Текст книги "Наверху рушились города... (СИ)"

Автор книги: Сергей Гончаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Солнце выползло на небо и грело лучами землю. Несколько раз Костя замечал, как на дорогу выходили обнажённые люди, смотрели вслед рычавшей машине. Один раз это была женщина, её обвислые груди болтались двумя мешками. Второй раз тучный мужчина с ногами, облепленными грязью.

При виде этих людей на бывшего редактора снова накатило чувству ирреальности происходящего. Много раз он смотрел фильмы про постапокалипсис. По роду деятельности приходилось читать книги этого жанра. Кино и литература были иностранными. Читал и смотрел он о людях, которые жили там, в практически неведомых землях. Теперь, когда тяжёлый «Урал» перебирался через очередную «Ауди», сминая её до состояния «груда металлолома», он не верил собственным глазам. Ведь всего полгода назад он ездил по этой дороге. В тот день валил снег, оранжевые КамАЗы его убирали. Что же произошло с людьми, почему они стали животными?

Почему не все ими стали?

Город выглядел печально и мрачно, несмотря на яркое солнце и безоблачное небо. Бросались в глаза нетронутые ювелирные магазины. На многих высотках Костя видел следы пожаров, но все они были застаревшими. Лишь один раз он уловил запах гари, но причину так и не обнаружил.

Машина заехала в дворик. Проехала через кусты. Костя видел сломанные ветви, прижатые к земле. Они ещё полны жизни, и, может быть, восстановятся, но уже не никогда снова не станут красивым кустом, созданным природой. Человек всё так делает. Мимолётом. Рушит чьи-то жизни, калечит чьи-то судьбы, убивает чьих-то отцов, насилует чьих-то матерей.

И отчего-то думает, что ему это сойдёт с рук.

«Урал» остановился. Окошко, разделявшее кабину и кунг, с лязгом раскрылось.

– Эй, дрова, – улыбнулся Фёдорыч. – Приехали.

Жорик подскочил с такой резвостью, словно дали команду «Вспышка справа». Он рванул ручку, долбанул ногой по двери, и та с грохотом открылась. Одним прыжком он оказался на улице. Покрутил стволом автомата из стороны в сторону.

– Как бы выразился наш однорукий друг? – хмыкнула Тома. – Рэмбо хренов?

Костик улыбнулся. Первым спустился по узкой лесенке. Подал руку фельдшеру. Хлопнула водительская дверь. В палисаднике, куда заехал грузовик, рос большой куст чубушника. От его цветков по округе распространялся приятно-приторный сладковатый запах. Однако его быстро перебила вонь перегретой стали, резины и солярки от большой машины.

Четырёхэтажная больница располагалась справа, за высоким чёрным забором. Отчего-то окна третьего этажа были все выбиты. Уцелели лишь два. Вход нашёлся чуть дальше. Ворота оказались раскрыты, а шлагбаум поднят, въезд преграждала старая белая «Газель» с логотипом фирмы-доставщика воды. На её капот, зацепившись за острые края разбитого лобового стекла, свесилась порванная синяя майка с логотипом фирмы.

– Слышь, кладоискатели, я вас в машине подожду, – сказал Фёдорыч, глядя на мрачное здание. – Вдруг кто заявится, а я тут как выпрыгну, как выскочу… в общем, на охране останусь.

Никто ему ничего не ответил. Впрочем, он этого и не ждал. Развернувшись, направился к «Уралу».

– Пошли, – Борис поудобнее перехватил автомат. – Я первый. Вы двое за мной, – сказал Костику и Тамаре. – Жора, держи спину.

В вагончике охранников на полу лежало мужское тело. Рядом валялась порванная спецодежда. Стекло разбито, но выйти вмиг обезумевшему человеку помешала решётка на окне. Внутри виднелся замок. Открывался он достаточно просто: стоило лишь потянуть маленькую пимпочку на себя, затем сдвинуть засов в сторону. Но для потерявшего разум человека это действие оказалось слишком тяжёлым. Костик в очередной раз убедился, что час Х, был скорее минутой Х. Всё произошло моментально.

На руках, лице и ногах трупа виднелись раны, словно его кто-то пожирал. Видимо кошки и другие мелкие городские хищники пробирались сюда по ночам через разбитое окно.

– Пошли-пошли! – поторопил Борис.

По дороге к центральному входу им встретилось несколько белых халатов, разорванные юбки, замызганные дождями колготки. Люди рвали на себе вещи, выбрасывали их, стараясь избавиться от непонятного и неудобного ощущения на теле. Так поступают кошки, когда их во что-нибудь одеваешь.

– Есть предположение, что за дрянь здесь произошла? – послышался голос Жорика.

– Кто-то шёл по третьему этажу и методично разбивал окна, – повернулась к нему Тома.

– Спасибо, пояснила, – хмыкнул он.

Борис взбежал на крыльцо. Выбитая пластиковая дверь лежала в кустах рядом со входом. Виднелась приёмная, выложенная кремовой плиткой и большой диван из кожзама. Борис жестом показал остальным подождать. На согнутых ногах, с автоматом наперевес, двинулся внутрь.

На дереве, неподалёку от входа, закаркала ворона. В здании, что-то тихо дзинькнуло. Жора пошевелил челюстью, костяшки пальцев побелели.

– Чисто, – послышался голос Бориса.

Костик двинулся первым. За ним Тамара. Последним вошёл Жорик. В больнице пахло пылью и затхлостью.

– Бахилы надели? – грозным голосом спросил Борис.

За стойкой регистратуры виднелось бурое пятно и кости маленького животного. На одном из кресел, спрятанных по углам, одиноко лежал дорогой мобильник. К стене, скотчем, был приклеен файл со вставленным листом. «Кабинет 108» – значилось на нём. А под цифрами жирная стрелка, указывающая на тёмный коридор.

Первый этаж прочесали достаточно быстро. Ничего ценного не обнаружили. Разве что в подвал спуститься не смогли – он оказался затоплен стухшей водой – отсюда и запах на первом этаже.

На втором Марина отыскала кабинет с лекарствами. Тут же нашлось и несколько больших картонных коробков, куда фельдшер принялась укладывать всё, что могло пригодиться в лагере. Пока Жора её охранял, Костик с Борисом исследовали остальной этаж. Койки, пустые кабинеты, брошенные вещи.

Бывший редактор подобрал перстень, валявшийся рядом с кабинетом главврача. Покрутил в руках. Он, конечно, мало разбирался в драгоценностях, но даже его знаний хватало, чтобы понять – в руках он держал достаточно приличную сумму денег. Ещё совсем недавно находка такого перстня была для любого человека огромной удачей. Сейчас же это бесполезный предмет. Костик выбросил его и тот глухо упал на линолеум коридора.

– Чего золотишком разбрасываешься? – Борис посмотрел на перстень. – Когда-нибудь оно снова будет дорого стоить, – он нагнулся и поднял драгоценность.

– Когда-нибудь может и будет, – меланхолично ответил Костя. – Но нам до этого точно не дожить.

– Как знать, – пожал плечами военный.

В этот момент сверху послышался глухой удар. Словно на пол что-то упало.

– Проверим? – без оружия Костик чувствовал себя неуютно, но подозревал, что огнестрельное ему вряд ли кто-то позволит иметь. А никакой толковой палки ещё не попалось.

– Пошли, – Борис поднял автомат и направился к лестнице.

Неторопливо они поднялись на третий этаж. Воздух здесь провонялся смесью неприятных запахов: сладковато-приторной гнилью, застарелой кровью, гарью, немытым телом и испражнениями. Даже разбитые окна не помогали выветриться этой ужасной вони.

– Аккуратно и тихо, – Борис приложил палец к губам, призывая к тишине. – Иди за мной.

На первый взгляд всё выглядело, как и на втором этаже. Палаты и кабинеты, в которых воцарилось запустение.

Внезапно, метрах в пяти от Костика с Борисом, в коридор выпрыгнул низкорослый мужичонка с пистолетом в руках. Оружие заметно дрожало, но направлено было на людей. Грязные синие джинсы, чёрные курчавые волосы, рубашка с закатанными рукавами. В прежние времена любой бы подумал, что он бомж. Сейчас же он был выжившим…

Сухой треск оглушил бывшего редактора. Он шарахнулся к стене. Мужичонка нелепо взмахнул руками и рухнул на спину. Его левая нога конвульсивно задёргалась. Пистолет упал на пол с глухим стуком. Борис ещё раз вдавил спусковой крючок. Ствол автоматического оружия с сухим треском выплюнул ещё несколько смертоносных пуль. С чвяканьем те впились в человеческое тело. Гильзы покатились по коридору. Мужичонка затих. Запахло порохом.

– Стой здесь, – приказал Борис.

Он неторопливо прошёл к телу, проверил комнату, откуда тот выпрыгнул. Затем прошёл до конца коридора и лишь удостоверившись, что там никого, опустил оружие стволом вниз.

Костик подошёл к телу. Посмотрел в искажённое предсмертным страхом лицо. Одна из пуль попала в нижнюю челюсть, виднелись кости и зубы обагренные кровью.

– Зачем ты его? – глухо спросил редактор.

– Нечего оружием махать, если не готов его применить, – ответил Борис уверенно. Подошёл и встал рядом. – Откуда я знаю, что у него на уме?! Что он собирался делать? Может, перестрелял бы нас сейчас, как уток. Тебе бы этого хотелось?

– Нет.

– А чего тогда дурь всякую спрашиваешь?! – хмыкнул Борис и отошёл.

Костик ещё несколько минут смотрел в карие глаза. Они уже начали подёргиваться едва уловимой плёнкой смерти. Затем отвернулся и увидел оружие. Поглядел на Бориса, тот как раз заглянул в раскрытую палату, откуда выскочил мужичонка. Бывший редактор подхватил оружие. В этот момент с лестницы донеслись тяжёлые шаги. Появился Жорик с автоматом наперевес. За ним шла побледневшая Тамара. Костя успел запихнуть оружие за резинку штанов. Сразу же почувствовал, как тяжёлый металл потянул пижаму вниз.

– Что у вас произошло? – поинтересовался один брат у второго.

– Чокнутый какой-то, – выглянул из палаты Борис. – Выскочил на нас со стволом.

Жорик опустил автомат, тот остался болтаться на груди. Осторожно подошёл к трупу, осмотрел его.

– А ствол-то где?

Костик всё время стоял неподвижно, чувствовал, что стоит двинуться, и оружие провалится в штанину. В принципе он ожидал вопрос, заданный Жорой. Выбора особенного не было – надо отдать оружие. Бывший редактор почувствовал себя глупо, словно школьник, пойманный в туалете за курением и нагло всё отрицающий.

– Я поднял, – ответил Костя. В этот момент он поймал осуждающий взгляд Тамары.

– Дай посмотреть, – протянул руку Жорик.

У Костика возникла мимолётная мысль достать пистолет и выстрелить в бывшего военного. Затем понял, что это стало бы большой глупостью. В оружии он ничего не понимал, а у Жоры автомат на груди. Да и брат его рядом.

Костя вытащил оружие и протянул Жорику.

Военный взял пистолет. Двух секунд ему хватило, чтобы провернуть тот вокруг оси и кисло улыбнуться. Затем он вытащил магазин и сразу же защёлкнул обратно.

– Травмат, – протянул он пистолет бывшему редактору. – Тебе как раз сойдёт.

Костик немного ошарашено взял оружие. Так и хотелось похвалить себя за не совершённую глупость. Начал бы сейчас стрелять… лежал бы уже рядом с мужичком, а из груди бы хлестала кровь.

– Идите сюда, – позвал Борис.

Все вошли в палату, откуда выпрыгнул мужичонка. Одна из белых стен стала чёрной от копоти, под ней обнаружилось несколько кострищ. Над самым свежим установлен самодельный вертел. Все койки свалены огромной горой в правом от входа углу. В левом же тумбочки, стулья, столы и прочая мебель – всё разбито на дрова внушительным пожарным топором, прислоненным тут же к стене.

В центре лежал жёлто-голубой надувной плавательный матрас, который нелепо выглядел в этой комнате. Рядом с ним, на полу, валялось чёрно-зелёное казённое одеяло. Откуда-то мужичонка привёз хромированный стол-каталку, который стоял под разбитым окном. Поначалу Костя не понял, что лежало на этом столе, а когда осознал, его чуть не вырвало. Остатки тела без головы и конечностей. Вокруг стола застыли лужи крови, в некоторых отпечатались следы ботинок. Летали жирные мухи. В углу была навалена кучка костей, среди которых Костя увидел несколько черепов. Один из них принадлежал, судя по всему, собаке, а вот второй, без сомнения, человеческий.

– Господи! – прошептала Тамара. Она прикрыла рот ладонью и отвела глаза. Это были и все признаки отвращения, проявленные фельдшером. Костику даже стало неуютно, когда он понял, на какую работу она раньше ходила. Вот и скажи после этого, что ты устаёшь от своей – книжки, мол, читаешь.

Братья на всё смотрели равнодушно, будто каждый день, по несколько раз видели такое. Лишь Костик чувствовал, что его подташнивает. Ещё раз, окинув взглядом место жительства бывшего человека, он вышел в коридор. Если поначалу он испытывал жалость к убитому, то теперь он бы его и сам пристрелил. Человек всегда и везде должен оставаться человеком. Иногда тяжело себя контролировать, но крайне необходимо, иначе быстро превратишься в бешеного зверя. Скатиться вниз легко, а вот обратного пути уже нет.

Два неразбитых окна как раз оказались в туалетах – мужском и женском. Мужичонка их загадил до такой степени, что подойти к окнам и ни во что не вляпаться уже было проблематично. Основной туалет обнаружился в дальней палате. Между рядами коек лежали аккуратные кучки.

– Такой маленький, а такой говнистый, – хмыкнул Борис.

Больше на этаже ничего не обнаружилось. На четвёртом же были лишь кабинеты. Несколько приборов Тамара сказала собрать и отнести. Костик составил металлические ящики один на другой, сверху навалил провода, собранные фельдшером. На самый верх положил пистолет. Приборы оказались хоть и небольшими, но достаточно тяжёлыми. Костик терпеливо потащил их вниз. На втором этаже Борис подхватил два объёмных коробка с лекарствами, постельным бельём, различными медицинскими принадлежностями. Автомат ему пришлось оставить болтаться на груди. Последний коробок пришлось нести Тамаре. С оружием остался лишь Жорик. Он и прикрывал остальных, шагая впереди.

На небо набежали тучки. После удушливой вони больницы, на улице дышалось полной грудью. Жители лагеря выживших гуськом прошли к «Уралу».

Шедший впереди Жора остановился. Поднял руку, зажатую в кулак. Остальные встали. Костик увидел, что дверь кунга распахнута. Фёдорыча не видно. Неприятный холодок пробежал по сердцу. Борис поставил коробки на траву, взялся за автомат. Внимательным и цепким взглядом окинул окрестности на предмет врагов. Пустые дома, деревья, оставленные автомобили. Здесь, при желании, мог спрятаться взвод спецназа. Жорик снял оружие с предохранителя. На полусогнутых ногах, бесшумно, подошёл к автомобилю. Занял позицию рядом с распахнутой дверью. Мельком заглянул. Костик видел, как на его лице проступило удивление, затем его черты заострились. Жора перехватил автомат и, что есть силы, долбанул прикладом в дверь.

После глухого удара звонко завибрировал металл.

– Да ты чё, старый, совсем страх потерял?! – непонятно чего больше было в голосе Жорика, возмущения или негодования.

Оказалось, Фёдорыч завалился в кунге на длинное переднее сиденье и преспокойно спал. Когда один из братьев грохнул по двери прикладом, он так резво подскочил. Не менее профессионально, нежели ОМОНовцы, выкатился из кунга и сонными глазами посмотрел на людей.

– Ты чего шумишь, бандерлог? – рыкнул на Жорика.

– Ты старый вообще офигел?! – вступился за брата Борис. – Тебе тут курорт что ли? – Он бросил автомат болтаться на груди и начал закидывать коробки с лекарствами в кунг.

– А чего тут бояться?! – развёл руками старик.

Тут же, словно в подтверждение его слов где-то рядом каркнула ворона.

– Мы только что людоеда убили, – Тамара забралась в кунг и начала расставлять коробки с лекарствами, чтобы они никому не мешали.

Костик забрался на несколько крутых ступеней и поставил приборы на резиновый пол. Затем поднялся сам и переставил их к дальней стенке. Борис тем временем уже забрался в кабину, хлопнула дверь. Жорик для чего-то прошёлся по округе, словно проверял, никто ли за ними не наблюдает.

Фёдорыч по-прежнему стоял на месте и не мог окончательно проснуться.

– И что он… нормальный был?

– Смотря что подразумевать под словом «нормальный», – ответил Костя, усаживаясь на сиденье. – Носил одежду и разговаривал, но при этом ел себе подобных. Это, по-твоему, нормальный?

– Тьфу, – неожиданно зло сплюнул на пол Фёдорыч. – Поехали отсюда, – и полез в кабину.

Зарычал двигатель. В кунг запрыгнул Жорик, хлопнул дверью. Тяжёлая машина тронулась, обдав большой куст чубушника едкой гарью.

***

На одном из перекрёстков лежал перевёрнутый междугородний автобус. Он упал настолько неудачно, что перегородил двухполосную проезжую часть и оба тротуара. А в палисадниках по обеим сторонам дороги росли внушительные деревья – такие «Уралом» не сбить. Их и танк вряд ли одолеет.

Костик услышал забористый мат Фёдорыча. С хрустом включилась задняя передача. Борис, ориентируясь по зеркалам начал движение назад.

Бывший редактор наблюдал в заднее окно за английским внедорожником, спрятавшимся между молодых берёзок. Всего несколько минут назад тяжёлый грузовик попросту отодвинул его в палисадник. Борис медленно подвёл «Урал» и легонько оттолкнул некогда дорогой автомобиль с проезжей части. Результат: вогнутая радиаторная решётка, смятый капот, расколотый бампер, треснувшие фары и куча скрытых повреждений. Эта машина не смогла защитить саму себя, как она могла защищать людей? Производители показывали заранее идеализированные аварии с нужной им стороны, тем самым убеждая, людей, что их машины безопасны. Но ещё ни один директор не занял место манекена, чтобы на себе показать, насколько его машина безопасна.

– Стой! – неожиданно громко закричала Тамара.

Костик вздрогнул. Пистолет чуть не выскользнул из рук. Фельдшер вскочила и бросилась к окошечку между кунгом и кабиной.

– Стой! – застучала она ладонью по металлической переборке.

Машина остановилась. В окошке появилась недовольная физиономия Фёдорыча.

– Тебе чего, Айболит?

– Там ребёнок! – указала Тома в сторону ближайшего здания. Не дожидаясь ответа, или хоть какой-нибудь реакции, она дёрнула ручку двери и сбежала по маленьким и неудобным ступеням. Жорик сразу же рванул за ней. Последним выскочил Костик.

На улице дул лёгкий ветерок. На небо набежали маленькие и пушистые облачка. Пахло хвоей – в ближайшем палисаднике росли три ёлки. А ещё воняло застарелой соляркой. Возле автобуса, на асфальте, расползлось большое чёрное пятно.

Хлопнула водительская дверь. Фёдорыч же опять решил остаться а машине.

Тома подбежала к краю кунга и смотрела во двор дома, где, прижавшись один к одному, стояли навсегда покинутые хозяевами автомобили. Жорик остановился рядом и проследил за взглядом Тамары. Костик закрыл дверь и подошёл к фельдшеру одновременно с Борисом.

– Что за ребёнок? – спросил бывший военный. – И почему мы…

– Я видела там ребёнка! – перебила Тамара. – Совсем малыша. Надо сходить посмотреть.

Братья переглянулись и Костик сразу догадался, что они решат. Он снял пистолет с предохранителя и вышел вперёд.

– Пойдём, посмотрим, – сказал фельдшеру.

Братья одновременно фыркнули.

– С твоей пукалкой, только кроликов пугать, – буркнул Жорик. – Пошли, – он обогнул редактора и фельдшера. Тихо щёлкнул предохранитель на его автомате.

Заднее колесо ближайшего серебристого автомобиля давно спустило. На левом переднем крыле виднелась небольшая вмятина. Жора обошёл машину и замер. Подошли Костик с Тамарой. Борис остался возле грузовика и наблюдал за окрестностями.

– Мда… – задумчиво протянул Жора.

Возле машины лежало тучное тело женщины средних лет. Её кожа ещё не приобрела бледность, присущую трупам, но остекленевшие глаза, устремлённые в небо, говорили сами за себя. Длинные чёрные волосы между ног колыхались от лёгкого дуновения ветерка. Тяжёлые, напитанные молоком, груди обвисли по разным сторонам тела. Ноги были в засохшей грязи. Давно немытые волосы сосульками разлетелись по асфальту. На чумазом лице виднелся свежий шрам. Обеими руками женщина схватилась за левую сторону груди. Видимо где сердце прихватило, там смерть и настигла. Рядом, прямо на асфальте, лежал ребёнок, не более пары месяцев от роду. Мальчик свернулся в позу эмбриона и сладко спал в лучах заходившего солнца.

Но скоро светило уйдёт, асфальт станет холодным. Из подвалов выберутся те, кто совсем не против полакомиться нежным мясом младенцев.

– Надо его забрать, – глухо произнесла Тамара, но не сделала и шага.

Отчего-то у неё создалось чувство, что стоит подойти к ребёнку, как эта тучная женщина вскочит и со звериным рычанием примется защищать свою кровиночку. Костик с Жориком промолчали. Как и многие бездетные мужчины, они испытывали практически панический страх перед маленькими людьми, которые умеют лишь кричать и какаться. Но оба понимали, что оставлять его в одиночестве, на асфальте – это обречь на гибель. Даже если его обойдут стороной все собаки, кошки и крысы, то убьёт холод и голод.

Фельдшер тяжело выдохнула. Осторожно ступая, прошла мимо тела женщины, опустилась перед ребёнком на корточки. Мальчик не проснулся. Часть его милого личика заслонила тень, падавшая от Томы. Фельдшер медленно и аккуратно подсунула левую руку под маленькое и хрупкое тельце. Подняла и прижала к груди. Ребёнок заворочался, почмокал губами, но не проснулся.

– Что ты будешь делать, если Валерьевич не разрешит его иметь в лагере? – хмуро поинтересовался Жорик.

– Пошлю Валерьевича к чертям собачьим, – Тамара смотрела на ребёнка с такой любовью, словно сама родила.

На серебристый автомобиль опустился голубь. Клацнул когтями по крыше. Глупыми коричневыми глазами посмотрел сначала на ребёнка, затем на его умершую мать. Следом за ним опустился ещё один и тоже клацнул когтями по крыше.

– Пойдём отсюда, – сказала Тома.

Костик махнул рукой, прогоняя птиц. Те вспорхнули и отлетели на безопасное расстояние.

Борис посмотрел на ребёнка равнодушно, словно догадывался, что именно так дело и закончится. Фёдорыч выглянул из окна.

– Ёклмн… – поползли вверх его брови. – Бежит по полю санитарка – звать её Тамарка… Ты чего, Айболит, совсем рехнулась?!

– Пошёл в жопу, хрыч старый, – зло бросила Тома.

Забираться по высоким и узким ступеням кунга с такой ношей ей было неудобно. Костик придержал её под руку и забрался сам. Хлопнула водительская дверь.

– Ты хоть подумала, где молоко брать-то будешь? – появилась недовольная физиономия старика в окошке. – Магазинное давно скисло, а ближайшая корова в миллионе километров от МКАДа! Остальные уже подохли или съедены. Эй, Айболит? Ты меня слышишь? Чем кормить дитятко будешь, подумала?

– Да отстань ты, – шикнул на него Костик. – Ты чего прицепился? Всё равно ведь в супермаркет будем заезжать, там детских смесей полно!

– Тьфу ты… Молодёжь… – Фёдорыч произнёс это слово с такой интонацией, когда умудрённые опытом пожилые люди хотят обвинить юное поколение в глупости.

Жорик забрался в кунг, хлопнул дверью. Ребёнок заворочался на руках. Тома, придерживая младенца одной рукой, вытащила из коробка белоснежную простынь. Кое-как завернула в неё спасённого ребёнка.

– Бежит по полю санитарка, звать её Тамарка, – бухтел старик. – Ты бы ещё котёнка завела! Или черепашку! Вот же баба-дура! Ну и ну! Ребёнка…

Двигатель зарычал, и Борис продолжил сдавать задним ходом.

***

Костик уже давно не понимал, где он находится. Иногда пересекали знакомые проспекты, по которым некогда ездил, но зачастую «Урал» двигался по маленьким улочкам. Там машин было меньше. Можно либо отодвинуть их бампером, либо проехаться сверху, слушая такой приятный скрип и треск.

– Грейдером бы пройтись по всем улицам, – ни к кому конкретно не обращаясь сказал Жорик.

– Для этого несколько лет ежедневного труда нужно, – ответил Костик. – А смысла в этом всё равно нет. Сейчас такие машины, что они и сами за это время преспокойно сгниют.

– Это точно, – хохотнул Жора. – Они словно из бумаги.

«Урал» замедлился. В следующую секунду во что-то слегка стукнулся. Послышался лёгкий скрип. Ещё одна машина оказалась помятой у обочины.

Мальчик на руках Томы заворочался. Вывернулся из простыни. В ту же секунду вверх ударила струйка мочи, фельдшер еле успела отстраниться, чтобы та не попала в лицо.

Жорик хохотнул. «Урал» повернул, миновал лежачего полицейского. Проехал через небольшой, высаженный клёнами дворик. Костик посмотрел в окно. Они уже находились на территории больницы – подъезжали к шестиэтажному зданию, судя по всему, главному корпусу. Ворота оказались раскрыты, шлагбаума вовсе нет. Пластиковая дверь на домике охраны выломана вместе с куском стены. Перед центральным входом стояла скорая с распахнутой боковой дверцей. Тяжёлая машина с надписью «ОМОН», скрипнув тормозами, остановилась рядом. Борис заглушил двигатель, но ещё несколько секунд что-то в механическом нутре поскрипывало.

Жора нажал ручку и долбанул ногой по двери. Та распахнулась и грохнула о кузов. Мальчик вздрогнул и, как это умеют только дети, сразу же заревел в голос.

– Мог бы и из автомата ещё пострелять! – крикнула вдогонку военному Тома. – Или гранату бросить, чтобы ещё громче выйти!

Она принялась качать ребёнка, напевая незатейливую мелодию. Грохнула водительская дверь. В окошке появилось лицо Фёдорыча.

– Эй, санитарка-звать-её-Тамарка, не передумала ещё дитятко таскать? Может того… Избавимся? Если, что я могу и помочь…

– Пошёл в жопу, – зло бросила Тома.

Костик нащупал пистолет на соседнем сиденье и выбрался из кунга. Ветерок доносил едва уловимый запах гари. На кусте возле входа чирикали воробьи. Из окошка подвала рядом с центральным входом выглянул рыжий кот. Несколько секунд наблюдал за людьми. Затем выпрыгнул и трусцой побежал к углу здания. Костику вспомнился первый день в этом мире. Но тогда вдоль здания пробежал голый мужик…

Окружающую тишину нарушал лишь крик младенца. Жорик подошёл к раскрытой скорой. Заглянув, несколько мгновений разглядывал внутренности. Потянулся и чем-то пошурудил. Фёдорыч открыл дверь и спустил ноги, словно решался, прыгнуть ли в бездну этого неизвестного мира или остаться в кабине «Урала».

В этот момент в здании раздался истошный женский визг, словно там не больница, а мясорубка. Хотя, в свете последних событий, это не исключено. Братья схватились за автоматы. Костик снял травматику с предохранителя. Фёдорыч тут же закрыл кабину. Бывший редактор заглянул в кунг.

– Закройся, – сказал он Тамаре.

Когда удостоверился, что щёлкнул замок, то подошёл к братьям.

– Ты бы остался, – сказал Борис. – С твоей пукалкой…

– Пойдём, – перебил Костя.

И двинулся ко входу первым. Он уже достаточно изучил братьев, чтобы понимать – сейчас один из них его обгонит, а второй будет прикрывать спину.

Из кунга приглушённо кричал мальчик. У Тамары не получалось его успокоить – то ли опыта не хватало, то ли молока в груди. На ступенях, выложенных керамической плиткой с резиновыми вставками, лежал толстый слой пыли, который особенно хорошо было видно в падавших через правое плечо лучах заходившего солнца.

– Стой, – обогнал его Борис.

Он склонился над ступенями и внимательно их изучил по всей длине. Жорик в это время смотрел в темноту холла.

– Здесь никто давно уже не ходил.

– Не удивительно, – сказал Костик. – Новые люди как звери. Им твои ступени не нужны.

Братья его проигнорировали. Первым в здание вошёл Борис. Жора с редактором остались на улице.

– Сюда! – услышали они громкий шёпот.

Жора сразу рванулся, словно брат крикнул «Помогите». Костик выждал с минуту, затем медленно вошёл. Если бы этих двоих убили, он бы ни капельки не расстроился.

Внутри пахло пылью и застарелой смертью. По холлу были разбросаны использованные бинты. Валялось много раскрытых упаковок от лекарств. Стояло несколько кресел. На ободранном диванчике пылилась красно-синяя женская сумочка. Братья смотрели за стойку регистратуры. Костя подошёл и заглянул. Там лежала женщина. Молодая и когда-то довольно симпатичная. Через всё лицо пролегал свежий шрам – ещё виднелись нитки, которыми стягивали края. Светлые волосы разбросаны по ярко розовой плитке. Из раскрытого рта выбралась муха, сделала круг и села на лоб. Глаза трупа были закрыты, словно она умерла во сне. Самой главной отличительной особенностью этого тела стало то, что на женщине были светлые спортивные штаны, жёлтые носки, один резиновый сланец и растянутый коричневый свитер. Возле неё, на полу, лежали четыре мобильника и болталась на шнуре трубка стационарного телефона.

– …пожалуйста… – услышали все трое тихий и слабый голос откуда-то из глубины здания.

– Пошли, – сказал Костик.

Из холла уводили два коридора – влево и вправо. Бывший редактор направился влево. Из раскрытой двери падал свет. Ещё одним источником было окно в конце коридора. Вдоль стен стояло несколько больничных кушеток со спинками. Под одной из них, во мраке, Костя различил дохлую крысу.

Лифт оказался раскрыт. На его дальней стене висело зеркало. В конце коридора нашлась лестница. Возле ступеней лежал порванный халат.

– Я первый, – Борис обогнал бывшего редактора. – Куда вообще лезешь со своей пукалкой?!

На втором этаже планировка была та же, только в холле, вместо стойки регистрации, располагался серебристый пост медсестры, да несколько длинных диванов. Окна были занавешены вертикальными жалюзи салатового цвета. Свет в длинный и мрачный коридор попадал лишь через окна на его торцах. Братья и Костик шли через этаж, заглядывая во все палаты. Пахло пылью, витал слабый дух медикаментов. Везде одно и то же – привычные скомканные простыни, пыль и запустение. За стойкой медсестры нашлась книга. Костик и забыл, что просил недавно Марину привезти что-нибудь, почитать. Он поднял находку и прочёл название. Женский роман, не напрягающий и одной извилины. Жвачка для ума.

Дверь в одну из последних палат оказалась стеклянной. В маленькой комнатке без окон находилось всего две койки. Левая застелена и приготовлена к приёму пациента, а на правой лежало самомумифицировавшееся тело коротко стриженого мужчины. В его ногах покоился пёс. Судя по всему, тоже мёртвый.

Когда поднимались на третий этаж, услышали шорох. Борис обернулся и приложил палец к губам, словно Костя с Жориком топали как пьяные слоны. Пластиковая дверь была закрыта. Борис нажал ручку и потянул её на себя.

Дверь распахнулась от толчка изнутри. Братья вскинули автоматы. Костик видел, как напряглись их пальцы на спусковой скобе.

В коридоре третьего этажа стояла женщина в серой ночной рубашке до самого пола. Она опёрлась правым плечом на стену, левая рука свисала плетью, пальцы на ней нервно подрагивали. На худом и осунувшемся лице ярко блестели глаза. Кожа имела характерный жёлтый оттенок. Пушистые рыжие волосы сохранили свой блеск и красоту, несмотря на то, что женщина несколько месяцев пролежала в коме.

– Помогите, – прошептала она. – Там человеку плохо, – попыталась поднять руку, чтобы указать направление, но ей не хватило сил.

Братья глупо таращились на женщину, словно и не понимали, что она говорит. Первым опомнился Костик. Он запихнул пистолет за резинку штанов (рискуя потерять либо штаны, либо пистолет), подскочил к женщине.

– Присядьте, – он взял её за талию и попытался усадить на пол. У самого ещё в памяти было свежо воспоминание, как бродил по больнице, пытаясь понять, что вообще произошло. Ноги тогда носили только на количестве адреналина в крови.