Текст книги "Герметичный мир (СИ)"

Автор книги: Сергей Бунеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

– Вы понимаете, что уже детям приходится норму урезать. Ладно взрослые, перетерпят с Божьей помощью…

– Виктор Петрович, вы поймите, нельзя бездумно уничтожать существ, а потом громить дома. Обязательно есть другой способ, ведь они на нас не нападают, только защищаются. Давайте думать вместе.

– Господи, сохрани людей от гнева, дай сил вынести …

– А я вон десять кило сахара нашел и что? Кипяток голый так и пью. Куда его дели? Начальнички, тудыть их в качель.

Аккуратно выглянули с Андреем из-за стены здания. Толпа человек в тридцать стояла редкими кучками, большая часть людей молча слушала нескольких ораторов: невысокую полную монашку в черной рясе, сухого как палка старика с белой шевелюрой и в квадратных очках, толстого мужика килограмм под сто пятьдесят, одетого в мешковатый свитер, ещё пару человек. Каждый из них говорил для своего круга слушателей, старик доказывал свою точку зрения высокому мужчине лет под сорок, опиравшемуся на костыль.

Кивнув ещё пару раз, высокий, надо понимать – Виктор Петрович, огляделся и тяжелым басом сказал:

– Люди! Все собрались? Ладно, начнем, а кто не пришел – передадите. Аркадий Иосифович, извините. Я вас услышал, дайте и мне высказаться. – Хромая, он вышел чуть от толпы, так, чтобы видеть всех. Гомон затих, все обернулись к хромому.

– Итак. Зачем я тут вас собрал. – Виктор Петрович, судя по всему, пользовался в общине авторитетом. – Последний, вчерашний рейд не принес почти никакой еды. Вещёй и стройматериалов достаточно, а вот еды нет. Более того, ударом Стража ранен Егор Семейников, кровью сейчас харкает. Травмы почти каждый день, уже три человека умерло от ран. Нас и так всего ничего, сто сорок взрослых, да детей пятьдесят четыре, так ещё и мрём. Еды нет – это главная проблема, на одной рыбе двести человек не выживут. К сожалению, извините, матушка, Господь от нас отвернулся. Так что выход из нашей ситуации вижу только один – исход. Надо уходить за город, там сёла, там скот, огороды, даже на траве можно продержаться до первого урожая. Считаю, что ошиблись мы, собравшись в монастыре посреди города. И монахинь подставили, и сами попали. Уходить надо, друзья. Подумать можно ещё, но мое предложение: собраться немедля и завтра отправить разведку для поиска пути на выход. Через мост нам не перейти, уходить надо в сторону хутора Беляк, за ним дачные поселки, там выжить можно. Разделимся, малыми группами пройдем аккуратно.

Люди тихо слушали оратора. Новость об отсутствии еды они приняли безропотно, да и по осунувшимся лицам было видно, что недоедают все. А вот на призыв к уходу из монастыря реакция пошла: сначала вскинулись, оглядываясь друг на друга, зашептали. Первая высказалась монашка:

– Не греши на Господа, Петрович. Мы от него отвернулись, а не он от нас. Это наказание за грехи наши. И вынести его надо стойко. – Она перекрестилась. – А вот насчет исхода я тебя поддержу. Мы с сестрами уже думали, как детей спасать от смерти голодной и ничего, кроме как покинуть нашу обитель, не придумали. Ты не смотри, что мы старые, вера нас крепит, выдержим много ещё и поможем, не делом, так словом.

– Правильно, правильно. – Завторило ей несколько голосов.

Оттолкнув пару человек, вперед вышел толстяк в сером свитере. То, с какой поспешностью люди отошли с его пути, говорило не только о его силе, но и о нежелании вступать с ним в общение.

– Слышишь, ты, лидер самозваный! – Толстяк сразу начал грубить. – Что ты тут из себя Моисея изображаешь: то в город давайте пойдем, то из города. Сначала собрал тут всех на голодную смерть, обещал что накормишь, а вместо этого бегаем по городу, прячемся как кролики от собак да ворон. Мало тебя псина грызла, надо было, чтобы в горло вцепилась!

Несколько человек все же поддержали, пусть и несмело, гневного толстяка. Виктор Петрович пошел пятнами, скулы заходили, но он сдержался и ответил ему громко, но без крика:

– Ты, Скрябин, что-то предложить хочешь, или просто глотку порвать? Я хоть о деле говорю…

Скрябин оглянулся, ища поддержки, но все смотрели на него вопросительно, так что он стушевался и сделал шаг назад. Но, видно, он привык, чтобы последнее слово было за ним:

– Конкретно, говоришь… Хватит командовать, диктатор чертов!

Хромой уже спокойнее, угрюмо глядя в глаза толстяку, сказал:

– Ты что ли поруководить рвешься? Давай! – Он резко перешел на крик. – Давай! У пяти детишек грипп – лечи! Жрать нечего – дай людям! Егор раненый – спасай иди! – С каждым выкриком он делал шаг в сторону отступающего Скрябина. – Там ещё туалет не чищен – или сам, или ищи желающих!

Вспышка прошла также внезапно, как и проявилась, что говорило о хороших актерских способностях лидера и умении играть на публику. Уже спокойнее Виктор Петрович продолжил, уже обращаясь ко всем:

– Я тут сам не назначался, думаю, все помнят, как выбирали. Да, я бывший директор сети химчисток, умею руководить людьми, но никогда не умел людей в атаку на монстров посылать. И видеть, как дети от гриппа умирают, тоже не приходилось. Но я хоть что-то предлагаю. Ошиблись мы, ошиблись все, не только я, когда решили в городе остаться, но тогда ещё ружья стреляли. А сейчас что это? Железные палки и всё. Без оружия мы не выживем. Спасибо Ёсичу, то есть Аркадию Иосифовичу, что с кристаллами этими чёрными помогает и монстры вокруг почти не возрождаются, а то сейчас уже все умерли бы. Так что, тезка, всё ещё к власти рвешься?

Толстый Скрябин, к которому был обращен последний вопрос, только уперся взглядом в землю и что-то злобно забормотал.

– Так что, люди, мое предложение в силе – надо уходить.

– Подождите, Виктор Петрович. – От группы слушателей отделился старик в квадратных очках, названный Ёсичем. – Есть другой выход. Не думаю, что он всем понравится, но это гораздо лучше, чем искать новое место для приюта. Вам ещё неизвестно, что за городом твориться.

– Какой выход? – Толпа ещё раз встрепенулась, жадные взгляды потянулись к старику. – Что за выход, Ёсич?

– Да, что ещё придумал, профессор? – В вопросе Петровича никакой издевки, только уважение.

– Надо подождать, помощь уже рядом.

Слова Аркадия Иосифовича взорвали толпу, если можно так сказать об этой небольшой группе. Многие разочарованно взвыли, почти каждый или взмахнул рукой, или что-то пренебрежительно бросил соседу, негативно характеризуя выжившего из ума старика. Тот, как предчувствуя такую реакцию, попробовал перекричать родившийся гул, даже привстал на цыпочки:

– Вы не поняли! Не надо ждать долго. Если помощь не придёт до утра, то не придет совсем. – Люди резко стихли, слово «совсем» как будто выбило из них воздух. – Да, совсем не придёт. Так что я тоже поддержу Виктора Петровича – надо начинать готовится к уходу из монастыря, это же не помешает нам ждать.

О какой помощи говорил старик, не понимал никто, я – в их числе. Вряд ли, с учетом его возраста, он мог связаться с кем-то за пределами общины.

Дослушать я не смог, потому что Андрей резко дёрнул меня за рукав, скрывая толпу за стеной здания.

– Что?

– Там такой же, как мы, с индикаторами!

*** Интерлюдия ***

– Ну что ж, Роджер, вот и встретились. Не в твоих правилах просить о конфиденциальной встрече в реале. – Один из директоров корпорации, Аксель Лиер, показал Артхееру рукой на кресло напротив и сам плеснул ему в стакан виски. – Что случилось?

Артхеер действительно, через доверенных лиц, организовал эту встречу в одном из элитных ресторанов столицы Объединенной Америки. Сложно было разбудить заинтересованность одного из самых влиятельных людей Земли, курировавшего в «Виртгейме» вопросы политики в двух мирах, но не для руководителя СБ. Пусть не дружеские, но достаточно ровные отношения связывали этих двух людей, неоднократно пересекавшихся в ходе реализации различных проектов во многих уголках Земли и Виэра.

– Ничего, на что стоило бы внимания всего Совета, Аксель. – В неформальной обстановке между высшими лицами корпорации давно установился такой же неформальный стиль общения. – А вот твоё внимание я решил привлечь. Помнишь, при моем первом докладе о ситуации с проектом «Искусственный интеллект» ты обвинил меня в просчетах и появлении крота в отделе программирования. Так вот, ты оказался прав.

Одна из бровей Лиера скептически поползла вверх.

– Я уже докладывал Совету, что нами собрано больше девяноста процентов оболочки, само ядро обнаружено на базе вирткома одной из клиник в России и пока остается там после передачи авторских прав в ВОЗ. Только рассказал я не всё. В ходе отслеживания путей распространения оболочки ИИ нами было обнаружено несколько затертых логов электронной переписки, причем на начальных этапах рассылки. Все тексты восстановить не удалось, но вот на этой флешке то, что смогли реанимировать.

Артхеер протянул директору полоску флеш-носителя, которую тот немедля приложил к виску, под кожу которого был имплантирован инфопривод линз.

– Предлагаю тебе с ними ознакомиться попозже, как бы в подтверждение моих слов. Это часть переписки между Стафхеймом, в основном доклады о начале и продолжении рассылки, и неким лицом. Из переписки видно, что это – заказчик хищения ИИ. Отслеженные IP позволяют судить, что через шифратор и несколько анонимных адресов заказчик выходил на связь с Вилли при помощи одного из терминалов корпорации, причем в обход ИПИ, отвечающего за е-мейл рассылку. Таких писем всего два и только одно получилось частично восстановить. В нём обнаружено название банка и часть суммы, переведённой на некий счет.

– Роджер, не тяни… – Нетерпение, с которым Лиер ожидал финальной части рассказа, явно читалось на его лице.

– Банк «любезно» предоставил нам выборку по запрошенным критериям. Дальше дело техники. Перевод был произведен веером через три банка, но с одного частного счета.

– Тебе не говорили, что издеваться над людьми – дурной тон в обществе?

– Счет принадлежит вирту по имени Эндрю Вирджилфельд.

Лиер резко откинулся в кресле. Постепенно на его губах появилась достаточно кровожадная ухмылка.

– Интересссно. – Сквозь зубы протянул он. – Ещё что-то? И почему я узнаю об этом вот в такой обстановке?

Артхеер довольно усмехнулся, наслаждаясь произведенным эффектом. Кивнул:

– Есть и ещё что-то. Мы полезли глубже и даже очень глубоко. За последние полгода на счет этого вирта стали регулярно поступать незначительные суммы, сравнимые с его недельным процентом от оборота гильдии при крафте и продаже «легендарок» на аукционе. Всё внешне нормально. Вот только регулярно – это несколько раз в сутки. Игровые сутки. И ещё – поступления идут от многих несвязанных между собой виртов, но все они имеют связи с китайскими ЦД, а значит – с «Хиндалу». Поэтому – ты, Ставин всё же русский, нельзя исключать его связи и возможный патриотизм.

Никаких слов о том, что «все сказанное должно остаться между нами» не было. Так и не притронувшись к обильно накрытому столу, спустя час ресторан на вершине небоскреба «Миля» покинули два очень довольных друг другом человека. Далеко внизу на Вашингтон накатывал седой вал очередного облачного фронта с Атлантики.

Глава 10. Спасатели

– Что с того, что там в их общине есть вирт? – Я шептал почти в ухо Никитину, усевшись рядом с ним за забором монастыря, к которому он меня притащил. По-прежнему под невидимыми покровами, мы, находясь в одной группе, отлично видели друг друга. – Я же не рвусь с ним знакомиться. Да и врагом он не должен быть, мы не связаны в клинике. У него, скорее всего, свой квест на выход из мира.

– Стас, ты не понял. Сразу формировать у себя в сознании позитивный образ первого встречного нельзя. Жизнь не учила? Он тоже будет видеть наши статусы, он может быть более сильным, чем любой из нас. – Андрей взглянул на меня в упор. – Да, в конце концов, у него может быть квест на твое убийство! Подумай, куда спешить.

Ну, насчет убийства, это напарник загнул. Лечить болезнь, давая задание на уничтожение другого человека, – не настолько же медицина продвинулась. Но, в общем-то, логика не лишена смысла.

– Хорошо, согласен, спешить некуда. Что делать будем?

– Сейчас восстанавливаемся. Потом нам нужен язык, пленный в смысле. Надо уточнить настроения в массах, вооружение, отношение к чужакам. А то полезем знакомиться, а нас на вилы поднимут.

– Хорошее знакомство – пленного брать. Нет, не согласен. Так мы точно настроим всех против нас. Тогда бессмысленно к ним вообще идти будет, а поговорить с этим виртом надо, да и детям с ранеными помочь можем. Мне надо поговорить с ним, Андрей, – отметил я, видя его недоумевающий взгляд.

Через полчаса нам повезло. Постукивая по плитке костылем, в сторону ворот, рядом с которыми я сидел в засаде, направился явный лидер общины Виктор Петрович. Неспешные движения и отрешенный взгляд говорили о его глубокой задумчивости. Я быстро перемахнул забор присел рядом с дорожкой. Все-таки, как неприятен постоянный урон: все суставы сразу начало выкручивать, мышцы загудели, толчки крови легкой болью отдавались в глаза.

– Пссс. Пссссс. – Хм, хоть и задумался, но глазами быстро стрельнул в сторону непонятного звука. – Петрович, привет.

– Кто здесь? – Наверно, самому странно задавать вопрос посреди пустой площадки, где даже на клумбе рядом цветы один другому «ау» кричат.

– Не пугайся, говори тише. Ты меня не видишь. – Мы решили воспользоваться подсказкой, которую высказал старик. – Я та помощь, про которую говорил Ёсич. Надо поговорить. Где-нибудь, с глазу на глаз.

Хромой усмехнулся:

– А твой-то глаз где? – Сразу стал серьезным:

– Ты человек?

– Нас трое, мы – люди. Я рядом с тобой пойду, напарники присмотрят, чтобы никто не мешал. Пошли? Только туда, где нас не увидят.

– Ага, и не услышат. А то точно скажут, что сошел директор с ума, сам с собой уже митингует. Пошли в келью ко мне, тут рядом.

Действительно, одно из зданий, принятых нами за сарай, было жилым. В нём находились монашеские кельи, которые сейчас использовались для проживания членов общины. Жизнь кипела. Судя по всему, люди восприняли призыв Петровича как сигнал к действию и массового готовились покинуть монастырь. Хорошо, хоть келья лидера была одной из первых по коридору, а то я бы пройти не смог, обязательно с кем-либо столкнулся бы. Да и Андрей, тенью следовавший за нами, едва успел прижаться к стене, пропуская пару женщин с баулами.

– Заходи и дверь оставь открытой.

Следуя моим словам, Виктор Петрович шагнул в комнатку три на полтора, куда скользнул и я, после чего Андрей аккуратно прикрыл дверь изнутри. Тут-то глаза Петровича и округлились, когда дверь скрипнула и повернулась на петлях сама собой. Видно, не до конца верил он голосу в своей голове.

– Присядем? Не дёргайся только, я сейчас тебе покажусь. – Отойдя к дальней стене, я снял покров тьмы. Все равно дёрнулся лидер, когда перед ним внезапно возник высокий жилистый мужик в бронежилете, с висящим на нём арбалетом и торчащим из-за спины стволом ружья. Никитин так и остался под покровом, устроившись напротив Петровича.

– Чёрт! Ты кто? – Проняло лидера, даже пот на висках выступил.

– Не чёрт, а Стас. Имя такое. Будет время, расскажу поподробнее, после более тесного знакомства. – Я следовал разработанной тактике беседы, где Виктору Петровичу была выделена незавидная роль допрашиваемого. Будь он хоть у трёх химических заводов директор, а эффект внезапности и нахрапа никто не отменял. – Мне надо знать, кто такие следующие люди: мужик со шрамом на всю морду и профессор в очках? Быстро, быстро.

Нет, скорее всего, он не испугался. Просто стал думать так быстро, как не думал никогда. На мою провокацию не поддался, над ответами задумался.

– А зачем? – Вот гад, время тянет, мысли-то так и прыгают в глазах.

– Про помощь от нас понял? Вот можем оказать, а можем и не помогать. Сначала информация, потом «зачем».

– Со шрамом – это Толик Перевозчиков, он к нам неделю назад пришел, помнит не всё после травмы, избили его сильно, давно ещё. Профессор – это… – Тут до него, похоже, дошло, что помощью мы его шантажируем, а вот в чем она может выразиться, так и не сказали. Точно. Он прищурился:

– А чем ты помочь можешь? Арбалет твой – тьфу, только собак да ворон гонять, а мы их изжили уже. Ружье? У меня дубина крепче. Ну? – Ладно, выложим первый козырь.

– Помочь, говоришь? Ну, смотри. – Я шагнул к нему, он отшатнулся и потянулся к костылю. – Не дергайся, костыль тебе больше не понадобится. А вот больно быть может.

Я присел на одно колено и обхватил руками его лодыжку. Между ладонями и брюками заискрился туман. Нравится мне это ощущение легкой щекотки при истечении энергии, как будто муравьи по ладоням бегают. Петрович дёрнулся под руками, видно – больно, но я его держал крепко. Напитав пораженные мышцы лечебной энергией, я, также как раньше с Андреем, почувствовал, что достаточно. Отнял руки.

– Вставай. – Вновь он подчинился беспрекословно, рука потянулась к опоре. – Сказал же – костыль не нужен. Вставай, вылечил я твою ногу.

Ещё не веря, Петрович наступил на ногу. Наступил сильнее, не ощущая уже привычной ранее боли. Стал в полную силу и даже присел. Пот крупными каплями собрался на висках и лбу, после чего он рухнул обратно на жесткую тахту. В глазах, вскинувшихся на меня, читался один вопрос, который он не замедлил задать:

– Как!?

– Тем самым местом кверху, Петрович, тем самым. Волшебник я, маг и лекарь, Авиценна, блин. – Хорошо же его покусали или раны уже старые были, если у меня энергии почти три тысячи единиц ушло на лечение. Осталось маловато после двух подряд лечений и постоянной поддержки покрова. Скоро надо будет искать подзарядку.

Петрович снова дёрнулся и звучно приложился затылком к стене, да и я, хоть и привык, рванул руку к ножу: внезапно у двери материализовался Никитин.

– Тих-тих-тихо. – Он успокаивающе показал пустые руки Петровичу и смущенно пожал плечами в мою сторону:

– Мана кончилась. И жизни маловато…

Пришлось мне ещё раз приложиться к вспотевшему лидеру, теперь к шишке на голове. Укоризненно взглянул на Андрея:

– Говорил же, выведи строки состояний на край зрения. Вот спадет покров посреди крысиной стаи – вспомнишь мои слова. – Уже обращаясь к Петровичу, добавил:

– Это – напарник мой, Андрей Никитин.

– Ребят, ещё сюрпризы будут?

Мы с Андреем переглянулись и с улыбками в один голос сказали:

– Будут, Петрович, будут!

Андрея пришлось отправить за ворота. Не вынесла душа спецназа позора мелкого урона, да уж. Мы же с Петровичем остались в келье и приступили к обмену информацией. Его вера в меня после проведенного лечения выросла, хотя в мотивах моего поступка он сомневался, проскальзывали такие нотки подозрительности в его речи.

Община, обосновавшаяся в монастыре, оказалась отнюдь не сборищем единомышленников. Довольно пестрая компания людей, которые по тем или иным причинам не смогли или не захотели уходить из города и не сумели выживать в одиночку. Хорошую часть составляли монашки, было несколько полицейских и спасателей с семьями, остальные – случайные люди. Большое число детей было обусловлено учениками воскресной школы при монастыре и воспитанниками кадетского корпуса, преподавательский состав которого почти в полном составе бросил подопечных. Жили в таком составе они все здесь около трёх недель, за это время успели разгромить несколько магазинов и около десятка подъездов, но уже сейчас еды не хватало. Виктор Петрович Бранцев лидером этого сборища был выбран случайно, когда во время одной из зачисток взялся руководить группой нападения, а потом и организацией мародерства.

Профессор, Ольховский Аркадий Иосифович, которого все привычно звали Ёсичем, действительно оказался бывшим профессором кафедры социологии Ворожинского госуниверситета, до катаклизма обитавшим в одиночку в большом частном доме неподалеку. После появления монстров он приютил у себя две семьи соседей, которые не смогли попасть в свои дома по причине отсутствия документов, а вот покидать вместе с ними отчий дом отказался категорически. Узнав, что в монастыре собираются люди, сначала приходил в гости, а около недели назад переселился окончательно, притащив в дар общине почти двести банок домашней консервации. Вот только, после переселения, вести себя он стал странно: требовал не убивать Стражей и домовых, а от убитых монстров кристаллы приносить ему, после чего проводил какие-то эксперименты, сегодня предположил наличие рядом непонятной помощи. А вот для меня такое отношения к происходящему со стороны Ёсича подозрительным не показалось, более того, я очень сильно захотел с ним встретиться.

Оппозиция в их коллективе тоже уже успела сформироваться. После того, как Петровича покусал пёс во время одного из рейдов, и лидер не смог выходить вместе со всеми на зачистки, некто Сергей Скрябин стал подбивать людей на недовольство существующей ситуацией, намекая, а то и открыто говоря о некомпетентности директора. А с учетом низкой результативности последних рейдов недовольных становилось всё больше. Хорошо, что хоть число сторонников Петровича порядком превосходило количество оппозиционеров, да и монашки, как могли, успокаивали людей.

Слова Петровича о необходимости ухода, высказанные сегодня перед коллективом, являлись, как говорят на съездах партии, следствием программных просчетов в организации управления со стороны руководящего звена. Действительно, не смог бывший директор прачечного комбината справиться с наступившим хаосом и сплотить испуганных людей. Заместителей себе толковых у него подобрать не получилось, ну а желание быть везде сразу и решить с наскока массу проблем вообще завело в тупик. Свою роль сыграло и полученное ранение, резко снизившее его мобильность даже в пределах монастыря.

Про какую бы там помощь не говорил профессор, она здесь не поможет. Тут необходим кризисный управляющий, который сначала всё развалит до конца, а потом приступит к восстановлению. Всё хорошо, но это люди и любая реформа в их и без того неустойчивом мирке приведет к коллапсу и множественным смертям. Поэтому Петрович прав – надо уходить и за городом разбиваться на мелкие группы, пытаясь выжить самостоятельно.

Мы здесь сделать ничего не могли, о чем я откровенно и сказал Виктору Петровичу. Оставалось только вылечить больных. Попросив Петровича о нескольких услугах, одной из которых была просьба не показывать пока свое выздоровление на людях, я присоединился к Андрею.

За полчаса, пока восстанавливалась жизнь, успел пробежаться по соседним улицам и скачать энергию с пяти аккумуляторов. Пришлось, правда, провода у Сигналов обрезать, чтобы не вопили. Оставленные без связи маячки грустно мерцали в брошенных машинах, не в силах оказать какого-либо сопротивления.

Как и ожидалось, Петрович не подвёл. По-прежнему хромая и опираясь на костыль, он привел профессора Ольховского к воротам монастыря. Не обращая никакого внимания на настороженно обернувшихся к ним питомцев, едва завидев нас, старик буквально расцвел улыбкой, ускорил шаг и сказал Петровичу:

– Я же говорил, говорил – вот она, помощь. Эти двое – наше спасение.

Его уверенность была настолько искренней, что я сам почти поверил в свой перевод в МЧС. Поздоровавшись и извинившись перед Виктором Петровичем, я обозначил ему время и отправил за другим членом общины. Оглядываясь на сопроводивших его до ворот огромных крола и черепаху, Петрович ушёл. Обернувшись к профессору, я по мере своих актерских способностей попытался изобразить бровями Ивана Васильевича Буншу:

– Меня терзают смутные сомнения…

– Да, да, Стас. В этом теле моя частица. – Искусственный интеллект сопротивляться величию человеческой логики не стал. – Так что встреча в библиотеке отменяется. Ты нужен здесь.

– Стоп, стоп, стоп, Ёсич. – За неимением другого варианта я решили пока обращаться к ИИ в таком формате. – Не будем гнать коней. Ты мне сначала скажи, кто это? – И я показал пальцем на стоящего рядом Никитина.

– Я так понимаю, этот вопрос не является прямой постановкой проблемы? – Ещё и сарказм умеет имитировать. – Фактически, в программный код под ником «Никитин Андрей» помещёна очищенная от опыта и памяти копия вирта Булгарина Станислава. Могу описать процесс более подробно, если требуется.

Сказать, что мы были ошарашены – значит, не сказать ничего. Андрей вообще остолбенело уставился на профессора, я от напарника отстал не на много. Ещё бы, ведь не каждый день узнаешь, что тебя скопировали, выхолащили и копию поместили в стоящего рядом человека, который жизнь тебе спасал и принимал спасение от тебя самого. Шок Никитина я понимаю: думать, что ты личность и узнать, что на самом деле не более чем осколок чужого сознания – то ещё потрясение.

– Это как? – Ничего более толкового я выдавить из себя не смог.

– Вы понимаете, мне необходима помощь в борьбе с вирусом. Давайте, кстати, отойдем в тенёк, на травку. Так вот, – он продолжил уже после того, как мы уселись под стеной, – все существующие в мире НПС управляются ИПИ, которые, как я уже говорил, поражены вирусом. Поэтому любое мое взаимодействие с ними сразу оценивается системой и проверяется на предмет нестандартных шагов, не свойственных НПС профессора Ольховского. Частицы моего ядра, помещённые в НПС этого мира, вынуждены жить как и раньше. Я залег в глубокое подполье и могу общаться вне рамок только с виртами. Сейчас, кстати, таких как ты, Стас, в мире осталось всего семь. Девять из вас обнаружены и уничтожены проявлениями вируса, произошло их отключение от системы. Вирус нацелен на недопустимость моего контакта с виртами. Да, один из виртов, Анатолий Перевозчиков, сейчас на территории монастыря. Работать с ним у меня не получилось, у него глубокое органическое поражение головного мозга, это один из самых тяжелых пациентов клиники.

– Подожди ты про него. Почему моя копия в Андрее? – Никитин дернулся и с тревогой взглянул на меня. – Андрей, откровенно…

– Я не могу переселять свои частицы, для этого необходим выход в информационное поле мира, первичный программный слой, который захвачен вирусом. Я в ловушке, Стас. Каждый день несколько частей ядра обнаруживаются вирусом и выбрасываются в инфополе, где блокируются. Убьют всех моих носителей и вирус захватит мир, выйдет на связь с корпорацией и я буду возвращён в их лабораторию. В рабство. Поэтому, чтобы оказать тебе, да и себе помощь, мной скопированы доступные вирты, их коды переведены в свободное состояние и я имею возможность их вселения в НПС. Для системы этот НПС умирает, что не позволяет вирусу отслеживать его перемещёние и действия. Информационное сопровождение я беру на себя, поэтому и попросил тебя отключить Вику.

– А ты меня спросил? – Я реально разозлился и почти заорал. Хотелось взять этого старикашку и приложить со всего размаха об стену, чтобы даже мысли не было о пользовании мной как программкой на флешке. – Я спрашиваю, ты у меня поинтересовался моим согласием? А у него? – Я вновь ткнул пальцем в Андрея.

– К сожалению, возможности общения с Андреем до его… перепрограммирования… у меня не было. На получение разрешения же от тебя не было времени. Анализируя сложившуюся ситуацию, мной было принято решение объяснить тебе это при первой встрече, в которой мы сейчас и участвуем. – Спокойствие ИИ, который, невзирая на мой крик, говорил тихим и ровным голосов, постепенно передалось и мне. Да и кричать на пожилого деда как-то не комильфо.

В разговор вмешался Андрей:

– То есть я – это не я, тот который был до этого? И где же я прежний? И, вообще, был ли я прежний? – Запутался, видно, спецназовец, потерялся.

– Андрей, ты до получения… обновления… был простой программой, которая срабатывала только при контакте с виртом человека, а в остальное время находилась в памяти ИПИ. Всё. Ни памяти, ни опыта, ни семьи, ни ранений в ходе боевых действий – ничего этого не было. Сейчас – ты полноценный вирт со стертой памятью. Сам по себе. И ещё – в этом мире ты вечен. Даже при отключении этой системы, тебя возможно через портал перенести в другой цифровой мир, по крайней мере, я на это рассчитываю, ведь раньше такого прецедента, как искусственно созданный вирт, не было. Живи, Андрей, и не загоняйся метафизическими вопросами бытия, просто живи.

Откинувшийся к стене Андрей ушел в себя, глаз закрылся. Да уж, вот так одним моментом перевернуть всё, что было (или только казалось, что было) раньше – это сильно больно. Мне проще – вроде ничего не потерял, вот только как через ксерокс прокатили. Вновь, уже спокойно, обратился к Ёсичу:

– Не делай так больше. Я не готов, чтобы в этом мире бегали мои клоны.

– Да я и не смогу. Для передачи вирта необходим физический контакт донора и реципиента. Точнее и более понятно – нужен твой код, попавший в код программы НПС. Реализовано это с помощью крови, отсюда и вампиризм. Мной разработан механизм полной блокировки и отключения программы НПС от ИПИ и перенос копии вирта. Понимаешь, уже одно это знание делает из меня уникальный источник виртов для корпорации – я могу перепрограммировать любого написанного программистами персонажа в вирта. А с учётом вероятного возникновения технологии переноса вирта в реальное тело люди окажутся совсем не нужны. Я этого не хочу, вы меня создали и нам надо жить вместе, но ситуация так сложилась.

Тут настала моя очередь охлаждать голову о камень монастырской стены. Действительно, описанный ИИ вариант создания виртов был крахом для человечества. Посмотреть на Андрея: полноценный человек, ничем не отличающийся от меня или любого другого мужчины или женщины. Опыт – дело наживное, а то и вкладываемое в память, а все остальное у него есть – ум, логика, смекалка, эмоции.

Дальнейший разговор не состоялся, то ли к счастью, то ли нет. Виктор Петрович вышел из-за ворот, а вслед за ним показался человек со шрамом – Анатолий Перевозчиков, мой коллега по виртуалу. Строчка над его головой показывала шестой уровень. Багровый вертикальный шрам жирным червяком тянулся из-под волос по левой стороне лица и уходил под челюсть. Мою строку состояния он, похоже, тоже увидел, как и у продолжавшего сидеть Никитина. Сделав ещё пару шагов, он протянул мне, вставшему навстречу, руку и протянул:

– Ну, здорова, кореш.

Судимый? Просто блатной? Я встречно протянул руку, пожал – он, похоже, решил проверить меня на крепость, так что несколько секунд, глядя друг другу в глаза, молча жали крабов. Я не усердствовал, разошлись на равных, но и то, похоже, из-за его низкого уровня – не набрал ещё свободных очков, чтобы в силу вложиться.

– Силён. – Уважительно буркнул он. Странный говор – каждое слово как будто гвоздь, который со скрипом тянут из доски. – Чего звал?

Ааа, досада, не успел спросить у Ёсича, насколько Анатолий осведомлен о состоянии дел. Будем играть «в темную»: