Текст книги "Ансаровы огни"

Автор книги: Серафима Власова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Поклонилась она людям кочевья, бережно сына в руки пастухам, как родным братьям, отдала.

– Пойду искать Ураима, – сказала она и к пещере снова направилась.

Вновь кричали, но уже печально люди:

– Уралга! Уралга! – Конец ее имени тонул в гомоне людского шума.

А она, еще раз поклонившись людям по древнему обычаю своего народа, будто растаяла в пещере. С той поры гора, возле которой Уралга жила и в пещеры ушла, так и зовется Уралгой.

Дальше наш сказ про Урала будет.

Говорят, кто людям делает добро, тот всегда имеет рядом друга. Не обманулась Уралга в думах, отдавая пастухам свое дитя. Всем кочевьем люди Урала воспитали. Научили его подчиняться своим неписанным законам. Отважным быть. Добрым к людям. Старость уважать. Потому, если случалось горе с кем, первым на помощь приходил Урал, хоть еще сам малым был. Друга в беде ни на охоте, ни на пастбищах не оставлял. Жил Урал с названой матерью, потерявшей и мужа и сына. Ей пастухи отдали его, когда ушла Уралга. Она вскормила своим молоком Урала. Была его названая мать когда-то верной подругой Уралги.

Всего пятнадцать весен прошумело над головой Урала, а он уже, как смелый джигит, умел разогнать волчью стаю, один на один пойти на медведя, а рыси с ногами тигра – переломать хребет.

Была у Урала верная собака, как и конь. Один раз на охоте она на человеческий костяк его навела. Костяк лежал под камнями, промытый дождями и водой из родника. Мертвой рукой он сжимал охотничий нож в поржавевших ножнах. Вспомнил Урал рассказы стариков и подумал, не его ли отец перед ним лежит.

Выкопал яму Урал, похоронил его и домой воротился.

А когда названой матери Урал рассказал об этом, она повертела в руках нож, покачав головой, промолвила:

– Нет, это не твой отец. На рукояти того был редкий красный камень.

И, усадив Урала возле себя, она рассказала все, что знала об отце и матери и золотом веретенце, которое, как слышала от стариков, мать Земля дарит только тем, кто свою землю и народ крепко любит да верное сердце имеет.

– Вот такое сердце было и у матери твоей, – сказала напоследок названая мать и, вытащив из заветного сундучка простой кожаный мешочек, подала его Уралу. Поглядел Урал, что было в мешочке, и спрятал его в юрте под кошмой, где он хранил по одному зубу от каждого зверя, убитого на охоте, – для счета, как делали все охотники тогда.

Не раз доставал он кожаный мешочек, подолгу вглядывался в россыпь камней, как будто хотел увидеть в них отражение матери своей, но камешки нежным цветом горели, переливались и молчали…

* * *

Шайтан, узнав о молодом сыне Уралги, задумал и его погубить, а главное – завладеть кожаным мешочком. Не хотел, чтобы кто-то из людей владел такими богатствами.

И вот как-то раз в кочевье зашел странник – древний аксакал. Держал он путь из далеких стран. Что ни говори, аксакал был желанным гостем в ту пору. Стар и млад пришли послушать старика, его рассказы и песни. Он пел о далеких странах, о разбойниках удалых, владеющих несметными богатствами, о чудных красавицах, томящихся в неволе…

Слушал аксакала и Урал. И не выдержал. Нарушив обычай дедов и отцов, тут же сказал аксакалу, когда тот кончил петь:

– Хотя ты выдаешь себя за друга нашего, но поешь для нас чужие песни. Они нам не нужны. Твои слова покрыты льдом, хоть ты стараешься их покрыть ароматом сока сосен. Прости меня, аксакал, что юность учить тебя собралась, но нас ты от родной земли не оторвешь, в чужие страны не заманишь. И какие бы ты ни пел сладкие песни о красавицах далеких стран – у нас есть свои. Иди туда сам и наши сердца не тревожь!

Онемели все от таких слов Урала. Ведь аксакал – самый почетный гость. Он мог тут же самолично за дерзость речи ударить посохом юнца. И только было собрались старики, зашумев в испуге от слов Урала, остановить его, посмотрели на аксакала и увидели, что глаза у него злым огнем пышут, точь-в-точь, как у того незваного гостя, что к кошу Уралги на черном коне приезжал.

Вскочили старики и возмущенные хотели обрушить свой гнев на аксакала, а на его месте уж один курай на кошме лежал. Словно испарился старик, как вода из казанка.

Забылась вскоре в памяти людской встреча с аксакалом, но смелость Урала в памяти народа на долгие века улеглась.

С того времени еще больше распалилась шайтанова душонка. Понял он, что не просто будет сгубить Урала. Змея знает: души соколенка, пока он из гнезда не вылетел. Потом поздно будет.

Решил шайтан послать свою дочь к Уралу, чтоб убить его.

Возвращался Урал с охоты. Был поздний вечер. Весело под Уралом конь бежал. Тут же крутилась и собака.

На землю ложилась тишина и такая, что в ушах звенело от нее. И только слышно было, как неподалеку тихо шепталась волна с берегом небольшой горной речонки.

Но вдруг собака насторожилась и кинулась вперед. Урал – за ней.

На берегу он девчонку увидал. Она была в богатом уборе, по спине ее змеились две косы, а на шее самоцветное ожерелье сверкало.

Соскочил с коня Урал, подошел к девчонке, а у той слезы так и льются из глаз. На расспросы богатыря девчонка тут же сказку про себя сплела. Она-де дочь чужеземца-купца, отбилась от каравана. Хотя речь ее была плохо понятна Уралу, все же посадил он девчонку с собой на коня и к названой матери повез. Не мог же богатырь бросить ее одну.

Едет Урал с красавицей, а сам думает о том, чтобы просить названую мать взять найденку ей в дочки, а себе – в жены. Так понравилась она ему.

Гостью дома он накормил и лучшую кошму ей расстелил, названой матери дома не было, она в соседнее кочевье к сестре на свадьбу ушла.

В коше спать легла гостья, а Урал, как всегда летом, на кошме у коша лег.

Из-за гор выплывала луна и ударила светом в глаза Уралу.

Сбежал сон от Урала. А тут еще собака заворчала. «Что бы это могло значить?» – подумал про себя Урал. Он перешел в тень коша. Лег, а спать не мог. В глазах так и стояла гостья.

Вдруг за стеной коша шорох раздался. Будто кто-то тихонько ходил по кошме. Хотел было встать Урал, посмотреть, уж не случилось ли чего с гостьей, как она сама тихонько выбежала из коша, и в руке у нее нож блеснул.

Вскочил на ноги Урал, схватил гостью, а она, как змея, выскользнула и ветром к лесу понеслась…

И сколько ни бежал Урал, а догнать гостью не мог… только постукивали ее сапожки по земле.

Потом Уралу показалось, что не сапожки постукивают по земле, а копытца. И все же вот-вот он ее настигнет. Гостья стала уж спускаться с горы, и рука Урала протянулась к девичьей косе, как вдруг увидел он: не девчонка бежала перед ним, а самый настоящий бес постукивал копытцами. Тут бес кинулся между двух скал, словно нарочно выросших перед Уралом. Да успел его Урал за хвост схватить и нож вырвать. Завизжал бес и пропал за скалами, которые и по сей день Шайтановыми воротами называют.

Нож, на рукоятке которого поблескивал красный камень, Урал положил за пазуху, вытер пот с лица и домой подался.

А утром, когда названая мать воротилась, рассказал ей Урал про шайтанову гостью и нож показал. Вскрикнула названая мать. Ведь нож Ураима все люди кочевья знали…

* * *

Сколько-то времени спустя принялся Урал в дальний путь собираться. Задумал отыскать родную мать и отца. Не раз он и раньше подолгу стоял у входа в пещеру, куда ушла его мать.

После же случая с гостьей и вовсе богатырь покоя лишился.

А время шло. Двадцатая весна над головой Урала прошумела. Он стал совсем великаном. Красотой – в отца и мать. Только в его жилах текла горячее кровь, чем у отца, и в сердце джигита мужества было еще больше. Одним словом, такое сердце он имел, в какое шайтану никак не пробраться.

Охотился он раз в горах и увидел, как птица орлан попала в когти рыси. А к слову сказать, очень любил птиц Урал, и они ему тем же отвечали. Даже ночная птица филин и та, когда шел Урал по лесу, радостью приветствовала его.

Схватил рысь Урал и голову ей свернул. И благодарный орлан человечьим голосом проговорил:

– Меня зовут Орлан-Черное перо. Триста лет живу я на свете – все вижу, все слышу, много знаю. Только сил стало мало, и кабы не ты – остались бы от меня сейчас только перья. Отныне я твой верный слуга. Проси о чем хочешь – помогу и делом и советом.

Урал, с удивлением разглядывая мудрую птицу, спросил:

– Скажи мне, Орлан-Черное перо, если ты все видел, все слышал, много знаешь, неизвестно ли тебе, что стало с отцом моим Ураимом и матерью Уралгой?

Услышав эти имена, встрепенулась птица и с жалостью посмотрела на юного батыра.

– Как не знать, как не знать? Не раз проносили меня крылья над кошем Ураима и Уралги, и всегда я радовался, глядя на их дружную работу, веселое житье… Да-а… Знаю и про то, откуда беда пришла.

И рассказал Орлан-Черное перо про историю Ураима и Уралги, о которой мы уже знаем.

Чем больше узнавал Урал, тем мрачнее становилось его лицо. А когда кончил Орлан говорить, тотчас спросил Урал:

– Черное перо, скажи мне скорей, живы ли сейчас мои отец и мать? Может, все еще ищут друг друга?

Орлан как будто смутился, виновато посмотрел на Урала:

– Никто не знает, где они сейчас. Одно могу сказать: не встретились они, потому что встречи искала только Уралга, а отец твой, когда попутал его шайтан, сам не знал, куда шел и зачем шел… В том-то и беда. Если б сердце его прозрело, нашел бы он дорогу к родному очагу.

– Скажи мне скорей, Орлан-Черное перо, что нужно сделать, чтобы сердце моего отца стало таким, каким было когда-то?

– Всему виной шайтан. Он породил между людьми вражду и неверие. Он убил змеиным ядом сердце и твоего отца.

– Найду шайтана, из-под земли вытащу и убью. Даю в том слово джигита!

Улыбнулся Орлан-Черное перо, мудрая птица, но тут же грустно качнул головой.

– Хорошо говоришь. Но убьешь злого беса, что дальше? После великого смятения земного порвалась золотая нить, соединявшая сердца любящих людей и верных друзей. Убив шайтана, ты сделаешь только полдела. А все дело – собрать золотую нить. Когда-то легко она вела торною дорогой – ходами пещерными, а сейчас ни ее не видно, ни путей между пещерами.

– Я сделаю и это, – горячился Урал.

– Да-а, – устало прикрыв глаза, промолвила вещая птица, – молодость легка на подъем, как майское облако, и так же быстро тает в лучах жаркого солнца… Подумай, на сколько частей, маленьких песчинок рассыпалась золотая нить под ударами гнева Земли-матушки. Разве под силу одному человеку, даже такому джигиту, как ты, собрать ее воедино?

– Что же делать? – загрустил Урал.

– Малые птицы, спасаясь от сильного врага, собираются в стаю. Созови и ты людей, и все вместе убьете шайтаново семя в злых душах и проложите нить любви и дружбы от сердца к сердцу. Ведь Земля-матушка ждет именно этого, чтобы открыть людям все свои богатства.

Хоть и молод был Урал и горяч до безрассудства, но понял он своим живым умом: много должно пройти времени, чтобы вытравить из людей шайтаново семя. Видел он, как баи и шаманы из-за золота грызли глотки друг другу, знал также, что хоть и много добрых людей на земле, но каждый кош стоит сам по себе. И вправду, молодому джигиту одному не под силу сделать это. Он готов последовать совету мудрой птицы, но ведь сколько времени пройдет! Не дождутся того Ураим и Уралга – отец и мать его – сгинут в пропастях земных. Нет, он сегодня, сейчас же, немедленно пойдет навстречу главному врагу-шайтану – смертью его разбудит сердце Ураима, и вместе они найдут мать, заблудившуюся в слепых пещерах.

– Доброго тебе пути, смелый джигит, – сказал Орлан. – И вправду, пока ничего другого не придумать. Запомни хорошо: придет трудный час – только крикни: «Черное перо, ко мне!», и я помогу тебе со своей орлиной стаей.

– Спасибо, добрая птица, – проговорил Урал и поспешил в свое кочевье, чтобы начать поиски шайтана.

А тот, словно узнав про дерзкие мысли молодого джигита, был уже тут как тут. Боялся, видно, как бы не прибавил в силе молодой батыр.

Случилось это так. Был летний день. Жара – дышать нечем. Вдруг с гор пронесся ветер. Застонал дремучий лес, небо покрылось черной тучей. В горах начались обвалы, реки вышли из берегов. Раздался гул, и по ветру над жильем пронеслось огромное гнездо, с большую юрту. Упало это страшное гнездо на землю, и из него выползло чудище-змей Дэв. Было у него четыре головы, и каждая огнем дышала.

В страхе люди на чудище глядели. Богатырь Урал схватил свой клинок, бросился на змея, крикнув на все хребты:

– Черное перо! Ко мне!

Враз в небе туча орланов появилась. Кинулись птицы на змея. Да и люди, увидев, как храбро сражается Урал, ему на помощь поспешили.

Целый день люди и Урал рубились с чудищем-змеем, но могуч и хитер был Дэв. Не поддавался ударам, и как ни клевали глаза и тело змея орланы, все еще огнем дышал он.

От изнеможения падали люди. Мертвые птицы покрыли одеялом землю, а Урал все бился с чудищем. Наконец Дэв стал ослабевать. Орлан-Черное перо выклевал Дэву последний глаз. Могучим ударом Урал отсек последнюю голову змею…

Орлан-Черное перо, улетая, сообщил приятную весть. Видел он в горах гранитных следы огромных ног.

– Никто таких следов не мог оставить, кроме твоего отца. Счастливого пути, смелый джигит!

И засобирался Урал. Взял лук, стрелы, материнский кожаный мешочек. Простился с жителями кочевья, поклонился матери названой и ушел искать следы отца.

Накануне того дня, как уйти Уралу, не спалось ему. Родное гнездо не просто покинуть.

Шайтан был убит, но племя его бесовское подстерегало джигита на каждом шагу.

И все-таки при помощи Орлана набрел Урал на огромные следы. Вели они непонятно куда, петляли и кружили по горам, то на крутые утесы, то в темные пещеры увлекали опять. День, два, три – месяц бредет Урал по следам и чувствует, что ничего живого вокруг него уже нет. От голода пал верный конь. Собака пугливо жалась к ногам, все больше и больше теряя силы.

«Бедный отец, – думал Урал, – шел ты сам, не ведая куда». А вскоре и следов не стало. Понял Урал, что так просто, странствуя по свету, ничего он не найдет. Надо искать концы золотой нити. А потом от пещеры к пещере, от горы к горе – проложить путь от матери до отца.

– Черное перо, ко мне! – И когда добрая птица прилетела на его призыв, Урал попросил отнести его и собаку назад – к родному кочевью.

– Путь отца не привел ни к чему, войду в пещеру, куда ушла мать, – объяснил он верному другу свое желание.

– Смотри, батыр, в пещерах я тебе не помощник. Будь осторожен.

И снова люди прощались с Уралом, проводив его до той пещеры, в которую когда-то ушла смелая Уралга. И теперь уже простились с ним навсегда.

Сначала день ото дня ждали его возвращения, а потом в мыслях похоронили и стали вспоминать все реже.

Но не погиб Урал. И не зря он пошел материнской дорогой. Когда вошел он в заветную пещеру, то вскоре золотое веретенце подобрал. Лежало оно между камнями, возле которых обрывалась торная тропа. Осторожно поднял веретенце, сдул пылинки с него. Но где же мать? Почему веретенце бросила? Куда теперь идти?

Задумался Урал. Вспомнил рассказы Орлана, названой матери и вдруг понял все. Видно, помнила Уралга ту тропу, по которой золотое веретенце ее когда-то к Ураиму вывело. Направилась она к ней, но на месте тропы лишь огромные камни громоздились друг на друга. Поняла Уралга, что золотое веретенце уж не имеет прежней силы, и в отчаянии бросила его. А куда сама пошла, неведомо. Никаких следов ее Урал больше не нашел.

Но… золотая нить! Ее обрывки должны быть здесь, под камнями!

Взялся Урал за работу и вскоре увидел, как во тьме золотая искорка блеснула. Обрывок нити! Надо теперь отыскать ее продолжение, а чтобы сделать это, требовалось проникнуть в другую пещеру. И начал богатырь ворочать каменные глыбы, прокладывать ход за ходом. Пусть не дождутся того времени мать с отцом, но он проложит дорогу любви и доверия. Он вернет людям расположение Земли.

А время шло. Нет такой силы, которая могла бы остановить или изменить его течение. Время – верный страж законов жизни. Младенец не рождается стариком, зима не может оборотиться летом.

Не забыли Урала люди. Немало еще добра им богатырь сделал, и они про него еще много сказов сложили.

Рассказывали, будто бы один раз зимой вышел Урал из пещер в горах и увидел, как парнишка лет двенадцати в проруби белье полоскал. Полощет мальчонка, хлопает белье валиком, а сам слезами заливается. Подует на скрюченные от холода пальчишки и – опять за валик.

Урал стоял в сторонке и будто ребячьи слезы считал. Потом тихонько у проходившей бабки спросил про мальчонку. Бабка тут же все, что знала, про парнишку поведала Уралу.

– Сиротой он живет с мачехой, а та затыркала Егорку, – говорила бабка про мальчонку. – Выгоняет его к деду, а тот сам голодом живет. Отец недавно помер, вот и изгаляется мачеха над парнем.

Принес сирота Егорка бельишко с речки, повесил на веревку в огороде, поднял со дна корзинки валик, а под ним золотинки россыпью лежат! Собрал их в кулачок и айда к деду. Принес все Егорка, показал старику, а от увиденного золота у старого рудознатца аж слеза из глаз скатилась.

– Откуль такое у тебя? – спрашивал дед внука.

Клялся и божился парнишка, что и глазом не видел.

Так и не дознались ни дед, ни внук, как им Урал помог – доброе дело сделал.

Не воротился парнишка больше к мачехе. По горняцкому делу пошел; и никто больше его руд полезных не отыскал, да не о себе думал – обо всех честных людях.

Еще приходилось мне одну сказку слыхать про доброе сердце богатыря Урала.

Раз он шел по хребту. Люди уверяли, что своими глазами его видали. Вдруг подлетел к Уралу ветер и человечьим голосом сказал:

– Богатырь добрый! Помоги мне одно дело сделать.

Рассказал ветер Уралу, что сейчас на одной из гор страшное дело должно совершиться. У одного богатого бая есть четыре дочки. Одна из них полюбила простого пастуха. Отец кипит от гнева, и три сестры ее – за отца. Надумали эти сестры разлучить пастуха с любимой. Положили они связанную сестру в кованый сундук и хотят закопать его в горе. Вот и надо освободить девушку и к любимому проводить.

В ответ только спросил у ветра Урал, что он должен сделать.

– Делай так, богатырь, как тебе сердце велит, – сказал ветер и помчался от Урала по вершинам навстречу всадникам (а это были три сестры и их отец).

Впереди по дороге гремел сундук, положенный на большую телегу. Ее тащили три коня.

Враз поднялся такой ураган, что пылью всадникам глаза залепило. Завыл ветер кругом. От такого воя страх напал на сестер и их отца. Побежали они с дороги в лес переждать ураган, а тут как тут подскочил Урал к сундуку. Открыл он сундук, освободил несчастную от веревок и шепнул девчонке, куда ей надо бежать, где ждет на коне ее возлюбленный. Пока сестры подоспели, а за ними и их отец, ни девушки, ни богатыря Урала – как не бывало. Отец и три сестры от злобы окаменели… Так с той поры и стоят на одной из гор хребта четыре вершины: сундук, три сестры и тюбетейка (от отца).

Люди любят к сказкам от себя добавлять. Добавлю и я конец этой сказки. Как пушинка спустилась с гор та девчонка и в руки любимого попала. Жили они потом век в дружбе и радости. Главное – о добре не забывали, трудились для людей. От Ирбита до Бухары летела слава о шерстяных одеялах, изготовленных ими с великой любовью и мастерством.

А как же иначе? Ведь не одному Уралу сучить золотую нить добра…

Не одно поколение людей сменилось, пока ходил Урал в горах и подземных кладовых. Много-много он прошел пещер, переходя из одной в другую и поняв, что имеют они общий ход. А когда вышел из пещер Урал к людям, уж обживался наш горный край – царство хребтов, покрытых зелеными лесами; край рек, то говорливых и буйных, то с тишиной, не разгаданной и по сей день, с безмолвием, как в заколдованном царстве.

В тот день, когда вернулся Урал из пещер, с самого утра солнце на небе играло. Ярче зеленели леса, быстрей бежали реки и родники. Птицы так и заливались на разные голоса от радости, что пришла летняя пора.

В полдень на самой вершине дальнего Таганая златокудрого великана люди будто бы увидали. В лучах солнца каждое колечко на его кольчуге золотом отливало. В руках у великана был простой кожаный мешочек. Старики, помнившие сказки о богатыре Урале, тут же сказали:

– Ведь это богатырь Урал!

Богатырь же родным горам на все четыре стороны поклонился и заговорил. Голос его был так могуч, что эхо каждое его слово до самых дальних становищ доносило.

Без корысти всем людям рассказал он про сокровища земные, какие видел в пещерах; про дворцы из разного цветного камня под землей; про белый камень, который всякую хворь отводит; про камень-леденец, который силы возвращает, а больше всего – про родную мать и отца, которых так и не нашел.

Потом он открыл, будто заветный ларец, свой кожаный мешочек и достал золотое веретенко, начав разматывать с него нитку золотую, в которую были вплетены разные драгоценные камни. И чем больше разматывалась золотая нить, тем больше становились груды самоцветов вокруг Урала.

Камни с горы рекой потекли, сверкая то красными гранатами, то сиреневыми аметистами, то прозрачными топазами, нежными, как цветы…

В жизни все смертно, но не хотели люди, чтоб умер богатырь Урал, а потому говорили, будто ушел он опять в горы охранять земные клады. И по сей день он их стережет, и назвали люди те горы Уральскими.

Да! Время – большое сито. Немало отсеяло оно легенд, сказок и былей о богатыре Урале, а все же немало осталось их в народе.

Много ныне живет богатырей на Урале, от дел которых хорошеет наша земля. И с завистью взирают на нее две горы, два великана – Ураим и Уралга. Может, и вправду названы в честь двух разлученных суровой жизнью молодых людей.

Ветра шумят над сопками. И хоть никто еще не прошел пещерами из конца в конец, Урал живет кипеньем больших работ и радостью верной земной любви. И эта сказка-быль, словно золотая нить, не имеет конца. Как не умирают корни ковыля…