Текст книги "Два цвета радуги"

Автор книги: Сергей Кичигин

Соавторы: Татьяна Яблонская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА XVII

В кабинете директора Центрального разбойничьего управления проводилось экстренное совещание. Вдоль стеллажей было приказано поставить десяток дополнительных кресел, так как ожидались гости. Ровно в девять часов появился Рассори, мрачный и невыспавшийся. Он хмуро оглядел собравшихся, и от этого взгляда многим стало не по себе. Неуютно чувствовали себя руководители отделов управления, для которых полным сюрпризом оказалось присутствие на совещании некоторых могущественных представителей Белого дворца. Тут были и Толлар, суровый вид которого не предвещал ничего хорошего, и ласковая, как никогда Мафитта, что свидетельствовало о ее крайнем гневе, и дядюшка Пентоон, не такой уж чужой в управлении человек. Что-то случилось, раз могучая тройка и несколько наиболее влиятельных членов придворного Совета пришли на это совещание.

– Господа! – начал директор после небольшой паузы. – Мы собрались сегодня для того, чтобы обсудить создавшееся в стране неблагополучное положение. Я и мои друзья, – он кивнул в сторону Мафитты и компании, – хотим получить четкий и ясный ответ на вопросы, касающиеся непонятных волнений, то тут, то там возникающих в стране. Поэтому мы заслушаем отчеты о работе некоторых служб управления.

Особенно меня волнует работа отдела по разжиганию вражды между разноцветными кварталами. С тех пор, как им перестала руководить Кривая Ложь, слово «мир» появилось в обиходе уже у сорока процентов взрослого населения страны. И это против одного процента на конец прошлого года! Безобразие! Вспомним печальный случай прекращения войны между красными и синими. Как это могло случиться? Почему?!

В нависшей тяжелой тишине поднялся руководитель отдела по разжиганию вражды господин Расисто.

– Я не хочу оправдывать неудачи в деятельности нашего отдела своей неопытностью, хотя я работаю на этой должности всего несколько месяцев. Нет! Мы по-прежнему посылаем агентов на сборища смутьянов. Самые опытные из агентов, изменив цвет кожи, чтобы не отличаться от людей данного квартала…

– Или не быть ими битыми, – ехидно вставил Бельмоглаз.

Расисто слегка побледнел, но продолжил, сделав вид, что не слышит колкой реплики:

– …пытаются – и небезуспешно! – поссорить обитателей соседних кварталов, вспоминают случаи, когда в бедах желтых были повинны зеленые, и так далее, легко подыгрывая на нищете и трудностях акиремцев.

Агенты-невидимки, а у нас на службе их предостаточно, проникают в дома бедняков, подслушивают разговоры, немедленно сообщают о недовольных. Мы и впредь будем следить, чтобы как можно больше цветных акиремцев прониклись благодарностью к королеве. Разноцветным почти бесплатно раздают пистолеты, мечи, ножи, щиты, петли… Лишь бы дрались! И все это, повторяю, почти бесплатно! Нож самой последней марки стоит столько же, сколько буханка хлеба! И они еще смеют говорить о дороговизне и росте цен! У этих синих и зеленых, красных и желтых напрочь отсутствуют патриотические чувства! Ведь мы пытаемся привить каждому кварталу свой собственный квартальный патриотизм и любовь к определенному виду оружия! Как замечательно все начиналось! Желтокожие доказывали, что мечи синекожих никуда не годятся, и с утра до ночи в разноцветных кварталах раздавалась стрельба и кровь лилась рекой. А теперь все изменилось, магазины по продаже оружия почти пустуют! Зато люди собираются в подозрительные группы, говорят о белых голубях и даже предлагают прекратить вражду! Где былой патриотический подъем? Где благородство чувств? Мы просто не успеваем за всеми следить, не успеваем засылать агентов… Сложно стало работать, слов нет. Все это мешает нам достойно выполнять служебный долг, – так несколько напыщенно закончил свое выступление Расисто. Ему не удалось скрыть свою растерянность и испуг.

– Госпожа Мафитта, прошу вас! Расскажите о работе благотворительных базаров. Может, вы прольете свет на непонятные явления, происходящие с некоторых пор в стране? Всех вас послушать: работа кипит, а положение становится все серьезней, – директор управления распалялся все больше и больше. Он уже забыл, какие связи у нее в королевских апартаментах.

– Вряд ли у меня получится, уважаемый господин Рассори, – печально возразила Мафитта. – Благотворительный базар работает как никогда эффективно. Только за прошлую неделю ядовитой клюквой по всей стране было отравлено более шестисот человек: они навсегда потеряли память и способность быть недовольными. И тем не менее я соглашусь с господином Расисто, в стране действительно растет волна недовольства политикой нашей многопочитаемой королевы и придворного Совета.

Рассори, несмотря на огромное желание устроить полный разнос службе благотворительности, все же промолчал, и не без основания, опасаясь мести самолюбивой и коварной Мафитты.

Не дожидаясь приглашения, следующим выступил Пентоон, будучи абсолютно уверенным в слаженной и ритмичной работе ведомства военных игр и аттракционов.

– Господа! – по-военному четко докладывал Пентоон. – Я рад отметить, что дела нашего ведомства идут как нельзя лучше. Наши бравые ребята – специалисты по распространению военных аттракционов за границей – расширяют возможности Акирема во многих странах. Бескорыстная помощь друзьям – святое дело! Но, увы, нам не хватает оружия!

– О да! – вмешался Толлар. – Наши предприятия не успевают выполнять все заказы ведомства господина Пентоона.

– Совершенно верно, милый Толлар! – Пентоон души не чаял в таком надежном и верном союзнике.

– Все это прекрасно, господин Пентоон, – прервал его директор управления, – ваши бравые парни не теряют времени даром, но что же происходит в королевстве? Вы можете дать ясный ответ? Может, вашему ведомству нужно новое, более мощное оружие?! Ведь у местных жителей такого оружия нет, – добавил он, не удержавшись от ехидной улыбки.

Сухощавый господин лишь развел руками и молча сел на место. Его лицо с горделивым ястребиным профилем выражало обиду: можно бы и похвалить работу его ведомства! Ничего, его час еще не пробил!

Выступления министра развлечений О ' Болвани и министрессы по делам голубокожего образования тем более не внесли ясности.

Директор Центрального разбойничьего управления разгневался не на шутку.

– Так работать нельзя! – шумел он. – Разноцветная чернь поднимает голову, – он полез в портфель и вынул плотный лист бумаги, на котором во всех четырех углах большими буквами было напечатано: «Абсолютно секретно. Разглашение содержания документа среди разноцветных неимущих слоев населения карается смертью!» Все вздрогнули и отвели глаза.

– Нет, нет, смотрите! – потребовал Рассори. – Точнее, слушайте. Я прочту. Здесь подан текст листовки, которую нашли на кухне – вы представляете, кухне! – дворца.

«Дорогие друзья акиремцы! Черные, желтые, красные, синие, зеленые, белые и голубые сограждане. Мы, как семь цветов радуги. Об этом твердят всюду Моно II и ее прислужники. Они говорят, что жизнь у нас красивая, как радуга, и эту радугу рисуют всюду, даже на флаге. Но они лгут! У нас в жизни лишь два цвета – белый для тех, кто правит нами, для голубых и богачей, перекрасивших кожу, и черный – цвет нашей жизни, нашего голода, страданий, безработицы и отчаяния.

Дорогие акиремцы! Боритесь за справедливость, требуйте равных прав!»

– Ну, что скажете, а? – обвел толстяк всех тяжелым взглядом.

– Разрешите мне, – поднялся с места Террори. – Я предлагаю так и поступить. Дать всем абсолютно равную свободу.

– Что?! Да он болен! У него бред! – слышалось со всех сторон.

– Не перебивайте! – рассвирепел Рассори. – Я сам разберусь, болен он или нет. Продолжай!

– Я предлагаю сделать свободу доступной каждому. Да-да, каждому. Свобода должна продаваться всюду так же, как свинина и подтяжки. И у каждого должно быть право купить ее. Как билет в цирк или кино. Купил себе талон и выступай по радио, о чем хочешь, согласно купленному времени. Купил другой талон – иди на телевидение или в газету. – Присутствующие возмущенно загудели, и Террори поспешил уточнить: – Но талоны эти должны стоить дорого, очень дорого, чтобы только богатые голубокожие могли их покупать. Нужны тебе права – купи, если деньги есть!

– Хорошо задумано, – впервые улыбнулся Рассори. – Ха, право есть, а денег его купить нет. Хвалю.

Террори скромно потупился и продолжал:

– А самое главное, что мы будем продавать, – это право на свободу от наказания. Ограбил кого или убил – не жди, пока тебя найдет полиция, а пойди и купи право избежать тюрьмы. Вносишь деньги – и свободен!

Присутствующие дружно, зааплодировали.

– Господа, – продолжал Террори, польщенный всеобщим вниманием, – может, мои слова покажутся вам неожиданными, но не считаете ли вы, что смута в стране усилилась с тех пор, как у нас во дворце поселились странные молодые субъекты, с которыми мы так много возимся?

Честно говоря, Террори эта мысль совершенно случайно пришла в голову, и он сам нашел ее довольно абсурдной. Но поскольку Террори люто ненавидел Кривую Ложь, из-за которой его отправили на бесперспективное Болото, он решил воспользоваться и этим доводом.

Кривая Ложь сразу поняла намек: камешек в ее огород! И поспешила взять слово:

– Я прошу оградить меня от несправедливых упреков этого господина! Право же, я их не заслужила! Милые деточки, которых так благосклонно приняла королева, назвав своими болванчиками, проходят обучение и спецвоспитание по совершенно секретной программе, не имея никакой возможности общаться с нищим и разноцветным сбродом. Они вообще ни разу не видели ни одной цветной обезьяны. Кроме того, за болванчиками постоянно присматривают роботы, делают свое дело и браслеты безопасности. Ну, а самое главное – дети находятся постоянно среди уважаемых и знатных людей нашего общества. Очень скоро расходы по содержанию этих объектов окупят себя. Моно Поли II уже решила на той неделе дать им первое несложное задание. Оно послужит проверкой для детей и подведет итоги моей работы.

Кривая Ложь была недовольна. Опять интриги! Как она устала! И все из-за ее преклонного возраста, который раздражал молодых и честолюбивых выскочек, как этот Террори, только и мечтающих о том, чтобы поставить ей подножку. Она-то понимала, что больше всего Террори и его приятелей раздражали ее магические способности! Ведь ей ничего не стоило превратить любого из них в пень или червяка. Правда, Кривая Ложь дала торжественную клятву королеве, что никогда не применит волшебные чары без высочайшего разрешения. Но кто мог гарантировать, что обстоятельства не вынудят нарушить это обещание?

Колдунью в управлении боялись и недолюбливали.

Кривая Ложь волновалась напрасно. Слово взял молчавший до сих пор министр пропаганды господин Лжинский, и о колдунье вскоре забыли. Держался министр просто и скромно. Он чувствовал, что настал его звездный час и ничто но помешает ему доложить о плане, давно и тщательно готовившемся в его министерстве. Ведь даже такому отъявленному и общепризнанному болтуну, каким был Лжинский, не всегда удавалось прорваться к руководству с интересным предложением или толковой идеей. И все козни Кривой Лжи! Всех, кому не перевалило за триста лет, старуха считала выскочками, желторотыми юнцами и делала все возможное, чтобы затереть молодых, не дать им пробиться к власти. Она выкрадывала важные документы, выдавала чужие идеи за свои, пыталась шантажировать, например, министра пропаганды. Его! – отца большого семейства, деда семи взрослых внучек на выданье.

И вот сейчас представился такой случай! Только теперь Лжинский поверил, что ему никто не помешает изложить давно созревший план.

– Я буду краток. В нашем министерстве под моим личным руководством был разработан план, направленный на дальнейшее оглупление неимущих акиремцев и отвлечение их от повседневных забот. Необходимо провести ряд мероприятий, которые яркой кометой ворвутся в жизнь акиремцев, поразят их воображение, займут досуг, не оставив места глупым и опасным разговорам о белых голубях.

Таким событием могло бы стать выступление господина Пентоона и его ведомства в какой-нибудь соседней апельсинно-банановой стране. Средства акиремской информации постараются как следует осветить доблестный поход: пиф-паф! Ура! Полная победа акиремского оружия! Да здравствует могучая и непобедимая Моно II! Думаю, для ведомства по распространению военных игр и аттракционов подобная экскурсия не составит большого труда.

– Так, так… – оживился Рассори. – Это уже кое-что. Представляю себе красочные репортажи: наши храбрые парни, эдакие крепыши с автоматами – на фоне лазурного берега и зеленеющих пальм… Очень неплохо… Продолжайте, господин Лжинский.

– Одновременно можно устроить ложную тревогу – машины тоже ведь ошибаются. Пусть какой-нибудь компьютер ошибочно сообщит о нападении чудовищ! Для острастки пригодится вполне.

– Старо, как мир, господин министр! – с нарочитым зевком заметила Кривая Ложь. – Нашли чем пугать!

– Я еще не все сказал, уважаемая, – помрачнел Лжинский, пытаясь сдержать растущее раздражение против мерзкой старухи. – Я говорю о целом комплексе мероприятий, а не об одной отдельно взятой тревоге. Кашу маслом не испортишь. Итак, очередной мини-конфликт, затем ложная тревога и – работа всех средств массового обмана и оглупления. Я имею в виду прежде всего стереовидение. Не мешало бы ведущим стереокомпаниям Эн-Би-Гэ («Надо быть глупым»), Эн-Эс-О-Пи («Ни слова о политике») и особенно телекомпании, ведущей передачи для молодежи, целые дни передавать фильмы ужасов. Пусть побольше стреляют и рекою льется кровь! И пусть все видят, что коварные чудовища – наши враги – не дремлют! Прекрасный эффект можно получить, если во время демонстрации очередной развлекательной чепухи, когда рядовой акиремец захочет отдохнуть от забот минувшего дня, хорошо бы именно в этот момент пустить на него с экрана ревущее чудовище, например, медведя! Эдакий зверище во весь рост с кровавой пеной у рта! И побольше, побольше ужасов о жизни в других странах. Пусть рядовой акиремец сам попросит свою могучую и всесильную королеву о защите от страшных соседей.

– Ну, вы совсем уж размечтались! – не унималась язвительная старуха. – Не хотите ли вы сказать, что разноцветные акиремцы сами раскошелятся на военные нужды? Нет уж, не те времена пошли!

– Госпожа Кривая Ложь! – нетерпеливо одернул старуху Рассори. – Прошу без реплик. Тем более, что господин Лжинский пока единственный из выступивших, который выдвинул мало-мальски конкретные предложения. Продолжайте, господин министр!

– Неплохо было бы устроить какой-нибудь карнавал или театрализованное представление… Давненько у нас не было веселого праздника, народного гуляния.

– Да-да! Именно! Хорошо подготовленного и с умом проведенного народного гуляния! Плюс бесплатная кормежка и выпивка! – оживился господин Толлар, но добавил, перехватив недоуменный взгляд Мафитты, – за счет торговцев-голубятников, конечно.

– Прекрасно. Стоит заняться вашим планом вплотную, господин Лжинский. Завтра же жду вас с подробным докладом, а в помощники вам назначаю О ' Болвани и Неве-Жевьену.

Выступление министра пропаганды оживило ход совещания. Новые идеи теперь сыпались, как из рога изобилия. Мафитта предлагала наводнить страну агентами, которые попытаются обнаружить и обезвредить вожаков голубятников. Террори обещал усилить нажим на колеблющихся и оживить уличные бои между жителями разных кварталов.

Предстояла кропотливая работа по осуществлению похода на бунтующих акиремцев.

Когда Кривая Ложь покидала кабинет, Рассори попросил ее задержаться и после некоторого раздумья, стараясь не обидеть старуху, расспросив о жизни ребят во дворце, велел прислать к нему завтра вечером главного робота-соглядатая для личной беседы.

ГЛАВА XVIII

После экстренного утреннего совещания в кабинете Рассори у его участников начался рабочий день. Обычным назвать его было трудно, ибо во всем управлении воцарилась атмосфера деловой суеты и подготовки к важной операции.

Директор Центрального разбойничьего управления поспешил в кабинет Мафитты, интересуясь прежде всего замечательной картотекой, составленной по донесениям многих агентов-привидений и агентов-расследователей. Вот, например, полка с карточками, радующими глаз разнообразием оттенков красного цвета – от алого до бледно-розового. Это и была знаменитая картотека неблагонадежных акиремцев, – тех, кто не хотел воевать и произносил слово «мир», кто не верил в угрозу нападения чудовищ и спокойно относился к людям иного цвета кожи, кто требовал повышения зарплаты и не желал работать по 12–14 часов в день. Но самыми неблагонадежными считались тайно, а подчас и явно выступающие против власти королевы! Да-да! Находились и такие! И если раньше разговор с ними был короток – случайная смерть на улице, несчастный случай на заводе, таинственное исчезновение или странная болезнь, – то теперь бороться с ними стало сложней. Этот печальный факт беспокоил Рассори, тем более, что его парни уставали, работы было много, и в последнее время действовали не всегда аккуратно и оставляли следы. То они на виду у всех устраивали зверскую расправу над краснокожим парнем – и голубятники снимали это на пленку! – то исчезнувшие навсегда вдруг возвращались, устраивая сенсационные разоблачения. Он не очень и винил своих сотрудников, понимая, что от такого напряжения и возросшей нагрузки у многих сдали нервы.

«Надо бы набрать новых сотрудников, да только кто пойдет к нам по доброй воле?» – грустно подумал Рассори.

Он взял с полки еще несколько папок, на этот раз черного цвета. Это были досье на возможных кандидатов в сотрудники Центрального разбойничьего управления, где по крупице были собраны сведения о самом плохом из жизни множества акиремцев. Ловко играя на малоприятных фактах биографии отдельных акиремских граждан, Рассори пополнял ряды своего управления. Находились, конечно, и такие, кого не удавалось запугать или обмануть. Но они вскоре терялись. И уже навсегда.

Тайные сведения об отдельных акиремцах собирались порой годами и частенько втихомолку использовались Рассори, но уже не для пополнения родного учреждения, а с целью личного обогащения.

– С волками жить – по-волчьи выть, – любил говорить близким «главный разбойник», как называли его друзья. «Жаль терять такой материал», – думал он, листая дело преуспевающего торговца, замеченного в тайном использовании труда детей, не достигших семи лет. По закону на работу можно было брать лишь семилетних. И хотя этим занимались все богатые акиремцы, при необходимости кое-кого можно было отдать под суд.

«Считай, уплыли денежки, которые я с большим удовольствием содрал бы за молчание, – думал Рассори. – Прощай вилла в апельсиновом краю…» Делать было нечего – агенты нужны позарез, управление терпело серьезные потери.

Придя в дурное расположение духа, Рассори покинул кабинет Мафитты, распорядившись пустить в ход все материалы черных папок и ускорить расправу над неблагонадежными – от алых до бледно-розовых. Ему же предстояло в тиши собственного кабинета подумать над планом министра пропаганды Лжинского.

На утреннем совещании Рассори предусмотрительно промолчал о том, что вот уже вторую неделю являлось предметом его тайных бесед с королевой. Она предложила начать подготовку к очередной смене священных животных. Это заманчивое предложение привлекало и одновременно отпугивало такого искушенного в дворцовых делах пройдоху, каким являлся Рассори. Загвоздка заключалась в том, что обычная замена слонов ослами предстояла еще не скоро.

Королева шла на риск и втягивала его в эту авантюру.

Слов нет, досрочная смена священного животного таила много выгод: шумная и веселая кутерьма вокруг слонов и ослов должна была отвлечь разноцветных неимущих акиремцев от повседневных забот и бед, которые в последнее время шли бесконечной чередой. Но, с другой стороны, со дня последней замены не прошло и года! Недовольство ослами, с треском свергнутыми год назад за ослиное упрямство в политике, еще не забылось акиремцами. Тут могли возникнуть непредвиденные осложнения.

Директор даже поежился в недобром предчувствии предстоящих волнений, но королева настаивала на перемене, надеясь успокоить свой народ очередными обещаниями новых успехов страны и всеобщего счастья.

Сегодняшнее предложение министра пропаганды устроить народное гуляние пришлось кстати. Именно оно послужит началом для замены слонов ослами. Будет сделано большое количество масок слонов – художники постараются изобразить их как можно более отталкивающими и страшными, а ослов, напротив, – милыми и ласковыми животными.

В управлении любили карнавалы. Недаром его агенты обожали выдавать себя за работников несуществующего Центрального развлекательного управления.

…До самой ночи не гас свет в кабинете директора. Были вызваны десятки сотрудников, розданы сотни срочных заданий, проверены тысячи документов. И только глубокой ночью Рассори отправился с докладом к королеве.

Кривой Лжи сегодня решительно не везло! Угораздило же этого Террори вспомнить о детях! С таким трудом удалось старухе вернуться в управление, а тут опять интриги. Безобразие! Конечно, Кривая Ложь была уверена, что Ростик и Наташа успешно прошли полный курс оболванивания, но пустые слова клеветника и завистника Террори не остались без внимания. Увы! Не случайно же Рассори оставил ее после совещания и попросил прислать главного робота-соглядатая с отчетом!

В одном из узких и запутанных коридоров Центрального разбойничьего управления Кривая Ложь повстречалась со своим кузеном и добрым приятелем Пентооном. Им нашлось о чем поговорить за чашечкой эликсира молодости. Оба считали себя незаслуженно обиженными.

Они всегда умели находить общий язык – директор ведомства по распространению военных игр и аттракционов и Кривая Ложь. Их связывало много общих дел и смелых операций.

Сегодня верный приятель, почувствовав, что творится в душе у старухи, неожиданно предложил ей махнуть… на Болото. Именно на Болото!

Не случайно для успокоения души Пентоон выбрал это гиблое место. Они оба любили Болото, особенно Кривая Ложь. С каким удовольствием бродила она по самым зыбким и опасным местам, балансируя подчас с ловкостью циркачки. С каким наслаждением собирала ядовитую клюкву, которую потом поставляла на благотворительный базар Мафитты.

Правда, любовь к Болоту чуть было не сыграла злую шутку над старухой. Ведь именно сюда сослали ее враги на заслуженный отдых, а королева, помня о слабости старухи к этим дремучим местам, подмахнула приказ о назначении Кривой Лжи заведующей лабораторией по выращиванию ядовитой клюквы. Обидела ее племянница, ох как обидела! И только удачная экспедиция, предпринятая старухой на свой страх и риск, вернула ей расположение королевы и прежнее влияние в Центральном разбойничьем управлении. Да что былые неудачи помнить! Сегодня старуха желала отвести на Болоте душу. Она знала, что каждая ягодка, упавшая на дно необъятной ивовой корзины, означает смерть или тяжелую болезнь разноцветным акиремцам, превращает их в послушных рабов в руках богачей-голубокожих. И для Кривой Лжи не было большего наслаждения, чем рыскать по Болоту в поисках ядовитых ягод.

Ее милый кузен Пентоон обожал охотиться на Болоте. Ведь только здесь водились говорящие утки, которые любили лакомиться безвредными для них ягодами. Можно сказать, что старый вояка на этой охоте совмещал приятное с полезным, так как не убивал диковинных птиц, а лишь усыплял их специальными пулями. Господину Пентоону утки были необходимы для работы. Агенты, специально приставленные к наиболее говорливым птицам, пойманным на Болоте, заставляли их заучивать наизусть тот или иной текст, щедро потчуя клюквой. Чаще всего это были очередные сплетни об угрозе для Акирема: мол, только голубокожие могут спасти его от гибели. А затем агенты выпускали уток на волю. Прежде чем говорливая птица долетала до родного Болота, она успевала разнести самую последнюю достоверную новость по многим городам, кварталам и фермам Акирема. Пентоон очень любил эту утиную почту. Да и не он один. На Болото часто заглядывали Террори и Рассори, Лжинский и многие другие. А в последнее время все чаще – и королева.

…Мафитту этим утром ожидало неприятное открытие. Сразу же после совещания ей пришлось уступить свой кабинет директору, увлеченно работавшему с картотекой неблагонадежности, и она отправилась в тир, где совершенствовали мастерство в стрельбе сотрудники управления.

Каково же было ее удивление, когда среди них она заметила собственного сыночка – горячо любимого Пулиози. Вместо того, чтобы корпеть над учебниками, он околачивался в тире, устанавливая сбитые мишени и убирая в помещении. И это ее, могущественной Мафитты, сынок клянчил у сотрудников управления каждый выстрел, ее отпрыск унижался, готовый на все, лишь бы ему позволили пострелять.

Именно унижение сына разозлило Мафитту больше всего.

«И это мой сын!» – горестно отметила она, наблюдая за приближающимся подростком, который, неплохо изучив мамашу, знал, что лучше сдаться на милость победителю, чем спасаться бегством.

Отвесив любимому чаду традиционную оплеуху, Мафитта устроила ему настоящий допрос. Она выяснила, что Пулиози неоднократно бывал в Центральном разбойничьем управлении, особенно в тире и музее орудий пыток, пропуская занятия в школе-интернате.

– Ты хотя бы почаще бывал у этих… Ростика и Наташи, – укоризненно заметила Мафитта. – Все польза была бы от тебя. Послушал бы, о чем они говорят, чем интересуются. Доложил бы мне.

– Да ну их! Ребята из класса, которые приходили к ним дружить, говорят, что в последнее время с этими дикарями совсем скучно стало. С роботами они не играют, стрелять не умеют и не хотят учиться. Все время задают глупые вопросы да шепчутся между собой.

– Как шепчутся?! И ты не слышал, о чем? Бездельник! Зачем же я тебя к ним посылала? Негодный мальчишка! Марш в школу, а вечером мы поговорим с тобой!

Пулиози не пришлось долго уговаривать, и через несколько секунд он выскочил из управления.

А Мафитта призадумалась. Так ли уж оболванились эти странные дети из далекой страны? Она вспомнила случай на охоте, слова Террори, мимолетный упрек, брошенный камешком в огород Кривой Лжи… А вдруг в словах этого болвана есть толика правды?!