Текст книги "Наверху рушились города... (СИ)"

Автор книги: Сергей Гончаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Костик подскочил к боровшимся, ударил дикого ногой под рёбра. Нападавший сдавленно охнул, но хватку не отпустил. Депутат стукнул его кулаком в ухо, но только ещё сильнее разозлил. Дикий зарычал, словно тигр, потянулся зубами к ярёмной вене. Костя нагнулся и всадил нож между рёбер нападавшего. В момент удара он постарался ни о чём не думать. Российская Фемида привела своих соотечественников к тому, что отдельного индивидуума пытаются убить, а он обязан думать, как бы не навредить нападающему. Мол, хотят убить, пускай убивают. А слепая Фемида их потом посадит (если найдёт), и будет много лет кормить, за счёт убитых горем родственников жертвы.

Эти установки цивилизованного общества глубоко въелись в подсознание каждого человека, в мгновение ока избавиться от них оказалось не так-то просто.

Костя почувствовал, как острое лезвие проткнуло хрупкое человеческое тело. Редактору показалось, словно он вонзил нож в мягкую резину. Коротко чавкнуло. Дикий замер, затем медленно, словно под водой, повернулся к новому противнику. Осклабился и уже собирался кинуться, но в этот миг в его глазах кто-то невидимый словно нажал кнопку «выкл». Дикий испустил протяжный выдох и завалился на бок, прямо на прорезиненную ручку ножа. Пётр Валерьевич резво вскочил. Его синяя пижама уже успела пропитаться кровью дикого. На полу с каждым мгновением увеличивалась тёмная лужа. Остро пахло железом. Дикий слабо дёрнул ногой, по левой руке пробежала судорога.

– Спа…сибо, – депутат смотрел на поверженного врага. Его лицо, в холодном лунном свете, казалось бледным, как у мертвеца.

– Была ещё женщина… – сообразил Костик.

Он собрался вытащить нож, но затем передумал. Не захотелось притрагиваться к орудию смерти. Редактор выскочил из комнаты и бросился вниз. На втором этаже столпились: Фёдорыч, Тамара и Ануш. Когда по лестнице застучали шаги, фельдшер выставила перед собой раскрытый секатор.

– Всё нормально? – на бегу спросил Костя.

– Ага, – они втроём, одновременно, кивнули.

Торопливо, но сохраняя важность, спустился депутат.

– Где Ромул? – посмотрел на него редактор.

– На кухне, – невозмутимо пожал он плечами. – Он же оттуда вообще не выходит.

– Оставайтесь здесь, – сказал Костя и бросился по ступеням вниз. Запоздало подумал, что ведь нападавших могло быть и не трое, а намного больше, просто видел он троих. Но эти мысли всё равно не имели какого-то принципиального значения – дикие оказались не такими пушистыми, как их описывал Бандит. Безусловно, среди них есть трусливые особи, есть осторожные, а есть сбившиеся в стаи и оттого осмелевшие.

Звонко грюкнула кастрюля о кафель.

– Да отцепись ты, тварь! – раздался наполненный отчаянием крик Ромула.

Костя пробежал через гостиную, где на полу поблёскивали, словно далёкие звёзды, куски разбитого стекла. Дверь в подвал, где находился спортзал, была чуть приоткрыта. В просторной кухне, куда свет проникал сквозь продолговатое окошко под потолком, густел мрак. Даже привыкшие к тьме глаза Костика не сразу различили Ромула, забившегося в угол, между громадным серебристым холодильником и баллонами с газом. В руках повар держал огромный тесак, применять который не спешил – мешали установки цивилизованного общества.

Дикая, сгорбившись и выставив перед собой скрюченные пальцы с отросшими ногтями, подбиралась к повару. На полу, возле тюфяка валялась небольшая кастрюлька, а по голове женщины, на плечо, стекала тонкая струйка крови. Видимо Ромул, спросони, всё же засадил ей по голове первым подвернувшимся предметом.

– Не подходи! – повар вжался в стену и выставил перед собой нож.

Костя бросился к дикой. Хотел ударить её кулаком в основание шеи. Женщина, словно кошка, мгновенно извернулась и резво отпрыгнула. Её силиконовые и упругие груди призывно дёрнулись, но стоило посмотреть на немытое и искривлённое яростью лицо, как всякое чувство продолжения рода пропадало. Женщина ещё ниже присела и глухо зарычала. Она оказалась зажата в углу. Бросила короткий взгляд на Ромула, вновь посмотрела на редактора.

Костик на мгновение отвёл глаза в сторону, искал вещь, способную послужить оружием. В этот момент дикая бросилась к большому кухонному столу. Мгновенно на него заскочила и звериным прыжком сиганула в стекло. Громко звякнуло, блеснувший в сотне осколков лунный свет на мгновение ослепил. Костя схватил подвернувшуюся скалку и побежал на улицу. На разбитых стёклах в гостиной поскользнулся и чуть не грохнулся, но сумел удержать равновесие. Щебёнка зашуршала под ногами. Костя обогнул угол дома. В кустах мелькнуло белое пятно человеческого тела. Редактор рванулся туда. Ветки оцарапали лицо, ноги запутались. Колючий сук впился чуть ниже глаза. Костя остановился и медленно выбрался обратно на гравийную дорожку. Услышал далёкий треск ломавшихся веток, вскоре всё стихло.

Послышались шаги. Вскоре подошёл Пётр Валерьевич с ножом для резки мяса и Ромул с тесаком.

– Вы женщин одних оставили? – Костя сверкнул глазами на Власова. – А если там ещё кто-то есть?

– Нет там больше никого, – ответил бывший депутат. – Я проверил.

– И улицу проверил? И весь сад? Все в дом, – скомандовал редактор. – До утра будем держать оборону там, вдруг поблизости ещё кто-то есть.

Перечить ему никто не стал.

Вдали залаяла собака.

***

Уснуть смог лишь Фёдорыч. Он уселся в любимое кресло, в палате, где лежали двое пациентов, и меланхолично произнёс:

– Вы как хотите, а мне сон досмотреть надо, – широко зевнул. – Завтра его уже показывать не будут.

Через пять минут он уже и вправду равномерно посапывал. Костик уселся на койку, где совсем недавно лежал. Рядом, но на приличном расстоянии, присела фельдшер. Пётр Валерьевич подошёл к окну. Ромул закрыл дверь и съехал по ней спиной. Подтянул колени к груди, а тесак положил у ног. Ануш легла на свободную, не застеленную койку и закрыла глаза, но уснуть, как Фёдорыч, у неё, естественно, не получилось.

– Раньше такого не было, – депутат нарушил тишину. – Они никогда не нападали.

– Раньше люди не носились голышом по улицам, – ответила Тамара. – А вот нападали они всегда.

Костик отстранённо подумал, что ей это, как раз, лучше всего известно. Он никогда не видел в России человека, увлекающегося бейсболом. Безусловно, такие существуют, но биты в магазинах продаются явно не для своего прямого назначения. Об этом говорит даже отсутствие мячей. Когда покупатели проходят мимо, они почему-то не задумываются, что мячиком должна стать, например, их голова.

– Нам нужно организовать оборону, – Пётр Валерьевич продолжал размышлять вслух. – Для этого нам нужно оружие и люди. Если первое ещё решаемо, то со вторым…

– Если организовывать оборону, то делать это следует точно не на этой пафосной даче, – сказал Костя. – Здесь танк можно спрятать и мы его не найдём.

– Это место относительно далеко от людей, но при этом рядом с городом, – со сталью в голосе произнёс бывший депутат, он, как и любой чиновник, привык отдавать приказы и распоряжения, а не выслушивать критику в адрес своих решений. – Здесь у нас имеется естественная защита в виде воды, высокого забора и малого количества населения в прошлом. Если у тебя есть более приемлемые предложения, куда нам перебраться, то я, так уж и быть, выслушаю, – он повернулся и сверкнул глазами на бывшего редактора.

– Лучшим местом может стать любой загородный объект, – сказала Тамара. – Там людей ещё меньше.

Никто ей не ответил. Между Костиком и Петром Валерьевичем словно ударила молния.

– Лучшим местом, – с расстановкой произнёс Костя, – Станет любой монастырь, у которого высокие стены. Новодевичий вполне для этого подходит. А самым лучшим местом, если на то пошло, будет Кремль. Но точно не чиновничья дача, где ты, – Костик сделал ударение на этом обращении. – Когда-то мечтал жить.

Ануш поднялась на локте, посмотрела на мужчин. Тамара заметно напряглась. Ромул положил тесак рядом с правой рукой. Фёдорыч сладко всхрапнул и тихо пробормотал что-то невнятное. Монотонно пикнул прибор возле койки одного из людей в коме.

– Возможно, ты и прав, – Пётр Валерьевич чуть смягчил тон, но его глаза всё равно блестели, как две звезды смерти. – Завтра вернутся Володя с Мариной, и мы устроим голосование…

– Великая сила демократии, когда один позволяет остальным что-нибудь решить, – буркнула Тамара.

– …может быть и действительно лучше перебраться в более подходящее место.

Но на следующий день ни Марина, ни Бандит не вернулись.

***

Утром, первым делом, Костик с Ромулом вытащили из дома тела, которые уже начали коченеть. Пётр Валерьевич приказал их сложить за забором, возле проезжей части.

– Позже закопаем, – сказал он.

Затем Костик с Тамарой внимательно осмотрели немаленькую территорию дачи. Как раз за домиком садовника обнаружилась старая деревянная лестница, спрятавшаяся в плюще. Она была прислонена к забору и, судя по виду, о её существовании забыли ещё во времена Ельцина. Костик забрался по её трухлявым ступеням и заглянул на соседский участок. Почти всю территорию занимал теннисный корт. За ним расположился внушительных размеров бассейн, а чуть дальше стоял скромный четырёхэтажный дом, отделанный натуральным камнем. На большом крыльце лежало тело. Непонятно, труп или живой человек. На лужайке вылизывал лапу полосатый кот.

Костя поднялся ещё на несколько ступеней и увидел, что с противоположной стороны забора располагался детский городок с песочницей, двумя красно-жёлтыми машинками и различными качелями. А прямо под забором был домик, на крыше которого остались грязные следы.

В окне дома мелькнула тень. Костик всмотрелся. Колыхалась занавеска, да только рама закрыта, и ветер этого сделать не мог. Он спустился по лестнице и положил её на землю.

– В общем, – посмотрел он на Тамару, терпеливо ожидавшую результаты разведки. – Гости у нас ещё точно будут.

– А может здесь гвоздей насыпать или стекла? – предложила она. – Отобьём охоту…

– Это не выход, – поджал Костя нижнюю губу. – Отсюда надо уезжать. Я не уверен, что это единственное место, через которое к нам пробирались.

Завтракали в тишине. После новостей, поведанных молодыми людьми, прелесть сада показалась ненастоящей, напускной.

– Теперь и мы заразимся, – неожиданно буркнул Фёдорыч. Он доел последний кусок и вытер рот краем скатерти.

– Не понял? – посмотрел на него Пётр Валерьевич.

– Ну, они же с нами, – кивнул на Костика с Томой. – Воздушно-капельный там и прочие дела…

Ануш звонко положила вилку на тарелку и приложила ладони к вискам. Её губы мелко-мелко задрожали. Лицо резко побелело. Все непроизвольно скрестили взгляды на ней.

– Сейчас пройдёт, – прошептала она.

Действительно вскоре к её щекам начала приливать кровь. Она помассировала височные кости по часовой стрелке.

– Думаю после ночного нападения уже не важно, сидят они за столом или в домике садовника, – Пётр Валерьевич перевёл взгляд на старика. – Если это заразно, то мы заразились.

Фёдорыч не ответил. С кряхтением поднялся из-за стола, взял тарелку и отправился её мыть.

– Теперь у каждого должен быть нож, – сказал бывший депутат. – У каждого! – повторил с такой интонацией, словно кто-то возражал. – В гостиной надо оборудовать пост и дежурство, чтобы…

– Тут в каждое из окон пролезет Годзилла, – хмыкнула Тамара. – Смысл от этого поста?

– Окна ты с Фёдорычем заколотишь, – Пётр Валерьевич посмотрел на Костика. – Прямо сейчас этим и займётесь. В гостиной будем дежурить по очереди. По три часа, например. Последовательно будет такая: сейчас заступает Ануш, затем Костя, после Тома. Ночная смена Ромула. Почти вся, а рано утром его сменит Фёдорыч.

Фельдшер хотела что-то сказать, да поперхнулась. Сильно закашлялась. Костя постучал ей по спине.

– Где мы доски-то здесь найдём?! – старик от удивления выпустил тарелку, и та звонко шмякнулась в мойку. Тонкая струйка воды попала на ободок и начала разбрызгиваться по округе.

– Сейчас пройдётесь по окрестным хозяйствам, – сказал бывший депутат. – Где-нибудь обязательно найдутся. Это ж в конце концов дома, а не квартиры. Кто-нибудь, что-нибудь строил. Баню там или скамейку… Кстати! – резко поднял вверх палец, отчего кожа на его шее неприятно содрогнулась. – Если не найдёте досок, то можно будет разобрать скамейки, как в нашем парке. Думаю, их здесь будет достаточно.

– Понятно, – привычно буркнул Фёдорыч.

– Здесь на углу стоит грузовик в столб врезавшийся, у него в кузове есть доски, – сказал Костя. – Только я не понимаю, зачем всё это если завтра мы отсюда уедем?

Бывший депутат посмотрел на него таким выразительным взглядом, словно Костик серьёзно спросил, для чего нужен писюн.

– Мы проведём голосование, на котором решим, надо ли нам отсюда уезжать, или лучше укрепиться здесь, – сказал Пётр Валерьевич. – Разницу вообще понимаешь? Предложенные тобой места не подходят по многим не очевидным для тебя причинам, поэтому пока будем придерживаться первоначального плана и занимать оборонительную позицию здесь.

Костик выслушал этот небольшой монолог и понял лишь то, что неважно, что именно он предложит. Бывшему чиновнику неприятен сам факт того, что кто-то нижестоящий смеет оспаривать его решения. Редактор нахмурился, сложившаяся ситуация нравилась ему всё меньше и меньше.

– Хорошо, – сказал он. – Может быть, я чего-то и не понимаю. Может быть здесь безопаснее, чем за высокими стенами монастыря или в Кремле. Но ответь мне, пожалуйста, а чем ты будешь заниматься сейчас, пока остальные будут работать? – посмотрел он в глаза бывшего депутата.

Пётр Валерьевич, как и любой чиновник, сделал вид, что не заметил неприятного вопроса.

– Давайте, все за дело, – выбрался он из-за стола. – Нам нельзя допустить, чтобы чэпэ, произошедшее этой ночью, повторилось.

– Я задал вопрос, – повысил голос Костя. – Чем будешь заниматься ты, пока остальные будут работать?

В столовой повисла гнетущая тишина. Было слышно, как в кухне под потолком жужжит муха.

Пётр Валерьевич долго не отвечал, буравил взглядом бывшего редактора. Наконец сквозь зубы процедил:

– Трупы закопаю.

Когда солнце чуть-чуть перевалило зенит, где-то неподалёку послышались крики. Низкие, утробные, но при этом с отчётливой женской интонацией. Они продолжались минут сорок.

Ануш спряталась за кресло. Тамара, заменившая старика на посту в палате, вздрогнула. Она-то сразу догадалась, что неподалёку роженица. Только вряд ли та захочет, чтобы ей помогали.

Фёдорыч с Костиком переглянулись. На вылазку старик вооружился газовым ключом номер три.

– Самый лучший агрегат, – покачал он новенький инструмент с такой гордостью, словно сам придумал.

Костик собирался неохотно. Грызло его чувство неправильности происходящего. Зачем идти, искать доски, если приедет Бандит с Мариной и уже завтра утром они могут сняться и уехать отсюда в другое, более безопасное место. А может быть даже сегодня. Когда он поделился этими мыслями с Фёдорычем, тот глубокомысленно произнёс:

– Жираф большой, ему видней!

– Да при чём здесь виднее?! – не понял Костя. – Мы все в равных условиях! Все пытаемся выжить…

– Э-э нет, – Фёдорыч положил газовый ключ на плечо. – Пёс с лошадью никогда не были в равных условиях. Пойдём, – махнул он.

Над трупами уже кружились мухи. Появился едва различимый сладковато-приторный душок. Когда проходили мимо, Костя отвернулся в другую сторону.

Из перевёрнутого внедорожника выпрыгнула чёрная кошка, быстро, но с достоинством, она бросилась к ближайшему забору, возле которого росли красные розы.

– Вот тварь, – Фёдорыч остановился и пронаблюдал за животным. – Чтоб у тебя лапы отсохли!

– Ты о чём? – не сообразил в первый момент Костик.

– Сейчас в дрянь какую-нибудь попадём, – посмотрел на него, как на дурака старик. – Чёрная кошка дорогу перебежала, не видел что ли?

Бывший редактор чуть не прыснул в кулак. В детстве и юности, он и сам верил, что нельзя класть ключи или перчатки на обеденный стол, что нельзя ничего передавать через порог, что нельзя выносить вечером мусор, что нельзя возвращаться с полпути, а если вернулся, то следует посмотреться в зеркало, что нельзя есть с ножа и прочие «нельзя». С возрастом и образованием он, постепенно, осознал, насколько все эти приметы нелогичны, а порой и откровенно глупы, потому что пришли в наше время из далёкого далёка, когда мир воспринимался людьми по-иному. Удивительно иногда встретить человека с дипломом института, который верит в подобные вещи. Может потому, что он получал диплом, а не образование? Специалисты по всему миру тратят силы и деньги на разработку всевозможных тестов на интеллект, а ведь проверить его достаточно просто – протянуть ладонь для рукопожатия через порог.

– Видел, видел, – примирительно сказал Костя. – Давай я первый пойду.

– Давай, – быстро согласился старик.

Редактор пересёк воображаемую черту, вскоре услышал шаркающие шаги Фёдорыча.

Они прошли ещё метров сорок, перед тем, как увидели массивные ворота с тремя камерами на столбах. Самое удивительное, что видеодомофон мигал, подавая признаки электричества. Костя нажал кнопку вызова. Естественно, что никто не ответил.

– Подсади меня, – сказал Фёдорыч. – Сдаётся мне там кое-что есть…

– Что?

– Не чтокай, а подсади лучше меня.

Костя опустился, намереваясь подставить руки сложенные замком, но старик бесцеремонно надавил ему на голову.

– Опускайся, давай, на плечи стану, – сказал он. – Кабан здоровый, поднимешь.

Встать с весом на плечах оказалось не так-то и легко. Может перенесённая кома тому причиной, может отсутствие физических нагрузок в прошлом. Костик в какой-то момент подумал, что он и вовсе не сможет подняться.

– Ёшкин кот… – услышал он. – Тут колючка спрятана. Ничего не видно. Какие-то кусты насажены. Давай опускай.

Присесть на корточки оказалось проще. Старик с кряхтением слез.

– И зачем тебе туда надо было? – Костя отряхнул плечи от следов Фёдорыча.

– А вдруг там бы что-то нашлось, – невозмутимо пожал плечами старик. – Но не нашлось. Пойдём, – и словно ни в чём не бывало, направился к перекрёстку, где стоял врезавшийся в столб грузовичок.

Костик открыл рот, но так ничего и не произнёс. С недовольным сопением пошёл за ним. Деньги от грузовичка пропали. Костик приметил этот факт, но не обратил на него внимания. Фёдорыч открыл заднюю дверь. Старые, несмазанные петли заскрипели на всю округу.

– Тут пусто, – сказал старик. – Ты уверен, что здесь…

Костя протиснулся к тёмному зеву кузова. Пахло деревом. На дне остались щепки.

– Здесь точно был штабель, – произнёс он. Подбежал к кабине, нагнулся и осмотрел всё пространство под машиной. – Денег нет. Здесь кто-то был.

– Мда-а-а… делишки, – Фёдорыч почесал морщинистую щёку.

***

Пётр Валерьевич сцепил руки в замок и постукивал большими пальцами друг о друга.

– Ромул, принеси воды, – сказал он.

Все члены лагеря собрались в гостиной. Тамара убрала разбросанные стёкла. Ануш лежала на диване. По лицу было видно насколько сильная её одолела мигрень. Пётр Валерьевич сидел в кресле. Старик, словно верный пёс, пристроился на полу возле стенки. Ануш так и не выбралась из своего укрытия. Тамара с Костиком стояли на улице, рядом с разбитым окном. Грелись на солнышке.

Ромул медленно скрылся в кухне и вскоре пришёл со стаканом воды. Пётр Валерьевич сделал несколько глотков и поставил стакан на пол.

– Значит, что мы имеем, – начал он. – Где-то на острове живёт банда диких. Если раньше об этом были лишь догадки, то теперь это известно точно. Но хуже всего то, что рядом есть и люди. Такие же как и мы. Вопрос: откуда они о нас узнали?

– На чём основано такое предположение? – посмотрел на него Костя. – На том, что они взяли доски и деньги?

– Не строй из себя умного, – холодно посмотрел на него бывший депутат. – Будь скромнее. Они были, фактически у нас под воротами. Ты всерьёз думаешь, что они не знали, что мы здесь живём? К тому же Володи с Мариной всё нет… – медленными движениями он почесал складки на шее.

– С ними возможно как-то связаться? – выдавил из себя Костя. – Разговаривать с этим типом ему хотелось всё меньше и меньше.

– Было бы возможно, уже б связались, – буркнул Фёдорыч.

Власов промолчал. Ромул чихнул, в кустах, неподалёку от дома, забила крыльями птица.

– Нам придётся принимать превентивные меры, – произнёс Пётр Валерьевич. – Надо найти и диких, и других выживших. Первых будем выселять, со вторыми договариваться. Вместе выживать проще. Значит, – решил он. – Костик, ты отправляешься на поиски диких. Твоя задача их просто найти. Выселять уже будем, когда приедет Володя. А ты, Ромул, отыщешь людей.

– А чем будешь заниматься ты? – на Костика иногда накатывала иллюзия иррациональности происходящего.

Ответить Пётр Валерьевич не успел – сверху раздался жуткий крик, словно кого-то бросили в котёл с кипящим маслом.

Ануш схватилась за сердце и протяжно выдохнула. Крик и вправду раздался настолько резко и неожиданно, что сердце ёкнуло абсолютно у всех. Первой к лестнице бросилась Тамара. За ней Костик. Ромул скользнул в кухню, где схватил со стола скалку. Фёдорыч широко зевнул, словно знал о том, что кто-то закричит, ещё в позапрошлом году. Пётр Валерьевич остался сидеть с невозмутимым выражением на лице.

Фельдшер и редактор взбежали по семи ступеням. Мужчина, некогда лежавший рядом с Костиком, привстал на локтях и продолжал вопить. В окружавшей тишине его голос, скорее всего, разносился далеко. Увидев ворвавшихся в палату молодых людей, он резко умолк, но в ушах ещё звенело от его крика. Пахло мочой.

– Что такое? – Тамара подскочила к нему, приложила руку к заросшей щеке, посмотрела на приборы.

Мужчина же неотрывно наблюдал за ней. В его широко раскрытых бирюзовых глазах поселилась чуть ли не сыновья любовь.

– Прилягте, – Тома положила ему руки на плечи и нежно надавила.

Мужчина улыбнулся и опустился на кровать. Копна седых волос разметалась по подушке.

– Как вы себя чувствуете? – глядела ему в лицо Тамара.

Вместо ответа мужчина провёл пятерней по волосам, словно расчёсывался. Костик обратил внимание, что у него тонкие и длинные музыкальные пальцы.

– Вы меня слышите? – чуть повысила голос фельдшер.

Очнувшийся просто смотрел на неё счастливыми, как у ребёнка, глазами и улыбался.

Тома проводила с ним ещё какие-то манипуляции, задавала вопросы, но Костик за этим уже не наблюдал. В этот момент его больше волновали отношения с Петром Валерьевичем, которые уже не наладятся – и это факт. Требовалось как-то выходить из ситуации. Костя подошёл к окну, посмотрел в сад. Он знал ответ, как именно это сделать, но не мог решиться на такой серьёзный шаг.

Впрочем, уже очень скоро он об этом пожалел.

***

– Костенька! Костенька!

Редактору снилось, что он подъезжает к метро «Отрадное». Вот ему загорается зеленый, он хочет пересечь улицу Хачатуряна, но в этот момент ему в бок врезается представительская «Ауди». Костику даже показалось, что он разглядел лицо Петра Валерьевича высунувшееся между задних сидений…

– Костенька! Костенька! – трясли его за плечо.

Он медленно выплыл из тревожного сна, который казался таким реальным, словно и вправду происходил.

За плечо трясла Ануш. В лунном свете, падавшем через окно, её смуглая кожа напоминала окаменевшее дерево, широко раскрытые глаза блестели.

– Костенька! Костенька! – продолжала она трясти за плечо.

– Да? – бывший редактор медленно поднялся на кровати.

– Там стреляют, – тихо произнесла Ануш.

Костик поначалу не сообразил, кто и где стреляет. Затем тишину разорвали несколько очередей. Послышался далёкий крик «Суки».

Сонливость как рукой сняло. Бывший редактор вскочил, натянул неизменную пижаму, отстранённо подумал, что надо, наконец, обзавестись нормальной одеждой, благо деньги для этого теперь не нужны.

Застрочил пулемёт. Тягуче, с грохотом и надсадными шлепками. Костя схватил нож, оставленный на прикроватной тумбочке. Возникло желание бросить это бесполезное орудие, но он этого, всё же не сделал. Даже палка внушает чувство защищённости, что говорить о кухонном тесаке, которым можно рубить кости?

Костик выскочил в коридор, соскользнул по лестнице. Дом спал. Бывший редактор выскочил через главный выход на бетонную площадку. Бросился к воротам. Стреляли где-то неподалёку. Костик отодвинул засов на воротах. Петли заскрипели. Справа мелькнули какие-то тени, потянуло падалью. Не сразу Костя понял, что возле трупов устроили себе пиршество бродячие собаки. Две из них, немецкая овчарка и дирхаунд даже не подумали прерываться. Их тёмные пушистые шкуры нависли над беззащитными телами бывших людей. Раздавалось противное чавканье и хруст костей. С противоположной стороны дороги на вышедшего человека сверкала глазами какая-то маленькая собачонка неразличимой породы.

Вновь загрохотал пулемёт. На этот раз коротко, словно говорил своё последнее, решающее слово. Костик собирался уже закрыть ворота, когда увидел, как справа на дороге, мелькнул луч света. Он ещё несколько минут всматривался. Разбежавшиеся псы, тем временем, начали подбираться к трупам. Рычали друг на друга. Кто-то даже сцепился, послышался визг. Вновь на дороге мелькнул свет. Вдруг Костик понял, что уже некоторое время слышит приближающийся рокот мотора. Вскоре свет стал отчётливо виден на асфальте. Жёлтое пятно приблизилось к перекрёстку, затем повернуло на улицу, где находился лагерь выживших. За первой большой машиной, ехала ещё одна, при этом какая-то странная – на ней словно было восемь огромных колёс. Костик не успел в темноте толком разглядеть ни первую, ни вторую. Их фары уже высветили перевёрнутый внедорожник, а бывший редактор всё стоял и смотрел на приближавшийся транспорт. Понимал, что надо прятаться, но мышцы сковала какая-то непонятная вялость. Эти люди определённо ехали сюда, значит…

– Что там происходит? – раздался голос за спиной.

Костя почувствовал, что ещё чуть-чуть и напрудолил бы в штаны.

– Нельзя так к людям подкрадываться, – повернулся он к Ануш.

– Пётр Валерьевич сказал, чтобы ты попытался потянуть время, пока остальные смогут скрыться.

Бывший редактор закрыл ворота. Скрипнули петли. Рык двигателей раздавался уже совсем рядом.

– А не офонарел ли этот Пётр Валерьевич? – Костик посмотрел на Ануш округлившимися глазами. – Беги к домику садовника. За ним, с правой стороны, в кустах лежит старая деревянная лестница. Поднимаешь и перелазишь. Там это легко сделать.

– Но Пётр Валерьевич… – начала она.

– Жить хочешь? – посмотрел он в тёмные глаза Ануш.

Та кивнула.

– Тогда делай.

Костик припустил к дому. В первую очередь, конечно, стоило забрать Тамару. Вещи? Он не мог сообразить, что надо забирать с собой. Двигатели остановились возле ворот. Фары старались прожечь сталь.

– Эй! – услышал Костя зычный голос Бандита. – Открывай сова! Медведь, нахрен, пришёл!

Бывший редактор остановился перед самыми дверьми в дом. Медленно повернулся. Ануш успела отбежать не так далеко. Подошла к воротам. Грюкнул засов. Свет мощных фар разрезал тёмный двор, выхватил из тьмы фонтан. Грузовик рыкнул двигателем и заехал внутрь. Следом вползла какая-то махина, Костя никак не мог впотьмах разглядеть, что же это за устройство. Он спустился с крыльца и подошёл ближе. Наконец понял – перед ним БТР. Из башни торчал длинноствольный пулемёт.

Ануш закрыла ворота и сверкавшими от восторга глазами смотрела на вернувшихся. Бандит выпрыгнул из кабины, его довольная ухмылка говорила о том, что он очень неплохо развлёкся. Из бронетранспортёра выбрались двое бравых ребят, в темноте похожие, словно близнецы: оба высокие и широкоплечие, коротко стриженные, летняя военная форма без знаков различия, гладковыбритые лица.

Из дома выбежала Тамара. Первым делом она подскочила к Костику и быстрым, профессиональным взглядом, его осмотрела. Уже после она начала разглядывать приехавших. Шаркающей походкой вышел Фёдорыч.

– Здорова, солдатики! – поприветствовал он.

«Близнецы» посмотрели на него и хором ответили:

– Здорова, дед!

Ромул вышел как-то неуверенно, потоптался на крыльце, да так и остался там стоять. Пётр Валерьевич быстрым шагом прошёл к серому «Уралу» с белой надписью «ОМОН». Казалось, он ждал приезда Владимира и даже не разделся на ночь.

Дверь кунга распахнулась, на бетон спустилась Марина. Лишь по её уставшему лицу стало понятно, сколько всевозможных приключений им пришлось перенести.

– Почему так долго? – строго посмотрел на бывшего спецназовца Пётр Валерьевич.

– Мы знаешь, сколько всякой хрени нашли?! – лицо Бандита светилось от счастья. – Ребят вот встретили! Жорик и Борик! – хохотнул он от собственной шутки. – Братья, нахрен!

Мужчины обменялись рукопожатиями, называя свои имена. Костик пожал крепкие ладони, на секунду мелькнула мысль, что не хочется вставать на пути этих двух бугаёв. Власов представился по имени отчеству, как некогда и Костику. Причём не забыл даже упомянуть, что в прошлом он депутат Мосгордумы, а теперь главный в этом месте. Тамара тоже поздоровалась по-мужски. Ануш, соблюдая традиции, так и осталась стоять за спинами мужчин. Нехотя подошёл Ромул, вяло пожал крепкие ладони братьев.

– Что за стрельба была? – поинтересовался Костик.

– Так тут же, рядом с вами, какая-то уголовщина, нахрен, поселилась! – Бандит зевнул, видимо и его железный организм нуждался в отдыхе. – Побазарить с нами, нахрен, захотели! – посмотрел на братьев и они, все втроём, заржали.

– Ладно, пойдём в дом, – пригласил Пётр Валерьевич вновь прибывших и Бандита. – Остальные разберите машины. Марина остаётся за главного.

Напоследок бывший депутат посмотрел на Костика взглядом, который не предвещал ничего хорошего. Бандит открыл пассажирскую дверь «Урала», запрыгнул на подножку и взял большую спортивную сумку с сиденья. Даже на вид она казалась тяжёлой, бывший спецназовец нёс её сильно нагнувшись влево.

– Стволами прибарахлились, нахрен, – подмигнул он Власову.

***

Поездка в город оказалась крайне удачной. Костик с Фёдорычем и Ромулом выгрузили из кунга три внушительных ящика с различными медикаментами, разобранные медицинские приборы, несколько новеньких коек с колёсами, корзинки с едой, одеждой, гигиеническими принадлежностями, несколько тяжеленных мотков колючей проволоки, сварочный аппарат, различные столбики, много пакетов с долгохранящейся едой.

Но самым ценным приобретением стали люди – помимо братьев-военных, были ещё и два человека в коме. Мужчина и женщина.

Когда Марина узнала, что один из пациентов очнулся, сразу убежала к нему, поэтому вызнать, кто такие братья на БТР, не вышло. Фёдорыч залез в бронетранспортер, чем-то там погромыхал и с кислой миной выбрался обратно.

– Пусто, словно там нассали, – буркнул он и побрёл к дому.

Вскоре начало светать. Костик не мог уснуть, ворочался с боку на бок. Из соседней комнаты долетали голоса. Бывший редактор чётко различал тихий и властный Петра Валерьевича, резкое «нахрен» Бандита, и редкие бубнящие вставки братьев.