Текст книги "Перестройка миров. Тетралогия (СИ)"
Автор книги: Сергей Греков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Фрэнки поднимает брови.
– Что интересно, так это найти моего брата на этой свалке.
– Здесь большой потенциал, несмотря на пыль, – отвечаю я, перефразируя то, что сказал нам мистер Марли.
– Я упомянула твою дерьмовую идею Триппу и Сэйди. Они сказали, что это место доступно, но намекнули, что есть некоторые проблемы с налогом на недвижимость.
– Мама, ты сказала про «какашку», – хихикает Чарли.
Мерили пытается скрыть свою улыбку.
Фрэнки сурово качает головой, напоминая ему, чтобы он следил за своими манерами. Она так похожа на нашу маму, что я делаю пометку не использовать туалетный юмор в присутствии моей сестры.
– Даллен должен знать о налоговых проблемах. Я поговорю с ним. А пока добро пожаловать в новую пиццерию. – Я широко развожу руками, а затем добавляю: – И пироговую.
– Пирог с пиццей. Я люблю пирог с пиццей, – говорит Стелла своим писклявым девчачьим голоском.
Я киваю.
– Я тоже, Стелла-Белла, но я имел в виду пиццу и пирог. Мы с мисс Мерри собираемся вместе заняться бизнесом.
Фрэнки выпучивает глаза.
– Вот это поворот. Вам следует добавить и мороженое, раз уж на то пошло.
– Я люблю мороженое, – вставляет Чарли.
– О, и ее зовут Мерили. Извини за это, – моя сестра извиняется перед Мерри, которая смотрит на это так, словно не знает, что делать с хаосом, который является лишь малой частью моей семьи.
– Вообще-то, ее имя Мерри, – поправляю я.
– Мерили, – утверждает Фрэнки, показывая свой вспыльчивый итальянский темперамент.
– Мерри, – возражаю я.
– Томазо, я знаю Мерили Кетчум, и ее зовут не…
– Я тоже ее знаю, – отвечаю я.
Фрэнки раскачивается на каблуках.
– О. Вы знакомы?
– Мы вместе учились в колледже. – Я не упоминаю о том, что она внезапно ушла, и о том, что без нее все было по-другому. Как будто Мерри забрала с собой часть меня.
Выражение лица Фрэнки меняется с готового наброситься на меня, как разъяренный бык, за то, что я неправильно назвал имя женщины, на что-то совершенно другое. Упоминал ли я когда-нибудь Мерри при ней или братьях?
Глубокая складка между бровями моей сестры исчезает, когда Рафаэль похлопывает ее по щекам своими пухлыми руками.
– Ну, ладно. Я направлялась в супермаркет, чтобы купить кое-какие припасы на случай надвигающейся бури, и увидела твой грузовик, припаркованный у входа, Томми.
Мерри бросает взгляд на большое красное чудовище с бугристыми шинами, громоздящееся на парковочном месте.
– Брайан... – начинает Фрэнки.
– Бруно, – вмешиваюсь я.
– Теперь его зовут Брайан.
– Да что с вами двумя и именами? – бормочет Мерри.
– Брайан посадил маму и папу на рейс перед бурей. Нико заберет их из аэропорта примерно через час, а потом они сразу же приедут. – Она говорит как командующий армией, готовящий войска.
– Ба! Де! – лопочет Рафаэль, самый младший, который все еще учится говорить.
Стелла поправляет его:
– Бабушка и дедушка. – Я уже вижу, что она вырастет и будет очень похожа на свою маму, и посмеиваюсь, потому что создаст моей сестре серьезную конкуренцию.
– Да, они скоро будут здесь, и я не хочу быть рядом, когда они узнают, почему дядя Томми заставил их другого сына, по сути, похитить их и отправить через полстраны, – сюсюкает Фрэнки детским голосом, но слова явно адресованы мне.
– Что ж, это было чудесно. Как обычно, – сухо говорю я сестре. – В следующий раз, когда вы, ребята, придете сюда, здесь будут пицца и пирог, – обещаю детям, обнимая их на прощание.
Когда Фрэнки и команда уходят, Мерри с тоской смотрит им вслед, а затем трясет головой, словно у нее в волосах снег. К счастью, он еще не начал падать. Интересно, существует ли мистер Мерили?
ФРЕНДЗОНА. ТОММИ. ФРЕНДЗОНА.
– Один готов, осталось пять. Мне нужно убедить остальных пятерых братьев, что это выполнимая идея, – бормочу я больше себе, чем кому-либо еще.
– В таком случае, мы должны начать. – Мерри медленно открывает папку, как будто не уверена, хочет ли двигаться дальше или боится, что пожалеет об этом.
Я открываю страницы блокнота на спирали, как будто мы снова в колледже, готовимся к тестированию, когда из него выпадает листок бумаги и, порхая, падает на пол у ног Мерри.
Мы оба двигаемся, чтобы поднять его. Наши головы мягко соприкасаются, и взгляды встречаются на полминуты, прежде чем она отводит взгляд и берет сложенный листок.
И тут я понимаю, что это наш договор о браке.
ГЛАВА 5
МЕРИЛИ
Отрывая взгляд от Томми, я говорю себе, что дрожь на моих губах, напряжение в животе и тепло в его глазах ничего не значат. Поднимаю листок бумаги, выпавший из блокнота на спирали с каракулями мультяшной версии нас на обложке, пока попкорн взрывается повсюду – что напоминает мне о том, что попкорн действительно был нашей шуткой. Я смутно помню этот блокнот со времен колледжа.
Удивленно моргаю, когда вижу свое имя на листе бумаги, и теперь определенно вспоминаю детали нашего договора.
Томми тянется, чтобы забрать листок у меня, но я игриво прижимаю его к груди.
Бегло просматриваю наши записи.
– Словно призрак из прошлого. Тридцать лет пришло и ушло, а потом еще несколько. Безумие, что мы когда-то считали это старостью. О чем мы думали? – Я пытаюсь отшутиться от того факта, что, если то, что я чувствую сейчас, является каким-то показателем, то моя влюбленность в Томми Косту была колоссальной. Такой же большой, как горный хребет Хоук-Ридж. Жаль, что я не знала этого в то время.
Мужчина шаркает ботинком по пыльному полу.
– Я хотел выбросить его.
В моей груди образуется кратер.
– Ох. – Я протягиваю ему бумагу, чтобы он взял.
– Я имею в виду, это глупо. Мы были так молоды и...
Нельзя отрицать, что то, что я снова с ним, заставляет меня парить в облаках. Однако пренебрежительный комментарий сбрасывает меня вниз на каменистое дно.
– Да. Я понимаю.
Пытаюсь придать своему лицу выражение жизнерадостной девушки из маленького городка, которую он знал еще в колледже. Не той одинокой и все более безнадежной Мерили из маленького городка, которой я стала... которая, кстати, до сих пор безумно влюблена в Томми Косту. Что совершенно неуместно.
Я не могу не вздыхать о печальном состоянии моей несуществующей личной жизни.
– Нет, я не это имел в виду. Просто не хотел, чтобы у тебя сложилось неправильное представление. – Он почесывает затылок.
Сделав глубокий вдох, отбрасываю свое разочарование и печаль в сторону. Я здесь, чтобы осуществить мечту бабушки и свою собственную, чего бы мне это ни стоило. Достаточно людей в этом городе видели, как я барахтаюсь, пытаясь найти свой путь, и не хочу чтобы меня считали неудачницей. Кроме того, Томми, вероятно, все тот же старый тупица из колледжа, который мог посвятить себя немногим большему, чем кусочку пиццы или фильму.
– Все в порядке, Томми. Я поняла. Правда. Не то чтобы я ожидала, что мы будем соблюдать этот договор после всего этого времени. Ты, наверное, нашел кого-то особенного, и, – машу рукой я, – если мы собираемся вместе заниматься бизнесом, то нам нужно установить какие-то правила.
Он бросает взгляд на бумагу.
– Типа кто получает контроль над радио, никаких секретов, честность всегда...
Я читаю через его плечо, глубоко вдыхая его пряный мужской аромат.
– Хорошо пахнет. – Мой голос слишком хриплый для дневного разговора. – Я имею в виду, хорошо звучит. Вот что я имела в виду.
Его брови озабоченно сведены вместе.
– На самом деле, я подумал, что здесь пахнет немного затхло, и из ванной комнаты доносится неприятный запах. – Он указывает на закрытую дверь с надписью «Туалет».
Отступаю назад, и мой нос автоматически морщится, потому что теперь, вдали от мужчины, я тоже чувствую этот неприятный запах.
– Что я хотел спросить, так не хочешь ли ты закрепить сделку? – спрашивает он, придвигаясь ближе ко мне.
– Мы должны записать правила и подписать новый договор, как раньше. И должны разорвать старый. – Мое горло сжимается, когда я произношу эти слова.
Но Томми не разрывает листок, и не втаптывает в грязный пол, как поступила бы я, хотя бы для того, чтобы заглушить тоску по нему, которая поднимается во мне, как солнечный свет, – то, чего не хватает здесь, в горах, зимой. Я не могу возлагать большие надежды или позволять чему-то вроде вожделения вспыхнуть, потому что это верный рецепт неудачи, когда дело доходит до бизнеса.
Вместо этого мужчина засовывает договор обратно в блокнот и открывает его на чистой странице. Мне приходит в голову, что, несмотря на то, что он говорил о глупости нашего соглашения, Томми так и не избавился от него. Это что-то значит?
Голос Надин гремит в моей голове, говоря мне не быть такой глупой, безнадежным романтиком и, по ее словам, беспомощной. Я рада, что она никогда не встречалась с Кэсси. Вместе они могли бы разрушать мечты молодых женщин, особенно мои.
Томми записывает правила, которые мы установили ранее, а затем резко вскидывает голову и пристально смотрит на меня.
– Если мы собираемся включить правило про сиденье для унитаза, как в первоначальном договоре, то мне, вероятно, следует отметить, есть ли в твоей жизни мистер.
В продуваемой сквозняками комнате становиться на один-два градуса холоднее.
– Мистер, как бойфренд или муж?
Он резко кивает.
– Мы создаем субъект предпринимательства, и должны понимать будут ли включены в это дело другие заинтересованные лица. Так каков статус? Ты замужем? Помолвлена? Встречаешься с кем-то?
Если бы я не знала лучше, то подумала бы, что Томми Коста нервно бормочет.
– Нет. – Я качаю головой. – Я как сырная палочка на одну порцию. – Поднимаю руку, как ученик в классе во время переклички.
– Я люблю сырные палочки, – замечает он небрежно, словно не понимает, что я имела в виду. – В любом случае, для протокола, в моей жизни нет жены. На случай, если тебе интересно. – Его голос меняется на нежный, флиртующий?
Я не совсем уверена, но сквозняк сменяется порывом тепла, когда неловкость рассеивается и возвращается надежда.
Отрываясь от бумаги, на которой подписываю свое имя, я говорю:
– Да, мне было интересно.
Бровь Томми с интересом подергивается.
– Интересно, да?
– Ну, да. Как ты и сказал, дело в субъекте предпринимательства. – Мой подбородок снова дрожит.
– Не из-за договора? – спрашивает Томми, подходя ближе к тому месту, где я сижу.
Я открываю и закрываю рот, но не могу произнести ни слова.
– Мерили Мерри Кетчум, ты подписала документ, и он включает в себя полную честность. – Он тоже подписывает наш импровизированный деловой договор.
Я ахаю.
– Ты обманул меня.
Его губы кривятся.
– Нет. – Он подходит еще ближе, и, как корабль, плывущий по неспокойным водам, я почти вижу момент, когда он меняет курс. – Вот правда: я запаниковал, когда ты увидела, что у меня все еще есть наш договор. Инфантильный студент колледжа внутри, который был слишком напуган, чтобы сказать, что он на самом деле чувствует, не хотел, чтобы ты думала, что я тоскую или типа того. Но потом я понял, что мы больше не в колледже.
– Это значит, что ты тоскуешь? – Я говорю это со смехом, потому что, вероятно, голос с придыханием, может выдать мои истинные чувства.
Почему я боюсь услышать, как он говорит именно то, что хотела услышать уже более десяти лет? То, что, как я говорила себе, никогда не могло бы произойти из-за инцидента между ним и Кэсси? Я вскакиваю на ноги, готовая убежать, потому что это внезапно становится слишком интенсивным, ошеломляющим.
Томми делает еще один шаг ближе, и нас разделяет всего несколько дюймов.
– Это значит, что мы можем быть взрослыми и не играть в глупые игры. – Его голос внушительный, хриплый.
Внезапно по всему моему телу разливается тепло, хотя термостат на стене показывает, что в этой комнате словно в морозильной камере, я щелкаю пальцами, потому что была права.
– Так и знала, что ты считаешь этот договор глупым. Что я глупая, не более чем девчонка из маленького городка, которая...
Томми всматривается своими эспрессо-карими глазами в мои. Мой пульс учащается с каждым вдохом, с каждым словом, которое он произносит, и с тем, что это может означать.
– Красивая женщина из маленького городка, с которой я счастлив воссоединиться после стольких лет. И ты не пустое место, Мерри. Ты гораздо, гораздо больше. Конечно, мы были молоды, когда заключали договор, но, возможно, это что-то значило – что-то такое, что мы, студенты колледжа, не могли обсудить за чашкой кофе в студенческом центре. Хотя у меня осталось много хороших воспоминаний о том, как мы там тусовались, и о нашей дружбе.
Ветер, несмотря на то, что продолжает дуть снаружи, ослабевает в моих парусах при напоминании о том, что мы просто друзья.
Тем не менее, Томми продолжает и указывает пальцем на меня, а затем снова на себя.
– Но взрослые люди в комнате будут говорить о том, что мы на самом деле чувствуем за пиццей и пирогом.
Порыв ветра снаружи треплет полосатый тент. Алюминиевая штука приподнимается, а затем с грохотом отрывается, летит, ударяясь прямо о лобовое стекло моей машины.
Задыхаясь, я бросаюсь к двери, но Томми хватает меня за руку. Внезапно став совершенно серьезным, он говорит:
– Стой. Ущерб уже нанесен. Подожди, пока ветер утихнет. Не хочу, чтобы в тебя попали какие-нибудь летающие предметы.
– Но моя машина…
– Мы можем это исправить.
– У меня осталось небольшое количество сбережений, в основном в виде монет. И я должна вложить их в это место. Что мне теперь делать? – Я поникла при виде того, как металлический каркас тента пронзил лобовое стекло.
– На данный момент мы можем вместе ездить до места нашей работы. Моя сестра упомянула о надвигающейся буре. Давай составим бизнес-план для магазина, захватим кое-какие припасы на случай шторма, а мы с братом позаботимся о твоей машине, чтобы ее не отбуксировали, когда город придется чистить от снега. – Мой мозг мчится, чтобы нагнать мужчину, которого я помню как своего бестолкового лучшего друга по колледжу, теперь ставшим человеком, который берет на себя ответственность.
– Твой брат живет здесь? – Я вспоминаю несколько визитов в кампус братьев Коста, и помню их имена, но не могу понять, как они попали из большого города в этот крошечный городок.
– Пока один – Лука. Он живет в домике рядом с домом Фрэнки и Расти. Нико, как обычно, плывет по течению.
– Не знала, что Фрэнки – твоя сестра. Я знаю ее только как Фрэнки Хокинс. Должно быть, они с Расти поженились, когда я была в отъезде во время одной из своих попыток покинуть Хоук-Ридж-Холлоу. Мир тесен.
– Очень тесен. – Томми рассказывает историю о том, как его дедушка приехал сюда и выиграл домик в карточной игре, о ферме рождественских елок, о переезде Фрэнки сюда, а затем об их бурной интернациональной свадьбе.
– Что привело тебя сюда? – спрашиваю я.
– Я, э-э, получил травму на работе. – Он неловко ерзает. – Пришлось уйти в отставку. Увидел возможность инвестировать сюда и быть ближе к Фрэнки и Луке. В дополнение к желанию перетянуть сюда родителей после того, как их обманули, наша семья разрознена, и я искал что-то, что могло бы снова объединить нас всех. Чтобы мама и папа гордились мной.
– Это действительно очень благородно. – Не стоит беспокоиться, что моя семья разбросана, бабушка и Надин были всем, что у меня осталось, за исключением нескольких дальних кузин. Я открываю папку на первой странице и читаю: – Почему я хочу открыть пироговую: чтобы почтить память моей бабушки и заставить ее гордиться собой, а также создать сообщество и установить связь с людьми.
Томми ищет своими глазами мои, потому что у нас одна и та же цель.
– Может быть, это все-таки сработает, – говорю я.
– Ты когда-нибудь сомневалась?
– Да, как раз тогда, когда ты сказал, что у тебя нет опыта работы в ресторане.
Его плечи трясутся от смеха.
– Спасибо за честность.
– Всегда. – За исключением моей влюбленности. Пока я оставлю это при себе.
– Ты готова это сделать? – спрашивает Томми.
Я включаю верхний свет, освещая магазин на фоне все более темнеющего неба.
– Мой ответ «да».
Мы теряем себя в следующие часы, снимая ткань с мебели и техники, делая инвентаризацию того, что здесь имеется, и проводя мозговой штурм, как мы сможем готовить пиццу и печь пироги одновременно.
Сначала я подумала, что мистер Марли предлагает мне заняться бизнесом с прыщавым разносчиком пиццы. Отнюдь. Томми оказался полной противоположностью – выше, чем я помню, шире в груди, сильнее, и черты его лица стали мужественнее. Высокий, смуглый и красивый, словно произведение итальянского изобразительного искусства.
– Столы и стулья в приличном состоянии, – говорит Томми, осматривая их.
Вырванная из своих мыслей – если кто-то и тоскует, так это я – пытаюсь сформулировать ответ.
– Если купим несколько скатертей, то временно обойдемся, пока не сможем позволить себе новые столы.
Несмотря на то, что мы двигаемся, внутри помещения холодно. С другой стороны, мне всегда холодно. Невольно я придвигаюсь ближе к Томми.
– Мне нравятся классические скатерти в красную и белую клетку, – говорит он, напоминая мне о типичном стиле пиццерии.
– Для магазина пирогов я представляла себе нежные оттенки бледно-розового, светло-зеленого и кремового цветов, но это не подойдет для пиццерии. – Вспомнив о свадебных цветах Кэсси, у меня появляется идея, и я ищу то, что у меня на уме, на своем телефоне. – Что ты думаешь об этой палитре?
Томми читает названия цветов:
– Бордово-коричневый, средне-зеленый, бежевый и тыквенный. Я мог бы с этим жить.
– Отлично. Здесь грязно, но мы можем убраться без проблем.
– Нико поможет. Лука починит разбитое стекло. Что еще?
Мы переходим к прилавку.
– Помню как несколько раз приходила сюда со своим дедушкой, когда я была ребенком, как делала заказ. – Я стою слева, где в нижней части витрины можно было бы хранить пироги, а в верхней со стеклянными полками, пиццу по кусочкам. – А оплачивала здесь.
Томми нажимает кнопку на старомодном металлическом кассовом аппарате. Ящик открывается со звоном. Внутри несколько скрепок, монетка из игрального автомата, которого больше нет, и немного ворса.
– Все еще работает.
– Многообещающе.
Мы переходим на кухню, и Томми держит руки перед духовкой коммерческого размера.
– Включил эту штуку заранее, и она выделяет тепло. Завтра принесу кое-какие инструменты и осмотрю дровяную печь, чтобы убедиться, что ею безопасно пользоваться.
– Я и забыла, что ты изучал пожарную науку. Ты, должно быть, знаешь шефа Хокинса.
– Встречались несколько раз. Хороший парень. Мои знания пригодятся, даже несмотря на то, что я больше не работаю в этой области. – Томми говорит тяжело, как будто каждое слово весит столько же, сколько мешок муки. Затем, как бы продолжая, тот спрашивает: – Что-нибудь еще?
Направляюсь к туалету, чтобы убедиться, что сантехника в рабочем состоянии. Открываю дверь и отпрыгаю обратно в объятия Томми. Они сильные и защищают меня.
– Что там?
Дрожащим пальцем я указываю на туалетную комнату.
– Там... там... какая-то мерзость.
Томми хмуриться, выходит передо мной и смотрит на гноящуюся зеленовато-розовую штуку с черными пятнами, плавающую в унитазе, прежде чем закашливается в ладонь и захлопывает дверь.
Мы снова собираемся в столовой, как можно дальше от неприятного запаха.
– Не все знают, но пожарные делают больше, чем тушат пламя и спасают котят с деревьев. – Он медленно качает головой. – Я видел много ужасных вещей, но ничего подобного.
– Это ужасно. Но что это такое?
– Определенно какая-то мерзость.
Выражение лица серьезное, наши взгляды встречаются, и мы оба разражаемся смехом.
– Серьезно? – спрашиваю я, когда у меня перехватывает дыхание.
– Честно говоря, понятия не имею. Может быть, что-то забилось в стоке и гниет там. Когда я купил свой дом, мне пришлось нанять сантехника. Я позвоню ему и узнаю, сможет ли он приехать сюда, чтобы посмотреть.
– Если он решиться туда войти.
– Я посоветую ему взять с собой защитный костюм.
Несмотря на содержание этой дискуссии, Томми встречается своими глазами с моими. Моя челюсть слегка дрожит, но я пытаюсь выдержать его взгляд и понять, что за этим кроется.
Мы продолжаем с того места, на котором остановились, до инцидента с Кэсси в общежитии колледжа или после? Как друзья или с той влюбленной химией, о существовании которой я поняла только позже, после того, как чрезмерно проанализировала наши отношения во время долгих периодов одиночества?
Губы Томми кривятся, а глаза сверкают.
Что бы ни находилось в ванной комнате, оно издает булькающий звук. Я вздрагиваю, нарушая момент.
Мы снова смеемся, а когда останавливаемся, на моих губах появляется улыбка, которая, я уверена, совпадает с улыбкой Томми. Это похоже на улыбку, которой мы обменивались после фиаско с попкорном в колледже и много раз после этого.
– Знаешь, здесь много работы, но я не думаю, что это будет так уж сложно, – говорит он.
– Легкая работа, если такая вообще существует. – Это то, что сказала бы бабушка.
Мы составляем список того, что нужно сделать и заказать, а затем обсуждаем, как разделить обязанности и расходы. Как раз в тот момент, когда собираемся запереть дверь, снаружи доносится шум.
– Я не знаю. Фрэнки сказала, что он здесь, – перекрикивает ветер мужской голос.
Женщина в черной шерстяной куртке с шелковым шарфом на голове заглядывает в окно. Сутулый мужчина шаркает за уменьшенной версией Томми – те же темные волосы, черты лица и полные губы.
Я не должна думать о губах Томми, когда почти уверена, что это его родители и брат снаружи.
Мой новый деловой партнер вздыхает и широко распахивает двери.
– Мама! Папа! Добро пожаловать в новую пиццерию и магазин пирогов!
– В какое забытое солнцем место ты нас привел, сынок? – спрашивает миссис Коста.
– Здесь всегда так ветрено? – спрашивает мистер Коста.
– Рейс задержали, а потом мы попали в турбулентность, – жалуется миссис Коста.
– И Нико привел нас в закрытую пиццерию. – Мистер Коста с отвращением качает головой.
– Я умираю с голоду, – добавляет миссис Коста.
Человек, который раньше был полон уверенности и позитива, сдувается под их критикой.
– Мам, пап. Не волнуйтесь. Вам здесь понравится. Это место будет потрясающим. – Он произносит несколько итальянских слов, и я узнаю те, которые имеют отношение к еде, включая моцареллу, пармезан и пепперони.
Это напоминает мне о потенциальной сделке Марли с сетью кафе или пиццерий и о нашем крайнем сроке.
Мистера и миссис Коста, похоже, энтузиазм Томми не убеждает.
– Когда ты позвонил и сказал, что у тебя сюрприз, я надеялась, что мы услышим, что ты наконец-то женишься. – Миссис Коста цокает языком.
Мистер Коста говорит что-то по-итальянски, но вместо того, чтобы заставить меня думать о страстных романтических историях и вкусных блюдах, я уверена, что Томми получает нагоняй.
– Ни один из наших сыновей не женат, и я подумала, что мы наконец-то получим хорошие новости. – Миссис Коста говорит так, будто это преступление века.
– У меня действительно хорошие новости, мам.
Она одаривает его самым свирепым материнским взглядом, который я когда-либо видела.
– Томазо, если я сойду в могилу, не побывав на твоей свадьбе, то обещаю, что буду преследовать тебя с того света. Это касается всех вас. – Она бросает взгляд на Нико.
– Не смотри на меня. Я просто работаю здесь, – говорит он, тяжело сглатывая. – И поскольку мой брат представляет угрозу на кухне, я не уверен, как долго это продлится.
Если я правильно помню, Нико – самый младший и немного шутник.
Что касается Томми, то, несмотря на то, что он большой и сильный, красивый и храбрый, особенно будучи пожарным все эти годы, тот, кажется, съеживается под пристальным вниманием своих родителей.
Я заламываю руки, отчаянно желая сделать что-нибудь, чтобы показать им, что это место будет замечательным, и заставить их гордиться своим сыном.
– Позвони нам, когда ты, наконец, соберешься с духом сказать: «Я согласен», – бормочет мистер Коста.
– Когда нужно будет планировать свадьбу, – добавляет миссис Коста.
– Свадьба будет, – выпаливаю я.
Они оба поворачиваются ко мне с открытыми ртами, как будто впервые замечают, что я стою в комнате.
ГЛАВА 6
ТОММИ
Забудьте о пепперони, мои глаза, должно быть, кажутся такими же огромными, как ломтики салями, когда Мерри объявляет моим родителям, что будет свадьба. Может быть, я ослышался?
– Чья свадьба? – бормочу я так, чтобы слышала только она.
– Наша свадьба. – Она лучезарно улыбается, не прерывая зрительного контакта с моей семьей.
Шквал вопросов вертится у меня на языке, но потом вспоминаю о договоре... и давление со стороны моих родителей, чтобы я был хорошим итальянским мальчиком и связал себя узами брака.
Забудьте о ворчании моих родителей, они смотрят на нее, как на ангела с небес, который одним смелым заявлением воплотил все их мечты в реальность.
Я открываю и закрываю рот, не зная, что сказать или сделать.
Если бы вы использовали три слова, чтобы описать моих пятерых братьев и меня, то это были бы «верные», «защищающие» и «жесткие». Большую часть времени я живу в соответствии с этим. Да, еще «одинокие». И, да, все шестеро из нас. Поскольку мама и папа старой закалки, то это настолько преступно, насколько это вообще возможно. Что касается моей сестры, то она самая младшая и вспыльчивая. Я думал, что она полная противоположность Мерри, но теперь в этом не уверен. Это был смелый шаг с ее стороны. Дерзкий.
Девушка вкладывает свою руку в мою.
– Да, будет свадьба. Еще в колледже мы с Томми дали обещание пожениться до того, как нам исполнится тридцать. Как говорит Тобиас Марли: «Одна голова хорошо, а две лучше», «Все или ничего», «Это мое лучшее и последнее предложение»... – Мерри прикусывает губу, словно пытаясь остановить несущийся неуправляемый товарный поезд.
– Мы заключили договор, – добавляю я.
– Спасибо, – шепотом говорит она, – не уверена, к чему я клонила, но надеялась, что деловая смекалка Марли, убедившая нас сделать это, передастся мне.
Я не уверен, что назвал бы это смекалкой. Больше похоже на резкие и тупые приказы.
Мои мать и отец остаются неподвижными, ошеломленными, изучая женщину рядом со мной.
– Кто такой Тобиас Марли? – спрашивает, наконец, папа. – Я всегда говорил тебе: будь осторожен с советами людей, которых не знаешь, которые не делают того, что делаешь ты. Пока они не пройдут милю в твоих ботинках...
Нико усмехается и говорит:
– Папа, ты никогда нам этого не говорил. Ты, должно быть, Мерри. – Он подходит ближе. – Я помню, как Томми упоминал твое имя, когда учился в колледже. Похоже, вы разожгли старое пламя, а?
– И мы все становимся старше и холоднее с каждой минутой. Надеюсь, у тебя дома тепло, Томазо, – ворчит моя мать. – Кстати, когда эта свадьба?
Я встаю позади обоих родителей, кладу руки им на плечи и начинаю подталкивать их к двери.
– В моем доме есть отопление и большой каменный камин. Кроме того, в этом заведении есть дровяная печь. Просто подождите, когда мы ее запустим. Тогда вам покажется, что вы в тропиках.
– Поверю в это, когда увижу. Расскажи мне подробнее об этом брачном договоре, – говорит мама, подозрительно глядя на нас. – Если это похоже на брак по договоренности, у меня есть несколько вопросов, на которые я хотела бы получить ответы. А именно, ожидаете ли вы приданого? Если да, я не могу ничего обещать. Наши деньги сейчас связаны в Лигерии. – Она надувает губы.
И снова я открываю и закрываю рот, не зная, с чего начать, потому что логического начала нет. Этим утром я едва ли был готов обсуждать свое деловое предложение, и все же я здесь, новоиспеченный владелец пиццерии и помолвленный. Если не буду осторожен, то к концу дня буду в возрасте папы.
– Томазо, почему ты нам не сказал? – спрашивает он.
– Все произошло очень быстро, – произносит Мерри.
Мои чувства точь-в-точь.
– Никакого приданого. Это не так работает. По обычаю семья невесты должна обеспечить приданым, но это не для нас. – Раздражение скользит в моих словах. —Я, э-э, не упомянул об этом, потому что, как сказала Мерри, новости только что из духовки. – Мой нервный смех звенит, как монетки в кассе.
Мерри берет меня за руку и сжимает ее.
– Это был настоящий шквал. Я Мерри… Мерили Кетчум. Приятно наконец-то познакомиться с вами.
Нико тихо присвистывает.
– Пахнет отчаянием, братан, – замечает он по-итальянски, на что я отвечаю недобрым словом, тоже по-итальянски.
Папа стукает меня по затылку своими перчатками.
– Не надо таких выражений, молодой человек.
– Покажи им договор, – просит Мерри.
Я протягиваю деловое соглашение, которое мы подписали.
Мерри наклоняет голову.
– Другой, Томми.
– Точно. – Я вздрагиваю и показываю его своим родителям, совсем неуверенный, что из этого выйдет. Они традиционны, а договор настолько нетрадиционен, насколько это возможно. С другой стороны, как и пиццерии с пироговой не бывает, но вот мы здесь.
Моя мама достает из сумочки свои очки и медленно читает себе под нос, несколько раз кивая.
– Один из пунктов неприятен, но достаточно справедлив. Я в браке уже почти сорок лет, и у меня шестеро сыновей. Умно с твоей стороны включить это, – говорит она Мерри, предположительно имея в виду правило о пуках. Мама передает договор моему отцу вместе с очками.
– Где твои очки, пап? – спрашиваю я.
Он водружает очки на переносицу и держит листок на расстоянии вытянутой руки.
– Теперь мы с твоей матерью делимся.
– Только не говори мне, что ты отдал их принцу Лигерии, – говорит Нико.
– Нет, конечно, нет. Симпатичному парню на станции метро было трудно читать карту. Я позаимствовал ему свои очки.
– И так и не получил их обратно, не так ли? – Положив руки на бедра, я смотрю в потолок и качаю головой.
– Очки по рецепту, которые подарил Джио? – спрашивает Нико. – Это был дизайнерский бренд.
– Зачем мне дизайнерские очки? У нас с твоей матерью все общее. Для меня этого достаточно.
Нико цокает языком.
– Надеюсь, не все. – Он указывает на пункт в договоре о зубной щетке.
– Поговорите об этом, когда будете женаты почти сорок лет. – Мой отец обращает свое внимание на договор. – В любом случае, здесь все в порядке. Где нам подписать?
Я провожу рукой по лбу.
– Ты не будешь подписывать, папа. На самом деле, не подписывай ничего, если меня нет рядом. Что касается этого договора, мы с Мерри подписали его в колледже. Это было просто... – Я собираюсь сказать: «глупость, которую мы сделали, когда были моложе». Студент колледжа во мне хочет защитить свою гордость, но я резко останавливаюсь, когда вспоминаю, как Мерри, казалось, сдулась, когда я прокомментировал это как глупость ранее. – Это было просто скрытое благословение12. Неожиданный сюрприз.
Смотрю на Мерри, и на ее лице медленно появляется улыбка, как будто она рада, что я все понял.
Моя мама убирает очки, а затем со всеми полуторометрами своей материнской итальянской свирепости делает шаг вперед.
