Текст книги "Переговорщик"

Автор книги: Сергей Гатаулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Впрочем, до сих пор они ни разу не оспаривали мои решения, какими бы глупыми они не казались на первый взгляд.

Шагая вдоль забора (на безопасном расстоянии от него), я не мог не смотреть на бетонку. Мыслями перепрыгивая через нее, я старался найти ответы на засевшие в моей башке вопросы. Как эти скрипушники живут, да еще детей умудряются рожать?

– Странно, почему они еще живут? – Доберман озвучил мои мысли, и это мне почему-то ужасно не понравилось.

Тревожная мысль сверлила сознание, оттесняя все остальные размышления на второй план. Самый неприятный вопрос, который может зародиться в испуганном мозгу любого заградителя или чистильщика – так ли опасны заразные, как мы их представляем? Противный вопрос. Ведь если допустить, что они не опасны, тогда чем мы от них отличаемся…

«Отставить!» – зашипел я мысленно, только теперь моя злость была направлена внутрь себя. Нельзя сейчас, когда нужно быть предельно внимательным, расслабляться. Враг вокруг! Заразные – со всех сторон! Только и ждут, как отомстить нам за то, что не мы сидим за бетонным забором, за колючей проволокой, под землей. Хотя, если подумать, не мы же загнали их в Тропаревскую чащу, не мы затолкали их в подземку, не мы вытеснили их за внешнее кольцо. Они сами выбрали для себя такую жизнь.

– Лейтенант, ты никогда не думал, почему тяжелобольные люди предпочли жизнь в мрачных подземельях нашему здоровому соседству? – Ус, видимо, решил добить меня, удачно выбрал и время, и место, и самое надежное средство для этого.

Очередной его заковыристый вопрос вогнал невытаскиваемый кол в мою и без того переполненную мыслями голову. Ну, ни гад ли? Скрипя зубами, я попытался прогнать ненужные мысли. Понимая, как трудно в таком соседстве думать о чем-нибудь другом, я боялся, что сомнения, поселившиеся в моей голове, заберутся и в головы моих подчиненных.

Пока измученные и недовольные бойцы с кислыми минами тащились за мной, небо потемнело. Редкие облачка, пробегающие по низкому небосклону, собрались в одну пухлую, брюхатую тучу, занявшую полнеба и готовую в любой момент разродиться холодным дождем. Повисев над нашими головами, туча дрогнула и родила яркую ветвистую молнию. Слепящая вспышка мгновенно превратила мир в черно-белую картинку. Пока в глазах плавали желтые пятна, грянул гром, и пошел мелкий противный дождик. Серая мокрая пелена накрыла меня и моих бойцов непроницаемой завесой. Падая в траву, зашуршали дождевые капли, застучали о желтые опавшие листья. Прорезиненная куртка быстро отяжелела, а ботинки, собравшие на себя громадные комья грязи, превратились в большие земляные калоши. Слякоть закопошилась под ногами, захлюпала громко и противно. Настроение окончательно испортилось. Взгляд уперся в землю, приходилось все больше смотреть под ноги, и все меньше вокруг себя.

Голове распухла, десятки вопросов распирали мой череп, и плевать на них уже не получалось. Почему скрипушники пустили вичей на свою территорию? Как беглецам удалось перебраться через трехметровые бетонные стены? И многое, многое другие.

Моросящий дождик очень быстро превратил почву в подлый скользкий ковер. Мокрая трава и раскисшая земля норовили при каждом шаге подставить подножку и бросить тело мордой в землю.

Под ногами противно хлюпало, а холодный ветер бросал водяную взвесь в лицо. Вопросы, вопросы, вопросы. Продолжая распутывать скопившийся в голове клубок, я на минуту забыл об опасности, и этого хватило, чтобы она вспомнила о моем существовании. Я чуть не прозевал глубокий ров. Когда раскисший мягкий край поплыл под ногами, и перед глазами неожиданно возникла глубокая яма, я запоздало взмахнул руками, и если бы не Ус, торчало бы сейчас мое тело, нанизанное на деревянных полусгнивших пиках.

Ров этот выкопали давно, как предупреждение: за ним начинается территория бандитского клана Тепловиков. Лихие ребята уже много десятков лет не давали никому проход, и, чтобы хоть как-то обозначить их территорию и, пусть условно, сдержать в пределах выделенной зоны, в старую канаву забили острые березовые колья. Поначалу у рва дежурили заградители с нашего кордона, но со временем, когда людей не стало хватать даже для охраны мест содержания заразных, посты убрали. Бандиты, они ведь здоровые – какого хрена от них отгораживаться? На нашу территорию они не заходят. Вот только скрипушники. Совсем ведь рядом.

Со временем ров зарос травой. Вертикальные стены обвалились, березовые пики подгнили и пугали только таких задумавшихся идиотов, как я. Теперь это была граница, черта, за которой существовали неписанные законы Тепловиков, и всякий, кто хотел перебраться через нее, должен был подчиниться им или умереть.

Зашел в «Мертвый стан», – заплати, – первый закон. Тепловики взимали солидную мзду, но все, чем можно было рассчитаться за проход через их землю, осталось в наших вещмешках. Получалось, что пути вперед у нас не было, а дорогу назад отрезал приказ майора. Да я и без него не отказался бы от выполнения поставленной задачи. Нельзя не выполнить приказ. Нельзя подводить командира.

Итак, если мы пойдем в обход Мертвого стана, нам ни за что не догнать беглецов до того, как они дойдут до кольца. А платить входной взнос Тепловикам нам нечем. Остается проход в зону на свой страх и риск, а это уже не заурядная экспедиция через нежилой район с полуразрушенными домами и рассказами об оборотнях-людоедах. Это не преследование неопытных в воинском деле вичей. Это гонка по вертикали. И гнать нас будут маститые убийцы, профессионалы своего дела.

Дождь усилился – мелкая взвесь превратилась в сплошную водяную стену, отгородившую нас от окружающего мира.

Прохаживаясь вдоль глубокого рва, я размышлял, перебирая всевозможные варианты нашего дальнейшего поведения; но, сколько ни соображал, ничего лучшего, чем двигать напролом через Мертвую зону, не придумал. Только как сказать об этом моим ребятам? Пока я думал, Щекан с Доберманом устроились под одним из деревьев, недалеко от канавы, и молча наблюдали за моими душевными терзаниями. Идти или не идти? – решал я, поглубже вдыхая холодный, напитанный влагой воздух.

– Идем через зону! – решился и приказал.

Замечая недовольные взгляды, энергично шагнул к самому краю обрыва. Да, видать, слишком резко шагнул. Земля под ногами обвалилась и, теряя опору, я рухнул на спину. Мелькнула перед глазами испуганная физиономия Уса. Только в этот раз сержант не успел схватить меня. Мокрая трава коснулась горячей головы, и я заскользил на заднице по раскисшей земле, стараясь руками задержать стремительное падение. Аварийный спуск готов был превратиться в экстренное погружение – ров заполнился водой – но в последний момент Ус нырнул за мной и поймал меня левой рукой за шиворот, а правой перехватил запястье.

– Держись, командир! – выкрикнул он, без особого труда опуская меня как можно ниже к залитому грязной водой дну.

Как только ноги мои погрузились в размокшую противную жижу, торчащий над головой сержант отпустил мою руку и, оглядываясь куда-то за спину, резко поторопил:

– Следующий!

В ответ на громкий призыв сквозь падающую с небес серую водяную мглу протиснулась голова Добермана. Боец скривился и скользнул вниз. С другой стороны, рядом с плечом Уса, показался возбужденный Щекан, и через несколько секунд рядовые месили грязь рядом со мной на дне рва.

Пока я расчищал полосу для прохождения бойцов, расталкивая гнилые колья в стороны, физиономия Уса, торчащая над краем канавы, исчезла, а на ее месте показались громадные башмаки с массивными рифлеными подошвами. Громко сопя, сержант перевернулся на живот и, вонзая растопыренные пальцы в скользкую грязь, шумно поехал вниз. Доберман и Щекан, вытягивая руки, попытались придержать сержанта за ляжки, чтобы хоть немного приостановить падение. В последний момент Ус оторвал руки от стены, покачнулся и, потеряв равновесие, рухнул на Добермана, утягивая Щекана за собой в мутную лужу.

Занырнули мужики по самые уши. Барахтаются, как слепые котята. Грязь глаза забила. В общем, бардак и шатания среди личного состава.

Ус поднял облепленную грязью голову над мутной поверхностью, выплюнул земляную юшку, растянул губы до ушей. Никак не привыкну к его закидонам. Грязюки полон рот, а он ржет, довольный, как будто сладкого обожрался. А Доберман рядом матерится и на чем свет ругает погоду, майора и … Схватил я его за грудки, рванул на себя и, зажимая рот мокрой ладонью, зашипел:

– Жить надоело?! Услышат, каюк всем нам!

Замер боец, оторопь его взяла, глаза по сторонам бегают, вода по лицу струями, губы сжаты в посиневшую ниточку под красным носом.

Нет, думаю, мало этого, для пущего страху поднимаю глаза к противоположному краю рва; делаю вид, что услышал какие-то звуки сверху, испуганно расширяю глаза, а сам осторожно прижимаюсь спиной к раскисшей стене.

Казалось, Добермана сейчас удар хватит. Проняло, видать – обмер бедолага от страха и Щекана под воду толкает. Тот занырнул в противную муть и шелохнуться боится, только пузыри пускает. Так– то лучше, ребятки! Не буду больше пугать моих архаровцев, они и так созрели. Только рукой машу, изображая, что ослышался.

– Вперед! – шепчу, освобождая место для Уса. – Кто у нас самый здоровый, тот и лестница.

Прошел сержант к стене, вжался спиной в землю, сцепив руки в замок перед собой на уровне живота, слегка присел. Доберман не стал ждать моего приказа – первым шагнул на живую ступеньку. Вставая на руки ногой, он вдруг взлетел – это Ус распрямился и выбросил его из канавы. Вторым в недолгий полет отправился Щекан.

– Теперь я, – Ус вытянул руки вверх. – Мужики, держите!

Поднять стокилограммового мокрого и скользкого сержанта на высоту двух с лишним метров – не вича пристрелить. Сверху упирались Доберман и Щекан, а снизу пыжился я, изображая подставку на четырех ногах и собирая всю грязь с ботинок Уса. Я сопел, толкал спиной, потом плечами, упирался в мокрую землю. Потом снова толкал, пока грудь здоровяка не исчезла за земляной кромкой.

– Командир! – физиономия Уса появилась над моей головой.

Мое тело мгновенно взлетело над грязной водой, и уже через секунду я стоял перед своими бойцами.

– За мной! – приказал я, как только Ус выдернул меня наверх. – Задерживаться нельзя, рано или поздно нас засекут.

Оставалась надежда на то, что ливень в ближайшее время не утихнет, и под его прикрытием мы сумеем обойти Тропаревскую чащу, не встречаясь с Тепловиками.

Попасть в точку выхода вичей из зоны отчуждения – наша первоочередная задача. Именно там мы их и перехватим. Не знаю, почему я так решил, но уверенность в том, что беглецы выйдут из леса в ближней к МКАДу точке, вытолкнула все остальные предположения из моей головы.

Не оборачиваясь, я зашагал вперед.

Серая сырая мгла сужала обзор и мешала движению. Мокрая одежда, тяжелая и холодная, сковывала тела. Ливень не утихал. Приходилось постоянно всматриваться под ноги, чтобы, споткнувшись, не нырнуть носом в очередную лужу. За дождем не была видно даже ближайших деревьев. Только размазанные силуэты, и те появлялись только тогда, когда мы проходили слишком близко от них.

В общем, погода играла нам на руку. Шум бесчисленного числа капель дождя, усиленный шорохом листвы, превращался в гул, давил на уши и заглушал не только звук наших шагов, но и треск ломаемых ветвей. Именно поэтому, когда прямо передо мной возникла стена жавшихся друг к другу молодых деревьев, я, не задумываясь, приказал группе двигаться прямо через нее.

Ус, как живой таран, вломился в плотную чащу переплетенных стволов, ветвей и влажной листвы. Свой автомат он передал мне. Это было наше единственное оружие, если не считать длинной ржавой арматуры, которую Щекан отыскал в траве, пока Ус тащил меня из ямы. Был еще тяжелый тесак. В руках сержанта он превратился в мачете и сейчас выписывал петлеобразные зигзаги.

– Шифф! Шифф! – шипел рассекаемый воздух. Звенели разрезаемые ветви. Шуршала падающая листва. Летели во все стороны длинные нити воды, срывающиеся с острого лезвия. За спиной Уса оставалась широкая просека, хотя временами мне казалось, что орудие Уса прорубает коридор и в падающей с небес водяной стене.

Вглядываясь в непроницаемую пелену дождя, я не какое-то время забыл о своих бойцах, а когда обратил на них внимание, удивился. Мои ребята не робкого десятка, но сейчас я не мог поверить, что передо мной опытные вояки, а не зеленые новобранцы. Доберман пугливо озирался, Щекан заметно нервничал и периодически подталкивал в спину Уса. Пытаясь найти причину излишней суеты, я вспомнил свои мысли в момент, когда ощутил себя распятым между березами. Все сразу встало на свои места. Кого не ужаснет угроза быть съеденным инфицированными. Застреленным, убитым любым другим способом, но не съеденным же. Впрочем, может, это только мой мозг родит такие страхи.

Как бы оно ни было, но сейчас бойцы явно были выбиты из привычной колеи. Они нервничали и путались. Думаю, если бы не деревья и кусты, мои ребята рванули бы через зону бегом, хотя уж кому-кому, а им-то должно быть известно, что спешка и суета на чужой территории до добра не доведут. Те, кто об этом забывал, быстро расставались с жизнью. Осторожность и спокойствие – залог успеха и долгой жизни любого бойца.

Березовый молодняк закончился так же неожиданно, как и начался. Обрубки ветвей больше не мелькали перед глазами. Идти стало гораздо легче, но это-то меня и настораживало. Видимость улучшилась, но не только для нас. Боясь, что мои вояки бросятся вперед бегом, я приказал всем остановиться и пошарил по карманам. Неожиданно рука моя наткнулась на брикет сухого пайка, и я удивился: как он оказался в куртке?

Я едва не сел на задницу. Каким образом еда могла уцелеть после того, как наше оружие и вещмешки перекочевали в руки скрипушников? Я пошарил в карманах куртки в надежде отыскать еще что-нибудь полезное. Но нет – больше ничего.

– И все-таки не пойму я, зачем майору больные, если у него под боком их как грязи? – Ус устроился на почерневшем от времени пне. – Подожди, пока солнце выглянет, и бери любого, – продолжил он, развязывая свой вещмешок.

Доберман обернулся к сержанту. Пожал плечами, как будто вопрос предназначался ему. Достал из кармана сухпай.

Я в немом удивлении вытаращился на запечатанный брикет – неужели скрипушники не удосужились проверить наши карманы и проворонили продукты? Как ни старался, но понять, каким образом мой сухой паек из вещмешка перекочевал в карман куртки, не мог. Если, конечно, не предположить, что его туда переложили сами скрипушники. Поверить в это я не мог, да и не хотел – чего уж врать. Это что же тогда значит, пожалели они меня что ли? Ха! И Добермана, значит, пожалели.

– Последнее забирают друг у друга только звери, – заявил Ус, разглядывая мою вытянувшуюся физиономию.

– Как же, звери! Ты нашим орлам с гарнизона это скажи. Думаешь, скрипушники оставили жратву, чтобы убедить нас в том, что они не звери? – я злился. – Зачем им это?

– А что если они так живут – по-людски? – вопросом на вопрос ответил Ус.

– Скрипушники – по-людски? – я скривился. – Не смеши!

Молчание повисло в воздухе. Если, конечно, можно называть воздухом серую водяную пелену, окружавшую нас со всех сторон.

Я больше не смотрел в сторону Уса.

Ну не идиот ли? Я злился – не мог допустить, что враг может быть милосерден даже там, где любой из нас без малейших сомнений всадил бы пулю в лоб любому заразному. Просто так – подстраховаться.

Попытки найти даже самое неправдоподобное объяснение результата не дали. Не мог продуктовый брикет попасть в мой карман. Никак не мог! Если только… Нет, но это полный бред! Я с надеждой посмотрел на Щекана и медленно спросил:

– А твой сухпай где?

Тот похлопал себя по карманам и полез за пазуху.

– Твою же мать! – вырвалось у меня, когда перед глазами появился запечатанный брикет. – Это что же получается?

– Получается, что они вас от самих себя защищали, – буркнул Ус и раздраженно продолжил. – Оружие отняли, а жратву оставили. Будь у вас автоматы, вы бы вынудили их убивать. А им этого не хотелось. Иначе…

Я раздраженно отмахнулся:

– А ты откуда знаешь, что им не хотелось, а что хотелось? Жратву оставили? Как же, как же! Приступить к приему пищи! – приказал я, ощущая себя полным идиотом.

Говорить не хотелось. Сунув обломок сухого брикета в рот, я стал ждать, когда слюна растворит безвкусный спрессованный брусок.

– Больше привалов не будет. На марше без приказа не спешить. Всем понятно? – повернулся я к Усу, замечая отстраненную улыбку на его задумчивой физиономии.

Он наверняка был уверен в своей правоте, – я с трудом проглотил противную кашу, имеющую привкус пригоревшей гречи с кусками хрустящего на зубах, прогорклого сала.

Короткий привал закончился, и наш маленький отряд продолжил движение. Первый – Доберман. За ним Щекан и Ус. Следом уже я с автоматом наперевес. Чуть приотстал – нужно видеть всю группу.

В голове рождались странные мысли, появлялись неприятные вопросы. А если заражусь, что тогда буду делать? Спрашивая себя и не находя ответа, я скрипел зубами. Оставаться одному наедине с тревожными мыслями не хотелось, и я поспешил вдогонку за сержантом.

– Если они такие добрые, то зачем маски забрали? – спросил я с вызовом, и тут же вздрогнул, понимая, что же меня все это время угнетало. Если они лазили по нашим карманам, а мы в это время были без масок, то они могли передать нам свою заразу.

Прогоняя страшное предположение, я не выдержал и застонал. Безумный крик, стоило вспомнить, где мы находимся, застрял в моем горле.

Ус, не обращая внимания на мой стон, скоро ответил:

– Может, думали, что без масок вы дальше не пойдете? Может, хотели одного, чтобы вы быстрее оставили их в покое и вернулись туда, откуда пришли? А насчет заразы, – сержант секунду помолчал, как бы решаясь, говорить или нет, и только после этого уверенно добавил: – Не думаю, что они так страшны, как мы их…

Я остановился:

– Как это?

В это время Ус замер как вкопанный и, прижимая палец к губам, длинно зашипел, призывая всех к тишине:

– Чшш!

Свистящий звук раздался где-то недалеко.

– Лежать! – взвизгнул я, падая на землю.

Но было поздно. Из мокрой серости выскользнул небольшой камень и ударил Добермана в висок.

Мое тело коснулось земли, и я откатился в сторону. Сжимая холодный и влажный рифленый рожок, повел стволом калаша. Глупо палить в невидимого противника, когда у тебя с патронами тухляк, но, чтобы предупредить Тепловиков, что и мы не беспомощны, я все-таки выстрелил одиночным наугад, примерно в том направлении, откуда бил пращник.

Сквозь шелест дождя послышались чавкающие звуки удаляющихся шагов. Снайпер один и, понятно, не решится показаться нам на глаза. Затаится неподалеку и будет ждать своих.

Подползая к Доберману, я вгляделся в неподвижную бледную физиономию. Кровь на виске. Яркое алое пятно на белом неподвижном лице быстро бледнело. Ручейки, розовеющие под струями дождя, быстро стекали на землю.

Вначале гайка Колобку, теперь камень-кругляш Доберману. Что же это получается, ров этот – только для нас, чтоб не совались в Мертвый стан. А бандитам он не помеха – свободно убивают и с той, и с другой стороны.

Зачем же мы его рыли?

– Нужно уходить, пока другие стрелки не прибыли, – прошептал я и, поворачиваясь к Усу, кивнул в сторону плотной кучки невысоких кустов.

Не успел я договорить, а Щекан уже полз к сгустку переплетенных стеблей, вжимаясь мордой в мокрую грязную траву и быстро вихляя тощей задницей.

Двинул и я следом, но на полпути к укрытию услышал возню за спиной и остановился. Поворачиваюсь, коснулся взглядом Добермана, и возмущенно уставился на Уса, нависшего над его неподвижным телом. Сержант приноравливался поудобнее перехватить тело рядового.

Он что, мертвяка тащить на себе собрался?

– Брось! – зашипел я, замахал рукой.

Неужели он не понимает, что далеко уйти с такой обузой не получиться? Я вдруг вспомнил нашего майора и, подражая его манере отдавать приказы, рявкнул:

– Сержант Ус, отставить! Ко мне… – И чуть было не добавил «бегом марш!», но вовремя остановился.

Дождь неожиданно прекратился, стих шелест падающих капель, а вместо него со стороны тепловиков послышался знакомый свист – так звучит раскручиваемая праща.

– Ко мне! – рявкнул я. Не целясь, выстрелил на звук и в тот же миг вздрогнул – локоть обожгла раскаленная боль. Руку напрочь парализовало.

Меткий чертяка попался, точно бьет. Такому и автомата не нужно. Только почему не убивает?

Ус с большой неохотой подчинился приказу, понял, что будет следующим, в кого пращник точно не промажет; бросил Добермана и, что-то бормоча, неуклюже пополз за мной. Когда густые заросли сомкнулись за его спиной, он в отчаянии замотал головой из стороны в сторону.

– Он был еще жив, лейтенант! – делая ударение на моем звании, он, казалось, хотел отползти подальше от меня, тем самым демонстрируя свое отношение к моим приказам.

Желтеющие листья надежно скрывали нас от снайпера-пращника, но, несмотря на это, Ус не решался подняться с земли.

– Мы его бросили! – повторял он, беззвучно барабаня кулаками по мягкой земле.

Я начинал злиться и, хотя мне самому не нравилось, что мы вынуждены оставить Добермана, раздраженно процедил:

– Ты хотел остаться с ним и лежать рядом с дыркой в башке?

Не найдя что ответить, Ус виновато уткнулся глазами в мокрую землю и едва заметно пожал плечами.

– Ладно, отставить сопли! Если его до сих пор не убили, то, нужно думать, не убьют и дальше. Живой он им нужен. Позже вытащим! – пообещал я, хотя сам не особо верил тому, что говорю.

Да и были причины сомневаться. Что можно сделать с одним автоматом на троих? Единственное место, где нас не должны искать, находится здесь, решил я. Никто не поверит, что мы, имея силы, не вступили в бой, и уж тем более никто не подумает, что, не имея их, мы не удираем со всех ног, чтобы оказаться как можно дальше отсюда. Вот только отсиживаться в кустах у нас времени нет.

Я осторожно подполз к самому краю зеленого укрытия. Высунул голову из кустов. И именно в этот момент впереди мелькнула фигура пращника. Низкорослый мужик тащил за ноги безвольное тело Добермана. Пока я ловил его на мушку, он исчез за деревьями. Чертова рука! Локоть опух, пальцы с трудом подчиняются моим приказам. Тут не то что метиться, – шевельнуть и то с трудом удается.

Сзади заскрипела трава. Не дожидаясь, пока Ус подползет ближе и обнаружит исчезновение Добермана, я метнулся ему навстречу. Теперь можно было подняться на ноги – пращник еще некоторое время будет занят своей ношей.

– Вперед! – кивая перед собой, скомандовал я.

Ус на мгновение заглянул мне в глаза и, как показалось, все понял. Молча кивнул, проворно вскакивая, двинулся за мной. Теперь все зависело от времени, которое понадобится пращнику, чтобы добраться до своих. Это если он был один, а если не один, тогда…

Я вспомнил приказ майора. Конечно же, как я мог сомневаться? Выполнение задания – прежде всего. Важнее жизни умирающего бойца, важнее даже моей собственной жизни. Я больше не старался сдерживать себя и перешел на бег. Мокрые ветки больно хлестали по лицу, но я не обращал на них внимания – все мои мысли были заняты беглецами. Нужно догнать заразных, иначе…

А что, собственно, иначе? Ну, проберутся они за кольцевую дорогу. Можно подумать, там своих вичей не хватает. Нет, прав Ус, что-то здесь не так, не простые, значит, это вичи. Не зря ведь майор приказал: доставить живыми. Размышляя на ходу, я совсем забыл об осторожности и, когда неожиданный рывок остановил мой бег, не сдержался.

– Черт! – выкрикнул я.

Резкая боль ударила в стопу. Что-то (или кто-то) с громким щелчком схватило меня за ногу, впилось в ботинок и, разрывая кожу, дернуло назад. Инерция бросила тело вперед, и если бы не железная хватка Уса, лежать бы мне с разбитой мордой в грязи – успел поймать меня сержант. Вынужденный остановиться, он опустил голову. Разглядывая громадный капкан, в пасти которого торчала моя нога, укоризненно покачал головой. Наклонился, с трудом разжал железные тиски с большими, острыми, треугольными зубьями, на которых осталась алела моя кровь. Несколько красных пятнышек – несерьезно. Да и боль быстро стихла, стоило только холодной воде проникнуть через рваную дырку в ботинке.

– Нужно осмотреть рану, – заявил Щекан.

– Потом! – отмахнулся я и осторожно пошевелил стопой.

Боль нехотя вернулась, обожгла мокрые пальцы и, разливаясь по ноге, двинулась к щиколотке.

– Все потом! – повторил я бодро и зашагал мимо берез.

Высокие белые стволы – со всех сторон. Стоят, заляпанные черными пятнами, так близко друг к другу, что плотные кроны закрывают небо непроницаемым зонтом, и только когда мы проходим через небольшие поляны, мрак у их оснований на какое-то время рассеивается.

Метров через триста пришло ощущение, что мы не одни. В полумраке чащи что-то произошло. Что-то, что меня насторожило. Я, замер, озираясь по сторонам, попытался определить, откуда исходит угроза. Без толку – никаких движений, только шорох листвы и редкий хруст ветки вдалеке. Вот еще один, теперь гораздо ближе и откуда-то сверху. Кажется, что звучит прямо над головой. Медленно поднимая глаза, я столкнулся с внимательным взглядом испуганного мальчишки. Тот прятался на высоте нескольких метров, среди ветвей, едва заметный на фоне густой листвы. Понимая, что его обнаружили, паренек заорал благим матом и полез по стволу еще выше, к самой верхушке березы. Искаженное криком лицо смотрело в одну сторону – туда, где исчез пращник. Видимо, малолетний наблюдатель ждал сигнала.

– Ах ты, дрянь! – вскидывая автомат, я попытался совладать с тяжелой, непослушной рукой.

Онемевший палец коснулся спускового крючка, но в тот же миг перед лицом возникла разъяренная физиономия Уса. Громадная ладонь закрыла дуло автомата.

– Ты что делаешь? – зашипел он, и мне показалось, что сержант с трудом сдерживает себя, чтобы не дать мне по морде. – Он ведь ребенок!

– Это ты что делаешь? Если этот уродец сейчас же не заткнется, то через десять минут здесь будет весь Мертвый стан.

Ус нахмурился. Я был прав, но он никак не хотел соглашаться с необходимостью убивать мальчишку. А тот продолжал заливаться соловьем. То завывая, то переходя на свист, он словно напрашивался на пулю.

– Ладно, уходим, – кивнул я нехотя.

Довольный Ус хлопнул глазами, одобрительно качнул головой и рванул вперед, торопясь увести меня подальше от визгливого сопляка.

Черт, нельзя же так! Ведь скоро совсем хребет потеряю. И что тогда? В рядовые? Майор наш не потерпит соплей и сантиментов – сразу разжалует, не посмотрит на наши с ним дружеские отношения. И будет прав. Прощай тогда мечта о квартире со всеми удобствами, с бойцами возле подъезда и высокой изгородью перед домом, через которую ни одна тварь при всем своем желании не перелезет. Прощай спокойная жизнь, прощай долгожданный ребенок. Не в казарме же его рожать. Хотя, Марта и к этому готова…

Ну уж нет! Больше не позволю Усу помыкать собой, даже если передо мной будет его мать, без колебания выстрелю. И пусть идет он со своей совестью куда подальше. Сердце, видишь ли, у меня есть. Сердце в наше время – орган бесполезный, если к нему прислушиваться, жить невозможно будет.

– Правильное решение, лейтенант, – оборачиваясь на ходу, Ус взмахнул громадным тесаком.

– Иди, давай, умник!

Я злился и не мог понять причин своего раздражения. Может, виноваты ошибки, следовавшие одна за другой и превратившие наш поход в сплошную череду бестолковых решений, а может, крамольные мысли – лезут в голову, хоть башкой в березу с разгона. Не привык я столько думать, а здесь, как заведенный: одна мысль сменяет другую.

Соберись, а то затянувшийся поход окончится скорыми похоронами, и будет лежать твое тело в какой-нибудь трубе, как и тело Барсука. Одергивая себя, я поторопил товарищей – крикливый пацан все же замолчал. Дождался гаденыш своих, а может, устал орать. Это мы узнаем в самое ближайшее время. Хотя, лучше бы не знать вовсе. Одно хорошо, патрон сэкономил.

Как назло, разболелась нога. Заныла. Тяжко так. Потом задергала, боль, как зубная, только по всей икре, от пятки до колена. С каждым шагом – все сильнее, пока – через полкилометра – не превратилась в нескончаемый поток невыносимых пульсаций, раскаленным гвоздем пронзающих конечность от кончиков пальцев до ляжки.

Черт! Как же больно! Нужно осмотреть рану, обработать, если… Но где взять для этого время – тепловики уже знают о нашем появлении. Даже не глядя, я знал, что без перевязки не обойтись, ощущал, что пальцы на ногах распухли так, что с трудом помещаются в свободные армейские ботинки.

Дело дрянь! Через полкилометра на смену обжигающей боли пришел леденящий мандраж. Очевидно, случилось худшее, и в рану попала инфекция. Липкий холодный пот крупными жирными каплями полз по спине, озноб накатывал волнами, всякий раз превращая тело в подобие живого трясущегося студня – волна за волной. Но я все еще пытался бежать, хромая и постанывая, с трудом, но терпел.

– Лейтенант, с вами все в порядке? – робко поинтересовался Щекан, когда я в очередной раз остановился, чтобы отдышаться.

Ус впереди резко тоже встал, поворачиваясь, вперил испуганные глаза в мое лицо. Знал бы кто, как не понравился мне его взгляд. Хотя, могу предположить, что так же, как ему не понравилась моя перекошенная болью физиономия.

Приближаясь вплотную, Ус приложил руку к моему лбу, нахмурился и недовольно покачал головой.

– Нужно было сразу обработать рану!

– Это я и без тебя знаю, – огрызнулся я. – Лучше скажи, в твоем мешке есть аптечка?

Ус еще больше нахмурил брови и исподлобья посмотрел на мою ногу.

– Антибиотиков точно нет. Только бинты и немного перегона для обработки ран. Все это – мертвому припарка. Нужно что-нибудь убойное. С тебя пот бежит, хоть выжимай.

Лихорадка накатывала длинными волнами, вот и сейчас холодный вал вновь прошелся по всему телу, заставляя дрожать каждую мышцу, каждую клетку обессиленного организма. Ноги, точно ватные, подкосились, навалилось серое беспамятство.

Не знаю, сколько времени я пробыл в отключке, но, когда очнулся, ощутил затылком мокрую землю. Открыл глаза, увидел над головой темнеющее небо и взлохмаченную шевелюру Уса. Шумно сопя, он колдовал над моей ногой. Опуская глаза, я в ужасе замер. Носок, покрытый скользкой сине-зеленой слизью, валялся около развороченного капканом ботинка. Вот уж воистину, что такое не везет и как с ним бороться? Надо ж было так вляпаться.

Сквозь влажные бинты виднелась фиолетовая раздувшаяся нога, гнойный зеленый нарыв выполз из-под марлевой повязки и, похоже, не собирался на этом останавливаться. Скоро вся нога будет такой же.