Текст книги "Автографы на картах"
Автор книги: Сергей Попов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
ПРИБЛИЖАЛИ, КАК МОГЛИ
Гидрографы – защитники Брестской крепости. На фронт вместо экспедиции. В блокаде. Полковник Яковкии. Исследователи Таймыра. Экспедиция Таймырского фронта. На Востоке. Гибель «Профессора Визе». «Мурманец». Трагедия у Новой Земли. «Норд» принимает бой.
Когда в полдень 22 июня 1941 года страна узнала о вероломном нападении фашистской Германии, инженеры-гидрографы И. И. Долотов и Н. П. Якимов уже девятый час дрались с врагом в Брестской крепости. Выпускники «дрейфующего вуза» перед самой войной были призваны младшими командирами на строительство укреплений. Для них война оказалась и короткой, и необычайно долгой. Всего несколько дней с оружием в руках противостояли они вражеским полчищам, а затем был многолетний ужас фашистских концлагерей, вынести который было суждено лишь единицам из многих тысяч.
Вот как вспоминал пятый день войны Иван Иванович Долотов: «26 июня утром, после ожесточенного артиллерийского огня, немцы пошли в атаку со стороны казармы 84-го полка. Пулеметным и винтовочным огнем атаку остановили, хотя некоторые из фашистов уже находились метрах в 100 от нас. Часть из них бежала за здание Белого дворца. Казалось, война продолжается вечно и никакой другой жизни не было. Мучили голод и жажда» [113]113
Долотов И. И. Под знаменем Ленина // Героическая оборона, Изд. 4-е. Беларусь, 1971. С. 232.
[Закрыть]. Именно при попытке добыть воду из Муховца был контужен и попал в плен Иван Долотов. Только через пять лет он вернется в родную гидрографию…
В дни, когда разгоралось пламя Великой Отечественной, полярные гидрографы, как всегда, готовились к очередной навигации. Многие из них уже находились на пути в Арктику. В. И. Воробьев, Например, 22 июня прибыл в Москву в Главсевморпути, где получил от И. Д. Папанина указание об отмене его экспедиции на ордена Ленина ледокольном пароходе «Г. Седов» и возвращении в Ленинград. Через несколько дней капитан 3 ранга Воробьев прибыл в Таллинн, чтобы продолжить службу в гидроотделе Краснознаменного Балтийского флота. На судне «Гидрограф» Воробьев участвовал в огненном Таллиннском переходе и гидрографическом обеспечении боевых действий флота по обороне полуострова Ханко. Темной осенней ночью он видел зарево от взрыва на минах гидрографического судна «Азимут», где погиб его друг по зимовке в море Лаптевых седовец Герой Советского Союза Андрей Георгиевич Ефремов – тогда в 1937-м он руководил производственной практикой студентов Гидрографического института. Кстати, с Воробьевым на Балтике воевали многие с той зимовки– Н. Н. Настай, И. Б. Школьников, К. К. Дерюгин, крупнейший специалист по боевому тралению еще со времен первой мировой войны И. А. Киреев выполнял ряд ответственных поручений по противоминной обороне, гидрограф А. А. Кухарский позже был тяжело ранен под Невской Дубровкой.
Группа студентов Гидрографического института – А. М. Березин, В. Л. Ондзуль, Ю. П. Чернокальцев п другие о начале войны узнали в Архангельске, откуда должны были отправиться в Арктику, и обратились к командующему Балтийским флотом адмиралу Трибуцу с просьбой направить их в действующий флот. Все они участвовали в боях до самой Победы. Александр Максимович Березин, прежде чем стать командиром катера КТ-17 седьмого дивизиона бригады траления Балтийского флота, дрался под Белоостровом, был ранен на Невском пятачке. На морских охотниках воевали на Черном море выпускники сорок первого Е. В. Архангельский, Е. Д. Лялин, А. А. Гончаренко.
Вообще на защиту Родины небольшой коллектив полярной гидрографии отправил 170 человек. (Гидрографы не подлежали призыву, поскольку фронтом им был определен Северный морской путь). И, конечно, многих потом недосчитался… Раненные и окруженные в одном из боев под Ленинградом секретарь комсомольской организации Алексей Петрович Леванцов и сотрудник Гидрографического управления ГУСМП Иван Алексеевич Цехмистренко, чтобы не сдаваться в плен, подорвали себя гранатами. На Пулковских высотах сложили голову работники механических мастерских Евгений Васильевич Николаев и Алексей Александрович Михаилов, в одном из тактических десантов в Финском заливе погиб автор первой инструментальной съемки Медвежьих островов гидрограф Владимир Васильевич Андронов, в боях под Мгой умер от ран заместитель начальника полярной гидрографии Никита Александрович Иванов.
В тех же боях, подымая батальон в атаку, был тяжело ранен другой заместитель начальника управления Александр Павлович Бердовский. Перед самой войной, когда на трассе Северного морского пути создавались первые гидрографические базы, он был назначен начальником Тиксинской гидробазы. Вместо того чтобы выехать к месту назначения, он на четвертый день воины добровольцем ушел на фронт и воевал батальонным комиссаром 286-го полка 91-й стрелковой дивизии. Политруком на Ленинградском фронте сражался гидрограф-огражденец Игорь Дмитриевич Шаронов. В блокаду в родном городе умерли его отец и мать. У него самого открылась тяжелая форма туберкулеза легких, после чего его демобилизовали. В последние годы войны и первые послевоенные коммунисты полярной гидрографии неизменно избирали простого, скромного и в то же время требовательного к себе и другим Шаронова секретарем партийной организации.
16 августа 1941 года под Кингисеппом был тяжело ранен и контужен доброволец народного ополчения Николай Николаевич Алексеев, который руководил первой зимовочной экспедицией полярной гидрографии на «Торосе» в архипелаге Норденшельда. Он долго лечился в госпиталях, пока был направлен в гидрографический отдел Северного, а потом Тихоокеанского флота.
Капитан «Тороса» Виктор Александрович Радзеевский тоже воевал на Балтике. В представлении его к ордену Отечественной войны 1-й степени сказано: «Прибыл на флот добровольно в 1941 году. За прошедшую кампанию 1943 года в качестве штурмана провел восемнадцать конвоев между Кронштадтом и Лавенсари и одиннадцать походов отдельных кораблей. Штурманом назначался на наиболее трудные и ответственные конвои… После полного замерзания провел три конвоя до о. Лавенсари без трального обеспечения в тяжелом торосистом льду» [114]114
Попов С. В. Берега мужества. Красноярск, 1982, С. 150.
[Закрыть]. Помощник флагманского штурмана Охраны водного района капитан-лейтенант В. А. Радзеевский погиб на боевом тралении 8 сентября 1944 года в Нарвском заливе…
17 сентября 1941 года при эвакуации из Ленинграда на Ладожском озере погиб инженер-капитан 1 ранга Константин Семенович Галанин, который после Боровикова несколько месяцев возглавлял полярную гидрографию. Руководство управлением перешло к В. И. Сухоцкому, остававшемуся на этом посту больше двадцати лет. Владимир Иосифович окончил Военно-морское гидрографическое училище в 1925 году и гидрографический факультет Военно-морской академии в 1932 году. Имея большой практический и руководящий опыт, он в предвоенные годы возглавлял учебно-производственный отряд на Новой Земле, который не только готовил к практической деятельности будущих полярных гидрографов, но и выполнил значительные картографические работы в этом районе. Через всю жизнь В. И. Сухоцкий пронес трогательную любовь к морской карте, и за свою картографическую деятельность был награжден премией Ю. М. Шокальского.
Осенью 1941 года девять руководящих работников ГУ ГУСМП во главе с Сухоцким были эвакуированы в Красноярск, где им надлежало развернуть штаб полярной гидрографии. В Ленинграде до полного завершения эвакуации имущества и материалов с несколькими работниками управления остался помощник Сухоцкого по Новоземельскому учебно-производственному отряду Степан Алексеевич Янченко. Он выехал из блокированного Ленинграда только весной 42-го в крайне тяжелом состоянии. Его жена умерла от истощения уже в Красноярске. Самого Янченко так и не смогли вылечить, и он умер 5 мая 1954 года. О его первопроходческой деятельности напоминает не только мыс Янченко на острове Георга в архипелаге Земля Франца-Иосифа, но и гора Янченко – одна из самых высоких вершин Северного Урала, который он картографировал еще в 1928 году в экспедиции Академии наук и Уралплана.
В блокадном Ленинграде погиб гидрограф Сергей Николаевич Кравков. Перед самой войной при наблюдении астропункта в дельте Лены Кравков сильно обморозился. Врачам с большим трудом удалось спасти ему жизнь, ампутировав кисти обеих рук и стопы ног. Оправившись после операции и вернувшись в Ленинград, Кравков снова стал работать в полярной гидрографии в научном архиве. Без любимого дела он не представлял свою жизнь. От эвакуации Сергей Николаевич отказался категорически, ибо не допускал и мысли, что его любимый город может быть отдан врагу. Сын Н. П. Кравкова, основоположника отечественной школы фармакологии, никогда не искал легких путей. Перед ним открывалась широкая деятельность в области медицины, а он выбрал специальность моряка, о которой мечтал с детства. Всю первую мировую войну мичман, а потом лейтенант С. Кравков провел в действующем Черноморском флоте. Его акварельные зарисовки боя бригады русских линейных кораблей с германскими линейными крейсерами «Гебен» и «Бреслау» у мыса Сарыч 18 ноября 1914 года были напечатаны журналом «Морской сборник» и до сих пор представляют большую историческую ценность, ибо выполнены с мачты линкора «Три святителя» во время боя при корректировке стрельбы.
Сергей Николаевич прожил большую жизнь в гидрографии. Под руководством известного гидрографа Б. В. Давыдова он плавал штурманом и командиром гидрографических судов на Дальнем Востоке, много лет служил в Убекосибири. Им выполнены зарисовки берегов к первой лоции Обской губы, многие промеры и ограждения навигационных опасностей в этом районе. С первого дня создания полярной гидрографии он работал в ней астрономом, побывав во многих уголках Северного морского пути. Сейчас в Арктике вместе с гидрографическими судами «Иван Киреев», «Николай Евгенов», «Владимир Сухоцкий», «Павел Башмаков», «Георгий Максимов» трудится «Сергей Кравков».
В далеком Карском море вот уже больше полувека показывается на картах остров Кравкова…
Гидрограф Константин Петрович Петров, до войны зимуя на полярной станции Мыс Челюскин, производил съемку берегов Таймыра и обозначил на его карте реки, которые назвал по родным чувашским местам. Война застала К. П. Петрова на службе в Балтийской гидрографии. Ему довелось участвовать в тралении на гидрографическом судне «Вал» Моондзунского пролива и проводке через него эскадры контр-адмирала В. П. Дрозда во главе с крейсером «Киров», а позже – в Таллиннском переходе.
В Арктику к месту зимовки на полуостров Михайлова в Карском море Петрова доставлял «Норд», буквально накануне того дня, когда был торпедирован, – об этом расскажу позже. При возвращении с зимовки шлюпку, на которой гидрограф шел с берега на судно, перевернуло штормом. Спасли его матросы береговой обороны.
Зимовочный отряд Василия Алексеевича Оглоблина высадился на острова Малый Таймыр и Старокадомского еще до войны. Открытые 27 лет назад гидрографической экспедицией Б. А. Вилькицкого, они были совершенно не изучены. Условия жизни и работы здесь оказались на редкость тяжелыми. К тому же выяснилась почти полная непригодность для работы ездовых собак, оказавшихся обычными архангельскими дворнягами. Шлюпки с мотором из-за льдов использовать не могли даже летом. Основная нагрузка легла на плечи людей. Пришлось и походить! Только промера со льда выполнили 750 километров.
Узнав о начале войны, гидрографы решили выполнить работу, рассчитанную на два года, в одну навигацию. И выполнили. Осенью 41-го пароход «Сталинград» доставил их на Диксон. Дальше «на перекладных» выбирались в Красноярск, где к этому времени развернули работу Главсевморпути и Гидрографическое управление. Вскоре большинство из них надели военную форму и отправились на фронт.
Топограф экспедиции Николай Иванович Печорин, чье имя теперь носит бухта Печорина на острове Малый Таймыр, который он снимал, прошагал тяжелыми фронтовыми дорогами от Сталинграда до Потсдама. В семье Печориных до сих пор сохраняются вырезки из фронтовых газет, приказы Верховного Главнокомандующего, где отмечается боевой путь его части. Многих боевых наград он был удостоен.
А вот о его коллеге Владимире Авенировиче Яковкине в полярной гидрографии до недавнего времени ничего не знали, считали погибшим на фронте. Пробовали искать, но адресные бюро неизменно отвечали: «Не проживает». Совершенно случайно удалось выйти на отца Яковкина – известного астронома Авенира Александровича Яковкина, проживавшего в Киеве. К сожалению, мое письмо уже не застало его в живых. Но откликнулся другой сын профессора, Николай Авенирович, который и дал нам адрес брата. Оказалось, что Владимир Авенирович жив, здоров, работает в Москве в Госплане. Вскоре он сам рассказал о том, как сложилась его дальнейшая судьба.
Боевое крещение командир топографического взвода артиллерийского полка 374-й Сибирской стрелковой дивизии Яковкин получил на Калининском фронте в ночь под Новый 1942 год. Вот когда пригодились закалка и выносливость, приобретенные в арктических экспедициях! Затем были бои на Волховском фронте и победное шествие на запад. Не раз смерть заглядывала в глаза. Под латвийским городом Резекне в июле 44-го небольшая группа артиллеристов во главе с Яковкиным попала в засаду. Много боевых товарищей его полегло на той лесной поляне, в том числе и жена, радистка Ксения Владимировна, вместе с мужем добровольцем ушедшая на фронт.
Войну Яковкин закончил командиром артиллерийского полка под Кенигсбергом. Здесь 4 апреля 1945 года его тяжело ранило. После скитания по госпиталям в строй вернулся уже после войны, окончил академию. Кандидат военных наук, кавалер многих боевых орденов полковник Яковкин еще долго сам воспитывал молодых командиров…
Карта восточного побережья Таймырского полуострова в современном виде, по существу, рождалась накануне и в первые годы Великой Отечественной войны. Севернее экспедиции В. А. Оглоблина, на Северной Земле, «перекраивал» карту Краснофлотских островов и пролива Шокальского гидрографический отряд Николая Васильевича Плюснина. Западнее работала большая Восточно-Таймырская экспедиция Абрама Исааковича Косого. Ее участники нашли на острове Фаддея и в заливе Симса многочисленные предметы экспедиции древних русских мореходов, свидетельствующие о том, что эти места не посещались по крайней мере триста лет. Этой экспедицией уточнено положение многих островов и впервые нанесены на карту бухты Двойная, Большая, Зимовочная, Соревнования, полуостров Вездеходный, пролив Мурманец. Уже после войны именем астронома-геодезиста экспедиции Василия Гавриловича Васильева названа лагуна. Челюскинец, испытанный полярник, он всю свою жизнь создавал карты Чукотки, Таймыра, Новосибирских островов, учил начинающих гидрографов.
Западное побережье Таймыра исследовали экспедиции, работавшие в 1940–1944 годах. Они назывались по местам базирования – мыса Иванова, шхер Минина, полуострова Михайлова, но фактически это была одна экспедиция, которой руководил опытный астроном-геодезист Дмитрий Иванович Смирнов. Ее можно было бы назвать экспедицией Таймырского фронта, ибо рядом шли морские бои, гибли корабли и люди. В 1942 году фашисты пытались осуществить здесь операцию «Вундерланд» – карманный линкор «Адмирал Шеер» потопил ледокольный пароход «А. Сибиряков», пытался высадить десант и уничтожить порт Диксон. Потом до конца работы экспедиции в этом районе постоянно рыскали вражеские подводные лодки, потопившие транспорты «Диксон», «Архангельск», «С. Киров» в 1943 году, гидрографическое судно «Норд», тральщики «Т-116», «Т-120», а также уничтожившие полярную станцию на мысе Стерлегова в 1944-м. В экспедиции Таймырского фронта работали закончившие перед самой войной Гидрографический институт Григорий Сергеевич Михеев и Александр Сергеевич Касьяненко, не успевший его закончить Владимир Александрович Маликов, упоминавшийся выше Константин Петрович Петров, геодезисты Анатолий Владимирович Анисимов и Александр Алексеевич Ивакин, астроном Михаил Константинович Цветков, топографы Прокопий Григорьевич Прудников и Александр Николаевич Савельев. У этих людей не было боевого оружия. Они делали мирное дело – создавали арктическую карту. Дорого за нее заплатили гитлеровцы: именно отсутствие ее у немцев в первую очередь предопределило их поражение в этом районе Арктики.
Восточнее мыса Челюскин враг не проник. Продолжавшая исследования гидрографов А. И. Косого на восточном Таймыре экспедиция П. Я. Михаленко, точно так же как и работавшая в 1942–1943 годах на Новосибирских островах большая экспедиция под руководством Владимира Иосифовича Вильчинского, была обеспечена механическим транспортом. Но тяжелые ограничения военного времени во всем касались и их. Главное – не хватало людей. Лишь на победном переломе войны изредка стало поступать пополнение.
В 1943 году на Яне оказался опытный полярный гидрограф Павел Антонович Гущин. В первые дни войны он добровольцем ушел в действующий флот и командовал в Кронштадте звеном катерных тральщиков. Не без участия какого-то «бдительного» штабника, припомнившего арест органами НКВД брата Гущина, его перевели в пехоту, а затем вообще демобилизовали по состоянию здоровья. Он еще долго занимался гидрографическими работами в Арктике. Теперь в дельте Лены есть остров Гущина.
Важность гидрографических исследований в наименее изученном Восточном секторе Арктики возросла в связи с увеличившимся здесь грузопотоком за счет американской помощи по лендлизу. Льды часто заставляли транспортные суда прижиматься к берегу, где их подстерегали многочисленные навигационные опасности. Так, в 1943 году сел на мель пароход «Моссовет», которому удалось избежать гибели лишь благодаря помощи пароходов «Революционер» и «Беломорканал». Гидрографы вскоре со льда обследовали это опасное место, а в навигацию и оградили его. Здесь постоянно работали гидрографические суда «Смольный» (капитан А. Б. Стрельцов), «Ост» (капитан С. П. Антонов), «Вихрь» (капитан Р. К. Иванов); гидрографы X. А. Илаев, Я. П. Кобленц, геодезист Л. С. Беляев.
Тяжело давались в военные годы километры топосъемки и мили промера, в которых исчислялась деятельность полярных гидрографов! Существовавшие до войны многочисленные лоцмейстерства на реках были ликвидированы. Взамен остались лишь небольшие группы людей. Так произошло и на Анабаре на севере Якутии, куда был направлен выпускник Гидрографического института Виталий Павлович Маласай. Вверенный ему участок трассы Северного морского пути работал бесперебойно. Мало того, Маласай картографировал совершенно не исследованную до него реку. Вот тогда-то с легкой руки первопроходцев Анабара – речников парохода «Партизан Котенко» и стали называть один из сложнейших участков реки перекатом Маласая. А вот мыс Маласай на Земле Франца-Иосифа появился на карте уже после гибели гидрографа.
Произошло это в марте 1942 года. Восточнее базы В. П. Маласая на мысе Хорго в устье Анабара начальник гидрографической экспедиции Ф. Ф. Баранов начал большие геодезические работы, помогать в них было поручено Виталию Павловичу. Всех своих помощников он отправил в эту экспедицию. Сам же задержался, чтобы подождать вновь принятого рабочего, который должен был прибыть из районного центра. Пеший переход к мысу Бус-Хая оказался трудным. Продукты кончались. Маласай понял, что вдвоем не дойти. Он отдал все съестное рабочему и приказал ему по собственным следам возвращаться на базу. Сам же остался ждать помощи. К несчастью, вышедшие на поиски Маласая недалеко от оврага, где он укрывался, обнаружили следы оленьих нарт и решили, что гидрографа вывезли местные охотники. Когда ошибку поняли и вернулись в овраг, Маласай был мертв. Стояли свирепые морозы, он погиб от холода и голода. В те дни ему должно было исполниться двадцать девять…
Летом кончились продукты и в экспедиции Баранова. Гидрографическое судно «Профессор Визе» в установленное время не пришло. Поэтому решили выходить к ближайшему селению Усть-Оленек. Механик экспедиции Борис Федорович Киров рассказывал мне: «Вездеход поставили на высокое место. Написали записку для тех, кто будет нас искать, и двинулись на восток по раскисшей от дождей глинистой тундре. Страшный это был переход! Тяжелее других пришлось самому старшему из нас – геодезисту Виктору Константиновичу Васильеву, он совсем выбился из сил. Зато гидрограф Володя Калин, взвалив его поклажу на себя, не подавал вида, что устал. Выжили мы тогда только благодаря его неуемной энергии и воле».
В. К. Васильеву в мужестве тоже не откажешь, видно, в тот год сильно отощали экспедиционники. Спустя десять лет, работая зимой на островах Сергея Кирова в Карском море, он проявил характер и упорство. При возвращении из района работ сгорел балок и в нем все материалы экспедиции. Предельно уставший пожилой человек нашел в себе силы вернуться и выполнить все геодезические работы заново, причем сделал это хорошо и в необыкновенно сжатые сроки…
Владимир Яковлевич Калин прожил всего тридцать восемь лет, но успел для арктической карты сделать очень много. Он работал на Новой Земле, притоке Лены Алдане, составил первый атлас притока Индигирки Елони, зимовал на Чукотке, в Обской губе. В 1943 году после Якутии он трудился во «фронтовом» Карском море.
Но что же случилось с гидрографическим судном «Профессор Визе», которое не пришло в экспедицию Баранова? Рано утром 15 августа 1942 года оно вышло из Тикси для строительства навигационного знака на Ляховских островах, намереваясь оттуда пройти в Оле-нскский залив, к Баранову. Судно текло со дня спуска на Пиндушской верфи в 1936 году. Его дважды ставили на ремонт в Архангельске, наливали водой на слипе, пытаясь таким образом установить места течи. Все бесполезно. Руководство Главсевморпути с трудом уговорило инспектора Регистра в 42-м выпустить судно в море. Большинство гидрографических судов было призвано в военный флот, поэтому плавсредств гидрографам катастрофически не хватало.
То ли работа во льдах повлияла, то ли усилившийся до штормового ветер, поднявший большую волну, но течь увеличилась. Не справились с нею и когда вахтенный механик И. Н. Бекетов пустил в ход все имевшиеся водоотливные средства. В 4 часа ночи люди были подняты по тревоге и приступили к ручной откачке воды. Не помогло и это. В восемь утра радист Н. И. Воронцов дал в эфир сигнал бедствия. Сразу же из устья Яны на помощь вышел буксир «Якутия», а из Тикси ледокол «И. Сталин».
Экипаж «Профессора Визе» самоотверженно боролся за живучесть судна до самого конца. Третий механик Н. Н. Максимов не отходил от ручного насоса даже тогда, когда в машинном отделении гуляли волны. Старпом Л. П. Антонов позже свидетельствовал: «Когда судно получило крен на правый борт, капитан дал распоряжение высадить людей в шлюпки. Когда погружали вторую шлюпку, то спардечная палуба была в воде. Захватили аварийный передатчик, заскочил на ходу Максимов, капитан был на мостике. Только сел капитан в катер, как судно пошло на дно».
Произошло это 17 августа 1942 года в 14 часов 35 минут в 66 милях северо-восточнее мыса Буор-Хая на глубине 15 метров. Шлюпки с людьми спустились по ветру к громадной стамухе – льдине, которая сидела на мели милях в семи от места гибели судна. Под ее защитой провели ночь. Лишь через сутки, когда рассеялся туман, посланный из Тикси самолет навел «Якутию» на шлюпки. Все люди были спасены.
Государственная аварийная комиссия установила, что капитан Баранов С. И. действовал в полном соответствии с уставом службы на судах Главсевморпути, применяя все возможные средства к спасению судна от гибели, с одновременной подготовкой наиболее ценного груза к спасению. Во время аварии и посадки в шлюпки все люди работали самоотверженно, без паники и нарушения трудовой дисциплины. В эти дни, когда фашисты рвались к Волге, к Сталинграду, повторил подвиг «Варяга» ледокольный пароход «А. Сибиряков», грудью встретили врага защитники Диксона. За тяжкими испытаниями, которые выпали Родине в тот суровый час, не заметен был скромный подвиг якутских гидрографов. Сегодня мы понимаем, что это тоже был подвиг. Ибо суровую необходимость плавать на судах, на которых нельзя плавать, и борьбу за них до конца иначе не назовешь.
Еще большие испытания выпали на долю гидрографических судов, работавших в Западном секторе Арктики. Закрасив шаровой краской блестевший на солнце муляж ордена Трудового Красного Знамени, которым гидрографическое судно «Мурманец» было награждено за вывод «Г. Седова» из ледового плена в 1940-м, уходили моряки и ученые 7 июля 1942 года на ледовую и оперативную разведку в арктические моря. Именно в это время переживал трагедию караван PQ-17, брошенный союзным флотом. Большая часть спасенных с потопленных неприятелем транспортных судов – более шестидесяти человек – была подобрана «Мурманцем», единственным судном, оказавшимся у берегов Новой Земли. Он же первым обнаружил в районе мыса Желания и фашистского подводного разведчика, торившего путь для немецкого рейдера «Адмирал Шеер».
Неоценимой была помощь «Мурманца» по доставке грузов на зимовки Карского моря, куда из-за нехватки кораблей охранения нельзя было послать большие суда. Главным оружием крохотного деревянного бота были не два пулемета и шесть винтовок, находившихся на борту, а скрытность – светомаскировка и осторожность в радиообмене.
В следующую навигацию «Мурманец», патрулируя ледовую кромку, забрался даже в район легендарной Земли Санникова в море Лаптевых. По пути туда у Новой Земли его обстрелял фашистский самолет, был ранен матрос Валентин Данилов. Спасти судно удалось лишь благодаря умелым маневрам капитана Петра Ивановича Котцова, ветерана полярной гидрографии. С мыса Челюскина возвращались на Диксон поздно осенью. На борту находились в качестве пассажиров инженер-гидрограф А. П. Назаров и капитан А. В. Марышев. Незадолго до того на пути следования «Мурманца» были торпедированы пароходы «Диксон», «Архангельск», «С. Киров». Поэтому Котцову предложили у полуострова Михайлова ждать военное охранение, которое должно было провести судно на Диксон.
Алексей Васильевич Марышев знал этот район преотлично, ибо работал с гидрографами здесь с 1933 года. Прошлым же летом, производя лоцмейстерские работы в шхерах Минина, гидрографическое судно «Якутия», где он был капитаном, неожиданно встретило стоявшую на якоре в проливе Течений немецкую подводную лодку. Естественно, безоружное суденышко, стараясь не привлечь внимание врага, постаралось тут же скрыться в шхерах.
Неподалеку от этих мест и встал на якорь «Мурманец» в ожидании военного эскорта. «Но не прошло и часа, – вспоминал П. И. Котцов, – как старший радист А. А. Огнев сообщил мне, что где-то вблизи нас по радиотелефону на коротких волнах ведут разговор две немецкие станции. Я бросился в радиорубку. Станции действительно настолько близки к нам, что прослушивался даже громкий фон микрофона. По отдельным словам я понял, что судно немцами обнаружено, и младший из разговаривающих просит разрешения потопить его, второй же, старший, по каким-то соображениям, запрещает» [115]115
Воспоминания П. И. Котцова переданы им автору и хранятся в его домашнем архиве.
[Закрыть]. Котцов не стал дожидаться, пока фашисты договорятся, и тут же снялся с якоря, направив судно в темноте необследованным фарватером.
Через сутки «Мурманец» благополучно прибыл на Диксон, где был оставлен на зимовку.
На Диксоне А. В. Марышев принял принадлежавший Архангельскому арктическому пароходству ледокольный пароход «Таймыр», который летом получил большие повреждения при посадке на необозначенную на карте Енисейского залива банку, зимой его отремонтировали. Третьим помощником к себе Марышев взял подготовленного на курсах штурманов во время зимовки Юрия Сергеевича Кучиева, будущего Героя Социалистического Труда, прославленного капитана атомохода «Арктика» в его походе к Северному полюсу. В навигацию «Таймыр» ходил в Игарку, Усть-Кару, часто возил грузы в районах действия фашистских субмарин. Марышев и Котцов были награждены боевыми орденами Отечественной войны 1-й степени.
Не всегда встречи с фашистскими пиратами кончались благополучно для гидрографических судов. 27 июля 1943 года подводная лодка U-255 потопила у мыса Спорый Наволок Новой Земли безоружное гидрографическое судно «Академик Шокальский». Артиллерийским огнем на судне были убиты штурман Степан Андреевич Кочнев, третий механик Игнат Данилов, боцман Александр Николаевич Юшманов. Фашисты продолжали расстреливать людей и после того, как судно перевернулось, а уцелевшие пытались укрыться на льдинах. Погибли моторист Грачев, повар Пелевина и гидрохимик Футерман. Браина Наумовна Футерман, сотрудница Арктического института, несмотря на молодость, уже успела много поработать над составлением навигационных пособий. Она только что вернулась из блокадного Ленинграда…
И после того как уцелевшие на полуразбитых шлюпках добрались до берега и частью пешком, частью под парусом направились к ближайшей полярной станции Бухта Благополучия, фашисты не оставили их в покое. Они отняли у моряков, среди которых было много раненых и контуженых, шлюпку с продовольствием и уничтожили ее форштевнем подлодки. На пути к полярной станции погибли матросы Корконосов и Трубин, а также буфетчица Екатерина Александровна Бибикова. Артельщика Метляева и тяжело раненного радиста Владимира Борщевского унесло в море на днище перевернутого судна. Так подробно перечисляю погибших для того, чтобы покончить с царящим в мемуарной литературе разнобоем, когда приводятся самые различные цифры погибших на «Академике Шокальском». Этих людей надо помнить поименно…
Шестнадцать человек во главе с капитаном Иваном Сидоровичем Снисаренко были подобраны посланным на помощь гидрографическим судном «Полярник». Все, исключая оставшегося на «Полярнике» 2-го помощника капитана Васильева, были самолетом летчика Стрельцова доставлены на Диксон. Вместо «Академика Шокальского» на зимовку к берегам Восточного Таймыра отправилось гидрографическое судно «Якутия».
16 октября 1943 года оно встало на зимовку в бухте Зимовочной, так удачно названной еще до войны. Среди зимовщиков был участник новоземельской трагедии на «Академике Шокальском» гидрограф Вильям Янович Лескинен. Весной, когда вышли на ледовый промер, он обучил этому несложному делу штурманов «Якутии» Г. П. Анисимова и Н. К. Воронцова. Условия жизни и работы были тяжелыми. «Палатка, печки и другое имущество промерных групп Лескинена и Воронцова, – вспоминает начальник экспедиции Олег Алексеевич Козлович, – были очень громоздки и недоброкачественны, что очень отражалось на ходе работ». В трескучие морозы гидрографы пешком преодолевали в глубоком снегу десятки километров, к тому же сверля во льду лунки для измерения глубин. Ничем не легче было и летом на топосъемке. С трудом преодолевали многочисленные реки и лагуны с илистыми и заболоченными берегами. При переправе через речку Гольцовую в глубине залива Терезы Клавенес В. Я. Лескинен утопил все свое немудреное имущество и едва не утонул сам.
