Текст книги "Привет от царицы Савской"

Автор книги: Сергей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Ты его все-таки береги, – по-менторски сказал я ей. – Как отцову память хотя бы… Кончатся мешки, позвони – я еще подвезу. Нет проблем.

Она больше не позвонила.

Минуло лето, осень была более удачной и спокойной: мне было на руку, когда рано темнело и поздно светлело. Снежок раз-другой пошел, и я прикинул, что уже почти год, как злодействую, пора бы и меру знать, если не о чести речь. Вот год исполнится, решил я, и завяжу – обиды прошли, нервы успокоились, здоровья прибавилось, кое-какие деньги появились, да и в моих газетных кругах, наверно, все давно улеглось, если шеф, вообще, решился тогда красные флажки на меня развешивать… Скорее всего, он помалкивал: если бы правда вылезла с моей подачи, как ответный залп, вся история ему самому повредила бы не слабо. Это я теперь стал так думать.

Да и получалось, что я уже всю Москву по второму кругу успел объехать. Я слегка расслабился, стал раскидывать мозгами, какие издания брать на прицел, кому звонить.

И вот однажды… Во время по обыкновению замысловатой тренировочной прогулки по всяким дворам, когда я ходил, присматриваясь и прикидывая, как бы я действовал здесь, в этой топографии, я вдруг увидел отличного черного лабрадора президент-класса. Я удивился, что не приметил его раньше – дело было, опять же, в трех кварталах от моего дома, эту местность, я, казалось, перепахал вдоль и поперек. С другой точки зрения, ничего удивительного не было: конкретно в этот двор я не заглядывал месяцев семь-восемь – лабрадор мог подрасти или быть просто новоселом. Здесь стоял элитный дом, построенный и заселенный недавно. Такая новомодная башня, из бетона отлитая, то есть возведенная методом непрерывной заливки и ради фальшивого благородства облицованная красным рядовым кирпичом.

Еще больше мне понравилась хозяйка лабрадора – невысокая и на первый взгляд немного коренастая блондинка лет эдак двадцати восьми. У нее была по-спортивному короткая и тугая косичка. Глаза большие, но глазницы чуть глубже обычного, поэтому казалось, что она немного щурится, приглядываясь к миру, или сосредоточенно прицеливается. Нос очень прямой, четкий, решительный. Рот чуть широковат, но не рыбий. А главное – брови! Брови были с другого лица – черные, плотные, острые. И совсем не умученные пинцетом. Хохляцкие брови у явно натуральной блондинки! Они не огрубляли ее светлого лица, а придавали ему одновременно и экзотическую, и скромную яркость…

Вообще, вся она была спортивная. И кожа на ее лице была по-спортивному подтянутая, как бы немного обветренная, не нежная, не ухоженная и не то, чтобы свежая, а просто здоровая. И движения у нее были точные, ровные, без кокетства, спортивные. И одежда на ней была в стиль – неяркая темно-синяя куртка, в тон ей джинсы и кроссовки. Без шарфа, шея всегда была открытой.

И при этом выглядела она не профессионально спортивной – просто как серьезная девушка, занимающаяся фитнессом или каким-то энергичным видом спорта, требующим регулярных усилий.

Жила она в том элитном доме. Был у нее внедорожник «Хонда» цвета ультрамарин. Мне показалось, что она живет одна, хотя раз я увидел ее выходящей из подъезда вдвоем с крепким мужиком. Они разговаривали и улыбались друг другу как-то очень скупо, флегматично. Впечатление было, что они не спали в одной постели. Он сел в свою «Камри», она – в свой внедорожник, и резко разъехались, не махнув друг другу рукой.

Я был ей не ровня, но посчитал, что повод подходящий, а там видно будет. В общем, не скажешь, за кого я зацепился больше – за кобеля или за его хозяйку.

На этот раз все прошло отлично. Когда лабрадор стартанул за Шебой, я еще успел приметить: «Ничего, приемистый кобель…»

А позже поймал себя на том, что дожидаюсь ее звонка, как школьник – первого звонка своей девушки. И снова вдолбил себе: «Ты ей не ровня. Ты не знаешь, кто она. Не теряй контроль. И вообще, она может оказаться куда опасней, чем тот браток с далматином. Ну-ка, соберись.»

Интуиция у меня была хорошей, думал я в правильном, с преступной точки зрения, направлении… если не принимать во вниманиеать того, что уже сделал, а именно прыгнул с мостков в воду, не зная, глубоко ли дно и что на нем валяется.

«Завязывать надо, вот теперь уж точно завязывать надо!» – думал я.

По телефону она говорила очень приветливо. Тот сладкий голосок даже не вязался с ее образом. Мы условились о встрече. Я устроил дело так – в общем, как обычно, – будто живя в таком-то доме, не слишком далеко от нее, подожду ее вечером у «своего родного» подъезда.

Она пришла без всяких хитростей и прикрас, в той же синей куртке и боевых, видавших виды кроссовках. Пешком пришла. Я поначалу подумал, что не садилась за руль с умыслом – внедорожник подразумевает вознаграждение того же «класса»…

– Вы меня спасли! – сказала она искренне, радостно, совсем без напряжения, с каким нередко приходилось сталкиваться при таких встречах. – Я улетаю завтра, а тут эта история… Как бросить его и улететь? Я уже хотела ломать все дела и билет сдать. Мне вас сам Бог послал.

Меня покоробило:

– Вряд ли…

– Почему это «вряд ли»? – так же искренне удивилась она.

Голосок у нее и вправду оказался немного приторным, но без тембра, изобличающего в женщине примитивный взгляд на жизнь, людей и вещи.

– Вряд ли Бог занимается такими мелочами… – не слишком убедительно пояснил я и невольно добавил совсем лишнее, перемудрил: – И как знать, кто кому и кем посылается…

Девушка посмотрела на меня пристально, с оцепеневшей на несколько секунд улыбкой. Этот взгляд из глубоких глазниц, прищуренный, целящийся, пытливый был испытанием, но его я, в общем-то, предвкушал заранее и выдержал привычно.

Кобель, на мое счастье, забежал ей за спину и, потянув к дому, стал сильно дергать за поводок.

– Подожди, Граф, – терпеливо сказала она.

Кличка кобеля мне не понравилась. Неоригинальная. Я бы даже сказал, по нынешним временам гламурная. Но кто знает, хозяйка ли ее давала… И я чувствовал, что никакого продолжения быть не может, потому что не может быть никогда.

Она достала конверт из внутреннего кармана куртки и протянула мне, не подходя ближе.

– Не нужно, – сказал я, сразу пожалев, что сказал это, и следом порадовавшись, что сказал именно так.

– Берите. – И куда вдруг делся приторный голосок – теперь это уже был голос босса… или тренера, муштрующего своего питомца. – Не взять нельзя. Для вас не знаю, а для меня будет очень плохая примета. Все валиться начнет.

Я пожал плечами, взял конверт и приметил, что он как-то чересчур плотен и тяжеловат.

Мы еще постояли секунд десять молча. Так же пристально, но, казалось, без особого интереса глядя друг на друга.

– Ну, вам удачно съездить… – сказал я, сделал вид, что собираюсь двинуться к двери подъезда, но спохватился. Я же не знал код…

Тогда я глянул на часы и сделал другой вид – будто мне еще куда-то нужно. К примеру, что-то купить в магазине.

Меня тревожило, что она все еще стоит неподвижно, хотя ее Граф уже извелся и отрывает ей руку. Рука ее была сильной и совсем не поддавалась, и сама она стояла уверенно и крепко, другую хозяйку такой кобель-лабрадор давно бы стащил с места.

– И вам удачи, – сказала она, и снова ее голосок заиграл. – Вам она нужна. Вы, наверно, хороший человек.

У меня всякая охота совсем пропала… Я дурно хмыкнул и опять пожал плечами. В общем, повел себя нескладно, надо было уносить ноги. Улыбнулся ей напоследок, как сумел, махнул рукой и пошел в 24-часовой магазин, вывеска которого светила, как прожектор маяка, за переходом. В магазине я даже купил что-то, какую-то нарезку, пару банок пива. Выйдя наружу и оглядевшись, достал конверт и ткнулся носом внутрь. Там была чертова уйма «зелени»! Я посчитал, не вынимая, – там была «штука».

Ровно «штука»!

Я так вспотел сразу, что все лицо защекотало.

«Завязывать надо, теперь уж точно!» – еще ярче, ослепительно красным зажглась мысль-светофор.

Я ткнулся в одну сторону, в другую, вокруг было уже дико темно… Догнать ее, всучить конверт обратно, заорать, что не хрена такими бабками бросаться… Это все вертелось, горело в голове… И всякая идея бабахала в голове жутко глупой, не к празднику петардой!

Ничего уже нельзя было сделать по-умному. Хочешь, отдай эти деньги кому-нибудь, кому они нужнее, и забудь. Кому? Кого такой вклад не попортит?.. Переведи, как Деточкин из фильма «Берегись автомобиля», в какой-нибудь детсад…

На следующий день я не перевел тысячу баксов детсаду или детдому. Я их положил, чтоб полежали. В одном я стал уверен – в том, что это указание свыше и с жизнью пора всерьез разобраться.

А через два дня я снова услышал в трубке ее голос и поначалу не признал, потому что всего мог ожидать, только не этого.

– Кто это?

– Уже забыли?.. Это хозяйка собаки, которую вы нашли.

Я чуть было не спросил, какой-такой собаки.

– Черный лабрадор, – переходя на тренерский тон, с расстановкой сказала она, заметив короткую паузу. – Граф…

Когда она позвонила, я читал в газете довольно занятный аналитический материал, написанный моим знакомым, вник в него и… в общем, опешил: «Я что, забыл ей вернуть кобеля?!» Даже огляделся вокруг, ища его глазами.

– А меня, между прочим, Алисой зовут.

Тут я врубился, откинул газету: «Ну, дела! Страна Чудес…»

– Приятный сюрприз! – сказал я в трубку, вспомнив, что ее деньги не тронуты и аккуратненько так лежат в том же конверте.

– Я вернулась из командировки, – доложилась она. – Меня Граф встретил… Я его у соседей оставляла. А может, стоило у вас. С вами, я точно помню, он лучше себя чувствовал.

«Ну да, мастерства не пропьешь…» – подумал я, впрочем, не без гордости.

– А я чувствую, – продолжала она, – что все равно остаюсь вашей должницей. Я очень хочу с вами увидеться…

Я слушал ее и окончательно переставал понимать, на каком я свете.

– Как вы относитесь к китайской кухне? – спросила она.

– С любопытством.

Вообще, все это было очень любопытно.

– А я отношусь с любопытством к вам, – деловито призналась она. – Я приглашаю вас в китайский ресторан. Только учтите, это я приглашаю вас в ресторан. Понятно? Принимаете?..

– Сюрприз подрастает на глазах, – усмехнулся я, а сердце строчило-ухало, как тяжелый пулемет. – Уже еле в дверь проходит.

Она назвала ресторан и адрес.

По привычке я приехал на место заранее, осмотрелся. Заведение располагалось на окраине города, в спальном районе. Его недавно открыли китайцы. Снаружи выглядело прилично.

Алиса приехала тик-в-тик, и мне бросились в глаза две детали. Первое: она подкатила на такси, а не на своей «Хонде». Значит, ограничивать себя в ресторане не собиралась, и, следовательно, брезжили разные возможности. Второе – и это меня удивило уже менее позитивно: на ней была все та же синяя спортивная курточка. Я пожалел, что явился при параде: на жизнь надо было смотреть проще. Однако у ресторанного гардероба обнаружилось, что куртка прикрывала строгий черный костюм вороненого отлива. Под элегантным пиджачком с лацканами похожими на мачете была белоснежная блузочка. Совсем по-деловому выглядела теперь эта чудесная Алиса. И вообще, в ее прикиде, в ее движениях, мимике мне почудилось что-то лесбийское. Я отогнал впечатление, сочтя его ложным.

Столик был заказан – в уютном полутемном уголке. Принесли меню, объемистое, что «Война и мир». Я полистал его и понял одно: ресторан серьезный, и Алиса выбрала его неспроста, а как знаток. И я признался ей, что в китайской кухне не силен.

– А какое у вас отношение к дичи? – испытующе спросила меня Алиса.

В этом вопросе я нашел для себя много интересных смыслов, но не сделал главного, то есть верного предположения и не насторожился. И сказал:

– К дичи я имею самое положительное отношение.

– Так я и думала, – легко вздохнула Алиса и заказала чем-то необыкновенным фаршированного фазана, а к нему в придачу всякой мелкой всячины.

Вино, однако, было принесено итальянское. У нас обнаружилась одна общая черта: мы оба терпеть не могли китайскую сливовую бормотуху. И у меня прибавилось уважения к Алисе: не всякая девушка отозвалась бы о сладеньком сливовом вине так конкретно, как она.

В остальном наблюдались существенные различия: у нее в руке были палочки, которыми она орудовала очень изящно, хоть и резковато, у меня – вилка.

Она узнала необходимый и вполне правдивый минимум обо мне, а об Алисе я узнал, что она юрист, специализирующийся на сложных страховых случаях. Сдержав злодейскую ухмылку, я подумал, что в случае со своим лабрадором она поступила совсем непрофессионально.

Поговорили мы еще о том и о сем… ну, хоть убейте, не помню о чем. Помню только, что она ела с большим аппетитом, не дразнила меня, ни о чем не расспрашивала назойливо. Я ей что-то рассказывал, она улыбалась и деловито кивала.

После второго бокала я, помнится, стал и вправду допускать некие возможности… а потом решил больше не пить, потому что увидел нечто странное. Я посматривал на ее палочки – и вдруг они стали раздваиваться. То есть их стало четыре. Они сделались очень похожими на ножки какого-то костлявого четвероногого существа, которое мялось на одном месте в тарелке. Я тряхнул головой, еще раз пригляделся, а потом…

Потом – бац! И затемнение…

Я очнулся от яркого белого света, сразу понял, что лежу на кровати, раздетый.

Первым делом страшно обругал себя: ну вот, только начались чудеса, а ты все равно сумел нажраться и все профукал… Да неужто дожил до того, что был готов всего с двух бокалов какого-то «кастелло»?!

…И однако же, заметил я во вторую очередь, очнулся совсем не дома.

Я резко поднялся, встал с кровати, хотел двинуться куда-то – и тут что-то очень уверенно потянуло меня за левую руку. В долю секунды уложилась догадка: так это я у Алисы? И она тянет меня назад в постель? Что, неужто так нажрался, что забыл самое интересное!?

Я посмотрел на руку – и проснулся второй раз. В мире ином. С моего запястья началось познание этого странного мира.

Мою левую руку держал браслет наручника, и от него на метр с небольшим тянулась к металлическому изголовью кровати натуральная железная цепь. Там она крепилась на кованом кольце-завитушке изголовья.

Я огляделся и понял, что нахожусь в подвале. Я сразу, безоговорочно догадался, что это подвал. Светлые стены, плафон с неоном внутри, металлическая лестница в дальнем углу.

Что было в непосредственной близости? Кованая кровать с очень свежим бельем, она стояла придвинутая одной стороной к стене. Рядом – напольная вешалка с моей одеждой. Столик, на нем большая бутылка минералки. У изголовья какой-то очень фирменный совмещенный био-санузел, напоминающий душевую кабину, начиненную кстати унитазом. Между ним и кроватью, на стене, раковина со смесителем и зеркало с полочкой. На полочке – мыльница, помазок, стаканчики, в них станок, зубная щетка и полный тюбик зубной пасты.

Особое впечатление произвела на меня новая щетка в еще нераспечатанном товарном футляре.

Страх? Не помню такого.

Хотя, конечно, мне было очень не по себе.

И сразу – прозрением – я уяснил для себя три вещи. Во-первых, я все-таки не в чеченском плену. Во-вторых, причины и следствия загадкой не представляются: как пишут, «причиной покушения стала его коммерческая деятельность». Я предполагал, что когда-нибудь могу потерять бдительность и меня накроют. Надо было завязать чуть раньше… Третье: раз такие условия, значит, мочить скорее всего не будут. Бить?.. Ну, уж наверно, сразу бы внушили… Поставят на деньги? Посмотрим… Мне терять немного.

Это затеяна какая-то игра, догадывался я. Небезопасная, может быть. Но ведь такие теперь в моде…

«Вот ты какая, Страна Чудес!» – подумал я злорадно и невесело.

От анализа обстановки и дальнейших выводов меня отвлек скрип. По лестнице в подвал спускался здоровый тип со стандартным обликом охранника. Накачанный. Черный костюм, белая сорочка, черный галстук, черные очки. Увидеть такого на улице, зная, что пройдет мимо, – только посмеяться.

Он шел ко мне с подносом. На подносе был стандартный континентальный натюрморт трехзвездного европейского отеля. Кофе в стальном чайничке, круасаны, тосты, сыр, яйца, бекон, мандарины.

Бритый терминатор поставил поднос на столик и двинулся обратно, а я пошел умываться, бриться и чистить зубы. Цепь погромыхивала.

Потом я надел штаны и сел завтракать. Аппетит был. Похмелья не было. Значит, накануне я не нажрался… Клофелином она меня, что ли, повалила?.. Чем точно, я так и не узнал.

Кофе был отличный, и он еще больше убедил меня, что все не совсем уж страшно.

Только я закончил, как снова появился терминатор и так же молча унес посуду на подносе, а я стал искать глазами глазок видеокамеры. Поиски были прерваны появлением Алисы. Она спустилась в подвал совсем без скрипа. В сером свитерке, джинсиках. От нее пахнуло дачным холодком, и я достроил картинку выше подвала: коттедж, коттедж за городом. Логично.

– Доброе утро, – беззлобно поздоровалась Алиса.

– Кто-то сказал, что утро не бывает добрым, – ответил я.

– Кому-то виднее, – согласилась она и встала передо мной так, что не дотянешься.

Я продолжал сидеть на кровати.

– Ты, я вижу, соображаешь, – вдруг перешла она на «ты», но совсем без угрозы.

– В общих чертах, – кивнул я. – Теплый подвал, спасибо.

Она достала из кармана мобильник-раскладушку и легким движением кинула мне точно в правую руку – не нужно было поднимать ее с постели.

– Один доллар СэШэА, – четко выговорила она. – Ровно один. Не больше, не меньше. Это твой выкуп. Звони родным, близким, друзьям… Предупреждаю, все номера милиции заблокированы.

– Догадаться несложно, – кивнул я и приметил свой пиджак, повешенный под пальто.

Без спешки и суеты я положил мобильник на одеяло и залез во внутренний карман пиджака. Бумажник был на месте. Документы, деньги достаточные, кредитка – все было на месте. По ходу дела не нашел своего мобильника и не особо удивился. Все было логично. Порадовало только одно – подвал не слишком глубок, раз ее мобильник может здесь ловить…

– Денег хватает, – сообщил я. – Могу еще полтысячи таких же дураков выкупить.

Она улыбнулась с удовольствием – ни одной злодейской искры в глазах! – и сказала ласково:

– Нет. Тебя должны выкупить. Это – главное правило игры. Тебя должен выкупить кто-нибудь из твоих. Один доллар СэШэА. Ты должен сказать, что ровно один.

И я вдруг понял, что звонить некому, а если бы и было кому, то бесполезно. В «один доллар СэШэА» никто бы никогда не поверил. Я представил себе такую «стрелку» за городом, на которой кто-то из моих знакомых – ну, не бывшая же моя жена и не нынешняя подружка! – отдает «один доллар СэШэА» этому громиле. Полный идиотизм! Никому не объяснишь – «меня украли за выкуп в $1,00». Никого не убедишь – «извини, старик, это серьезно». Никто не поверит никогда – «ты что, до первого апреля не мог подождать?» Вот что значит в буквальном смысле «пропасть ни за грош»!

Алиса с интересом следила за тенями на моем лице.

– Мне некому звонить, у меня нет никого из близких и даже дальних с таким чувством юмора, – признался я, смутно догадываясь, что если правила игры и вправду будут соблюдены, скоро станет не смешно.

Алиса покачала головой:

– Не торопись. Надо хорошо подумать… Неужели ты никому не нужен? Неужели тебя никто не любит?

И меня как ударило. Шеба!

Я мог набрать только номер моего друга-охотника. Что ему сказать? «Возьми на время Шебу и принеси за это доллар»?

Я набрал его домашний номер. Погудело там в пустой квартире. Я набрал номер его мобильника. Он ответил не сразу, а когда ответил, у меня кипяток забурлил в макушке.

– …Так я в Египте, ты что, забыл? В Шарм-эль-Шейхе. Загораю. Со всей своей сворой.

– Когда вернешься?

– Так вчера только прилетел… Через две недели. Что-то случилось? Ты как?

– Нормально. – Во мне проснулось обреченное злорадство. – Тоже, можно сказать, загораю. Пока. Позвоню.

Я кинул ей мобильник, она без лишнего движения поймала. Я достал из кармана визитную карточку, написал на ней домашний адрес, вставил ее в кольцо ключей и кинул вместе с ключами следом. Алиса поймала другой рукой.

– Делай со мной, что хочешь, забирай, что хочешь, – сказал я ей. – Только позаботься о моей собаке. Ее надо выгулять и покормить. Как можно скорее. Сделай сама или пошли этого своего… Она не укусит, если у него мозги есть. Но лучше, если ты. К тебе хоть какое-то доверие есть. Ее зовут Шеба. В честь царицы Савской.

Теперь Алиса стала улыбаться не только ласково, но и, как мне показалось, очень доверительно.

– У меня только один человек, который может принять твои правила, – добавил я. – Но его нет в Москве. Если соблюдать твои хреновы правила, то тебе придется кормить меня еще две недели… Можешь в счет вознаграждения…

– Ты интересней, чем я думала, – признала Алиса. – И насчет царицы Савской… Скажи, ты давно этим занимаешься?

– Какая разница? – пожал я плечами. – Так исторически сложилось… Считай, что кризис среднего возраста.

Она кивнула и ушла.

Я перекантовался день, прождал другой. Она не приходила. Терминатор, похоже, вообще не имел голосовой программы. Я стал нервничать.

Вечером третьего дня крышка подвала поднялась и с подносом спустилась сама Алиса. Она водрузила его на столик. Я смотрел на нее во все глаза.

Она тоже пристально прицелилась в меня, губы ее напряглись, потом расслабились. Словно она сначала не решалась, а потом-таки решилась сказать что-то важное.

– Скажи, ты тоже использовал нитрокан?

Это было название газа для защиты от собак.

Секунду назад я был человеком – и вдруг перестал им быть.

Это состояние именуется «амок». Вот ты есть со всей своей фигней – умом, рассудительностью, осторожностью. И вдруг тебя нет: ты – просто взорвавшаяся бомба. Редкий случай. Со мной он случался в жизни только дважды. Первый раз там – в подвале…

Я взорвался ей навстречу, дернул за собой железную кровать, как воздушный шарик. Я бы прямо с кроватью на поводке и наверх выскочил бы, если бы пришлось догонять.

Столик с подносом полетел в сторону. Алиса отшатнулась, но – поздно… Я успел схватить ее за свитер на животе. Так собака вцепляется зубами… Дернул на себя, придавил к кровати и страшной рукой – за горло.

– Ты что с ней сделала?! Придушу… придушу суку! – брызгал я ей в лицо раскаленной слюной.

Душить было легко – живой шеи не чувствовалось в плотной горловине свитера.

Лицо Алисы побагровело, вены вздулись у нее на лбу.

Уже потом я отметил, что она не пыталась оторвать и отвести в сторону мою руку, хотя не исключаю, что сил у нее хватило бы. Она только сжала ее до боли одной правой рукой, тоже – будто собака челюстями.

– Шеба… Шеба… – сквозь ее хрип расслышал я и невольно ослабил хватку.

Алиса закашлялась, отвернула голову в сторону.

– Твоя Шеба подохнет с голоду, если ты меня задушишь, – спокойно сообщила она, отдышавшись. – И ты сам подохнешь. Я Макса в отпуск отправила. Некому больше приходить. Хватит, убери руку и слезай.

Амок кончился… Или кончилась.

Я слез с нее, спустил ноги с кровати и стал тоскливо разглядывать здоровенную кофейную амебу, раскинувшуюся по полу.

Алиса поднялась и села рядышком. Можно сказать, плечом к плечу прижалась. От нее вдруг сильно запахло духами цитрусовой свежести.

– Хорошие духи, – сказал я. – Тебе идут.

– Ты лучше, чем я думала, – сказала она, немного посипывая. – Теперь не жалею… Вообще, это было покруче скай-дайвинга…

– Ты что, садо-мазохистка? – поинтересовался я.

Она поднялась и пошла к выходу. Только на лестнице она бросила взгляд в мою сторону:

– Был бы поумнее, спросил бы о другом… Тебе, кстати, привет от царицы Савской.

Через пару минут мне под ноги прилетела сырая половая тряпка.

Две недели прошло. Я отмотал в зиндане отпуск своего дружка-охотника. Алиса приходила дважды в день, утром и вечером. Обед мне полагался сухим, но вполне сытным пайком, кофе и чай оставлялись в термосе.

Мне было любопытно: она что же, обитает теперь из-за меня в этом коттедже? Но вопросов не задавал. Мы вообще больше ни о чем не говорили, она просто взяла на себя роль ее «немого Макса».

Я не сошел с ума. Похоже, впервые в жизни я испытывал к человеку – подвернулась Алиса – безраздельное доверие. Такой вот стокгольмский синдром заложника, начинающего испытывать симпатию к террористу, который сам обречен проявлять о жертве минимальную заботу первой необходимости…

Дружка я решил не огорошивать сразу и перетерпел, дал ему еще один день для адаптации к Москве. Трубу мне принес Макс, который в нужный момент, как по команде, тоже вернулся из отпуска.

– Ты где? – с явным интересом спросил мой друг.

– Да вот отъехал… по делам, – неопределенно ответил я, соображая, как бы не осложнить эти мои «дела».

– Новая работа?

– В некотором смысле…

– Хорошо платят?

– Посмотрим…

– Что ты темнишь-то?! – вдруг услышал я рассерженный голос. – Что у тебя там за игры? Меня теперь вон жена пытает. Не мог кого-нибудь попроще прислать?.. И что это за бабки? Я тебе кто?..

– А что такое? – сильно насторожился я.

– Тебе виднее «что»… Вечером вчера звонят, говорят от тебя. Приходит какой-то браток жуткий, как из кино. Приводит Шебу, сует конверт с баксами, говорит, передали ей на пропитание. Я ни хрена не понимаю!

У меня в горле пересохло. Страна Чудес атакует!

– Ты знаешь, ты успокойся… – сказал я больше себе самому, чем ему. – Случаются, знаешь, всякие чудеса в жизни… Я постараюсь тебе потом объяснить. У меня к тебе еще одна просьба. Последняя… Надеюсь. Ты только не удивляйся. Просто сделай, что прошу – и все. Как друга прошу.

– Ну? – напрягся друг.

– Ты возьми там ровно один доллар СэШэА, положи его, пожалуйста, в конверт и брось мне в почтовый ящик. Как можно скорее. Код подъезда помнишь?

– Старик, ты это… – осторожно проговорил друг и не сдержался. – Да бред какой-то!

– Я тебя очень прошу, – боясь сам сорваться, шепотом проговорил я. – От этого очень многое зависит. Считай, что ты меня выкупаешь из чеченского или, там, афганского плена… Короче, я потом объясню. Можешь считать, что у меня крыша съехала. Думай, что хочешь, матерись там… Только привези один доллар…

– Да нет там одного доллара! – потерянно сказал друг, будто я его «на счетчик» ставил. – Там у тебя одни сотни…

Мне казалось, что я сейчас в обморок упаду.

– Да не важно, откуда этот доллар, – сказал я, сильно сдавливая пальцами виски. – Просто возьми один доллар.

– У меня дома нет одного доллара, – уже не потерянно, а убито признался друг.

Это была заслуженная пытка!

Я просто назвал друга по имени и сказал, что перезвоню вечером. Но Макс взял мобильник и сказал – я впервые услышал его утробный терминаторский голос, – что даст его мне только завтра утром…

Выключение света в подвале означало моментальное наступление ночи.

С момента включения утра я прождал час-другой. Не появилось ни мобильника, ни континентального завтрака.

И тогда я по-настоящему испугался.

Отчетливо сознавал, что у этой маньячки, занимающейся скай-дайвингом и рыскающей за новыми острыми ощущениями, ума на все хватит. И на то, чтобы уморить меня здесь голодом, любуясь процессом на экране монитора, потом залить меня тут же раствором и жить дальше, в этом же коттедже – тех же острых ощущений ради. Может, я не первый, и тут вокруг, в стенах, торчат бедолаги с «одним долларом СэШэА» в зубах…

Меня затошнило, я подумал, что блевать нечем и сейчас будет совсем хреново, и, стараясь отвлечься, стал теребить браслет на руке. И вдруг аж подпрыгнул на кровати! Показалось, что левая кисть у меня взяла и отвалилась… А это соскочил с запястья браслет наручника!

Не знаю, сколько я просидел, тупо глядя на него. Я пытался измерить степень своего идиотизма. Он, этот браслет, что? Всегда был чуть велик? И что, достаточно было просто собрать кисть «лодочкой», чтобы он соскочил? Или меня усыпили и надели новый браслет? Для издевательства…

Я благодарил Бога и своего друга. Настоящий друг – такой, кто, даже если не поверит твоему бреду и будет тебя материть каждую секунду, все равно приедет, куда попросишь, с «одним долларом СэШэА» в потной руке!

И сомнения отпали совсем, когда я нашел в кармане свой мобильник. Я обрадовался. Точно – меня усыпили, как тогда, и надели новый ошейник-наручник! Чтобы понаблюдать, какой я идиот. А я, выходило-таки, не полный идиот, хоть и придурок порядочный!

Тень, правда, в мыслях проскочила – а вдруг я просто по рассеянности в прошлый раз не нашел мобильник в кармане пиджака?

Аккумулятор был разряжен. Что ж, и это логично, согласился я и стал, не торопясь, с достоинством, одеваться.

Я даже посидел на дорожку… а на самом деле – ожидая «немого Макса», который, в моем понимании, должен был завязать мне глаза и отвезти куда-нибудь. На шестисотый километр МКАД, к примеру. Но снова ничего и никого не дождался – и тогда уж решился без команды двинуться на выход.

Когда я поднял крышку подвала, то подумал, что уже ночь – не видно ни зги. Теперь понимаю, что там было нечто вроде сеней, тамбура. Зачем, не понятно. Я сделал пару шагов на ощупь, почувствовал какой-то сладковатый запах и успел подумать, что такие духи ей совсем не идут.

И вдруг – бах!

Опять затемнение. Конец Стране Чудес!

…Кто-то меня растолкал. Я открыл глаза, надо мной стоял милиционер. Сознание включилось сразу на всю катушку.

– Какие проблемы, лейтенант? – Я давно научился делать вид, впечатляющий стражей закона.

– У вас все нормально? – спросил он, делая правильный вывод, что я не в одном глазу.

– А что, заснул, что ли? – прикинулся я. – Спасибо за заботу.

– «Заснул»… – усмехнулся лейтенант. – Вы гляньте, у вас карманы не пробомбили?

Я честно напугался и стал шарить. Все было на месте.

– Спасибо. – Я протянул ему «сотенку». Разумеется, «деревянных».

– Убери, – сухо сказал хороший лейтенант и отошел.

Я остался сидящим на скамейке в зале ожидания… аэропорта «Домодедово». Я оценил изобретательность и заботливость Алисы. И место не самое криминальное – можно бесчувственного человека оставить, – и думай, что хочешь, насчет того, где ты был раньше… Как они только меня протащили в зал? Дипбагажом, что ли?

Я глянул в окна – там было темно, – потом на часы. Они показывали шесть сорок два. Я не решился никого спросить, это утро или вечер, и пошел на маршрутку. Оказалось, вечер.

Мобильник не работал, я решил сначала заехать домой, а уж потом к другу за Шебой. Я вышел одной остановкой метро раньше, прогулялся-проветрился, набрал код своего родного подъезда, вытащил из ящика пару рекламных газетенок, удивляясь, что их так мало набралось, и радуясь им, как родным, поднялся на свой этаж, достал ключи…

И застыл, затаил дыхание.

Опять поползло со всех сторон какое-то нехорошее, на этот раз неторопливое затемнение, и только в центре, прямо перед моими глазами оставалось светлое пятнышко… но еще более нехорошее.