Текст книги "Животное [СИ]"
Автор книги: Сергей Калашников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Действительно, современные способы управления не в состоянии обеспечить такой уровень оптимизации решений, которое требует темп жизни и многообразие отношений между её участниками. То, развалившееся насквозь централизованное до полной национализации всего и вся государство выигрывало на макроуровне, и сильно. За счет единства комплекса научно-технической информации, и планирования хозяйства. Это давало примерно на один-два процента больше чем оптимизация в "малом". И их основной соперник даже начал у себя внедрять системы макрооптимизации, правда, на уровне крупных корпораций, но не государственном. Тут, конечно, следует отличать сами программные комплексы от собственно систем управления по ним... – полковник снова остановился. – Так, это уже перебор, – эти слова были адресованы скорее самому себе. – То есть вы тут потихоньку, на кошечках, отрабатываете нечто планово-стихийное. Хм! Выходит, ноги таракана на его слух никак не влияют. С одной стороны, коридор допустимых вариантов развития заметно расширяется при оптимальных решениях в "малом". Но основа основ – кадровая политика в выборе руководящего аппарата. Ведь в истории той, рассыпавшейся страны именно предательство его, правящего меньшинства, по существу, и обеспечило, наверное, более половины общей суммы причин трагедии. То есть вопрос в том, каким образом в вашем сообществе формируется правящая верхушка, – после длительной беседы в режиме "сам с собой", гость, наконец-то сформулировал членораздельный вопрос.
Некоторое время остальные молчали. То ли не знали ответа, то ли сомневались в том, стоит ли посвящать этого человек в столь важную для них тайну. Вероятно, второе, потому что после некоторых переглядок и кивков заговорила Галина.
– М-да. Это действительно вопросище. Итак, это всё-таки система форумов, на которых по определённому графику присутствует некоторое количество лиц – ведь в ряде случаев необходима немедленная реакция, причём, с самого высокого уровня. Естественно, участники этих образований – хорошо сработавшиеся коллективы, где текучесть невысока. А вот географически они расположены не в одной точке, и даже знают друг друга только по никам. А иногда – лично, не в этом суть. Важно, что участником аудитории принимающих решение лиц может быть любой, даже один из Аниткиных сыновей в те часы, что он проводит за терминалом.
Отбор в эти группы идёт по критерию внесения предложений, реализация которых не привела к ошибкам. С этой задачей автоматизированные системы учёта неплохо справляются. Если же, предложение не было принято, что привело к неоптимальному результату, тогда репутация, или рейтинг участника тоже повышается. Или наоборот, тот, кто завёл всех за угол – уходит в рядовые. Его слышат, но считаются с ним неохотно.
Вообще-то, предложений обычно немного, вернее, намного меньше, чем обсуждений проколов. То есть, количество погрешностей превышает количество оптимальных выборов, так что основным содержанием этих форумов является работа над ошибками.
– Тогда устойчивость связи – для вас, краеугольное условие нормального функционирования сообщества.
– Да, отсюда и популярность этих не вполне понятных мировому сообществу терминалов, наделённых некоторыми дополнительными функциями, и своя система мобильной связи, тоже распределённая по множеству точек. Вы правы – без эффективной оперативной связи ситуация может стать качественно иной. Собственно, это вообще любому коллективу необходимо. Или государству.
– А как тогда вы намерены решать вопросы внешнеполитические, те, с которыми знакомить широкие круги общественности нежелательно?
– Ну, до таких мы, прямо скажем, не доросли еще. Но, что касается агентурных сведений, обнародование которых угрожает безопасности информатора, надеюсь, найдем вариант ограничения круга посвященных. Пока вопросы, находящиеся в сфере компетентности групп, занятых противодействием криминалу, циркулируют в зашифрованном виде. То есть – распространяются адресно.
Кстати, в самом начале разговора, вы задали вопрос о росте нашего сообщества, так вот, оно происходит с увеличением темпа. Мы ведь школы-коммуны продолжаем организовывать под видом детских домов, находящихся на финансировании местных бюджетов. Причем с такой же скоростью, с какой готовим для них педагогические кадры. Вообще-то это процесс напоминает деление клеток – то есть из старого коллектива от половины до трети воспитателей и воспитанников перебираются на новое место, чтобы создалась полноценная "затравка", задающая тон, ведь взрослые и дети – сработанный коллектив, а не просто участники педагогического процесса. А детишек, оставшихся без родительского попечения, собираем не только из домов малюток – кое-кого и просто с улицы приводят, или из других детских домов, но только по желанию, конечно.
Поблизости от вновь созданных "воспиталищ" сразу обустраиваем несколько ферм – как правило, это старшие, семейные сыновья, решившие отделиться от отца. Они уже имеют опыт ведения хозяйства "вскладчину", то есть с опорой на соседей, да еще и "старые" районы их поддерживают – это ведь плановое мероприятие. Таким образом, за два-три года возникает крепенький зародыш нашего сообщества.
Потом соседи такой общности начинают к ним присоединяться. Понятно, что втягивание проходит не единым всхлипом, а сначала помощь со сбытом продукции, потом технику друг у друга одалживают, затем – общие заботы о снабжении промтоварами, помощь в крупных делах, вроде строительства или организации дренажа, так что почти естественным путём идет врастание. Один у этой системы недостаток – когда детишки из родительских домов в детдома начинают сбегать, то возникают проблемы с родителями. Мальцы-то тянутся туда, где их сразу принимают за взрослых, где с ними считаются, где интересно. В старых районах такое в обычае, даже графики составляются из желающих, а в новых – каждый раз целая трагедия. То смех, то слёзы, то скандалы.
Вот сами посудите, какой подросток откажется выучиться на пилота легкомоторного самолёта? Вот. В детдомах-то это – в порядке вещей. А в местности, где наших людей мало, попробуй ка, собери с народа деньжат на покупку аэроплана для школы. Или станка мотального, да много там разного, от химикатов, до овса для прокорма двигателя школьного автобуса.
Висящий на кухне терминал специфически свистнул. Звук, вышедший из затянутого сеткой окна, подбросил старшего из мальчиков с лавки. Он извинился перед партнёрами за невозможность закончить партию, и ушел.
– Они из-за глобуса спорят для уроков географии, – пояснил его братишка. – Одни считают, что нужен маленький, а другие, что большой и очень подробный.
– А разве во втором классе преподают географию? – поинтересовался гость. – И почему решение принимают дети, а не преподаватели?
Сидящие за столом заулыбались и принялись таскать на кухню грязную посуду, так и остававшуюся на столе после завершения поедания окрошки. Ну ведь только что объяснили человеку, что всё здесь не так, как у других, а он ещё и вопросы задаёт по частному, не имеющему стратегического значения случаю.
***
Гость, однако, не перестал интересоваться планами тех, союза с кем он приехал добиваться. Расспросил и про вооружения, заготовленные в этих местах, и про направленность подготовки. Темнить относительно своей осведомлённости дальше не стал – не имело это особого смысла.
– Описанный вами набор партизанского вооружения пригоден только для уничтожения банды "братков" из соседнего района приехавших на "разборку", не более, – заявил он, когда ему рассказали о том, что в этой местности снабжены оружием практически все, кто способен им пользоваться. – Против современной регулярной армии все это оружие бесполезно. И все ваши идеи давно перепробованы и оценены военными, что-то они приняли и используют, а остальное доказало свою неэффективность, как, например, танки на воздушной подушке. Меня поражает способность гражданских товарищей упорно считать военных и специалистов из военно-промышленного комплекса за идиотов.
Особенно это касается вашей авиации. Вы не учитываете всего спектра проблем конструирования, производства, эксплуатации и технического обслуживания, недостатка реального налета пилотов и проблемы слетанности подразделений. Отсутствия комплексной системы обнаружения, наведения и боевого управления, абсолютной невозможности применения в сложных метеоусловиях и ночью, ограниченности маневренных характеристик и прочности конструкции, а так же крайней малой боевой устойчивости и, напоследок, исчезающе малой боевой ценности этого самодельного вооружения.
Даже тучи такой "летающей саранчи" легко уничтожаются штатными средствами противовоздушной обороны, данный подход при боевых действиях ведет лишь к бездарной гибели ценного человеческого материала. Все это "теоретикам партизанской боевой авиации" неоднократно и с доказательствами объясняли профессионалы.
Так что мечты о частной боевой авиации развеиваются как дым. Заметьте, что проблем базирования партизанской авиации я просто не касался, а это такой невероятных размеров геморрой, что просто нет слов, вы уж лучше поверьте мне на слово, что сия эскапада принадлежит разделу абсолютно отмороженной фантастики.
Что касается "домашней ПВО", то она будет на порядки уступать армейским системам, крайне нестойка к воздействию средств радиоэлектронной борьбы, сравнительно легко обнаруживаема и уничтожаема как с земли так и с воздуха. Короче, не представляет большой опасности.
Некоторый, сильно ограниченный успех, вышеописанные партизанские вооружения могут иметь только при внезапном одноразовом применении. Далее проводится штатный набор мероприятий по борьбе с воздушным противником, и вся партизанская авиация уничтожается. Далее беззащитные селяне могут попытаться спрятаться в глухих лесах, бросив все нажитое и перейдя в разряд "моджахедов" или немедленно сдаться, на их выбор.
– Понимаете, полковник, – вступил Аркадий. – На начальном этапе становления нашего дела любое противостояние, даже невооружённое, означало смерть идее. С братками или администрацией – это даже не имело значения. Но уже сейчас у нас есть мощная поддержка в районных органах власти, и даже немножко выше за счет выборной схемы проникновения во власть и полной поддержки "электората".
Так что собственные вооружённые силы – это скорее средство для воспитания духа и решимости бороться за своё кровное, нажитое трудом или напряжением разума. Реальная сила не так значима, ибо применять ее особо не по кому.
Хотя, не забывайте, что вопрос об эффективности применения тех или иных вооружений зависит от местности, погоды, выучки, информированности, дерзости и массы иных обстоятельств настолько, что невольно вспоминаются бутылки с "горючкой", эффективные против бронетехники. О внезапности, как важнейшем тактическом факторе, кстати, и говорить нечего. Разумеется такие параметры, как плотность огня, или масса залпа – куда же без них? Но, когда невозможно рассчитывать на мощный промышленный тыл, а как-то отбиваться надо, то даже приём "убежать и спрятаться" приходится отрабатывать до автоматизма. Те же, не к ночи будь помянутые бандеровцы сколько кровушки попили? В общем, прежде чем с такими людьми, как мы, связываться, надо прикинуть, а нельзя ли договориться? Одним словом, вооружаться и готовиться к защите необходимо в любом случае, а уж что доступно, то и наше.
Кроме того, наши юноши поголовно проходят срочную – так принято. Некоторая их часть остаётся в войсках по контракту или, закончив военные училища, офицерами. Это наши люди, и в армии их немало. Кое-какие люди из наших живут и в городах. Немного – но они квалифицированные управленцы, следовательно, до руководящих постов разных уровней дослужились и способны повлиять на принятие решений на разных уровнях аппарата управления. То есть вероятность применения против нас регулярной армии не так уж велика.
В то же время наше сообщество крайне слабо влияет на основной канал обогащения элиты – нефтяной трубе или вывозу леса мы не угрожаем. Да и интересы мировой финансовой системы нами не затронуты. То есть идет противостояние с малокалиберными политиками – крышующими и доящими мелкий бизнес или местные бюджеты. А вводить в действие армию на своей территории – это уже шаг, способный вызвать серьёзную реакцию, в том числе и населения столицы. Развязывание гражданской войны мало кто одобрит. Не забываем Аниткины передачи – жизнь в захолустье становится интересным делом – то есть резонанс от попытки "зачистить" обширный сельскохозяйственный район можно получить – мама не горюй.
Далее – объектом атаки в случае внутренней интервенции будут районы, где много леса (сажаем мы его многие годы), а население рассеяно. То есть, чтобы нас "усмирить" придётся выжигать тысячи квадратных километров. Это в стране, где борьба с лесными пожарами – дело ежегодное и не проходящее без потерь. Ведь отстреливаться будем из-за каждого пня.
Так что по совокупности – наличие вооруженных сил – это скорее воспитательная мера. В том числе и для властителей.
Понимаете, у нас имеется и хороший достаток, и многообразные технические возможности, но не считаются в реальном мире с теми, кто не способен постоять за себя и никогда не считались, сколько бы у таких вероятных целей ограбления, как отдельно живущие фермеры, не было денег. Невозможно откупиться и договориться с чиновничеством, пока оно не почувствует, что ему оказывают сопротивление. Поэтому мышцы и наращиваем.
Полковник еще немножко посидел, переваривая услышанное.
– То есть, получается, что вы просто-напросто подкупаете электорат, – наконец сделал он вывод.
– Получается, – кто это сказал, непонятно. Кажется, голос был не один, просто прозвучало слитно.
Глава 22 Лесной наладчик
Хорошо иметь редкое имя. Нет никакой надобности в кличке – она просто не приживётся, если не произошло чего-то умопомрачительно знакового, такого, что друзья пожелают непременно увековечить это в своей памяти, наградив тебя особенным назвищем, призванным напоминать им о неком важном событии из прошлого.
Антип высаживает жимолость. Крошечные саженцы, воспитанные им в теплице, выглядят бодренько и уже готовятся выбросить листики. Как раз самое удачное время для того, чтобы пристроить их на опушках – по краям лесных полян. Ком земли вместе с корешками в торфяном горшочке обещает отличное начало жизни его питомцам, ну а уж потом всё зависит от почв тех мест, куда он их разместит.
Ну вот, дело сделано. Распрямился, счистил землю с лопатки. Дальше от него уже ничего не зависит, но есть чувство, что всё получится хорошо. Весеннее солнышко ласково, сорока трещит, любопытная белка выглядывает из-за ствола сосны и ещё какой-то посторонний звук слышится со стороны квартальной просеки на которой он оставил свою колымагу. Не иначе едет кто-то. Тогда надо вернуться к машине – там ведь не шибко-то разъедешься.
По пути позвонил диспетчеру, чтобы узнать, кого это сюда занесло. Тот ничего не знал, то есть мобильные телефоны, буде таковые у пассажиров и водителя имеются, выключены. А звук двигателя всё явственней, и уже нет никаких сомнений, что автомобиль приближается к препятствию – тому экипажу, на котором он сюда прибыл.
Собственно, шёл Антип, не скрываясь, поскольку никакой опасности от встречи с людьми для себя не предполагал. По опыту знал, что состоится короткий разговор, а потом он откатится до пересечения просек и пропустит неведомых гостей дальше.
Когда подошел, увидел двух крепких молодых парней и мужчину лет сорока, "размышляющих" над препятствием, не дающим им проехать дальше. Судя по всему, они примеривались опрокинуть его поднятую на дутиках ванночку на бок, чтобы образовался проезд, но наличие в кузове некоторого количества предметов их останавливало – явно не хотели, чтобы трос, инструментальный ящик и сумочка с харчами вывалились в грязь. А девушка от открытого багажника их толстопузого джипа как раз несёт свёрнутое полотнище, куда мужчины, вероятно, собираются аккуратно сложить его барахлюндию. То есть, потом, как проедут, вернут повозку на колёса и вернут всё обратно. То есть ребята нормальные, не пакостники. Ну, тогда и он с ними по-людски обойдётся.
– Здрасте!
– Добрый день! Это Ваша самобеглая повозка? – один из парней спросил, остальные просто ответили на приветствие. Все одеты подходяще для леса с некоторым даже городским шиком.
– Дальше по это дороге три низины, где нынче очень сыро. Конечно, с вашей лебёдкой выберетесь, но тогда это будет уже очень сильно не отдых. Вы, наверное, порыбачить собрались к Егорьеву омуту?
– Да, туда и хотим добраться. А пока вот заминка вышла.
– Оно и к лучшему. Давайте, я вас на Косиной луговине устрою – там уже на косогоре просохло и речка та же, просто парой километров выше по течению.
– Устроите, говорите. А Вы тут кто?
– Лесной наладчик. Обычно сразу показываю отдыхающим, где останавливаться, тогда они не так много топчут и опять же мусор за ними проще убирать. Ну и не мешают друг другу и не вышивают по всему лесу в поисках свободной полянки. Кстати, – Антип протянул картонную карточку, – вот по этому телефону позвоните, когда в другой раз к нам соберётесь. Вас тогда сразу от Кромниц до места проводят. Ну, или если помощь потребуется. Раньше то с вами не связались потому, что мобилки у вас выключены.
– Это, чтобы из дома не достали, а то вечно, кто-нибудь обязательно загрузит какими-нибудь проблемами. Не дадут от дел отвлечься, – это старший мужчина пояснил.
***
Антип устроился за рулём своего драндулета.
– Можно мне с Вами проехать, никогда на такой машинке не каталась, – девушка смотрит на него умоляющим взглядом. Она симпатичная и отказать ей в такой малости было бы неудобно в любом случае.
– Только наденьте что-нибудь тёплое, у меня ведь кабины нет, а до лета ещё далеко.
Облачившись в курточку, извлечённую из салона автомобиля, попутчица устроилась рядом. Щелкнул тумблер, и после плавного движения рычажком регулятора, повозка мягко и бесшумно покатила вперёд. Джип, бархатно ворча двигателем, двинулся следом. Поворот вправо на первом же пересечении просек, и дальше по прямой три с половиной километра. Вот и поляна на берегу реки. Молодая зелень пробивается сквозь густо полёгшую прошлогоднюю траву. На взгорке под деревьями просохшая полянка, куда просто просятся палатки, ясно обозначено кострище, обложенное брёвнами для сидения и отличное место для автомобиля на хвойной подстилке между елей.
Вместо того чтобы выпрыгнуть на землю, и позволить Антипу уехать, девушка, до этого всю дорогу молчавшая, вдруг приступила к расспросам.
– А это что, электромобиль.
– Почти. Когда аккумулятор разрядится, включается моторчик и идёт подзарядка, – парень глянул на индикатор. – Через пяток километров затарахтит. Для разъездных машинок эта схема оптимальна, ну, то есть, то едет, то стоит – то есть при прерывистом режиме нагрузки... – он умолк, понимая, что городской девушке такие материи противопоказаны.
– А как Вас зовут?
– Антип.
– Аня, очень приятно. А Вы не покажете мне место, где самый хороший клёв.
– К сожалению, я должен быть в другом месте, у меня занятия актёрским мастерством.
– Ух ты! Вы готовитесь на подмостки.
– Нет, это просто... увлечение.
– А Вы так и собираетесь всю жизнь работать тут лесником?
– Нет, это временно, летом поеду в столицу поступать в Высшее Техническое Училище.
– Как интересно! А оттуда в армию не забирают?
– Не знаю. Я сержант запаса. Связист. Так что, если только на сборы.
Что интересно, девчонка явно не хочет его отпускать, ни капельки не смущается, буровит его своими глазищами и, как будто нарочно привлекает внимание собеседника к направлению, противоположному тому, в котором мужчины разгружают автомобиль. А ведь хороша, чертовка. Впору слюни пустить. Тем не менее, он действительно должен торопиться.
***
Перевоплощение требует напряжения всех душевных сил. Сегодня у Антипа в работе глава администрации краевого центра. Собственно, не у него одного – все «актёры», разойдясь по крошечным звукоизолированным студиям, смотрят кадры, на которых их будущий «герой» запечатлён и в официальной обстановке, и в тишине рабочего кабинета, и во время совещания, на отдыхе или в кругу семьи. Задача у ребят – почувствовать себя им, понять «тонкие струны души» и ощутить суровое давление внешних факторов, под воздействием которых этот человек действует. Попытка превратиться в психологического двойника, зажить душевной жизнью объекта, на которого нужно воздействовать их коллегам – силовикам.
Уже прочитано досье, изучены впечатления людей, встречавшихся с их сегодняшним героем, а сейчас идёт полировка, вхождение в образ. Конечно, данные неполны, но вот звучит тихий сигнал, и все сходятся к круглому столу. Начинается "разбор" будущего "полёта".
У главы администрации сейчас трудное время. Сборы от разрешительной деятельности резко упали, потому что окружившее мегаполис сообщество перехватило торговлю продуктами питания, доставку которых производят прямо в квартиры граждан в вечерние часы. Цены ниже, качество – лучше не бывает. Практически, кроме неспособных пользоваться интернетом людей, все остальные перестали ходить в магазины. В крупных центральных супермаркетах жизнь ещё теплится вокруг прилавков с элитным алкоголем и вялеными экзотическими фруктами, а всё остальное откровенно прозябает.
Естественно, в первую очередь, поскольку до организации, устроившей интервенцию, добраться не удалось, а интернет почему-то не обрубается, начался отлов доставщиков заказов. Служители закона в форме, едва попытались задержать парнишку, достающего из багажника сумки с провизией, оказались в окружении репортёров, щёлкающих камерами, и пары-тройки адвокатов того, к кому попытались предъявить претензию. Эти люди потребовали соблюдения формальностей, оглашения обвинений, обоснования необходимости задержания – у сотрудников просто ехала крыша. Машину с задержанным без объяснения причин, сопровождала до отделения колонна прессы и экипаж юристов. При малейшей попытке воспрепятствовать общению адвоката с клиентом поднимался шум, собиралась скандирующая толпа. Два отделения "демонстранты" взяли штурмом, еда заподозрили, что арестованного избивают, причём сделано это было с применением взрывчатых веществ, стрелкового оружия, гранат... несколько милиционеров погибли, а остальные... им что, жизнь недорога? Тем более что прокуратура оказалась завалена заявлениями о вопиющих случаях противоправной деятельности сотрудников правоохранительных органов, связь со столицей прервалась, даже мобильная, а на улицах появились пары людей, направляющихся за город на охоту, отчего все они шли к вокзалу с ружьями в чехлах. Наблюдались они повсюду, перемещались в любых направлениях и переговаривались между собой через мобильные телефоны, которые надёжно работали. А город жил своею жизнью. Действовали предприятия и учреждения, люди ходили на работу, а дети в школу. Двигался транспорт, приходили и уходили поезда, оформлялись документы, плановые работы по замене асфальта продолжались, как ни в чём не бывало.
Администрация получала доклады о том, что в эфире появились десятки незнакомых ретрансляторов радиосигнала, что переговоры, которые интенсивно ведутся по всему городу, непонятны, потому что модулированы по неизвестному варианту, что паспортные столы и следственные органы, учреждения, конторы и фирмы продолжают свою деятельность как ни в чём не бывало и никакой напряженности не возникло. Зато у самой администрации возникло ощущение пустоты вокруг.
Разумеется, возникшее положение временно. Это даже не ситуация, а только её ощущение, искусственно созданное согласованными действиями нескольких тысяч человек. Моментом необходимо незамедлительно воспользоваться, или время будет безвозвратно потеряно.
И вот теперь, после получения свежей видеоинформации о поведении самого главного жителя края, срочно доводился до совершенства последний акт тщательно спланированной акции. Надо психологически правильно додавить верхний эшелон власти с тем, чтобы получить нужный результат, а не пустой выхлоп. Вот и обсуждается сценарий действия, после которого можно вывести из города тысячи людей, задействованных в этом феерическом спектакле.
***
Вокруг стола сидело пятеро экспертов-актеров, потративших многие часы на то, чтобы срастись, хотя бы частично, с образом ключевой фигуры всего мероприятия, и с ними проводились словесные спарринги – шел поиск аргументов, реакция реципиента на которые удовлетворяла бы условиям поставленной задачи – прекратить откачку средств из мелких коммерческих структур. По-существу – жить на одну зарплату. И не только это. Еще следовало добиться от него сотрудничества в вопросе оказания давления на подчинённых, попросту – заставить их прекратить «крышевать» и «доить». Понятно, что задача эта практически нереальна, но никто и не рассчитывает на мгновенный результат. Тем более что крупные дельцы сами же будут «развращать» принимателей важных решений, предлагая им серьёзные комбинации с хорошими барышами. Пока речь шла только о прекращении прессования мелкого бизнеса. Как ни странно, самым близким к моральному облику главы краевой администрации признали вариант Антипа, хотя он и был почти втрое младше своего «героя». Вот, получалось у него похоже не только в интонациях, жестах и мимике, но и по существу тех реакций, которые он выдавал в ответ на вопросы, предложения, упрёки.
***
В фойе административного здания юноша вошел беспрепятственно, и к стойке, за которой располагался охранник, прошел совершенно естественно.
– Мне нужно встретиться с главой администрации по вопросу о положении дел в городе и крае, – произнёс он, не представляясь и не предъявляя никаких документов. Голос ровный, не терпящий возражений и не располагающий задавать уточняющие вопросы. Артистическое искусство – это ведь достаточно эффективный инструмент. Создание образа – тоже дело многоплановое. Одежда и причёска – важнейшие его компоненты. Ведь фрак с цилиндром или кожанка и кепка комиссара времён гражданской войны оказывают на того, кто их видит, совершенно разное воздействие. Антип оделся дембелем. Парадный китель с роскошным аксельбантом, вставочками и блестяшками, белый ремень с сияющей пряжкой и лихо заломленный берет, создавали настроение праздничной созерцательности при виде крепкого парня, осознающего исполненный долг и находящегося на пороге, за которым – радости простой гражданской жизни.
Кстати, ему и самому комфортно в форме, которую он готовил своими руками всего месяц тому назад ради нескольких минут радости при встрече с родными и друзьями. Важный момент – что появление подобного персонажа в этом месте противоестественно настолько же, насколько и возникшее в городе положение. Сработало. Позвонив, дежурный сказал ему куда идти.
***
– Сержант Птицын! – отрекомендовался Антип, едва переступил порог кабинета. Естественно, чужим именем. – Вам по электронной почте передан список видов противозаконной деятельности, которые необходимо немедленно прекратить.
Вот так, в виде безапелляционного утверждения. Хотя, к чему тут аппелировать? Просто сообщение. Важен тон. Собеседник – мужчина за шестьдесят – наверняка уверен, что насквозь видит этого мальчишку и изучает его, всё больше убеждаясь в том, что перед ним просто посланник, выучивший слова, которые должен произнести. А ещё, это прекрасный объект для того, чтобы выместить на нём раздражение за негативные ощущения, столь интенсивно испытываемые последние полтора суток.
– Присаживайтесь, товарищ сержант. Не желаете ли чаю, или чего-то покрепче?
– Благодарю, это излишне, – резкая смена тональности – тоже часть плана. Теперь перед хозяином кабинета не лихой и довольный жизнью дембель, а собеседник, обладающий хорошими манерами.
Некоторое время уходит на изучение длинного перечня грехов и грешков мелких сошек – чиновников низового звена аппарата. Проступков должностных лиц, вымогательств, пренебрежений обязанностями – мелочи, конечно. Но нельзя идти на поводу у внешней силы и показывать слабость.
– Скажите, юноша, а чего Вы ждёте от меня? Наказания этих людей? Снятия их со своих должностей? Так первая часть вопроса находится в ведении судебных органов, а второй занимается кадровое управление. Ваш визит напоминает приход челобитчиков или ходоков, которые ищут правды у самого большого человека, до которого способны добраться. Так что я, конечно, передам материалы в указанные адреса, что, собственно, Вы могли бы доверить почте, а не утруждать себя визитом.
Так, клиент чётко отыгрывает сценарий. Следующий акт. Антип достаёт из кармана рацию и произносит в неё:
– Миром не вышло. Начинайте штурм.
– Принято. Исполняю, – доносит динамик, поставленный на нужную громкость и правильно сориентированный пользователем.
Собеседники молча сидят по разные стороны стола и смотрят друг на друга. Оживает селектор и звучит доклад:
– Со всех направлений следуют крытые грузовики и трейлеры. К нескольким джипам прицеплено что-то двухколесное, накрытое чехлами.
Рука, главы администрации, протянутая к кнопке переговорного устройства перехвачена и завёрнута за спину. Парень проворен и изрядно силён, к тому же письменный прибор из натурального камня, секунду тому назад украшавший столешницу, выглядит в его руке серьёзным оружием и уже занесён над головой чиновника.
– Стой. Сделаю.
Камень снова на столе, рука отпущена. Сержант, бормотнув в рацию: "Отбой штурма", – выходит из кабинета. Уфф.
***
В том, что данное под угрозой обещание не будет выполнено, никто даже не сомневался. Тем не менее, плоды проведённой провокации не заставили себя ждать. Деятельность, направленная против сельских жителей резко активизировалась. Масса крепких ребят с большими чемоданами, причём каждый строго поодиночке, прибыли отдыхать не куда-нибудь, а прямо в сёла и на хутора. Они прекрасно поводили время, бродя по лесам, купаясь или рыбача в прудах и речушках, и активно общались с простыми и приветливыми жителями, предпочитая девчат, как ни странно.
У государства много разных органов, а служат в них такие же люди, как и всюду. Может быть, чуть более склонные к наблюдениям и анализу – но это же естественно. И они редко пропускали случай сунуть нос в книжки, что "случайно" оказывались в поле их зрения в домах вечно захлопотанных хозяев. Те почему-то читали на ночь про историю эволюции систем управления, про вариабельность мотивации людей. Много нетолстых книг и брошюр, Одни – в ящичке для туалетной бумаги, другие использовались в качестве подкладки под сковороду.
