Текст книги "Смертельная кастрюля, или Возвращение Печенюшкина"
Автор книги: Сергей Белоусов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Брахнамур вылетел в вашу страну, но по дороге обнаружил, что за ним следят. Разными хитрыми путями ему удалось, как он думал, избавиться от преследования. Найдя Лизу, доктор хотел постепенно рассказать ей все, но не успел. Он смог лишь передать ей камень, замаскированный под обычную гальку, да поведать самое начало истории.
– Так это были бандиты?! – Лиза со злостью стукнула себя кулачком по колену. – Красный крест – вот гады какие! А я-то поверила, что он сумасшедший. Ну, а дальше?
– Тебя, – досказывал Печенюшкин, – гангстеры, к счастью, не видели. Они увезли доктора на маленький остров в свою тюрьму-лечебницу и всеми путями пытались выкачать из него правду.
Брахнамуру были известны многие тайны йоги. Совершенно нечувствительный к хитрым медикаментам, развязывающим язык, он держался целый год. Пытать его бандиты остерегались. Не выдержи врач, секрет мог умереть вместе с ним.
А я, как назло, торчал в Кара-дель-Плато. Шла война: две страны не могли поделить маленькую долину. Каждая считала ее своей. Вспоминать тошно. Наконец все кончилось миром. И тут обнаружилось, что гангстеры раздобыли новейшую сыворотку правды, во сне ввели ее Брахнамуру и узнали все. Преступники завладели картой, документами, четырьмя камнями и по горячим следам отправились за кладом.
– Где же они теперь?! – у Лизы горели глаза.
– Да, можно сказать, за спиной, – спокойно ответил Печенюшкин. – Часа через два будут здесь. Если мы хотим первыми добраться до сокровищ, надо поторапливаться.
– И ты молчал! – разгневался Федя. – Мы тебе кто – пешки?! Чурки с глазами?! Скрутим их сейчас, да и оставим здесь навсегда!
– Я полагаю, – вмешалась фея, – что хранитель клада имеет право на руководство действиями. Ему виднее, как поступать.
– Объясните мне, – не выдержал Клубень, – откуда такие сведения? Бандиты в пещере, почти рядом с нами, а никто об этом даже не догадывается, только вы в курсе всего.
– Троллейбус, – объяснил Пиччи. – Это мой испытанный соратник. Стоит себе у пещеры, врагам невидим, а сам все примечает и сообщает хозяину и другу.
– А-га… – Клубень надолго задумался.
– Но вы же могли помешать им войти в пещеру, – изумился Глазок. – Свои возможности вы прекрасно показали во дворце короля.
– Знаете, – загадочно откликнулся Печенюшкин, – врагов, как и друзей, я предпочитаю иметь поблизости. Давайте-ка в путь, тем более – дальше дорога простая. Пять поворотов налево, два направо и еще три налево…
Еще через полчаса дорогу внезапно перерезала пропасть. Метров пяти в ширину, она была настолько глубокой, что свет не достигал дна. Осторожный Федя кинул камешек вниз, и все затихли, прислушиваясь.
– Да это ничего, – подбадривал Пиччи. – Сейчас мост соорудим. Мост тесовый – расписной, перильца витые, цепи кованые. – Он молодецки засвистел, войдя в роль королевича из сказки, словно подзывал верного коня.
На цепях, крепившихся к своду, повис над пустотой широкий мост с резными перилами. Он уходил далеко вперед, за противоположный край пропасти. В отличие от ближней, обрывистой кромки, дальняя была пологой и скользкой. На той стороне, справа, в скале зияла огромная дыра и из нее сочился, уходя вниз по склону, тоненький ручеек.
Алена, не так давно заявившая об усталости, сидела теперь на плечах у Печенюшкина. Худенький, щупловатый с виду, герой нес ее легко, как пушинку.
– Ну, что, Аленушка, – предложил он, – покажем пример? Или вот что! Пусть, кто боится, идет по мосту, а мы с тобой отколем смертельный номер.
Неизвестно, что случилось с не слишком-то смелой Аленкой, но она согласно и даже с азартом кивнула.
Тотчас в руках Печенюшкина оказались скрипка и смычок. Узкий, светящийся луч, не толще волоса, лег через пропасть рядом с мостом. Сыграв краткое, тревожащее вступление, мальчик коснулся луча подошвами кроссовок.
Алена сидела неподвижно, крепко обхватив руками шею Пиччи. Скрипка упиралась в ее локоть, но это не влияло на качество исполнения. Его одобрил бы сам великий Паганини. Никто ведь, кстати, не знал в подробностях прошлое Печенюшкина. Он вполне мог оказаться учеником божественного маэстро.
Лиза доверяла своему герою безгранично, и все же необъяснимое беспокойство затрудняло ее дыхание.
Скользить по лезвию ножа,
Дрожа от сладости пореза,
Чтоб навсегда зашлась душа,
Привыкнув к холоду железа, —
неслышно бормотал Пиччи.
Ступив на пологий склон, мальчик уверенно развернулся и, высоко подняв смычок и скрипку, слегка поклонился зрителям. Слегка – поскольку на плечах его продолжала сидеть Алена, тоже важно склонившая головку. Вот девочка оказалась уже на земле, рядом с Пиччи. Держась за руки, они посылали спутникам воздушные поцелуи.
Смычок и скрипка, повиснув над Печенюшкиным, слились и превратились в большой пестрый шар. Шар медленно опускался на землю, но внезапно движение воздуха подхватило его и, словно в трубу пылесоса, затянуло в тоннель, из которого вытекал ручеек.
Того, что случилось вслед, никто из зрителей предвидеть не мог.
Слабый хлопок послышался из тоннеля, и вдруг, словно в ответ ему, раздался ужасающий грохот обвала. Ревущий поток вырвался из черной дыры, устремляясь в пропасть. Огромные острые камни ворочались в нем не в силах противостоять бешеному напору воды.
Печенюшкин успел лишь подхватить Алену и на вытянутых руках высоко поднять над собой. Мерцание защитной сферы окружило девочку. В следующий миг поток настиг их и безжалостно швырнул в бездну.
Лиза кричала, пыталась броситься за сестренкой, но Фантолетта и Федя удержали ее.
Водяная лавина гремела еще пару минут, затем стихла. Иссяк даже слабенький ручеек, бежавший из дыры раньше. Очевидно, подземный водоем, разрушенный обвалом, был теперь пуст.
Мост уцелел. Вода и камни не дотянулись до него совсем чуть-чуть. Пусти Печенюшкин свой чудо-луч левее моста, они с Аленкой остались бы невредимы.
– Случайная, дурацкая неожиданность, – уговаривала Фантолетта Лизу и себя. – Все предвидеть невозможно. Я уверена – Аленка невредима. Печенюшкин волоску с ее головы не позволит упасть!
Лиза вспомнила прозрачный, мерцающий шар, в котором очутилась ее сестренка.
Красными от слез глазами она робко обводила фею, картоморов и домового, ища утешения и поддержки.
– Почему же они не возвращаются? – шептала Лиза. – Хоть бы весточку подали, что живы…
Как будто услышав ее, из темного провала бездны с отвратительным писком взмыла летучая мышь. Она пронеслась над путниками, уронив прямо в руки девочки какой-то предмет, и в почтительном отдалении, наверху, укрылась за одним из сталактитов.
Вскрикнув, Лиза глядела на бриллиант Коломбы, снова вернувшийся к ней.
Зеленый лучик потянулся от камня, уперся в стену, и по ней, словно в световой газете, быстро побежали буквы.
Федя, устроив на колене потрепанный блокнот, стенографировал послание.
Громко, торопясь, боясь сбиться, Лиза читала вслух:
«Мы целы, Аленка не ушиблась, волнуемся за вас. Угодили в ловушку Заусенчатых Обормотов, тех, кто рыл эти пещеры когда-то. Выберемся сами, но быстро не получится. Идите вперед к сокровищам. Ждите нас в конце пути. Осталось три поворота налево, два направо и еще три – налево. И помните – на хвосте у вас бандиты. Торопитесь! Не вешайте нос! Подательнице письма вручите ответ. Алена. Пиччи.»
Ответ получился немногословным: «Пусть сокращаются большие расстояния! Целуем, волнуемся, ждем.»
Листок из блокнота Федя положил на доски мостика, сам отошел в сторонку. Крылатая почтальонша сорвалась с потолка и, схватив записку, исчезла в провале.
Предстояло решать, что делать с бандитами. Клубень склонялся к сражению. Фантолетта и Глазок поддерживали его. Кожурка, Неровня и Лиза противились, ссылаясь на инструкции Печенюшкина. Честно говоря, Лиза отчаянно трусила. Федя, после исчезновения Пиччи принявший командование, раздумывал. Теперь от его выбора зависело все.
– Парни лихие, умелые, – бормотал домовой себе под нос. – Опять же оружие при них. Такую, глядишь, штуку удерут – и не заметишь, как сплошаешь… Будем брать! – закончил он внезапно.
– А может, пусть погуляют? – голос у Лизы дрожал. – Что с ними связываться?
– Будем брать! – решительно повторил Федя. – А ты, Лизок, и не встревай. Это наше с Фантолеттой дело. Посидишь тихонечко вместе с почтенными картошками.
– Несолидно, командир! – протянул Глазок. – Мы тоже кое-чему обучены. Пусть спрячутся женщины и дети. Война мужское ремесло.
– Объясняю для непонятливых, – домовой поднял палец кверху. – Люди они отчаянные, в работе своей мастера. Мастера на мастеров, тут, может, и будет у нас победа, а без жертв не обойдется. Рисковать не могу, – сухо подытожил Федя. – Обойдемся по нашему, по-волшебному…
Глава шестая
Свидание в ночи
– Просыпаюсь в семь часов – открываю свой засов, – бормотал Очисток, буравя глазами стрелки на запястье.
– Он встает, он встает – картоморский наш народ, – подхватил Ловчила, приподнимаясь и зевая. – Бодрая, замечательная песня! Кто это сочинил, ваша тайность?
Оставалось еще четыре минуты.
– Глазок, – отозвался Очисток машинально. Мысли его были далеко. – Королевский порученец. Представьте, полковник, мы вместе учились в школе первой ступени. В одном классе…
Всю ночь он прикидывал возможные планы действий. Противно – пока не вернется чудодейственная сила, ничего нельзя было предсказать точно. О потерях Очисток не жалел. Картоморы, люди, волшебники – все это были лишь пешки в большой игре. Его игре…
Тайный советник вовсе не собирался отдавать королю магический эликсир. «Пусть расторгнет договор, – думал он тогда. – Это будет последним поступком Глака.»
Заговор был продуман до тонкостей. Убедив монарха, Очисток собирался выпить эликсир сам, затем с помощью группы КУКУ свергнуть и казнить короля. Обвинение представлялось ясным: измена Отечеству, попытка втянуть народ картоморов в кровавую, смертельную схватку с людьми и волшебниками, нежелание переселяться на благодатную, безопасную, необитаемую планету.
Власть! Вот единственное в этом мире, что имело ценность для чародея. Очисток Первый… Эти два слова звучали широко, протяжно, раскатисто. Не то, что – «Глак!» Словно судорожное клацанье собачьих зубов, вздох дворняги. Сейчас, когда его затея не удалась, Очисток с особой страстью ненавидел короля…
– Так я же его знаю! – обрадовался Ловчила. – Отличный парень, в доску свой! Мы как-то компанией закатились на всю ночь к разбитому реактору. Ну, шло веселье, скажу я вам! Впитали столько рентген, что потом неделю стояли на ушах и светились зеленым, как гнилушки.
Тайный советник рассеянно смотрел на вояку. Полковник, в его естественном состоянии, был пока только помехой. Звонко пропищали часики, и в тот же миг Ловчилы не стало. На шее Очистка появился медальон на цепочке.
Потянувшись до хруста в морковных суставах, чародей мячиком покатился по дороге. Гангстеры – его глаза и уши – успели продвинуться далеко вперед. Очисток догонял команду Люгера, безошибочно выбирая нужные повороты. Главная часть его внимания была прикована к тому, что происходило с бандитами.
Ужастик, Ларри и Косоголовый по очереди приникали к перископу. Неожиданности продолжались. Атаку загадочных существ еще можно было как-то объяснить. Мало ли тайн у природы. Но это!
На каменном полу в центре высокого зала пылал костер. Над языками пламени крутился вертел с поросенком, покрытым глянцевой, коричнево-розоватой корочкой. У огня расположилась, оживленно болтая, весьма странная компания.
Ручку вертела поворачивал рыжий, простецкого вида, человечек. Рядом, на рюкзаках, сидели темноволосая девочка в очках и синеглазая, сногсшибательная красотка. Тут же, прямо на каменном полу, примостились четверо бурых уродцев, знакомого уже облика.
– …Так и сказала, – тараторила девчонка, ловя длинноватым носом ароматы жаркого. – «Пионер» – слово английское, означает – «первопроходец», «зачинатель». Значит, что получается? Значит, получается, что первым пионером у нас англичанин был? Я, говорю, лучше свой отряд организую. Буду зачинщицей, то есть зачинательницей. А мне завуч говорит – ты у нас и так всегда зачинщица. Скажи папе, пусть в школу придет. А я говорю, что папа говорит, что ему некогда и неохота. Что вы ему в своих маленьких темных очечках напоминаете провинциального мафиози-неудачника. И только тут подумала, что же я, дура, сказала! А он говорит, тогда пусть мама придет. А сам уже весь красный…
Тогда я ему честно отвечаю, что маму нельзя волновать, у нее сердце больное. Мне, говорю, если хотите знать, мама дороже английской пионерской организации. Предлагаю – пусть лучше дедушка придет. Ему все равно в этой жизни уже все безразлично. А завуч говорит, мы тебя из школы выгоним…
Косоголовый не выпускал перископ, разглядывая красотку. Он едва не сломал винты настройки, увеличивая изображение до максимума. Ларри выдернул прибор из потной ладони родственника.
– Пошли к ним, – выдохнул он. – Действуем по обстановке, будьте начеку. Мы – мирные исследователи. Высоко в горах обнаружили пещеру, увлеклись, зашли слишком далеко, заблудились. Вперед.
Косоголовый попытался вывернуть берет желтой стороной наружу, но, будто почувствовав свирепый взгляд хозяина, сделал вид, что вытряхивает соринку.
Шумно ступая, улыбаясь до ушей, бандиты вышли на свет.
– Дружба! – кричал Косоголовый. – Я – миролюбивый молодой геолог! Ура! Банзай! Буэнас диос! Мы за трудное счастье благодарны судьбе!
Ужастик старался держаться в тени.
– Во! Опять геологи! – обрадовался рыжий. – Подходите, сердешные. Поросятинкой угостим, чаек у нас знатный, сахар внакладку, бери – не хочу.
Легенда, выдуманная Ларри, ничуть не удивила путешественников. Даже Ужастик не испугал их. Странно было другое – бандиты чувствовали себя у костра свободно и естественно.
Тревога их и постоянная собранность исчезли. Цель похода стала казаться далекой и незначительной. Осторожный Ларри, сверхбдительный Ужастик, подозрительный Косоголовый верили каждому слову своих неожиданных знакомцев.
– Бразилец я самый, что ни на есть, коренной, – неторопливо рассказывал Федя. – Мама негритянка у меня, папа китаец с острова Тайвань. Но родился он здесь, с Тайваня еще дедушка его переселился. Пещеры эти нам известные – почитай лет двадцать, как туристов сюда вожу. Знаменитые у нас пещеры – Полетта вон аж из Марселя по туру, по путевке, значит, прилетела. Учительница она в пансионе для девочек. По слесарному делу.
А вот Лизон, – кивнул на девочку добродушный бразилец, – нипочем не угадаете, откуда. – Он сделал эффектную паузу. – Она живет на огромной льдине в русской Сибири. Ее пра-пра-прабабушка была белой медведицей, прадед по матери – князем первой гильдии, а отец – знатный охотник на комаров и большой друг президента.
– Вот она! – восклицал Косоголовый. – Вот она, суровая и прекрасная сибирская правда! Я молодой геолог-миллионер, гражданин мира, но горжусь тем, что и во мне есть частица русской крови.
Справа от него сидела красавица Полетта, слева истекал соком поросенок.
– Лизон вела переписку с Мари, племянницей Полетты, – рыжий подбросил дров в костер. – Теперь, на каникулах, они гостят в семьях друг у дружки. Лизон никогда не была у нас, в Бразилии, вот Полетта и решила взять ребенка с собой. А что сейчас поделывает Мари, как ты думаешь, малышка?
– Загорает, купается в проруби, – охотно предположила малышка Лизон. – Летом у нас тепло – минус тридцать. А вечером все заворачиваются в шкуры, пьют спирт для здоровья, и папа читает вслух газету. Это настоящая газета! – похвасталась девочка. – Ей уже сорок лет, но она почти вся целая. Там написано, что скоро мы будем жить еще лучше.
Лиза врала безвкусно, но гангстеры размягченно, с уважением поддакивали.
– А эти вот огольцы – местные, – Федя указал на четверых картоморов. – Живут, значит, тут – и все. Способные – страсть! Отзывчивые такие, а уж ласку любят… А ну, скажи «пе-ре-строй-ка»!! – заорал рыжий и больно щелкнул Глазка по макушке.
– Пы-ле-стлой-ка-а-а-а! – расплылся Глазок, кланяясь и исподтишка показывая домовому кулак.
– Чувствую, – посерьезнел бразилец, – большое у них будущее. Вот только учиться надо. Однако что же я?! Все готово, прошу угощаться.
Поросенок оказался вкусным до блаженного обалдения. Ужастик с почтительным удивлением смотрел на рыжего.
– Как вы это делаете? – не выдержал он. – Я готов купить рецепт, мой господин. Меня интересует все – порода свиньи, ее пища, время года и климат при рождении поросят, как вымачивать мясо и чем начинять, состав и пропорции трав…
– Жрут, что придется, – по-свойски поделился Федя. – Наша живность, пещерная. Зафинтилил ему в лоб из рогатки – и все дела. А не пора ли вздремнуть, друзья-геологи? Мы, бразильцы, об эту пору как раз спать ложимся.
Осоловевшая компания не возражала.
Вскоре все общество, уютно разместившись в спальных мешках, отошло ко сну.
Федя удобно привалился к камню с кружкой дымящегося чая в руке. Он собирался бодрствовать всю ночь, но после третьего глотка неожиданно вялой рукой поставил кружку на пол, уронил голову на грудь и засвистел носом резко и тревожно, как маневровый паровоз.
Очисток подводил итоги. Пищи для размышлений у него хватало, хоть отбавляй. Во-первых – состав картоморов оказался удачной неожиданностью. Появилась надежда заполучить своего агента в экспедиции Печенюшкина.
Во-вторых – девчонка. Мысли картоморов были заблокированы. В ее же голове он мог читать, как в открытой книге. Почему? Не скрыта ли здесь ловушка?
Теперь и Очисток знал все то, что было известно девочке. Сумасбродное исчезновение Дракошкиуса, преступные симпатии Кожурки, Пиччи, угодивший в ловушку вместе с Аленой… Очевидно, волшебники в заколдованной пещере, обезопасив картоморов от колдуна, начали вести себя чересчур легкомысленно, ослабили бдительность.
В третьих – послушными руками Ужастика ему удалось незаметно подсыпать в чай сильнейшее снотворное из бандитской аптечки. Теперь даже рыжий враль-часовой спал как убитый.
Похоже, наступало время Очистка. «Время „О“», – усмехнулся про себя чародей. Преград на пути к сокровищам Барабули не было.
Очисток стоял в одном из боковых коридоров, выходивших из «спального» зала. Кожурка, Неровня, Глазок и Клубень смотрели цветные сны в пушистых, похожих на пестрые рукавицы, мешочках, подаренных Фантолеттой. Впрочем, нет! Один мешочек был пуст.
– Пощадите, ваша тайность! – в ногах чародея валялся некто, не различимый во тьме. – Ошибки молодости, тайные пороки… Ну кто же, кто свободен был от них?..
– Все доказательства надежно спрятаны в Мертвограде, – цедил Очисток, почти не разжимая губ. – Если узнают картоморы, тебе конец.
– Будь проклята моя пагубная страсть, – скулило существо. – Роковые обстоятельства сделали меня игрушкой в ваших руках.
– Поздно устраивать сцены! – чародей брезгливо поморщился. – Выбора у тебя нет. Точнее, выбор есть, но он дьявольски труден: награда и почести или позорная смерть.
– Что предпочесть?.. – хныкал комок. – Ужель меня презрение окружит доверчивых товарищей моих? Нет, лучше смерть! Но как она страшна…
– Ну? Быстрей же! У меня нет времени.
– Конечно, награды и почести, – существо деловито поднялось, отряхивая колени. – Что надо делать?
– Все слышать. Все видеть. Все запоминать. Мысленная связь невозможна. Когда нужно будет, я сам найду тебя. А главное… – тут Очисток перешел на шепот.
– … Давай обнимемся, – закончил он неожиданно спокойно. – Иду на подвиг во имя народа. Да здравствует великая империя картоморов!
Сознание возвращалось по частям в воспаленную голову домового. Все кружилось, встряхивалось, мгновенные картинки детства вспыхивали под закрытыми неподъемными веками. Нежная мохнатая мама, первые лапоточки из липового лыка, нескончаемые мышиные хороводы у печки. И по этим воспоминаниям, по беленым стенам русской родной печи, по больной голове бухал и бухал со страшной предопределенностью, как маятник, тяжелый чугунный шар.
Собравшись с силами, он едва слышно прошептал древние колдовские слова. Картинки закрутились с бешеной скоростью, потускнели и сгинули. Стихал мало-помалу размеренный стук в висках, и с каждым мгновением становилось все ясней – случилось ужасное.
– Опоили! – завопил Федя, вскакивая на ноги.
– Спокойно, бразилец! – Ужастик, прочно расставив ноги в армейских ботинках, стоял у стены с автоматом наизготовку. – Можешь хоть сколько упражняться в своих чародейских штучках. Но учти: наш главный с вашей девчонкой забрались далеко вперед. Каждые полчаса у нас сеанс связи с шефом. Малейший фокус – и ваша драгоценная Лизхен отправится в рай.
Домовой обвел взглядом лагерь экспедиции.
У погасшего костра жалкой, растерянной кучкой сгрудились картоморы. Фея сидела в сторонке, обхватив колени, по плечи скрытая спальным мешком. Голова ее была опущена, склонившиеся пепельные кудри мешали рассмотреть лицо.
Рядом стоял Косоголовый, с ног до головы увешанный оружием. Пятнистый берет его в отсутствие Люгера опять был вывернут желтой стороной наружу.
– Ах, Полетта, будьте мне другом, – уговаривал он. – Ваши опасения понятны. Да, на работе я, сам того не желая, подавляю всех достоинством и мощью. Но дома… Трепетный миллионер-холостяк мечтает показать вам свою маленькую стокомнатную хижину. Зимний сад, соловьи, жасмин, скромная коллекция импрессионистов и стихи, поток стихов, до рассвета…
– Джон, бросьте шутки эти… – печально отозвалась фея.
– Нет! Ни за что на свете! – воскликнул гангстер. – Взгляните! У меня все зубы свои, а там, где их нет, я золотые вставил! Любовь – это достаток!
– Никогда в колдунов не верил, – заметил Ужастик. – Теперь учусь на своих ошибках. С такими способностями, парень, – он чуть повернулся к Феде, – ты бы неплохо продвинулся в нашей фирме. Мы всегда открыты для диалога с классными профи.
– В долю возьмете али как? – домовой осторожно приподнял бровь.
– Это решит шеф, – отрубил бандит. – А я готов все простить за поросенка. Тот, кто так готовит, может рассчитывать на дружбу Ужастика. Действительно, волшебство.
– А я признаю лишь волшебство любви, – упорствовал Косоголовый. – Марсельские учительницы слесарного дела – чемпионки моей мечты.
«Кто мог предать, – мучительно размышлял Федя, безуспешно пытаясь проникнуть в мысли захватчиков. – Вроде как заслонка стоит, да слабоватая. Попробуем расшатать. Ох, Мурлыка Баюнович. Ох, Печенюшкин, змей, друг любезный. Ну, выдам я вам на совете по первое число.»
– Давай избавимся от балласта! – Ужастик пренебрежительно кивнул на картоморов. – Загоним в тоннель, струя кислорода, пара осколочных, и можно отскребать их от стен, как овсянку. Многие годы, – скривился он, – матушка по утрам пичкала меня овсянкой. Без масла и без соли. Наверно, поэтому я и стал бандитом.
По картоморам прокатилась дрожь.
– Вы не посмеете! – голос у Неровни сорвался. – Палачи… – Фантолетта мигнула ей незаметно. – Хорошо, убивайте. Но учтите – я умру с песней!
– Брось, они безвредные, – Косоголовый был великодушен. – А ну, марш отсюда! – гаркнул он на «местную живность». – Назад, вон туда. И чтоб больше я вас здесь не видел!
Туземцы удалились с достоинством, но быстро.
– Доброта, отзывчивость, талант вокалиста, мягкий незлобивый юмор – вот свойства моей незаурядной натуры, – взволнованно пояснял бандит. – Сердце льва, душа ребенка… Один поцелуй, Полетта! Будьте мне нежной сестрой! Сестрой милосердия!..
Ужастик развлекался, наблюдая за сценой ухаживания, однако бдительности не терял.
– Джон! – окликнул он напарника. – Не слишком ли ты усердствуешь? Хозяин этого не одобрит.
– Это тебе он хозяин, – огрызнулся Косоголовый. – А мне родственник. У нас, можно сказать, семейный подряд. Твое дело супы варить да крутить баранку. Недотепа, – извинился он перед феей, улыбаясь так, что обнажились десны. – Детский конструктор да кулинарные брошюры – утехи его одиночества.
Если когда-нибудь Ужастик и обижался, об этом знал только он сам. Вот и сейчас гангстер равнодушно пожал плечами, не тратя слов на перепалку.
Косоголовый, окончательно воспламенившись, схватил фею в объятия.
– Полетта… – бормотал он, предвкушая первый в жизни поцелуй. – Я хочу быть слесарем… Руку и сердце… Мы купим мастерскую… Я трепетный миролюбивый слесарь-миллионер… Потоки стихов, водопа… – гангстер застыл, как изваяние.
Фантолетта без труда высвободилась.
– Не наши это методы, – благодушно разъяснял Федя очумевшему Ужастику. Великий Маг расправился наконец с «заслонкой» и знал теперь, как быть дальше. – Нешто так делают? Ты сватов сперва засылай, родителям уважение окажи, а там, коли сладится дело – глядишь, и за свадебку…
Косоголовый, выпучив глаза, вытянув перед собой округленные руки, походил на известную скульптуру «Арбуз разбился».
– Он ведь прав был, насчет души ребенка, – фея тихо улыбнулась. – Смешной, верит всему, что говорит. Заметьте, Федор Пафнутьевич, люди они не пропащие. Одного овсянка испортила, другого – энергичный родственник.
– Главное дело, душегубства на них нет, – согласился домовой. – А в их работе без этого куда как непросто. Оставим до Печенюшкина, пусть разбирается.
Ужастик сжимал бесполезный автомат. Пальцы его словно приросли к металлу, ноги не двигались.
В кармане Ужастика запищала рация.
– Как обстановка?! – голос Ларри был мягок, как бархатный камзол, но камзол, надетый поверх стальной кольчуги. – Есть проблемы?
– Порядок, мой господин, – рация оказалась уже в руках у Феди. Ужастика он копировал безошибочно. – Публика на редкость послушная, не придерешься. Косоголовый любезничает с красоткой. Желтый берет на нем как гудок на бане.
– Пароль! – слышно было, как Люгер усмехнулся.
– Сорок девять, Мадагаскар, восемнадцать!
– Хорошо. Можете трогаться.
– Фантолетта! Феденька! – Это была уже Лиза. – Мы тут разговариваем, вы не волнуйтесь. Он довольно понятливый. Ну все, пока. До связи… – голос ее оборвался.
– Слыхали? – Федя сунул прибор за пазуху. – Велено трогаться. И шеф у вас понятливый. Это славно. Потопали, ребятки. А за наручники не обижайтесь. Из вашего же хозяйства. Береженого Бог бережет.
Бандиты вновь обрели способность двигаться, но руки их оказались скованы за спиной.
Домовой, гангстеры, Фантолетта и вернувшиеся картоморы гуськом потянулись вперед.
Косоголовый то и дело оборачивался, ловил взгляд коварной красавицы.
Фея ободряюще, по-товарищески улыбалась.
– Главное, – бормотал Федя себе под нос, – что процесс пошел. Начался, понимаешь ли, процесс…
Хитрюга Очисток старался не оставлять следов. Фантолетта и Федя не подозревали о нем, о его участии в освобождении бандитов. Люгера и его помощников они заколдовали совсем чуть-чуть – лишь бы те не были опасны. К тому же на людей старше шестнадцати чары фантазильцев вообще действовали слабо: Волшебный совет не позволял подземным обитателям вмешиваться во взрослые дела. Допускались лишь редкие исключения.
Потому-то Очистку и не составило большого труда расколдовать гангстеров, разбудить среди ночи и внушить, будто Люгер сам догадался о роли Лизы – девочки, владеющей ключом к сокровищам Барабули. Ужастик же считал, что идея подсыпать волшебникам снотворное была его собственной. Так что, проникнув в мысли бандитов, домовой и фея не видели оснований для беспокойства. Тем более никаких злодейств в отношении Лизы Люгер совершать не собирался. Человек щедрый, он хотел набить карманы девочки бриллиантами и отвезти домой.
Чародей катился вперед по низкому извилистому коридору. Несколько раз он пытался сэкономить время и сразу оказаться у цели. Ничего не получалось. Заколдованная пещера навязывала свои правила игры.
Он видел, что Ужастик и Косоголовый вновь захвачены волшебниками, что Люгер оставлен ими в дураках. Это не волновало Очистка.
Бриллианты уже совсем рядом. Лизу и Ларри отделяли от Очистка минут пятнадцать ходу. Волшебники отставали безнадежно.
План чародея был прост. Спрятаться, пока не появятся главарь с девчонкой, и дожидаться той минуты, когда Лиза произнесет заклинание. Если девчонка заупрямится, подтолкнуть ее с помощью магической силы. Когда стена рухнет, он, Очисток, уничтожит камни с таким же наслаждением, как растоптал мерзкую незабудку, как растопчет, казнит, испепелит ненавистного умника Глака.
Конечно, могли быть и неожиданности. Уж слишком легко все получалось. «Главное – ввязаться в сражение, – вспоминал чародей знаменитую фразу, – а там посмотрим». О себе Очисток не беспокоился. На случай смертельной опасности у него был в запасе великолепный обманный финт.
Только один поворот налево отделял теперь Ларри Люгера и его маленькую спутницу от места, обозначенного крестиком на старинной карте. Ларри был счастлив. Сама судьба отдала в его руки хранительницу клада, девочку, к которой спешил индиец.
Бандит не верил в сказки, но на всякий случай отрядил за ребенком в безумно далекий сибирский город надежных помощников. Лизу предстояло выкрасть, привезти в Рио и в случае необходимости быстро доставить к пещерам.
Теперь Люгер готов был признать, что чудеса существуют. Но по-прежнему главным чудом на свете казалась Ларри его счастливая звезда. Он шагал вперед, неутомимый, как могучая машина, держа ребенка на согнутой левой руке.
Лизе было удобно, хотя и неспокойно. Первый страх прошел. Убивать, мучить ее не собирались. Да и Печенюшкин твердо обещал безопасность. Вот только где он сейчас? А этот огромный красавец, похожий на Тарзана, хочет заставить ее поступиться самым дорогим – принципами. Но тут уж дудки! Не выйдет!
– … Если вы мне не верите, то я вам не завидую! – втолковывала Лиза. – Ну подумайте! Что для вас дороже – какие-то жалкие сто тонн бриллиантов, или собственная молодая жизнь?
Насчет молодой жизни она, конечно, загнула, думала девочка. Этот гангстер, если признаться совсем уж честно, посимпатичней папы, но едва ли моложе.
«Ничего, – решила Лиза, – пусть ему будет приятно. Тетя Оля уверяет, что все мужчины от лести слабеют и поддаются на любые уговоры. Если я могу порой убедить собственных родителей, неужели не справлюсь с иностранным бандитом?»
– Послушайте, – решительно продолжила она, – я чувствую, вы очень умный человек. Мы можем говорить на равных. Ну, заберете вы эти бриллианты. Ну, получите за них свои миллионы-триллионы. И не успеете даже купить себе белые тапочки, как картоморы вскипятят океан и сварят Землю. И вы тоже сваритесь, как сосиска. Дети есть?
– Нету, – разговор забавлял Ларри. – Как-то не успел. И жены нет. Есть лишь зыбкая надежда на кучу косоголовых родственников. И то в будущем.
– Нет у вас будущего, – уверяла девочка. – Конечно, если мы не договоримся. Что я должна сделать, чтобы вы мне поверили?
– Ну… – Люгер задумался, – я человек азартный… Давай попробуем так. Если твои друзья настолько могущественны, как ты говоришь, мои усилия для них ничего не значат. Волшебники просто-напросто сметут меня с дороги. Если нет, прости уж, значит, и верить тебе нельзя.
