Текст книги "Начинали мы на Славутиче..."

Автор книги: Сергей Андрющенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Надо вводить триста пятьдесят девятую дивизию. Пора! Попробуем убедить в этом командующего.

Мы как раз ждали на наблюдательном пункте П. А. Курочкина. Из штаба армии сообщили, что он выехал к нам в корпус.

Командарм прибыл вечером. Григорович встретил его, доложил о положении дел и обратился в заключение к Курочкину с просьбой разрешить использовать 359-ю дивизию.

– Спешите, Михаил Фролович.

– Нет, товарищ командующий. У нас с противником сейчас фактическое равновесие сил. Его надо нарушить. И в нашу пользу, конечно!

– А вы попробуйте сманеврировать. Соберите кулак и бейте!

– Уже били, товарищ командующий. Не получается…

– Попробуйте еще раз. А резервная дивизия нам с вами может еще очень пригодиться.

– Но вы же сами всегда были сторонником решительных мер. Нельзя давать противнику времени опомниться. Он выдыхается. Его нужно добить. Наступил самый подходящий момент для наращивания удара. Упустить его непростительно. Вы посмотрите на обстановку…

– Доводы убедительные, согласен, Михаил Фролович.

Потом Курочкин сообщил радостную весть: войска нашего фронта форсировали Западный Буг и, перешагнув Государственную границу Советского Союза, вступили на территорию Польши.

359-я стрелковая дивизия, совершив марш в ночь на 18 июля из урочища Ярославецки Ляс, где она стояла, с рассветом вступила в бой на восточной и южной окраинах Колтува. Немцы продолжали отчаянно сопротивляться. В городе у них находился крупный опорный пункт с широко разветвленной сетью траншей, блиндажами, дзотами, множеством огневых точек. И повсюду – минные поля.

1198-й стрелковый полк (командовал им подполковник Д. И. Загребин) получил задачу овладеть господствующей высотой 374,0 и ворваться в Колтув с юго-востока. Сделать это было не так-то легко. Местность открытая, вся простреливается. Атаковать в лоб нельзя. И Загребин решил устроить с фронта демонстрацию атаки, отвлечь тем самым внимание противника, а батальон капитана С. Г. Решетникова послать в обход и ударить им с фланга. Вместе с батальоном по заданию Загребина пошел начальник штаба полка майор Г. П. Мурашко, чтобы на месте помочь комбату в организации атаки. Мурашко – грамотный, знающий офицер, не раз уже отличался в боях. Он имел шестнадцатилетний стаж службы и почти двухлетний опыт войны.

Батальон Решетникова скрытно вышел во фланг гитлеровцам. Артиллеристы, выкатив орудия на прямую наводку, открыли беглый огонь по немецким траншеям, опоясывающим высоту. Особенно метко стрелял взвод лейтенанта Т. Е. Мыльникова. Один за другим умолкли подавленные им вражеские пулеметы. Высоту накрыла плотным огнем и полковая артиллерийская группа. Маневренно действовали минометчики. Взвод лейтенанта Ф. Е. Филиппова, например, выдвинулся скрытно по ложбине к самым немецким окопам. Установив 82-мм минометы в овражке, Филиппов сам пополз еще дальше и устроился в воронке от снаряда буквально в ста метрах от противника, откуда и корректировал огонь.

Атака началась перед рассветом. Батальон Решетникова неожиданным для фашистов ударом во фланг сбил их с высоты. На плечах отступающего врага бойцы полка ворвались в Колтув. Завязались уличные бои. На помощь Решетникову пришли другие части.

Утром 18 июля 359-я во взамодействии с подошедшей к тому времени 237-й танковой бригадой овладела Колтувом. Используя положение, перешел в решительное наступление и правый фланг корпуса. 200-й гвардейский стрелковый полк 68-й гвардейской дивизии под командованием майора М. Л. Черникова, сломив сопротивление немцев на рубеже Нетреба, Ревегув Гай, бывший замок, прорвал основную полосу обороны и овладел поселком Голубица. Для развития успеха здесь решением командарма был введен 31-й танковый корпус с задачей овладеть Подгорце и надежно замкнуть кольцо вокруг бродской группировки противника. Взаимодействуя с ним, части 68-й гвардейской дивизии, обойдя Жаркув, достигли северной окраины Подгорце.

Мужественно, со знанием дела дрались с врагом бойцы всех родов войск: артиллеристы, пехотинцы, саперы, связисты. Я держу в руках взятые в Центральном архиве Министерства обороны СССР наградные листы на воинов корпуса – в свое время многие из них прошли через мои руки – и с волнением вспоминаю подвиги наших солдат.

…Рядовой Иван Григорьевич Меньшиков, старший линейный надсмотрщик кабельно-шестовой роты нашего батальона связи. 20 июля 1944 года под сильным минометным огнем он проложил кабельную линию по открытому полю за 10 минут. Несколько раз провод перебивали снаряды, и тогда Меньшиков снова выходил на линию, исправлял повреждение, обеспечивая бесперебойную связь с дивизией. Иван Григорьевич награжден орденом Красного Знамени.

…Старший сержант Георгий Федорович Никитин, командир 45-мм орудия 202-го гвардейского полка, коммунист. В бою за село Лопуха Ропчинского района его расчет подавил два пулемета противника и одну пушку. Затем Никитин участвовал в отражении контратаки врага и, ведя огонь в упор, уничтожил до двух десятков гитлеровцев. Он был тоже удостоен ордена Красного Знамени.

…Красноармеец Георгий Александрович Дружков, стрелок роты автоматчиков 1194-го полка. 21 июля 1944 года при атаке на Магдамовку он возглавил группу бойцов и первым ворвался с ней в деревню. Был захвачен немецкий обоз, взято 24 пленных. Г. А. Дружков награжден орденом Отечественной войны II степени.

Всех отличившихся тогда в боях не перечислить – их было великое множество. Остановлюсь еще лишь на одном примере, потому что о людях этой боевой специальности пишут, к сожалению, мало, а спасали они сотни жизней.

…Лейтенант медслужбы Иван Владимирович Копыл, командир взвода санносильщиков 198-го гвардейского полка, коммунист, уроженец мест, где мы в то время воевали. В боях 26 и 27 июля он проявил исключительное мужество и лично вынес с поля боя под огнем 54 тяжелораненых, оказав им при этом квалифицированную медицинскую помощь. Ивану Владимировичу был вручен орден Красного Знамени.

* * *

20 июля наш сосед справа – 13-я армия во взаимодействии с 1-й и 3-й танковыми армиями овладела населенными пунктами Ясешов, Конты, Гуманиска и, оставив на этом рубеже прикрытие фронтом на юг, продолжала наступление в западном направлении. Одновременно сосед слева – 15-й стрелковый корпус обошел противника южнее района Бялы Камень, обеспечив прикрытие на рубеже Жулице, Дембина, Скварзава, и вышел в район Красное, Глиняны, где соединился с частями 13-й армии. Таким образом, бродская группировка немцев была прочно окружена в районе Бялы Камень.

Гитлеровцам было предложено капитулировать, но они отказались это сделать, надеясь, видимо, на помощь извне. И тогда наш корпус получил приказ уничтожить окруженные войска противника – остатки пяти пехотных и одной танковой дивизий.

По распоряжению командарма нас усилили артиллерией. Корпус получил в свое подчинение одну пушечную и одну гаубичную бригады, минометный полк и дивизион «катюш». Теперь мы могли надежно подавить оборону противника. Утром 21 июля после сильной артподготовки наши дивизии перешли в наступление. Уничтожая остатки гитлеровцев в населенных пунктах Подгорце, Ожидув, Олеско, корпус овладел ими и начал постепенно сжимать кольцо, охватывающее фашистскую группировку. 22 июля одновременно ударом 68-й гвардейской и 99-й дивизий на Подлесье, а 359-й дивизии – на Почапы гитлеровцы в опорном пункте Бялы Камень были частично уничтожены, частью взяты в плен. Только незначительным силам противника удалось прорваться через болото на Бельзец и Скварзаву. Эти разрозненные группы были впоследствии добиты силами 1198-го полка 359-й дивизии.

В тот же день вечером генерал-полковник П. А. Курочкин донес командующему 1-м Украинским фронтом, что войска армии в результате трехдневных ожесточенных боев закончили уничтожение бродской группировки противника. Гитлеровцы потеряли до 15 тысяч солдат и офицеров убитыми и свыше 10 тысяч пленными, в том числе был пленен в полном составе и штаб 361-й пехотной немецкой дивизии. Кроме того, было уничтожено и захвачено 59 танков и САУ, 610 орудий и минометов разного калибра, около семи тысяч автомашин. В качестве трофеев нам досталось 28 крупных складов с военным имуществом и продовольствием.

За время уничтожения бродской группировки части корпуса в напряженных круглосуточных боях прошли до 40 километров, освободив 42 населенных пункта, в том числе три районных центра. Личный состав при этом проявил большое мужество, стойкость и высокое боевое мастерство, за что приказом Верховного Главнокомандующего от 24 июля 1944 года ему была объявлена благодарность.

Путь на Львов был свободен. Немцы не имели здесь резервов, способных остановить наше наступление. Поэтому они принимали срочные меры для укрепления непосредственных подступов к городу. С участка Станислав, Коломыя были сняты 101-я горно-стрелковая и 68-я пехотная дивизии для переброски ко Львову (их заменили венгерские части), где они совместно с остатками 340-й пехотной дивизии поспешно занимали оборону севернее города.

68-я гвардейская дивизия, вышедшая первой из боя, после короткого отдыха выступила в направлении Львова и была передана в подчинение командира 28-го стрелкового корпуса. В нашем корпусе остались две дивизии – 99-я и 359-я, три истребительно-противотанковых артиллерийских полка и один минометный. В течение нескольких часов мы приводили в порядок личный состав и материальную часть, а 23 июля продолжили наступление на Львов.

Севернее города бои с противником вели на широком фронте части 102-го стрелкового корпуса, в частности его 112-я дивизия. Нам было приказано сменить ее, заняв исходное положение для наступления на сравнительно небольшом по протяженности участке от Завадува до Калинувки. Генерал Григорович, оценив обстановку, решил, что основную ударную группировку следует создать на правом фланге в районе Гженда, прикрывая остальной фронт одним полком. Это было очень характерно для тактики и оперативного искусства того периода войны – смело сосредоточивать на узком участке основные силы для удара, оставляя на всем остальном довольно широком фронте лишь небольшое прикрытие. Бесспорно, известный риск здесь есть; на войне ведь может случиться всякое. Но риск оправдывал себя, и результаты, как правило, были положительными. Кроме того, командир, принимая такое решение, обычно имел самые точные данные о силах и намерениях противника.

Надо отдать должное нашим разведчикам – они хорошо справлялись со своей нелегкой задачей. В корпусе разведку в то время возглавлял очень знающий и, если так можно выразиться, очень мобильный человек – подполковник Сергей Михайлович Дащук. В своей трудной и опасной работе офицер проявлял много выдумки и изобретательности. Часто, слишком часто он бывал на переднем крае и даже пытался сам ходить в разведку, за что получил от меня внушение. Он умел находить смелые, оригинальные решения для заброски разведчиков в тыл врага, часто связывался с партизанами, с местными жителями, многие из которых активно помогали нам, хотя находились и такие, которые вредили.

Я имею в виду украинских националистов и прочее антисоветское отребье. Нельзя забывать, что дело происходило в Западной Украине, лишь накануне войны вошедшей в состав Советского Союза. Мы располагали сведениями о наличии националистических банд, бывших петлюровцев в лесах, мимо которых шли войска. Все они были связаны с гестаповцами и выполняли их задания. Стфываясь в чащобах, бандиты, случалось, нападали на наших красноармейцев и офицеров, грабили и терроризировали местное население, разбрасывали злобные листовки.

Еще в феврале 1944 года было опубликовано Обращение Верховного Совета и СНК УССР, разоблачающее предательство украинско-буржуазных националистов и их вожаков, открывающее глаза тем, кто случайно попал в их ряды. Кто честно порывал с прошлым, тому правительство гарантировало полное прощение их заблуждений и ошибок. Обращение было напечатано на украинском языке в специальной листовке, и наши политработники распространяли ее в городах и селах, где проходили части. Политотделы корпуса и дивизий вели активную политическую работу с пополнением, поступающим из освобожденных районов Украины. Перед призывниками раскрывалось истинное лицо украинских националистов, находящихся в услужении гитлеровцев, их предательство и продажность, разоблачались демагогические измышления этого антисоветского сброда. Нам нужна была постоянная бдительность и высокая боеготовность.

* * *

Вернемся снова к непосредственной подготовке наступления на Львов. В соответствии с замыслом предстоящего боя генерал М. Ф. Григорович определил построение боевого порядка корпуса. 99-я дивизия заняла исходное положение для наступления на фронте протяженностью 3, а 359-я – 14 километров, причем на четырех километрах здесь располагались главные силы – два полка, тогда как весь остальной участок прикрывал лишь один. На правом же фланге сосредоточивалась и основная масса артиллерии. Корпус получил на усиление истребительно-противотанковую, пушечную и гаубичную бригады, а также полк гвардейских минометов. Таким образом, в полосе прорыва 99-й дивизии находилось 279 орудий и минометов, тогда как на фронте наступления 359-й дивизии их было всего 198. Значительная часть пушечных батарей по предложению полковника И. А. Никитина была выдвинута непосредственно в боевые порядки пехоты.

К этому времени обстановка на львовском направлении сложилась такая. Слева от нас 28-й стрелковый корпус подходил к городу с востока. Справа 102-й стрелковый корпус 13-й армии подвижными отрядами вышел в район Янув и во взаимодействии с 3-й танковой армией отрезал противнику пути отхода в западном направлении. Немцам снова угрожал котел. Это, конечно, сказалось на их моральном состоянии, хотя дрались они по-прежнему ожесточенно. Дисциплина, как известно, в вермахте насаждалась самыми свирепыми методами. С любым заподозренным в трусости, паникерстве или дезертирстве фельджандармерия расправлялась на месте, даже не выслушав его объяснений. Уже в этот период мы стали обнаруживать трупы расстрелянных немецких солдат, и чем ближе к концу войны, тем чаще. Начавшееся под влиянием серьезных поражений разложение гитлеровской армии трудно было остановить.

Без малого два дня продолжалась подготовка к наступлению, и все время штаб корпуса работал с присущей ему оперативностью. Подполковник И. М. Видиборец со своими подчиненными буквально за считанные часы разработал необходимые боевые документы. Затем операторы отправились в соединения, чтобы проконтролировать выход частей в исходное положение и их подготовку к атаке. Майоры И. В. Смирнов и В. Е. Салогубов, в частности, были направлены в 359-ю дивизию и помогли ее штабу организовать взаимодействие с приданной артиллерией и авиацией, которая выделялась, на период прорыва первой полосы обороны противника.

Наступление частей корпуса на Львов началось утром 25 июля. Преодолевая сильное огневое сопротивление противника, 359-я дивизия, наносящая главный удар в направлении Гжибовице, Великий Жидатыче, продвинулась вперед на 3–4 километра и овладела населенными пунктами Гамулец, Гженда и Черна Гура.

Противник частями 68-й, 101-й горной и остатками 340-й пехотных дивизий попытался задержать наше продвижение и почти все время контратаковал, используя промежуточные рубежи обороны и естественные складки местности.

1198-й стрелковый полк, наступая в направлении Черна Гура, был остановлен сильным вражеским огнем у высоты 344,0. В трудном положении оказался его первый батальон, залегший на совершенно голом месте. Ни кустика, ни деревца – ровное поле; единственное укрытие – воронки от снарядов. Батальон нес большее потери. В этот момент в передовых цепях появилась ловкая подвижная фигура офицера, в котором бойцы сразу узнали заместителя командира полка по политчасти майора Ю. А. Хохрякова.

– Передать по цепи, – крикнул Хохряков, – что позади открытое пространство, и мы все погибнем, если начнем отход. Выход только один – вперед! Возьмем высоту броском! Артиллерия нам поможет.

Неподалеку в воронке находился командир полковой батареи 76-миллиметровых пушек старший лейтенант В. В. Лесовой. Замполит знал его как искусного мастера своего дела. Перебежав к нему на передовой наблюдательный пункт, Хохряков сказал:

– Надо обязательно подавить немецкие пулеметы на флангах. Иначе атака снова захлебнется.

– Постараемся! – ответил комбат, делая расчеты в блокноте.

Вскоре телефонист уже передавал его команду на огневую позицию:

– По пулемету. Осколочным…

Одна за другой все три фланкирующие огневые точки были подавлены. Как только они замолчали, майор Хохряков поднял батальон в атаку. Комбат к этому времени выбыл из строя и сам сделать этого не мог. Стремительным броском высота 344,0 была взята. Полк продолжал наступление и вскоре овладел населенным пунктом Черна Гура.

В этом бою отличились связисты полка, особенно взвод старшины И. М. Калашникова. Поскольку немцы вели интенсивный артиллерийско-минометный огонь, проводная связь то и дело прерывалась. Телефонистам приходилось почти каждые пятнадцать – двадцать минут выходить на линии. Людей во взводе было мало, поэтому Калашников частенько сам шел исправлять повреждения под сильным огнем, ежеминутно рискуя жизнью. Однако старшина методично выполнял свою задачу. Он был опытным специалистом и давно привык к опасности, потому что воевал с июля 1941 года. Даже будучи контуженным, Калашников продолжал работать на линии и обеспечил надежную связь. За мужество и отвагу, проявленные в боях, старшина вскоре был награжден орденом Отечественной войны II степени. Такую же награду получил и командир батареи Владимир Лесовой. Майор же Хохряков был удостоен за этот бой ордена Красного Знамени. Из политработников 359-й дивизии тогда же отличился заместитель начальника политотдела подполковник Р. Я. Пасичник. Во время боя он был во втором батальоне 1196-го стрелкового полка и, находясь в наступающих цепях, личным примером увлекал за собой бойцов. Стремительной атакой подразделение овладело другой господствующей над Львовом высотой – 236,0. Пасичнику так же, как и Хохрякову, был вручен орден Красного Знамени.

Весь день 26 июля корпус вел упорные бои на подступах к городу, но продвинуться дальше не смог. У немцев здесь была сильно укрепленная оборона. Да и в количестве войск на этом направлении мы имели весьма незначительное преимущество.

Вечером пришел приказ из штаба 60-й армии, который предписывал нам ускорить продвижение и во что бы то ни стало овладеть назавтра северной частью города.

Прочитав шифровку, Григорович задумался. Лицо его нахмурилось. Это означало, что комкор недоволен. И я понимал Михаила Фроловича. В нашем распоряжении всего две дивизии – сил явно маловато. А для наступления нужно иметь хотя бы двойное превосходство над противником.

– Сделаем так, – сказал наконец Григорович, придвигая карту. – Триста пятьдесят девятая дивизия оставляет на занимаемом рубеже прикрытие, а основными силами сосредоточивается в лесу северо-восточнее станции Бжуховице. Отсюда она совместно с девяносто девятой и полком самоходных орудий должна, прорвав оборону немцев на узком участке, ударом вдоль железной дороги выйти в районе Женска Польска, где соединится с частями двадцать четвертого танкового корпуса…

Комкор умолк, и я вопросительно посмотрел на него, ожидая продолжения. Но он неожиданно спросил:

– А как думаешь, Сергей Александрович, куда лучше всего в конце концов нацелить триста пятьдесят девятую?

Я еще раз взглянул на карту, хотя наизусть знал все, что на ней нанесено, и, подумав, ответил:

– Пожалуй, наиболее эффективным будет удар через Малехов. Здесь и местность позволяет, и, кроме того, по нашим данным, там находится стык между двумя немецкими частями. Отсюда дивизия может прямо выйти к северной части города.

– Пусть будет так, – одобрил Григорович план. – Оформите приказом и разошлите в войска.

Принимая решения, Михаил Фролович имел обыкновение советоваться со мной и другими работниками штаба. И хотя занимаемый им пост требовал строгого соблюдения принципов единоначалия, командир корпуса умел находить пути к сердцам людей и всегда опирался в своей работе на подчиненных.

* * *

27 июля в 4.00, как и было приказано комкором, 359-я стрелковая перешла в наступление и, сломив сопротивление противника, начала быстро продвигаться вперед. Через час с небольшим начальник штаба дивизии подполковник Г. С. Хаврин уже докладывал мне, что ударом 1198-го полка через Голоско с северо-запада и 1196-го полка вдоль дороги из Сбойска на Львов 359-я штурмом овладела северной частью города. В уличных боях прекрасно проявили себя артиллеристы. 221-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион под командованием коммуниста гвардии капитана Н. М. Базарова был выдвинут в боевые порядки пехоты на прямую наводку. Немцы открыли по батарейцам сильный пулеметный огонь. Но несмотря на это, противотанкисты продолжали методично стрелять и уничтожили одну за другой двенадцать огневых точек противника. Путь для пехоты был расчищен. За мужество и большое командирское искусство, проявленные в этом бою, капитан Базаров был удостоен ордена Александра Невского.

Одновременно с Базаровым был награжден орденом Красного Знамени и заместитель командира 359-й стрелковой дивизии полковник Е. О. Герман. Находясь в полку, действующем на главном направлении, он принял непосредственное участие в руководстве боем. Наступление велось по двум главным улицам. Было организовано два штурмовых отряда, в одном из которых и был полковник Герман. Он все время находился в цепи наступающего отряда, нередко, рискуя жизнью, руководил штурмом отдельных узлов сопротивления, поднимал красноармейцев в атаку.

Одновременно с 359-й начала наступление и вторая наша дивизия – 99-я. Сломив сопротивление немцев в районе Бжуховице, она к 8.00 овладела поселками Женска Польска, Левандувка и, выйдя на западную окраину Львова, соединилась там с частями 28-го стрелкового корпуса, наступающего на город с юго-запада.

Память не сохранила имен многих людей, геройски сражавшихся в боях за Львов. Помню только некоторых. В 99-й дивизии был, например, командир роты – старший лейтенант Григорий Пехтерев. Храбрец, каких мало, он в одном из уличных боев со своими бойцами совершил стремительный обходный маневр и уничтожил большую группу просочившихся в наше расположение вражеских автоматчиков. Когда потребовалось, Пехтерев сам лег за пулемет и начал в упор расстреливать фашистов.

В 206-м стрелковом полку запомнился командир пулеметной роты старший лейтенант Николай Петров, о котором мне подробно рассказывал начальник политотдела 99-й дивизии полковник И. К. Елисеев. Николаю со своими верными пулеметчиками однажды в течение часа пришлось отбивать четыре вражеские контратаки. И они сделали это с завидным хладнокровием. Потеряв до 20 человек только убитыми, гитлеровцы отступили.

В полдень город Львов был полностью очищен от немецко-фашистских оккупантов. В тот же день генерал-полковник П. А. Курочкин доносил командующему 1-м Украинским фронтом:

«Войска армии во взаимодействии с частями 3-й и 4-й танковых армий 27 июля штурмом овладели городом и крупным железнодорожным узлом Львов – важным оперативно-стратегическим центром и мощным опорным пунктом обороны немцев, прикрывающим пути в Польшу и Румынию.

В боях за овладение г. Львовом отличились войска:

23-й стрелковый корпус – командир корпуса генерал-майор Григорович М. Ф.;

Соединения корпуса:

99-я стрелковая Житомирская Краснознаменная дивизия – командир дивизии генерал-майор Сараев А. А.;

359-я стрелковая Ярцевская дивизия – командир дивизии полковник Косалапов П. П.;

28-й стрелковый корпус – командир корпуса генерал-майор Озимин М. И.;

106-й стрелковый корпус – командир корпуса генерал-майор Кузовков И. А….» [6]6
  ЦАМО СССР, ф. 417, оп. 10 564, д. 779, л. 109.


[Закрыть]

Вечером столица нашей Родины Москва салютовала доблестным войскам 1-го Украинского фронта, освободившим город Львов. Приказом Верховного Главнокомандующего № 132 полкам 359-й дивизии и 1-му полку 99-й было присвоено наименование «Львовские», а всему личному составу корпуса объявлена благодарность.

Со взятием Львова был уничтожен последний опорный пункт гитлеровцев по пути выхода наших войск на Государственную границу СССР 1939 года, проходившую по реке Сан в направлении на Жешув. Именно туда в последующем и были нацелены войска армии. Уже 27 июля во второй половине дня, когда после четырехчасового отдыха мы привели части в порядок и подтянули технику, корпус получил приказ начать преследование противника в западном направлении. В наше подчинение была возвращена 68-я гвардейская стрелковая дивизия, чему мы с Григоровичем искренне порадовались. За то время, что дивизия воевала в составе корпуса, мы хорошо узнали и ее командира генерала Владимира Филипповича Стенина и начальника штаба полковника Григория Митрофановича Каравана и подружились с ними.

Мы преследовали отходящего противника. Полки, принимая все меры охранения, двигались в колоннах по дорогам. Усиленные отряды прочесывали населенные пункты. Наступая в полосе шириной до 15 километров в направлении Яворов, Радымно, Жешув, части корпуса 29 июля вышли на Государственную границу СССР и переправились через реку Сан. За четыре дня они продвинулись на запад более чем на 150 километров и с ходу завязали бои с противником на восточном берегу реки Вислок в районе Жешув.

Здесь снова отличился 1-й стрелковый полк бывшего оператора нашего штаба майора К. Г. Андриевского. Сковывая гитлеровцев главными силами 68-й гвардейской дивизии на восточной окраине города, корпус одним полком той же дивизии и тремя полками 359-й начал форсировать реку Вислок. В этот момент для наращивания удара Григорович ввел в бой 99-ю дивизию, следовавшую на марше во втором эшелоне.

В ночь на 2 августа 1-й стрелковый во взаимодействии с танкистами генерала П. П. Полубоярова переправился через реку, причем очень скрытно. Часть бойцов Андриевский пустил вплавь. Они бесшумно достигли противоположного берега и без единого выстрела сняли там охрану гитлеровцев. Затем на плотах вместе с техникой начали переправляться пулеметчики, артиллеристы и минометчики. Еще до наступления рассвета полк целиком был в тылу у немцев. Оставив прикрытие на дорогах, ведущих с запада, К. Г. Андриевский внезапно атаковал противника всеми своими батальонами. Удар для фашистов был настолько ошеломляющим, что они, почти не оказывая сопротивления, стали отходить в северо-западном направлении.

Корпус овладел городом Жешув и, стремительно преследуя противника, вышел на рубеж Сендзишув, Загужице. Тут у гитлеровцев была сильно укрепленная полоса обороны, состоящая из 3–4 линий траншей полного профиля с хорошо развитой системой дотов и дзотов. Дома в населенных пунктах были приспособлены под огневые точки, подступы к ним заминированы. Гитлеровцы намеревались задержать здесь наше наступление. Району Дембица они придавали особое значение, потому что он являлся важнейшим узлом сопротивления на подступах к городу Кракову, крупнейшему стратегическому пункту и центру авиационной промышленности.

Местность в этом районе для нас была невыгодной. Сильно пересеченная, со множеством оврагов и ручьев, она затрудняла маневр пехоте и особенно артиллерии. Отроги Карпатских гор, простиравшиеся с юго-востока на северо-запад, подступали вплотную к Сендзишуву, Ропче, Дембице и шли далее по западному берегу реки Вислы. Отдельные высоты поднимались на 400 метров над уровнем моря.

Дивизии наши к тому времени были изрядно потрепаны. В частях оставалось мало личного состава. Нельзя забывать, что мы с боями прошли 330 километров. Ощущалась острая нехватка боеприпасов. Базы снабжения находились далеко в тылу. Подвозить оттуда снаряды и мины гужтранспорт не успевал, а почти все автомашины стояли из-за отсутствия горючего. При таком положении дел корпус не смог прорвать оборону противника сразу. Встал вопрос о необходимости перегруппировки войск и более тщательной подготовке дальнейшего наступления.

По решению командира корпуса в полках было организовано по одному стрелковому батальону, куда сводились все роты. Это упрощало и намного облегчало управление подразделениями. Высвободившийся офицерский состав выводился в резерв. 359-я дивизия, как наиболее сильная, была переброшена на правый фланг и заняла исходное положение для наступления на узком участки у поселков Вельки и Сендзишув. Ее место – 9 километров по фронту – было занято 68-й гвардейской дивизией, имевшей больше всех потерь в личном составе. Вся дивизионная и приданная корпусу артиллерия использовалась на направлении главного удара. Тщательно изучали мы систему обороны противника. Все это продолжалось вплоть до 21 августа.

В те дни все работники штаба корпуса были заняты выездом в войска для проведения различных мероприятий, помогали командирам размещать части, готовить их к предстоящим боям. Много пришлось потрудиться и политотдельцам во главе с Александром Алексеевичем Орловым, человеком, как я уже рассказывал, немногословным, но очень деятельным. Политработникам пришлось не только вместе с нами готовить войска к наступлению, разъяснять его цели, задачи, поднимать моральный дух личного состава, но и проводить несколько непривычную, весьма специфическую работу. Мы находились на территории Польши, где население еще в предвоенные годы соответствующим образом настраивалось своими буржуазными правителями против Советского Союза. И хотя люди, разумеется, были рады освобождению от фашистского рабства и даже помогали нам, тем не менее многое еще в нашем образе жизни оставалось для них непонятным, вызывало настороженность. Народу нужно было разъяснить и на деле доказать, что мы пришли как друзья и всячески готовы помочь возрождению страны.

По указанию Военного совета армии в освобождаемых нами крупных населенных пунктах мы совместно с представителями Польского комитета Национального освобождения проводили митинги. На них выступали командиры и политработники, рассказывали, с какими благородными целями пришла в Польшу Красная Армия, разъясняли национальную политику нашей партии. Для местного населения организовывались демонстрации советских кинофильмов, выступления коллективов самодеятельности, духовых оркестров. Концерты, как правило, начинались исполнением Гимна Советского Союза. Нередко исполнялся и Польский национальный гимн.

Наши саперы разминировали промышленные объекты, предназначенные фашистами для взрыва, спасали культурные и исторические национальные памятники. Тыловикам же зачастую приходилось налаживать снабжение населения хотя бы в первые дни продовольствием и питьевой водой. Вся эта большая работа воочию убеждала польский народ в доброжелательности и искренности наших устремлений, способствовала становлению политического самосознания масс и укреплению советско-польской дружбы.