Текст книги "Полигон призрак"

Автор книги: Сергей Макаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Сергей Макаров
Полигон призрак

Глава 1

Майская ночь 1943 года укрыла Москву зыбкой бархатной пеленой. К одному из домов в тихом столичном переулке подъехала черная легковая машина ГАЗ М-1, знаменитая «Эмка». Из автомобиля вылез высокий, широкоплечий мужчина в военной форме с капитанскими знаками различия. Он что-то сказал водителю и, хлопнув дверцей, неторопливой походкой направился к подъезду, поглядывая по сторонам.

Военный поднялся на второй этаж, достал из кармана галифе ключ и отпер дверь, обитую коричневым дерматином. «Наконец-то дома, можно расслабиться, выпить полстакана водки и поспать хотя бы два-три часа, – подумал капитан и включил в прихожей свет. – Удалось-таки добыть сверхважную информацию о полигоне и переслать ее по назначению. Но сколько на это ушло сил и нервов. Ходишь по краю ножевого лезвия. Один неверный шаг и… Не хочется даже и думать, что тогда случится. Лучше давай-ка я выпью и усну.

Мужчина опустился на широкую деревянную табуретку, снял сапоги и размотал портянки. Он вздохнул, оперся спиной о стену и закрыл глаза. «Осточертело все. Война, этот город, бесконечное нервное напряжение… Когда же это закончится?» – размышлял капитан. Он поднялся и посмотрел в зеркало, висевшее на стене. Там отразилось усталое, осунувшееся лицо, под глазами – большие сероватые мешки от напряженной работы и бессонных ночей. «Этот чертов полигон отнял у меня десять лет жизни, – горько улыбнулся мужчина. – Хотя на войне у времени совсем другое измерение. Здесь каждая минута может быть последней. Вероятно, еще и поэтому так сильно хочется жить».

Капитан снял фуражку, положил ее на стул и пригладил ладонью темные волосы. «Закончится война, если выживу, буду жить в свое удовольствие – поменьше работы, побольше женщин и сна. Я так устал. Выпью водки – и спать. Кажется, не спал уже вечность», – думал мужчина.

Капитан направился к кухне, открыл дверь и включил свет, собираясь достать из шкафчика бутылку водки и стакан. Однако в следующее мгновение он замер, увидев сидящего за столом незнакомца в гражданском костюме серого цвета. Капитан хотел что-то сказать, но пуля опередила его, пробив череп. Мужчина дернулся, словно тряпичная кукла, и, не сумев схватиться рукой за дверь, рухнул на пол возле стола.

Человек в гражданском костюме поднялся со стула и подошел к убитому. Широко открытые, потемневшие глаза смотрели куда-то в потолок. Мужчина вложил в правую ладонь убитого пистолет, и стиснул ее на рукояти. Потом выскользнул из подъезда в ночь, растворившись в тенях.

Майор Владимир Коготь проснулся в половине шестого утра. Он потянулся на кровати и тихо встал, стараясь не разбудить жену. Однако когда он хотел уже выйти из спальни, супруга сонно сказала:

– Подожди минутку, Володя. Я уже не сплю.

Коготь вернулся и прилег рядом с женой. Он нежно погладил ее длинные русые волосы. Варе было двадцать семь лет. Она работала врачом в военном госпитале. Большие карие глаза с любовью смотрели на мужа. Коготь поцеловал женщину в родинку над верхней губой.

– Почему не спишь, дорогая? Тебе же, кажется, только к восьми на работу, отдыхай, пользуйся моментом, – обнял жену майор.

– Да, сегодня мне к восьми. Это после двух суток подряд дежурства. Просто роскошь, – тяжело вздохнула Варя. – К нам в госпиталь на реабилитацию и тяжелые операции стало поступать очень много раненых в последнее время.

– Что поделаешь, родная, идут тяжелые бои.

– Да, очень тяжелые, – глаза Вари погрустнели. – Вчера я делала операцию одному молоденькому солдатику. Ему лет восемнадцать было, не больше. Он в бреду все шептал: «Мама, помоги мне». В общем, операция шла девять часов, но я его не спасла, как ни старалась. У него было тяжелое ранение в живот. Его мама еще не знает о смерти сына.

– Я понимаю, Варя, не просто тебе. Ты уж так близко все к сердцу не бери. Ведь это война. К сожалению, еще много наших солдат погибнет, – как мог, старался утешить жену Коготь.

– Да, но этот паренек даже не узнал, что такое любовь, не понял, что в жизни к чему… И все вдруг оборвалось. Его небесно-синие глаза словно смотрят на меня сейчас. Смотрят с надеждой. – Варя села на кровати и обхватила голову руками. – Я никак не могу привыкнуть к гибели людей, хотя понимаю, что должна стараться как-то абстрагироваться и делать свою работу.

– Ты и делаешь ее, родная. Подумай, скольких солдат и офицеров ты спасла и вернула в строй… Ты же прекрасный хирург, окончила медицинский институт с отличием. Не кори себя, – майор привлек к себе жену и нежно поцеловал в шею.

Некоторое время они сидели молча, прижавшись друг к другу. Первой заговорила Варя:

– Володя, ты, наверное, очень поздно пришел? Я открыла глаза и увидела, как ты в коридоре раздеваешься. Я еще успела подумать, что ты опять совсем мало поспишь, и провалилась в сон.

– Ничего страшного, Варенька, я привык к такому графику работы. Не жалуюсь, сейчас всей стране тяжело. Извини, если тебя разбудил.

– Ну что ты, Володя, какие извинения? Мы видимся с тобой только урывками, так что это мне нужно было постараться не уснуть и поговорить с тобой.

– Ничего, мы свое после войны наверстаем. Вот победим фрицев и заживем тогда. У нас будут дети, двое или даже трое. Стране нужны солдаты, поэтому рождение сына, а то и двух даже не обсуждается, – улыбнулся Коготь, – ну и дочка, конечно же, как без красавиц обойтись.

– Интересный ты мужик, Володя. Часто бываешь суровым, прямо не подойти, а потом вдруг говоришь такие приятные, милые слова.

– Это я так, для порядка, бываю суровым. Время нынче непростое. Любой волей-неволей станет суровым.

– А твое пожелание, – Варя посмотрела на мужа и улыбнулась, – которое не обсуждается, мы после войны очень быстро обмозгуем и от слов перейдем к делу. – Она задорно рассмеялась.

– Обсуждать будем прямо в этой постели. Ты меня понимаешь, – улыбнулся Коготь.

– Договорились.

– А теперь извини, Варя, мне пора на работу, – майор встал с кровати, – дел у меня невпроворот.

– Я сейчас разогрею тебе картошку. Вчера вечером пожарила, – спохватилась Варя и, быстро поднявшись, набросила на плечи зеленую кофту, надела юбку и выбежала из спальни.

Склонившись над тарелкой и орудуя вилкой, Коготь произнес:

– Действительно вкусная картошка.

– Кушай на здоровье, – улыбнулась Варя.

– Ты сегодня вечером меня не жди. Работы по горло, – показал рукой Коготь. – Вернусь, скорее всего, ночью. Впрочем, как обычно в последнее время.

– Ясно, а завтра я заступаю на дежурство, – сказала Варя.

– Ничего, как-нибудь встретимся на кровати, – подмигнул майор жене.

Коготь побрился, надел форму и, остановившись возле трюмо в спальне, принялся расчесывать густые черные волосы. Варя сидела на кровати и наблюдала за мужем. Майор в свои тридцать лет был мужчиной в самом расцвете сил. Достаточно высокий – метр восемьдесят, стройный, подтянутый. Взгляд прямой, твердый. Мощный, выдающийся чуть вперед подбородок и продолговатый нос с горбинкой придавали лицу Когтя суровый, мужественный вид. Глубокий шрам от ранения под правым глазом заканчивал образ офицера СМЕРШа, который привык, несмотря ни на какие преграды, добиваться поставленной перед собой цели.

Варя поднялась с кровати, обняла мужа и, поцеловав его в щеку, сказала:

– Иногда, когда я смотрю на тебя, мне кажется, что ты вытесан из гранитной глыбы. Есть в тебе, Володя, что-то от античных героев.

– Скажешь тоже, – положив расческу на прикроватную тумбочку, усмехнулся Коготь. – Я простой русский мужик.

– Желаю тебе удачи, – Варя поцеловала мужа в губы.

– Тебе того же, – Коготь подхватил со стола, стоявшего в углу комнаты, фуражку. – Ну все, мне пора. – Он крепко обнял жену и упругой походкой направился в коридор.

Натянув сапоги, майор вышел из дома.

Глава 2

Полковник СМЕРШа Иван Антонович Костомаров стоял у окна в своем кабинете, глядя на подъезжавшие к зданию машины. Это был мужчина сорока пяти лет, среднего роста, полноватый, волосы с проседью, зачесанные назад.

Полковник отошел от окна и зашагал по кабинету, напряженно размышляя. Затем он сел за стол и что-то записал карандашом на листе бумаги. Отложив карандаш, Иван Антонович откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. В дверь постучали.

– Входите, – громким, слегка охрипшим голосом приказал Костомаров.

Дверь открылась. В кабинет вошел майор Коготь:

– Разрешите, товарищ полковник?

– Проходи, майор, присаживайся, – кивнув на стоявший напротив стола стул, сказал полковник.

Над головой Костомарова, на стене, висел большой портрет Сталина, глаза вождя внимательно смотрели на каждого входящего в кабинет.

– Ты вчера, майор, прекрасно поработал, впрочем, как и всегда. Официальная версия случившегося, как мы и обговаривали с тобой, – капитан Полищук покончил жизнь самоубийством. Мало ли, сдали нервы, к примеру.

– Так точно, товарищ полковник, – кивнул Коготь.

– Немецкий шпион Полищук уничтожен, – задумчиво произнес Костомаров. – И он проглотил нашу наживку.

– Да, товарищ полковник, Полищук передал в Абвер информацию о полигоне.

– Которую ты ему умело подбросил, Коготь, – полковник улыбнулся. – Говорящая у тебя фамилия, майор. Уж если ты в кого-то вцепишься, то все – считай, каюк, живым враг не уйдет.

– Стараемся по мере сил, Иван Антонович, – пожал плечами Коготь.

– Теперь надо встречать гостей. Что думаешь насчет этого, майор?

– Безусловно, противник направит в район полигона разведывательно-диверсионную группу. Это как пить дать.

– Вот и я о том же, – подхватил Костомаров. Он снова поднялся из-за стола и принялся расхаживать по кабинету. Наконец полковник остановился рядом с Когтем: – Я думаю, майор, в наших интересах, чтобы этих групп было побольше. Понимаешь? – пристально посмотрел на майора полковник.

– Конечно, Иван Антонович, я все прекрасно понимаю. Нам нужно, чтобы на полигон были оттянуты лучшие силы Абвера.

– Правильно мыслишь, майор. Наша задача проста и понятна – заставить Абвер работать вхолостую, поглощая его лучшие силы. Дезинформация и уничтожение Полищука кладет начало крупномасштабной операции. Создание полигона было важным звеном ее подготовительного этапа. Теперь настало время собирать урожай. Все для этого готово.

– Жду ваших распоряжений, товарищ полковник, – распрямил плечи Коготь.

– Долго ждать не придется, – Костомаров усмехнулся, достал папиросу из пачки, лежавшей на столе, и закурил. – Тебе не предлагаю, знаю, что ты завязал. Кстати, объясни, почему.

– Вы же знаете, Иван Антонович, жена у меня врач-хирург, вот она и объяснила мне, что, простите, не очень это полезное дело, – деликатно пояснил майор.

– Возможно, она и права, только с нашими ежедневными нагрузочками надо ведь и каким-то образом взбадриваться.

– Кроме того, Иван Антонович, как вы знаете, иногда мне приходится побегать, так что надо держать себя в форме.

– Ну-ну, побегать тебе на полигоне и вокруг него придется немало. В общем, ты сам отбери нескольких опытных офицеров контрразведки. С ними тебе и придется вылететь на полигон. Наверху, – полковник ткнул пальцем в потолок, – от нас ждут результативной работы. Начальник СМЕРШа товарищ Абакумов лично будет следить за ходом операции на полигоне. А я отвечаю за нее головой, и если что, сам понимаешь… Короче, я рассчитываю на тебя и твою группу, майор.

– Мы выполним боевую задачу, – твердо сказал Коготь.

– Другого ответа я и не ожидал от тебя, майор. И вот что еще, – Костомаров помолчал и, глубоко затянувшись, выпустил струю сизого дыма в потолок, – ты отлично знаешь, что начальник СМЕРШа напрямую подчиняется Верховному главнокомандующему товарищу Сталину, поэтому ставки весьма серьезные. Ты уж постарайся. Хочу, чтобы ты знал, Коготь: для выполнения операции на полигоне я лично рекомендовал тебя товарищу Абакумову. Он внимательно изучил твое досье и дал согласие. А в СМЕРШе собрано немало достойных офицеров, других мы и не держим. В общем, начальство в тебя верит.

– Благодарю, Иван Антонович, за доверие, – кивнул Коготь.

– Даю тебе, – полковник взглянул на настенные часы, – с этого момента двое суток на подбор группы и проработку нюансов проведения операции.

– Сколько человек должно войти в состав группы? – спросил майор.

– Думаю, – Костомаров помолчал, прикидывая в уме, – человек пять будет в самый раз. Ты, естественно, будешь шестым. На полигоне есть охрана, так что, если потребуется, ты всегда сможешь усилить группу. Короче, занимайся подбором людей, все взвесь, продумай каждую мелочь. Хотя в нашей работе мелочей не бывает, и ты это знаешь не хуже меня, – поправил себя Иван Антонович. – А через двое суток я жду тебя в своем кабинете. Назовешь состав группы, и в тот же день на бомбардировщике вылетите на полигон. Задача ясна, майор? – взглянув на Когтя, спросил полковник.

– Так точно.

– Тогда иди, работай.

Коготь поднялся со стула и вышел за дверь. Он прошел по широкому коридору почти в самый его конец, спустился по лестнице на первый этаж, козырнул проходившему мимо полковнику и, открыв ключом дверь своего кабинета, вошел внутрь.

Майор связался по внутренней связи с капитаном Бородюком и попросил его принести «Личные дела» военнослужащих СМЕРШа. Впрочем, кандидатура одного из офицеров не вызывала у Когтя ни малейшего сомнения.

Вскоре на стол майора легли «Личные дела» смершевцев. Коготь быстро отыскал среди них папку с фотографией своего друга. Он развязал ее и прочел: «Лейтенант Андрей Викторович Самойлов. Двадцать восемь лет. Не женат. Специализация: военная медицина, снайпер. Мастер спорта СССР по стрельбе из пистолета. Инициативный, быстро принимает решения, отважный. Награжден двумя орденами Красной Звезды и двумя медалями “За отвагу”».

Коготь прикрыл глаза. Немецкая бронетехника наступала на Смоленск в 41-м. На одном из направлений на ее пути встал взвод тогда еще лейтенанта Когтя. Всего две пушки, три противотанковых ружья, гранаты и безграничная ненависть к лютому, вероломному врагу.

Рядом с дорогой возвышался холм, на вершине которого и окопались бойцы Когтя. Первыми двумя пушечными снарядами они подбили два фашистских танка, шедших в авангарде колонны. Начался ожесточенный бой. Холм трясло от разрывов немецких снарядов так, словно разразилось мощнейшее землетрясение. Уже в первые минуты боя были убиты пятеро бойцов Когтя. Младший лейтенант Андрей Самойлов метался по траншее с медицинской сумкой, перевязывая раненых. Однако немцы тоже несли потери. Запылал еще один танк и два бронетранспортера. Самойлов, не расстававшийся со снайперской винтовкой, точными выстрелами уничтожил семь фашистов.

Немцы через громкоговоритель предлагали бойцам Когтя сдаться. Но командир взвода подбил из противотанкового ружья еще один вражеский танк, едва немецкий агитатор закончил свою речь.

На следующий день с утра холм атаковало звено «мессершмиттов». Но боевой пыл фашистов быстро остыл, когда Самойлов, а затем и Коготь сбили из противотанковых ружей каждый по фрицевскому самолету. Немцы осатанели от злобы и обрушили на высоту шквал огня. Но стоило фашистской колонне двинуться вперед, как огрызнулась единственная целая русская пушка. Коготь сам наводил орудие на цель, подбив еще три танка.

Раненного осколком в голову и контуженного, Когтя вынесли с холма Самойлов и еще двое оставшихся в живых солдат. «Держись, лейтенант, – подбадривал командира Самойлов. – Я еще на свадьбе у тебя отплясывать буду». Впрочем, так и вышло. Когда в 42-м Коготь женился на Варе Аксеновой, Самойлов действительно плясал вприсядку у них на свадьбе.

Майор улыбнулся и, закрыв личное дело Андрея Самойлова, подумал: «С Андрюхой мы многое прошли, чудом выжили тогда под Смоленском, значит, идти нам и дальше вместе».

К вечеру Коготь отобрал нужных ему людей. Взяв «Личные дела», он направился к Костомарову.

– Разрешите войти, товарищ полковник? – раздался с порога кабинета громкий, раскатистый голос Когтя.

Иван Антонович оторвался от документов, с которыми работал.

– Проходи, майор, присаживайся. Оперативно ты…

Коготь сел на стул напротив стола, за которым работал Костомаров, и положил перед полковником «Личные дела» людей, отобранных им для выполнения задания.

– С этими офицерами я хотел бы отправиться на полигон, – кивнул на папки Коготь.

– Ты, я вижу, работаешь с опережением графика, – улыбнулся полковник, закуривая папиросу, – что ж, это хорошо. Есть время на доработку деталей операции. Итак, давай-ка глянем, кого ты выбрал.

Костомаров взял папку сверху и, открыв ее, начал читать вслух:

– Младший лейтенант Иван Константинович Егоров. Первоклассный радист, опытный шифровальщик, снайпер. Прошел Сталинград, награжден орденом Красного Знамени, медалями «За боевые заслуги» и «За отвагу». – Затем полковник открыл следующую папку. – Младший лейтенант Рамиль Ильясович Абазов. Минер, в совершенстве владеет тремя языками, в том числе и немецким. Был ранен под Киевом. Награжден тремя медалями «За отвагу». Смельчак этот парень, – оторвав глаза от папки, сказал Костомаров. – Откровенно говоря, мне еще такие не попадались, чтобы сразу три медали «За отвагу». Ладно, посмотрим, кого еще ты выбрал. Лейтенант Самойлов, – полковник пристально посмотрел на Когтя и улыбнулся. – Жаль, майор, я с тобой не заключил пари на то, что ты непременно возьмешь на эту операцию своего фронтового друга.

– Лейтенант Самойлов проверенный человек, – пожал плечами Коготь и добавил: – Именно с такими, как Самойлов, и идут в разведку.

– Согласен, майор, – кивнул Костомаров. – Так, остались еще двое. – Полковник раскрыл папку и прочел вслух: – Лейтенант Павел Капитонович Анютин. Специалист по огнеметам, дымовым средствам, пулеметчик. Участвовал в обороне Москвы, награжден двумя орденами Красного Знамени. И последний у нас капитан Андронов Степан Иванович. Специалист по диверсионным операциям, отличный психолог. Воевал в Сталинграде. Кавалер двух орденов Славы. – Закончив изучение «Личных дел», полковник затянулся сигаретой и подался чуть вперед: – Знаешь, майор, что бросается в глаза?

– Что-то не так, Иван Антонович? – напрягся Коготь.

– Вольно, майор, дыши глубже, криминала нет. А бросается в глаза то, что ты выбрал для этого дела бывших фронтовиков, отобранных в СМЕРШ, а не бывалых оперативников.

– Так дело ведь боевое, товарищ полковник. Думаю, пострелять придется вдоволь, – пожал плечами Коготь.

– Но учитывай тот факт, майор, что придется не только стрелять, но и головой думать.

– Это я прекрасно понимаю, Иван Антонович. У отобранных мной офицеров с этим полный порядок.

– Естественно, иначе не попали бы они служить в СМЕРШ, – вскинул брови Костомаров. Немного помолчав, он добавил: – В общем, я одобряю твой выбор, майор, в конце концов, тебе разбираться с диверсионными группами Абвера на полигоне и играть с этой берлинской конторой в «кошки-мышки».

– Что ж, сыграем, Иван Антонович, не в первый раз.

– Только бросят они на полигон, – полковник постучал указательным пальцем по столу, – лучших своих людей. Ты уверен, что твои не подведут? – последние слова Костомаров произнес с нажимом.

– Если бы сомневался, Иван Антонович, то не выбрал бы их.

– Это хорошо. Командир должен быть уверен в своих подчиненных, – развел руками Костомаров. – Иначе не переиграешь противника.

– Понятно, товарищ полковник.

– Вот еще что, Коготь, – Костомаров потушил в пепельнице папиросу, – перед вылетом на задание, а конкретно – послезавтра в восемь утра, соберитесь в моем кабинете. Хочу сказать несколько напутственных слов. Мы уже говорили с тобой, что эта операция очень важная.

– Конечно, Иван Антонович.

– Кстати, кодовое название этой операции – «Топь».

– Хорошее название, Иван Антонович, – улыбнулся майор.

– Абвер должен увязнуть в болоте из дезинформации.

– Значит, «Топь», – посмотрев на полковника, задумчиво повторил Коготь.

– Вот и топи фашистов, майор.

– Вас понял, товарищ полковник. Разрешите идти?

– Разрешаю.

Глава 3

Полковник Эрвин Штольц, глава отдела «А-II» отвечавший в Абвере за диверсии в глубоком тылу врага, ранним утром приехал на своем «мерседесе» в штаб-квартиру немецкой военной контрразведки на улицу Тирпиц-Уфер в Берлине. Едва он вошел в свой кабинет и сел за стол, как дежурный офицер положил перед ним уже расшифрованную радиограмму из Москвы: «На сверхсекретном полигоне в тайге, в Коми, русские испытывают новое оружие, которое может повлиять на ход военных действий на Восточном фронте. Испытания проходят успешно. Примерные координаты полигона…»

– Отличная работа, – потирая ладони, произнес Штольц. Затем, взглянув на мрачное лицо офицера, спросил: – Кажется, вы что-то хотите мне сказать? Выкладывайте.

– Наш агент в Москве вскоре после передачи этой радиограммы застрелился.

– Что вы говорите? – лицо Штольца вытянулось от удивления. – Как застрелился? Может ли такое быть?

– Может. Наш человек в Москве все проверил и перепроверил. Агент Плутон мертв. Как я уже сказал, он застрелился из своего пистолета.

Такого поворота событий Штольц не ожидал. В течение нескольких лет была проведена огромная работа, чтобы внедрить в русскую контрразведку своего человека. И вот он мертв. «Хорошо, что Плутон успел передать важнейшие сведения. Но как бы сейчас он был нужен», – подумал Штольц. Полковник с силой ударил кулаком по столу и крикнул: «Вы свободны!» Дежурный офицер вскинул правую руку, рявкнул: «Хайль Гитлер!», щелкнул каблуками и, печатая шаг, вышел из кабинета.

Оставшись в одиночестве, Штольц поднялся и прошел туда-сюда по кабинету, рассеянно поглядывая на настенные часы. С одной стороны, его радовало, что Абверу удалось заполучить столь важные сведения о секретном полигоне русских и примерные его координаты, но, с другой стороны, гибель такого ценного агента в столь важное время могла оказаться чреватой крупными неприятностями.

Немного успокоившись, он подошел к столу и опустился в кресло. Откинувшись на спинку, Штольц задумался: «Что же могло толкнуть Плутона на самоубийство? Возможно, он чувствовал или даже знал, что его схватят и, конечно же, будут пытать? И поэтому он сам решил поставить последнюю точку в игре под названием «Жизнь». Не исключено, что, испытывая колоссальное нервное напряжение, агент просто не выдержал и вышел из игры таким вот брутальным способом».

Штольц поморщился. Еще немного посидев, он поднял телефонную трубку и связался с адъютантом начальника Абвера. Канарис пока еще не приехал, но, по заверению адъютанта, должен прибыть с минуты на минуту.

– Как только адмирал приедет, доложите ему, что у меня важное дело. Я буду ждать от вас звонка.

– Я все понял, полковник, – ответил адъютант и положил трубку.

Не прошло и десяти минут, как Штольцу позвонил адъютант адмирала и сообщил, что Канарис ждет полковника прямо сейчас.

Штольц вышел из своего кабинета, прошел по коридору и поднялся по лестнице наверх. Адъютант проводил его до кабинета Канариса. Войдя, Штольц выбросил правую руку вверх:

– Хайль Гитлер!

– Хайль… – лениво ответил адмирал и спросил: – Что там такое у вас полковник, прямо с утра? Неймется вам. Садитесь.

Канарис указал на несколько кожаных кресел, стоявших справа и напротив его массивного широкого деревянного стола. Портрет Гитлера, выступающего с речью на каком-то нацистском митинге, висел на стене над головой Канариса. Штольц сел в одно из кресел. Канарис подался вперед, готовый выслушать полковника. Фридриху Вильгельму Канарису было около пятидесяти шести лет. Седые волосы аккуратно подстрижены и зачесаны на бок. Продолговатое лицо разделял длинный прямой нос. Проницательные глаза пепельного цвета внимательно смотрели на полковника.

Штольц поглубже вдохнул и начал:

– Мы получили радиограмму из Москвы от нашего агента Плутона. Он давно внедрен в советскую контрразведку, и мы обычно получали от него особенно важные сведения. Так вот, господин адмирал, агент сообщил, что русские на одном из таежных полигонов успешно ведут испытания сверхсекретной бомбы, которая способна кардинально изменить ситуацию на Восточном фронте в пользу большевиков.

– А вот это действительно интересно, – Канарис откинулся в кресле и спросил: – Нам известно месторасположение этого полигона?

– Да, примерные координаты у нас есть, – кивнул Штольц.

– Отлично, полковник! – воскликнул Канарис.

– Но есть одна проблема, – кашлянул Штольц.

– И какая же, полковник? Надеюсь, мы способны ее решить?

– Боюсь, что нет, господин адмирал.

– Это почему же?

– Московский агент Плутон мертв. Он застрелился. Наши люди проверили эту информацию.

– Покончил жизнь самоубийством? – брезгливая гримаса исказила лицо адмирала.

– Да, он застрелился, – подтвердил Штольц. – Нам потребовались годы и поистине титанические усилия, чтобы внедрить его в русскую контрразведку. А в результате…

– Действительно, печальная новость, – вздохнул адмирал. – Понимаю, полковник, ваше разочарование. Такие агенты, как Плутон, ценятся на вес золота.

Они немного помолчали, затем Канарис спросил:

– Вы не установили, почему агент покончил жизнь самоубийством?

Штольц пожал плечами:

– Мы знаем только, что это было самоубийством. Все факты говорят об этом. А почему он свел счеты с жизнью, об этом остается только догадываться. Возможно, он почувствовал или узнал, что его схватят, и у него сдали нервы.

– Полковник, – внимательно посмотрел в глаза Штольца Канарис, – а вы не исключаете какой-нибудь игры со стороны русских?

– Я, конечно же, обдумывал и эту версию, господин адмирал. Но какая здесь может быть игра? Агент Плутон – многократно проверенный человек, и мы точно знаем, что он застрелился.

– А перед этим передал информацию, – подхватил Канарис.

– Нет, здесь все чисто. И сведения, которые Плутон успел нам передать, без преувеличения – сверхважные.

Канарис на несколько минут задумался, а затем произнес:

– Пожалуй, я с вами соглашусь, полковник. Так что нужно браться за эту работу. Быстро, оперативно и четко, как вы умеете это делать. Подготовьте мне план операции – и вперед. Надо отправлять диверсионную группу на полигон, чтобы добыть необходимые нам сведения. Причем отобрать нужно самых лучших диверсантов. Как вы понимаете, действовать им придется в глубоком тылу. Тут необходим особый сорт людей, проверенных и высокообученных. Словом, мы должны послать на этот полигон нашу элиту. Если русские на самом деле испытывают сверхмощное оружие, мы должны многое о нем узнать: боевые характеристики, технологию изготовления… То есть все ценное, а главное, сделать это нужно в кратчайшие сроки.

– Слушаюсь, господин адмирал, – кивнул Штольц.

– Я лично буду следить за ходом этой операции. Назовем ее «Гарпун», – задумчиво произнес Канарис. – А вы непосредственно будете отвечать за успешность ее выполнения. Вам все ясно, полковник? – с нажимом спросил адмирал.

– Да, вопросов у меня нет, господин адмирал.

– Вот и прекрасно. Тогда действуйте.

– Есть один положительный момент, о котором я должен вас проинформировать, господин адмирал.

– Какой?

– В тех краях, в глухой таежной деревне, действует завербованный еще в 1938 году агент. Он периодически выходит с нами на связь.

– Вы даже в тайге держите агентов? – улыбнулся Канарис.

– Дело в том, что русские строят в Коми несколько военных заводов. Танки, самолеты, стрелковое оружие… А по роду службы мы должны все знать.

– Это похвально, Штольц, – Канарис потянулся в кресле, – но теперь надо бросить наших лучших оперативников и агентов на решение задач операции «Гарпун». Вопросы есть, полковник?

– Мне все предельно ясно, господин адмирал.

– Тогда действуйте, полковник. Тянуть нам нельзя, ситуация не позволяет. Ставлю задачу через неделю отправить нашу группу к полигону. Ровно через неделю, не позже, – повторил Канарис. – Докладывайте о ходе операции мне лично, а я в свою очередь буду докладывать фюреру. Вы уж постарайтесь, полковник, чтобы «Гарпун» попал в цель, и тогда я обещаю вам повышение в звании, боевые награды и новую, более высокую должность.

Штольц вскочил и подобострастно крикнул:

– Хайль Гитлер!

Когда полковник вышел, Канарис встал и подошел к большому глобусу, стоявшему у шкафа. Он нашел автономную советскую республику Коми. «В недрах тайги прячется секретный советский военный полигон, на котором успешно испытывают сверхоружие. Удача сама идет к нам в руки. Гитлер в последнее время не очень-то доволен нашей работой, так что операция «Гарпун» при успешном ее выполнении снова поднимет Абвер в глазах фюрера. Поэтому ставки не просто высоки, они заоблачны, – размышлял Канарис, стоя рядом с глобусом и покручивая его правой рукой. – Эта операция слишком много значит для нас, подхалимов у Гитлера хватает, и они нашептывают ему о том, что Абвер стал неэффективным и, мол, пора его реорганизовывать и менять старика Канариса. Эту операцию послал нам Бог.

Канарис сел за стол и, сняв с аппарата телефонную трубку, связался со Штольцем.

– Полковник Штольц, – послышалось в трубке.

– Послушайте, Штольц, на операцию «Гарпун» не жалеть никаких сил и средств. Другого результата, кроме как полный успех, просто не может быть. Вы поняли, Штольц?

– Да, господин адмирал.

– Вот и великолепно. Активизируйте работу, подключайте к ней лучшие силы, лучшие умы контрразведки. Работайте днем и ночью, главное, чтобы это было результативно. Повторяю, обо всех этапах подготовки и проведения операции докладывайте лично мне. Если потребуется помощь, поддержка с моей стороны, звоните мне хоть ночью домой. Я верю в вас, Штольц, – тихо, но твердо закончил Канарис.

– Операция «Гарпун» пройдет успешно, – заверил адмирала Штольц.

– Другого ответа от вас, полковник, я и не ожидал. Действуйте, – Канарис повесил трубку.