Текст книги "Полигон призрак"

Автор книги: Сергей Макаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Вот и хорошо. Да, и, как я говорил, пускай еще над озером и чуть дальше утром полетают истребители.

– Надо значит надо. Лишних вопросов я не задаю, – произнес начальник полигона.

– А в СМЕРШе вам на них и не ответят, Семен Петрович, – улыбнулся Коготь.

Полковник глубоко затянулся и медленно пустил сизую струйку в потолок.

– Хорошую идею подкинул твой лейтенант Анютин нашим спецам. Я имею в виду систему мин, установленных под каждым танком и паровозом, соединенными между собой специальным кабелем со взрывателями. «Хитрая бомба» взрывается и приводит в действие всю систему, а выглядит это как один взрыв. Плюс еще в танки наложили снарядов… Жуть, да и только, – покачал головой полковник. – Если бы нам на самом деле такую бомбу, а, майор? Погнали бы фашиста до самого Берлина и не спросили бы.

– Да, неплохо было бы, – согласился Коготь. – А с дымом Анютин и вправду прекрасно придумал. А что, товарищ полковник, может, возьмем моих ребят и съездим на экскурсию, посмотрим, как там рвануло? Думаю, всем будет интересно, а не только мне.

– Пусть ребята твои поспят, майор, а часиков в десять утра непременно съездим. Устраивает такой вариант?

– Безусловно, после этого выхода им нужно отдохнуть, да и мне, честно говоря, тоже.

Веригин встал, достал из сейфа небольшой графинчик из темного стекла и две рюмочки.

– Давай выпьем, Владимир Николаевич, – поставив графин и рюмки на стол, сказал полковник, – тем более есть повод. Кажется, мы неплохо все провернули.

– Да, повод веский, что и говорить, – улыбнулся Коготь и спросил: – Это водка?

– Бери выше, майор.

– Думаю, не ошибусь, если скажу, что это спирт.

– Да, не ошибешься, майор. В самую точку попал, – рассмеялся Веригин. – Стопроцентный, медицинский.

Он достал из сейфа тарелку, на которой тонкими кусочками лежало нарезанное сало с мясными прожилками и два куска черного хлеба. Закрыв сейф, полковник поставил тарелку на стол, а сам опустился на стул.

– Садись, майор, ближе к столу, так удобнее будет.

Коготь встал с дивана и, отодвинув стул, устало сел.

– А вы, я вижу, Семен Петрович, основательно подготовились.

– Так ведь не каждый день устраиваем такие фейерверки. Давай, майор, выпьем за скорейшую победу и за удачу, без нее ведь не в бою и не в любви… Сам понимаешь.

Полковник взял графин, наполнил рюмки и пододвинул одну из них к майору.

– За нашу победу! – подняв рюмку, сказал Коготь.

Они чокнулись и залпом выпили.

– Ух ты, хорош, – протянул майор. – Аж дух захватывает, словно вынырнул из глубины.

– Медицинский, так сказать, для убийства всех паразитов и микробов внутри.

– Для них это помощнее нашей бомбы будет, – пошутил Коготь и, положив на хлеб несколько кусочков сала, стал медленно жевать.

– По правде сказать, помучился я с танками, майор. Ты мне задал сложную и необычную задачу. Новые танки ведь не поставишь для уничтожения. Кто ж тебе даст аж пятнадцать штук, когда на фронте такие ожесточенные бои идут. Хорошо, что к нам железная дорога проведена и в пятистах километрах от нас находится ремонтно-танковый завод. Короче, это были мои трудности, но удалось мне договориться с директором завода плюс звонки в Москву – и дали-таки мне пятнадцать самых безнадежных Т-34, которые ремонту не подлежали. Так что, как говорится, со спокойной совестью рванули. Я бы сказал, на славу фейерверк вышел.

– Ну, а паровоз вы где достали, Семен Петрович? – придвинувшись к столу, спросил Коготь, слегка захмелевший.

– С паровозом было проще. Когда подвели железную дорогу и начали строить полигон, паровоз этот пару раз притащил к нам кирпич, а потом сломался. Оказывается, его десять лет назад списали, затем, когда началась война, отремонтировали. Побегал он еще пару годиков, да и нашел свой последний приют на полигоне. В общем, все способствовало осуществлению этого взрыва, даже сломанная техника, – улыбнулся Веригин и тут же предложил выпить еще по рюмке спирта.

Предложение было тут же принято. Так Коготь с Веригиным просидели до часа ночи, рассуждая о жизни и о войне. Потом Коготь вернулся в свою комнату, разделся, лег на кровать и сразу же крепко заснул.

После завтрака группа Когтя в сопровождении полковника Веригина отправилась на полигон на двух дежурных «Виллисах». Подъезжая к месту взрыва, майор заметил лежавшую возле кустарника пробитую сбоку башню танка Т-34.

– Неслабо рвануло здесь, – покачал головой Анютин, – вон башня танка аж куда отлетела.

– Да, такого я еще не видел, – вылезая из машины и глядя на покореженные танки с оторванными башнями, произнес капитан Андронов.

– Представляю, какой шок испытали немцы, увидев такое. И как они еще не попадали с деревьев? – покачал головой Самойлов, дотронувшись ладонью до одного из обгоревших танков.

– Вы представляете, товарищ майор, что бы мы сделали с фрицами, будь у нас на самом деле такое оружие, – оглядевшись, задумчиво произнес Анютин.

– Да, горела бы земля под фашистами, – сказал Коготь, впечатленный увиденным.

Майор прошелся вдоль покореженных танков, остановился возле одного из них. Его мысли вернулись к вчерашнему бою и имитации погони. «Фрицы, небось, не понимают, каким чудом им удалось выйти живыми из засады, – размышлял он. – Через несколько дней они доберутся до своих. Наверняка ночью их подберет где-нибудь в нашем тылу немецкий бомбардировщик. И они расскажут о том, что видели чудо-бомбу. Не сомневаюсь, что их рассказ будет настолько убедительным, что ждать следующую группу долго не придется. Думаю, нам удалось вбросить дезинформацию о якобы сверхмощной бомбе, – Коготь обернулся и посмотрел на почерневшие покореженные танки. – Причем немцы видели все своими глазами. Сейчас у Абвера разыграется зверский аппетит, вторая группа учтет ошибки первой и, конечно же, в нее включат не просто лучших, а лучших из лучших людей. Так что задачку придется решать посложнее».

– О чем задумался, товарищ майор? – подойдя к Когтю, спросил полковник.

– Красиво получилось, Семен Петрович, – выдавил улыбку майор.

– Да, хоть картину маслом рисуй. Как думаешь, очередных гостей долго ждать придется? – словно прочитав мысли Когтя, спросил Веригин.

– Кто ж не захочет увидеть такую красоту? – обвел жестом ладони место взрыва майор.

– Понятно, – протянул начальник полигона. – Значит, без работенки не останешься, Владимир Николаевич, а заодно и меня нагрузишь по полной программе, – улыбнулся Веригин.

– За этим дело не станет, товарищ полковник, – задумчиво произнес Коготь и добавил: – Гости пожалуют очень серьезные.

Побродив еще немного среди покореженных взрывом танков, смершевцы погрузились в джипы и покатили к штабу.

Глава 11

Лето в тайге республики Коми короткое и не очень теплое. Лесник Федор Макаров пробирался по тайге, вслушиваясь в каждый звук. Впереди на поляне он увидел ярко-рыжий хвост лисицы, искавшей что-то в земле. Макаров вскинул было ружье, чтобы выстрелить, но лисица, словно почувствовав опасность, сиганула за деревья. Лесник промышлял охотой и потому вылазки в тайгу были для него обычным делом.

Вдруг впереди за деревьями Федор заметил каких-то людей. Подкравшись ближе, он рассмотрел четверых солдат и офицера. Солдаты подхватили за руки и ноги труп в пестром маскхалате и потащили его в сторону, в заросли кустарника. Затем они вернулись за вторым трупом, третьим… Лесник насчитал шестерых убитых. Последним потащили труп широкоплечего здоровяка с бычьей шеей. Окровавленное безжизненное лицо мертвеца мелькнуло перед глазами Макарова. «Ну дела, – тяжело вздохнув, подумал лесник. – С этими все понятно, а вот где остальные? Удалось ли им вырваться?»

Солдаты шутили и смеялись, орудуя лопатами в кустарнике. «Там их всех и похоронят», – заключил Макаров и скользнул назад, вглубь тайги.

Федор возвращался к своей сторожке подавленным. «А что, если остальных захватили в плен и пытают? Они могут расколоться и сказать, что их встречал местный. Тогда у меня возникнут проблемы», – размышлял он.

Но проблемы у лесника возникли раньше, чем он мог себе представить. Подойдя к своей сторожке, маленькой бревенчатой избушке, он увидел четырнадцатилетнего Кольку, сына доярки Любы, которая была неравнодушна к леснику и даже пару раз приглашала его к себе. Федор переспал с Любой, но больше не стал к ней ходить. Баб в деревне хватало, многие, как и Люба, к 1943 году были вдовами. Сын доярки Колька почему-то невзлюбил Макарова: то дверь подопрет ему камнем, то в колодец набросает травы, то еще что придумает.

Федор остановился за деревом. Колька только что вышел из сторожки и вытащил из кармана немецкий нож со свастикой, который леснику подарил убитый офицер из немецкой диверсионной группы. Макаров думал, что спрятал нож в надежном месте, под вынимающейся доской в полу сторожки. Но Колька был смышленым пацаном и быстро обнаружил тайник.

Лесник поморщился, словно от острой зубной боли. Если Колька покажет нож со свастикой в деревне, начнется та еще свистопляска. «Очень трудно будет внятно объяснить советским контрразведчикам, откуда у лесничего в таежной глуши взялся фашистский нож со свастикой. Можно, конечно, наплести, что случайно нашел его в тайге, когда охотился. Но не поверят они. Точно не поверят, начнут копать, а может, и пытать», – покачал головой Макаров. Этого ему еще только не хватало. Нужно было решать возникшую проблему как можно быстрее.

Он осторожно пробрался к сторожке, прижимаясь к бревенчатой стене, подкрался к пацану, который продолжал рассматривать боевой нож немецких диверсантов. Выйдя из укрытия, лесник схватил подростка за руку, в которой тот держал оружие. От неожиданности Колька вскрикнул.

– Здорово, Федор Аркадьевич, – с испугу пролепетал подросток.

– Привет, Коля. Что ты тут делаешь? – пристально глядя в глаза подростку, спросил Макаров.

– Да я это… так… мимо проходил, по делам.

– Вот как! Интересно, а какие у тебя могут быть дела в тайге? Кто тебя одного сюда отпустил? Мамка, небось, волнуется уже, думая, куда ты пропал, – ледяным голосом произнес лесник так, что Колька почувствовал, как его грудь сдавил, словно цепями, смертельный страх. – И, кажется, – продолжил Федор, – я тебя не звал к себе в гости.

– Я случайно зашел, – пролепетал Колька, повернув к леснику бледное, веснушчатое лицо с узкими карими глазами.

– Славно это у тебя получается, случайно зашел и взял чужую вещь. И раньше было: то в колодец мне ядовитой травы набросаешь, то еще чего устроишь. А тебя ведь учили в школе, что за все плохое надо отвечать.

– Я больше не буду, дядя Федор, – всхлипнул Колька и внезапно дернулся вперед с такой силой, что лесник не удержал его.

Подросток стремглав бросился бежать. Но упускать Кольку, да еще с такой уликой, не входило в планы Макарова. Он рванул следом, петляя среди деревьев. Когда-то в Риге он серьезно занимался легкой атлетикой, бегом на средние дистанции. А потому, как ни старался убежать Колька, это у него не вышло. Лесник настиг его в небольшой лощине, сбил с ног и, прижав к земле, выкрутил из руки нож. Подросток отчаянно сопротивлялся и кричал, поэтому Федор решил не искушать судьбу. Он схватил Кольку за длинный черный чуб, рванул голову пацана вверх и назад и ножом перерезал ему горло. Колька захрипел, захлебываясь собственной кровью, и вскоре затих.

Лесник спрятал труп мальчика за сторожкой. Затем дождался ночи, отнес тело подальше в тайгу и закопал его под сосной. «Отбегал свое, Колька», – зло сплюнул лесник и пошел к сторожке.

Через день Макаров вернулся в деревню. Едва он вошел в дом, как к нему забежала взволнованная доярка Люба, мать Кольки.

– Федор Аркадьевич, помоги, ради Бога! – взволнованно проговорила она.

– Да сядь ты, успокойся! Чего суетишься, словно ошпаренная? Объясни сначала, в чем дело, – пододвинув женщине стул, попросил лесник.

– Пропал мой Колька, полтора дня уже нет. Ушел – и нет его. Бабка Агафья говорит, что видела, как шел Колька в сторону тайги. Но он это был или нет, она не уверена.

– Конечно, Агафья спутает кого хочешь. Ей же почти сто лет, – буркнул Федор. – Она уже дальше своего носа не видит.

– Мы с бабами вчера искали Кольку допоздна, кричали, звали… Все без толку. Тайга-то огромная. Может, он заблудился и ходит где-то сейчас, а кругом зверья разного полно, медведи, – брызнули слезы из глаз Любы.

– Да ладно тебе, не убивайся раньше времени и сырость в моем доме не разводи. Может, найдется еще твой Колька, а ты только попусту слезы льешь. Перестань. На вот лучше воды попей.

Лесник зачерпнул большой алюминиевой кружкой воды из ведра и подал ее доярке. Люба сделала несколько глотков и поставила кружку на стол.

– Федор Аркадьевич, умоляю тебя, поищи ты его. Ведь ты же лесник, все тропы в округе знаешь. Глядишь – и найдешь его.

Макаров тяжело вздохнул:

– Ладно, Люба, я сейчас же отправлюсь в тайгу. Если повезет, то найду твоего пацана.

– Спасибо огромное тебе, Федор Аркадьевич.

– Да погоди благодарить раньше времени, надо найти его для начала.

– Ой, не знаю, тяжело у меня на сердце что-то. Может, его уже и в живых нет. Тайга и взрослого запросто убьет, а тут желторотый подросток.

– Это точно, с тайгой шутки плохи, – угрюмо ответил лесник и добавил: – Ладно, ступай, мне надо собираться, скоро стемнеет.

Федор взял с собой еду и отправился в тайгу якобы на поиски Кольки. Два дня он провел в сторожке, а затем вернулся в деревню и направился к дому Любы. Доярка как раз набирала из колодца воду.

– Ну что, Федор Аркадьевич? – с надеждой спросила женщина.

– Обыскал все в округе, кричал, звал – все попусту. Словно в воду канул.

Люба поставила ведра с водой на землю, обхватила голову руками и зарыдала, приговаривая:

– Коленька, сынок… Миленький, вернись домой… Где же ты?..

Глава 12

Около пяти часов вечера адмирал Канарис любил взбодриться и выпить чашку хорошего крепкого кофе без сахара. Адмирал сидел за столом, потягивая густой напиток и размышляя над хитроумной операцией Абвера в Англии. В этот момент в кабинет вошел адъютант и доложил, что с адмиралом хочет встретиться полковник Штольц и боец из полка специального назначения «Бранденбург-800».

– Они здесь? – решительно отставив чашку с кофе, спросил Канарис.

– Да, господин адмирал, ждут за дверью.

– Пригласите их немедленно, – возбужденно повысил голос Канарис, обычно отличавшийся спокойствием и выдержкой.

Адъютант приоткрыл дверь и сказал:

– Входите, вас ждут.

Полковник Штольц вошел в сопровождении высокого худого фельдфебеля.

– Хайль Гитлер! – вскинули руки вошедшие.

– Давайте без церемоний, ближе к делу, – нетерпеливо сказал Канарис.

– Фельдфебель Гюнтер Куртц, – Штольц указал на долговязого военного, – два часа назад прибыл на нашем самолете в Берлин. Он и еще трое диверсантов полка «Бранденбург-800» вернулись с полигона русских в Коми, – понизил голос Штольц.

Адмирал поднялся из-за стола и подошел к фельдфебелю. Куртц вытянулся по стойке смирно.

– Значит, вы возвратились с полигона? – спросил Канарис.

– Так точно, господин адмирал, – выдохнул фельдфебель.

– А где же ваш командир?

– Командир группы погиб, как и пятеро солдат. Мне и еще троим удалось выбраться.

– Что же произошло, фельдфебель?

– Возвращаясь с задания, мы нарвались на засаду русских. Командира убил снайпер, сразу же. Нам чудом удалось прорваться и уйти.

– Понятно, фельдфебель. Присаживайтесь, поговорим, – указав на мягкие кресла возле стола, сказал Канарис и, сев на свое место, допил остывший кофе.

Штольц и Куртц устроились в креслах.

– Господин адмирал, – начал Штольц, – я привел к вам фельдфебеля Куртца для того, чтобы он лично вам рассказал, что они видели на русском полигоне. Поговорив с Куртцем, я понял, что рассказ очевидца будет для вас гораздо интереснее, чем мой сухой доклад.

– Хорошо. И что же такого необычного, фельдфебель, вы увидели на русском полигоне? Чем можете нас удивить?

Куртц нервно кашлянул, до сих пор ему не приходилось лично беседовать с офицером столь высокого ранга, поэтому он очень волновался. Однако, собравшись с мыслями, он произнес:

– Это было нечто невероятное, господин адмирал. Такого взрыва я никогда не видел.

Почувствовав волнение Куртца, Канарис спокойно сказал:

– Расскажите все обстоятельно, не торопясь и не упуская деталей.

Фельдфебель кивнул и продолжил:

– Мы обошли полигон русских за двое суток, отмечая систему охраны объекта. После этого мы поняли, что русские допустили промашку в охране полигона. Там мало охранных вышек, и поэтому вполне возможно, например, ночью пробраться на полигон.

– Для нас это очень хорошо, – заметил Канарис.

– Чтобы удостовериться в этих выводах, командир группы приказал нам взобраться на высокие сосны. Я полез с ним, а двое других солдат взобрались на соседнюю сосну. Сверху открывался поразительный вид на полигон.

– Что же такого в нем поразительного? – задал уточняющий вопрос адмирал Канарис.

– Полигон просто огромный – иного слова не подобрать. На нем расположен аэродром с истребителями и бомбардировщиками. Очень хитроумная система дзотов, каждый из которых находится на искусственном холме, повсюду видны башни танков, укрытых за железобетонными стенами. Понятно, что их можно использовать как хорошо защищенные пушки. А при необходимости танки могут выехать из своих укрытий и атаковать.

Канарис и Штольц переглянулись. Адмирал покачал головой и сказал:

– Такого укрепленного полигона у русских никогда не было. По крайней мере, я такого не припоминаю. И это несмотря на то, что он скрыт в дебрях тайги, и добраться туда, мягко скажем, не просто.

– Господин адмирал, им есть что скрывать, – произнес Штольц, – послушайте дальше фельдфебеля.

– Мы наблюдали за полигоном, командир делал пометки в своем блокноте, – продолжил Куртц. – Было довольно теплое, солнечное утро. Вот тут все и началось. Мы увидели, как с расположенного на полигоне аэродрома взлетел большой бомбардировщик. Покружив над полигоном, он приблизился примерно к центру и набрал высоту. Заметив в бинокли расположенные внизу танки Т-34, их было пятнадцать, мы поняли, что сейчас должно нечто произойти, и мы станем свидетелями этого. И еще одна важная деталь…

– Какая? – с нетерпением поинтересовался Канарис.

– В нескольких сотнях метров от танков на железной дороге стоял старый паровоз. Думаю, что метрах в трехстах, хотя, возможно, и чуть ближе.

– Скажите, Куртц, танки располагались рядом друг с другом? Скученно? – спросил адмирал.

– Я бы так не сказал, – покачал головой фельдфебель, – они словно шли в боевом наступательном порядке, на некоторой дистанции друг от друга, где-то в двадцати-тридцати метрах, может чуть больше, – уточнил Куртц.

– Понятно, продолжайте, – откинувшись в кресле, сказал Канарис.

– Когда самолет поднялся достаточно высоко, мы заметили, как от него что-то отделилось. Послышался свист, и мы поняли, что к земле понеслась бомба. Взрыв был такой силы, что мы едва не слетели с деревьев. Если бы не страховочные тросы, то это бы и произошло. Мне в какой-то момент показалось, что началось сильнейшее землетрясение. Усилием воли я заставил себя посмотреть в бинокль. Башни танков, словно игрушечные, разбросало на сотни метров в разные стороны. Затем облако черного, как смерть, дыма заволокло место взрыва. Когда дым рассеялся, мы увидели обгорелые куски железа с оторванными башнями. Вот что представляли собой после взрыва некогда грозные боевые машины. Паровоз был деформирован до неузнаваемости и лежал на боку. Покореженные рельсы изгибались, словно гигантские змеи. Господин адмирал, мы были потрясены увиденным. У русских страшная бомба, поистине смертоносная, – заключил фельдфебель.

– А вы не допускаете того, что вместо танков русские использовали, к примеру, муляжи какие-нибудь? – спросил Канарис, отличавшийся сверхразвитой подозрительностью.

– Нет, господин адмирал, это были настоящие танки. Я их отчетливо видел в бинокль и видел то, как отрывало тяжелые башни.

– Русские преследовали вас? – снова задал вопрос Канарис.

– Преследовали, господин адмирал, – тяжело вздохнув, ответил Куртц. – Как я уже говорил, мне и еще трем бойцам удалось прорваться, обойти засаду. Русские что-то кричали и стреляли нам вслед. Затем через какое-то время появилась двойка русских истребителей. Они летели так низко, что нам казалось, что они своими крыльями задевают верхушки деревьев. Безусловно, они выискивали нас. И на следующий день русские истребители летали над тайгой. Нам повезло, и мы каким-то чудом выбрались.

– Вы добыли важную разведывательную информацию, фельдфебель, – подбодрил Куртца адмирал, – проявили героизм и, несмотря ни на что, вернулись на базу. Вы и ваши товарищи будут представлены к боевым наградам и, конечно же, вас ждет повышение в звании и небольшой отпуск. Не забудем мы и о погибших героях, – думая о чем-то своем, произнес Канарис. – На этом все, фельдфебель, вы можете быть свободны.

Куртц вскочил и выкрикнул:

– Хай ль Гитлер!

– Хайль! – встав из-за стола и выбросив правую руку вверх, сказал Канарис.

Когда фельдфебель вышел, адмирал прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Остановившись перед полковником, Канарис сказал:

– Пусть с Куртцем поработают наши взрывники, психологи и другие специалисты. Мне нужен отчет об этой работе не позднее чем… – адмирал задумался на мгновение, а затем продолжил: – Я даю вам, Штольц, на подготовку этого отчета двадцать четыре часа и ни минуты более. Нынче время в особой цене, и мы не можем позволить себе быть расточительными.

– Будет исполнено, господин адмирал, – бодро отозвался Штольц.

Немного помолчав, начальник Абвера спросил:

– А что вы думаете, полковник, насчет рассказа фельдфебеля об испытаниях бомбы? Вы не находите его несколько странным?

– Я беседовал со всеми четырьмя вернувшимися диверсантами. Один из них сидел на соседнем дереве и тоже видел взрыв. Он описал его так же, как и Куртц. Так что лично у меня нет ни малейшего сомнения в том, что русские успешно испытали на своем секретном полигоне новое оружие. Обычная бомба не уничтожает сразу пятнадцать танков и паровоз в придачу, к тому же находящийся на удалении.

– Пожалуй, вы правы, – кивнул Канарис. – Похоже, русские действительно создали некое мощное оружие.

– Наши люди видели этот взрыв и его последствия. Я считаю, что это большая удача. Теперь мы точно знаем, что эта бомба есть. И не исключено, что русские на этом полигоне работают над чем-нибудь еще более разрушительным. Если нам удастся добыть технологию изготовления русской сверхбомбы, это будет огромная победа Абвера. Но если мы запоздаем и русские начнут массово сбрасывать эти свои разрушительные бомбы на головы наших солдат, то это уже будет катастрофа, – заключил полковник.

– Но прежде чем идти докладывать фюреру о том, что мы обнаружили тайный полигон русских и узнали о сверхбомбе, я все-таки хотел бы получить отчет наших экспертов. Пусть они хорошенько поработают с фельдфебелем и другим диверсантом, видевшим взрыв. Я буду с нетерпением ждать этот отчет, – заключил Канарис. – Так что не медлите, полковник.

Ровно через двадцать четыре часа Штольц снова вошел в кабинет адмирала и положил перед ним коричневую папку с отчетом специалистов Абвера. Вердикт был единогласный: русским удалось раньше немцев создать сверхмощное оружие. Канарис был доволен: ведь это Абвер первым узнал о секретном полигоне и бомбе. Это успех, который немецкие контрразведчики непременно разовьют. Именно так он все представит Гитлеру.

– Присядьте, Штольц, – кивнул на кресло Канарис.

Полковник устало опустился в кресло, машинально растирая виски. Вот уже который день Штольц страдал от сильных головных болей, переданных ему по наследству отцом, отставным генералом. Правда, кроме этих болей, полковник перенял от отца также способность к серьезной аналитической работе.

– Я слушаю вас, господин адмирал, – взглянув на Канариса, произнес Штольц.

– Завтра я доложу фюреру о достигнутом нами успехе, но мы-то с вами, Штольц, уже сегодня должны начать планировать вторую фазу операции «Гарпун».

– Совершенно верно, господин адмирал, – Штольц подался чуть вперед, словно пытался освободиться от надоедливой головной боли.

– Так вот, я уже говорил вам о том, что время нынче в особой цене, считайте, что с этой минуты оно подорожало во сто крат для Абвера. Мы должны проникнуть на полигон, захватить какого-нибудь важного инженера, специалиста, выкрасть документы с технологией изготовления русского сверхоружия, главное, чтобы мы узнали, из чего и как изготавливается русская сверхбомба. Это важнейшая задача для Абвера на сегодняшний день. Если решим ее, вы понимаете, как фюрер будет относиться к нам, а, не дай Бог, провалим… Нет, лучше об этом даже не думать. Только вперед и только победа! – словно выступая на каком-то нацистском митинге, с патетикой произнес шеф Абвера. – Вы слышите, Штольц, эта операция должна быть непременно успешной.

– Я отлично все понимаю, господин адмирал.

– Вот и прекрасно, Штольц. Даю вам три дня на то, чтобы отправить в тыл к русским новую группу.

– Три дня? – удивился полковник. Обычно для таких операций отводилось гораздо больше времени на планирование и подготовку.

– Вы не ослышались, Штольц. Ровно три дня. Времени на раскачку у нас нет.

– Я бы попросил хотя бы неделю, господин адмирал.

– Нет, и еще раз нет, Штольц, – жестко, словно стеганув невидимым кнутом собеседника, произнес Канарис.

– Будет исполнено, господин адмирал, – четко ответил полковник, почувствовав еще больший приступ головной боли.

– Ситуация не такая уж сложная, – начал вслух рассуждать Канарис. – Мы точно знаем, где находится секретный полигон русских. Дело упрощает еще и тот факт, что в тех краях побывали наши диверсанты, те, которым удалось уйти от русских. Они обошли этот полигон, изучили местность, знают брешь в охране. Наконец, они видели взрыв этой бомбы. Кроме того, в тех местах действует наш агент. Как говорится, в наших руках немало козырей. Приказываю всю четверку выживших диверсантов включить в новую группу! Я поговорю завтра с фюрером о том, чтобы их перед заброской на вражескую территорию наградили и повысили в званиях. Думаю, что с этим проблем не будет. Далее – продумайте, сколько человек должно войти в группу. К слову, обязательно нужно включить двух специалистов по взрывным устройствам. Кроме того, задействуйте нашего агента. Словом, не мне вас учить, Штольц. Через три дня бомбардировщик должен выбросить новую диверсионную группу глубоко в тылу врага. Конечно, есть проблемы, – Канарис раздраженно постучал костяшками пальцев по столу. – Мы вспугнули русских, теперь они будут особенно бдительными и осторожными. В этом плане новой диверсионной группе будет гораздо сложнее действовать, чем предыдущей. Поэтому выбирайте лучших из лучших, тех, кто не просто вынослив и хорошо стреляет, но еще и прекрасно соображает в жестких условиях противодействия подразделениям противника. За плечами каждого бойца группы должна быть не одна сложнейшая операция в тылу противника.

– Вас понял, господин адмирал, – без энтузиазма ответил полковник.

– Подумайте хорошенько о командире группы и его заместителе. Это должно быть одно мощнейшее звено управления группой. Словом, готовьтесь, Штольц. Думаю, что домой в эти дни вы не попадете. Но такова наша служба, – заключил Канарис.