Текст книги "Серая Башня (СИ)"

Автор книги: Сергей Элгрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Ну как? – спросил Дозэф.

– Он согласен, мастш Дозэф.

– Отлично, – улыбнулся лысый толстяк, кивнул трактирщику и двинулся к выходу.

Я вышел из Тэ-Сю А’ргаэ и взглянул на теперешнего трактирщика за стойкой. Это был другой человек. Я, перекрикивая шум веселящейся толпы, подозвал его и спросил – куда делся трактирщик, который работал тут несколько дней назад – я описал внешность. Трактирщик помрачнел и сказал, что это был его брат, и что какие-то сволочи зарезали его в подворотне.

Я вышел из трактира, вновь накинул капюшон и вошёл в Тэ-Сю А’ргаэ. Я отмотал время до момента, когда Бальдус вышел из трактира. Он двинулся обратно тем путём, каким пришёл. Человек, прятавшийся за углом дома, лишь мельком взглянул на него. Когда из трактира вышел Дозэф, человек обождал немного, пока тот отойдёт подальше, и последовал за ним. Я тоже двинулся следом.

Дозэф шёл по улочкам города, направляясь к гостинице, человек следовал за ним. В пути к нему присоединился ещё один. Вдвоём они продолжили преследовать Дозэфа.

Дозэф добрёл до гостиницы, вошёл внутрь, и двое остановились. Один – тот, что караулил у трактира – приказал второму по-норжски:

– Оставайся здесь и следи за ним. Я пришлю тебе помощника.

– Да, господин.

Старший двинулся прочь, и я последовал за ним. Мы долго брели по улицам городка, пока, наконец, не подошли к одной лавке – там продавали травы. Норжец вошёл внутрь, а мне пришлось остановится.

Лавка была заперта, но внутри горел свет. Я вышел из Тэ-Сю А’ргаэ, осмотрелся – улица тиха и пуста, было темно, продолжал валить снег – и я вышиб ногой дверь и ворвался внутрь.

Я увидел двух человек – лавочника и помощника – которые тут же вскочили со стульев при моём появлении. Взглянув на меня, лавочник побледнел, метнулся к подсобке и крикнул:

– Тот сыщик! Он здесь!

Моя правая перчатка превратилась в дубинку, одним ударом я снёс бросившегося на меня помощника, прыжком настиг лавочника и, огрев его по голове, уложил на месте. Я вошёл в подсобку и увидел люк в полу, ведущий в подвал.

Заглянув в люк, я заметил двух суетящихся людей. Я спрыгнул в дыру – высота была небольшая – и тут же сцепился с одним из них. Второй оказался позади первого, так что я был от него закрыт его приятелем.

Противник взмахнул мечом, но я подставил под удар левую перчатку, и лезвие стукнулось о прочный непреодолимый щит. Во второй руке у меня всё ещё была дубина. Я огрел ею врага в висок, и он повалился на пол.

На меня бросился второй. Я отпрыгнул назад, снова сложил руки в том жесте, как когда врезал в пах верзиле – и перчатки мгновенно превратились в копьё, которое тут же пронзило грудь противника. Удар был таким быстрым и резким, что врага подбросило в воздух, он упал поверх своего товарища. Я не жалел о том, что убил его – ведь другой был ещё жив, так что один язык у меня есть.

Я связал ему руки за спиной, быстро поднялся наверх, связал лавочника, запер лавку. Помощника нигде не было, но я решил заняться им позже. От Гордона Роя никому не уйти.

Я спустился в подвал, привёл в чувство норжца.

– А, t’hikaler artanorr! – выругался норжец. – Отатисова собака!

– С чего ты решил, что я служу Отатису⁈

– Мы знаем про тебя, – прошипел он и оскалился. – Знаем про твой Дом, знаем откуда ты, знаем, что твой Дом сделал в прошлом. И про дружка твоего тоже знаем.

– Вы не знаете ничего про мой Дом и место, откуда я родом, – сказал я. – Ведь вы там никогда не были. Никто из вас никогда не был там, где мой Дом.

Норжец злобно зашипел, а я улыбнулся. Я понял, что затронул больную тему и продолжил:

– Да, вы никогда там не были. И ваш император никогда там не был. Как же ему тяжко, наверное, осознавать, что он никогда туда не попадёт… Бедолага… Никогда… Никогда… Никогда…

Норжец задёргался. Эта насмешка действительно ранила его.

– А теперь, – сказал я, – ты расскажешь мне, что вы собирались сделать с Дозэфом, а также какие планы у вас были насчёт воров: сколько агентов, куда послали, какие они получили приказы. И да, не забудь мне рассказать про мешки, экранирующие излучение частиц N’tam g’hraneane. Кто это придумал? Вы специально для защиты от меня решили их использовать? Придумано неплохо, отдаю должное.

Норжец оскалился.

– Ничего тебе не расскажу, cork’hadarr.

– Ты ошибаешься, – ответил я с грустной усмешкой. – При чём дважды. Во-первых, я не cork’hadarr, а очень даже vaerdhael', верный своей Родине и народу. А во-вторых, ты всё мне расскажешь, уверяю тебя.

И я приступил к допросу. Не такому, как принято у Тольскера и его подручных, а более изощрённому – с помощью вещества, развязывающего язык. Сыворотка правды. Не зря я взял её, когда собирался в дорогу. Мне нужно было спешить – убежавший помощник травника волновал меня: кто знает, кого он может сюда привести!

Я применил к норжцу сыворотку правды, и он заговорил. Узнав всё, что мне было нужно, я убил его.

Сведенья были любопытные. Например, норжец сказал, что приставленные к Дозэфу агенты не смогли его поймать – он легко ушёл от преследования и без труда убил нескольких агентов, и затем скрылся в неизвестном направлении.

Затем я поднялся наверх и собирался было провести такой же допрос уже пришедшему в себя лавочнику, как вдруг дверь от удара ноги широко распахнулась, и группа людей в одежде городской стражи ввалилась в лавку.

– Что здесь происходит? – сурово прорычал один из них, а затем, рассмотрев меня, удивлённо выдал: Мастш Рой⁈

– Мастш Тольскер, – поприветствовал я его.

Глава 23

Рыба и ящерица

– Что вы здесь делаете⁈ – удивлённо спросил Тольскер.

– Провожу расследование по приказу короля, что же ещё, – ответил я.

Стражники вошли в помещение, и Тольскер предупредил их:

– Этот человек – сыщик, он работает со мной на короля.

Стражники и Тольскер принялись осматривать помещение, и я заметил с ними помощника лавочника.

– Что здесь произошло, мастш Рой? – спросил Тольскер.

Он указал на помощника и добавил:

– Этот человек наткнулся на отряд стражей, с которыми я как раз беседовал, и попросил помощи. Он сказал, что какой-то бандит ввалился в лавку травника и принялся всех избивать.

– Этот бандит – я, мастш Тольскер. А этот травник – работает на императора Гелуинна и укрывает у себя норжских агентов.

Тольскер удивлённо уставился на лавочника, а потом на помощника.

– Это правда? – нахмурившись спросил Тольскер.

Помощник побледнел и попятился, но уткнулся спиной в стражей, стоявших позади.

– Я ничего об этом не знал! – испугано воскликнул помощник. – Я думал, у господэна проживают друзья, как он и говорил!

– Он не врёт, – простонал с пола лавочник, уже пришедший в себя. – Мальчишка тут ни при чём, он ничего не знал. Не трогайте его.

– Разберёмся, – сурово ответил Тольскер.

– А проживали те «друзья» – вон там, – сказал я и указал на подсобку.

Тольскер и пара стражей заглянули в дверной проём. Я указал на лаз в полу:

– Здесь под полом просторный погреб, именно там норжские агенты и сделали себе постоянный штаб.

Тольскер только изумлённо таращился на лаз. Я сказал:

– Можете спуститься, там уже никого нет. В живых. Я обо всём позаботился.

Тольскер удивлённо взглянул на меня.

Он и один из стражей спустились в погреб, а потом подняли оттуда трупы.

– Ловко вы, мастш Рой! – похвалил Тольскер, осматривая раны на телах. Я скромно потупился.

Тольскер приказал нескольким стражам остаться в лавке и провести тщательный осмотр, другим он велел взять под охрану лавочника и помощника и отконвоировать в штаб городской стражи, туда же он велел отнести трупы. Я вышел наружу.

Снег продолжал валить, мелкий, частый, быстрый и сырой, стояла ночь, улица пуста. Я закурил трубку, впервые расслабившись после многократного использования Тэ-Сю А’ргаэ. Курительная смесь доставляла наслаждение, спокойствие, умиротворение. Сделав последнюю затяжку, я выбросил трубку.

Я задумался о том, кто подарил мне эту трубку – давным-давно, шесть лет назад, ещё на Родине… Все эти годы трубка была со мной, и сослужила неплохую службу. Сегодня она сделает то же самое.

В дверях появились стражи, выводящие лавочника и помощника. Тольскер остановился возле меня и закурил, стражи уже успели уйти вперёд. Они перешли на другую сторону улицы и двинулись к штабу, путь их проходил под крышами домов. С края одной свисали гигантские сосульки.

Когда конвой проходил под ними, что-то пролетело в воздухе над головами, ударилось в сосульки покрупнее и поострее, и те сорвались и грохнулись на конвой, проломив череп лавочнику. Все закричали, засуетились, Тольскер оторопел и непонимающе взирал на происходящее.

Стражники склонились над лавочником. Тот неподвижно лежал на снегу, вокруг головы растекалось пятно крови. В руке у меня снова появилась трубка. Один из стражников повернулся к нам и крикнул:

– Он мёртв!

– Эльсова задница! – выругался Тольскер и топнул ногой. – Единственный агент Желвана Гжавчика, что попал к нам в руки – и вот-те на! Нас преследует какой-то рок, мастш Рой. То человек ни с того ни с сего начинает блевать кровью и умирает – как там его… Силан? Теперь вот это… Мне начинает казаться, мастш Рой, что обе эти смерти не случайны.

– Не случайны⁈ – изумился я.

Я был уверен, что предмет, пролетевший под крышей и срезавший сосульку, никто кроме меня не заметил.

– И что же, по-вашему, только что произошло? – спросил я. – По-моему, на него просто свалилась сосулька.

Тольскер нахмурился.

– Не знаю, мастш Рой. Я не могу объяснить происходящее. Как будто колдовство какое-то.

– Вы же не говорите это всерьёз, мастш Тольскер? Колдовства не существует, вы же знаете.

Тольскер вздохнул.

Пол-диона спустя мы уже находились в штабе местной городской стражи, и Тольскер и местные командиры стражи допрашивали помощника лавочника. Вернулась группа, оставленная Тольскером обыскивать лавку. Кое-что им удалось найти – какие-то записи, документы. Кое-какие сведенья смогли вытянуть из помощника. Но в целом добытая информация не представляла большую ценность.

Стало известно лишь, что у лавочника часто останавливались гости, которых он размещал на постой в подпольном помещении, совсем недавно там обитала целая группа из шести человек. Наверное, именно они следили за ворами и за Дозэфом. О появлении воров и Дозэфа в этом городе Тольскер, разумеется, не знал – и я ничего ему не рассказывал.

После допросов мы с Тольскером вернулись в корчму. Тут нас встретили Даид и Сэлдэн, недоумевающие по поводу нашего долгого отсутствия. Тольскер рассказал о произошедшем, потом вчетвером мы сели ужинать, выпивать и курить трубки.

– Мастш Рой, – обратился ко мне Тольскер. – А как вы вышли на этого травника?

– Мастш Тольскер, напомните: кто порекомендовал вам меня?

– Они сидят здесь с нами, мастш Рой. Даид и Сэлдэн предложили обратиться к вам, когда моё собственное расследование зашло в тупик.

– Ага. И что они сказали насчёт того, как люди прозвали меня в Аг-Винэос?

Тольскер поморщился и проворчал:

– Легендарный Детектив.

– Ага. А вы знаете, что это означает, мастш Тольскер?

– Это означает, что вы – чертовски хороший сыщик.

– Верно. А что я сказал вам, и даже королю, когда меня в последний раз спрашивали про мои методы работы?

– Что вы довольны тем, что в Стаентраде есть лишь один Легендарный Детектив, и не станете раскрывать своих секретов, чтобы не нажить конкурентов.

– Точно. Ну вот и ответ на ваш вопрос, мастш Тольскер.

– Не поймите меня неправильно, мастш Рой, но дело, которым мы занимаемся – очень важное. Речь идёт о заговоре против короны.

– Верно, мастш Тольскер.

– И то, что вы так легко ориентируетесь в этом деле – может, хм… навести на подозрения, – тут он встрепенулся и сменил тон. – Нет-нет, конечно, не меня. Я-то в вас абсолютно уверен, мастш Рой. Но кто-нибудь другой может вас заподозрить – из-за того, что вы так легко находите агентов Желвана Гжавчика. Как вам это удаётся? Может, у вас свой человек или друзья в их среде? Конечно, все эти трюки с капюшоном и осмотром места происшествия – выглядят забавно, но не водите ли вы нас за нос? Нет, конечно, я-то вам доверяю, мастш Рой, но кто-нибудь другой может и усомниться… Ведь если у вас есть агенты в среде людей Гжавчика – было бы крайне полезным сообщить нам об этом.

– Уверяю вас, мастш Тольскер – как только у меня появится хоть один агент среди людей Гелуинна Гзаэвэка – я вас тут же с ним познакомлю.

Позже мы закончили посиделки и разошлись по комнатам. Мы договорились, что встанем как обычно – утром в четвёртом-пятом дионе – и продолжим путь.

Я выпил обязательный отвар, принял порошок и эликсир, выкурил трубку, постоянно думая о том, кто подарил мне её. О той, что подарила мне её. Та, чьё имя начинается на AE. А затем лёг спать.

Глава 24

По волнам любви (То слово)

Я брёл по роще среди деревьев beit’he. Эти деревья напоминали берёзы – стволы тонкие, белые, с чёрными чёрточками. Время от времени мне попадались каменные арки, невысокие скалы, нагромождения валунов, по камням бежали ручьи и небольшие водопады, встречались развалины древних строений.

Могло показаться, что развалины в роще – настоящие, и сама роща – естественного происхождения. На самом деле, это был декоративный парк, специально разбитый для прогулок. Таких парков здесь, в городе «Купол», было немало. Этот парк назывался «Берёзовая роща Эбэр-Феалд».

Как поётся в песне:

'Цветочные склоны ярко мерцают,

И прозрачно-кристальный ручей играет,

Давай проведём эти ясные дни

Вместе среди берёз Эбэр-Фэлд.

Ghalainn dwynnaen , ghalainn dwynnaen

(«Прекрасная дева, прекрасная дева»),

Пойдём со мной, пойдём со мной

К берёзам Эбэр-Фэлд'.

(Ради благозвучности песни иногда гласные проглатываются или дифтонги сокращаются – обычное дело).

В роще было темновато – свет слабо пробивался через листву, а деревья росли тесно, к тому же день уже клонился к вечеру. Иногда в густой низкой траве можно было наткнуться на пни, оставшиеся от упавших деревьев, и на них росли мелкие грибы, люминесцентно светящиеся беловато-голубым.

Среди журчания ручьёв и водопадов, среди щебета птиц и шелеста листвы, где-то неподалёку звучала музыка струнного инструмента deilynn.

Он бывает нескольких видов: арфа или гусли. Арфой обычно пользуются кочующие музыканты, что время от времени посещают Дома и остаются там погостить, развлекая хозяев музыкой и представлениями. Гусли же более распространены среди обывателей, ведущих оседлый образ жизни и занимающихся музыкой лишь ради удовольствия, как хобби. Именно инструмент второго типа сейчас и звучал.

Я направился к источнику звука, прошёл некоторое расстояние, и набрёл на камень, на котором сидела dwynnaen («дева»), что играла на инструменте. Заметив меня, она прекратила играть. Хитро взглянув и улыбнувшись, она сказала:

А знаешь ли, что в ' Rinn – Larr – el ''

Играют песни под названьем

'Анэйрин и Ларэйринэль

Серую Башню изваяли'?

И вот что там они поют:

'Эйрин и Анэйрин строят Серую Башню,

Да в Мабдэйнэдор, ой, да в Мабдэйнэдор.

Эйрин и Анэйрин обманули д’хорниэля,

Из Дома «Т’халамор», да из Дома

«Т’халамор»…'

Я ничего не ответил, лишь молча присел на камень, стоявший напротив неё. Она вздохнула и сказала:

Не нравится песня отцу моему,

И мне, если честно, не нравится тоже.

Смеются над Домом над нашим они,

Над дедом смеются моим – что негоже.

Я

Дом Ласточки – это изгои,

Какое дело вам до них?

Пускай поют и оскорбляют,

Их глас давно уже затих.

А вы – потомки д’хорниэля,

Высок ваш Дом, вы велики.

Жаль, что дела Анэйринэля

Стеной меж нами пролегли.

Я – не Анэйрин, тот уж мёртв

Уж сотню лет как, труп истлел.

Но почему, моя любовь,

Отец твой мечет тучи стрел

Обиды, гнева, обвинений

В меня, в мой Дом, хотя никто

Не жил при Даланэйринэле

Из нас, то время уж прошло.

Она мягко тронула струны, и прозвучала нежная мелодия.

Она

Мне жаль, мне жаль, любовь моя,

Что не могу тебе я спеть

«О, d » horiolly , mealary ',

Я птичка, и мой Дом мне – клеть.

Не будет lad ' hael ' lebhate ,

Красной постели, нам с тобой.

Мне жаль, что вас нести расплату

За предка вынуждает мой

Отец, тиран, вад’хаэль Дома.

Я знаю: мой отец не прав.

Но что с того? Он обыграл нас

В ловушку шантажа поймав.

Она тяжко вздохнула, и надолго повисло молчание. Но затем она улыбнулась, перекинула через плечо лямку инструмента и повесила его так, чтобы он плотно держался за спиной, затем встала и протянула мне руку.

Рукава её одежды были широки и зелены, и они плыли на ветру, развеваясь как полотно флагов. На ней был короткополый сарафан с орнаментом в народном стиле, поверх него сидел корсет, на ногах красовались высокие сапожки – выше колен. Волосы её, как и рукава, летели на ветру, вились и трепетали, будто живые.

Я взял её за руку и встал. Она усмехнулась, оттолкнула меня и побежала прочь.

Догонишь ли меня ты, s ae i ,

Что любит встречи тайные со мной

В лесах beit ' he под сенью древ

И средь журчания ручьёв?

Я припустил за ней, а она убегала и смеялась. Бежала она не очень быстро, давая мне возможность не слишком отставать, ведь это была игра, в которой ей вовсе не хотелось побеждать.

Она взбежала на груду камней, где на вершине стояла арка. Я почти догнал её, когда она весело хохотнула и юркнула в арку. Она исчезла, с другой стороны арки никто не появился.

Я вошёл в арку и оказался в другом месте. Это была всё та же роща, но теперь я находился среди старинных развалин, а рядом по камням сбегал водопад. У здания было три этажа, и я оказался на верхнем. Стен у развалин практически не было. Позади меня стояла арка, через которую я сюда попал. Dwynnaen нигде не было видно.

Вдруг снизу, с этажа подо мной, зазвучал её deilynn. Я огляделся и обнаружил ступени, ведущие вниз. Я сбежал по ним и увидел dwynnaen у новой арки. Она хохотнула, заметив меня, и юркнула в арку, я поспешил за ней.

Мы оказались у подножья ещё одних развалин в три или четыре этажа высотой, стоявших на берегу озера. Рядом на волнах раскачивалась лодка, привязанная к колышку. Dwynnaen больше не убегала, она взяла меня за руку и указала на лодку.

Хочешь ли поплавать, сэй?

«Плывём на лодочке мы по волнам любви».

Sinne asnam’h ans b’hdaew

Ne tonne aepf lime.

– Разумеется, хочу, моя прекрасная двиннаэн.

Мы отвязали лодку, вошли в неё и оттолкнулись от берега. Мы не стали грести, а позволили лодке просто дрейфовать, мерно раскачиваясь на волнах.

Дева весело сказала:

А чтобы не было нам скучно,

Я спою тебе, мой сэй.

Я буду петь тебе весь день

И развлекать тебя, любимый.

Я

Двиннаэн милая моя,

Гнетущую прогнать тоску

От нас попробую и я,

Тебя я тоже развлеку.

Я достал из походной сумки инструмент Pfeann, материал At’harrak’ht Emhiarr и специальную рабочую подставку Pfeann-Obair-Bid’h. Я положил комок материала на подставку и начал работать с ним с помощью инструмента, а двиннаэн запела и заиграла, попутно с любопытством поглядывая на мою работу.

Она попробовала спеть «Летнюю ночь»:

'Glaye uda

voil' g’haire

Sgileil'

saot’haire

Gabhail ' set ' heina…'

И так далее. Все мы знаем эту прекрасную песню, что музыканты исполняют на каждом празднике. «О ты, дева, что прилетела со звёзд, среди других ты меня даже не заметишь, ты меня очень скоро забудешь».

Я создавал из материала её лицо, и, когда она поняла, почему я постоянно прерываю работу, чтобы бросить на неё взгляд, смущённо потупилась и зарделась, быстро-быстро хлопая ресницами.

Лодка дрейфовала на волнах, а мы пели и лепили, и так прошёл один vair и половина следующего.

Её скульптурный портрет был готов, я зажёг внутри светящийся огонёк и развернул голову к ней лицом, показывая работу.

Она с восторгом уставилась на скульптуру, а затем легонько толкнула фигуру вверх, и прекрасная головка, внутри которой пылал свет огонька, воспарила и поплыла, влекомая ветром.

Двиннаэн довольно улыбалась.

Прекрасно, о, мой милый сэй.

Ты мастер дела своего.

Моих портретов никогда

Не создавал никто. Никто.

Да столь искусных, утончённых!

Идея с парящими головами-фонариками – моя собственная придумка. До меня никто так не делал, это открытие, этот приём принадлежит мне, и я очень гордился этим.

Я поманил парящую голову назад, и скульптура тут же опустилась на подставку, я погасил огонёк, добавил ещё материала, уменьшил голову и доделал остальное тело. Которое было обнажённым и застывшим в манящей и грациозной позе.

Двиннаэн зарделась пуще прежнего и даже задохнулась на мгновение.

– Ах, сэй, какие мысли вас посещают, когда вы лепите меня… – сказала и кокетливо хлоп-хлоп-хлоп ресницами.

Я

Не только в миг сей, но всегда,

Вы постоянно в моих мыслях,

О вас мечтаю день и ночь,

Тоскую от разлуки с вами,

Никто не может мне помочь,

Лишь образ ваш перед глазами

Всегда стоит, о двиннаэн,

Грущу, что с вами мы не вместе,

И красной нет для нас постели,

Я не жених, вы не невеста…

Она накрыла мою ладонь своей, затем потянулась к моему лицу и поцеловала. Потом сказала:

Фигурку эту я возьму.

Понравилась она мне так!

А вам взамен я подарю

Безделицу одну, пустяк…

И двиннаэн погрузила ладонь в свои густые длинные волосы и извлекла оттуда шпильку.

Она дала шпильку мне, я повертел её в руках и заметил, что там изображены ящерица и рыба, они целовались. Я усмехнулся.

– Здесь символы наших Домов!

Она

Конечно, сэй, специально я

Туда вдвоём их поместила.

Пусть будут символом они

Союза нашего, любви.

Пусть обещают они нам,

Что будем вместе вскоре мы,

Когда всё кончится, мой сэй,

И полоса отступит тьмы.

Я

Ах, двиннаэн милая моя,

Я счастлив, что люблю я вас!

Ведь вас любить – это как дар,

Удача и редчайший шанс!

Никто не равен вам, ни с кем

Не смог бы чувствовать себя

Таким счастливым я – лишь с вами,

С той, что с прекрасными глазами,

Ясным умом и чутким сердцем,

И сладкими на вкус устами,

Прекрасным станом, умной речью,

И долгими – до пят – власами.

Она

Ах, сэй… Я очень польщена.

Мой милый, дорогой герой.

Особенны вы для меня,

И счастлива я, что вы – мой.

Любить вас – честь и дар судьбы,

И я б другого не желала.

И благодарна жизни я

За то, что вас, мой сэй, узнала.

Я ещё раз взглянул на шпильку. Формой она чем-то напоминала курительную трубку с длинным мундштуком. Я снова посмотрел на деву. Она глядела на меня серьёзно и с лёгкой грустью в глазах. Она тихо сказала:

Она вам пригодится там,

Куда отправитесь, герой.

Emi arur(«мой герой») , послужит вам

Она там верно, дорогой.

Я поработала над ней.

Она – и трубкой может быть.

Я знаю, вам придётся там

Лекарства пить, и смесь курить.

И drav – pfirillis может быть,

«Летящей смертью», сей прибор.

Хочу хоть как-то облегчить

Я вашу жизнь в Мабдэйнэдор.

Лодочка пристала к берегу, и мы вышли. Мы поднялись по ступеням к небольшой арке, и здесь дева задержалась и взяла меня за руку. В глазах её стояли слёзы.

Emi d ' horiel ', как мне жаль…

Через что вам придётся пройти…

Mo skiriorr а(«моё сердце») болит,

От того, что вас ждёт впереди…

Как стыдно мне за отца,

И за мерзкий его шантаж…

Прошу, не думайте, что я

Хочу того, что он потребовал от вас.

Не думайте, что я с ним за одно.

Прошу, мой сэй, простите вы наш Дом.

И помните, я вас люблю, герой,

И буду ждать вас день за днём я, день за

днём…

И в мыслях с вами я пребуду навсегда,

И в этом сердце место есть только для вас.

И не вернётесь вы пока издалека,

Никто сухими не увидит моих глаз.

Она поднесла мою руку к своим губам и поцеловала, затем поцеловала в щёку и, всхлипывая, крепко обняла.

Ах, мой герой, мой герой…

Никто нас не может спасти…

Стыдно мне за ту боль,

Что испытаете вы впереди…

Ах, мой герой, мой герой…

Мы постояли так некоторое время, крепко обнимаясь и гладя друг друга по спине и волосам, потом она отступила, утёрла слёзы, взглянула на меня, грустно улыбнулась, и вошла в арку. Я последовал за ней.

Но вышел я совсем не там, где ожидал. Двиннаэн рядом не было, а обстановка вокруг свидетельствовала о том, что я оказался снова в Серой Башне – опять я видел стены, украшенные сплетающимися полумесяцами и широкими кронами дерева Т’хэкарр.

Серая Башня спала и потому меня не атаковала. Однако у меня и без неё хватало проблем. С трёх сторон меня обступили три противника – неизвестные в железных масках и причудливых доспехах. Я шагнул назад, надеясь войти обратно в арку – но позади арки не оказалось, моя спина уткнулась в стену.

– H’aadri! Ae’hd k’hegaten! – пророкотал металлический голос одной из масок. – Ae’hd k’hegaten!

Вторая и третья маска тоже подхватили эти слова, и теперь все трое наступали на меня, непрерывно рокоча металлическим голосом одну и ту же фразу. Я приготовился дать им отпор, но с ужасом обнаружил, что на руках моих нет перчаток. Это значило, что я стал полностью беззащитным.

– Ae’hd k’hegaten! – металлически ревели неизвестные в масках. – Ae’hd k’hegaten!

Мне стало дурно, ужас охватил меня. Я понял, что сейчас они меня убьют, и я никак не смогу этому помешать – ведь нет перчаток. Я попытался вырваться из окружения, но один из них крепко вцепился в меня, а второй достал короткий кривой клинок, подскочил ко мне и пырнул в живот.

Это был удар в то же место, где в другом сне я проломил стену в здании-статуе, похожей на меня, Гордона Роя. Удар в живот справа внизу.

Я вскрикнул от боли, противники бросили меня на пол, а из раны захлестала кровь. Я застонал, чувствуя, как жизнь покидает меня, а трое в масках встали надо мной, продолжая рокотать металлическими голосами: «Ae’hd k’hegaten! Ae’hd k’hegaten!».

Но вдруг нежный голос прошептал у меня над ухом:

– Dalanadriel'…

И кошмар закончился.

Глава 25

Кырнанкха

Утром мы покинули городок Таир-Бирт и продолжили путь по землям Анъяр-Туас на запад, к побережью. День был спокойным, снегопад за ночь закончился. Всё вокруг покрывали рыхлые сугробы, кучи тающего снега валились с крыш с глухим шлепком.

Выехав за пределы города, мы снова оказались на диких просторах. Светящийся след направлялся прямо к морю, и туда я и вёл спутников.

– Очень скоро мы доберёмся до пфортовых городков, – пытался подбадривать нас в пути Тольскер. – Осталось дня два-три, не больше.

Весь день прошёл в унылом путешествии по однообразной местности ноябрьского Стаентрада, а ближе к вечеру мы решили остановиться в небольшой деревушке. Как у всякого придорожного поселения, тут, разумеется, стояла корчма и постоялый двор. Там мы и заночевали.

Снова всё те же странные сны с постоянно повторяющимися образами – лабиринт, звероголовые существа, красная постель, дикозверь, которого нужно отыскать в лабиринте и убить…

Снова под конец сна возникают опасности, грозящие мне смертью – то три странных незнакомца в масках, то Серая Башня…

И снова спасительный шёпот приходит на помощь, отгоняет все страхи, останавливает все кошмары, успокаивает и помогает заснуть обычным нормальным сном, без кошмаров. Шёпот, который произносит одно и то же слово:

– Dalanadriel'…

* * *

Опять снегопад. Снова всё замело, лошади с трудом пробираются через быстро вырастающие на пути сугробы, мир вокруг – не виден дальше вытянутой руки. Если бы не моя способность видеть временной след – мы бы заблудились в снежной мгле.

После полудня мы достигли небольшого городка и решили остановиться там – неизвестно, попадётся ли нам что-нибудь в пути ближе к ночи, если мы продолжим путешествие, к тому же мы сомневались в проходимости дороги.

Городок утопал в снегу, корчмари и лавочники через каждый дион-другой выходили наружу с лопатами и собственноручно начинали очищать крыльцо и подходы к своему заведению – иначе посетителям ни за что не добраться до их двери.

Городок назывался Кырнанкха, и Тольскер довольно сообщил, что до побережья осталось всего два дня пути. Это означало, что уже послезавтра мы можем достигнуть прибрежного городка, в который направлялись воры.

Мы пока не знали, что это за город – но если продолжить двигаться прямо, то послезавтра нашим конечным пунктом станет город-порт Баиль-Ласгар. Воры планировали покинуть Стаентрад из этого порта? Возможно. Но могли выбрать и любой другой – а всё побережье Стаентрада буквально кишит портовыми городками и деревушками, а также немало портовых поселений находилось на островах.

Гадать не имело смысла – необходимо просто двигаться по следу, и он приведёт куда нужно. Так я всегда поступал, и это всегда работало. Я терпеть не мог все эти «детективные штучки» – игры в загадки-отгадки, попытки что-то угадать, предсказать, вникнуть в мотивы преступников… К чему всё это, когда у меня есть Тэ-Сю А’ргаэ⁈ Используя свою силу, я стал самым лучшим сыщиком, Легендарным Детективом – а это, наверное, что-то да значит.

След заворачивал в городок, в Кырнанкху – воры явно здесь останавливались. Мы добрались до постоялого двора, там оставили лошадей, сняли комнаты, поели, а потом я вышел прогуляться. Тольскер не хотел отпускать меня одного, поняв, что моя отлучка связана с ворами, но мне удалось отделаться от него, напомнив, что я профессионал и в его надзоре не нуждаюсь. Если обнаружу что-нибудь стоящее, сказал я, то сообщу. На том я с ним и распрощался.

* * *

Я проследил путь воров до гостиницы.

После ночи, проведённой там, их пути разделились. Странно это, но так всё и было. Я увидел, как линия одного вора уходила на север, две других – продолжили путь к побережью.

Передо мной встала дилемма, даже две. Первая: сообщать ли о том, что я узнал, Тольскеру, и вторая – за кем последовать. Проблема заключалась в том, что одновременно я мог отслеживать только один временной след.

Мои способности Тэ-Сю А’ргаэ имели кое-какие ограничения, а именно: я мог одновременно отслеживать только один временной след, и я мог, углубляясь в прошлое при просмотре прежних событий, прокрутить время вспять не дальше, чем на месяц.

Другой проблемой были мешки с экранированием. Я не знал, у кого из воров было то, что меня интересовало.

Выбрав один из временных следов, я на некоторое время окажусь привязан только к нему. Что касается Тольскера, то при выборе следа, не ведущего нас дальше к побережью, мне придётся сообщить ему об этой развилке. Я решил ничего не говорить Тольскеру, и мы продолжим путь по тому следу, что ведёт к побережью.

Приходилось идти на такой риск. До портовых городков всё равно оставался всего день пути, а до места, куда сбежал третий вор – неизвестно. Может быть, его придётся преследовать неделями, прежде чем он где-то осядет. В конце концов, лучше доделать дело здесь, возле побережья, прежде чем браться за другую работу.

Просматривая события прошлого, происходившие в тот день, когда в Кырнанкху прибыли воры, я обнаружил Дозэфа. Он несколько раз прошёлся возле постоялого двора, в котором остановились воры. Однажды он даже зашёл внутрь. Я проследовал за ним и просмотрел, что он делал. Воры в этот момент сидели за столом и ужинали, выпивали, Дозэф устроился неподалёку и постоянно бросал на них украдкой взгляд.