Текст книги "Гид по Лысой Горе (СИ)"

Автор книги: Сергей Головачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

15. ЧТО ВООБЩЕ… ПРОИСХОДИТ?

Внезапное ускорение, сдвиг, – и от милицейского поста мы перенесёмся на триста метров вниз по дороге, – к нашим любителям экстрима. Два молодых человека, похожих издали на цаплю и борова, по-прежнему стояли на обочине и жевали «жвачку».

– Чего-то этот кактус … не цепляет совсем, – пожаловался Димон-А приятелю.

– Не жди ничего… всё придёт само, – уверенно ответил ему О’Димон.

– А меня чего-то, – вздохнул Димон-А, – уже на измену потянуло.

– Да ладно… ты чего? – усиленно задвигал челюстями О’Димон, – тема уже на подходе…обещаю…скоро начнутся мультики.

 – Ничего…на крайняк я с собой ещё кой-чего прихватил, – похвалился Димон-А, – чтоб не так стрёмно было. Только бабло – пополам.

– Ты же знаешь, за мной не пропадёт. А что у тебя?  – полюбопытствовал О’Димон.

– Круглые.

Димон-А достал из кармана джинсов белый аптечный цилиндрический футлярчик для таблеток.

– Амфетамины? – прочитал О’Димон на этикетке.

– Нет, это только футлярчик от них. Там – кое-что другое.

Димон-А  высыпал на ладонь две разноцветные  таблетки и  спрятал футлярчик назад в карман.

– Экстази?

– Ага, – кивнул Димон-А.

Одна таблетка была голубая, другая – розовая, на одной написано было «sky», на другой –  «love»

– Ты что, прикалываешься? К чему  нам здесь экстази? – возмутился О`Димон. – Ты что забыл, как оно действует? Нас же сразу потянет всем в любви  признаваться.

– Ну, конечно, – стал подначивать приятеля Димон-А.  – Тем более, что сегодня здесь ожидаются классные тёлки. Все ведьмы Киева сюда на тусу собираются.  Прикинь, они ведь голяком  вокруг костра танцевать будут. А вдруг это тебя возбудит? А вдруг это тебя дезориентирует?

– Нет, только не это, – представив на секундочку, взвыл от ужаса О`Димон.

– Не бойся, О`Димон, – утешил его приятель. – Черти здесь тоже будут.

– Тогда другое дело, – подобрел приятель и тут же потянулся к голубой таблетке на его ладони. – Не люблю розовые, – добавил он.

Но  Димон-А тут же зажал обе таблетки в  кулак.

– Э, нет. Чуть позднее. Всё сразу будет чересчур. Если мы сейчас вдогонку захаваем  эту байду, назад уже точно, не вернёмся.

 – Как скажешь, – неожиданно согласился с ним приятель.

– А чёрт его знает, – засомневался вдруг Димон-А и вновь раскрыл кулак, – может быть, лучше сейчас?

Два круглых кусочка счастья поочерёдно подмигнули ему голубым и розовым светом и составились в одно слово «sky love».

– Давай сейчас, – вновь согласился с ним приятель.

– Э…нет, – покачал головой Димон-А.

Борясь с искушением, он неожиданно засунул обе  таблетки  себе под чёрную, разрисованную белыми черепами бандану над ухом.

– Здесь они вряд ли найдут, –  уверенно добавил он.

Искушённый в таких делах О`Димон засомневался:

– А если всё же начнут обыскивать?

Круглое лицо Димона-А  озарилось самодовольной и самонадеянной детской улыбкой:

– А разве я похож на наркомана?

О`Димон смерил его оценивающим милицейским взглядом.

– Вроде нет, – покачал он головой.

– Вот и я так думаю. Главное, не показывать вида. Идём.

Последовав за приятелем, Димон-А засунул в боковой карманчик его рюкзака аптекарский футлярчик, но, пройдя пару шагов рядом с ним,  вновь заканючил:

– Чего-то не прёт пока.

– Сейчас попрёт, – вновь пообещал ему О’Димон.

– Может, Дэн мне не те кактусы подсунул?

– Те. В тот раз я тоже чего-то долго ждал прихода, а потом  меня  так шибануло! Я думал, всё, мне капец.

Внезапно грузного Димона-А будто дёрнуло током. Он чуть не подскочил на месте. Его тело вначале пронизал жуткий холод, а затем словно обожгло кипятком.

В низу копчика он почувствовал сильное жжение, как если бы кто-то, издеваясь, поднёс к его заднице пламя зажигалки. Он схватился рукой за копчик, но  никакой зажигалки сзади не обнаружил.

– Что, началось? – с беспокойством спросил О’Димон.

Димон-А растерянно кивнул, ошеломлённый происходящим внутри него.

– Всё путём, – подбодрил его приятель. – Теперь только не забывай. Чтобы ты сейчас не увидел, ни во что не вмешивайся. Твоя задача – лишь внимать, смотреть и ничего не делать. Как только ты включишься в эту игру, ты пропал.

Но Димон-А не слышал его, ему было не до того. На него навалилась вдруг страшная тяжесть. От сильного давления на голову у него зазвенело в ушах,  в ладони и в подошвы ног вонзились тысячи иголок.

Он ощутил в себе  перевёрнутую вниз горящую восковую свечу. Свеча плавилась, истекая воском по его ногам. Он почувствовал себя ракетой от фейерверка, фитиль которой уже запален.

К горлу подступила тошнота. Его охватил озноб и всевозрастающая дрожь. Он понял, что в нём пробудилась та самая змея, о которой говорил ему приятель, что она уже подняла голову.

Внезапное ускорение, сдвиг, – и где же тело? Тело исчезло. Рук нет, ног нет. А перед глазами какое-то ярчайшее безумие. Все скачет на дикой скорости, поэтому глаза хочется закрыть.

Димон-А закрыл глаза и почувствовал внутри себя какое-то движение. Словно какая-то  юркая змейка, стремительно извиваясь вокруг позвоночника, возносилась от копчика к темечку.

– Что это?  – хотел он сказать и не мог, потому что куда-то исчез язык и зубы, а через нёбо стало видно небо.

Ему захотелось глотнуть – ага, сейчас! Всё провалилось куда-то в тартарары. Руки затряслись, ноги заходили ходуном, а глаза стали сами собой открываться-закрываться.

 – Что вообще… происходит? – пошевелил он губами и неожиданно всхлипнул. Из носа его самопроизвольно потекли сопли, а из глаз – слёзы.

Сквозь слёзы он увидел, что с О’Димоном творится то же самое, что и с ним. Он так же дёргался, хихикал и гримасничал, он так же то и дело хлопал глазами, а рот его открывался и закрывался, как у пойманной рыбы.

Как только невидимая змейка-кундалини вышла из темечка Димона-А, его  накрыло по полной. Он как бы увидел себя со стороны: как стекало на асфальт его тело, как крутил он головой из стороны в сторону, силясь понять, что с ним происходит.

Но осмыслить происходящее ему было ещё не под силу. Опустившись на четвереньки, он был явно не готов к такому исходу.

Судорожно подёргивая губами и пытаясь сглотнуть воображаемую слюну, он держался руками за землю, и взгляд у него был испуганный, как у ребёнка. Он, кажется, готов был заплакать.

– Я уже умер? – спросил он, удивляясь тому, что может говорить.

– Нет, – ответил О’Димон откуда-то издалека.

– Я, точно, не умру?

– Это такая волна…  она сейчас пройдёт.

Но волна почему-то не проходила. Более того, ко всему ещё присоединились слуховые галлюцинации. Шумно зашелестели опавшие листья, затем послышались чьи-то невнятные шёпоты.  За  перешептываньем последовали резкие щелчки и тонкое посвистывание. Их сменили режущие ухо гнетущие и скрежещущие звуки.

Затем где-то вдалеке ритмично и глухо  забил барабан. С левой стороны раздались призывные звуки шофара, справа полилось жалобное пение кларнета, сверху посыпалось отвратительное лязганье цимбал, а снизу донеслись душераздирающие крики и стоны.

Димон-А зажал уши ладонями, но какофония не только не исчезла, но стала ещё громче. Ничего не соображая, он захлопал глазами.

Неожиданно весь этот аудио-террор резко оборвался. Но наступившая тишина оказалась лишь  короткой передышкой перед чередой новых, теперь уже зрительных галлюцинаций.

16. КТО ТАКИЕ ИНЫЕ?

Человек, впервые попадающий на Лысую Гору и видящий перед собой обычный ландшафтный парк с привычными глазу ковыльной травой и вековыми деревьями, даже не подозревает, что в первоцветах – среди анемонов, пролесков, ряста и скорзонеры – ползают хтонические аспиды, за дубами  скрываются доисторические драконы, а над грабами  пролетают крылатые ящеры.

Люди не могут себе представить, что благодаря находящей здесь чёрной дыре, которая, как воронка втягивает в себя всю нечисть, Лысая Гора просто переполнена всякими чертями и бесами, просто кишит восставшими из могил упырями и некромантами, не говоря уже о всяких злых духах и призраках, которые слетаются сюда со всех концов земли.

То, что мы не видим этих бесов, упырей и вурдалаков, вовсе не означает, что они не существуют. Они существуют, но астрально, в параллельной реальности, уверяют экстрасенсы. Обычный человек не ощущает их только потому, что у него  нет гаджетов для контактов с ними.

 Вот идёте вы, к примеру, по лесной дорожке. Слышите, какая тишина стоит?  Невероятная, полнейшая тишина, которую лишь подчёркивает далёкое пение птиц. А ведь это тишина обманчивая.

Стоит лишь всунуть в уши наушники и включить радио в мобильном телефоне, как эта мёртвая тишина вмиг наполнится голосами диджеев и музыкой. Стоит  лишь вам набрать номер, – и вы тотчас услышите знакомый  голос, а с помощью скайпа даже  увидите того, кто за тысячу километров отсюда.

Без сотового или планшета человек не способен воспринимать перенасыщенный разговорами  теле– и радио-эфир.

Но вероятно, очень скоро появятся такие гаджеты, с помощью которых любой желающий сможет увидеть не только невидимых пока астральных ангелов и демонов, но  и услышать присутствующих рядом иных. Пока же ясновидящим приходится включать своё подсознание и напрягать своё внутреннее зрение, а начинающим ведьмам – довольствоваться простейшими устройствами.*

Поглядывая по сторонам, в надежде увидеть пропавшую девушку в белом платье, Майя и Жива спускались той же самой дорогой, по которой недавно поднимались – по Ведьминому языку.

– Слушай, а кто такие  иные? –  с беспокойством спросила Майя. Слово это, употреблённое Навкой, никак не выходило у неё из головы.

– Ну, это  такие… – призадумалась Жива, подбирая нужные слова, – эээ... чужие. Или алиены. Короче говоря, пришельцы. Вернее, потомки пришельцев с планеты Нибиру, которые прибыли сюда много тысяч лет назад. Их ещё называют… анунаки.

– Как же они выглядят?

– Очень просто. Верхняя половина у них –  человечья, а вот нижняя …  – Жива умолкла.

– Что? – нетерпеливо переспросила Майя.

– Нижняя, как у рептилий.

Майя посмотрела на кузину с недоумением. Той пришлось объяснять подробнее:

– Пришельцы ведь были рептилиями. Всякими там ящерами, драконами и змеями. Алиены вступали с земными женщинами в связь, и те поначалу рожали всяких уродов – наполовину людей, наполовину змей.  Но затем эти люди-змеи постепенно ассимилировались. И теперь их почти невозможно отличить от людей. И хотя тело у них бренное, душа у них осталась бессмертной – от пришельцев.

– Всё равно, не пойму я, как можно произойти от  рептилий?

– Ну, если люди  произошли от обезьян, то почему иные не могут произойти от змей?

– Ерунда всё это!

– Не ерунда. Вспомни хотя бы легенду о нашем киевском Змее Горыныче. Какую он дань требовал у горожан?

– Чтобы те каждый день поставляли ему новую девицу.

– А зачем, спрашивается, ему каждый день нужна была новая девица? Вернее, девственница? А затем, что он пользовался правом первой ночи, чтобы передать своё змеиное семя потомкам, и постепенно раствориться среди местного населения. И вот теперь, благодаря тем девицам, иные и не отличаются ничем внешне от нас. Хотя они и выглядят сейчас, как люди, ничем от нас почти не отличаются, но на самом деле это – нелюди. При этом себя они считают сверхлюдьми.

– А разве так бывает?

– На Девичьей всё, что хочешь, бывает.

– А если они нам встретятся? – с беспокойством спросила Майя. – Как мы узнаем, что это иные?

– По глазам, – со знанием дела ответила Жива. – У них глаза змеиные, с вертикальным зраком.

– А ещё как? – поинтересовалась Майя.

Жива загадочно усмехнулась и, порывшись в кармашке клетчатого передника, вытащила старинное круглое зеркальце в бронзовой оправе с витиеватой ручкой.

– Ещё можно с помощью этого. Они ведь живут в зазеркалье. Поэтому увидеть их можно… только сквозь зеркало.

– Какое тяжёлое,  –  протянула Майя, взяв зеркальце в руку.

– Это зеркало необычное – обманное зеркало.  Видишь, с одной стороны  у него – зеркальная поверхность, а с другой оно – прозрачное. И когда кто-то смотрит на себя с одной стороны, то с другой видно его самого. Вот, смотри.

Выхватив зеркальце из рук кузины, Жива поднесла его к своему лицу и глянула на своё отражение. С обратной стороны зеркала на Майю смотрела совсем другая Жива. Словно состаренная специальной компьютерной программой, она выглядела лет на пятьдесят –  умудрённой опытом, пожилой женщиной.

Майя испуганно попятилась назад.

– Ты чего? – с недоумением посмотрела на неё Жива.

– Ужас! Видела бы ты себя со стороны! Какая ты там старая… стала.

– Что, правда? – удивилась Жива и передала зеркальце двоюродной сестре, – а ну, теперь ты на себя погляди, я посмотрю, какая ты.

Майя приблизила зеркальце к своему лицу, и у Живы от удивления полезли глаза на лоб. Сквозь прозрачное стекло на неё смотрело очень похожее на кузину, но почему-то совсем детское лицо. Как будто ей было лет пять.

– А ты вообще там… как ребёнок.

– Да, ладно, – не поверила Майя.

– Придётся поверить на слово, – развела руками Жива, – потому что перепроверить самому это нельзя.

Майя вздохнула.

– А ты этих иных уже видела? – спросила она.

– Видела, – кивнула головой Жива. – Их очень легко определить по атавизмам на теле, которые достались им от рептилий. У человека-дракона лицо обычно покрыто  бородавками, у человека-змеи  тело покрыто лиловыми пятнами псориаза, а у человека-ящера большие пальцы ног скрючены подагрой.

– Смеёшься, да? – усмехнулась Майя, – я так люблю, когда ты что-то выдумываешь.

– Ничего я не выдумываю, – обиделась Жива. – Сама всё увидишь, как только наведёшь это зеркало на подозрительного человека. Не веришь, –  спросишь потом у Навки. Она ведь ясновидящая и может лицезреть иных даже без этого зеркала. Слышала же от неё, кто ей сегодня встретился!

– Ну, да, один – с крыльями за спиной, а другой – со змеиным хвостом.

– Вот! А простые люди смотрят на них и не видят этого. Но Навке далеко до своей матери Веды, которая наблюдает потусторонний, бестелесный мир. И это несмотря на то, что она – слепая.

– Как же она созерцает бестелесный мир? – с недоумением спросила Майя.

– Потому и созерцает, что ничего не видит в этом мире. Она ощущает всё как бы  на другом уровне. Экстрасенсорно. В отличие от Навки, которая видит иных, прилетевших с небес, баба Веда рассказывает, что  постоянно замечает здесь на Лысой горе представителей другой высокоразвитой цивилизации, которая скрывается глубоко под землёй. Она говорит, что это и есть те самые черти из ада, о которых рассказывается в сказках.

Жива умолкла, заметив, что навстречу им по обочине гуськом поднималась в гору колонна бритоголовых парней. Молодые люди несли на плечах мётлы, лопаты, двуручные пилы и грабли.

– А это, случайно, не они? – тихо спросила Майя.

– Наведи на них зеркало, – посоветовала Жива, – сразу и увидишь.

Сделав вид, что она смотрится в зеркальце, Майя навела его на молодых людей. Когда те проходили мимо, она даже легонько взбила себе волосы, чтобы они ни о чём не догадались.

– Красивая, красивая, – с улыбкой отметил один из них.

Ничего странного в их лицах она не обнаружила, кроме того, что все они были бритоголовыми. Замыкал колонну велосипедист на горном байке в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове. Переведя цепь на самую короткую передачу, он с лёгкостью крутил педали, поднимаясь в гору без всяких усилий.

– Это тот самый, которого на стенке нарисовали? – прошептала Майя в ушко Живы.

– Ага, – кивнула та и в свою очередь шёпотом спросила, – ну что,  увидела чертей?

– Нет, – ответила Майя, – на вид  обычные ребята, только лысые.

– У чертей будут заметны рога, – подсказала Жива. – А чтоб их рогов никто не обнаружил, они скрывают их под головными уборами.

Когда велосипедист проехал мимо, Майя обернулась и вновь навела на него зеркальце. Ей показалось вдруг, что под защитным шлемом на голове у байкера проглядывали небольшие рожки.

– Ни черта себе! – воскликнула она.

– Что ещё?

– Да так, показалось.

Майя решила пока не признаваться кузине в том, что она увидела.

– Не чертыхайся здесь, – предупредила её Жива, – иначе чёрт тут же перед тобой и появится. Причём в любом обличье.

– А откуда у тебя это зеркальце? – неожиданно поинтересовалась Майя, когда они двинулись дальше вниз по дороге.

– Навка дала. Оно ей досталось по наследству от прабабушки,   той – от своей прабабушки, так что ему лет триста, а может быть и все пятьсот. Слепой Веде оно за ненадобностью,  Навке оно тоже ни к чему, поскольку она  ясновидящая, поэтому она и даёт его всем неопытным ведуньям по очереди, чтобы мы учились определять иных.

Пока Жива рассказывала, Майя навела зеркальце на сидящую на ветке ворону и вздрогнула от неожиданности: у той между крыльев, словно у птицы Сирин, вместо обычной вороньей головы находилась девичья голова. Более того, на шее белолицей красавицы с чёрными распущенными волосами висело жемчужное ожерелье.

– Ты это тоже видишь?

Майя испуганно передала зеркальце Живе, но ворона с девичьей головой, взмахнув крыльями, тут же улетела.

– Что ты там увидела?

– Да, так, опять какая-то ерунда привиделась.

Они приблизились к бетонной подпорной стене, на которой был нарисован велосипедист и вопящая от ужаса девушка.

– А если эти иные нам реально встретятся, – озабоченно спросила Майя, – что нам тогда делать?

– Они ведьм не трогают. Мы единственные, кто видят их и знают, как с ними бороться.

– А как?

– Есть одно древнее заклинание, которое их останавливает.

Проходя мимо бетонной стенки, Жива вдруг заметила, что каждая буква слова «пекло» была перечёркнута крест-накрест мелом, а рядом было дописано новое слово – «чистилище».

– Вот это уже ближе к истине, – с удовлетворением отметила она.

Девушки огляделись по сторонам, надеясь увидеть того, кто бы мог это сделать. Вверху на склоне между зелёных кустарников они заметили  трёх мужчин, бредущих цепью  на расстоянии тридцати метров друг от друга. Один был в белой рубахе и в синем галифе, два других были в оранжевых комбинезонах.

– Единственно, кого нам надо бояться, – предупредила напоследок Жива, – так это – упырей и чупакабр.

– А что, они здесь тоже есть? – испуганно взглянула на неё Майя.

– А ты как думала. Лысая Гора ведь это сплошное кладбище. Здесь лежат тысячи невинно убиенных и замученных людей. И чтобы отомстить живым, они постоянно выходят из своих могил. Набрасываются, в основном, на домашних животных, – на коз, кролей или курей, а иногда даже на спящих или беспомощных людей, которые не могут дать отпор. Сначала упыри спускают на них своих верных псов-вампиров – чупакабр. Те умертвляют жертву, а упыри затем уже выпивают всю кровь, до капельки.

– Какой ужас!

Девушки спустились по Ведьминому языку к подножию горы и остановились возле шлагбаума с табличкой «Не влезай – убьёт!».

Перед шлагбаумом стояла большая оранжевая мусороуборочная машина. В кабине никого не было.

– Ладно, куда нам теперь? – Майя посмотрела  на двоюродную сестру испытывающим взглядом и повела пальчиком в разные стороны, – туда?… сюда?..

– Туда, – указала вправо пальчиком  Жива. – Пойдём теперь к Восточному входу, о котором мало, кто знает.

– Как скажешь. И чего я всегда иду за тобой, как овца, всегда с тобой соглашаюсь?

– Ещё бы ты со мной не соглашалась. Я ведь  старше тебя.

– Всего на один год, – уточнила Майя.

– Вот видишь, –  ухмыльнулась Жива, – как много значит… всего один год.

17. МУЛЬТИКИ НАЧАЛИСЬ

Тем временем два молодых человека, подозрительно опустившихся на четвереньки и зажавших уши руками, давно уже мозолили глаза милиционерам. Несмотря на то, что до контрольно-пропускного пункта оставалось каких-то сто метров, Димонам всё никак не удавалось преодолеть это расстояние. Подъём в гору давался им с огромным трудом.

Едва успели они прийти в себя после прослушивания умопомрачительной увертюры симфонической поэмы Мусоргского в инструментальной обработке Римского-Корсакова, исполняемой обычно перед началом балета «Ночь на Лысой горе», как тут же, без всякого перехода, грянуло и само представление.

Навстречу им, спускаясь по краю дороги, выбежали на сцену шесть белых коз. Позади них степенно вышагивал огромный чёрный рогатый козёл.

– Чёрт, а чё тут козлы делают? –  удивился О’Димон.

– Где ты видишь козлов? – спросил  Димон-А.

– А ты их не видишь?

– Это же козы, – усмехнулся Димон-А. – Их местные здесь выпасают.

– Да не  козы это, смотри, это – козлы, – дурашливо хихикнул О`Димон.

Димон-А присмотрелся, – и точно! – у всех коз, кроме вымени, присутствовали ещё и мохнатые члены.

– Какие-то странные они, – заметил он. – Ой, не могу! Козло-козы!

 При этом он дико заржал, как лошадь, привлекая к себе внимание этих самых коза-козлов. После длительного бездействия на Димонов нашло вдруг безудержное веселье, они совершенно не могли устоять на месте, им непременно хотелось подвигаться, побегать и подурачиться.

Навострив уши и заблеяв а капелло на разные голоса, животные-гермафродиты, возглавляемые чёрным козлом, с настороженным видом прошли мимо них, помахивая острыми рогами и потряхивая кудлатыми бородами.

Через несколько метров они остановились, неожиданно развернулись на месте и зачем-то выстроились в ряд, загородив собой  всю дорогу. При этом чёрный козёл оказался в центре.

 Необычное поведение парнокопытных андрогинов сильно позабавило студентов-медиков. Поддразнивая их, Димон-А пропел фальцетом:

– Ой-ой-ой…

А О`Димон дурашливо, как дива-травести, махнул рукой:

– Это ещё что! Вот скоро начнутся визуалы.

– Визуалы? Вау! – обрадовался Димон-А. – Тогда эти козло-козы  точно сейчас превратятся в  суккубов.

– В кого? – не понял О`Димон.

– Ну, или в этих… в  инкубов, – поправил себя Димон-А,  уважительно подняв вверх указательный палец.

– В сатиров, что ли? – догадался О`Димон.

– Ага, – лукаво подтвердил Димон-А.

– Тогда этот чёрный козёл точно сейчас станет дьяволом, – предположил О`Димон, и его тут же снова пробило на ржач, – а-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.

На седьмом «ха» он вдруг осёкся, заметив, что чёрный козёл и все шесть белых коз, выстроившиеся в одну линию и тем самым перегородившие им путь к отступлению, неожиданно встали на дыбы.

Внешне они практически не изменились: рога, копыта и хвосты остались прежними, а вот морды их приобрели какой-то осмысленный вид. В них словно проявились человеческие черты,  отчего они стали ещё более ужасными, как покрытые шерстью лица людей-уродов, выставленные в петербургской кунсткамере.

 При этом самая ужасная морда оказалась у чёрного козла. Выпучив глаза и отведя уши строго перпендикулярно скулам, он так напрягся, словно внутри его что-то распирало со страшной силой.

 От неимоверного напряжения неожиданно раскрылись за его спиной два огромных чёрных перепончатых крыла, заставившие потесниться суккубов в стороны.

 Вслед за этим чёрный козёл стал быстро видоизменяться. Торс его враз лишился волосяного покрова,  на груди его неожиданно выросли женские груди, а вместо мохнатого члена поднялся кверху серебристый стержень, обвитый вокруг двумя серебристыми змейками.

 Передние ноги с копытами тут же приобрели вид человеческих рук, настолько реальных, что стали видны даже татуировки на них. На правой кисти было наколото слово «запутай», а на левой – «распутай».

Внезапная вспышка света, – и во лбу его загорелась утренняя звезда.  Ещё одна вспышка света, сдвиг, –  и над головой его поднялся зажжённый факел, выросший из темечка.

Чёрный козёл поднял левую руку вверх и двумя перстами показал на небо, вернее, на бледный лик луны, проступивший на синем небосводе. Правую руку он опустил вниз и двумя перстами показал на землю, вернее, вглубь Лысой Горы.

Вероятно, светом луны ему захотелось осветить преисподнюю, а возможно, этот жест означал всем, что сейчас он одной рукой распутает то, что запутала другая.

Неожиданно чёрный козёл  опустил поднятую руку и указал ею на Димонов. В ту же секунду сатиры пришли в движение и двинулись прямо на них.

– Что это? – пятясь назад, испуганно произнёс Димон-А.

– Ясно что, – со знанием дела ответил О`Димон. – Мультики начались.