Текст книги "Наша старая добрая фантастика. Создан, чтобы летать"

Автор книги: Сергей Снегов

Соавторы: Сергей Абрамов,Георгий Гуревич,Дмитрий Биленкин,Владимир Савченко,Александр Шалимов,Борис Руденко,Виктор Колупаев,Сергей Другаль,Михаил Пухов,Борис Штерн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 75 страниц)

– Тоже верно. – Торанц встал. – Мне понятны все ваши тревоги и опасения, раздумья и надежды. Но у меня есть свои тревоги. Вы почему-то умалчиваете о том, что, по данным самого же Диего, энифиане «встроили» в него некий таинственный механизм подчинения своей воле. Пусть он себя пока никак не проявляет, ну а вдруг?.. И еще: почему вы уверены, что энифиане не «встроили» в Диего еще что-нибудь? Посерьезнее?

В зале стало тихо. Потом Доброгнев пробормотал:

– Пандологи его исследовали… Вы что – серьезно?

Торанц хмыкнул, прошелся между кресел.

– А вас это удивляет? Странно. Мне казалось, что вы должны были подумать об этом в первую очередь. Личные симпатии здесь абсолютно не нужны. Я тоже уважаю Диего, даже больше чем уважаю, но… Предусмотреть мы обязаны все.

Начальник сектора остановился у виома.

– Ну хорошо, оставим на время этот разговор. Как дела у второго «кролика» – Неверова? Он тоже «сверхчеловек?»

– Он может почти все, что и Диего, – сказал Нагорин после минутного молчания. – Хотя возможности его поскромней. Летать, например, он не умеет.

– Извините, – вмешался Руденко. – У меня вопрос: есть ли новая информация о причинах гибели цивилизации дендроидов? Тех, чей звездолет стоит перед Зоной? Не вмешались ли и там энифиане? Мы давали запрос управлению месяц назад, но ответа не получили.

– Информация есть, – промолвил Шелгунов. – Причина гибели головоногих разумных, то есть дендроидов, достаточно тривиальна: никто их не уничтожал. Звезда их – барстер,[6]6
  Барстер – вспыхивающая рентгеновская звезда.


[Закрыть] последняя ее пульсация была настолько мощной, что дендроидов не спасла ни атмосфера, ни миллионы лет приспособленчества к вспышкам.

Руководители УАСС покинули зал, остались Доброгнев и Руденко. Нагорин, поколебавшись, тоже вышел, пообещав подготовить к полету в Зону один из десантных модулей.

– Что ты мне хотел сказать? – спросил Доброгнев, оглянувшись на закрывающуюся дверь. – Не мог раньше, до совещания? Кстати, ты продумал, как установить в Зоне ТФ-лифт, не беспокоя энифиан?

– Это невозможно. Энифиане остро реагируют на прибытие в Зону любых грузов и тут же запрашивают, что за грузы и для чего они предназначаются. К тому же Диего…

– Договаривай. Что-то заметил?

– Он говорил со мной рано утром. У него появилась идея настолько безумная, что она, по его выражению, и отражает истину… Но если она истинна, то жизнь исследователей на планете в опасности. Да что там в опасности – они как на пороховой бочке!

Доброгнев с шумом выдохнул воздух.

– Ну вы и даете! Что же ты Торанцу не сказал?

– Диего посоветовал молчать до тех пор, пока не будут получены твердые доказательства. Вполне вероятно, что он ошибается.

Доброгнев посмотрел на часы, решительно сел в кресло и указал на соседнее:

– Рассказывай.

Глава 2

Неверов выкатил из ангара быстролет и откинул фонарь кабины, поглядывая то на удивительно чистое утреннее темно-зеленое небо Энифа, напоминающее металлическую полусферу, то на серое полотно взлетной полосы, упирающейся в буро-желтый конус звездолета дендроидов: стараниями исследователей звездолет был почти полностью очищен от почвы.

Неверов был без скафандра, и Шелгунов несколько мгновений ошеломленно смотрел на него, пока не вспомнил, что он «мутант».

– Не угодите в тайфун, – проворчал, стоя у входа в Зону, Доброгнев. – Служба метеопатруля у нас поставлена хорошо, так что постоянно слушайте сводку, мы передаем о зарождении ураганов и их движении каждые полчаса.

– Не беспокойтесь, Ждан, – сказал, оборачиваясь, Неверов, невольно краснея: получилось, что он подслушал радиоразговор. – Я чувствую приближение урагана не хуже метеопатруля.

– Кхм… – Доброгнев помолчал. Лица его не было видно из-за зеркального шлема-капюшона, но Шелгунов догадывался, что на нем сейчас написано.

– Тогда до связи. – Начальник центра махнул рукой и вошел в Зону.

– Поехали? – спросил Шелгунов, устраиваясь на заднем сиденье.

Неверов захлопнул фонарь, и быстролет серии «Г», похожий на наконечник копья с прозрачным острием, взмыл над белым параллелепипедом Зоны.

– Куда теперь?

– Покажите сначала одну из «зон недоступности» на побережье океана, а потом знаменитые гаруа.

– Гаруа ближе примерно вдвое.

– Тогда сначала к ним.

Неверов кивнул, и в оперении машины засвистел тугой ветер.

Шелгунов с интересом принялся рассматривать проплывающий под ними пейзаж.

Поросшая удивительно пушистым разноцветным мхом и колючим кустарником холмистая равнина уходила за горизонт. Иногда между холмами прятались похожие на малахитовые зеркала озерца тяжелой зеленой воды. Пунктиром пересекала равнину цепочка высоких игольчатых скал, на которых сидели стражи, провожающие быстролет холодным блеском внимательных желтых глаз. Потом вспыхивающий разноцветными бликами кустарник поредел и вскоре исчез вовсе. Местность постепенно повышалась, появились низкие, изъеденные эрозией скалы, выпиравшие из-под слоя серой почвы, как сломанные кости из-под кожи.

– Плато Неожиданное, – показал Неверов, не снижая скорости. – Здесь биологи впервые повстречали клювокрылов… Да вот они, видите? Внизу, слева, у скал.

Шелгунов достал биноктар и возле группы белых скал заметил две изогнутые тени. Одна из них внезапно прыгнула вверх, наперерез быстролету, мелькнули пять растопыренных когтистых лап, мембрана крыла и страшный, длинный – около двух метров – разинутый клюв, усеянный треугольными зубами.

Быстролет сделал вираж, Неверов, смеясь, выровнял полет и покосился на Шелгунова.

– Ну как? Эти птички далеко не безобидны, верно? Единственные враги бронированных скалогрызов.

– А что, есть и такие? – осторожно поинтересовался Шелгунов.

– Имеются. Функционально те же кроты, только роют ходы внутри скал. Покрыты чешуйчатой броней и, по-видимому, не летают, крылья у них рудиментарны. Но они встречаются довольно часто, а вот клювокрылы – редкие твари, ходят только парами, причем всегда парагонально: самец с самцом – самка с самкой.

– У него пять лап? – помолчав, спросил Шелгунов. – Я почему-то заметил пять.

– Вы не ошиблись, у клювокрылов по пять лап – пентагональная симметрия. Вообще животный мир Энифа задает загадку за загадкой. Все виды живых существ очень резко отличаются друг от друга по филогенетическим признакам. У клювокрылов пять лап и одно крыло; у стражей две лапы, но три крыла; скалогрызы имеют три лапы и два крыла, хотя и неразвитые… Понимаете? Такое впечатление, что природа «экспериментировала», создавая животный мир планеты, не зная, какой вид выживет или какому отдать предпочтение. И поэтому каждый вид остался «недоделанным».

Под быстролетом пошла удивительная ярко-красная страна – сплошные валы, натеки, складки и языки старой лавы, некогда выползшей из недр планеты сквозь трещины и поры в коре и вулканические разломы. Трещины избороздили это гигантское плато черным узором. С высоты оно казалось еще не остывшей, пышущей жаром коркой. Но нет, температура пород под аппаратом не превышала температуры человеческого тела.

– Ты хорошо разбираешься в биологических терминах, – пробормотал Шелгунов, продолжая всматриваться в кроваво-красный ландшафт.

– Я хорошо разбираюсь в биологии, – подчеркнул последнее слово Неверов. – В Зоне я увлекся работами корифеев биологии, и… понимаете, мозг, как губка, впитал всю информацию. Я бы сейчас без труда защитил минимальную ученую степень в области биологических наук. Да и в некоторых других науках тоже.

Шелгунов покашлял, слова не шли на язык, и он промолчал.

– Сейчас будет гаруа, – произнес Неверов, с непосредственностью молодости наслаждаясь в душе произведенным эффектом. – А красный пенеплен[7]7
  Пенеплен – почти равнина, участок суши, образованный в результате длительного выветривания, разрушения и сноса горных пород.


[Закрыть] под нами – это в основном магнезиально-железистые пироксены. – Он встретил взгляд начальника спецотдела УАСС и засмеялся. Отвернувшись, замялся: – Извините.

Засмеялся и Шелгунов. Подумал: «Ничего, поделом мне».

Последние минуты до гаруа пролетели в молчании. Сначала Шелгунов заметил на горизонте странное белое вкрапление в буро-красной плоскости плато. Потом вкрапление разрослось в стороны, превратилось в бесконечное снежно-белое поле.

Подлетев ближе, Шелгунов понял, что перед ними действительно на удивление плоское туманное облако, из которого проглядывали утопающие в белой мгле группы столбообразных, с поразительно плоскими вершинами скал.

Неверов замедлил полет, замер, к чему-то прислушиваясь.

– Странно, – пробормотал он через минуту.

– Что-нибудь случилось? – спросил Шелгунов, поднося к глазам свой биноктар.

– Гудит… броня быстролета гудит, слышите?

Шелгунов опустил биноктар и прислушался, на лице его отразилось недоумение.

– Писк какой-то слышу, а гудение нет…

– Ах, ну да. – Неверов с досадой поморщился. – Частота колебаний около пятнадцати килогерц.

Он остановил быстролет в воздухе и некоторое время прислушивался к тишине, поворачивая голову то вправо, то влево, как антенна локатора; Шелгунов при этом лишь иногда «хватал» своим нормальным человеческим слухом тихий свист. Потом коммуникатор снова тронул с места аппарат.

– Частота понижается, – сообщил он чуть погодя. – Одиннадцать килогерц… десять… девять…

Теперь и Шелгунов отчетливо слышал странное дребезжание – полусвист-полушипение стенок кабины быстролета. Когда частота колебаний опустилась до шести килогерц, внезапно «запели» сиденья, дрожь машины передалась и телам людей.

– Вот оно что! – сказал наконец Неверов. – Облучение! Попросту говоря, нас лоцируют, и локаторы эти где-то в черте гаруа.

– Это опасно?

– Не знаю, ничего подобного не встречал со времени дежурства в Зоне. Сейчас спрошу Диего, может, он знает.

Неверов напрягся, лицо его окаменело, резче выступили скулы и жилы на лбу. Шелгунов с невольным страхом наблюдал за этой демонстрацией феноменальных способностей молодого коммуникатора.

– Нет, к сожалению, и он не знает. – Неверов расслабился. – Посоветовал держаться подальше от гаруа и стражей, хотя их здесь, кажется, нет. Да, еще с юго-востока к нам идет черный тайфун, он еще далеко, да и зацепит нас чуть-чуть, но, может, вернемся?

«Боится за меня, – догадался Шелгунов. – Ему самому не страшен ни тайфун, ни черт, ни дьявол! Но ведь рисковать собой – не то что рисковать другими? К тому же у гаруа тайфун наверняка свернет. Вперед!»

– Понял, – улыбнулся Неверов, хотя начальник спецотдела еще не успел произнести ни слова. – Посмотрим сверху, а потом рискнем нырнуть в туман, если не помешают стражи. Никто из наших еще не бродил по гаруа.

Быстролет воспарил над странным неподвижным слоем тумана. Правда, не совсем неподвижным: если вглядеться, верхняя кромка белесых испарений, очень медленно колыхаясь, истекала струйками в небо.

Приблизилась совершенно плоская вершина одной из скал. Неверов сделал петлю и с ходу, без подготовки посадил аппарат на гладкую темно-синюю вершину скалы.

– Подождем немного, – пробормотал он, снова напрягся, как при биосвязи с Диего.

Ждали минут пять, но все было спокойно, тишина не нарушалась ни одним звуком. Стражи не появлялись.

– Видимо, энифиане сменили способ контроля, – пробормотал Неверов, снимая контактор мыслеуправления. – Стражей не видно, но я чувствую, что мы не одни. Пойдемте посмотрим.

Они вылезли из кабины, разминаясь, обошли почти идеально круглую площадку диаметром в полсотни метров.

– Интересное образование, – сказал молодой человек. – Мои интравизорные способности весьма скромны, но все же не настолько, чтобы не видеть в глубине этих скал металлические стержни. Вероятно, скалы – искусственные сооружения, как и все гаруа. Но меня все же тревожит, что стражи сегодня вежливы, я бы сказал – тактичны. Обычно они к гаруа никого близко не подпускают.

– Видимо, узнали, что я начальник спецотдела, – пошутил Шелгунов.

– А может быть, я их просто не вижу и они где-то рядом? – Неверов несколько раз повернулся вокруг оси. – Эх, сюда бы Диего! Он-то уж наверняка разобрался бы что к чему!

Шелгунов хмыкнул, подошел к краю площадки и осторожно заглянул вниз, но увидел лишь постепенно исчезающий в белой мути ствол скалы и рядом смутно видимые еще несколько таких же каменных столбов со срезанными верхушками.

– Действительно заметно, что скалы обработаны, – пробормотал он. – Да и форма необычная… Вершины – как отполированы.

– Я же говорю, что до Диего мне далеко, – сердито ответил Неверов, восприняв слова начальника спецотдела как упрек. – Он бы наверняка ответил на все ваши вопросы. – И такая убежденность была в его голосе, что Шелгунов невольно оглянулся на коммуникатора, удивляясь его вере в безграничную способность Диего Вирта видеть скрытую суть вещей.

– Насмотрелись? – Неверов полез в кабину. – Вниз не расхотелось?

Шелгунов поймал его косой взгляд, и ему показалось, что во взгляде этом промелькнула усмешка.

«Мальчишка! – с веселой злостью подумал он. – Грубить безнаказанно может только обезьяна в вольере, но никак не человек, даже обладающий такими данными. Умение, приобретенное без усердия, в подарок, далеко еще не определяет цену человеку».

По тому, как по щекам коммуникатора разлился румянец, Шелгунов понял, что его мысль расшифрована. Он рассмеялся и дружески стукнул Неверова по плечу.

– Не журись, разведчик. Не может быть, чтобы перед ними спасовали. Вспомни историю. Стражи – не боги, но мы – люди! Понял?

«Черт бы меня побрал со своими нотациями! – подумал он, тщательно блокируя мысли. – Еще неизвестно, во что выльется этот спланированный энифианами эксперимент с усилением интеллекта. Мальчишке не так сладко, как думают ученые на Базе…»

– А локация все еще продолжается, – пробормотал Неверов в кабине, закрыв фонарь. – Кто-то держит нас на прицеле. Не потому ли стражей не видать?..

– Меня это тоже тревожит, – признался Шелгунов. – Сделаем так: нырнем в туман, пощупаем дно – и сразу назад. Не возражаешь?

Неверов кивнул, нахлобучил контактор, похожий на цветочный бутон в бронзовой оправе.

Белая пелена поглотила свет, съела все цвета и звуки. Только рядом, в десятке метров, проплывала тень одной из скал. Больше ничего Шелгунов не видел, как ни напрягал зрение.

Чем глубже в туманную невидь погружался быстролет, тем острее нависало над людьми ощущение чьего-то тяжелого присутствия, словно откуда-то сверху все ближе опускалась на земную машину гигантская лапа неведомого великана, и лишь движение вниз спасало пока людей от удара.

«Интересно, Лен же должен видеть лучше, чем я», – подумал Шелгунов.

– Вижу только скалы, – отозвался тот, не обладая достаточным тактом, чтобы не напоминать товарищу о своем экстрасенсорном восприятии чужих мыслей. – А вот под нами что-то интересное… соты. – Неверов вдруг присвистнул. – Ну и ну! Вот это да!..

– Что там такое?

Шелгунов схватился за свой бинокль, но по-прежнему видел лишь белую кипень за прозрачным стеклом фонаря.

– Стражи! – шепотом произнес Неверов. – Нечто вроде пчелиных сот, и в каждой ячейке по стражу! Что будем делать?

– Они нас видят?

– Н-нет… по-моему, нет, сидят неподвижно, да и глаза у них не светятся. Забавно, уж не инкубатор ли это? Вот обрадуем ученую братию!

– Там есть место, где можно приземлиться?

Неверов покрутил головой и утвердительно кивнул.

– Чуть подальше, за границей сот.

– Тогда на посадку.

Быстролет скользнул влево и вниз. Приблизилась неясно видимая темная масса, распалась на частокол черных шипов. Промелькнула мимо колонна скалы, и наконец показалось дно гаруа – серо-голубое, с чередующимися пятнами круглых ям.

Нет, не круглых – шестиугольных… Действительно, соты! И в каждой яме…

– Посветить нельзя? – спросил Шелгунов, понижая голос.

– Не хотелось бы. – Неверов наморщил лоб, напрягая свою экстрасенсорную нервную систему в попытках оценить степень опасности. – Если хотите посмотреть, лучше выйти и подойти поближе. По-моему, нам пока ничто не угрожает.

Шелгунов думал мгновение, потом решительно зарастил «молнию» скафандра, автоматически проверил указатель герметичности и первым вылез в серые сумерки. На блестящий балахон скафандра тут же начал оседать беловатый налет.

Шелгунов подошел к ближайшей яме – идти было легко, как по бетону, – и заглянул. Метрах в двух от уровня ямы он разглядел жуткую фигуру стража, распластавшегося по едва заметно светящейся фиолетовой полусфере. Сначала он просто рассматривал чудовище, не различая деталей, потом понял, что этому стражу чего-то не хватает.

– Нет лап, – поймав его мысль, сказал Неверов, останавливаясь за спиной. – У него нет лап, да и по размерам он меньше летающих раза в полтора.

– Похоже, ты прав, это инкубатор, – сказал, разгибаясь, Шелгунов, и снова тревожное предчувствие кольнуло сердце. – Инкубатор. Однако мне их молчание начинает действовать на нервы. Энифианам зачем-то потребовалось показать нам инкубатор стражей – так это выглядит. Зачем?

Он еще раз посмотрел на неподвижного стража с мертвым взглядом несветящихся, как бельмо, глаз, подбежал к соседней ячейке, заглянул.

– То же самое…

Внезапно где-то родился странный шум – будто захлопали тяжелые крылья, и все стихло.

Шелгунов замер с поднятой ногой, Неверов напрягся, обращаясь в слух.

– Нет, не вижу, – глухо проговорил он. – Туман какой-то странный, липкий, плотный… хуже, чем скалы.

– Пошли назад, – заторопился Шелгунов. – Увлеклись, как мальчишки. Праздное любопытство не доводит до добра.

Они залезли в кабину, с облегчением ощущая привычную обстановку. Шелгунов брезгливо стер с рукава белый налет и не стал снимать скафандр. «Черт его знает, – подумал он, – чем это пахнет. Неверов себя обезвредит, а я сам себе, к сожалению, не медцентр».

– Что случилось? – спросил он, заметив, как напарник замер в позе немого удивления.

– Контактор… – сказал тот растерянно. – Пропал контактор!

– Как пропал? – нахмурился Шелгунов.

– Так – нет его на месте, и все… И запасной в нише исчез…

– Не может быть.

– Да не шучу же я!

Они посмотрели друг на друга, и у обоих мелькнула одна и та же мысль.

– Не может быть! – сказал теперь уже Неверов.

Мысль была: «Заманили! Не выпустят!»

Несколько минут они искали пропавшие контакторы мыслеуправления, причем Неверов даже выходил из быстролета, но найти шлемы не удалось.

– Ладно, попробуем на ручном, – сказал наконец Неверов, откидывая небольшую панель ручного управления. В голосе его прозвучала неуверенность.

– Не приходилось без контактора? – спросил Шелгунов.

– Не приходилось… ручное управление я знаю чисто теоретически. Не дает покоя мысль – зачем это им?

– Кому?

– Энифианам, конечно, кому же еще? И самое интересное, чувствую – наблюдают за нами, но никого не вижу… А ведь в «нормальном» тумане вижу так же хорошо, как при свете…

Шелгунову на мгновение стало не по себе. В душе шевельнулся страх, но он тут же подавил его злостью.

– Ничего, проскочим. Тут всего две сотни метров. Рванем по вертикали… Я, конечно, тоже не ахти какой пилот, но все же попробую. Садись рядом.

Они поменялись местами.

Фонарь с громким щелчком вошел в паз, зашипели насосы, выгоняя чужеродную атмосферу из кабины. Быстролет оторвал медленно нос от скалы и пошел вверх. И в это мгновение Шелгунову показалось, что прямо перед глазами в кабине произошел бесшумный взрыв! Ярчайшая вспышка ударила по глазам! И наступила темнота…

Вскрикнул Неверов:

– Гоните! Вверх, вверх, быстрее! Излучение!

И только тогда Шелгунов понял, что ослеп. Он толкнул от себя рулевую колонку.

Рывок быстролета, не смягченный защитным полем, бросил его на спинку сиденья, боль в грудной клетке рикошетом ударила в голову, а потом он уже ничего не чувствовал…

Глава 3

Доброгнев сухо сказал:

– Может быть, все же не стоит рисковать? – Не было бы прецедента… Начальник сектора УАСС позволяет себе рисковать, как…

– Как это? – так же сухо спросил Торанц и, не дождавшись ответа, продолжал: – Я хочу убедиться сам, составить полную картину событий на планете. К тому же с нами Диего. А что это вы вдруг так всполошились? – Он подозрительно посмотрел на руководителей исследовательского центра. – Или дела обстоят хуже, чем мне докладывали? И риск превышает норму безопасности для неосвоенных планет?

– Не превышает, – пожал плечами Доброгнев. – Но инцидент с Шелгуновым…

– Шелгунов виноват в этом сам.

– Ему ничто не грозит, – вмешался Диего. – У него обожжена сетчатка глаза, временная потеря зрения, это излечимо. Но, я думаю, с нами ничего подобного не случится.

Торанц подождал немного – все молчали – и шагнул к выходу.

– Держите связь, – сказал вдогонку Тоидзе и добавил полушутливо: – Я на дежурстве, и мне вредно волноваться.

В кабине разместились быстро: впереди в кресле пилота Диего Вирт, на задних сиденьях Торанц и Руденко. Аппараты этого типа не имели видеоприемников, и Торанц высказал недовольство, вызвав улыбку понимания у Диего: начальник сектора думал вовсе не о видеосвязи.

Здание Зоны превратилось в белую точку и затерялось среди разноцветных холмов равнины Контакта.

– Вообще-то если бы не Лен, – сказал Диего через плечо, – плохо пришлось бы Шелгунову.

– Почему? – пробурчал Торанц, продолжая разглядывать природу Энифа, которую раньше видел только на экранах и фотоснимках.

– Неверов прикрывал его собой, собственным биосиловым «зонтиком», и потерял энергии больше, чем если бы работал физически весь день. Когда они сели и я открыл фонарь, он был мокрый как мышь. Странно только, что он не заметил похитителей контакторов. Как могли энифиане незаметно прошмыгнуть мимо – ума не приложу!

– И снова молчание в ответ на наши запросы, – пробормотал Руденко. – Словно не слышат.

Несколько минут прошло в тишине. Торанц достал из-под сиденья бинокль и водил окулярами по наиболее интересным местам на поверхности равнины. Руденко что-то еле слышно напевал. Диего сидел как изваяние, и никто не видел улыбки в его глазах: он знал, о чем думает каждый из пассажиров, и это забавляло его с той стороны, что и они знали о его знании. Но вели себя внешне совершенно спокойно, непринужденно.

– Я смотрел у видеоинженеров странные картинки, – сказал Торанц, опуская биноктар. – Видеосвязи у энифиан, очевидно, нет?

– Нет, – согласился Диего. – То, что принимают наши антенны, скорее всего не видеопередачи энифиан, а эффект мыслеобщения стражей, эффект направленного биорадиоэха.

– Ты что же – можешь читать их мысли? – заинтересовался Торанц.

– Вопрос нуждается в уточнении, – улыбнулся Диего. – Во-первых, нет никаких доказательств, что стражи мыслят… у меня, правда, имеются кое-какие подозрения, но их еще нужно проверить. Во-вторых, я ощущаю разговоры стражей между собой чисто качественно, эдакий беззвучный толчок по нервам. Но о чем они говорят… – он развел руками, – не ведаю.

Торанц вдруг схватился за бинокль, и Диего без всякого перехода пояснил:

– Скалогрызы. Вылезли понежиться на солнышке. У всей здешней живности, кроме биоплазменного сердца-генератора, есть еще и фотоэлементные преобразователи. Вот они и блаженствуют, аккумулируя даровую манну небесную. А ночью вся жизнь на неосвещенной половине планеты замирает… по неизвестным причинам. Ведь не зависят же они в самом деле полностью от светила?

– Любопытно…

Через полчаса полета аппарат пролетел недалеко от одного из гаруа. Торанц сворачивать к нему не стал, проводил долгим взглядом, и все. Наверное, ему было достаточно случая с Шелгуновым. Вскоре кроваво-красные базальты, излившиеся миллиарды лет назад в эпоху горообразования, сменились темно-коричневой мешаниной хребтов. Здесь летающей фауны почти не встречалось, лишь на склоне гор кое-где горели ровные желто-оранжевые свечи – глаза скалогрызов.

Быстролет вдруг клюнул носом и чуть ли не отвесно пошел вниз.

– В чем дело? – буркнул Торанц, роняя бинокль.

– Сейчас я вам кое-что покажу, не зря же летели в этакую даль.

Мелькнул рядом блестящий, словно лакированный, бок скалы, небо и земля поменялись местами, и движение оборвалось.

Быстролет стоял на небольшой наклонной площадке, окруженный странным каменным частоколом, напоминающим челюсть какого-то грандиозного хищника. Рядом козырьком навис уступ угрюмой черной скалы, сзади громоздились валуны, скрывавшие под собой весь склон горы. Вершина горы пряталась за удивительно ровной плоской стеной высотой в несколько десятков метров.

– Ну и что? – нарушил молчание Руденко, с недоумением посмотрев на Диего.

– Выйдем, – решил тот. – Не беспокойтесь, потеряем пару минут, но это необходимо.

Они вылезли из кабины на коричневую осыпь. Торанц, утопая по щиколотку в щебне, обошел площадку и остановился напротив круглого черного пятна в боку скалы.

– Что это?

– След скалогрыза, – пояснил наблюдавший за начальством Руденко. – Прогрызая в скалах ходы, они цементируют их за собой. Толщина такой пробки около метра, прочность не уступает прочности основной породы.

– Зачем это им?

– Видимо, защита от извечных врагов – клювокрылов.

Торанц стукнул кулаком в перчатке скафандра по бугристой поверхности черного круга и приблизился к нависающему каменному карнизу.

– Смотри-ка, пещера!

– Заметили наконец, – с едва уловимой иронией отозвался Диего. Он одним прыжком преодолел десятиметровый подъем и окунулся в тень под карнизом. – Юра, посвети.

Руденко прошел вперед и включил фонарь, вмонтированный в конус шлема. Луч света выхватил из тьмы сводчатый туннель, усеянный кристалликами кварца. Туннель уходил куда-то вбок и вниз, совершенно не увязываясь с понятием «естественная пещера».

Руденко углубился под своды туннеля, дошел до поворота и остановился.

– Так!

Торанц быстро спустился за ним и увидел у своих ног… ступеньки, упиравшиеся в сплошную скалу!

– Лестница, – тупо сказал он, еще не поняв смысла сказанного. – Лестница?!

– Это еще не все, – сказал Диего. Нагнулся и подобрал с серого пола бледно-розовый сросток камня, нечто вроде сломанного человеческого пальца. – Это кристалл кальцита, тут их несколько штук. Я проверил, когда-то они содержали в себе информационные записи, но сейчас – просто камни, и неудивительно: со времени их отделки прошло, по крайней мере, десять тысяч лет.

– Ты хочешь сказать… – начал Руденко.

– Совершенно верно. Я хочу сказать, что на Энифе когда-то существовала технологическая цивилизация. Перед нами ее следы. Этот туннель завален совсем недавно, примерно с полгода назад, и за перекрывшей его скалой находится хранилище подобных кристаллов.

Диего швырнул розовый цилиндрик в перегородку, и тот разлетелся стеклянными брызгами.

– Понятно, – сказал Торанц, собираясь с мыслями. – Технологическая цивилизация… а существующая, по всем данным, биологическая… Но зачем энифианам скрывать от нас это обстоятельство? Разве что… геноцид?

– Не обязательно. Вернее, – поправился Диего, – я так не думаю, а разгадка там. – Он кивнул на массивный выступ горной породы, вклинившийся в коридор. – Но пробиться туда я не в силах, нужны деформаторы как минимум на тысячу-две гравитуд. Ладно, пошли отсюда, я еще не все показал.

Они вышли из туннеля в энифианский зеленый день. Диего взобрался на поваленный каменный останец и прошел по нему к серой, в зеленоватых потеках, плоской стене, накренившейся над площадкой.

– Лезьте сюда.

Торанц, не говоря ни слова, поднялся на скалу и подошел к стене.

– Что это, по-вашему?

Начальник сектора дотронулся до стены, стирая перчаткой зеленовато-рыжее пятно, и под рукой тускло блеснул металл.

– Так! Металл?

– Молибденовая сталь, вся стена. Полтора миллиона тонн стали! Возраст тот же, что и у кристаллов, – около десяти тысяч лет.

– Странно все это, – сказал уже в кабине Торанц, с любопытством разглядывая невозмутимое лицо Диего, будто впервые с ним познакомился.

– Ты давно знал о пещере? – спросил Руденко.

– Мне ее показал старый знакомый – меланхолический страж, – не отвечая прямо на вопрос, сказал Диего. – Сей факт пока не укладывается в стройную систему моих умозаключений, но для всех нас он крайне важен, вот я и решил сообщить вам… каюсь, поздновато. Но я надеялся все загадки размотать сам. Кстати, помните разведывательный полет Вити Зубавина, когда по его модулю был нанесен мезонный удар? Я нашел то место между холмами, откуда стреляли. Там когда-то очень и очень давно был город, сохранилась только кладка фундамента да несколько плит вроде этой, из такой же молибденовой стали. К некоторым до сих пор подходят под землей питающие волноводы, но энергии в них нет, хотя я догадываюсь, откуда она поступает в нужную минуту.

Быстролет поднялся в воздух, обогнул стену и взял курс на дрожащее изумрудное марево на горизонте: океан был рядом, в ста километрах, за древним разломом планетарной коры, похожим на шрам.

До побережья они долететь не успели, дорогу перекрыл узкий, но чрезвычайно активный грозовой фронт.

– Энифианский хабуб, – сказал Диего, бросая быстролет в крутой вираж. – Идет полосой почти на полторы тысячи километров. Но мы обойдем его справа, я вижу просвет. Между прочим, не хотите посмотреть, как прячутся скалогрызы? Берите бинокли, впереди по курсу три закорючки… Видите? Сейчас подойдем ближе.

Быстролет нырнул вниз к самой вершине скалистого пика и резко затормозил.

Торанц поискал глазами «закорючки», навел окуляры и на расстоянии вытянутой руки увидел трех скалогрызов. Закованные в гладкую до зеркального блеска броню, звери напоминали свернувшиеся кольцом металлические трубы: две лапы под брюхом и одна сзади цеплялись за камни, недоразвитые крылья так крепко были прижаты к телу, что почти не выделялись. Морды и рыла как такового у скалогрызов не было, была какая-то чудовищная мешанина серых и бурых гребней, шипов, желваков и воронок, от которой возникали нехорошие ассоциации и в мозг стучался слабый протест желудка. Торанц невольно сглотнул слюну и, вздохнув, стал рассматривать тускло мерцающее в грибообразном наросте «головы» скалогрыза пламя его глаз.

– Внимание! Смотрите!

Под быстролетом внезапно словно раздался взрыв – свернутые тела бронированных ящеров разогнулись, как пружины, впились в склон горы: во все стороны брызнул щебень, каменная крошка, вспыхнули и расплылись три облака сизого дыма и пыли. Когда дым рассеялся, на светло-сиреневом боку скалы открылись взору круглые черные пятна пробок.

– Ну и силища! – пробормотал Торанц.

– Не задело бы нас крылом бури, – сдержанно проговорил Руденко, кивая на быстро приближавшуюся иссиня-фиолетовую стену туч, внутри которой клубилось и играло электрическое сияние.

Диего круто взял вверх, машина перевалила хребет и с ходу влетела в узкое ущелье, проделанное в каменном щите древним водным потоком.

– Какова же тогда мощь клювокрыла? – продолжал развивать мысль Торанц. – Ведь скалогрыз – это живой металл!

– Скорее, живой плазменный резак, – заметил Диего, ведя быстролет с прежней скоростью.

Резко стемнело, небо над ущельем затянула фиолетовая мгла, которую вскоре оплела пульсирующая сетка электрических разрядов.