Текст книги "Русь между Югом, Востоком и Западом"

Автор книги: Сергей Голубев

«ЗОЛОТОЙ ВЕК» КИЕВСКОЙ РУСИ: ЯРОСЛАВ МУДРЫЙ И ВЛАДИМИР МОНОМАХ

Важнейшим периодом в жизни Киевской Руси было правление Ярослава (980—1054). Именно Ярославу принадлежит заслуга в деле создания наиболее благоприятных условий для распространения просвещения на Руси и дальнейшего укрепления христианства. Он оставил о себе память у потомков «делами внутреннего устроения». Войдя в Киев в 1016 г., Ярослав сразу столкнулся с рядом острых проблем: продолжалась война с братом Святополком, а в 1017 г. на город напали печенеги. Тогда случился пожар («…погоре град Киев, церкви многи и домов до 700»). В память о сокрушении печенегов была создана церковь Св. Софии в Киеве; говорят, на том самом месте, где происходила самая жестокая сеча с врагом. Княжение Ярослава выделяет его в ряду других, ему удалось-таки внести некий покой, порядок в управление государством. К тому же Русь уже являла собой некое единство, «словенеск язык в Руси».

Памятник Ярославу Мудрому

Видимо, не зря все или многие современники именовали Ярослава либо каганом, либо царем (или цесарем). Так на Руси величали только василевса – императора Византийской империи. Заметим и то, что при нем значительно расширились связи Руси с европейскими дворами: три дочери и внучка его выходят замуж за королей французского, венгерского, норвежского, императора германского. Укрепилась и расширилась и вера христианская. Помня о той страшной смуте, которую он пережил, Ярослав оставил детям завещание («ряд»). Правда, В.О. Ключевский писал, что оно «скудно политическим содержанием».

Дочери Ярослава Мудрого

Но, если внимательнее вглядеться, не таким уж и скудным было оно для Киева и Руси… Напротив, именно при Ярославе Мудром Киевская Русь предстала единым государством, а мы – единым народом, русскими. Это при нем создалось подобие восточнославянской империи, в сферу влияния которой входили не только собственно русские княжества, но и балтийские и финноугорские племена, части Скандинавии, Польши, Венгрии, немалые районы Кавказа. При нем устанавливаются теснейшие связи и с монархами Европы.

Самой заметной акцией дипломатии стала женитьба уже немолодого французского короля Генриха I (1031–1060) на 16-летней дочери Ярослава – Анне (1048). Ранее им был заключен брак еще одной дочери, Анастасии, с венгерским наследником престола, будущим королем Андреем (1046). Сватовство и свадьба Анны Ярославны состоялись в 1050 г., когда той было 18 лет. Послы овдовевшего Генриха I, короля Франции, направились в Киев за невестой. Кроме послов, в обозе были многочисленные повозки с припасами на долгий путь и богатые дары. Князю Ярославу Мудрому предназначались великолепные заморские сукна, боевые мечи, драгоценные серебряные чаши. Перед Золотыми Воротами столицы Древней Руси французы остановились с чувством удивления и даже восторга. Встречал послов брат Анны, Всеволод Ярославич, легко объясняясь с ними на латыни. Столь же торжественно обставят и прибытие Анны Ярославны на землю Франции. Генрих выехал встречать невесту в старинный город Реймс, где с давних времен короновали французских королей. В сорок с лишним лет король был тучен и хмур, но улыбнулся, увидев Анну. Русская княжна свободно владела греческим языком и быстро выучила французский. На брачном контракте Анна пишет свое имя, супруг-король вместо подписи поставил крестик. Анне оказана особая честь: церемония ее коронации состоялась в церкви Святого Креста. Во Франции Анна Ярославна совершила и некий гражданский подвиг: проявив настойчивость, она отказалась присягать на латинской Библии, дав клятву на славянском Евангелии, которое и привезла с собой. (Под влиянием обстоятельств Анна затем примет католичество, и в этом дочь Ярослава проявит мудрость – и как французская королева, и как мать будущего короля Франции, Филиппа Первого). А пока на голову Анны была возложена золотая корона, она стала королевой Франции. Возможно, особой радости она при этом, любви не испытала, но свою миссию и роль королевы выполнила достойно.

Анна Ярославна – королева Франции

К дочери князя Ярослава, Елизавете, сватался и норвежец Гаральд Смелый (1043–1044). При этом особо отметим искренность чувств норвежского искателя руки русской княжны Эллисив. Гаральд даже посвятил ей стихи: «Я владею разными искусствами: умею слагать стихи; умею быстро ездить верхом; иногда я плавал; умею скользить на лыжах; я опытен в метании копья и владении веслом. Однако не хочет девушка в Гардах чувствовать ко мне склонность. Кроме того, ни женщина, ни девушка не смогут отрицать, что мы у южного города храбро сражались своими мечами: там есть доказательства наших подвигов. Однако не хочет девушка в Гардах (Гардарика – это Русь. – Ред.) чувствовать ко мне склонность…» Так писал автор саги. Брак между ними состоялся в Киеве, а затем молодые перебрались в Новгород. Но и тут великий князь Ярослав не прогадал. Он взял на хранение богатства зятя, но при этом дал в приданое конунгу, как положено, «много золота». Га-ральд стал-таки правителем Норвегии, войдя в ее историю как Суровый Правитель. Он стремился присоединить к Норвегии Данию и даже предпринял попытку захвата Англии. Этому герою посвятил стихи поэт К. Батюшков («Песнь Гаральда Смелого») на мотив той саги:

 
Мы, други, летали по бурным морям,
От родины милой летали далеко!
На суше, на море мы бились жестоко;
И море и суша покорствуют нам!
О други! Как сердце у смелых кипело,
Когда мы, содвинув стеной корабли,
Как птицы неслися станицей веселой
Вкруг пажитей тучных Сиканской
земли!..
А дева русская Гаральда презирает…
 

Если обобщить итоги курса международной политики Ярослава, то очевидно, что он сумел проявить завидную мудрость, находя решение ряда сложных вопросов (исключая неудачный поход против ромеев). Он упрочил геополитическое положение Киевской державы, в том числе и с помощью браков с видными царствующими домами Европы. Впрочем, этим бракам должна была радоваться, скорее, Европа. О том, что представляла собой та в сравнении с Киевской Русью при Ярославе, частично можно судить и по письму Анны, королевы Франции. «В какую варварскую страну ты меня послал (пишет она из Франции отцу. – Ред.), здесь жилища мрачны, церкви безобразны и нравы ужасны», – сетует дочь. Правда, источником является некий памфлет или роман, а не действительное письмо. Во всяком случае, образованность Анны отнюдь не была легендой. Ведь даже Папа Римский Николай II писал ей восхищенное письмо, где называл ее «восхитительной девой» (1059).

А.Д. Кившенко. Ярослав Мудрый. Чтение «Русской Правды» народу в 1036 г.

При Ярославе была создана София – единственное сохранившееся в целости здание XI в., строил он и другие церкви и монастыри, в том числе Золотые Ворота с церковью Благовещения. Первоначально храм Св. Софии был деревянным, лишь спустя несколько лет Ярослав возвел на его месте монументальный храм из камня. Софийский собор – главный религиозный, общественно-политический и культурный центр Древнерусского государства и, кроме того, эталон красоты, во многом остававшийся непревзойденным веками. Первый русский митрополит Ила-рион, видимо, при освящении собора сказал: «Церковь дивна и славна всем окружным странам, яко же иной не найдется во всех землях от востока до запада». И даже уже в XVII в. известный путешественник Павел Аллепский, увидев Киевскую Софию, изрек: «Ум человеческий не в силах ее обнять». В соборе происходили церемонии «посажения» великих киевских князей, у стен храма собиралось киевское вече, велось летописание, размещалась первая на Руси библиотека. В Повести временных лет сказано, что Ярослав любил книги, много их написал, положив в храм Святой Софии (как считают некоторые исследователи, эта библиотека до сих пор хранится где-то в подземельях). На внутренней стороне храма сохранилось около 300 граффити, т. е. надписей и рисунков XI–XIII вв., на них видны сцены из жизни Киевской Руси той эпохи.

Граффити в Киевской Софии

В Софии находятся могилы великих киевских князей (Всеволода Ярославича, Ростислава Всеволодовича, Владимира Мономаха и самого Ярослава Мудрого). Проект храма был разработан неизвестным архитектором-гением, который, вероятно, еще ранее побывал в Константинополе. Это монументальное строение (первоначально 55 метров в длину и 37 в ширину, без апсид) производило на всех неизгладимое впечатление. К сожалению, храм не раз подвергался разорению. Так, в 1169 г. князь Мстислав, сын Андрея Бо-голюбского, взяв Киев, ограбил ризницу собора и вывез драгоценные иконы, ризы, книги, снял колокола. В 1204 г. князь Рюрик Ростиславич Смоленский содрал оклады с икон, похитил драгоценную утварь собора, книги, даже одеяния древних киевских князей. В 1240 г. грабежи повторились, но уже татарами, что «искали сокровищ не только в кладовых, но и в стенах церквей и в самых гробах князей». Как видим, грабежи церквей и храмов – историческая и многовековая, хотя и варварская традиция всюду.

Гробница Ярослава в Киевской Софии

Итоги княжения Ярослава Мудрого на Руси впечатляющи. Русь, которая и ранее была в Европе (автохтонность славян), заняла там одно из ведущих, если не ведущее место среди только еще укреплявшихся европейских государств. Поэтому вопрос, «пускать или не пускать русских в Европу», идти туда или нет, в любом плане может означать лишь невежество тех господ, которые не знают некоторых общеизвестных фактов русской да и мировой истории. Ярослав добился и того, что вопрос назначения митрополита решался отныне на Руси. Он самочинно назначил митрополита Илариона, без указаний и изъявления воли Царьграда. Князь свел воедино устный «закон русский», существовавший с X в. и используемый в княжеских судах, известный как «Русская Правда». Ярослав добавил туда две статьи, которые его дети присоединили к «Краткой» «Правде» (об обязанностях общин содержать княжеских сборщиков вир и об оплате труда ремесленников, мостивших город). Совместно с Иларионом он утвердил Церковный устав, который и послужит основой церковного судопроизводства на Руси многие века. Активно велось при князе и строительство в Киеве (храмы и монастыри – Св. Ирины и Св. Георгия). Однако, возможно, главное, что было им сделано, это открытие для Руси путей к знаниям и наукам. При нем София Киевская стала не только церковью, но и первой русской библиотекой. Он же собрал многих писцов и дал им указание делать переводы с греческого и других языков (латынь, еврейский, сирийский, армянский). Книги – «реки, напоя-ющие вселенную, это источники мудрости; в книгах ведь неизмеримая глубина; ими ведь в печали утешаемся; они – узда воздержанию». Летописец образно сравнивал князя с сеятелем, плодами трудов которого воспользуются другие поколения. Однако, хотя боги и не во всем были благосклонны к князю (в расцвете сил умер его сын, первенец Владимир, когда ему было 32 года), Ярослав все же успел сделать много полезного за жизнь.

Ярослав Мудрый и Мономах

И, уходя в мир иной, взывал к собравшимся пяти сыновьям: «Вот, сыновья мои, отхожу я со света сего. Храните между собой любовь, потому что вы же братья, от одних отца и матери. Ведь если будете в любви между собою, Бог будет в вас, покорит вам противников, и жить будете мирно. Если же жить будете в ненависти, в распрях живя и усобицах, то погибнете сами и землю отцов своих и дедов опустошите, которую они собрали трудом великим. Так пребывайте мирно, слушая брат брата». Право слово, не случайно история, летописцы закрепили за князем имя Мудрый. По его воле собрали по Руси детей старост, попов и отдали «учиться книгам» (повеле «собрать у старост и священников детей (300 человек) и учить их книгам»). Он первым издал «законы письменные на языке славянском», хотя это было тогда довольно трудно. Невелико было еще число просветителей на Руси, и, в основном, эти первые учителя – из числа заезжих греков и болгар.

Время Ярослава было относительно спокойным. История любит тех, кто не ввергает страны в кровавые бойни, строит дома, храмы, библиотеки. В летописях для обозначения времен, когда на земле не было войн, набегов и конфликтов, употреблялись такие слова, как «мир», «тишина», «любовь». Все эти значения слова «мир» есть в договорах Руси с Византией. В 944 г. князья поручили послам восстановить прежний мир, что был нарушен по воле дьявола («И от тех заповедано обно-вити ветъхый мир, ненавидящего добра и враждолюбца дьявола разоренный от мног лет»). Упоминаются тут и многочисленные выражения: «мир творити», «мир имети», «мир докончати», «мир дати», «мир взяти», «идти на мир», «прияти в мир», «мир держати» и т. д. Однако, хотя на словах князья и уверяли братьев-князей, что «хотя ти добра и тишины земли Русскые», уверяли даже и врагов (слова князя Даниила Галицкого к половецкому хану Ко-тяну: «…отче, измяти (прекрати) войну ею, приими мя в любовь собе»), на деле же они разрешали спорные вопросы кровавыми битвами и сражениями. Бывали и исключения. Юрий Долгорукий и Владимир Галицкий, раз договорившись, «сотворили любовь между собою великую».

И. Билибин. Суд во времена «Русской Правды»

Государство становится таковым, когда оно устанавливает законы и живет согласно оным законам. Уже в Повести временных лет авторы, давая описание договоров между Русью и Византией, заключенных в 911, 944, 971 гг., уделяют внимание не только вопросам регулирования торговых отношений между странами, но и тем моментам, которые сопутствуют жизни, деятельности торговых людей (смерть купца, гибель товара, телесные повреждения и т. д. и т. п.). Текст сих документов указывает на наличие у сторон права и их готовности применять его при возникновении разного рода споров и коллизий. Можно сказать, тут действует смешанное византийско-славян-ское право. Введение в обиход квалификации разных преступлений, создание системы наказаний указывают на наличие сформировавшихся судебных органов. В древнерусской истории слово «суд» впервые упоминается в Уставе князя Владимира Святославовича. Точная дата принятия Устава не определена, вероятно, первые годы XI в. Свод регулировал лишь малую долю отношений в сфере гражданских обязательств и деликтов. То был первый этап, где административные и судебные функции еще не были разграничены и судебные полномочия сосредоточены в органах управления всех уровней. Исключением следует признать упоминание суда 12 человек (в статье 15 древнейшей «Русской Правды») – прообраза современных судов присяжных. Судебное производство тогда называлось тяжебным и начиналось с «поклепа», т. е. жалобы со стороны истца, истец обязан был доказывать и правоту своего иска. В числе доказательств использовались испытания водой и железом. Таким образом, в «Русской Правде» получило нормативное выражение не только материальное и процессуальное, но и «железное» право.

«Русскую Правду» называют по праву одним из основополагающих документов права того периода. Профессор С. Юшков писал: «Достаточно сказать, что такие вопросы, как вопрос о юридическом положении отдельных социальных групп Древней Руси, вопрос о наследственном праве, многие вопросы уголовного права не могут быть сколько-нибудь исчерпывающим образом расширены, если не будет восстановлен первоначальный текст основных редакций, а это можно будет сделать тогда, когда перед глазами исследователей будут по возможности все дошедшие до нас списки…» Но сделать это было не просто, ибо полагали, что количество известных списков «Русской Правды» доходит до трехсот. Но изучение, обследование рукописей, которые могли содержать «Русскую Правду», привело в конце концов к убеждению, что общее количество списков не превышает и ста.

«Русская Правда» по Синоидальному списку. 1282 г.

«Русская Правда», по словам Ключевского, может быть названа «уложением о капитале» или «кодексом капитала». По мере того как натуральное хозяйство заменялось денежным, менялись тип жизни и нравы наших предков. Характерно, что и само гражданское лицо рассматривалось в данном документе не столько как член общества, сколько как владетель или производитель капитала. В этой связи те, кто оного не имел и не способен был произвести, как бы терял все права свободного или полноправного человека. Такая значимость капитала придавала «Русской Правде», как подчеркивал историк, «черствый мещанский характер». Документ выработан в рамках большого торгового города, вовсе не села, подтверждая тем самым в первую очередь интересы и отношения состоятельных городских классов (холопско-владельческого, торгово-промышленного мира). Поскольку в основе лежала охрана феодальной собственности князей, бояр и владык церкви, то и имущество охранялось самым наистрожайшим образом (не только от возможных краж, но и от умышленного истребления оного крестьянами). Особое значение имела охрана жизни знати. Жизнь одних (княжеских мужей) охранялась штрафом в 80 гривен (в 16 раз выше штрафа за лишение жизни крестьянина!); других (мечников и т. п.) – штрафом в 40 гривен; третьих (тиунов сельских, ра-тайных) – в 12 гривен. Положение крестьян было различным. Свободный смерд подлежал вотчинному суду феодала и имел «право» платить князю штрафы самостоятельно; крестьянин – «закуп» был более бесправен (в случае бегства становился полным холопом). Еще хуже было положение холопов. Их можно было и убить, ибо «в холопе и в робе (рабе) виры нетуть». Феодалы не считали холопов людьми, и упоминались они обычно вместе со скотом. Но церковь («Правосудие митрополичье») освящала такой порядок волей Господа: «Аще ли убиет осподарь челядина полного, несть ему душегубьства, но вина есть ему от Бога». Так холоп перед господином был лишен ее поддержки. Хотя Мономах считал, что лучше «не губить души», даже если кто и виновен.

Наказание кнутом восставших смердов

Однако такие князья на Руси – большая редкость. Гораздо чаще бывало так, что князья предпочитали поступать не по закону, а по собственному произволу. Понятно, что простой народ особенно ненавидел этих князей и их чиновников (дворецких, стольников, тиунов, мечников, вирников), порой даже больше, чем лютых разбойников, не видя между ними большой разницы. Лютую ненависть вызывали у народа повирники (т. е. сборщики штрафов и поборов) и тиуны. Пятая часть собранных с населения сумм по «закону» шла им в карман. Даже князья иногда признавали, что их тиуны (судебные) – жулики и мерзавцы. Полоцкий князь Константин Безрукий открыто заявлял епископу (вторая половина XIII в.): «Тиун неправо судит, мъзду емлет, зло деет.» Сохранилось немало описаний их действий. В Житии преподобного Никиты (XII в.), столпника Переяславского, что был прежде мытарем, говорится о его жизни. Он «прилежа градскымь судиямь и мног мятеж и пакости творяше человеком непра-веднаго ради мьздоимания, тем питаше себе и подружие свое (супругу)». «Русская Правда» указывала и размеры полагающегося вознаграждения тем, кто собирал дань и штрафы (сколько продуктов, скота, корма и т. д.), но те сплошь и рядом устанавливали собственные правила, возлагая мзду на тех, кто был в их власти. И не случайно знаменитый Даниил Заточник писал: «Не имей себе двора близ царева двора и не дръжи села близ княжа села: тивун бо его – акти огнь, трепети-цею накладен, и рядовичи (слуги) его – аки искры. Аще от огня устережешися, но от искор не можеши устеречися». Однако моральные сентенции на чиновную Русь во все времена – не влияли. Преподобный Никита Переяславский в конце жизни осознал-таки свою греховность, глубоко раскаялся и даже стал на путь раскаяния и монашества. Но это исключение, а в целом система действовала исправно, давая в руки князей и их слуг огромные богатства, которые те выжимали из народа. Поэтому в правовой обиход Иларионом и были введены такие понятия, как: судить «в правду», дела рассматривать «по правде», «судить в правду по государеву Указу». По той же причине А. Поляков подчеркнул значение термина «суд праведный», который возник на Руси с давних времен: «Не случайно у нас родилось, кроме «истины», еще отдельное и почти не переводимое слово «правда»: тут и истина; тут – и личная нравственность; тут – и общественная справедливость». Развитие права на Руси традиционно было связано с грамотами князей, в которых решались проблемы законодательства, судоустройства и судопроизводства. Особо велика была их роль в период феодальной раздробленности, к их числу можно было бы отнести и Договорные грамоты князей с Великим Новгородом, содержащие условия договора между республикой Новгород и князем (с 1136 г.).

Сборщики налогов, штрафов и поборов на Руси

В тех случаях, когда договорные отношения между народом, князьями и боярами все же нарушались, у русского народа испокон веков было самое надежное средство достижения справедливости. Везде это достигалось по-разному, но всеобщий его характер не вызывал сомнений. Способ доходчив и понятен: он требовал лишения жизни особо ненавистных притеснителей народа (в крайнем случае). В других же случаях князей, бояр, посадских, ростовщиков просто изгоняли из города и княжества, а земли, богатства конфисковывали. Очень древняя и почтенная традиция. Виднейшие специалисты-историки из Петербурга И. Фроянов и Ю. Юдин подчеркивают в этой связи значение воли общества: «Так или иначе, тут сказалось и влияние общественных интересов. Начнем с того, что княжеское богатство складывалось преимущественно за счет публичных поступлений – всевозможных платежей за отправление князьями общественно полезных функций. Вот почему люди Древней Руси воспринимали собственность князей как отчасти преобразованную или временно оккупированную общинную собственность, подлежащую в конце концов возврату общине. Именно этим объясняется тот факт, что устранение от власти того или иного правителя сопровождалось часто изъятием у него богатств, добытых посредством этой власти. Имущество изымалось посредством так называемых грабежей, которые нередко возникали стихийно, а иногда и в организованном порядке с разделом «награбленного» внутри общины поровну». Распространенный в древнерусском обществе взгляд на княжеское имущество как на достояние народа ставил известные границы, возлагал определенную узду на не знающие границ аппетиты «князей». В случае военной опасности те должны были снабжать народное ополчение оружием и конями.

Обычай требовал от них устройства пиров, куда должен быть открыт доступ и простому люду. Традиции предписывали князю проявление щедрости, выражавшейся в раздаче его имущества и сокровищ. В духе традиций и раздача богатств умерших или убитых князей народу наследниками почившего или нередкий захват богатств тем же самым народом.

Владимир Мономах (1053–1125)

Стоит вспомнить хотя бы мощное народное движение в Киеве в 1113 г., когда там умер Святополк Изяславич. Князь сей сыскал глубокую неприязнь населения Киева и Киевской земли тем, что был сребролюбив, поддерживал ростовщиков да и сам был не прочь поспекулировать солью, к тому же не всегда был удачлив в войнах. Только раздача имущества князя Святополка вдовой удержала тогда киевлян от разграбления княжеского двора. На вече было решено призвать на княжение Владимира Мономаха, к которому и была направлена депутация знатных мужей. Однако к власти пришли хазарские иудеи, «козарская» торговая корпорация, которая заправляла в городе ростовщичеством, и еще какая-то часть киевлян, находившихся в тесной связи с хазарскими «олигархами». В итоге рядовые киевляне, органически ненавидевшие евреев-ростовщиков, разграбили их дворы и двор их ставленника Путяты. В сознании русских людей это вовсе не грабеж, а восстановление законной справедливости, возвращение того, что добыто их усилиями и трудом, того, что ранее взято у них князем, боярином, управителем. Этот кодекс прочно засел в сознании – ни тысячу лет княжеско-монархического правления, ни крепостное право, ни уроки новой демократии не смогли его окончательно подавить и искоренить. Народ считал: он имеет право вернуть свое.

После смерти Ярослава Мудрого, как уже сказано, прославившегося ученостью и умом, эстафету просветительства подхватил князь Владимир Мономах. Историк В.Н. Татищев приводит единственно дошедшее до нас описание его внешности: «Лицом он был красен [то есть красив], очи велики, власы рыжеваты и кудрявы, чело высоко, борода широкая, ростом не вельми высок, но крепкий телом и силен». Этот словесный портрет совпадает с изображениями на миниатюрах Ке-нигсбергской летописи. Византийские корни в его семье очевидны (дочь византийского императора Константина Мономаха была его матерью). Это яркая, выдающаяся личность. Он сумел вторгнуться в царские династии Европы, породнившись с дворами многих государств. Первая его супруга была дочерью английского короля. В лице Владимира Мономаха видим образованного человека того века, сфера культурных интересов его обширна. Чудом считалась библиотека, доставшаяся ему в наследство от Ярослава Мудрого и приумноженная. Библиотека князя по богатству собранных в ней книг превосходила многие европейские, при нем было переведено и многое из византийской литературы, о чем говорят и летописи. По словам византийца Феодора Метохита, таковая казалась ему «ни с чем не сравнимым, прекраснейшим средоточием всей обитаемой земли». Если и была тут толика лести, для нее были основания.

Его «Поучение» стало поистине «золотым словом» Древней Руси, войдя в сокровищницу древнерусских текстов. «Поучение» дошло до нас случайно, в единственном списке, в составе Лаврентьев-ской летописи, которая рисковала сгореть вместе со списком «Слова о полку Игореве» в московском пожаре 1812 г. в собрании рукописей Мусина-Пушкина, но не сгорела только потому, что была взята из библиотеки Н.М. Карамзиным. Сей яркий памятник древнерусской мысли является одним из первейших «педагогических» трактатов Руси. Будучи составлено князем уже в преклонном возрасте, оно отражает его раздумья о прожитой жизни, об обретенном опыте, когда человек начинает думать уже о самом главном и высшем, «на санях си-дючи» (в Древней Руси так говорили, когда уже сбирались в последний путь). Написано «Поучение» по примеру древних сборников (завезенных из Болгарии или переведенных с греческого языка) и рассчитано было на самую широкую публику, включая ряд семейных, религиозных, общественных максим. То, что называют «Поучением» Мономаха, по существу, является своеобразным собранием его сочинений: здесь собственно «Поучение», его автобиография и письмо к князю Олегу Святославичу. Молитва, приписываемая Мономаху и заключающая его сочинения, ему не принадлежит. «Поучение» – кладезь мудрости.

Поражает и письмо Мономаха знаменитому князю Олегу Святославичу (Гориславичу, как называет его автор «Слова о полку Иго-реве»). В нем Мономах упрекает князя за то горе, которое он принес своими братоубийственными войнами Русской земле. Жизненные советы в «Поучении» перемежаются с педагогическими идеями: «Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце свое и не станет лениться, а будет трудиться. Прежде всего Бога ради и души своей, страх имейте Божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную – это ведь начало всякого добра. Ибо встретили меня послы от братьев моих на Волге и сказали: «Поспеши к нам, и выгоним Рос-тиславичей и волость их отнимем; если же не пойдешь с нами, то мы – сами по себе будем, а ты – сам по себе». И ответил я: «Хоть вы и гневаетесь, не могу я ни с вами пойти, ни крестоцелование преступить…» «Зачем печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня? Уповай на бога, ибо верю в него». «Не соревнуйся с лукавыми, не завидуй творящим беззаконие, ибо лукавые будут истреблены, послушные же Господу будут владеть землей». И еще немного: «И не будет грешника: посмотришь на место его и не найдешь его. Кроткие же унаследуют землю и многим насладятся миром. Злоумышляет грешный против праведного и скрежещет на него зубами своими; Господь же посмеется над

А. Кившенко. Владимир Мономах на съезде русских князей

ним, ибо видит, что настанет день его. Оружие извлекли грешники, натягивают лук свой, чтобы пронзить нищего и убогого, заклать правых сердцем. Оружие их пронзит сердца их, и луки их сокрушатся. Лучше праведнику малое, нежели многое богатство грешным. Ибо сила грешных сокрушится, праведных же укрепляет Господь. Ибо грешники погибнут – праведных же милует и одаривает. Ибо благословляющие его наследуют землю, клянущие же его истребятся. Господом стопы человека направляются. Когда он упадет, то не разобьется, ибо Господь поддерживает руку его. Молод был и состарился, и не видел праведника покинутым, ни потомков его просящими хлеба. Всякий день милостыню творит праведник и взаймы дает, и племя его благословенно будет. Уклонись от зла, сотвори добро, найди мир и отгони зло, и живи во веки веков.» Взывая к светодавцу, скажем: «Слава тебе, человеколюбец!» Поистине, дети мои, разумейте, что человеколюбец Бог милостив и премилостив. Всего же более убогих не забывайте, но, насколько можете, по силам кормите и подавайте сироте и вдовицу оправдывайте сами, а не давайте сильным губить человека. Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его; если и будет повинен смерти, то не губите никакой христианской души. Паче же всего гордости не имейте в сердце и в уме, но скажем: смертны мы, сегодня живы, а заутра в гробу; все это, что ты нам дал, не наше, но твое, поручил нам это на несколько дней. Старых чтите, как отца, а молодых, как братьев. В дому своем не ленитесь, но за всем сами наблюдайте. Лжи остерегайтесь, и пьянства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело. Куда бы вы ни держали путь по своим землям, не давайте отрокам причинять вред ни своим, ни чужим, ни селам, ни посевам, чтобы не стали проклинать вас. Куда же пойдете и где остановитесь, напоите и накормите нищего, более же всего чтите гостя, откуда бы к вам ни пришел, простолюдин ли, или знатный, или посол; если не можете почтить его подарком – то пищей и питьем, ибо они, проходя, прославят человека по всем землям, или добрым, или злым. Больного навестите, покойника проводите, ибо все мы смертны. Не пропустите человека, не поприветствовав его, и доброе слово ему молвите. Жену свою любите, но не давайте им власти над собой. А вот вам и основа всему: страх Божий имейте превыше всего. Если будете забывать это, то чаще перечитывайте: и мне не будет стыдно, и вам будет хорошо. Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь – как отец мой, дома сидя, знал пять языков, оттого и честь от других стран. Леность ведь всему мать: что кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не научится. Добро же творя, не ленитесь ни на что хорошее, прежде всего к церкви: пусть не застанет вас солнце в постели».