Текст книги "Аборигены Прерии"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Встретила его не в рабочем комбинезоне, а в платье – том самом, что шили ей арбузоводки для смотрин. В лиричном. И не с лопатой в руках или паяльником, а накрытым к завтраку столом. Вот так. Она с утра успела свежайших булочек испечь из теста, заквашенного с вечера, и даже полежать им дала под полотенцем. И все остальное тоже не из привозного, а своей выделки. То есть из привозного, конечно, – своего она тут ничего не добывала, – но все равно ко всему приложила руку – салат с мясом и нежнейше пожаренное мясо тунца.

Степка еще не отошел от событий, произошедших с ним на работе. Все дирижировал бортами и туманами на горных перевалах, так что тарахтел он без умолку. Наконец, в последний раз глотнув из чашки, удрученно замолчал.

– Все еще меня боишься? – Делла и сама не поняла, почему напомнила парню о старом признании, что сделал он ей в предпоследний день перед тем, как в жизни стали происходить перемены.

– Нет, пожалуй. Знаешь, за время работы я стал совсем иначе относиться к тому, что происходит вокруг. Уже сейчас я зарабатываю достаточно для того, чтобы поселиться отдельно от родителей и жить с той, кого хочу всегда видеть рядом.

Степа встал из-за стола и подошел вплотную. Делла тоже встала и оказалась в кольце его рук.

– Ты дома, милый. И я рядом. – Ну вот не сумела она притвориться, что не поняла, о чем речь. – Так что не будем расходовать время понапрасну. Пошли в спальню, я покажу тебе, какие крепкие ножки я приварила к кровати, – чуть не сказала: «к нашей кровати», но вовремя спохватилась. Подумает еще, что она на него вешается.

Из платья этот неумеха доставал ее долго да и потом действовал без особой сноровки. Осторожничал, словно с хрустальной. Все-таки мало они друг друга знали. Но обязательно будут совершенствоваться.

Глава 10
Осень. Дожди

С Деллой Степану никогда не бывало скучно. Вот думал ли он, что непредсказуемость – то женское качество, на которое он клюнет? А поди ж ты. Эта малявка ни разу не поступила так, как он предполагал. Более того, самого его она вынуждала действовать, причем всегда. То есть не отталкивала, не останавливала, а куда-то вела. И при этом он не чувствовал, будто им помыкают или с ним нянчатся.

Жила его девушка отшельницей. Одна на острове, поперечник которого составлял около тридцати километров, рельеф был горист, а очертания настолько вычурны, что в качестве аналогии ничего, кроме амебы, в голову не приходило. У нее не было ни постоянной связи с внешним миром, ни собственного хозяйства, за счет которого она могла бы кормиться. Тем не менее чувства заброшенности и позабытости этого места не возникало в Степкиной голове, когда он туда наведывался. Оказывается, местные рыбаки заезжали от двух до четырех раз в месяц и привозили продукты. Еще эти дюжие парни заволакивали в убежище десяток мешков цемента или другие материалы, потребные для обустройства. Вакуумные насосы и трубы для магистралей, точило и сверлильный станок – да все, чего душа пожелает, только заказывай.

Поэтому у парня образовалось предположение, что это не только Ярн с Ягой пекутся о комфорте его избранницы, а происходит нечто широкомасштабное, частью чего она являлась. И непонятно, знала ли она сама об этом.

На Полигоне было мало площадок, годных для посадки аппаратов с вертикальным взлетом. А мест, на которые способен приземлиться самолет, всего три. Одно из них – самый большой пляж, что на востоке, затопляло при приливе. Второе – равнина в серединной части – тоже находилось далеко от жилища Деллы. Третья же полоса была создана человеческими руками поблизости – это военные строили то ли плац, то ли что-то иное. На южной оконечности этого ровного участка Степка сажал свой коптер – отсюда открывался отличный вид на отмель, через которую гуляли волны.

А вот сейчас, привычно заходя на посадку, парень здешней хозяйки разглядел крошечный биплан, похожий на игрушку. Толстенький бочонок фюзеляжа, тонкие плоскости связанных стойками крыльев – это сооружение приткнулось заметно дальше от берега, примерно на середине покрытого бетоном вытянутого пространства – как раз длина пробега для легкомоторного самолета. Делла здесь установила шест с полосатым чулком, по которому удобно оценивать силу и направление ветра, что одинаково полезно для любых приземляющихся летательных аппаратов.

С рыбаками Степан никогда не встречался – у него с ними разные «графики» посещения Полигона. Промысловикам требуется спокойное море над отмелью, а ему – высокая приливная волна. «Немеченые» бандиты, просидевшие тут безвылазно полтора месяца, под ногами больше не путались – каникулы закончились, и они вернулись за парты. Кстати, пока эти малолетки тут торчали, Делла его к себе не подпускала, а едва они исчезли – сама, считай, затребовала. Ну, он-то, конечно, был не против. Интересно, кто еще пожаловал в их уютное семейное гнездышко?

Человеку на вид было слегка за пятьдесят. Рукопожатие без попытки показать силу, обстоятельное такое, выверенное, можно сказать.

– Привет, я Ляпа.

– Добрый день. Степан.

Вот так мужчины и познакомились. Делла этого человека звала дядей Ляпой, ну и Степка стал к нему так же обращаться.

За завтраком выяснилось, что гость привез долгожданные манометры и вакуумметры, блоки питания, вентили и шиберы – те самые приспособления, без которых ни установки для напыления, ни дуговые, ни лазерные, ни индукционные печки толком не получались. Несколько отличных анализаторов, прекрасный оптический спектрометр – полный восторг в глазах подружки. Все оборудование, без которого она не могла запустить работы в ростовой, прибыло наконец. Явно ведь, что на Земле заказывали.

Ляпа мало говорил, много ел и непрерывно помогал хозяйке – подавал инструменты, бегал за тестером, тянул провода. Прикольное ощущение, когда на побегушках у девчонки муж сугубый и нарочитый. Работы продвигались быстро. Степка, когда прилетал, подключался к ним, в эти дни работали еще шустрее, он был рукастым юношей, и голова у него варила хорошо. У Деллы в распоряжении в такие дни просто оказывалось больше рук и ног, ну и короткие торопливые супружеские контакты сильно повышали ей настроение – видно это было по ней.

Мужчины поначалу между собой, кроме как о болтах и фланцах, ни о чем не толковали – Степа присматривался к новому человеку с некоторой даже настороженностью. Потом оба оттаяли и изредка обменивались мнениями. Дядя Ляпа в основном расспрашивал, о чем толкуют в городе и какие слухи циркулируют среди начальства. Долго фыркал, когда узнал, как называется должность «парня» его «племянницы»: стажер – начальник смены с испытательным сроком и выплатой разницы в зарплате. Это потому, что ни по стажу, ни по возрасту, ни по образованию данный работник никаким руководящим документам в кадровой области категорически не соответствовал, а дело делать кому-то надо. Вот и соорудили канцеляристы формулировку в обход инструкций и правил. Важно то, что, вращаясь среди руководства, слышал он иной раз, о чем толкуют «наверху».

Не прошло и двух недель, как основные установки заработали. Дальше оставалась уже конкретика, подвластная только специалисту. Делла засела за настройку и наладку, а дядя Ляпа принялся разгуливать по острову, изучая «наследство», сохранившееся здесь со старых времен. Степа просматривал наставления по производству полетов, составленные в старые времена для различных аэродромов, ландшафтов и типов климата с учетом всех этапов развития летательной техники. До приезда банды «немеченых» оставалось мало времени – потом здесь будет суетно, – а к профессии, которую начал осваивать, он относился с полной серьезностью. Она для него постепенно становилась смыслом жизни, его вторым «я».

Задули ветры, пошли дожди. Приходили они с северо-запада, со стороны недалекого отсюда экватора, и обильно смачивали южную оконечность материка. Ново-Плесецк тоже получал хорошую порцию влаги, без которой, кстати, и он сам, и все восточное побережье прекрасно бы обошлись – хватало здесь осадков, что приносили с океана циклоны.

Летать на Полигон теперь было нельзя – никого он не убедит, что разглядит приливную волну в пелене дождя. Да и сам перелет при такой видимости без самой крайней надобности проделывать никто не станет. В диспетчерской наступило затишье. Даже самые современные коптеры в такую погоду предпочитали оставаться на земле. Старые работники все, как один, взяли отпуска и подались на север на одном из рейсовых кораблей – туда, где небо сейчас чистое. На северо-восточной оконечности материка, на плато Пифагора, имелась огороженная и отлично охраняемая зона отдыха для ответственных работников, куда и диспетчеры, и пилоты в период устойчивой нелетной погоды получали путевки – давняя здешняя традиция. Там хоть и тропическая зона, но за счет приличной высоты над уровнем моря воздух не прогревался до некомфортных температур.

А вот молодые, приступившие к работе в начале лета, отпусков пока не заработали и были откомандированы в школу, где преподаватели закладывали в них знания в ускоренном темпе. Семь человек прижились в диспетчерской службе из числа несовершеннолетних, из них – две девушки. Вот так и набрался маленький класс, для которого ежедневно проводились по восемь-десять уроков. Расползались на полусогнутых от усталости, но перед тем, как садиться дома за уроки, Степан обязательно прогуливался пешком до окончания песчаной косы, что нависала над проливом, ведущим в Плесецкую бухту.

Он чувствовал, что сильно изменился за последние полгода. Сначала – взрослая работа. Потом эта Делла, от которой неведомо чего ожидать, настолько она казалась старше его по жизненному опыту, по отсутствию комплексов. И он теперь с недоумением поглядывал на своих бывших одноклассников, на их детские проблемы, на глупости, которые творили они на переменах.

Впрочем, начались осенние каникулы, и, кроме их маленького класса, остальные будут отдыхать. А на фоне полосатой башни маяка, что виднелась на противоположном, скалистом берегу пролива, сквозь пелену сплошного дождя угадывалась раскоряка буера, идущего под мокрым парусом на выход в океан. Банда «немеченых» пошла на Полигон. Отмороженные. И ветер почти не чувствовался, и видимость отвратительная, а они поперлись. А он остался и теперь невольно завидовал этим балбесам – завтра они встретятся с Деллой, и уж она их трудоустроит.

Никогда бы не подумал, что полтора месяца разлуки с любимой – это так много. Уроки, конечно, хорошее средство отвлечься от переживаний, но, если бы хоть словечком можно было переброситься с девушкой. А что он, собственно, заладил: девушка да девушка? Делла – его женщина. Для таких издавна применяется традиционное определение – жена. Степа уже большой мальчик, поэтому не будет играть словами. А он, соответственно, муж. Вместе же они – супруги. У них семья, кибитку которой они уже куда-то волокли совместными усилиями. Интересно было бы определиться с направлением.

Степан поправил капюшон плаща, а то капли дождя начали стекать по щеке и проникать за воротник. Отсюда, с окончания косы, до дому полчаса неторопливой ходьбы, есть время поразмышлять о своем семейном будущем. Обычно считается, что уютный дом и устойчивый доход обязательно требуются для того, чтобы молодая пара чувствовала себя уверенно и завела детишек. Уютный дом в данном случае стоило рассматривать чуть шире, чем строение, оборудованное для проживания, – при наличии устойчивого дохода это тривиальная задача. Тем более что сама Делла уже объяснила ему, в каком месте он дома.

Так что ощущение уюта привносит в жизнь стабильная обстановка вокруг – это когда можно спланировать что-то на длительную перспективу и быть уверенным в будущем, а не ждать от судьбы подлостей или мерзостей. Подлости и мерзости Степе ужасно не нравились. Кому из сильных мира сего и, главное, чем могла помешать его юная супруга, да так, что ее жизнь была в опасности? И почему мир богатых или облеченных властью так немилостив к отдельно взятым людям, что способен уничтожить любого, кто ему мешает или угрожает помешать?

Странен это мир, если глянуть на него отстраненно. Он ведь видел, как живут арбузоводы. Никому нет до них дела, и всего-то в их доме достаточно. Наверное, и у рыбаков дела шли неплохо, раз они могли столько всего возить его крошке. А тут, в городе, мир конкуренции – борьбы за лучшее место. Вот, скажем, четверо из школьников – начальники смен, а остальные трое ребят – рядовые диспетчеры. И надо же! Долгуха, с которым он, считай, с первого дня на Прерии в одном классе учится, нашептывает на него начальнику, что, мол, неоптимальные решения принимает Степан, что приводит к перерасходу водорода у рейсовых машин.

Да, неоптимальные, зато без риска. И дальше станет действовать так же. И даже если этот засранец Валерка Долгушин его подсидит, он и с места рядового диспетчера будет так же поступать. А подслушку на рабочую тужурку старого друга опять подсадит. Нельзя сдаваться без борьбы.

А вот у его подру… жены таких проблем нет. Степан мало знал о жизни аборигенов, но почему-то ему казалось, что конкурировать между собой им неинтересно. Тот же Ляпа – мужик в годах и явно в авторитете, а не чувствовалось в нем ничего начальственного. Крутился на подсобной работе и даже не пытался руководить. Но неспроста это так, что-то обязательно изменится. Елки, скорее бы попасть на Полигон! Ужасно интересно, что они такое там затеяли в этой своей ростовой!

Семья собралась за ужином. Папа нынче не задерживался на работе, так что сели в обычное время. Родители перекинулись несколькими фразами о Петре Вадимовиче – это работник из аппарата Представителя Президента, которого поймали на махинациях с тэрником. Сок этой ягоды стоил бешеных денег, и доходы от его поставок поступали на счет, который тщательно контролировали на самом верху. Вот и заметили, что клиенты обеспокоились снижением качества товара и быстро разобрались, кто и на каком этапе его немного разбавляет и куда поступают средства от реализации избытка на черном рынке.

Теперь мама переживала по поводу того, кто займет опустевшее кресло, да и отец заметно волновался. Тем не менее он держал себя в руках и, как всегда, поинтересовался делами сына.

– Какая-то Клара пару раз пыталась с тобой связаться. – Это он Степе. – Ты притворился, будто тебя тут нет.

– Не знаком я ни с какой Кларой.

Действительно, приходили к нему запросы связи, но он не ответил – должна же эта незнакомка понять, что не интересуют Степана другие женщины, будь они сколь угодно красавицы.

– Я бы и не стал обращать на это внимания, – пояснил папенька, – если бы звонили не с острова Полигон, где ты пропадал все время, пока не начались дожди. Вдруг зазноба твоя, а мы и не знаем с мамой.

– На этот остров заглядывают рыбаки – я видел следы их пребывания, но сам с ними не встречался. Какие-то дети там крутились, и еще мне показалось, что там кто-то постоянно обитает. Но мы друг другу не мешали – остров большой. – У Степки что-то тихонько екнуло внутри. Права была Делка – нынче по общению через сеть отследить другого человека – простейшее дело. А уж папеньке с его связями несложно докопаться до чего угодно. – Так что никакой новой зазнобы у меня не образовалось, некогда мне. Очень много приходится читать по диспетчерскому делу и по теории управления. – Степа не так уж сильно кривил душой, он действительно изучал массу литературы.

– Фамилия у этой Клары примечательная. Морковкина. Скорее всего, она из клана владельцев острова. По нашим сведениям, прибыла с Земли незадолго до начала дождей, основные ее контакты – со старожилами или аборигенами. Мне кажется, было бы вежливо связаться с ней – ты ведь часто гостишь в ее угодьях. Да и по возрасту она тебе ровня.

Ага! Предки, кажется, хотят ему подкинуть новую пассию, взамен погибшей. А он не против. С Полигона могла звонить только Делка, просто ей привезли визор, зарегистрированный на имя Клары Морковкиной. То есть ее друзья что-то где-то подшаманили в каких-то базах, чтобы легализовать деву… его женщину для окружающего мира. Но проявлять согласие надо с видимым сопротивлением, чтобы не выдать себя ненароком. Вернее – любимую.

– Ну, наверное, я загляну туда после окончания дождей, тогда и представлюсь, и разрешения на свои визиты испрошу.

Родители не настаивали на большем. Они умницы, понимали, что давить на сына не стоит.

Естественно, добравшись до своей комнаты, Степка немедленно залез в сеть и об этой самой Кларе Морковкиной выведал все, что сумел. Роста и комплекции она оказалась примерно тех же, что и Делла, но была блондинкой и красавицей с пропорциональной красивой грудью. Сведения о родителях и школе, которую девушка уже окончила на Земле, вызывали полное доверие и даже уважение – принадлежность к элитарному слою прослеживалась отчетливо. Не высший свет, не круг главы государства, но причастность к сословию банковских воротил была явной.

Да, вот ведь он даже не подумал, а Делкины друзья позаботились не только о связи, но и о том, чтобы его предки сами способствовали налаживанию контакта между их чадом и прекрасной незнакомкой. Что же касается личного контакта жены с родителями, когда обман непременно вскроется, – так пару лет с этим можно потянуть, а до тех пор попадать в объективы его лапушке необязательно.

Глава 11
Зима

Зиму на Прерии не любили все. В это время особенно жарко. Не то что приходилось иначе одеваться – шорты и майки по-прежнему были в ходу в неофициальной обстановке. Но если нарядиться официально, в брюки и пиджак, то есть риск утонуть в потоках собственного пота. Среднесуточные температуры в этот период были не ниже двадцати восьми градусов, а держались преимущественно в области изматывающих тридцати трех. Это не лето, когда термометр то и дело опускается до восхитительных двадцати двух.

В полет на Полигон Степка отправился, как только позволили погода и график работы. Приземлившись в обычном месте, он, как всегда, разбил палатку и затащил под нее привезенный с собой шезлонг. А дождавшись ухода спутников из области, с которой поверхность планеты просматривалась в оптику, перебежал в дом супруги.

Оба-на! В столовой был накрыт длинный стол, и народу за ним сидело много. Делла чмокнула в щечку и напотчевала отличным ростбифом, а потом они изучили ножки кровати в спальне. Ну, так уж у них было заведено. Его предположение о легализации Деллы в сети под именем Клары тоже нашло свое подтверждение в перерыве между проверками прочности сварки опорных частей ложа. А потом подруга заторопилась на урок, и он решил за нею увязаться – не сидеть же одному и ничего не делать!

Человек двадцать в аудитории. Степка занял место среди молодых людей, с которыми сегодня завтракал. А его супруга вышла к доске.

– Итак, уважаемые новички, мне предстоит научить вас тому, как следует жить на этой планете, если вы не намерены всегда оставаться в местах компактного проживания людей.

Наибольшую опасность здесь представляют хищные звери. В отличие от матушки-Земли, где наши предки на протяжении сотен тысячелетий истребили все самые опасные виды и позволили сохраниться лишь тем животным, которые успели записать в свой генетический код страх перед человеком, для здешних охотников мы – просто дичь. Простейший инстинкт – хватай все, что движется, – это и есть основа для взаимоотношения людей и животных в мире Прерии.

В окрестностях города и старых поселений большинство зверей научилось опасаться нас, но, вот незадача, плотоядные обычно подвижны, поэтому вооруженный человек даже на улицах Ново-Плесецка вызывает у прохожих не чувство опасности, а создает ощущение защищенности. Поэтому ношение огнестрела здесь проступком не считается. Власти не пытаются с этим бороться.

Теперь перейдем к применению оружия. Не забывайте, что вы – не охотитесь. Поразить напавшее на вас животное выгодней с малой дистанции, поскольку это снижает вероятность промаха. А начни вы обстреливать нападающего издалека да нанеси ему рану – и дело может осложниться. Например, зверь отступит, спрячется и подстережет вас иным способом – они ведь от природы искусные охотники, умеют подкрадываться и поджидать в засаде. И никто не может быть уверенным, что уцелеет в такой ситуации.

Поэтому подпустить на уверенный выстрел и уложить наповал единственный вариант, позволяющий надеяться на сохранение вашей жизни. Таким образом, требование к оружию очень простое – надежность и убойность на дистанции нескольких метров. Разумеется, можно дать очередь из автоматического оружия, но оно обычно тяжелее простого охотничьего ружья, требует более тщательного ухода и менее надежно. У старожилов прижились обычные одностволки, известные среди охотников с незапамятных времен. Двустволки чуть тяжелей, а поскольку носят их с собой всегда, то и любят несколько меньше.

Спешу заметить, что на второй выстрел, если вы палили с дистанции метров десять, времени обычно не остается, а стрелять дуплетом ничуть не лучше, чем попасть один раз, но тем, чем нужно.

Есть такая разновидность пули – жакан, – славной тем, что при попадании в цель раскрывается цветочком. Как правило, ее попадания в переднюю часть корпуса любого животного достаточно для наступления скоропостижной кончины оного. Особенно если это основание шеи. Так же она прекрасно действует и в голову, особенно в раскрытую пасть или в глаз.

Обычно судьбу человека и зверя решает один-единственный выстрел. Так вот, у большинства ныне здравствующих обитателей бескрайних просторов Прерии такие единственные выстрелы случаются в жизни по нескольку раз. Поэтому нельзя экономить на тренировочной стрельбе. Ружье – орган вашего тела. Всегда под рукой, всегда наготове, оно – продолжение вашего взгляда, если вы заподозрили неладное. И еще учтите, что лучшая дистанция для выстрела в зверя – примерно два его прыжка. С более близкого расстояния он и умирающий может вас достать.

Правильные жаканы фабрично не производятся. Люди делают их сами – отливают, надрезают, насаживают на них пыж. Большинство пользуется патронами, которые снаряжает собственноручно. Об особенностях этой ответственнейшей процедуры речь пойдет позднее, как и о технологии изготовления пули, а мы сейчас остановимся на выборе ружья. Практикой установлено, что чем больше калибр, тем надежней оно убивает. Казалось бы, все просто. А вот и нет. Люди сильно отличаются друг от друга и массой, и силой. Поэтому у нас в ходу детский двадцать четвертый, женский и юношеский шестнадцатый, мужской – двенадцатый и богатырский – восьмой калибры. Чтобы было понятно – пуля восьмого калибра весит около пятидесяти граммов, а двадцать четвертого – около пятнадцати.

Так уж получилось, что материнская планета давным-давно сняла с производства эти необходимейшие для жизни здесь приспособления, поэтому их делают на Прерии, в нескольких мастерских, скопировав основные узлы с наиболее надежных старинных образцов. А вообще-то, вопрос со средствами самообороны – один из самых острых для нас, но об этом – не сегодня.

Кроме калибра значение имеют длина ствола, количество пороха и его качество. Приходится индивидуально подбирать эти компоненты, чтобы найти для каждого такое соотношение, при котором скорость вылетевшей пули достаточна для поражения нападающего, а отдача не валит стрелка с ног, и само ружье не оттягивает плечо через полчаса ношения его на ремне. Тут, кстати, тоже имеется противоречие, ведь чем легче ствол, тем быстрее он отлетает назад при выстреле.

Тем не менее какое-то приемлемое качество оборонительного оружия обеспечить нам удастся, так что имейте в виду – если встретите ребенка с ружьем, не торопитесь думать, будто это игрушка. Даже если ребенок маленький.

После обеда, осмотрев, как обычно, ножки кровати, Степка приступил к расспросам:

– Кто эти люди и почему ты читаешь им лекции?

– Они с Земли. Колонисты. Заключили контракты с Управлением колонизации и прибыли сюда на жительство. Наши их всегда стараются подготовить немножко к местным реалиям, а то ведь погибнут ни за грош.

– Наши – это кто? – Степка умышленно не сказал «ваши».

– Старожилы, аборигены, местные, фермеры, пастухи, охотники – слушай, я не перечислю всех слов, которыми нас называют.

– А какой-то ключевой признак имеется? – Степке было все интересней и интересней.

– Так с лету не могу сказать. Большинство горожан – не наши. А из тех, кто живет в усадьбах или гоняет стада, – всех можно считать нашими. Или по-другому. Кто не полагается на государственную поддержку или заботу властей, а устраивает свою жизнь сам. Хотя нет, это ведь и про воров можно сказать. – Делла явно испытывала проблемы с формулировкой.

– Тогда не ищи краткого ответа, а расскажи, – чувствовал парень, что сейчас ему откроется нечто важное.

– Понимаешь, много десятилетий власти на Земле не особенно заботились о том, как люди здесь поживают. А населению приходилось несладко, поскольку все приехали сюда в расчете на то, что жизнь тут как-то наладится. Да вот беда – ну никак она лучше не становилась. Поэтому потихоньку стали возникать примитивные сообщества – выбирали мэров, назначали шерифов. Но это не особенно помогало. Вернее, дела налаживались, однако никаких перспектив никто не ощущал. А потом группа ребятишек, перезнакомившихся между собой, когда работали в экспедициях, взялась за торговлю.

Восстановили старенький вертолет типа Яг-А да и начали возить с места на место то, что у одних есть, а у других нет. Ну и сразу увидали, чего кому надо. А это оказалось много разного, что и взять-то неоткуда. Кое-что выменивали у военных на лакомства да деликатесы, что-то стали изготавливать. Средства связи по дешевке один интендант сюда в тушеночных ящиках возил, за что огребал от наших самые лучшие балыки и корейки и великолепнейшие сыры. То есть подростки в тот период решали те самые проблемы, до которых правительству дела не было.

Отпускалось это добро населению в кредит, и если порыться в долговых расписках, то станет понятно, что все до сих пор должны Яге всё, вплоть до последней рубашки. Да только постепенно как-то оно позабылось. Когда появился тут первый местный юрист, он качественно пооформлял собственность на разные нужные участки земли, и если смотреть на это со стороны администрации, то кругом фермы и промыслы. А на самом деле это роды или кланы, объединенные длительной совместной борьбой за выживание, и все друг у друга в долгу, перероднившиеся, перекумившиеся, перебратавшиеся с незапамятных времен.

Я не очень хорошо объясняю, потому что и сама не все себе четко представляю, но когда лет десять тому назад сюда привалила новая администрация, местное население в большинстве своем никаких перемен к лучшему от нее не ждало. Основная цель любого местного конгломерата не изменилась.

– А какая эта цель? – Степка снова почуял важный момент.

– Элементарная. Детей выучить на Земле в нормальных вузах по полезным специальностям. Ради этого, считай, и пашут. И, если кто-то на этом пути создаст препятствие – вот тут-то и огорчится здешний люд.

– Хм! И что же он сможет предпринять в этом случае?

– Создаст вузы здесь. Только никому на Земле про это не скажет. А что, физику твердого тела и я смогу преподавать. И по другим предметам учителя найдутся. Ты, Степушка, не волнуйся, люди тутошние многие задачи научились замечательно решать методом сложения сил. Те же ружья ведь делают не просто так, а пружины и кое-какие хитрые детали заказывают на Земле. Считай, только стволы и приклады выделывают на Прерии. Или, скажем, патроны сгорающие начали закупать с дробью. Так войлочные пыжи у нас получаются отлично. Мы туда жаканы вставляем и пользуемся – а ввозит это все акционерное общество «Морковкин и К ^о».

Или, скажем, старому вертолету Яги не продлили разрешение на эксплуатацию, так она пересела на современный коптер, а сам ее аппарат перевезли на острова, про которые городские разрешительные органы и знать не знают, и думать не думают.

– Это что-то вроде спрятанного государства тут получается? – Степка был не на шутку озадачен.

– Нет. Живем по тем же законам, армии не содержим, налоги, опять же, платим в российскую казну. Просто не свистим на каждом углу, что мы тут умнее всех, а так, даже ни от кого не прячемся. Потому что до нас никому нет дела… Слушай, хватит об этом, меня опять волнует прочность ножек кровати. Как полагаешь, хватит у нас решимости еще на одну полноценную проверку?

Решимости хватило. Ножки оказались прочными. А потом, отдышавшись от трудов честных, Степка снова приступил к расспросам:

– Дел, а зачем ты так народ приезжий здешним зверьем пугала? Ведь на самом деле все не так страшно. Помнишь, была история, когда группа детишек после аварии коптера несколько дней шла через дикие места? Они даже гиену от добычи рогатками отогнали и мяса поели.

– Забыл уже про серого амфициона, что около Стального водопада хотел тобой поужинать?

Лукавая какая улыбка у любимой!

– Этот котик там что, специально меня дожидался?

– Меня. Подстерегал, когда я из балка выйду, а тут ты на своем коптере, словно главное блюдо ужина прямо на накрытый стол. Если бы не твое ко мне огромное желание, дожил бы зверь до утра. Ну да ладно. Среди местных поверий есть и такое – если пастух наш небесный Гаучо побеспокоится о ком-то, – девушка даже глаза прикрыла, видимо, пытаясь вспомнить текст дословно, – то не даст он его в обиду ни зверю, ни рыбе, ни птице. Да вот беда, не хватает внимания защитника нашего на всех, кто под лучами его обитает. Так что, если сам о себе не побеспокоишься, – придет тебе кирдык. В общем, снаряжать патроны тут учат в первом классе каждой местной школы, а если руки ребенка не пахнут порохом, то до занятий его допускают только после поражения подряд не менее трех учебных мишеней в тире.

– Радость моя! Ты ведь родом с Земли! Откуда тебе это известно?

– Я пятый год здесь, Степушка.

– А вот я еще что хотел спросить. Ведь отдачу при выстреле можно погасить за счет отката ствола и дульного тормоза. Ты ведь почему с детским ружьем расхаживаешь? Из-за того, что у других отдача сильная. А если ее ослабить – тогда тебе можно будет хоть и из восьмого калибра стрелять.

– Специально об этом я никогда не думала, а только стрелковое оружие, построенное по схеме с подвижным стволом, военные на вооружение принимали неохотно. Пулеметы такого рода – да, встречались. А винтовки или карабины – не припомню. Знаю, что образцы делались и даже проходили испытания, но потом они чем-то кому-то не нравились. – Делла выглядела задумчивой, а Степка тщательно контролировал нижнюю челюсть. Он только что решил блеснуть эрудицией. Перед кем? Вот! И откуда его супруга столько всего знает?