Текст книги "Серая Башня (СИ)"

Автор книги: Сергей Элгрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Над дверью висела вывеска: «Дубовый бочонок». Мы толкнули дверь и вошли. Внутри было тепло, тихо, царила умиротворяющая атмосфера. За стойкой спал корчмарь. Рядом находился юный половой, протиравший кружки. Ещё неподалёку вертелся мелкий мальчонка. За одним из столов сидели двое мужчин и тихо переговаривались, на столе перед ними стояли высокие деревянные кружки – наверное, с пивом. Огонь в очаге горел, языки пламени плясали, с весёлым треском пожирая дрова. В котелке над огнём что-то булькало.

Увидев нас, половой толкнул корчмаря, и тот проснулся. Мы подошли к стойке.

Корчмарь, зевая и протирая глаза, обратился к нам:

– Милости прошу, спадэны.

– Что, – спросил Тольскер, – не ждёте гостей в такую погодку?

– Ваша правда, спадэн. Дороги занесло – вот мы и не надеялись, что кто-то доберётся досюдова. Обычно такую непогоду принято где-нибудь пережидать. Вот эти спадэны, – корчмарь махнул в сторону двух гостей с пивом, – единственные, кто сегодня посетил нас.

– Ну, а теперь будем ещё и мы, – сказал Тольскер. – Скажи, хозяин, – Тольскер положил на стойку хор среднего достоинства, – не видел ли ты кого-нибудь необычного в последнее время?

– Необычного? – удивился корчмарь. – Что вы имеете в виду?

– Не попадались ли тебе недавно странные люди… в масках?

Корчмарь встрепенулся, глаза его расширились, брови взметнулись вверх.

– Я-то не видел, спадэн, а вот жена моя – видела, сёдняча утром. Меня в корчме не было, за прилавком стояла она. Было пусто, никто не заглядывал, и вдруг появились трое незнакомцев. На лицах – железные маски, одеты в чёрные балахоны, под балахонами – диковинные доспехи. Говорят непонятно, на чужом языке. Жена сказала, на норжский вельми похож. Она с трудом поняла, чего они хотели. Минут десять пыталась у них вызнать. Наконец, сообразила, что те пришли купить припасов в дорогу. Ну, взяли они припасы, и уехали. Ах, да, жена ещё говорила, что голоса у них жуткие. Будто рычание демонов из Мрачной Долины Эльса.

Мрачной Долиной Эльса в Стаентраде называют ад.

– А чем они расплатились? – спросил Тольскер.

Корчмарь усмехнулся и полез под прилавок.

– А посмотрите-ка! – он положил на прилавок маленький золотой самородок.

Тольскер присвистнул.

– Хоров, видимо, у них нет, – сказал Даид.

– Верно, – ответил Тольскер. – Потому и расплачиваются самородками. Не из Стаентрада они.

– Интересно, зачем им маски? – спросил Даид.

– Да, – задумчиво ответил Тольскер. – Это тоже хороший вопрос. Что у них там, под масками?

Корчмарь продолжал:

– В общем, жена моя страшно перепужалась. Говорит, теперь в кошмарах ей являться будут. Интересно, что это за люди такие? Чужаки? Скорей всего – раз на непонятном брешут. Вот я думаю, спадэны, а не норжские ли это монахи?

– Монахи? – Тольскер удивлённо уставился на корчмаря.

– Айэ, спадэн. Слышал я, в Норжии – а, вернее, в Хвандоре – есть таинственный город-монастырь в горах, Тэнэд. Там живут монахи тайного культа, их называют Служители Чёрных Кумирен. Они говорят на старом языке, древне-норжском, языке народа элидринов, народа Высоких-из-Арок. Носят чёрные балахоны, странно выглядят, странно себя ведут. Вот я и подумал – а не они ли это и были? Говорят, Служители Чёрных Кумирен посылают к нам через море своих проповедников, чтобы те ходили по городам и сёлам и обращали народ в их веру. Вот, возможно, такие проповедники и посетили нас?

Тольскер выглядел озадаченно. Похоже, он уже успел придумать целую теорию относительно этих незнакомцев – теорию о том, что они как-то связаны с нашими поисками украденных реликвий. Но предположения корчмаря звучали разумно и вполне могли оказаться правдой – Тольскер это понимал, и теперь его теория разваливалась, как карточный домик. Да, конечно же, эти странные незнакомцы были хвандорскими проповедниками из Культа Чёрных Кумирен, странствующие по Стаентраду. Они вовсе не собирались на нас нападать, мы встретились в лесу случайно. Стаентрадским языком они, видимо, владеют плохо, и чаще говорят на своём, древне-норжском.

Тольскер с задумчивым видом разгладил усы, а потом обратился к корчмарю:

– Спасибо за сведенья, хозяин! А теперь мы хотели бы снять у тебя комнаты на ночь и перекусить.

– Как пожелаете, спадэны.

– Снаружи остались наши кони, вели кому-нибудь отвести их в конюшню и накормить.

Корчмарь взглянул на мальчишку и кивнул в сторону двери, тот подбежал к сундуку у входа, поднял с крышки лежавшую там детскую овчинную безрукавку, открыл дверь и умчался во тьму и метель.

Мы поужинали, а затем корчмарь расселил нас по двое в комнату, и на этот раз мне досталась комната с Даидом.

Я нагрел в котелке воды, приготовил ночной отвар, принял порошок, пузырёк эликсира, выпил отвару и лёг в постель. Даид наблюдал за моими ежевечерними процедурами с любопытством.

– Что это, мастш Рой, вы принимаете?

– Видишь ли, я очень больной человек. Мне приходится постоянно принимать лекарства, иначе я испытываю жуткую боль.

– Сочувствую, мастш Рой… Вот дед мой, покойный, тоже болел и принимал…

– Да, спокойной ночи, – сказал я, положил рядом с собой на подушку перчатку и тут же провалился в сон.

Глава 20

Мы плывем на лодочке (То слово)

Я находился в тронном зале. За троном – стена с парящими в тумане полумесяцами. В высокие арочные окна бил приглушённый свет – снаружи стоял пасмурный день. Окна-арки и колонны поднимались вверх к громадным сводам, а там, под потолком, можно было видеть статуи обнажённых фигур, а на самом потолке красовались гигантские символы, гербы, родовые знаки, изображающие рыбу.

На возвышении со ступенями стоял могучий трон из ветвей, на нём восседал всё тот же владыка в жутких доспехах и с ужасной головой в виде черепа с рогами, шипами и жвалами, в короне из ветвей.

К трону приблизилось одно из звероголовых чудовищ. У него была голова насекомого, его броня была чёрной, с огромными наплечниками, на левом большие загнутые шипы, на предплечьях – шипастые наручи, глаза существа светились зелёным, похожим на блуждающие огоньки над болотами. Я ощутил что-то знакомое в его облике…

Когда он снял свою голову насекомого – а это оказался всего лишь закрытый шлем с маской – я увидел, что у него… моё лицо.

– T’hou yarren sabhail' tor G’haedn Aelonker T’hekarrag’he? – спросило существо на троне рокочущим металлическим голосом, от которого бежали мурашки.

– Yarm iomlairen Meya N’raad, – ответил… я, на которого я глядел сейчас со стороны.

Появилась она. В облегающем длиннополом белом платье, с глубоким декольте и вырезом у правой ноги вдоль всего подола, с обнажённой спиной. Волосы её – как обычно – длинные, струящимся водопадом спускались до самого пола.

Она встала позади меня – того, на которого я смотрел со стороны – обняла его, чмокнула в щёку и воскликнула:

– Mo moeruil' lymin arur! T’hou yarr nior oirren dirr t’h!

Я (он) ей ответил:

M ' hurar ye ' h

Orren neak eh.

– Mo arur! Mo lymin arur! – восклицала она с восторгом, заламывая руки.

Существо на троне рассмеялось, рокочущий скрежещущий смех разнёсся по всему просторному залу, отскакивая от стен, высоких сводов, отполированного до зеркальной чистоты каменного пола и величественных арок.

Существо на троне протянуло руку ко мне (к нему) и сказало:

– T’hugatar emi Meya N’raad.

– G’haabn, – ответил я (он) и положил в руку существа… продолговатое яйцо.

Существо на троне, снова рассмеявшись рокочущим металлическим смехом, высоко над головой вскинуло руку с яйцом. В зале зазвучали приветственные возгласы и аплодисменты – их издавало полчище других звероголовых существ, в считанные секунды заполнивших помещение. Когда существо на троне смеялось, луны на стене за его спиной начинали бешено метаться, сталкиваться, трястись, будто встревоженный рой пчёл.

– At’hakcair! – торжественно провозгласило существо. – Diog’hatlas straat!

Присутствующие ещё яростней зааплодировали и возликовали. Внезапно яйцо в руке существа начало дрожать, покрылось трещинами, сквозь них ударил мощный свет, и я вдруг осознал, что это оружие массового поражения, это смерть миллионам живых разумных существ, это Cinnwelin Pferadhair.

Затем она взяла меня (его) за руку и поманила за собой.

– K’hegate, – сказала она.

Они (я и она) вышли через арку в стене, и я последовал за ними.

Она привела меня (его) в просторное помещение, где в центре стоял длинный обеденный стол с красной скатертью. Дева усадила меня (его) за стол и поставила передо мной (перед ним) кубок с вином. Я (он) отпил из него, и напиток был так сладок и приятен, что у меня и моего двойника слёзы навернулись на глаза – настолько сильно я (и он) скучали по здешней пище и питью, живя в варварском краю Серой Башни!

Она взяла струнный инструмент deilynn, уселась прямо на стол передо мной (перед ним), заиграла и запела для меня (для нас). Голос её был чист и приятен, нежен и ласкал слух. Она пела:

'A

D’horiolly,

d’horiolly

Meale

milis caraid

D’horiolly

mealary

Yarm

doethynn laoid’h

A

T’hali pfoen

ans oik’h

Pfoen

ans dork’hatu lon

Sinne asnam’h

ans b’hdaew

Ne

tonne

aepf lime'

Да, «Мы плывём на лодочке по волнам любви», именно этими строками она и закончила отрывок из знаменитой любовной песни «D’horiolly» («Дорогой»). Ещё эта песня называлась «Lymin Cwzg» («Афродизиак»), или «Lymin Lon» («Любовный пруд»). Существовало много вариантов этой песни (как это всегда бывает с народными песнями), её вариант мне вполне нравился.

– Vaenlae’h b’hen h’aes lad’hael' lebhate, – довольно сказала она. – Sinne b’hen dravuk lloin gadharna, aen b’hen lymne ans lad’hael' lebhate. Samhail' hae’h aarsladt’h! Vaen sinne aoin emi amrail'!

Дева слезла со стола, взяла меня (его) за руку и спросила:

– Doethynnarr ze emi lloin-adai? Doethynnarr yarm crwynn ans ag’h t’hou cil’deryk’h?

Я (мы) ответили утвердительно, и она, лукаво улыбнувшись, повела меня (его) за собой.

– K’hegate.

Они покинули помещение и вышли в просторный длинный коридор, я последовал за ними. Мы двинулись по коридору, и по обеим сторонам мимо проплывали изящные остроконечные арки. Она вела меня (его) мимо них, и у меня (нас) не было ни времени, ни желания заглядывать в них, чтобы узнать, куда они ведут. Вместо этого я (я) любовался её прекрасной нежной обнажённой спиной. И тем, как при каждом шаге девы ткань натягивается вокруг места пониже спины, обрисовывая великолепные формы.

Наконец, она дошла до арки, ведущей в нужное помещение, вошла, и я (мы) последовали за ней.

Однако, как только я (я) прошёл через арку, дева исчезла, исчез коридор, роскошные помещения, и я оказался в тёмном лабиринте, где вдали падали лучи света, и в свету стоял дикозверь. Я поднял голову, и увидел, как с края ямы сверху за мной наблюдают звероголовые существа.

Я снова бросился на дикозверя, но вдруг он исчез, скользнув во тьму, и теперь я просто бежал к лучу света. Когда я добрался до него, то увидел, что это не луч, бьющий сверху, а щель, зазор между дверью и косяком, из которого бьёт свет. Я открыл дверь, вошёл… и понял, что попал в Серую Башню – меня окружали стены с узорами лун и деревьев на карамельном фоне. И в тот же момент я понял, что Башня знает о моём присутствии!

В помещении замерцал красный свет, зазвучал визжащий звук, раздающийся отовсюду, от самих стен. Всё затряслось, задрожало, будто началось землетрясение, стены завибрировали, и у меня бешено заколотилось сердце. Дверь, через которую я вошёл, исчезла, так что я просто побежал вперёд, не зная, куда бегу, не разбирая дороги, и вокруг был лишь коридор Серой Башни, стены которого украшены узорами лун и деревьев на карамельном фоне. Коридор бесконечно тянулся и тянулся вдаль, не заканчивался.

Я чувствовал, что задыхаюсь. Башня убивала меня. Я видел, как вслед за вибрирующими стенами начала вибрировать и кожа на моих руках. Моя плоть вибрировала, всё тело затряслось, вибрация становилась всё быстрее и быстрее. Нарастал визжащий звук – это был визг самой Серой Башни – и ускорялась вибрация моей плоти. Визг проникал в мою голову, острым шилом врезался в мой мозг. Я ощутил, как у меня закровоточили уши, кровь побежала из носа.

Всё дрожало, всё тряслось, я чувствовал, что распадаюсь на куски. Башня разрывала меня на части, Башня разбирала меня на частицы, на мелкие песчинки, Башня распыляла меня, испаряла меня.

Жуткая боль пронзила голову, и я дико заорал, и всё утонуло в белом свету, а затем погрузилось во тьму. В густой непроглядной тьме звучало лишь моё одинокое испуганное дыхание и бешено колотящееся сердце. Но потом ко мне нежно прикоснулась рука, добрая, заботливая. Тёплая ладонь легла на моё плечо, и успокаивающий шёпот прозвучал над ухом:

– Dalanadriel'…

И я успокоился. Кошмар прошёл, всё прошло.

Глава 21

Путь продолжается

– Спадэн, это вы кричали во сне? – спросила жена корчмаря, встретив меня на лестнице.

– Наверное, я.

– Все очень перепужались.

– Не стоит. Со мной так почти каждую ночь.

– Мучают кошмары?

– Да.

– Бедняжка, – она сочувственно улыбнулась и пошла дальше по своим делам.

Я застал зал корчмы пустым. За стойкой лишь обретался сонный половой.

– Доброе утро, спадэн! – поприветствовал он. – Завтракать будете? Похмелиться?

– Приготовь овсянку, дружище, – сказал я. – Отвари яиц. Сделай какой-нибудь приятный травяной отвар, а также подай небольшой кувшинчик вина. Я пока выйду на свежий воздух, сейчас вернусь.

Он кивнул, а я прошёл к двери и покинул корчму.

Сыпало как из солонки. За ночь снегопад и не думал прекращаться. Всё вокруг замело, выросли сугробы, крыша корчмы накрылась толстой снежной шубой.

Я покурил трубку, любуясь чистым белым простором – как лист, на который ещё не нанесён рисунок – а потом вернулся в корчму.

Завтракать мне пришлось в одиночестве. Тольскер и остальные объявились позже на целый дион.

Перед уходом мы вновь прикупили провизии, расплатились с корчмарём и принялись собираться в дорогу. Корчмарь уговаривал остаться.

– Куда же вы в такой снежище отправитесь? – говорил он. – Все дороги замело. Кони не пройдут, утопнете в сугробах.

Но его доводы не убедили нас – ведь снег был сырой, погода стояла ещё не совсем холодная, не по-зимнему. Так что снег хоть и валил, но подтаивал, и пройти по дорогам вполне было можно.

Если бы наше путешествие не требовало спешки, мы могли бы остаться. Но времени у нас было мало, а, возможно, не было вовсе – мы преследовали воров, которые спешили покинуть континент, поэтому мы не могли позволить себе просиживать дни в корчмах, ожидая, когда распогодится. Мы оседлали лошадок и отправились в путь.

Кони, разумеется, шли медленно, увязая копытами в снегу. Животные попутчиков артачились, фыркали, сопротивлялись тому, что их заставляют тащиться по сугробам в такую промозглую снежную погоду. С моей лошадкой, разумеется, проблем не было.

Тольскер был хмур и молчалив. Сложно было понять, что именно испортило его настроение: погода и медлительность лошадей, похмелье или же теория корчмаря по поводу незнакомцев в масках. Даид и Сэлдэн, напротив, были веселы и много смеялись.

Впереди нам снова встретился лес, и дорога вела через него. От непрестанной метели стволы деревьев были белые. В какой-то момент из чащи прямо под копыта наших коней выскочил волк. Он испуганно взглянул на нас, оскалился и рванул обратно в лес. Каркали вороны, рассевшиеся на ветках.

Продолжая двигаться через лес, мы наткнулись на несколько деревьев дикой яблони. Маленькие красные плоды ярко горели среди белизны снежного мира. Даид и Сэлдэн соскочили с коней, по сугробам добрались до деревьев и принялись обрывать плоды. Частью яблок они поделились с нами. Яблоки были кислые и с горчинкой, холодные, но они немного взбодрили и развеяли сонливость, что накатывала от монотонного пути.

Лес поредел, а потом и вовсе закончился, снова наш путь пролегал через поля и луга. Мир утопал в снежной мгле, будто растворённый в молоке. В пути нам встречались только вороны, тяжело взгромоздившиеся на редкие деревца, росшие вдоль дороги.

В монотонном унылом пути мы провели несколько дионов. Иногда нам попадались непроходимые сугробы, и тогда мы начинали двигаться цепочкой. Впереди ехал я, так как моя лошадь была послушней.

Мир был пуст, и мы не встретили ни одного путника.

Тольскер громко зевнул и проворчал:

– Я сейчас усну, Эльс побери!

Вид у него и правда был сонливый, глаза слипались, голова клонилась к груди. Он постоянно зевал.

– Вам надо взбодриться, господэн, – сказал Даид.

– Я думаю, у меня есть кое-что, чем я могу взбодриться, – с усмешкой ответил он и полез в сумку, и достал из неё бутылку хизга. – Прикупил у корчмаря перед уходом.

В Стаентраде считается, что хизг таскают с собой только законченные пьяницы. Ты можешь пить его в гостях, пей его дома, пей в корчме. Но если ты носишь бутылку с собой – дела твои плохи, пьянчуга.

– Господэн, – осторожно заметил Даид. – Вам бы лучше выпить кофий, чем хизг.

Тольскер оторвался от бутылки, сморщился и довольно прорычал. Потом, выдохнув большое облако пара, ответил:

– Кофия у нас нет. А хизг – вот он, – Тольскер с довольным видом постучал по бутылке, и жидкость внутри заплескалась.

Ещё несколько дионов пути и выброшенная на дорогу пустая бутылка, и мы выехали к деревне.

– Что это за деревня? – спросил Тольскер.

Даид достал карту и сверился с ней. Я ехал рядом и тоже взглянул на бумагу. На ней стояла королевская печать и герб, и карта была подписана странным словом: «Стаентраад». Не «Стаентрад», а «Стаентраад». Наверное, это была старая карта – возможно, ей несколько столетий.

Это только подтверждало мою теорию насчёт названия этой страны. Некоторые думают, что Стаентрад состоит из двух слов: «Стаен» и «трад». Значение второго слова никто расшифровать так и не смог, хотя делали массу предположений. Первое же, очевидно, означало «стоять, остановиться, остановка».

Однако, как видно из надписи на старой карте, слово Стаентрад разделяется на совсем другие слова: «Стаен», «т» и «раад».

Или, если точнее – «Стаен», «тор» и «раад». Staen tor raad. Staentoraad.

Таким образом, «Стаентрад» означает «конец пути, тупик». А с другой стороны, если знать исторический контекст – «Прекращение путешествий», «Прекращение странствий».

Даид сказал, вглядываясь в карту:

– Деревня называется «Прирядное».

Это значит «Придорожное». Неплохое название для деревни с корчмой и постоялым двором, стоящей у казённого тракта.

– Что ж, Прирядное – значит, Прирядное, – сказал Тольскер. – Едем туда! Хей-хей! – и он припустил на коне так, что всем пришлось догонять.

Деревня была небольшой, состояла из таких же хут, что мы неоднократно видели прежде. Деревня утопала в сугробах, огромные снежные шубы выросли на соломенных крышах, из труб домиков валил дым, улицы были пусты – жители сидели по домам и грелись у очага. Да, жизнь в Стаентраде довольно проста и не разнообразна. Если погода хорошая – работаешь на свежем воздухе, если плохая – греешься у очага.

Мы не сворачивали в деревню, а направились сразу к корчме, стоявшей ближе к дороге. У коновязи стояли три коня – значит, в корчме было, как минимум, трое посетителей.

Мы кликнули конюшего – появился пожилой мужчина – отдали ему поводья, велели накормить лошадей, и вошли в корчму. С порога Тольскер спросил:

– Хозяин, есть кофий?

– Эт «желудёх» что ли? – проворчал корчмарь, хмурый мужик.

– Ага, он самый, – ответил Тольскер, подходя к стойке.

– Есть-есть, спадэн. Сейчас приготовлю. Вам один?

Тольскер окинул нас взглядом, все отрицательно покачали головой.

– Один.

Тольскер двинулся к свободному столу из тех, что стояли ближе к очагу. Сэлдэн постучал по стойке:

– А нам подогретого пивка, хозяин, – он указал на себя и Даида, корчмарь кивнул.

– Есть вино? – спросил я корчмаря.

– Есть.

– Кружечку подогретого, будь любезен.

Мы расселись за столом возле Тольскера и принялись ждать заказ.

Кроме нас в корчме было только трое посетителей – мужчины сидели за одним столом, пили и играли в «Драконью семёрку», над их столом иногда раздавался смех и радостные возгласы очередного победителя.

К нам подошла рыжая женщина и поставила питьё. Тольскер поморщился, глядя на кружку кофия – или, как его тут называли, «желудёха» – но пересилил себя и сделал глоток. Он скривился, но продолжил пить.

Вино, что мне попалось, было, разумеется, ужасным. Кислое и подходящее больше для того, чтобы прополоскать им рот, если вдруг откусил случайно что-то несъедобное – но оно было тёплым и красным и сухим – и я оценил эти качества, стараясь не замечать остальные. Право, лучше бы я заказал хизг – в Стаентраде с самогоном дела обстоят гораздо лучше, чем с вином.

Разделавшись с выпивкой и покурив трубки, мы решили заказать ещё по одному кругу (на этот раз я заказал хизг), взять кое-какой снеди в дорогу и продолжить путь. Когда мы покидали корчму, трое игроков позвали нас присоединиться к игре, но мы отказались.

Деревня Прирядное осталась позади, наш путь вёл дальше, а снегопад не прекращался. Мы проехали несколько дионов по пустым заснеженным лугам, миновали несколько рощ, и на пути нам попался придорожный камень. На нём было написано: «Аг-Бфир-Нис».

– Аг-Винэос, – сказал Тольскер. – Здесь заканчиваются столичные земли и начинается округ Анъяр-Туас. Западный приморский край. До прибрежных городов-пфортов осталось всего несколько дней пути.

Его слова нас воодушевили, и мы в приподнятом настроении продолжили путь.

Глава 22

Таир-Бирт

К вечеру нам попался городок – первый из округа Анъяр-Туас. Назывался он Таир-Бирт. Мы решили остаться на ночь в нём.

Городок был меньше столицы, разумеется, но всё же стоял уровнем выше, чем деревни. Дороги города – мощённые булыжником, дома – каменные, имелось четыре корчмы, в которых можно было снять комнату, был небольшой рынок и святилище Йолша, а также здание, где решались вопросы города – Раза. Там же находился суд и рядом штаб городской стражи, а под зданием, в подвалах – местная темница.

Мы остановились в корчме, сняли комнаты, сбросили вещи, и сели за стол, ужинать. Тольскер оставил нас втроём, а сам отправился в Разу – он собирался встретиться с городской стражей и о чём-то расспросить их.

Я, Даид и Сэлдэн отужинали чудесным рагу из овощей и крольчатины, пропустили по несколько кружек выпивки. Они, как обычно, хлебали пиво, а я, наконец, нашёл более-менее сносное вино. Затем я решил изучить маршрут воров, проходящий через этот город. Когда мы подъезжали к городу, я обратился к Тэ-Сю А’ргаэ и увидел, что воры сворачивали в эту местность – видимо, тоже останавливались на постой. А, может, они собирались здесь с кем-то встретиться?

После поворота в город след возвращался на дорогу и вёл дальше – всё так же на запад, к морю, так что искать воров в этом городе не имело смысла. Но можно попытаться выяснить кое-что о них и о тех, кто стоит за ними.

Я не рассказывал Тольскеру о том, что след воров сворачивает в Таир-Бирт, кроме меня этого не знал никто.

Допив последнюю кружку вина, я сообщил Сэлдэну и Даиду, что собираюсь прогуляться по городу и прикупить кое-что в дорогу. Они хотели пойти со мной, но я решительно отверг это предложение, и озадаченные помощники Тольскера остались сидеть на своих местах.

Лошадь мне была не нужна, я двинулся по городу пешком. Я вошёл в состояние Тэ-Сю А’ргаэ и увидел светящийся след воров, проходящий среди узких улочек. Я направился к следу. Улицы городка были людны, несмотря на густой снегопад. Лавки открыты, торговцы зазывали прохожих.

Район, где я нашёл след, был довольно бедным. Здесь след повёл меня по грязным неухоженным улицам, пока не добрался до бедноватой корчмы, и там он исчез за её дверями. В этой корчме можно было снять комнаты – очень дешёвые и бедные.

Также я видел, как след покидает корчму, уходит в сторону границы города и исчезает в западном направлении. Первый след, что привёл меня в корчму, давал мне первую точку нужного отрезка времени. Второй, уходящий прочь из города – вторую. Теперь, сосредоточившись на временном промежутке между этими двумя событиями, я надел капюшон и занялся отматыванием времени вспять.

Я увидел, как воры заходят в корчму – их действительно было лишь трое, и это были именно те люди, за которыми мы следовали. Затем прошло несколько дионов, и один из них вышел из корчмы и, воровато озираясь, куда-то побрёл. В его времени это была уже тёмная ночь, я остановил просмотр событий и вошёл в корчму.

Корчма была полна людей, некоторые удивлённо уставились на меня. Действительно, странно видеть, как в помещение заходит незнакомец, напяливший капюшон и с вытянутой вперёд рукой.

Поверх этой реальности – настоящего – я видел реальность прошлого, ночь, когда вор покинул корчму. Его приятелей за столами не было.

Я прямым ходом прошествовал к лестнице, ведущей в комнаты наверху. Корчмарь окликнул меня, но я не обратил на него внимания. Я поднялся наверх и, быстро перематывая время вперёд-назад, легко нашёл комнату, в которой они остановились. Я открыл дверь.

Внутри находился бородатый голый мужик и голая девица. Горели две свечи, вместо кроватей на полу лежали матрасы, рядом стояло несколько кувшинов с выпивкой и две кружки.

Девица взвизгнула, мужик возмущённо крикнул:

– Эй, какого чёрта! Это моя комната!

Мне не было до них дела, я сосредоточился на моменте, когда третий вор покинул друзей. Я отмотал время назад и увидел, как трое воров вошли в комнату. Теперь мне нужно было послушать их разговор перед тем, как третий покинет корчму.

– Убирайся отсюда! – взревел мужик. Он вскочил, быстро натянул штаны и решительно двинулся на меня.

Мужик был здоровенный – выше меня на голову, широкоплечий и грузный. Лицо его перекосилось от ярости, сжатые кулаки дрожали от напряжения.

Я сложил руки так, чтобы кончики пальцев правой перчатки погрузились под край левой, и направил этот жест вниз, чтобы пальцы левой руки смотрели между ступней мужика.

Разъярённый противник не успел дойти до меня. Между нами оставалось несколько шагов, когда перчатки слились воедино, вытянулись вперёд и превратились в шест, конец которого оказался прямо между ступнями мужчины. Я быстро махнул шестом вверх, и резкий удар в пах заставил противника вскрикнуть от боли и скорчиться. Шест тут же втянулся обратно и превратился в две перчатки.

Да, две мои перчатки – Левая и Правая. Перчатки, некогда подаренные мне отцом. Моё оружие.

Мужик повалился на пол, хватаясь за больное и стоная. Девица вскрикнула, вскочила и машинально бросилась к выходу – но там стоял в дверях я – и я остановил её жестом и приказал:

– Никому не покидать комнату! Оставайтесь на местах и не мешайте мне, иначе вам будет ещё хуже, – я не хотел, чтобы она убежала с криком вниз и переполошила корчму – рассерженные посетители доставили бы мне неприятности.

Девица послушно плюхнулась обратно на матрас, мужик продолжал корчиться и всхлипывать на полу. Я вернулся к картине, что видел с помощью Тэ-Сю А’ргаэ и запустил время.

Воры поболтали о всякой чепухе, потом тот, что покинул корчму, сказал друзьям, что должен встретиться с человеком императора Гелуинна и получить дальнейшие инструкции. Этот вор был главным из шайки – тот самый Асэдий Бальдус. Двое других согласились предоставить разговор с императорским представителем ему, но потребовали, чтобы сокровища из Серой Башни оставались в комнате под их присмотром. Ага, видимо, они друг другу не доверяли.

Асэдий Бальдус и не требовал, чтобы сокровища дали ему. Он покинул комнату, а воры, закрыв за ним дверь, повесили на неё колокольчик, чтобы, когда дверь откроется, раздался звон. Затем оба уснули, положив возле себя обнажённые мечи, чтобы быть в любой момент готовыми сражаться.

Я последовал за образом уходящего Бальдуса, оставив перепуганную девицу и охающего мужика в комнате. Внизу корчмарь снова что-то мне крикнул, но я вышел из корчмы, не обратив на него внимания.

Оказавшись снаружи, я последовал за Бальдусом – он шёл путанными тропами по узким улочкам бедного квартала, постоянно озираясь по сторонам. Наконец он набрёл на ещё одну корчму, тоже дешёвую, и, похоже, без комнат для ночлега – просто трактир, где можно выпить и перекусить.

Бальдус вошёл в трактир, и я последовал за ним.

Здесь тоже было людно, но до меня никому не было дела, все галдели, выпивали, кто-то уже начал заранее отмечать Праздник Йолша. Столы были заняты, и многие присутствующие пили стоя, кто-то плясал. Звучала музыка, несколько человек играли в дартс, почти за каждым столом шла игра в «Мечёвку» или «Драконью семёрку».

Я протиснулся сквозь толпу к столу, за который сел Бальдус, и сосредоточился на видении так сильно, что почти перестал слышать звуки реального мира – теперь я услышу лишь голос Бальдуса и того, с кем у него назначена встреча.

Вскоре к Бальдусу подошёл человек. Им оказался сам трактирщик. Он поставил перед Бальдусом выпивку, сел напротив, и они начали разговор.

– Ну что, ты подумал над нашим предложением? – спросил трактирщик, понизив голос и перегнувшись через стол к Бальдусу.

Бальдус воровато окинул взором трактир, нерешительно поджал губы, потом сказал:

– Опасно это всё. Я надеялся покинуть страну. Сейчас мы всего в нескольких днях пути от пфорта. А там – садись на корабль и плыви в Норжию.

– Мы предлагаем больше, чем император.

Я осмотрел трактир – каким он был во время той беседы – и увидел в окно человека, который пристально наблюдал за трактиром, прячась за углом дома неподалёку. Пожалуй, никто не мог бы заметить его, если бы не взглянул с того места, откуда смотрел я. Во внешности человека не было ничего особенного, но я сразу решил, что это норжский агент. Я сталкивался с ними раньше, и они доставляли мне немало проблем.

Также я заметил, что ещё один человек следит за этим разговором – он стоял у трактирной стойки, прячась за дверью, ведущей в подсобку трактирщика. Этот человек был тучный, одетый в чёрное, лысый и с мешками под глазами. С того места, где он находился, человека за окном видно не было – скорей всего, они никак друг с другом не связаны. Когда Сэлдэн и Тольскер пытали парня в сарае, был упомянут лысый толстяк с мешками под глазами. Тогда же прозвучало и его имя – Дозэф.

Бальдус продолжал что-то неуверенно лопотать, и его собеседник добавил:

– Кроме того, ты получишь убежище – так же, как и в Норжии. Ты сможешь отправиться на юг.

Ничто из предложенного трактирщиком не было привлекательней предложения норжского императора – однако Бальдус согласился на сделку. Странное решение. Будто кто-то повлиял на его разум, будто кто-то внушил ему определённые мысли. Я вновь повернулся к трактирной стойке и взглянул на Дозэфа.

Ещё несколько минут беседы, затем разговор был окончен, и Бальдус покинул трактир, трактирщик вернулся за стойку. Я, протискиваясь через весёлых пьянчуг, проследовал за ним. Из-за двери вышел Дозэф.