Текст книги "Север. Право на месть (СИ)"

Автор книги: Сергей Гросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Что тебя интересует? – глава рода Им Лакуров устало опустился на стоявшее рядом кресло.

– Меня интересует многое, но начнём мы с сети совета домов на юге, – улыбнулся Брин устраиваясь в кресле напротив.

Глава 4

Я хочу жить

На поляне заросшей высокой травой, рядом с двухметровой плитой, напоминающий давно забытый памятник, посвященный стершемуся из памяти событию, клубился дым, появившийся из ниоткуда. Через несколько мгновений дым приобрёл форму человеческой фигуры, и окончательно воплотился в красивую девушку с длинными рыжими волосами. Пока она оглядывалась по сторонам, словно принюхиваясь к окружающим запахам, немного в отдалении точно так же появлялась вторая фигура, ставшая высоким, молодым брюнетом.

– Алаиса, ты уверена, что мы возле правильного маяка?

Девушка раздражённо дернула щекой.

– Более чем. Местные тупицы неправильно настроили уловитель и уже в какой раз затащили к себе в мир инородную сущность, – девушка склонилась над вытоптанной травой у основания обелиска, после чего коснулась бурых пятен засохшей крови, отчетливо выделявшихся на сером камне, и весело рассмеялась. – Человек! Только что наш круг возможных вариантов действий расширился.

Парень внимательно осмотрел окружающее пространство.

– Я бы не радовался раньше времени. В прошлый раз сосуд не то что зациклить потоки, но и хоть малой степени оперировать ими был не способен.

– Может и повезёт, а если нет, то хотя бы увеличит время для выполнения остальных вариантов, – девушка погладила тонкими пальцами бурое пятно, после чего отошла от обелиска. – Магистра, эту старую хитрую крысу, уговорить переключить все каналы на нашу сеть, точно не получится. Делится силой с нами, – рыжеволосая выражением выделила последнее слово, – он точно не станет, а с этим, – она кивком головы указала на примятую траву, – может всё получится. Главное, чтобы он был способен выдержать весь объем энергии и информации, – девушка сузила глаза и кровожадно усмехнулась. – По крайней мере до того момента, пока процесс привязки не будет завершён. Потом он всё равно будет только мешать, – она снова подошла к камню и провела ладонью по его шершавой поверхности. – Безумный, глупый Тоар... он даже не смог до конца понять, что представляют из себя маяки Первых, и всё туда же, захотел получить силы богов, – девушка злобно хмыкнула. – Надеюсь ему сняться кошмары в его могиле. Теперь из-за этого идиота приходится ловить посредников для получения доступа к потокам.

– Ты сможешь его отследить? – брюнет тоже подошёл ближе к каменной плите.

– Нет, – девушка огорченно мотнула головой, – точнее, не сейчас. Он только прибыл, и его отражение ещё не успело записаться в информационно-энергетическую матрицу мира. Слепок энергетики и сознания я сняла, теперь остается только ждать.

***

– ...ть! Вашу ж мать! – воздух с шумом вышел сквозь зубы. – Виктор! Аргххрр. Ссссука! – я сделал пару крупных вдохов и смахнул пот, обильно текущий по моему лицу, смешивающийся с потоком слёз. – Чтоб тебе в пресс хате сидеть перед судом.

По ночному лесу разносились мои крики, а вокруг витал запах палёной плоти. После встречи с троицей представителей местного населения прошло уже два дня.

Чернобородый гнался за мной довольно долго, но в итоге, судя по всему решил, что добыча не стоит таких усилий и бросил преследование. Я же всё мчался сквозь лес, забыв про усталость, пока чуть не вбежал в реку, вдоль берега которой шёл всё это время. С десяток минут я прислушивался к окружающему пространству, пытаясь уловить звуки приближающейся погони, но её всё не было.

Плюнув на всё, я упал на пятую точку на том же месте, где и стоял. Вытянув уставшие ноги, и убрав руку от раны на боку, что оставил нож чернобородого, посмотрел на повреждение. Зрелище выглядело довольно жутко, но, похоже ранение получилось не слишком опасное. Нож порезал кожу и слегка задел мышцы. Кровь начинала понемногу сворачиваться и бежала уже не так обильно, как во время бега.

Стянув дырявую футболку и тщательно прополоскав её в реке, я развёл небольшой костёр, и приступил к быстрой сушке, сделав в процессе огнем ещё несколько прорех. После чего плотно обмотал торс импровизированным бинтом, в попытке хоть как-то перевязать рану. Передохнув ещё с полчаса, нервно прислушиваясь к звукам окружающего леса, отправился в дорогу, по инерции идя старым маршрутом по течению реки. Желание оказаться подальше от возможной погони было непреодолимым.

Понимание того, что с раной творится что-то малоприятное, появилось только сегодня утром. Всё пространство вокруг пореза покраснело и опухло. К обеду поднялась температура. Когда начало смеркаться, я уже находился в полу бредовом состоянии, сидя у костра и нервно прикусив губу, грел на костре металлическую бляху, оторванную с задней стороны джинс, зажав её в щель на конце короткой толстой палки.

Тело била крупная дрожь и я даже не мог понять от чего больше, то ли от начинающейся лихорадки, толи от того, что именно собирался с собой сделать. 'Чёрт, хирург с местным наркозом был бы сейчас очень кстати', – промелькнула мысль, когда я с тоской рассматривал раскалённую бляху и конец палки, покравшийся светящимися малиновым светом угольками. Но приёмного покоя рядом нет, хотя бы антибиотиков и бутылки водки с бинтами тоже. Зато есть рана и судя по ощущениям, внутри полным ходом развивается заражение.

Вытащив палку из костра, я посидел десяток секунд собираясь с духом и добрым словом помянул Виктора, из-за которого здесь оказался. Сделав два больших вдоха, резким движением приложил раскалённый кусок металла к ране.

– ...ть!!!!

Боль была нестерпимой, хотелось орать, скулить и кататься по земле. Я себе позволил только первые два действия, еле сдерживаясь, чтобы не начать биться в припадке боли. По ощущениям эта пытка длилась вечно. Пришлось ещё раз нагревать бляху и обработать участок раны, оставшийся пропущенным. Несколько раз в процессе отключалось сознание, но экспериментальное самолечение, к немалому облегчению, подошло к концу.

Откинув палку с зажатым куском металла, принесшего мне столько боли, подальше, я упёрся мутным взглядом на луны этой безумной планеты. Не глядя, нащупал правой рукой пачку и с трудом достал последнюю сигарету и зажигалку. Оставлять её до лучших времён не было смысла. Уверенности, что я завтра проснусь, не было.

Подкурив дрожащей рукой и сделав глубокую затяжку, я вновь посмотрел на ночное небо. А здесь всё-таки красиво... И как же глупо всё вышло... Полное осознание того факта, что всё вокруг реально и это мне не снится, не бред моего больного воображения и не компьютерная игра, где мне просто отводилась роль стороннего зрителя, пришло только сейчас. Слегка приподнявшись на локтях, принял более удобное положение. Как же больно...

Выпустив дым из лёгких, я смотрел, как он растворяется в воздухе бесследно. Всё-таки я идиот. Выскочил к первым попавшимся людям, даже секунды не пораскинув мозгами, чем это может закончиться, и всё, что сейчас со мной происходит, только моя вина. Следствие моих неправильных решений. Я скривился от очередного приступа боли в обожжённом боку.

Жаль только одного, что не оставил ни чего после себя в родном мире. Чёрт, нужно было хотя бы завести семью, чтобы родителям остался внук. Я криво усмехнулся. Какая семья в двадцать два года? Да и если бы даже завёл, сейчас бы оставил на земле вдову с маленьким ребенком. Чёрт знает что лучше...

Сознание угасло незаметно. Недокуренная сигарета выпала из ослабевших пальцев.

***

Утро так и не наступило, вместо него со всей мощью навалился лихорадочный бред. Сколько дней я лежал, метаясь по постели из травы и веток, сгораемый заживо от поднявшейся температуры и обливаясь ручьями пота, так понять и не удалось. Сознание билось в смеси галлюцинаций, бреда и изредка прорывающейся реальности.

Во время редких приступов просветления, когда ко мне возвращалось сознание, я надрываясь доползал до реки и пил воду. В одну из таких вылазок, чуть не посчастливилось утонуть на отмели. Потеряв сознание во время утоления жажды, я уронил голову в воду.

Ситуация становилась всё более безвыходной. Каждый раз, во время просветления казалось, что оно будет последним. Я умирал, каждой клеткой тела ощущая, как жизнь уходит по капле. Чёрт как же это глупо. Я хочу жить. Жить вашу мать!

В который уже раз, придя в сознание и услышал рядом с головой журчание, на мгновение пожалел, что успел отползти, перед тем как отключится... Так было бы проще... Затянувшаяся агония полностью вымотала физически и морально. Но в этот раз что-то было не так. К боли в боку и лихорадке прибавилась боль в левой руке.

С трудом разлепив глаза, сощурив их от яркого света, и скосив взгляд, передо мной предстала колоритнейшая картина, от которой в нормальном состоянии у меня бы волосы на затылке зашевелились, но не удивляться, не ужасаться сил больше не было. Здоровая жирная крыса вгрызлась в запястье и уже успела отхватить пару приличных кусков.

Тварь! Я ещё не сдох! Бешенство захлестнуло сознание и придало сил ослабевшему организму. С максимальной резкостью, на какую был сейчас способен, схватил крысу поперек туловища. Животное забилось в истерике и в панике впилось в ребро ладони. Издав стон боли, я с трудом перевернулся на бок, а потом лёг грудью на падальщика, придавив его всем весом тела. Наша борьба длилась почти пять минут, умирающий человек против крысы. С трудом перехватив животное за шею, сделал резкое движение и позвонки хрустнули. Издав последний писк крыса испустила дух. Эта короткая схватка забрала у меня все силы. Уронив голову на землю я потерял сознание.

Вновь удалось открыть глаза, когда на ночном небе уже взошли луны. Перевернувшись на спину и отодвинув от себя труп невезучего любителя падали, я подполз к реке и утолил жажду. Вернувшись обратно к мёртвой крысе, с трудом принял сидячее положение, облокотившись спиной на торчавший из земли булыжник. Мутный взгляд упёрся в темноту разлившуюся вокруг. Сил выносить это состояние больше не было. Всё пространство вокруг было пропитано запахом пота, крови и экскрементов. Последнее, меня злило больше всего. Гордость настойчиво протестовало против хождения по большому в свои же штаны. По крайней мере, после трёх лет, ну и как минимум до восьмидесяти...

Нужно либо заканчивать с этим, либо как-то выбираться. Тянуться так дальше больше не может. Мой взгляд упал на труп крысы. С чего-то надо начинать... без еды, я загнусь наверняка.

Взяв в руки тело животного и помедлив пару мгновений смиряясь с неизбежностью, чтобы развести костёр сил просто не было, вгрызся в бездыханное тельце, пытаясь зубами разорвать шкуру и добраться до мяса, надеясь на то, что оно не успело испортится. Поедание сырого мяса отобрало все силы. Откинув от себя практически полностью обглоданный скелет и куски шкуры с внутренностями, я лёг на землю и уставился на луны.

В голове настойчиво крутились мысли на тему, сколько проходит времени от смерти до появления трупного яда, а также какая концентрация становится опасной для жизни. Жизни... на лицо наползла кривая усмешка. Моё состояние жизнью не назовешь. Да и если брать концентрацию опасную для здорового человека, в моём случае её смело можно делить на десять. Хотя, я ничего не теряю. В любом случае эта агония, когда-нибудь должна закончиться, так или иначе... В этот раз получилось уснуть, а не потерять сознание.

Пробуждение произошло от того, что на лицо падали капли мелко моросящего дождя. Открыв глаза, я смотрел в ясное небо. На светло-голубой лазури не было и следа туч. Было ощущение, что дождь падает, появляясь у самой земли из пустоты. Прислушавшись к организму, с немалым удивлением понял, что этот раунд с болезнью остался за мной. Жутко болел весь левый бок, но это была обычная боль повреждённых тканей, а не воспалившейся раны, что не могло не радовать. Так же ныло покусанное запястье, но, злобная ухмылка украсила моё лицо, за него я уже поквитался.

С трудом встав и потянувшись всем телом разгоняя кровь, первым делом я начал сдирать с себя одежду. Брезгливо отбросив в сторону штаны и трусы, зашёл в воду и начал себя отмывать, практически сдирая кожу, в попытке избавится от въевшихся запахов. Из реки я выбрался только через полчаса и всё же не чувствовал себя полностью чистым.

Пожалев, что меня не закинуло в этот мир с набором сменной одежды, пришлось заняться одним из самых противных дел в моей жизни, которые я вспомнил, а именно отстирыванием одежды, от всех последствий болезни.

Закончив со стиркой и окончательно выбившись из сил, выбрался из воды и растянулся на траве. В теле ещё не прошла предательская слабость и общее истощение организма пока оставляло желать лучшего. Немного поспав и восстановив силы, я перенес свой лагерь на тридцать метров ниже по течению, чтобы, меня не преследовали мерзкие запахи, насквозь пропитавшие старое место ночёвки.

В нем я провел трое суток, лежа на подстилке из травы восстанавливая силы и периодически устраивая массовый геноцид локального масштаба всему поголовью улиток, а также гусениц, лягушек и всему, что хоть с небольшой натяжкой можно было назвать едой, в весьма скромной зоне моей досягаемости.

Ветер дул в лицо, приятно холодя кожу, я бодро шагал по берегу всё той же реки и думал, что буду делать, когда выйду к поселениям. Если здесь есть такая широкая дорога, то должен быть и какой-нибудь региональный центр, мегаполис местного пошиба, к которому она ведет и если мне не изменяет интуиция и логика, то находится он должен как раз по течению этой реки. Выходить на дорогу желание отшибло напрочь. Ещё одной подобной встречи с местным населением я могу и не пережить...

– Чёрт! – вырвался возмущенный возглас, наступив на очередной острый камень левой ногой. Вот и ещё одно напоминание того, почему не следует ходить где попало.

М-да, похоже во мне начала зарождаться ксенофобия ко всем жителям этого мира. Заранее. На всякий случай. Я уже начал сомневаться, сдались ли мне вообще эти люди. В лесу уютно, хорошо, комары не кусают. Интересно, а здесь медведи водятся? Другая мысль, другая мысль...

С грусть поскреб пальцами свои выступившие рёбра. Как ни крути, а выходить всё-таки придётся. На улитках долго не протянешь. Ладно, буду готовиться к худшему. Как говорят, жизнь оптимистов полна разочарований, а вот жизнь пессимистов сплошь наполнена приятными неожиданностями, так что будем решать проблемы по ходу их поступления... На этой мысли я резко остановился, впав в ступор от открывшейся картины, после выхода из очередных кустов.

– Приплыли...

В траве лежало тело невысокого, полного мужчины лет сорока, с перерезанной глоткой. Вокруг валялось какое-то тряпьё, видно не понадобившееся грабителям. То, что это было именно ограбление сомневаться не приходилось. На лице на мгновенье промелькнула грустная улыбка. Пару сантиметров левее и я бы валялся не так уж и далеко от него.

Присев на лежавший рядом камень, я рефлекторно похлопал по карманам куртки и не обнаружив в нём пачки, раздраженно дернув щекой, вспомнил, что последнюю сигарету выкурил ещё до лихорадки. Лёгкий ветер доносил от трупа запах недавно начавшегося разложения. К горлу подступила тошнота. Что с этим чёртовым миром! Рот искривился в горькой усмешке. Тоже, что и с нашим. Человек всегда остается человеком. Скатится до состояние животного просто, нужно лишь дать понять, что последствий не будет.

Я ещё раз осмотрел место трагедии. Тряпьё при внимательном рассмотрении оказалось предметами одежды, залатанными или имеющими прорехи. Видимо по этой причине ими побрезговали грабители. Начиная себя ненавидеть, я подошёл ближе и подобрал мешок, с длинным разрезом на дне. С детства меня учили, что нельзя ничего брать с кладбища, но сейчас для меня нет ненужных вещей, а этому парню, я взглянул на труп, они теперь без надобности, и хотя моралистом я не был, такое неуважение к покойнику мне претило.

Собрав все вещи, раскиданные по берегу, я остановился над трупом, моё тело пробила судорога, глубоко вздохнув, я пытался задержать дыхание и нагнулся над покойником.

– Извини мужик, но мне сапоги всё-таки нужнее.

Довольно мерзко ощущать себя мародером. В компьютерных играх, в которые играл последний раз наверно в старших классах школы, для меня это был нормальный поступок, но вот обирать настоящего мертвеца было не только противно, но и мерзко. Когда я стянул первый сапог, запах разложения усилился, смешавшись с запахом давно немытых ног, и ударил прямо в нос всем набором неповторимых ароматов. Успев отбежать от мертвеца лишь на несколько шагов, меня согнуло в приступе тошноты.

Стоя на коленях и опёршись на обе руки, моё тело пробивали судороги. Через пять минут в желудке не осталось даже воспоминания о завтраке, а наружу выходила только одна желчь. Отдышавшись, я сплюнул горький сгусток слюны в траву и вытер тыльной стороной ладони рот. После чего отёр руку о землю. Сделав пару глубоких вдохов, я оглянулся на труп. Ни чего не изменилось. Мертвец так и лежал, оскалившись в небо широким разрезом горла. Ещё раз сплюнув на землю, я поднялся и побрел обратно.

Стянув с мертвого парня второй сапог и всё-таки удивившись, вспоминая свою встречу с местным населением, что грабители их оставили, хотя, судя по небольшим дырам на носках, может быть и не удивительно, я подобрал выпавший из-за голенища нож.

Отнеся все свои трофеи к куче ранее собранного тряпья, я вернулся к трупу с большим куском сухой крепкой коры и начал рыть яму. Всё-таки неправильно так оставлять человека лежать на корм зверью, тем более обобрав его.

Через три часа, закончив работу и прикопав труп в неглубокой яме, я постарался как можно быстрее отойти от места захоронения. Ночевать рядом с покойником посреди леса, желания не было совершенно. Шагая между деревьев и продираясь сквозь кусты, в голове вертелся припев давно услышанной песни группы 'Король и шут – Сапоги мертвеца', скорость движения ускорялась непроизвольно. На душе было мерзко.

Ночь я встретил сидя возле костра и ужиная ненавистными улитками. Трофейная одежда была уже выстирана и развешана на нижних ветвях деревьев, растущих рядом. Закончив с едой и прокляв то, что в этом чёртовом лесу нет ни одного ларька с шаурмой, подтянул к себе уже успевшие высохнуть возле костра сапоги.

Ботинки с коротким голенищем были сделаны из чёрной, грубой кожи. На носках красовались дырки. Поборов брезгливость, вызванную воспоминаниями о том, откуда их недавно снял, натянул сапог на левую ногу и выматерился. На мою лапу эта обувь явно была маловата. Стащив с ноги не подошедший сапог и с грустью взглянув на одинокий кроссовок, я потянулся к трофейному ножу. Босиком было ходить невозможно. Левая ступня была вся изранена. Так что сандалии были более предпочтительным вариантом, чем вообще никакой обуви.

Попыхтев десять минут над сапогами срезая носки, чтобы удалось впихнуть в них свою ногу. Критически осмотрев результат, предпринял новую попытку обуться. Эксперимент удался. Встав и пройдясь по берегу привыкая к обуви, я остановился и посмотрел на пальцы ног, прилично выходившие за край подошвы. Пошевелив ими и иронично хмыкнув, вспомнил волка из старого советского мультика 'Ну, погоди'. За неимением лучшего, сойдет.

Закончив с обувью, я перешёл к другим предметам одежды. Отобрав из кучи тряпья двое штанов и рубашку, с наименьшими повреждениями отложил их в сторону. Так же, в более-менее приличном состоянии оказался плащ, представляющий из себя кусок ткани, с завязками и капюшоном. Вся одежда была сделана из мешковины или грубого льняного полотна. Все остальные тряпки, в некоторых из которых с трудом можно было опознать предметы гардероба, отложил в сторону и начал более пристально изучать повреждения отобранной мной одежды.

У одних штанов была распорота штанина, на вторых красовались большие дырки на коленях. У рубахи серого цвета рукав был оторван до локтя. Минуту посмотрев на всё это безобразие растерянным взглядом, я резко встал и пошёл к тому месту где видел осколок кости, принадлежность которой распознать не смог, во время сбора сушняка для костра.

Вернувшись с ним к костру и взяв нож, попытался отколоть длинную щепку. С пятого раза это всё-таки удалось. Сделав небольшую бороздку на толстом крае и разобрав на нитки один из кусков ткани, в прошлом похоже бывшей рубашкой, приступил к починке одежды. Процесс занял почти полтора часа, а результат получился, мягко говоря, не идеальным. Закончив штопать вещевой мешок, я решил примерить одежду.

Осмотрев себя и весело оскалившись, представил, как на меня будут реагировать. Выглядел я как последний оборванец. Чёрные сапоги с низким голенищем, вместо носков оканчивались дырками и из них торчали пальцы, обмотанные самодельными портянками. Коричневые штаны, оказавшиеся короче, чем требовалось, были подвернуты до колен и теперь больше напоминали бриджи, пояс я также немного ушил, так как по ширине они были больше требуемого и спадали. Рубаха потеряла второй рукав, став чем-то вроде футболки, грязно серого цвета, жавшей в плечах и груди. Завершала образ тёмно-серая шапка, напомнившая мне короткий поварской колпак. За местного теперь я может и сойду, но точно не на зажиточного купца или человека вообще хоть когда-нибудь в своей жизни видевшего деньги.

Почесав затылок, скрытый под шапкой, пришёл к выводу, что может это не так уж и плохо. По крайней мере, за вот эти вот, с позволения сказать, ботинки, меня убивать точно никто не захочет. Найдя позитивный момент в своём новом образе, я переоделся и лёг на лежанку из травы возле костра.

Лежа на спине, по недавно появившейся привычке, я с ненавистью смотрел на луны. Жутко хотелось курить. Сон шёл плохо, но в итоге получилось отключиться. Во сне ко мне пришли кошмары, где главным действующим лицом был покойник, закопанный днём.

***

Высоко висящее в зените солнце застало меня на опушке леса, изумленно застывшего возле крайнего дерева и не решающегося выйти из-под защиты зелени.

Буквально через пятьдесят метров начинались поля, засеянные, судя по всему зерном и ещё какой-то растительностью, которую разглядеть с этого расстояния не представлялось возможным. Дальше начинали тянуться дома. Обычные деревянные избы, огороженные кривыми частоколами. Постройки почти вплотную подходили к каменной стене, высотой метров пять, за которой с холма, на котором находилась опушка леса, был виден крупный город. Полевая дорога, выходящая из-за деревьев по левую руку, превращалась в покрытый брусчаткой тракт, стрелой проходя между полей и домов, ведущий к высоким воротам, через который шли и ехали на повозках и телегах люди, стремившиеся попасть в город.

По левую руку из леса выходила речка, вдоль берега которой я шёл всё это время и вливалась в настоящего гиганта, шириной около километра. По речной глади сновали корабли. Паруса в основном были опущены и двигались они за счёт вёсел. Кусок берега возле города был огорожен трёхметровыми деревянными обмазанными глиной стенами, вплотную подходившими к каменным. Возле пирсов были пришвартованы корабли и с возвышения, на котором я стоял, можно было рассмотреть, как на дальних кораблях сновали люди, разгружая какие-то тюки.

Рука рефлекторно потянулась к карману, где обычно лежала пачка сигарет. Вспомнив, что их больше нет, нервно дернув щекой, прекратил движение и сел на землю, разглядывая раскинувшуюся картину. В голове царила пустота. Только недавно я думал, что уже осознал перемещение между мирами и смирился, но очередная встреча с окружающей действительностью в который уже раз привела в шок.

Теперь смело можно утверждать, что сделанные выводы, после первой встречи с местным населением, были верными. Судя по городу, высоким развитием цивилизации здесь и не пахло. С новой силой навалилась тоска. Что я здесь буду делать, не было никакого представления. В развитом мире были шансы попасть в поле зрения местных учёных и возможно обойтись даже без летальных методов изучения, а в лучшем варианте надеяться на помощь в поиске дороги домой. В средневековье надеяться на подобное было глупо. Больше шансов попасть к местным инквизиторам и отправится на костёр, если конечно здесь практикуют именно такие методы очищения заблудших душ.

Надежда на возвращение домой таяла. Жить же здесь... Как? Даже если получится выучить язык, то, что я буду делать.

– Ковать булат Макс, а заодно сделать автомат Калашникова в ближайшей кузнице, – на лицо наползла ехидная улыбка. От дома на отшибе, возле реки, раздавались звуки кузнечного молота. Я заржал, повалившись на спину.

Нужно соответствовать жанру, ты же на земле читал о подобных ситуациях, у тебя уже есть подготовленный план действий. Дуешь к ближайшему барону, валишь его, желательно наглухо и все его вассалы признают тебя своим повелителем. Потом на базе хозяйства начинаешь проводить индустриализацию, куя булатные мечи и собирая калаши. Аха! Булат, чёрт! Успокоившись и опять сев, попытался начать мыслить в более конструктивном русле.

Так отбросим булат в сторону. Тем более что я о нём знаю только то, что он бывает кованным и литым. В чём разница, даже не представляю. Самое смешное, что чем отличается кованый булат от дамасской стали, я тоже без понятия. Про калаш можно даже не вспоминать. Разобрать и собрать его смогу, спасибо ещё урокам в школе, но про то чтобы даже начертить его по деталям речи не идет.

Чёрт, последние пять лет, я провел по большому счёту за монитором получая навыки, которые крайне маловероятно смогу применить в этом мире. Что-то мне подсказывает, что здесь, про онлайн продажи, линкбилдинг и сайтостроение никто не слышал, и скорее всего ещё долго не услышат. Про грамотное составление продающих страниц и аудит трафика тоже. На лицо наползла мрачная улыбка, ну есть ещё высшие образование, но и по нему я дипломированный менеджер, самая дурацкая профессия которая на основной профиль никак не тянет даже в родном мире, а в местных реалиях её, так же как и свою основную деятельность, можно просто отбросить.

Вспомнилась драка на дороге, боевые качества... М-да, тут тоже не особо густо. За плечами бокс, на уровне любителя. Свой уровень я знал хорошо, и врать себе же смысла не было. Любой кмс меня мог раскатать за минуту, чем в общем и занимался мой друг детства, пару раз в месяц вытаскивая меня в спортзал на спарринг. На земле меня это более чем устраивало, профессиональные спортсмены редко лезут первыми в драку, а на какого-нибудь пьяного идиота в клубе, этого обычно хватало. От толпы же, будь ты хоть десять раз шаолиньским монахом или крутым спецназовцем, лучше бежать, задавят тупо количеством.

Ножевой бой? Вытащив из свертка с одеждой полоску дрянной стали с обмотанной кожей ручкой и скептически её рассмотрев, сунул обратно. Тут тоже нечем гордиться. Основы, преподанные мне тем же другом, позволяли не порезаться в процессе махания оружием и если повезет, даже попасть куда нужно. Да и если вспомнить рассказанную им же статистику, что сходясь в спарринге два человека, если у одного из них есть даже начальный уровень владением ножа, а у другого большой опыт, в девяти случаях из десяти режут друг друга. Так что сомневаюсь, что мне захочется выяснять уровень ножевого боя у местных.

На этом можно подвести черту. Стандартного героя боевика попаданца, я напоминаю разве что отдаленно фигурой, и как подсказывает опыт, каким бы ты здоровым не был, это преимущество заканчивается при первой же встрече с рукопашником хорошего уровня, или просто с человеком держащим в руках лом. Как говорят, чем больше шкаф, тем громче падает. Тот же Юра, бывший на пол головы ниже меня и более субтильного телосложения, зато с хорошо поставленным ударом, натренированным годами, доказывал это не один раз. На этом мои бессмысленные терзания подошли к концу.

Дождавшись наступления ночи, я сделал вылазку на поля и срезав несколько тыкв, вернулся в свой лагерь. Поджаренная на углях тыква оказалась приятным разнообразием, после диеты, где основу составляли улитки. Сон пришёл легко, кошмары с покойником меня больше не беспокоили, зато беспокоил завтрашний день. С утра я решил идти в город. Рано или поздно местные заметят, что их огород разграбляет нелегал из другого мира, и что-то подсказывало, что рады они не будут. Значит, придётся легализоваться. И именно о завтрашнем выходе к местному населению строился весь сюжет кошмаров, пришедших ко мне этой ночью.

***

– Рад видеть вас в добром здравии прекраснейшая! – магистр дома 'Ищущих Знание' преклонил колено перед высокой стройной женщиной, лет пятидесяти на вид, сидевшей в кресле, внешность которой ещё сохранила следы былой красоты.

– Адан, с каких пор ты, старый лис, опускаешься до лести? – женщина смотрела на своего старого знакомого с невозмутимым лицом, только смеющиеся глаза выдавали её настроение.

– Никакой лести, Агуэда, ты для меня всегда останешься прекраснейшей, – мужчина поднялся и грустно вздохнул, вспоминая прошлое. – Эх, зря ты тогда отвергла моё предложение и выбрала Суона.

– Хватит, Адан, прошло уже больше шестидесяти лет, – женщина улыбнулась, – Суон Второй, был хорошим человеком, и я рада, что провела с ним лучшие годы своей жизни. Ты ко мне пришёл вспомнить прошлое или по какому-то делу?

– По делу, Агуэда, по делу, – магистр окончательно отбросил воспоминания и перешёл на официальный тон. – Я к тебе пришёл, как к главе круга домов Кароссы.

Вдовствующая королева Кароссы встала с кресла и подошла к окну.

– Есть новые известия с юга?

– Да. Ситуация практически по всем странам юга материка усугубляется, – магистр зло дернул щекой. – Наша разведка выяснила, что агенты ортов очень глубоко внедрились в ключевые структуры. Когда юг вспыхнет, там начнется как минимум резня всех против всех и это в лучшем случае. Вы сами отлично знаете, что южная знать всегда симпатизировала ортодоксальным идеям. Всё более или менее неплохо в Палеро, с нашей помощью Махти Третьему удалось вычистить страну, если орты выберут вариант внешнего вторжения, то оно начнётся именно с этой страны и у нас будет время для противодействия.

-

– Агуэда презрительно скривила губы и покачала головой.

-

– Понимаю Адан, ещё как понимаю, за столько лет этой демоновой политики, – женщина опять села в кресло, – передай все данные по югу моему сыну. Правитель должен иметь точную информацию, перед тем как отправить делегации на юг. Что требуется от меня как от главы круга?

– Необходимо собрать большой совет.

На Монаре, во всех трех княжествах мы потеряли наши разведывательные сети, и что-то мне подсказывает, что дело не обошлось без предательства. Также всё сложнее становится работать на Утонувшем Скорпионе. На этом архипелаге идёт непонятная суета, но получить точную информацию пока не удаётся. Все доклады к вечеру тебе передаст мой ученик.