. И Елена Васильевна здесь.

Так, а почему одни конторские? А... Наверное мой Хер У Вим и их курирует... Конечно. Очень даже умно придумано. Больше всего времени проводишь на работе, вот что бы не отвлекаться, по профессиональной принадлежности и курируют.

Спущусь. Не Тарзан же.

Увидели. Бегут. Убежать или? Как груди трясутся... Что будет? Что будет?

Остановились. На колени – бух.

– Сокол ты наш ясный. Всем коллективом приветствуем тебя. Давно ждем, свет ты наш, Витя. Что желаешь и кого желаешь и как желаешь – все исполним.

Надо же, и не думал, что от Надежды Георгиевны такое услышу. Вот бы камеру сюда, а потом всем показать. Ха-ха... А сама еще губками... То вытянет, то языком их облизнет.

– А мы тебе, Витюша, пельменей наготовили. И с телятиной, и с говядиной, и со свининкой, и сибирские, и равиоли, и хинкали, и манты... Есть и кетчуп, и майонез, и сметанка...

– Да, что вы, Люда... Виктор может чего другого хочет?

– Что же, Вероника, он хочет по твоему?

– У него такой друг есть... Бо-о-ольшо-о-ой Хер-р-р Уууу Вииим... И мне так нра-а-авиться. И та-а-ак хо-о-очется... А тебе Викто-о-ор-р-р?

Из под стоящего на поляне стола, выпрыгнула Леночка и пустилась в пляс. Она пела... Но за Вероникой было плохо слышно и плохо видно... Я отодвинул стоящую рядом...

"Выбери меня,

Выбери меня,

Птица счастья

Завтрашнего дня..."

И в присядку, и выгибается... На шпагат села... Хорошая растяжка... Это как же с ней можно?

Вероника... О, Вероника...

Боясь остаться не востребованной, опустилась на колени и змеей подползла к моим ногам. Ее губы приближались все ближе и ближе... И вот они уже рядом... Я чувствую ее дыхание на своем...

"Чем выше любовь,

Тем ниже поцелуи..."

Какая правильная у нее любовь, какая правильная...

Нимфоманки проклятые... Я так ни куда не доберусь... Я так навсегда здесь останусь... Я здесь... На... Все... гда... О... О....

Как обидно. Только началось и уже все... Кончилось. Нет. Не останусь я у вас.

– Закусить. Закусить Виктор. К столу, к столу... Водочка запотевшая, только что из Швеции прислали... Или коньячку? Армянский. Двадцатилетней выдержки. Прямо из Еревана.

Останусь немного. Закушу и пойду. Или нет... Как на шпагат села... Немного задержусь. Совсем немного. А у Людочки то размерчик замечательный... Ни когда такого размерчика в натуральном виде не видел...

Эх, гулять так гулять.

– Наливай Людмила водки,

И огурчик принеси.

Сперва тяпну,

Потом жахну.

Жахну всех и от души...

– Шарман, шарман... – Залебезила курчавая Елена Прекрасная. Пошла лебедем вокруг гостя ненаглядного. Стала прельщать его прелестями своими не прикрытыми. Выставляя на показ самое прелестное...

– Прикольно-о-о... Прикольно-о-о... – Запела Вероника Молодая. Изобразила губками цветок открывающийся. Пахнущий розой чайной. Зовущий приобщиться к высокому...

– Волшебная страна.

Мой Хер У Вим со мною.

Я снова полон сил.

Со свежей головою...

Нет уж не той, что здесь,

а той что только между...

Пришел к вам и скажу,

ни сколько не жалею...

– Поэт. Волшебник. Останься. – Возликовала толпа прихожанок. Пала ниц и возвела руки к провозглашающему мудрость. Несущему радость и удовольствие вверила себя в руки его. И умоляла в едином порыве: "Возьми... Наполни..."

И не мог человек устоять перед просьбами женскими... И принял всех в объятья свои... Обвились руки его вокруг чресел девичьих... И почувствовал он на губах своих соль земную... И возлег на траву мягкую, траву мягкую и пушистую. Оказались с ним, на одной траве и девицы красные, девы добрые... И ласкали его и хвалили его... Щекотали его пальцы нежные... Пальцы нежные, шеловливые... Искрометные и душистые...

– Не уйти от Вас, девы страстные, девы страстные и прекрасные. Девы юные и умелые. Видно с вами мне вековать весь век. В этом светлом лесу, в этом райском раю. Есть пельмешечки, пить красно вино... Отдыхать потом на поляночке, под сосной большой, на травке мягонькой...

Встала тут одна, вся лицом красна. От вина ли, от любви пьяна. И сказала всем мыслю правильну, мыслю правильну – неприятную:

– Что ж мы бабоньки с парнем делаем. Ведь не гоже ему сиднем век сидеть, с нами париться. Защекочем так, добра молодца, что останется только тряпочка. Только тряпочка неказистая, нам не нужная не игристая. Должен он идти за далекий лес, за далекий лес да за правдою. Да за правдою и за званием, что бы всем жилось лучше нам везде. А не только здесь – в неземном раю.

И сказала то дева Олечка, что подальше всех от корчмы была... Не могла она в полной мерочке, ощутить весь жар дара высшего. Дара славного, очень нужного. Потому ее все зашикали. Все зашикали, запиликали. Не в твоем ли то деле выгода. Ну а нам и так жить всем нравиться. Нам в земном раю – лишь печалиться. Ты иди себе куда далее. Куда далее в страну грешную. Ну а мы с тобой, князь Виктор ты наш. Будем здесь играть в игры нежные.

Но услышал я в звуках девичьих правду горькую – неприятную. И сказал всем им речь прощальную. Речь прощальную, многосложную.

– Уж простите меня, девы нежные. Девы страстные и прекрасные. Только был со мной Ангел славный мой, Хер У Вимом звать да и величать. И сказал то мне Ангел добрый мой: "Иди в край чужой, край не ласковый. Там найдешь ты смысл и желания, от которых всем будет счастливо. Потому, что лишь от низменных сил, можно к свету всем приподнятися. Приподнятися и возрадоватися.

И еще сказал добрый Ангел мой – устрашиться надо человечьих жен. Ведь они тебе, кроме радости, принесут с собой горя многия. И не сможешь ты долг исполнить свой. Сторжися их и беги скорей."

Потому хочу повиниться я. Перед Вами мои вы прекрасные. Извиняйте меня и простите меня. Должен я идти в дыру черную. Дыру черную – чертями полную.

Встала тут одна, Ольгой названа, мамой доброю. И сказала она всем в глаза смотря:

– Я пойду за ним, буду с ним всегда!

Только вспомнил я Ангелов наказ и сказал я ей – деве доброй сей.

– Не ходи за мной, будешь в тягость мне. Будешь в тягость мне в деле страшном сем. Но запомню я твой простой порыв. И тебе одной принесу цветок, что сорву в краю неизведанном.

И заплакала дева добрая. Распластала все свои волосы. По зеленой траве, по траве мураве. Стала битися о земную твердь. Голосила она безучастная о своей судьбе не прикаеной. Не прикаеной, не уживчивой...

Но я остался сердцем каменный. Сердцем каменный, душой холоден. Словно чья рука, рука добрая. Рука добрая, но холодная по моей голове пробежалася. Пробежалася и дородный пыл остудилася.

Развернулся я и пошел во тьму. Тьму холодную, тьму не добрую. В темный лес пошел, за дубовый куст. За дубовый куст, по лесной тропе.

И была луна мне попутчица. Мне попутчица – всем отлучница.

Жутко стало мне в темном том лесу. Испугался я словно подросток. Словно подросток – слова девичья.

Только было мне стыдно отступать. И пришлось идти и еще идти.

Лес стоял стеной, не пускал меня. Выли в том лесу волки злобные. Волки злобные и голодные. Что же делать мне рабу божьему? Возвращаться опять на поляну ли? К девам любящим, девам ласковым?

На пенек присел, чтоб подумати.

И ту от куда ни возьмись появился колобок.

Его румяные розовые щеки, обрисовались во всем безобразии своего великолепия. Луна ли спустилась, иль отражение луны материализовалось в своем истинном свете. Только мне стало не по себе от устремленных на меня вопрошающих глаз комка испеченного теста. Он молчал. В этом молчании была и скорбь миллионов тон не востребованной муки, и внимание высокого света, и укор проснувшегося бытия.

– Что тебе надобно, колобок необрезанный? – Я спросил его очень ласково.

– От тебя? – Его удивлению не было предела. Голос был наполнен сарказмом и высокомерием.

– А че уставился? – Я вложил в вопрос всю имеющуюся во мне злость.

– Смотрю, когда отдохнешь и дальше пойдешь.

– Тебе зачем?

– Прислали. Сказали будешь прикрывать. А то этот берендей, забредет куда не следует и сожрут его.

– Кто сожрет? Черти?

– Нужен ты им... Волки сожрут. Вот тут я и понадоблюсь.

– Понятно... Они меня есть не будут. На тебя кинуться.

– Конечно. Я вкуснее! – Самодовольству нет предела. Даже если тебя будут кушать.

– И не страшно? – Мне было искренне жаль этого героя из печи.

– Нет. Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел и от волков уйду...

– Если так...

– Так. Так. Пошли уже. Скоро утро. А тебе еще идти и идти...

– Тогда пошли...

– Осторожно! Не наступи!

– На что?

– Веревочка там натянута. Еще Чингачгук тянул. Тронешь и начинает звонить. Тут пути и конец.

– Какая веревочка? Эта что ли? – Кусочек нейлоновой нити влез в мою руку и требовал что бы я его потянул. Сил сопротивляться не было. Нитки блестели, играли в лунном свете, звали рассмотреть их поближе... И я потянул.

Раздался тревожный звон. Колобок стал надуваться и в миг лопнул.

Звон не прекращался и требовал себя остановить.

Требовал, требовал, требовал...

Вторник.

Будильник. Дура. Под самое ухо подставила. Зачем заводит? Встает сама, без него. Уже завивается. Вода в ванной бежит. Полежу. Все равно еще занято.

Первая утренняя неприятность... Трусы мокрые... Поллюции! У женатого человека!

Что же мне снилось? Явно, что-то эротическое... Весь обкончался, а ни чего не помню... Самое обидное, что ни чего не помню... Словно вырвали кусок жизни, при этом очень хороший кусок... Весомый такой кусище... Наполненный удовольствием... Ведь там могла быть даже... Даже... Анжелина Джоли! Секс с такой женщиной! и полный провал в памяти. Ни рассказать, не вспомнить, не пережить...

А Ленка может быть? Это был бы прикол. Секс во сне с женой. Интересно как она там себя вела... Что такое делала?

Собаки воют... Говорят к покойнику...

Закончила. Воду выключила. Вышла.

Подожду когда на кухню уйдет. Ушла.

Встаю. Трусы найти... Быстро...

Хотя чего я стесняюсь? Это она должна стесняться, что довела до такого... Как у подростка... Мне уж не пятнадцать...

Нашел. Теперь в ванную...

Сегодня лучше. Запахов нет.

Подмыться... Сменить трусы...

Теперь обычным манером. Бриться.

Все же дурят нашего брата. Хорошая была бритва. Нет. Надо что бы было три лезвия. Что бы более комфортное бритье... Блин. Только забивается она лучше, а не бреет. На опасную перейти?

В парикмахерской брился один единственный раз – опасной... В армии... Точнее брили... Дедок. Старый. Руки трясутся. Голова качается. Опасной бритвой... Так ни каким станком так не выбреешь. И без всякого геля. Геля тогда и не было... Мыло развел... Хотя нет... Не мыло. Крем для бритья. Импортный...

Вроде все... Теперь умыться. Вытереться. Бальзамчик...

Одеваемся. Носки.

Где носки? У меня есть нормальные носки? Нет. Даже отвечать не стала...

Не забыть. Сегодня обязательно купить носки.

Завтрак. Бутерброд сделала... В кои-то веки. С печеночным паштетом.

А где колбаса? Я? Купил? Ты же в магазин ходишь.

Ясно... Что купила, то и ешь...

Да, сам куплю. Зайду и куплю.

Ладно. Поем. Паштет скорее всего дешевле колбасы. Потому и взяла. Конечно. Сплошные субпродукты. Хотя может это полезней. Вон – мозги положили, печень... Вкус ни чего... Интересно, а мозги кушать для мозгов полезно? Должно быть полезно. А они мне нужны?

Чай. Спасибо.

Чего это с ней. Чай налила. Хотя – лучше бы не наливала. Заварки меньше...

А че заварки так мало? Для сердца вредно? Для твоего или моего? Так если для моего, чего мало? Спасибо. Сам налью.

День как всегда начинается скандалом и разборками. Как всегда. Как обычно. Как день ото дня. Ха. Ха.

В туалете посидеть? А то только оденусь и приспичит. Подожду. Все равно – самый первый к автобусу выхожу. Мерзну. Как назло ни какого желания, ни каких позывов... Ладно. Одеваюсь... И... Ни чего. Значит на работе приспичит. Есть там бумага или нет? Оторву на всякий случай. Все. Теперь вроде все.

Остановка. Я как всегда первый.

Оленька. Привет, привет.

Опять о муже, о детях.

Забыл. Извини, замотался. Да вчера навалили...

Смотри-ка... Выдержал. Не пил. Может действительно завяжет? Посмотрим, посмотрим... Но устраивать его на работу... Себе дороже. Кто его знает, что он завтра выкинет. Останешься виноватым, тем более что и не куда устраивать. Нет у меня знакомых... Или есть? Есть, однако. Но не буду. Да и кризис...

Значит, обещал завязать. Клялся. Объяснялся в любви.

Вот. Не пил всего один день и небось подарок получил – ночь полную страсти. На щеках румянец, в глазах .... Хороша однако. Ох, хороша... Вот человек... Много ли нужно для счастья. А ты хоть пей, хоть не пей, хоть чего... Пахнет от меня плохо... Куревом несет... Не курил неделю и что? Ни какой реакции... Голова болит, спать хочется. Бросишь тут... Ведь хотел бросить. Зачем? Для себя если... Если брошу, то...

Автобус.

Сегодня пустой. Ребят отправили траншеи рыть и кабеля класть. Да... Им еще хуже чем мне. И ни чего – вкалывают. Бурдят, матерят всех, но работают. Зато спят наверное хорошо. И если вечером трезвые домой вернуться, то...

Хотя кто знает – у кого что, как и почему? А прикольно бы с кем на день поменяться телом... Ха... Интересно... С кем бы? Со Старым, с Семен Семенычем... Не... Не хочу, у него жена старая. Вот. Сам себя и поймал. О бабах. Все думы о бабах. Или нет? Нет. С ним еще не хочу, потому что у него работа как у меня. Ни какой разницы – целый день сиди и делай вид, что занят. Самая трудная работа... Делай вид, да еще что бы потом результат этого труда показать – задача практически не выполнимая. А ведь выполняем. Предоставляем результаты-то...

Кто еще из мужиков поблизости? Николай Савельевич. Рулит. Не хочу. Вовка. Не хочу. Серега... Нет уж... Всегда его бедного гоняют... Мастер на все руки, себе на шею... Нафиг, нафиг... Да... Мужичков маловато...

А если с бабой какой поменяться? Бр-р-р...

С олигархом каким... С Абрамовичем... А то с самим президентом.... Нет. Дров наломаю еще... В стране наступит коллапс.

Все. Буду самим собой. Сегодня.

Приехали. Народ толпиться – курит. И я постою, покурю.

Привет. Здорово.

Шеф приехал. Мимо пройдет – кивнет или со всеми за руку поздоровается? Мужиков много...

"Здорово ребята" и дальше... Ну что ж – по человечески, по доброму, с уважением и к себе и к людям... Нормальный мужик.

На него покосились, и слово "козел" соскользнуло с натруженных губ одного из водителей, как только за директором закрылась входная дверь.

Не любят его. И не уважают... Но бояться. В открытую ни чего не требуют, потому, что лучше места не найдут. Так и будут за спиной обзывать и втихомолку материть. И работать, как работали...

И я, про себя буду возмущаться и работать как работал, потому что лучше ни кто не предлагает. А самому искать – лень.

Сигарета дотлела.

На работу пора.

Утра раннего нега,

Мне давно не видна...

На место шагом... Арш! Работать, работать и работать... Делать вид, делать вид, делать...

Сяду за компьютер – сразу интернет...

Душу согревает мне этот предмет...

Посмотрю – что в мире произошло. Новости вчерашние... В телике уже говорили. Что у нас в компьютерном мире? Тьфу. Нафига он мне. Так... Спорт... Нет это тоже не надо. Культура... Нового и великого ни чего не написали... И зачем смотрю? Все равно давно ни чего не читаю... Закрою все страницы разом!

Промахнулся. Сработал рефлекс... И фот уже фотографии... Милые женские лица. Круглые женские попки... Большие женские груди...

И из всех самых прелестных и красивых, для более детального осмотра, выбираю самых обычных... Похожих на жену... Комплекс неполноценности или закрепившийся в глубинах подсознания женский образ – самый привлекательный для меня?

Закрою...

Пасьянс. Буду раскладывать, пока не отвлекут. Не успел. Отвлекли...

Телефон.

Алло. Здорово. Да вроде ничего... А у Вас там как? Тоже... Не знаю. Вроде на месте был. Нет. Вроде не собирается. Поговорить. Ясно. Ясно. Пока.

Народ собрался с нашим капиталистом-угнетателем беседовать. Интересно, чем дело кончится?

Да ни чем. Как обычно: денег нет, как зарабатываем – так и живем, это рассмотрим, кризис, об этом посоветуемся... С кем он будет советоваться, интересно? Он же хозяин. Был... Да и раньше советовался... Фукс-председатель?

Первый раз собрались... То же поучаствовать? Нет. Не пойду. Итальянская забастовка. Сяду и ни чего делать не буду.

И вообще – кто больше получает, тот больше работает. А больше всех получают директора. Значит и должны больше всех работать... Или хотя бы пользы приносить. Так нет – сойдутся и беседуют. Зашел раз, случайно, по срочному делу... Проскользнул в кабинет, пока секретарши не было. Сидят, байки травят, как кто на охоту ходил. И главное не стесняются. Как говорили, так и продолжают. Бумажку положил, даже читать не стал. Подмахнул и до свидания.

Старики. В бизнесе ни чего не понимают, а сидят. Капиталист джип купил.

Технического не пойму. Деньги хапает. Дом построил. Дети устроены, под бочком у папочки трудятся. Да на жизнь жалятся – папа не помогает. Все есть, а на старой шестерке ездит. Может любовницу завел? Не похоже. С таким животом, что с ней делать?

Как выбились-то? Хотя главное имидж. Все решает имидж. У шефа морда лошадиная, всегда кирпичом. Посмотришь и все вопросы о повышении зарплаты отпадают. Ни разу не видел чтобы улыбался. Из начальников цеха – сразу в капиталисты.

Но про него еще что-то объяснить можно. Его друг топ-менеджером у заказчиков. Не своими деньгами распоряжается. Договорились... Под деньги олигархов фирму создали. Боборыкин Владислав Станиславович – учредитель, а хозяин – Кулаев Аркадий Петрович. И как топ-менеджер деньги лопатой гребет и с нашей фирмы прибыль имеет... С ним, наверное, наш всегда и советуется – что можно, чего нельзя... Хотя по документам еще один учредитель проходит – какой-то мужику из глухой деревни, которого ни кто в глаза не видел. А мужик тот... Уж не местный вор в законе? Смотрящий за областью? Крыша? Очень даже может быть...

Ах, да... Так было. Теперь не знай кто учредитель? Два юридических лица зарегистрированных в оффшорной зоне... Значит и господин Кулаев – только представитель, другого менеджмента, еще более топ... Но приезжает – советы давать.

Только имидж у нашего все же деловой. Здесь не придерешься. Хоть и фамилия – Боборыкин... Морда кирпичом, глаза не моргая смотрят, как будто насквозь бурят и в то же время как-то мимо. Говорит коротко. Не орет, но так скажет... Скользкий. Сразу не отказывает и не соглашается. Вроде директор, а с народом советуется. Конечно не с тем, что сегодня придет на беседу, а с тем, кому все принадлежит.

Харизма. Во... Это правильней. У него – харизма. Если от слова – харя. Имидж не его. Презентацию делал. Слово "бизнес" через силу выговаривал. Не удобно ему это слово произносить, а надо.

Ныне больше молодежи в директорах и хозяевах. Эти импортную лексику лучше нашей знают. Да... А наш, все слова через силу...

Да... Еще у нас, что бы свой бизнес иметь надо иметь хорошие связи. Хотя нет. Их везде надо иметь – не только у нас. Только там Онасис все заработанные деньги тратил на хорошую одежду и изучение хороших манер, что бы эти связи завести; а наши – все пропивают с нужными людьми, что бы потом с ними же пить более дорогие алкогольные напитки...

Имидж это про технического... И народ его уважает – куда скажет, все за ним пойдут; специалист замечательный; хозяйственник крепкий... Так думают. Те кто поставил. Прошел путь от простого рабочего до технического руководителя... Сколько он рабочим-то был? Месяц, два? И сразу в мастера. Руководить. Речи толкать умеет. Не придерешься. Образование гуманитарное, а там все говорить умеют. Учитель. Стихи, кажется в многотиражку писал... Заметили... В начальники цеха выдвинули... И пошло и поехало... Встал в нужную колею. Да...