Текст книги "Дневник Берта"

Автор книги: Сёрен Ульссон

Соавторы: Андерс Якобссон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

30/4 (Вальборга)

Симсалабим, дневник.

Сначала немного на моём секретном языке: Конкаклофф силибум пуллен трейре трофф. Сегодня всё секретно. Оке ночевал у меня. Его папа ходит на курсы, на которых учат кричать.

Оке и я приобрели новую профессию. Мы – фокусники. Вчера мы тренировались. Мы заколдовали уху так, что она превратилась в гамбургеры. Мама это обнаружила.

Вот что исчезло с помощью нашего колдовства:

 
папины очки для чтения,
папины ключи от машины,
папины выходные брюки,
папино терпение.
 

Вот что появилось с помощью нашего колдовства:

 
папино плохое настроение,
страшные ругательства,
кружка с водой,
пожарная машина (почти что),
мамина головная боль.  Это было проще всего.
 

Мы устроили представление для мамы с папой.

У Оке есть саквояж фокусника. Он таинственный.

Волшебную палочку можно сгибать – в одну сторону. Я согнул её в другую сторону…

Ну, она и так не была очень уж хорошей.

Мы долго репетировали фокус с апельсином. Потом мы проголодались и съели апельсин.

Оке себя называл Непобедимый Доктор Смит. Я получил имя Юханссон.

– И вообще, это мой саквояж фокусника, – заявил Оке.

Оке прикрепил резинку английской булавкой с изнанки рукава рубашки. Потом он приклеил скотчем стокроновую купюру на другом конце резинки. Он показал зрителям (мамаше с папашей) сотню, а резинка была не видна.

– Дамы и господа. Стокроновая купюра сейчас исчезнет.

И она исчезла. Но не в рукаве. Она улетела в аквариум.

Папа смеялся… пока не сообразил, что это была его сотня.

Непобедимый Доктор Смит во всём обвинил Юханссона.

– Вычтем у Юханссона из зарплаты, – распорядился он.

Потом Оке жонглировал тремя яблоками. Одно из них превратилось в яблочное пюре.

Зрители аплодировали.

Папа хотел показать фокус с картами.

Тогда представление закончилось.

В пятницу через две недели я получу мои отвратительные очки. Все знают, что я в этом не виноват. Это гробовая бацилла, заразившая меня близорукостью.

Оке отказывался прийти ко мне на прошлой неделе. Он не хотел тоже заразиться и превратиться в очковую змею.

Но Оке умён. Он изобрёл лекарство против гробовой бациллы. Если принимать лекарство, близорукость тебе не грозит. И Оке принимал. Я поинтересовался, что входит в состав лекарства.

– Это тайна, – ответил Оке. – Учёный не раскрывает секретов.

Осторожно! Гробовая бацилла не поймана. Она скребётся по ночам в темноте.

– Не мог бы Непобедимый Доктор Смит заколдовать гробовую бациллу, чтобы она исчезла? – спросил я Оке перед сном.

Оке обещал подумать и попробовать на следующий день.

Потом у нас была встреча в дискуссионном клубе.

– Подходящий случай поднять тему девчонок, – предложил Оке.

Оке рассказал, что у них с Линдой всё хорошо.

Он предположил, что где-то к концу мая они будут вместе.

Я почти не дискутировал на тему девчонок.

– Девчонки дурные, – всего-то и сказал я.

– А Ребека? – поинтересовался Оке.

– А это ещё кто? – спросил я. – Ах, эта. С бровями и тёмными волосами. Она позабыта.

В течение десяти минут мы разговаривали о крыльях самолётов.

– Спокойной ночи, Непобедимый Доктор Смит, – сказал я.

– Спокойной ночи, Ассистент Юханссон, – сказал Оке.

– Непобедимый Ассистент Юханссон, – поправил я.

Непобедимый Ассистент Юханссон заснул в ту же секунду.

Мне снилось что-то о последнем задании Треба Волкера. Треб Волкер боролся с семью парнями.

Вдруг что-то стало тыкать меня в живот. Я проснулся.

– Что ты обычно делаешь, когда идёшь спать? – спрашивал Оке. Он объяснил, что хочет провести исследование.

Мне пришлось рассказать. Вот что я сказал:

1. Я ложусь.

2. Я закрываю глаза.

3. Я расслабляюсь.

4. Я думаю о приятном. Мультфильмах и вообще.

5. Я не думаю о неприятном (как гробовая бацилла, очки и Глыба).

6. Я засыпаю.

– Понял? – спросил я.

Но Оке не понял. Он спал.

Утром мы продолжали колдовать. Мы хотели заколдовать телевизор, чтобы из него пошла вода. Мама нас выгнала. Мы пошли во двор. На скамейке сидел Капитан.

– Мы – фокусники, – сказали мы.

– Хорошо, приколдуйте сюда женщину, – ответил Капитан.

Этого у нас не получилось.

– Приколдуйте тогда мою потерянную каску, – требовал Капитан.

И этого у нас не получилось.

– Что же вы тогда можете? – вопил Капитан.

– Мы можем вас заколдовать, и вы будете невидимым, – предложил Оке.

Придурок Оке.

– Фокус-покус, филийокус, теперь вы невидимый, Капитан.

Я это подтвердил.

Где вы, Капитан? – спросил Оке, оглядываясь кругом.

– Вы меня не видите?

Капитан скорчил рожу, чтобы мы рассмеялись.

Мы сдержались.

– Ха-ха, – сказал Капитан. – Я невидимый. Это я должен проверить.

Потом он пропал.

Ютта сидел во дворе со своей дочкой. Ютта курит.

– Совершенно опасно для жизни, – сказал Оке.

Ютта повернул лицо к солнцу.

– Теперь я буду загорелым и красивым, – сказал Ютта.

– Ага, как брусничное варенье, – ответили мы и убежали.

Вечером празднуется Вальборга. Тогда всё горит. В основном костры и вообще.

Три года назад горело особенно хорошо. Я был у моих двоюродных братьев Томпы и Клюдде в Западном Гётланде. У них в подвале было множество хороших вещей. Например, ящик с мусором.

– Из этого выйдет хороший майский костёр, – сказал Томпа.

– Согласен, – ответил я.

Клюдде поинтересовался, не опасно ли это.

– Конечно, нет, – сказал Томпа.

– Согласен, – ответил я.

Мы устроили майский костёр в подвале. Он горел хорошо. Слишком хорошо. После этого в подвале не осталось никаких хороших вещей. Все они сгорели. Я и Томпа никогда бы не признались. Это сделал Клюдде. Он получил приз пожарной охраны за лучшее ябедничество. Глупо с нашей стороны, что мы не признались. Мы жалели в течение девятнадцати минут. После этого мы сообщили пожарной охране о других пожарах. На всякий случай, вдруг у них ещё осталось несколько призов.

– Горит в загоне, на холме и около площади, – сообщили мы.

– Мы знаем! Это майские костры, – ответила пожарная охрана и положила трубку. Приза нам не досталось.

Однажды нам с Оке удалось прожечь дырку в папиных брюках. Папа этого не обнаружил, пока не пришло время идти на работу.

– Брюки загораются быстро, – сказал Оке.

– Как и папина вспыльчивость, – сказал я после того, как папа нас выругал.

– Тот, кто играет с огнём, писается в кровать, – сказал папа.

– Значит, каждый малыш – пироман, поскольку они писаются постоянно, – ответил я.

Хорошо сказано. Я думаю, что с формулировкой мне помогло моё шестое чувство.

Я куплю электродрель.

– Что ты будешь делать с дрелью? – удивляется мамаша.

– Сверлить понемногу, делать дырки в стенах и вообще.

– Одолжи папину дрель, – предложила мамаша.

– А если он её кому-нибудь одолжит как раз тогда, когда она мне понадобится? И вообще папина дрель дурацкая.

– Незачем тебе покупать совершенно новую дрель, чтобы сделать несколько дырок, – ворчала мамаша.

– Всегда хорошо иметь такую вещь, для разных нужд.

Дискуссия окончилась.

Сегодня по радио сказали, что пришла весна.

Я написал весеннее стихотворение:

 
Вот и весна,
Мне любви не принесла.
Я и Оке можем колдовать,
Мама мяч не умеет пинать,
А папа умеет лишь всех ругать.
 

Я думаю, что через десять лет все автомобили смогут летать.

Конец простой – вампира вой

Четырнадцатое мая 3 часа сорок минут

Мама Оке умерла. Оке из-за этого переживает. Вчера он был грустным. Я и Малыш-Эрик пытались поднять Оке настроение. Но нам это не удалось. Потому что у Малыша-Эрика болели уши. У меня самого проблемы похуже, чем больные уши и мёртвые мамы. У меня плохое зрение. Я – носитель очков. Я никому не показываюсь. Только Оке и Малышу-Эрику. Они заявили, что мне идут очки. Врут они. Проклятая гробовая бацилла. Я спрятал очки в заднем кармане. Потом я со всей силы садился на всё, на что только мог. Очки выдержали. Неудача.

– Может быть, мы каким-то образом можем наладить контакт с твоей мамой, – предложил я.

– Каким образом? Зароемся в землю и будем разговаривать со скелетом? – скорбно кричал Оке.

Малыш-Эрик успокаивал Оке и говорил, что знает, каково это.

– Дядя моей прапрабабушки тоже умер. Я знаю…

Оке несколько секунд качал головой в сторону Малыша-Эрика.

Потом я и Малыш-Эрик придумали, как мы можем установить контакт с мёртвой мамой Оке:

1. Нужно пойти туда, где она лежит. На кладбище.

2. Нужно запеть песню, которую она любила при жизни: Are You Lonesome Tonight.

3. Нужно подождать, чтобы могила открылась.

4. И тогда можно будет немного поговорить с мамой Оке. Или упасть в обморок от ужаса, если тебя зовут Малыш-Эрик.

На кладбище было неприятно. Малыш-Эрик сообщил, что он видел мертвеца за деревом. Тот махал Малышу-Эрику.

– Вот и иди туда, – сказал Оке.

Но Малыш-Эрик этого не сделал. Он последовал за нами.

– Это здесь! – остановился Оке. – Здесь лежит моя мама, и её съедают черви.

– Какая гадость! – воскликнул Малыш-Эрик. МОЯ МАМА НИКАКАЯ НЕ ГАДОСТЬ! – орал Оке.

Потом мы запели. Я знал почти две строчки. Are you lonesome tonight. Do you miss me tonight. Малыш-Эрик знал одно слово. Are… потом он пел ля-ля-ля.

Оке выкрикивал соло. Это звучало красиво. Как самолёт.

Наша песня не удалась. Могила не открылась. Тогда Оке спел собственную песню. Нам с Малышом-Эриком он петь не разрешил. Только отбивать такт.

– Мама, слышишь ты меня? Встань и покажись! Здесь я, мама, вот он я. Ты приди ко мне. Здесь я, мама, здесь. Мама, мама, здесь!

И тут нам показалось, что на могиле таинственно зашелестела трава.

– Смотрите, – воскликнул Оке. – Одуванчик! Его здесь раньше не было. Это точно мама.

Оке и я ликовали. Но не Малыш-Эрик. Он упал в обморок.

Оке поинтересовался, не умер ли Малыш-Эрик. Я не знал. Оке поинтересовался, не нужно ли нам Малыша-Эрика закопать. Я считал, что на это необходимо разрешение. Если мы это сделаем, то получим прокол на наших водительских правах, когда нам будет по 18 лет. Этого мы не хотели. Мы оставили Малыша-Эрика лежать. Он пришёл в себя через 43 секунды. Оке и я испугались.

– Помогите, он воскрес из мёртвых! – кричал я.

– Бежим скорей! – орал Оке.

Мы побежали. Малыш-Эрик за нами.

– Подождите, ребята! Перестаньте, – умоляло привидение.

Мы и слушать не хотели. Мы прибежали домой к Оке и заперли дверь. Но когда привидение начало канючить на лестничной клетке, мы поняли, что это Малыш-Эрик. Мы открыли. Потом мы жарили кукурузу и пили сок.

Жарить кукурузу здорово. Нужно открыть консервную банку с кукурузой и высыпать её в тостер. Подождать немного и потом есть. Вкусно!

У Бенни в моём классе грибок на ногах. Это звучит страшно. Можно ведь споткнуться и сломать ногу, если у тебя на ступнях растёт масса лисичек. Учительница сказала, что это не заразно. Мне кажется, она врёт. Мне показалось, что сегодня утром я видел маленький шампиньон между пальцами на ноге. Это катастрофа, если Бенни заразил меня грибком. Завтра у нас важный футбольный матч с 5-Б. Мы должны победить.

И ещё одно событие должно произойти завтра. Не такое весёлое. Меня заставляют взять с собой в школу мои ужасные очки. Надеюсь, что до завтра я успею умереть.

Конец простой – вампира вой

Пятница 15 мая

Прыг-скок с палки на пенёк, дневник.

Сегодня один из самых ужасных дней за всю мировую историю. Треба Волкера заставили взять с собой в школу его новые очки.

Я проснулся в полшестого, чтобы примерить очки. Сначала я надел их на кончик носа. И превратился в сову.

– Ух-ух, – сказал я моему отражению в зеркале. Потом я надел их немного глубже на нос. И стал завучем Берндтсоном.

Потом я подвинул их плотно к глазам. И превратился в ботаника.

– Ужасно, – сказал я и спрятал очки в футляр.

– Не забудь очки, – напомнила мама после завтрака.

– Какие очки? – поинтересовался я.

– Твой новые и красивые, – ответила мама.

– Мои новые и безобразные, – поправил я и постарался забыть, где они лежат. Но это не удалось. Они лежали на письменном столе.

Я трижды страдал полной потерей памяти. Но мама каждый раз находила очки. Такое невезение.

В школе я ни в чём не признался. Очки лежали в кармане куртки за пределами класса. «Удачный случай для карманных воришек», – с надеждой думал я.

Первый урок прошёл как обычно.

На втором уроке учительница смотрела на меня.

На перемене между вторым и третьим уроками она меня спросила:

– Где твои очки, Треб?

Третий урок был весёлым часом для всех, кроме меня. На мне были очки.

Весь четвёртый урок я думал об одном стукаче, которого зовут мамаша и который предал своего сына и наябедничал учительнице об очках.

Во время ланча Глыба начал:

– Напялил подхалимажные очки? – кричал он.

– Рокерский сопляк, – пробормотал я в ответ.

– Хочешь, я тебе выстругаю палочку, слепая курица? – не унимался Глыба.

– Отстругай себе большой палец, бродяжье отродье, – почти вслух сказал я.

– Очкастый, бочкастый, – орал Глыба. – Чёртов урод!

Я ушёл.

У забора Оке искал червей. У него было две банки. Одна с целыми червями, а другая с половинками.

– Корм для моих лягушек, – объяснил Оке.

Оке рассказал, что близорукость можно вылечить.

– Я сначала посмотрю по телевизору, как они это делают, – сказал он, – а потом мы попробуем на тебе.

– А как они делают? – поинтересовался я.

– Делают надрезы в глазах, – объяснил Оке. Может, не так уж и глупо иметь очки.

После обеда было открытие футбольного сезона на поле, засыпанном гравием. 5-А против 5-Б.

Глыба заявил, что я не должен быть в команде. Он сказал, что я не увижу, в чьи ворота забиваю гол. Другие поддержали Глыбу. Тогда я сделал 8 подач головой и 31 правой ногой. Это всех убедило. Меня не уволили.

В раздевалке мы знали, что мы, 5-А, победим.

– Проще простого, – сказал Глыба.

Мы запели жуткую песенку:

 
Чтобы нам ни сесть, ни встать,
5-Б не умеет пинать,
чтобы нам ни сесть, ни встать,
5-Б не умеет подавать.
5-А, 5-А.
 

5-Б заткнул уши.

Глыба встал в воротах.

– Здесь не нужно много бегать, – объяснил он. Глыба почти самый плохой вратарь. Но он самый сильный.

У нас были болельщики. Девчонки и Малыш Эрик. У Малыша-Эрика самый тонкий голос. Когда он за нас болеет, у всех начинает болеть голова. Его вынудили дать слово не издавать ни звука до конца матча, а вместо этого смешивать сок. Он это сделал. Он смешал четыре части сиропа с одной частью воды.

Наша команда:

Вратарь: Глыба.

Защита: Оке и Нике.

Полузащита: Турлейф.

Нападение: Треб Волкер, Бенни и Бьёрна.

Сильная команда.

Бенни и я ходим в один футбольный клуб. Его прозвали Бенни Золотая Нога. Он часто забивает голы.

Отчёт о премъерном матче между 5-А и 5-Б:

5-А открыл матч мощной атакой, продолжавшейся 32 секунды. Потом 5-Б забил гол.

Глыба грозился побить противника. Это не помогло. После трёх минут и пяти секунд 5-Б лидировал два – ноль. Глыба уронил мяч, когда хотел подать его Нике.

– Это Нике виноват, – злобно оправдывался Глыба.

После три – ноль играла вся команда, кроме Оке. Он нашёл хорошее червивое место около поля.

– Пасуй назад мне, – кричал Глыба Нике.

После этого счёт стал четыре – ноль.

Тогда Нике ушёл переодеваться.

Его заменил Кристоффер, он подпрыгнул, чтобы подать мяч головой, и ударился о перекладину ворот. Когда 5-Б и зрители закончили смеяться, закончился и первый период.

– Я придумал тактику, – сказал Глыба.

– Какую? – поинтересовались мы.

– Пинать их по ногам и падать плашмя в их штрафной зоне.

После 16 секунды второго периода вся наша команда попадала в штрафной зоне противника.

– Артисты, – прокричал 5-Б и сделал пять – ноль.

У Турлейфа был собственный свисток. Он просвистел мелодию. Его удалили с поля.

Оке собрал шесть с половиной червей. Потом его заставили снова играть.

Счёт стал шесть – ноль.

Оке уронил червяка. Глыба специально его раздавил.

– Убийца, – прокомментировал Оке и ушёл с поля. Он спросил девчонок, не могли бы они подержать его червяков. Никто не согласился.

Бьёрна запинали в штрафной зоне противника – это сделал я.

Мы заработали штрафной.

– Судья судит как хочет и как курица квакочет! – скандировали девчонки из 5-Б.

Пробить пенальти досталось Бенни Золотой Ноге. Он споткнулся и вывихнул два пальца на ноге.

– Бенни Кривая Нога! – провозгласил Глыба.

– Отвали, – пропищал Бенни. – Я споткнулся на моих ножных грибках.

Медсестра забрала Бенни с поля. Вместо него пробить пенальти досталось мне. Я забил гол!

Все девчонки из класса ликовали. Это было приятно.

Я пробыл героем 48 секунд. Потом счёт стал семь – один в пользу 5-Б.

Глыба пытался передвинуть ворота, как в хоккее. Это не удалось.

– Идиоты, вы не умеете играть в футбол! – проорал Глыба и ушёл. На поле остались я, Кристоффер и Бьёрна. Оке нашёл ещё одно хорошее червивое место.

Мы ушли с поля, и счёт автоматически стал шесть – ноль в пользу противника.

– Это было мудро, – сказал Оке, – ноль – шесть лучше, чем один – семь.

Все с ним согласились, кроме меня. Мой штрафной был забыт.

Результат премьерного матча между 5-А и 5-Б: ноль – шесть, хотя на самом деле один – семь. Гол забит, понятное дело, Требом Волкером. Одно удаление. Два барана: Глыба и Нике. Двенадцать с половиной найденных Оке червей. Два вывихнутых пальца на ноге и одно почти что сотрясение мозга. И Треб Волкер был героем в течение 48 секунд.

Конец простой – вампира вой

19 мая

Ой, ой, ой, дневник.

Несколько разоблачений: я знаю, кто тайком читал мой дневник. Я провёл несколько допросов подозреваемых. Это не были ни Дылда, ни Оке. Они неправильно ответили на все вопросы. Вот кое-что из допросов:

1. Могут ли парни вести дневник? Подозреваемые ответили: НЕТ!

2. Видели ли вы когда-нибудь, чтобы парень записывал что-нибудь в дневник? Подозреваемые ответили: НЕТ!

3. Может ли лось курить трубку и весело насвистывать одновременно? Подозреваемые ответили:

Дылда: НЕТ!

Оке: Сомнительно. Должен проверить.

Внимание! Последний вопрос был написан специально, чтобы уничтожить подозрения. Тем, кто тайком читал дневник, не мог быть и Глыба. Поскольку я не видел в школе никаких разоблачительных плакатов о Требе Волкере, ведущем дневник.

Когда я допрашивал самого себя, открылась правда. Это был я. Я переложил дневник, когда убирался перед вечеринкой. Удача.

Я оштрафовал себя самого на 8 крон, из которых 5 ушло на уплату налога.

Другое разоблачение: гробовая бацилла, похоже, переехала – к подозрительному соседу Коллину. Я видел его в окно. Коллина. На нём были очки. Не солнечные. Гробовая бацилла заразила его близорукостью. Пусть он сам себя за это ругает, такой подозрительный тип, как он.

В выходные мы с Оке провели несколько интересных экспериментов. Мы экспериментировали над младшей сестрой Оке Дорис.

Экспер. 1 (излаг. в сокращении).

Оке считал, что если выпить напиток, приготовленный из средства для мытья посуды, то изо рта пойдут мыльные пузыри, как только заговоришь. Я так не думал. Мы были вынуждены проверить – на Дорис.

Мы ей сказали, что это напиток, полезный для здоровья. Она поверила. Пузырей изо рта не пошло. Но из глаз полились слёзы.

– Интересный побочный эффект, – рассуждал Оке.

Дорис выпила целый стакан.

– Ещё, – потребовала она.

– Явно вызывающий зависимость, – важно заметил я и законспектировал это в нашей книге экспериментов.

Рецепт напитка, приготовленного из средства для мытья посуды:

 
немного средства для мытья посуды,
примерно 1 ложка,
один стакан воды,
1 кусочек льда.
 

Перемешать. Хорошенько взболтать. Пить и чувствовать, что это вкусно.

Экспер. 2

Мы пришли к выводу, что если кое-кому завязать глаза и пустить идти к стене, то он автоматически останавливается точно перед стеной.

Это не действовало на Дорис. Они врезалась прямо в стену.

– Ты что, никогда не слышала о шестом чувстве, Дура-Дорис? – спросил сердито Оке. Он испробовал своё шестое чувство. Эксперимент удался.

Но Оке подсматривал под повязкой и видел стену. Важная вещь – шестое чувство. Оно помогает легче понять некоторые вещи. Например, что папа потихоньку от всех ел во время поста. Это мне подсказало шестое чувство. Например, что сосед Улле Коллин – подозрительный тип. Это мне тоже рассказало шестое чувство. Например, что у почты желтые автомобили, а у скорой помощи – белые, чтобы никто не перепутал. А то бы глупо выглядело, если бы пациент попадал к доктору через почтовый ящик, а у почтовой посылки воспалились гланды. Подобные вещи раскрывает шестое чувство. В определённых местах шестое чувство сильнее, чем в других. В школе оно слабее, чем дома.

Шестое чувство всегда говорит тебе, сколько ты в состоянии съесть, когда ты дома.

А в школе чувствуешь себя сытым задолго до того, как еда исчезнет с тарелки. Тогда шестое чувство бастует.

Во второй раз я меняю ручку в дневнике на красную.

Сейчас я напишу о Наде.

Надя – самое прекрасное имя на свете. Я так не думал месяц назад. А сейчас я так считаю.

Надя Нильссон, 5-Д в Юнгбергской школе. Впервые я увидел Надю Нильссон в пятницу на школьном вечере. Я пошёл с Оке и Турлейфом. Турлейф зачесал волосы. Ха! Ха! На всех были джинсовые куртки. Мы выглядели почти что крутой компанией.

В Юнгбергскую школу ходят симпатичные девицы. Некоторые из них даже красят волосы. Одна, которая волос не красила, была Надя Нильссон. Она и так была симпатичной.

Она танцевала с пятью приятелями.

– Кто это там? – небрежно спросил я Оке и Турлейфа.

– Надя Нильссон, – ответил Турлейф. – Она играет на скрипке в оркестре.

Турлейф рассказал, что Надя живёт в маленьком домике около футбольного поля вместе с мамой и тремя братьями.

– Братишки выглядят жестокими, – сообщил Турлейф.

Надя посмотрела на меня четыре раза. В четвёртый раз она улыбнулась.

Я спросил Турлейфа, насколько жестоки братишки.

– Будущие воры и убийцы, скорее всего, – ответил он. – Братишки забирают Надю из музыкальной школы. Они на всех ругаются. Иногда они показывают задницы. Братишки одновременно курят и сосут табак. Они ездят на машине и носят кожаные сапоги и заклёпанные куртки. У них рокерский «Амазон», такая машина с кубиками на ветровом стекле и цельным покрытием на крыше. Братишки пробили дыру в крыше машины, чтобы показать, что у них есть мускулы. Потом они выкрикивают: «Рули, рули, рули!» и стартуют так страшно, что дымятся покрышки.

Я размышлял, насколько это опасно для жизни, влюбиться в Надю. Именно в этот момент она мне улыбнулась так, что мне стало жарко.

– Безусловно, стоит рискнуть, – сказал я.

У Нади чёрные глаза и темно-русые вьющиеся волосы. От неё летят искры, так что в мозгу поднимается температура.

Ой, дневник, когда она улыбнулась!.. Мне захотелось её обнять и подуть ей в уши. Но я этого не сделал. Нелегко дуть на расстоянии четырёх метров.

Я, Оке и Турлейф поехали на велосипедах домой.

Я всё время думал о Наде.

Оке пытался ехать на заднем колесе, чтобы задняя фара коснулась земли. Ему это удалось.

Надеюсь, в будущем мне ещё много раз пригодится красная ручка. Надя Нильссон – скрипачка из Юнгбергской школы.

Завтра куплю пластинку со скрипичной музыкой.

Конец простой – вампира вой