Текст книги "Одиночка"

Автор книги: Сэнди Скофилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Но сейчас Джойстик радовало его присутствие рядом и она не хотела никаких границ между ними.

Она погладила его гладкую грудь:

– А ты как себя чувствуешь?

– Очень, очень рад, что ты снова здесь.

– Думал, я уже не вернусь, а? – Она провела пальцем по его руке.

– Да, я думал, что ты останешься на Земле или пойдешь на ближние рейсы и мы уже не встретимся.

– Не могу сказать, что я об этом не думала. Но за этот рейс я получу столько, что как раз хватит заплатить за учебу детей.

Хэнк понимающе кивнул и, не глядя на нее, тихо сказал:

– Только будь осторожна.

– Почему? – спросила она. – Что здесь происходит?

Он взглянул на нее, и Джойстик поняла, что сказала лишнее, в его глазах она прочла безмолвный приказ «Молчи». Вслух, лишь слегка замешкавшись, он со смехом ответил:

– Да что здесь может происходить? Каждый день одно и то же, впрочем, я особенно и не обращаю внимания. – Он погладил ее бедро, и его рука скользнула выше. Улыбнувшись, он предложил: – Как насчет Горячего душа для двоих?

Джойстик сжала его руку ногами, но тут же спихнула его с кровати.

– Лучше начнем с холодного.

– Идет.

Обмениваясь ничего не значащими замечаниями, они отправились в ванную и встали вдвоем под душ.

Только тогда Хэнк еле слышно прошептал:

– Здесь нужно держать ухо востро. У профессора и его пса Ларсона повсюду камеры – на каждую из тех, что на виду, приходится десяток скрытых. Джойстик передернуло от одной мысли о том, что профессор с Ларсоном могли видеть их с Хэнком в постели. Неужели они все видели и слышали, каждый шепот, каждый звук?

Хэнк развернул ее кругом и принялся медленно намыливать ей спину. От его прикосновений неприятные мысли о профессоре немного отступили.

– Это правда, – шепнул он ей в ухо и, намыливая ей ноги, вслух произнес: – Ноги у тебя что надо.

Джойстик было приятно, но, когда она вспомнила, что за ними, возможно, кто-то наблюдает, удовольствие пропало. Несмотря на горячую воду и мыло, она чувствовала себя покрытой грязью.

Она повернулась к Хэнку и, притянув его к себе, словно в медленном танце, шепотом спросила:

– Так что же здесь происходит?

Хэнк, не переставая намыливать ее спину, ответил:

– Два года назад здесь было больше полутора тысяч человек: ученых, техников, рабочих и еще сорок десантников. Теперь, если устроить перепись, не наберется и тысячи четырехсот человек. От десантников осталась только половина. Люди куда-то исчезают: то несчастный случай, то просто, без всякой причины. Десантников все время отправляют на задания в муравейник, и все время кто-то из них не возвращается.

– Ты шутишь? – прошептала она, но он отрицательно покачал головой. Джойстик знала, что Хэнк не шутит, но не могла заставить себя поверить его слова?

Исчезновение такого количества людей на замкнуто станции было невероятным.

– Хотелось бы мне, чтобы это было шуткой, – шепнул Хэнк, поворачивая ее спиной под душ. Профессор превратился в какого-то злого божка, а его служба безопасности намного сильнее десантников – я слышал, что их уже больше сотни.

– Сто человек из тысячи четырехсот. С ума сойти. Зачем профессору держать сотню охранников на изолированной станции в глубоком космосе? Бред какой-то.

– Точно, – подтвердил Хэнк. – И любой, кто скажет что-то против профессора, Ларсона или даже Бергрена, моментально исчезает. И те, кто интересуется куда они исчезли, тоже исчезают.

Джойстик покачала головой:

– Но ведь это надо остановить.

Хэнк немного помолчал, подставляя свое тело под струи воды, и наконец спросил:

– А на земле или в ZСТ кто-нибудь хотя бы упоминал о названии проекта, над которым здесь работают?

– Ни слова. Мне запретили даже говорить о том что я лечу за пределы Солнечной системы, пока мы не вышли в открытый космос и не приготовились к заморозке. Я даже не была уверена в том, что мы отправляемся именно сюда, пока мы не отошли достаточно далеко от Земли. Мне сказали только, что рейс в дальний космос. А потом вдруг выяснилось, что я должна только доставить на Харон одного человека, а потом забрать его назад. И все это совершенно секретно.

– В этом все и дело, – сказал Хэнк. – Мы чертовски далеко от Земли, поэтому не можем ничего предпринять. Те редкие корабли, которые доставляют продукты и оборудование, оцепляют так плотно, что и муха не пролетит без ведома Ларсона и профессора.

– Получается, ZСТ его поддерживает? – спросила Джойстик, хотя ответ напрашивался сам собой.

– Целиком и полностью.

Они стояли под струями теплой воды, погруженные в невеселые мысли.

– Как же его остановить?

Хэнк мотнул головой.

– Не знаю. Мы просто выйдем из душа, вернемся в постель с мятыми простынями и заснем, а утром опять займемся любовью: начинает тот, кто первый проснется.

– И предоставим профессору разыгрывать из себя бога?

Хэнк выключил воду и взял полотенца.

– Вот именно. – Он немного помедлил, а потом сказал, как ни в чем не бывало: – Кажется, в западной кухне еще можно заказать пиццу. Хочешь?

Джойстик кивнула и взглянула на полотенце, которое дал ей Хэнк. Он прав. Тут ничего не поделаешь.

Остается только вернуться на Землю и подать об этом рапорт.

Ларсон смотрел на экран, пока Джойстик, закончив вытираться, не отправилась в спальню к Хэнку, и только потом повернулся к профессору.

– Как вы думаете, она представляет опасность?

Клейст смотрел, как Джойстик залезла в постель и свернулась рядом с Хэнком.

– Безусловно. Неизвестно, что Крей успел рассказать ей по дороге, а, поскольку ее пассажир здесь задержится, она может и сама что-нибудь разнюхать.

– Если хотите, могу принять меры, – предложил Ларсон. – С удовольствием это сделаю.

– Не сомневаюсь, – ответил профессор и отрицательно покачал головой. – Нет. Она и ее корабль могу еще понадобиться. Не сводите с нее глаз, пока не наступит время.

Ларсон кивнул и, в последний раз взглянув на обнаженную пару на одном из множества экранов, на правился к выходу. Приказ не сводить с нее глаз ему понравился.

Глава 4

Чои с трудом пришел в сознание и сразу вспомнил Бун. Он любил смотреть, как она выходит из гимнастического зала, с лоснящимся от пота лицом, в туго обтягивающей тело пропитавшейся потом майке. Ее маленькие груди выпирали, словно желая обратить на себя внимание, и он не отказывал им в этом.

Но больше всего он любил ее запах, земляной похожий на запах мокрой глины. Он прижимался лицом к ее плечам и не хотел отпускать. Бун тоже это нравилось, и они всегда занимались любовью после тренировок. Она называла это призовой игрой, но Чои считал, что настоящий призер – это он.

Перед ним, как живое, стояло ее лицо: изящный нос, блестящие глаза, ослепительная улыбка, и вдруг это любимое лицо разорвали челюсти жука. Окровавленная пасть скалилась в злобной ухмылке, глумясь над его бессилием. Чои рванулся вперед, но не смог даже пошевелиться.

Челюсти чужого рвали лицо его любимой, разбрызгивая вокруг кровь. Бун мертва.

Боль утраты настигла его, словно удар в живот. Бун мертва. Он видел, как она умирает, и не успел прийти на помощь. Чои хотел только одного: умереть и снова быть рядом с ней, где бы она ни находилась.

Чои застонал и хотел отвернуться, но что-то держало его, словно тяжелое, мокрое одеяло. Он почти не чувствовал рук и ног, голова была тяжелой, будто с похмелья. Он попытался вспомнить, где он, что с ним произошло, но перед ним стояло кошмарное видение, которое было невозможно отогнать.

– Вот и все, парень, – раздался откуда-то сверху голос. У Чои в голове немного прояснилось, и запах тухлых яиц ударил в ноздри, так что закружилась голова.

Господи Боже! Он в секторе чужих. Что происходит, черт возьми? Он с трудом открыл глаза и увидел тусклый, размытый свет. – Бун действительно мертва? Или это только кошмарный сон? Может быть, его ранило на последнем задании?

– Хорошо спалось? – спросил тот же голос, и чья-то рука грубо подняла Чои и усадила спиной к стене.

Чои осторожно встряхнул головой и несколько раз глубоко вдохнул в себя влажный, зловонный воздух.

Голос был знакомый.

– Бергрен?

– Рад, что ты очнулся, – отозвался Бергрен. Он стоял над Чои с пистолетом в руке. – Здорово ты отделал моих ребят.

Чои принялся срывать клочья сетки Тазера с ног.

Он прищурил глаза и взглянул на Бергрена, потом огляделся по сторонам. Они действительно были в секторе чужих, у западного шлюза. На стенах поблескивали слизистые постройки, а воздух густой, хоть ножом режь.

Похоже, они были одни, по крайней мере никого больше не было видно.

– Бергрен, – проговорил Чои, отдирая от себя остатки сетки, – сейчас ты сдохнешь.

Бергрен рассмеялся, но не опускал пистолет.

– Сомневаюсь. Вы, десантники, изрядно достали профессора, и кое-кто скоро с вами разберется.

– И этот кое-кто, не иначе, ты сам? – Чои почти полностью освободился от сетки и пытался подняться.

Он еще покажет этому дешевому ублюдку, что бывает с теми, кто стреляет в него сеткой Тазера, будто он какой-то жук.

Бергрен опять рассмеялся:

– Ага, я и есть этот счастливчик. Я тебе растолкую, какая роль вам отведена в планах профессора. Только, боюсь, у тебя не останется времени воспользоваться этими знаниями.

Пистолет в руке Бергрена опустился чуть ниже, и эхо выстрела разнеслось по каменному коридору.

Сначала Чои подумал, что Бергрен промахнулся, и начал подниматься, но потом, словно в замедленном кино, его собственная кровь залила ему лицо, а ногу пронзила боль, и он чуть не потерял сознание.

Он скорчился и обхватил руками ногу, пытаясь блокировать боль, как их с Бун учили в школе десантников.

Не думать о боли. Действовать.

Чои услышал, как Бун снова и снова повторяет эти слова: «Не думай. Действуй».

– Ах ты сволочь! – Чои оттолкнулся от пола здоровой ногой и прыгнул на Бергрена.

Бергрен отскочил назад, и Чои, не достав его, покатился по каменному полу, больно ударившись раненой ногой.

– Ты сдох еще тогда, когда распотрошил того жука, – сказал Бергрен, стоя на таком расстоянии, чтобы Чои не мог дотянуться. – Профессор никому не позволяет трогать его зверюшек.

Чои боролся с приступом дурноты. Не думай о боли. Действуй.

Он отполз обратно к стене и с трудом поднялся на ноги, чуть не потеряв сознание, но устоял.

Бергрен быстро удалялся в сторону шлюза.

– Стой! – крикнул Чои, оглядываясь назад, в темноту влажного, зловонного коридора. Только сейчас до него дошло, что задумал Бергрен. Чои запрыгал на одной ноге к шлюзу, но иглы сетки Тазера и боль от раны сильно ослабили его. Он упал лицом вниз на пол и потянулся к ножу, спрятанному в ботинке на его раненой ноге. Нащупав скользкий от крови нож, он снова окликнул Бергрена.

Тот уже открыл шлюз и стоял перед дверью в квадрате льющегося из коридора света.

Чои глубоко вдохнул, но влажный, пропитанный тошнотворным смрадом тухлых яиц воздух рвал легкие.

Держа руку на кнопке замка, Бергрен оглянулся на Чои:

– Я был бы рад помочь тебе умереть легко, но не хочу рисковать жизнью. Неподчинение профессору карается строго, теперь, я думаю, и до тебя это дошло. Что скажешь?

Чои полз на руках к шлюзу, волоча простреленную ногу, не обращая внимания на боль и слабость.

Действуй.

«Действуй, действуй, – повторял он про себя. – Не думай. Действуй».

Ужас туманил сознание, но тренировка победила, и он продолжал ползти к выходу.

Шлюз – единственный шанс на спасение.

Бергрен наблюдал за ним, потом пожал плечами, словно это уже не имело значения.

– Признаю, Чои, ты крутой парень. Может быть, тебе и повезет. – Он шагнул к шлюзу. – Может быть, ты истечешь кровью до того, как жуки отложат в тебя яйцо.

Не думая и даже не целясь, Чои, приподнявшись, молниеносным натренированным движением послал нож в Бергрена.

Глухой хруст вонзившегося в грудь Бергрена лезвия прозвучал музыкой в его ушах.

Бергрен, схватившись одной рукой за нож, с удивленным выражением лица сделал нетвердый шаг к двери.

Чои, собрав остатки сил, полз к шлюзу.

Бергрен взглянул на торчащую из его груди рукоятку ножа, потом на Чои, его глаза помутнели, и он упал на спину, так и не переступив порога шлюза. Герметическая дверь закрылась с лязгом, который гулко разнесся по коридорам.

– Нет! – крикнул Чои.

Звук его голоса потерялся в горячем, влажном воздухе коридора. Он остался один там, где никто не рискнул бы остаться один. За спиной он уже слышал приближающийся сухой шелест.

Не думай. Не думай о боли. Действуй.

Он оттолкнул тело Бергрена в сторону и, дотянувшись до кнопки двери, несколько раз сильно нажал на нее.

Никакого движения. Дверь закрылась, и она не откроется снова, это ясно.

Чои приподнялся на руках и, подогнув под себя здоровую ногу, встал. Он снова и снова нажимал на кнопку, но дверь не шелохнулась. Он попытался пробить ее кулаками, но она даже не прогнулась. Это тупик.

Чои с трудом наклонился и, чуть не упав, выдернул нож из груди Бергрена и вытер его о рубашку врага.

– По крайней мере я прихватил тебя с собой, – сказал он.

Он стоял, прислонившись к двери шлюза.

– Бун, видишь, я не сдаюсь без боя. Ты можешь мной гордиться.

Чои вытащил нож из второго ботинка и встал лицом к темноте.

Из коридора слышался хруст и шорох, зловоние усилилось.

Чои крикнул во мрак:

– Ну давай подходи, суки!

Повторять ему не пришлось.

Профессор кивнул и, оторвав взгляд от экранов, повернулся к Ларсону.

– Жаль твоего заместителя, но я уже говорил, что он недостаточно осмотрителен и слишком мягок. Пошлите людей за его телом, я его использую.

Ларсон кивнул, все еще глядя на труп Бергрена.

– Кроме того, – продолжил Клейст. – Теперь можно ожидать неприятностей от сержанта Грина.

Ларсон заставил себя посмотреть в глаза профессору.

– Только если он догадается, в чем дело.

– Конечно догадается, – ответил профессор, – А если не догадается, намекните ему. Ясно?

Ларсон молча кивнул и снова посмотрел на труп Бергрена. Чужой убил отчаянно сопротивлявшегося Чои, сломав его пополам, словно сухую палку. На экране мелькнуло и исчезло окровавленное лицо Чои: жук утащил его из поля зрения камеры, в глубь муравейника.

– Как поживают наш пилот и ее любовник?

– Последний раз, когда я смотрел, она спала, – ответил Ларсон. – Я приказал своим людям вести круглосуточное наблюдение. Хэнк на дежурстве. Они собираются поужинать вместе, когда он освободится.

Профессор развернулся к экранам и застыл в раздумье. Все летали плана были на месте. Через тридцать часов станет известно, удался ли его последний эксперимент. Столько раз он, казалось, был уже у цели, но его надежды не оправдывались. Теперь у него было предчувствие, что на этот раз его ждет успех, и это выяснится уже через тридцать часов.

– Кажется, у меня осталось не так уж много времени, – задумчиво проговорил профессор. – А где наш друг мистер Крей?

Ларсон склонился над столом и, нажав несколько клавиш, указал на центральный экран.

– В своей комнате, сидит себе на кровати. За последние два часа он, кажется, ни разу не пошевелился.

Странный парень.

Профессор пристально смотрел на крепкую фигуру Крея. Он совсем не похож на одного из лучших шпионов, хотя кто знает, как должен выглядеть шпион? Пожалуй, стоит немного поиграть с ним, подбросить ему наживку и посмотреть, на что он годится.

– Пусть Грейс отведет гостя в лаборатории. Я, пожалуй, устрою ему экскурсию.

Профессор встал и снял с вешалки белый халат. Он уже надел его и собирался уходить, когда раздался тихий мелодичный звонок. Ларсон ткнул одну из клавиш на столе, прослушал сообщение и повернулся к профессору.

– Это о капитане Палмер – она проснулась и идет в кафе.

Профессор кивнул:

– Не могу понять, что именно меня раздражает в этой женщине, но она мне не нравится. Я чувствую исходящую от нее опасность.

– Я за ней присмотрю, – сказал Ларсон.

– Ну, в этом я нисколько не сомневаюсь.

Как только дверь за Клейстом закрылась, Ларсон плюхнулся в большое мягкое кресло профессора. Быстрыми нажатиями клавиш он убрал изображение трупа Бергрена с центральных экранов.

Затем, используя сразу три экрана, он с трех сторон наблюдал за Джойстик Палмер, которая шла в центральное кафе.

Ему нравилось наблюдать за ней.

За один день он изучил ее привычки, узнал, что на правой ноге у нее есть шрам и что она делает в ванной, когда чистит зубы. Может быть, если разрешит профессор, в один прекрасный день ей еще представится случай узнать, какого пламенного поклонника она имеет в лице Ларсона.

Холодный, свежий вкус «Горного хрусталя» прояснил Джойстик мозги, и она кивнула бармену, указывая на свой коктейль:

– Здорово, Джонатан, просто великолепно.

Он улыбнулся в ответ, хлопнул ладонью по стойке бара и отправился в другой конец помочь официантке. Джойстик сделала еще один глоток холодного напитка и уселась поудобнее на вертящемся табурете. С Хэнком было хорошо, даже лучше, чем можно было ожидать, но она не может, не должна позволить себе слишком привыкать к этому. В течение недели, может быть уже завтра, она покинет базу и вернется на Землю, к детям, и они больше никогда не увидятся. Глупо приобретать здесь привязанности.

Это был просто секс, больше ничего.

В глубине души она сама не хотела этому верить. Таких отношений, как с Хэнком, у нее уже давно ни с кем не было, и это было приятно. Даже очень.

Еще раз отпив из стакана, она решила выбросить эти мысли из головы. Она огляделась вокруг и заметила, что в кафе было не больше дюжины посетителей и почти все сидели в одном углу и о чем-то оживленно говорили, то и дело смеясь. Официально это место называлось «Восточное кафе», но жители базы окрестили его «Джунгли» за обилие растений. Перегородки между отделениями увивал плющ, а между деревянными столами в центре зала стояли кадки с карликовыми деревьями и кустами вроде папоротников. Покрытый темно-коричневым ковром пол, облицованные дубом стены, низкий потолок и мягкий свет направленных на листья плафонов создавали ощущение тепла и уюта. Это было одно из немногих мест на базе, где Джойстик нравилось.

Она взглянула в сторону группы в углу и вспомнила, что, кроме Хэнка, у нее есть другие друзья на базе, которые обидятся, если их не навестить. Она уже оставила записку Джерри, одному из лучших друзей ее и мужа. Джерри пока не связался с ней, и это было на него не похоже. Пожалуй, надо позвонить ему, пока не пришел Хэнк, и пригласить его поужинать с ними.

Вряд ли Хэнк будет возражать. У них остается еще целый вечер вдвоем.

– Джонатан, – позвала она, помахав стаканом стройному бармену, который разговаривал с тремя людьми в белых халатах у дальнего конца бара. В своих узких брюках и рубашке с открытым воротом он был, без сомнения, самым симпатичным барменом, какого ей приходилось видеть.

Он улыбнулся и сделал знак, что скоро подойдет. Джойстик сделала еще один большой глоток коктейля, и не успела она поставить стакан на стойку, как Джонатан уже был перед ней.

– Быстро ты, – заметила она.

Тот тихо рассмеялся в ответ:

– Мне за это платят.

– Джонатан, – спросила она, – тебе случайно не попадался Джерри? Я сообщила ему, что я здесь, но он до сих пор со мной не связался. Совсем на него не похоже.

Приветливое выражение лица Джонатана сменилось озабоченным, и он принялся разглядывать что-то у себя под ногами. Он откашлялся и с трудом выдавил:

– Значит, ты ничего не слышала?

– О чем? – У Джойстик упало сердце.

Джонатан все еще смотрел вниз. Потом он поднял глаза и сказал:

– Джерри погиб два месяца назад. Несчастный случай в шлюзе.

У нее в голове эхом прозвучали слова Хэнка с странных исчезновениях и смертях.

Но только не Джерри. Наверное, Джонатан что-то перепутал.

Она взглянула на грустное лицо бармена.

Тот протянул к ней руку, но не дотронулся до нее.

– Извини, Джойстик.

Она отказывалась верить его словам. Это не могло случиться с Джерри, он просто не мог погибнуть из-за неисправности какого-то дурацкого шлюза. Никогда. Джерри был слишком хорош для этого. Она уже начала злиться на Джонатана за дурацкую шутку, но, взглянув ему в глаза, поняла, что тот не шутит.

Джерри погиб.

Когда Джойстик поняла, что это правда, у нее закружилась голова и перед глазами все поплыло, она с трудом устояла на ногах.

Должно быть, она на минуту отключилась, уставившись в свой стакан, и пришла в себя только тогда, когда Джонатан крепко сжал ее руку.

– Я думал, ты уже знаешь.

Она медленно покачала головой, изо всех сил стараясь не расплакаться. Боже, только не Джерри.

Джерри всегда был рядом, всегда приходил к детям на день рождения, часто сидел с ними по вечерам.

– Один момент, – сказал Джонатан, – сейчас принесу тебе салфетку.

Джойстик сидела неподвижно, крепко сжимая в руке холодный стакан, давясь слезами. Она вспоминала открытую улыбку Джерри, его легкий характер, дурацкие похабные анекдоты, которыми он смешил ее до слез.

Она вспоминала, как они втроем – она, Дэнни и Джерри – пили и смеялись вместе ночи напролет, после чего Джерри обычно засыпал на диване. Она вспоминала, как они вместе ходили на задания во время вторжения чужих. Джерри поддержал ее после гибели Дэнни, помог организовать похороны, и тогда она плакала у него на груди.

Джойстик тоже старалась поддерживать его, ведь Дэнни был лучшим другом Джерри, и потеря была тяжела для обоих. Джерри старался заменить ее детям отца, но потом его отправили на Харон. Через два года он собирался вернуться на Землю, чтобы вновь заняться своим любимым магазином велосипедов и рыбалкой.

Теперь он никогда не вернется.

Джонатан все еще копался где-то под стойкой, наконец он снова появился перед ней и сунул ей в свободную руку смятую салфетку.

– Вот. Вытри глаза.

Джойстик благодарно кивнула и, промокнув глаза, нащупала внутри смятой в комок салфетки какой-то предмет. Она уже хотела развернуть салфетку и посмотреть, что там, но Джонатан схватил ее за руку.

Она взглянула в его темные, печальные глаза и увидела в них беспокойство и страх. Страх был и в том, как судорожно он сжимал ее руку, чтобы она не достала то, что было в салфетке.

– Мне очень жаль, что Джерри погиб, – сказал он, – Он был хороший парень, такие не должны погибать.

Она ограничилась ответным кивком, не решаясь ничего сказать.

– Я как бармен могу дать хороший совет, – сказал он, не отводя от нее глаз. – Тебе лучше всего пойти в какое-нибудь уединенное место, например на свой корабль, и расслабиться, поплакать. Это должно помочь.

Говоря слово «корабль», он сжал ее руку, так что намек получился прозрачнее некуда, и она снова вспомнила слова Хэнка о том, что профессор может наблюдать за каждым на базе. Это мгновенно привело ее в чувство.

– Спасибо, – сказала она и не узнала своего голоса. – Хорошая мысль. Я пожалуй, так и сделаю.

Она покопалась рукой в кармане, сама толком не понимая, что ищет. Наконец она вспомнила и спросила:

– Сколько я должна за выпивку?

Джонатан отпустил ее руку и сделал неопределенный жест.

– А, брось, подумай лучше о себе.

Она поняла двойной смысл его слов.

– Спасибо, – сказала она в ответ. Соскользнув с табурета, она медленно пошла к двери, смахивая с лица слезы и злость. Ей не привыкать заботиться о себе. А если профессор как-то причастен к смерти Джерри, она найдет способ позаботиться и об этом.

Но сначала надо посмотреть, что ей дал Джонатан. Она терялась в догадках о том, что завернуто в салфетку. Но, что бы это ни было, несмотря на гнев и горе, она твердо знала одно: он рисковал жизнью, передавая ей это.

Неужели все действительно зашло так далеко?

Через двадцать минут, сидя в пилотском кресле своего корабля, она поняла, что дела на базе Харон обстоят намного хуже, чем можно было предполагать.

Профессор стоял в дверях лаборатории, с удовлетворением наблюдая, как в огромном белом помещении кипит работа. Около двадцати техников в белых халатах наблюдали за показаниями приборов или деловито спешили куда-то по своим делам. Здесь, в этой комнате, на него работали лучшие ученые человечества.

Стерильная, блиставшая белизной лаборатория казалась ему теплой и уютной. Это была его гордость. Здесь он мог находиться сутки напролет, забывая о том, что происходит на станции и во внешнем мире, не говоря уже о делах корпорации. То, что он здесь делал, служит высшему благу человечества – в этом он не сомневался ни на секунду.

Дверь за его спиной скользнула в сторону, и Грейс ввела в лабораторию Крея. Тот был одет в коричневые брюки и коричневую рубашку с небрежно закатанными рукавами и резко выделялся на фоне белых халатов.

Профессор заметил, что Крей сразу же окинул лабораторию быстрым, но внимательным взглядом слева направо. Профессор не сомневался, что, если его сейчас вывести отсюда, он сможет в точности описать всю лабораторию и, возможно, даже большинство приборов. Если верить тому, что о нем рассказывали, он сумел бы дать описания даже двадцати одетых в белые халаты техников. Жаль, нет возможности это проверить.

– Добро пожаловать, мистер Крей, – сказал профессор, кивком отпуская Грейс. – Думаю, вы не откажетесь от короткой экскурсии по моим владениям.

Крей с улыбкой кивнул:

– Не откажусь.

Профессор тихо рассмеялся:

– Ну вот и славно. Идите за мной.

Профессор зашагал через просторное помещение лаборатории. Крей уловил слабый запах кислотной крови чужих, смешанный с запахом чистящего раствора. Ничего удивительного, если вспомнить о том, чем они здесь занимаются.

Проходя через лабораторию, профессор приветливо кивал головой своим склонившимся над мониторами компьютеров сотрудникам. Рабочие места перед мониторами никогда не пустовали.

Профессор подвел Крея к стеклянной стене и остановился.

– Главный резервуар для препарирования, – пояснил он, указывая на прозрачную, заполненную жидкостью емкость размером с большую комнату. В середине резервуара плавало тело крупного жука, над которым трудились три человека в скафандрах.

– Как они справляются с кислотной кровью? – спросил Крей, делая шаг к стеклу и пристально наблюдая за их работой.

– Я приспособил тот гель, который, насколько понимаю, вы приобрели для компании, в качестве среды для препарирования. Таким образом я получил возможность изучить и систематизировать строение тел чужих.

– Поразительно! – восхитился Крей.

– Согласен, – ответил профессор и первый засмеялся своей незамысловатой шутке. – Хотя я и узнал о строении и физиологии чужих больше, чем кто-либо другой до меня, но самое удивительное открытие я сделал на молекулярном уровне. В этих исследованиях корпорация дала мне карт-бланш.

– Отражение ДНК?

Профессор кивнул, не особенно довольный тем, что Крей настолько в курсе его работы. Ему становилось понятно, зачем Крей пожаловал на базу.

Вслух он одобрительно произнес другое:

– А я вижу, вы хорошо подготовлены. Да, опыты показали, что взрослый экземпляр чужого наследует некоторые физические особенности того индивидуума, в котором он вырос. Мы называем это отражением ДНК.

– И, чтобы повлиять на следующие поколения чужих, вы имплантируете яйца в разные тела.

Клейст, снова неприятно пораженный, кивнул:

– Именно это мы и делаем. Я вам покажу.

Профессор прошел по коридору в следующее просторное помещение, по обеим сторонам которого тянулись стеклянные резервуары. За толстым стеклом плавали в жидкости человеческие тела. Профессор заметил, что его гость приостановился от неожиданности. Отлично. Значит, об этом аспекте их работы ему ничего не известно.

Безволосые белые тела стояли в прозрачной жидкости, окутанные струйками поднимающихся со дна пузырьков. В области шеи, сердца и промежности к ним были подведены трубки, которые уходили в стену у них под ногами. Напротив каждого тела находилась контрольная панель, чтобы следить за тем, как оно функционирует, и лаборант в белом халате неутомимо ходил от панели к панели, не останавливаясь ни на минуту.

На лице каждого подвешенного в жидкости тела сидел чужой-имплантатор.

– Ну как, нравятся мои манекены? – выдержав паузу, осведомился профессор.

– Манекены? – переспросил Крей, не отрывая глаз от человеческих тел за двумя прозрачными стенами.

– Манекены, – повторил профессор, пристально наблюдая за выражением лица Крея. – Это я их так называю. Я сумел вывести клон человеческой ткани, чтобы подделать человеческое тело и обмануть чужих-имплантаторов. Да, чужие вдохновили много новых изобретений.

– Потрясающе. – Крей повернулся к профессору: – А я и не знал, что в области клонирования достигнут такой прогресс.

– Впечатляет, не правда ли? – широко улыбнулся профессор и указал дверь направо. – Если не возражаете, я покажу вам кое-что еще.

Он вывел Крея из лаборатории через дверь, на которой большими красными буквами было написано «Вход воспрещен». Эхо их шагов гулко отдавалось в пустом бетонированном коридоре.

– Представьте себе, мистер Крей, – сказал профессор, – что получилось бы, если этих тварей, эти машины убийства, путем биоинженерии превратить из врага человека в его орудие?

– Биологическое оружие?

– Именно, – сказал Клейст, останавливаясь перед дверью шлюза, над которой висел предупреждающий знак: «Сектор чужих. Вход воспрещен». Профессор полез в карман, продолжая говорить: – Мне удалось устранить врожденную враждебность чужих к человеку путем смешивания их ДНК с ДНК более мирных, менее хищных животных. Овцы, ламы и некоторые другие домашние животные давали наилучший результат. Конечно, были и неудачи, но без этого нельзя.

– Старая истина об омлете и разбитых яйцах, заметил Крей.

– Точно, – согласился профессор. – За прогресс приходится платить, думаю, вы с этим согласитесь. Логика и поиск истины не оставляют места для такой роскоши, как мораль.

– Пожалуй, – ответил Крей. – Судя по вашему тону, вы добились определенных успехов?

Польщенный профессор улыбнулся. Он вытащил из кармана какой-то небольшой прибор, а потом повернулся к стене перед шлюзом и начал нажимать кнопки замка.

– Сейчас я продемонстрирую вам кое-какие мои достижения. Предупреждаю, они довольно необычны. – Он закончил набирать код замка и повернулся к Крею. – Однако должен признать, что мне остается еще произвести на свет эквивалент королевы. Одного королевского желе для этого недостаточно.

Дверь шлюза со звоном открылась.

Горячий зловонный воздух ударил им в ноздри, профессор глубоко вдохнул, наслаждаясь им, словно это был запах его любимого пирога.

Крей закашлялся, и казалось, его вот-вот стошнит. Большинство людей ненавидели вонь чужих, но профессор любил ее. Этот запах символизировал его работу.

Он творил историю.

– Мы войдем туда? – недоверчиво спросил Крей, заглядывая в темный, покрытый слизью коридор, явно не в восторге от такой перспективы.

Профессор засмеялся.

– Страх – полезное чувство, но ему нельзя слишком поддаваться. Каждый солдат знает это. А ведь мы солдаты, не так ли? Солдаты в войне против чужих.

– Пожалуй что так, – признал Крей и, стараясь не дышать, неохотно последовал за профессором в тускло освещенный коридор.