Текст книги "Седьмая свеча"

Автор книги: Сергей Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

«Какой бы сон ни был, это всего лишь сон! Но голос тещи я слышал отчетливо сквозь сон, и именно из-за этого проснулся», – вспомнил он, и даже в освещенной комнате ему стало неспокойно. В горле пересохло, и мысль о том, что в кухне в холодильнике осталось полбутылки «Миргородской», сводила с ума. Но, чтобы добраться до воды, надо было пройти длинный темный коридор и кухню. «Детские страхи!» – мысленно прикрикнул он на себя и, не раздумывая, ринулся в темноту. Дошел до кухни, щелкнул выключателем, достал заветную бутылку и припал к горлышку.

– Глебушка, Глебушка! Чего ты не идешь, я тебя заждалась! – услышал он голос из комнаты, в которой был всего минуту назад, и тут же поперхнулся. Кашель сводил с ума, не давал вдохнуть, заставил глаза слезиться и тело корчиться. Глеб сполз на пол. Стоя на четвереньках, чувствуя себя беспомощным, он стал сильно стучать кулаками по полу, задел плечом табурет, который опрокинулся со страшным грохотом, и кашель прошел. Он вытер слезы на глазах. На полу в громадной луже лежала почти пустая бутылка из-под минеральной воды. В кухню прибежал заспанный Степан и испуганно спросил:

– Что это ты за концерт устроил среди ночи? Думаешь, соседи оценят твое мастерство?

– Ты слышал голос? Ты должен был слышать голос! Она находится в гостиной! – крикнул Глеб.

– Ни хрена я не слышал! – зло отрезал Степан. – Это у тебя нервишки пошаливают. Я думал, водочка поможет тебе расслабиться, а вышло наоборот. Послушай, может, ты злоупотребляешь алкоголем и это у тебя начальная стадия «белочки»?

– Пошел ты к черту! – разозлился Глеб, сжав кулаки и наступая на Степана. – Ты должен был слышать голос! Два раза… первый раз я проснулся, второй только что…

– Хорошо, хорошо. Я крепко спал, поэтому не слышал, – миролюбивым тоном сказал Степан. – Идем, ты ляжешь в спальне, а я пойду в гостиную.

– Ты не понимаешь! Ей все равно, где я! – снова закричал Глеб. – Дома, у тебя или у черта на куличках! Она наметила меня и не отстанет, пока не заберет к себе!

– Глеб, успокойся. Выбрось всю эту чертовщину из головы. Идем, ляжешь вместе со мной в спальне, кровать большая, места хватит.

Взял Глеба за руку, как ребенка, и отвел в спальню. Уложил на широкую двуспальную кровать, на которой могло спокойно поместиться шесть человек, и закутал по подбородок одеялом. Для себя достал другое одеяло. Когда собрался выключить свет, Глеб вскрикнул:

– Не надо. Она снова придет!

– Хорошо, будем спать при свете, – согласился Степан, и через мгновение послышалось глубокое дыхание спящего человека.

Глеб лежал без сна, тупо уставившись на горящую лампочку, яркость которой не смягчал даже плафон молочного цвета. Он понял, что если ничего не предпримет, то промучается до самого утра и заработает головную боль. Он встал, огляделся в поисках очень скучного чтива, по опыту зная, что это хороший заменитель снотворного. Ему на глаза попалась толстая книга с интригующим названием «Практическая магия» Папюса.

– Степан поражает разнообразием своих интересов, – пробормотал он и раскрыл книгу наугад.

«Все стихии имеют душу и жизнь. Обитатели стихий называются Сатанами (элементалами). Они не ниже человека, но отличаются тем, что не имеют бессмертной души. Это силы Природы, то есть они производят все то, что приписывается силам Природы. Их можно назвать существами, но они не происходят от Адама. Они питаются стихиями. Они одеваются, женятся и размножаются. Они знают все, что творится в мире, и часто являются людям, которые иногда могут с ними беседовать. Они способны проникать в человеческую среду, сливаться с обществом, воспроизводить потомство, но дети принадлежат не им…» – прочитал он, в одурении покачал головой и наугад перевернул несколько страниц.

«Колдун, или черный маг – не противник, а союзник, соучастник и почти раб элементала, несмотря на то что считает себя его повелителем. Элементал – агент зла, враг эволюции, погружает колдуна в мрачную бездну, парализует его действия, тот становится помощником преступника, замедляющего переход на психический план. Он овладевает астральными телами, появляясь при этом в различных видах. Колдун сам передает элементалам часть своего астрального тока и способствует их кратковременному и поражающему ужасом существованию. Они могут также захватить часть астральной формы медиума. Они используют труп животного или овладевают астральной формой, покинувшей свое материальное тело, они оживляют разрозненные части и воспроизводят чудовищные образы, остающиеся на долгое время в памяти народов». Взгляд перескакивал со строки на строку, Глеб не вникал в смысл прочитанного, лишь отрывочно текст доходил до его сознания.

«…каким путем происходит эволюция после смерти или, скорее, до рождения, в состоянии последующем и высшем.

После смерти три низших начала, увлекаемые как бы собственной тяжестью, возвращаются к материи:

а) Тело возвращается к элементерам, из которых было составлено…

б) Жизненность (Джива) не исчезает, подобно телу, а производит новое действие, которое ограничивается группировкой молекул, подпадающих под ее влияние.

в) Наконец, астральное тело распадается само, более или менее быстро.

Четвертое начало – Кама-Рупа, или душа животная, седалище воли или желаний, отлетает, чтобы перейти в более высокий мир, составляющий продолжение нашего и стоящий выше только в смысле духовном, потому что принадлежит еще Земле, составляет ее часть и погружен в ее атмосферу. Этот мир есть реальная сущность – астральный план, или Кама-Лока.

Там действительно начинается новая жизнь. Душа – существо астрального плана, Камалокист, состоит из тела эфирного, сравнительно с физическим телом, но очень материального…» – перелистал еще несколько страниц.

«Элементеры овладевают также астральными телами, скитающимися в низшей части Кама-Лока, и достигают некоего кажущегося перевоплощения под видом материализованного призрака. Эти элементеры подчинены материальной власти человека, и в некоторых случаях он может заставить их повиноваться.

Такие элементеры подстерегают людей спящих или мечтающих, и, едва астральное тело отдалилось, ему приходится выдерживать настоящую битву, чтобы проникнуть в свое тело. Отсюда происходят кошмары, страшные видения и панический ужас».

Взгляд Глеба переместился в конец страницы.

«Существует обряд, используемый магами, которым служат преимущественно злые духи. Для того чтобы вызывать их, они имеют освященную книгу, которую правильнее назвать книгой Духов…

…Духи, в нее вписавшиеся, дают обет полного и длительного повиновения, что и подтверждают священной клятвой.

Из этого следует, что души умерших не могут быть вызваны без пролития крови или если нет в наличии какой-либо части оставленного ими тела. При вызывании теней употребляются испарения свежей крови, костей и мяса мертвецов вместе с молоком овец, медом и растительным маслом, а также всего того, что может стать для души средством воплотиться. Те, которые хотят вызывать души умерших, должны это делать в тех местах, где эти души чаще появляются по причине притягивающего их родственного влечения или расположения, ощущаемого ими при жизни к некоторым местам, предметам или лицам. Такие места по своей адской природе способны очистить или наказать эти души, эти места легко узнать, потому что в них являются привидения, ночью слышится беготня и тому подобные невероятные явления.

Самые подходящие места для вызова – это кладбища, места казней и массовых убийств (битв), еще лучше место, на котором находится не отпетое и не погребенное тело лица, недавно погибшего насильственной смертью, потому что освящение этих мест при обычном погребении препятствует душам приближаться и отталкивает их к месту судилища».

Глеб в изнеможении отложил книгу и снова судорожно сжал виски. Жил себе спокойно, потихоньку защитил кандидатскую диссертацию, в прошлом году съездил в США по приглашению Массачусетского университета. Уже было договорился там о совместной работе по некоторым темам, так что мог рассчитывать на более длительное пребывание там и, возможно, даже с семьей. Оля тогда пришла в восторг, а потом все сорвалось. Глеб сморщился – происки недругов, а особенно заместителя директора по науке Варавы. Собственно, у него и докторская почти готова, но он не спешит, знает, что Варава обязательно прокатит его на предварительной защите. А как же – он, Глеб, первый претендент на его должность и имеет два существенных преимущества: светлую голову и молодость. Ничего, он дождется своего часа. Мыслями снова вернулся к недавним событиям и заскрипел зубами.

Степан сквозь сон пробормотал:

– Ну ты и красавéц! – и снова заснул, изредка всхрапывая.

«Выключить, что ли, свет?» – подумал Глеб, и опять по спине пробежал холодок – голос покойницы он еще был в состоянии переносить, но если он увидит ее в саване здесь, как тогда на кладбище… Нервы стали совсем никудышными. Смешно сказать, молодой ученый, психолог, подающий большие надежды, – и запуган до смерти призраками. Смешно тому, кто не испытал на себе ЭТОГО. Чего только с ним за последние пять дней ни случалось: ходил, как сомнамбула, трахался со старухой. Бог ты мой! Два раза! Видел призрака, слышал голос из загробного мира, попал в автокатастрофу, при этом чуть было не погибла Ольга. А самое смешное, что у его жены мать оказалась ведьмой! Взаправдашней! Благодаря чему ему сейчас приходится забивать голову всякой ахинеей, написанной каким-то чокнутым. А может, и нет. Ведь он ученый и должен во всем разобраться, оперируя только фактами. Еще раз бегло вспомнил события этих дней и загрустил. Похоже, все эти события, несмотря на их кажущуюся нереальность, имели место, и он был очевидцем и главным свидетелем.

Не верь глазам своим, сказал кто-то, но это не его случай. Как им не верить, когда он сам все это видел и чувствовал. Достал другую книгу в блестящей обложке – «Энциклопедия суеверий». «Как там у Булгакова: показывать фокусы и разоблачать трудящимся их секрет. По-видимому, здесь должны быть описаны суеверия и раскрыта их сущность в свете материалистической теории, – подумал он, но, посмотрев на год выпуска книги, решил: – Впрочем, необязательно».

Интересующие главы просматривал бегло, схватывая самую суть. Прочитанное его не порадовало, материалистической теорией здесь и не пахло, сущность суеверий не раскрывалась, они описывались как само собой разумеющиеся факты действительности. Из этой книжки следовало, что если ему «сделано», то есть если на него наслана порча, то ее можно перебить только встречным колдовством, направленным на того, кто наслал. Но самое плохое было в том, что, по всей видимости, та особа, которая с ним «шутит шутки», вероятно, обрела власть над астральным телом тещи, не дав ему переместиться в иной мир, – голоса и призрак это доказывали. Поэтому в скором времени, как только эта особа достаточно поупражняется в управлении им, могут произойти очень серьезные вещи. Возможно, им с Олей придется непосредственно столкнуться с духом покойной тещи, тем самым «элементером». В таком случае она должна превратиться в вампира и, приходя ночью, во сне высасывать из них кровь, а они будут чахнуть, чахнуть, пока к ней не присоединятся. Единственное оружие против этого – вбить осиновый кол в сердце покойной тещи, а для подстраховки желательно сжечь труп.

«Бред какой-то, – в очередной раз решил Глеб, но ничего не мог этому противопоставить. – С одной стороны, наука утверждает, что вампиров нет в природе, за исключением одного вида летучих мышей и некоторых зафиксированных случаев человеческих извращений и проблем с психикой, – размышлял он. – С другой стороны, она исключает факт существования призраков, хотя не далее как пару дней тому назад мне явился их яркий представитель в лице покойной тещи. Выходит, не верить самому себе? Может, прислушаться к Беркли, который считал, что мир – это комплекс собственных ощущений? Признать реальным то, что воспринимается на уровне ощущений? Получается, если существование призраков имеет реальную основу, тогда, возможно, вся описанная в этой книженции муть действительно существует? Или, может, подождать, пока покойная теща не появится во сне в образе ненасытного вампира? Только не поздно ли тогда будет?

Кому это я перебежал дорогу в селе, где, похоже, почти каждый второй колдун, и кто на меня точит зуб колдовской? – раздраженно подумал он, представив себе этот зуб: желтый, кривой, дурно пахнущий. – Никого в селе не знал, ни с кем не общался. Оля тоже давно покинула село – сразу после школы. Остается только Маня. Чем это я не угодил или, наоборот, слишком угодил ей, если она затаила зло против Оли и собирается ее извести? А может, во мне и кроется первопричина? Ведь она сама мне рассказывала, что мужчины в жизни ведьмы играют роль подпитки жизненных сил: те кормятся их энергией, а затем, бывает, уничтожают. Может, она наметила меня как очередную жертву и желает вволю «накушаться»? Неужели все так просто? Бред, хотя в этом, возможно, что-то есть. Недаром старик Фрейд носился с либидо как с первопричиной всех причин. Слава Богу, наконец глаза стали слипаться, теперь не стоит делать резких движений, чтобы не спугнуть сон». – Глеб погрузился в глубокий сон с неясными тенями вместо сновидений, затем и это все пропало.

В темноте тускло засветились два уголька, которые стали увеличиваться по мере приближения и вскоре превратились в два горящих глаза на очень ему знакомом худощавом продолговатом лице с ярко накрашенными губами.

– Бог ты мой, да это теща! – пробормотал Глеб и закричал раньше, чем осознал это, и сразу проснулся.

Утро было холодное, батареи, видно, совсем не грели или грели очень слабо. Комната из-за серости за окном приобрела неуютный вид, свет, горевший почти всю ночь, был выключен, Степан отсутствовал.

Глеб усилием воли заставил себя подняться и сразу покрылся гусиной кожей от холода. Вчера он явно перебрал. Голова раскалывалась, ощущение было такое, что в ней за ночь мозги заменили песком, который теперь перекатывался при любом движении и пытался высыпаться через глаза. Закутался в одеяло и прошлепал в кухню. Степан, полностью одетый, доедал яичницу с ветчиной.

– Не хотел тебя будить, по-видимому, ты этой ночью больше бодрствовал, чем спал, – сказал Степан, попивая апельсиновый сок из высокого бокала.

У Глеба при виде этой золотистой, ароматно пахнущей жидкости даже закружилась голова от желания пить. Прочитав это по помятому лицу друга, Степан встал и, достав из шкафчика еще один бокал, наполнил его на три четверти. Глеб судорожно припал к бокалу, чувствуя, как с каждым глотком уходит головная боль, а взамен приходит легкое опьянение.

– Еще? – спросил Степан и, не ожидая ответа, наполнил бокал снова. – Я звонил в больницу – самочувствие у Ольги хорошее, ночь прошла спокойно, – рассказывал Степан, пока Глеб, зажмурившись, кайфовал от сока, – но сегодня лучше воздержаться от посещений. Ее пичкают успокоительными, и она будет почти целый день спать. Завтра в двенадцать часов, после обхода, будет в самый раз. Я пошлю кого-нибудь с работы купить для нее фруктов и вечером завезу передачу, так что ты сегодня полностью свободен. Какие у тебя планы?

– Да я бы сам смог передачу отвезти, – начал Глеб нерешительно – он в душе ненавидел базары и магазины. – Думал пойти на работу…

– Вот-вот. Пойти на работу не помешает, немного развеешься. Потом сходишь к следователю-дознавателю по поводу ДТП. Позвонишь мне, расскажешь, что тебе там собираются «шить».

– А что они мне могут сделать? Никого не задел, только свою машину помял, – испуганно рассуждал Глеб.

– Много чего. Во-первых, с автобусом ты все же столкнулся, поэтому не помешало бы встретиться с его водителем. Во-вторых, считай, что ты уже без прав, возможно, даже года на два. В-третьих, ДТП с особо тяжкими последствиями, а именно тяжелые травмы у пассажира, его госпитализация. Ну и что из того, что это твоя жена? – заметив, что Глеб собирается что-то возразить, резко его прервал: – Здесь может светить «химия» или условное. Да, ты еще съездил кому-то по морде, но все обошлось без заявления в милицию. Поэтому пропускаем. И наконец, четвертое, и самое главное. – Степан испытующе посмотрел на Глеба.

– Что еще не так? – недовольно буркнул Глеб. Перспектива мотаться по ГАИ и судам вызвала у него резкий упадок сил.

– Четвертое – то, что у тебя есть друг, который, в свою очередь, имеет очень много друзей и поэтому постарается утрясти все эти вопросы с минимальным для тебя ущербом, – изрек Степан, победоносно глядя на Глеба.

– Спасибо, – сказал прочувствованно Глеб.

– Кроме спасибо, с тебя мартини, и не одна бутылка. Возможно, тебе придется поить меня до конца жизни, – скромно заявил Степан.

– Заметано, – повеселев, сказал Глеб. – По коням!

Глава 13

В белом халате Глеб чувствовал себя ужасно большим и неуклюжим. Пройдя через заветную дверь, из-за которой, чтобы взять передачу для Ольги, обычно возникала и туда же исчезала крутобедрая сестричка в голубом, он оказался в длинном светлом коридоре. Путеводителем ему служили плавно колышущиеся аппетитные ягодицы сестрички, вышагивающей на метр впереди него. Он так увлекся их созерцанием, что, когда они успокоились и стали равновеликими, он с разбега налетел на остановившуюся сестричку. Невольно обхватив ее за талию, он встретился с ней взглядом. Она холодно ему кивнула, но он интуитивно почувствовал, что сестричка ощутила его интерес и он был ей приятен, хотя она и скрыла это под маской безразличия.

Оля, с распущенными волосами, немного похудевшая и побледневшая, лежала на кровати за прозрачной перегородкой, под капельницей. В палате Глеб заметил несколько приборов непонятного назначения, громоздившихся по углам. Олечка почти добродушно наблюдала за ним. Сестричка с глазами-фиалками произнесла ледяным тоном, не вязавшимся с ее роскошным горячим телом, которое успел уже почувствовать Глеб:

– Десять минут на свидание. Больную ничем не волновать. Я буду в соседней палате, – и вышла из палаты.

– Ну, привет, что ли, мой убийца, – весело сказала Оля.

– Ты извини… не знаю, что тогда на меня нашло… – принялся извиняться Глеб.

– Знаю, знаю, ты всегда водишь осторожно, потому что машина тебе дороже, чем жена, – продолжала подначивать Оля, заметив его смущение.

– Нет, нет. Ты гораздо дороже, – поспешил заверить ее Глеб. – Не знаю, что со мной было бы, если бы тогда… – он не закончил фразу, потому что не мог выговорить эти страшные слова, да и глаза стало предательски пощипывать.

– Я дороже? – недоуменно повела плечиками Ольга и вскинула правую бровь. – Однако ты не тратил на меня больше, чем на свою машину. Кстати, ее лечение обойдется дорого?

– Она уже ремонтируется, окончательный приговор будет вынесен после покраски. Пока я дал деньги на рихтовку и на замену кое-каких деталей. В случае чего Степан пообещал выручить с деньгами.

– Степа, как всегда, на высоте, – задумчиво произнесла Ольга. – Кстати, здесь не сразу разобрались, кто из вас двоих мой муж. Пока я не расставила точки над «і», почему-то все склонялись к тому, что это Степан. – Глебу было неприятно это слушать, хотя он понимал, что Оля шутит. Заметив его состояние, она вновь рассмеялась. – Ладно, ладно, ты мой единственный и неповторимый. Можешь присесть на краешек кровати. Ложиться не обязательно, места здесь маловато.

– Спасибо, – сказал Глеб, усаживаясь, и, провалившись в пружинную пропасть, невольно откинулся на спину.

– Ой! – вскрикнула Ольга и через одеяло стала ощупывать ноги, которые немного прижал Глеб. Тот сразу вскочил. – Ты такой неуклюжий! – с легким недовольством заметила Ольга. – Да садись уже, только аккуратно.

Глеб присел, и теперь все обошлось.

– Что говорят врачи? – спросил он.

– Говорят, что я очень везучая и живучая. Быстро восстанавливаюсь. Прогнозируют мое окончательное выздоровление в конце следующей недели.

– Что-то слишком быстро, – засомневался Глеб.

– Нормально, потом еще недельку дома – и можно на работу, если ты меня не доконаешь своей машиной.

– Чтобы я еще… Буду тебя возить, как хрустальную…

– Хрустальную… – Наморщила лобик. – Хрусталь – вечный холод – смерть. Не пойдет. Лучше как картину или икону. Все-таки лучше как картину. Я не старая. Картину, выдержанную в мягких пастельных тонах. Они живые и теплые.

– Как очень ценную картину, – уточнил Глеб, и был удостоен царственного кивка.

– Хорошо, хорошо. Все вы, мужчины, мягко стелете, а пока женушка в больнице, сами небось шалите на стороне? – Она пытливо посмотрела ему в глаза.

– Да не дай Бог! – испугался Глеб. – Даже ни разу не приходило в голову. – Он вспомнил ягодицы сестрички. – И по телевизору не смотрю, сразу переключаю на другую программу. Ты, конечно, мне не веришь, но я… никак не могу себе простить этот случай.

– Хорошо, верю. На девять дней поминать маму поедешь сам, хотя не исключено, что составлю тебе компанию. По крайней мере, настроена оптимистично. Список я тебе приготовила. – Она достала из тумбочки тетрадку и вырвала полностью исписанный листок.

– Баба Маруся поможет тебе все организовать. Приедешь утром, помянете – и сразу домой, без всяких шалостей.

Глеб почувствовал, что краснеет.

– О чем ты? – с деланным удивлением спросил он.

– Сам знаешь, о чем, о ком. О Маньке. Не знала, что ты любитель старух.

– Да я… Ты такое придумаешь… Ну, даешь! – Глеб не знал, что и говорить в свое оправдание.

– Моя вина, не предупредила я тебя. Приколдовала она тебя. Вот так.

– Со мной такие странные вещи происходили там, и здесь продолжаются. Видишь ли… Ты только не волнуйся. По ночам слышу, как будто твоя мама меня к себе зовет, – холодея от сказанного, произнес Глеб.

– Это очень серьезно. – Ольга посуровела. – Видно, она все-таки взяла ее.

– Что взяла и кто? – взмолился Глеб. – Объясни мне толком, что происходит вокруг меня?

– Хорошо. Только для тебя, и чтобы это осталось между нами двоими.

– Обещаю, – сказал Глеб и вспомнил Маню, которой недавно тоже что-то обещал.

– Моя мама была целительницей, магом. Разные болезни заговаривала, молитвами сглаз снимала, порчу. Это у нее наследственное и передается только близким родственникам. В деревне это называют колдовством. Плохое слово, связывается со сказками и шарлатанством. «Магия» несколько лучше звучит, в этом слове слышится тайна. Впрочем, по сути разницы между этими понятиями никакой. В жизни между злом и добром нет четких границ. Бывает, что, делая зло одному, можно облагодетельствовать многих и наоборот. Чтобы справиться с наговорами, порчей – словом, с черной магией, необходимо, в свою очередь, знать ее приемы, формулы, заклинания и тогда принимать контрмеры. Была у матери книга, в которую она записывала всякую всячину, касающуюся магии. Это не простая книжка, а книга Духов. Ее она получила от своей матери, а та, в свою очередь, от своей… С давних времен существует обычай: маг передает книгу Духов наследнику перед самой своей кончиной. Связано это с поверьем, что маг не сможет спокойно умереть, пока не отдаст книгу, а будет испытывать страшные муки. И еще. Отдавая эту книгу, он тем самым передает неистраченные человеческие силы – и свои, и принятые от предшественников. Все эти силы сконцентрированы вокруг этой книги, тем самым умножая многократно силу преемника.

– Трудно это осознать, больше похоже на сказку.

– Страшную сказку. Ты в этом убедишься в дальнейшем. Так вот, мы приехали в деревню, когда моя мама была уже мертва, и книги в доме не оказалось.

– Но ты же сказала, что она не может умереть, пока не передаст книгу преемнику, – заметил Глеб, замялся и добавил: – Выходит, тебе должна была передать…

– Есть такое поверье, – подтвердила Ольга.

– Если это так, значит, она успела передать книгу перед смертью своей дочери. – Ольга с ужасом посмотрела на Глеба, но тот продолжил: – Нет, не тебе, а своей первой дочери, которую родила и потеряла в войну. – Мысли вдруг выстроились в строгую логическую схему, и он понял, что ухватился за конец нитки, который приведет его к клубку. – Никого из посторонних на похоронах не было. Ведь так? – уточнил он.

– Так, – согласилась она, с интересом наблюдая за ним.

– Выходит, та дочь живет в этом селе или поблизости. Мне Маня рассказывала, что неизвестно, по какой причине именно в этом селе объявилась твоя мама, еще до твоего рождения. Умная, сообразительная, явно выросшая в городе, она вдруг добровольно перебралась в село. По-моему, этому есть следующие объяснения-версии. Во-первых, извини, но это ее тюремное прошлое. Насколько оно могло повлиять в те времена на ее решение, я не знаю, но и не считаться с ним нельзя. Во-вторых, возможно, она скрывалась. От кого, от чего, я не знаю. Это так, домыслы. В-третьих, не исключено, что ее туда что-то тянуло. Скорее не что-то, а кто-то. Я предполагаю, что это дочь, которая поселилась там раньше. Твоя мать перебралась в село, чтобы быть ближе к дочери!

– Что из этого следует? – живо спросила Ольга.

– Дочь ее приблизительно 1942 года рождения, значит, ей сейчас должно быть примерно пятьдесят восемь лет. А ты мне сама говорила, что Мане как раз пятьдесят восемь лет. Просто совпадение, скажешь? Кто постоянно возникал у меня на горизонте перед тем, как со мной стали твориться разные чудасии? Маня, баба Маня! Ей пятьдесят восемь лет, она неоднократно подчеркивала в разговоре со мной, что у нее с твоей матерью близкие отношения, хотя сама же рассказывала, что никто не знает в селе, откуда и почему явилась твоя мать, у которой там нет никаких корней. Не могло быть в этом селе у нее родственников! Следовательно, Маня – твоя старшая сестра! Поздравляю. Выходит, во всем, что происходило и происходит с нами, виновата она. Только вопрос, зачем ей все это нужно?

– Ей мешаю я. Она хочет меня убить, – произнесла Ольга, помрачнев. – Убийство при помощи магии – идеальное убийство: без следов орудия убийства и явного исполнителя. Поэтому исчезла из гроба матери свечка – неплохое подспорье в магических ритуалах. Маня нарушила твое психическое равновесие, заставив вести себя по-идиотски в ночь перед похоронами, чтобы никто не сомневался, что автокатастрофа произошла по твоей вине.

– Но я все равно не понимаю, зачем ей это было нужно? Если ты в самом деле ее сестра… – вскричал Глеб, но тут в палату вошла медсестра и, строго посмотрев на него, сказала:

– На сегодня более чем достаточно. Я провожу вас к выходу.

Глеб, чмокнув в губы жену, отправился следом за своей проводницей, которая, несмотря на выпуклости в нужных местах, вдруг перестала интересовать Глеба.

Глава 14

«Маня – дочь тещи и сестра Ольги. Если это так, то все события стыкуются друг с другом, но есть и исключения, – размышлял он по пути домой. – Самое непонятное – какой у Мани мотив, почему она хочет извести Ольгу? Усадьба, оставшаяся после тещи? Но Маня никогда не заявляла о родственных отношениях, чтобы теперь претендовать на наследство. А впрочем, она может и сейчас заявить об этом, тогда усадьбу разделят поровну между Олей и нею. Не подходит половина, а нужно все? Это не такие большие деньги, чтобы из-за них убивать сестру, пусть даже они сестры только по матери. Почему я сейчас так уверен, что они сестры? Пока это только мои домыслы.

Что я знаю о Мане? Ничего. Правда, она сама говорила, что осталась в селе после замужества, ребенок у нее есть. Сейчас должен быть уже взрослым, насколько, не знаю. В доме у Мани не видно следов его присутствия, может, где-то учится? Какой же я тупой! Если ей пятьдесят восемь лет, то ее ребенку далеко за тридцать, возможно, он или она даже старше меня. Пока эту тему оставим в покое.

Какие у меня есть доказательства, что к аварии косвенным образом причастна Маня и причина не в моей неосторожности? А если в этом все-таки виновата Маня, то не придумает ли она что-то более надежное, чтобы сжить Ольгу с этого света? Необходимо срочно ехать в село и там попытаться что-нибудь выведать у соседей. Вопрос только – на чем ехать? Мой автомобиль разбит и будет готов в лучшем случае послезавтра. Обещание отремонтировать его в кратчайшие сроки может означать, что на это потребуется несколько дней или несколько месяцев».

Глеб чувствовал свою вину в том, что произошло с Ольгой, и считал, что необходимо поехать в село, чтобы разобраться во всем. «Там все началось, там оно и должно закончиться. Возможно, стоит поговорить в открытую с Маней, а там видно будет, – решил он. – На всякий случай позвоню Степану, может, в очередной раз выручит с транспортом». Глеб позвонил ему по таксофону. Услышав, что Глеб собирается ехать в село, и узнав, где тот в настоящий момент находится, Степан через полчаса подъехал на своем светло-бежевом «лексусе».

– Время обеденное, поэтому приглашаю тебя в ресторан. Возражения если и есть, то не принимаются! – категорично заявил Степан плюхнувшемуся на переднее сиденье Глебу.

Вел он машину легко и уверенно, свободно маневрируя в потоке машин. Пунктом питания он определил ресторан американского образца «Бостон» на Большой Васильковской. Приятная ненавязчивая атмосфера. Интерьер оформлен в мягких тонах, много искусственной зелени. Солидные клиенты, в основном мужчины. Долетали обрывки фраз о контрактах со сногсшибательными суммами, музыкальный перезвон «мобилок» заставлял вздрагивать всех и проверять на экране, не им ли звонят.

За соседним столиком две яркие длинноногие девицы в строгих костюмах, отличающихся только оттенком цвета, вели неторопливый разговор, с удовольствием смакуя вино, налитое в большие круглые бокалы. Казалось, они никого не замечают. Перед одной из них лежал мобильный телефон.

– Деловые леди? – кивком указал на них Глеб.

– Деловые проститутки, – рассмеялся Степан, – но очень, очень дорогие. Ты думаешь, они нас не заметили? Как бы не так. Они моментально сфотографировали нас и оценили с точностью до доллара, лежащего в портмоне. Для разнообразия они могут сделать скидку для людей науки. Хочешь попробовать? Могу договориться.

– Я настроен серьезно, а ты все о своем, – разозлился Глеб и изложил ему все, что узнал от Ольги, а заодно и высказал свои соображения.

– Значит, ты думаешь, что колдуны существуют? – озабоченно спросил Степан.

– Существуют – не существуют, какая разница? – раздраженно бросил Глеб. – Главное – съездить в село и собрать информацию об этой Мане. Возможно, стоит и с ней переговорить. Ведь может быть, что все это мне пригрезилось.

– Ты прав, – согласился Степан. – Нет, не в том смысле, что пригрезилось, а что надо ехать в село. Но тебе туда ехать нельзя – тебя там знают, а эта Маня… неизвестно, что может выкинуть.