Текст книги "Имя на карте"
Автор книги: Семен Узин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)
Вновь достигнув полуострова Камчатка, Головнин занялся тем, что не успел сделать в первое плавание, – исследованием берегов Северо-Западной Америки, уделив значительное внимание Алеутским островам и Калифорнии.
Довелось ему посетить и Гавайские острова, которые в его времена были известны под именем Сандвичевых.
После возвращения из второго кругосветного плавания Головнин назначается помощником директора Морского корпуса, а спустя некоторое время – генерал-интендантом флота. Смерть настигла вице-адмирала Василия Михайловича Головнина в 1831 году, когда ему было пятьдесят пять лет.
Без преувеличения можно сказать, что этот военный моряк оставил заметный след как в истории русского морского флота, так и в истории исследования и освоения Земли.
Хорошо было сказано о Головнине на собрании Российского Географического общества в 1883 году: "Замечательная личность Головнина еще не оценена у нас по достоинству. Между своими современниками Василий Михайлович выдавался глубокими теоретическими и практическими сведениями, обширным разносторонним образованием, светлым умом и широким, можно сказать, государственным взглядом. Ко всему этому надо добавить, что Головнин был закаленный, суровый и, если позволительно так выразиться, "лихой моряк".
Поистине, эти слова могли бы быть высечены в качестве надгробной эпитафии этому выдающемуся человеку.
А вечными памятниками Василию Михайловичу Головнину стали названные в его честь бухта в заливе Норт-Саунд у берегов Северо-Западной Америки и пролив между островами Райкоку и Матуа в Курильской гряде.
Ледяной барьер
Ледяной барьер
Было раннее утро августовского дня 1836 года.
Узкие улочки Гёттингена казались совершенно пустынными. Лишь изредка на них появлялись молочницы, везущие на тележках бидоны с молоком, да зеленщики, разносящие по домам овощи и фрукты.
Вильгельм Вебер, профессор физики Гёттингенского университета, степенно шел по центральной улице городка, направляясь к его окраине. Он был настолько погружен в свои мысли, что не обращал никакого внимания ни на ласкающие лучи солнца, ни на ликующие краски неба и деревьев, ни на случайных прохожих, попадающихся ему на пути.
Он двигался машинально, и ноги сами вели его к дому коллеги и друга Карла Фридриха Гаусса, с которым они в последнее время увлекались очень любопытной проблемой – земным магнетизмом.
Дойдя до конца улицы, Вебер свернул вправо, затем через некоторое время влево и замедлил шаги перед двухэтажным уютным на вид домиком с палисадником, Он отворил калитку и поднялся на крыльцо, где молоденькая горничная, выбивавшая половики, приветствовала его книксеном.
– Что, доктор уже проснулся, Гертруда? – спросил Вебер, доставая из кармана жилета часы и щелкая крышкой.
– Герр доктор у себя в кабинете, герр профессор, – ответила, приседая, Гертруда, с почтением взирая на пришедшего.
– В таком случае я как раз вовремя, – заметил Вебер, облегченно вздыхая, и проследовал в дом, который был ему хорошо знаком.
– Вот и я, Карл! – объявил он, входя в кабинет.
Хозяин кабинета в это время находился на одной из верхних ступенек лестницы, просматривая какой-то фолиант, взятый с книжной полки. Услышав знакомый голос, он живо воскликнул:
– Вы как всегда пунктуальны, Вильгельм! По вам можно проверять часы. Минуточку терпения, я сейчас к вам спущусь, только дочитаю страницу. – Он быстро пробежал глазами несколько строчек, установил том на место и спустился с лестницы. Пожав на ходу руку Вебера, Гаусс увлек коллегу к письменному столу, заваленному книгами и листами рукописи.
– Сколько дней мы с вами не виделись? – спросил он, приглашая Вебера сесть и сам усаживаясь в кресло с высокой спинкой. – Неделю?
Вебер утвердительно кивнул головой.
– Так вот, Вильгельм, – не без гордости продолжал Гаусс, – кажется, я закончил. – Он хлопнул ладонью по рукописи. – Признаюсь, мне удалось преуспеть за эту неделю. Взгляните. – И он подвинул листы рукописи к Веберу.
Тот схватил пачку листов, исписанных мелким, но довольно разборчивым почерком, и углубился в чтение.
Гаусс молча наблюдал за ним, сидя в кресле и положив ногу на ногу. Он испытывал естественное чувство удовлетворения, закончив наконец работу, составлявшую смысл его существования вот уже несколько лет.
Перевернув последний лист рукописи, Вебер глубоко вздохнул, как бы переводя дух, и тихо произнес:
– Это колоссально, Карл! Вы понимаете, что это такое? – Он похлопал рукой по рукописи, – Это же стройная теория земного магнетизма, ни больше ни меньше! После вашей теоремы ( Карл Фридрих Гаусс (1777-1855) – знаменитый немецкий математик, которому принадлежат работы по теории чисел, теории двучленных уравнений, наименьших квадратов и др.) теперь еще и это!
– Не преувеличивайте моих заслуг, Вильгельм, – спокойно ответил Гаусс. – Я делаю только то, что не могу не делать. Это так естественно для каждого человека, не правда ли?
– Вы большой ребенок, Карл, хотя и дожили уже до седых волос, – снисходительно сказал Вебер. – Ваше имя известно всему миру, а вы не придаете этому никакого значения.
– Дорогой Вильгельм, – рассмеялся Гаусс, – для меня значение имеют только числа. В них я нахожу все – и прозу, и поэзию жизни!
– Как вы намерены поступить с рукописью? – поинтересовался Вебер.
– Я предложу ее в издательство почтеннейшего господина Кестера, который и прежде публиковал мои работы, – пожал плечами Гаусс. – Если он не выразит желания взять на себя расходы по изданию, придется издавать ее своим иждивением. Я прекрасно понимаю, что труд этот заинтересует очень немногих, и рассчитывать на шумный успех не приходится, – он иронически усмехнулся, – тем более с таким названием: "Общая теория земного магнетизма".
– Скажите, Карл, вы что-нибудь уже публиковали из этого труда? – спросил Вебер.
– Да, небольшую заметку в ученых записках университета о предположительном местонахождении магнитных полюсов Земли, – ответил Гаусс рассеянно, думая о чем-то другом. – Как вы думаете, Вильгельм, может пригодиться моя теория для чего-либо практического?
– Вас волнует земная слава? – изумленно воскликнул Вебер. – Вас, фанатика науки?!
– Не слава, Вильгельм, и не почести, – медленно улыбнулся Гаусс. – Меня интересует, принесу ли я людям практическую пользу.
– О, я совершенно убежден в этом, Карл! – безапелляционно заявил Вебер. – Как и в том, кстати, что созданный нашими совместными трудами электромагнитный телеграф найдет себе практическое применение! Подумайте только, Карл, и допустите, что ваш труд становится достоянием мыслящих и ищущих людей, на которых ваши размышления о земном магнетизме, о северном и южном магнитном полюсах, об их местонахождении производят неизгладимое впечатление! Что тогда? Очень просто. Эти ваши теоретические расчеты начинают материализоваться в деяниях мореплавателей, пускающихся на поиски этих полюсов!
– Ваш энтузиазм, Вильгельм, весьма заразителен, – улыбнулся Гаусс – Я невольно поддаюсь ему и начинаю верить, что сделал действительно нечто существенное.
* * *
Сэр Джемс Росс, уже снискавший себе известность плаваниями в арктических водах западного полушария вместе с известными полярными исследователями Вильямом Парри и своим дядей Джоном Россом, направлялся в Адмиралтейство, недоумевая, зачем он там понадобился. Приглашение явиться к одному из лордов Адмиралтейства принес накануне посыльный, разбитной малый лет семнадцати.
Была осень 1839 года. Лондон тонул в пелене тумана. В такую погоду куда более приятно было бы сидеть у пылающего камина и вести беседу с друзьями за бокалом грога, нежели находиться на улице.
– Сэр Джемс, – обратился к Россу принявший его лорд Адмиралтейства, седой, представительный мужчина с проницательными живыми глазами, – мы получили некоторое время назад письмо от барона фон Гумбольдта. Надеюсь, имя этого человека вам известно?
– Разумеется, милорд, – наклонил голову Росс, – кто не знает этого знаменитого путешественника и ученого, познакомившего мир с природой Южной Америки…
– Вот, вот, – перебил его несколько нетерпеливо старый моряк. – Господин фон Гумбольдт в письме своем призывает английское Адмиралтейство снарядить экспедицию в южные антарктические моря, и как вы думаете – для чего?
– Право, затрудняюсь ответить на ваш вопрос, милорд, – пожал плечами Росс.
– Достопочтенный ученый муж предлагает произвести в этих морях обширную серию наблюдений, особенно в высоких широтах, дабы установить по возможности местонахождение южного магнитного полюса, подтвердив или опровергнув тем самым предположения известного его соотечественника математика Гаусса, разработавшего теорию земного магнетизма и рассчитавшего теоретически координаты этого полюса, равно как и северного. – Лорд Адмиралтейства потеребил длинными пальцами бакенбарды и вопросительно посмотрел на собеседника: – Вы что-нибудь слышали о господине Гауссе, сэр Джемс?
– Да, милорд, кое-какие слухи доходили до моих ушей, – ответил Росс. – Но, прошу прощения, какое отношение это может иметь ко мне?
– Самое прямое, сэр, самое прямое, – усмехнулся лорд Адмиралтейства. – Дело в том, сэр, что мы сочли возможным пойти навстречу пожеланиям господина фон Гумбольдта. Тем более что оно в полной мере соответствует интересам английской короны в тех районах земного шара, о которых идет речь в письме этого незаурядного человека.
Джемс Росс понимающе кивнул головой и поинтересовался:
– Какое поручение намерены вы возложить на меня, милорд? Смею заверить, что готов послужить отечеству и науке в той степени, в какой это будет необходимо, и со всем рвением, на которое я способен.
– Иного я не ожидал от вас услышать, сэр Джемс, – одобрительно произнес лорд, подходя к Россу и пожимая ему с чувством руку. – Не случайно наш выбор пал на вас!
– Что вы имеете в виду, милорд? – спросил Росс.
– Да только то, что мы решили поставить вас во главе экспедиции. Да, да, сэр! – подчеркнул он, не обращая внимания на протестующий жест Росса. – Вопрос этот решенный, и я пригласил вас сюда не для того, чтобы выслушивать возможные ваши возражения, а с тем, чтобы оповестить о принятом решении…
– Вы неправильно истолковали мой жест, милорд, – перебил его Росс. – Просто это было весьма неожиданно.
– Ну и прекрасно! – продолжал лорд Адмиралтейства. – Слушайте меня внимательно. В ваше распоряжение будут предоставлены два судна, специально приспособленные для плавания в высоких широтах, – "Эребус" и "Террор". На первом из них пойдете вы, сэр Джемс, на втором – капитан Френсис Крозье, опытный и надежный командир. Инструкции на днях будут вам вручены, и там вы найдете все необходимые указания и разъяснения. Хотел бы особо обратить ваше внимание на следующее обстоятельство. По моим предположениям, господин фон Гумбольдт послал письмо не только англичанам, но и французам и североамериканцам. Иначе чем объяснить, что с аналогичными целями в Южные моря направились мореплаватели этих двух держав? Было бы крайне желательно, как вы сами понимаете, чтобы ваша экспедиция преуспела в осуществлении намеченной цели больше, нежели они.
– О, милорд! – воскликнул Росс, воодушевленный только что услышанным. – Поверьте, я сделаю все от меня зависящее, чтобы с честью завершить порученное мне предприятие!
– Вот и отлично! – удовлетворенно произнес лорд Адмиралтейства. – С нынешнего дня вы исполняете обязанности начальника экспедиции. Принимайтесь за дело, сэр Джемс, и пусть вам сопутствует удача!
Росс почтительно поклонился и вышел из кабинета.
* * *
В следующем 1840 году «Эребус» и «Террор» вышли в плавание и без особых приключений достигли берегов острова Тасмания.
Росс и Крозье в сопровождении еще нескольких офицеров посетили губернатора острова и засвидетельствовали ему свое почтение. Губернатор гостеприимно принял английских мореплавателей, и во время обеда, данного им в честь прибывших соотечественников, состоялась застольная беседа.
– В пакете, привезенном вами, сэр Джемс, – сказал губернатор, – я получил сообщение о цели вашего плавания, так что не буду вас расспрашивать. Видимо, вы бы хотели получить кое-какие сведения, которыми я располагаю? – Он понимающе улыбнулся, взглянув на Росса.
– Вы нас очень обяжете, господин губернатор, – сказал Росс, – если поделитесь информацией о плавании в Южных морях француза Дюмон-Дюрвиля и североамериканца Чарлза Уилкса.
– В моем распоряжении есть сведения, согласно которым ни тот ни другой не преуспели в дридах южного магнитного полюса. Им просто не удалось приблизиться к тому району, где, по мысли господина Гаусса, должен находиться этот полюс. Они плавали к западу от него, и каждый в отдельности высказал предположение, что немецкий математик неправильно определил координаты, допустив неточность в расчетах.
– Вы порадовали меня этим сообщением, сэр, – поблагодарил Росс губернатора. – Вы не представляете себе в полной мере, как важно для нас, исследователей, осознать, что все еще впереди, что никто тебя не опередил.
Через несколько дней корабли были уже опять в пути.
Полученные от губернатора сведения не давали Россу покоя. Его нисколько не смутили неудачи француза и североамериканца, напротив, они только подстегнули его волю.
Пригласив к себе на "Эребус" капитана Крозье, Росс поделился а ним своими планами и намерениями в расчете услышать дельный совет.
– Поскольку Дюмон-Дюрвиль и Уилкс не смогли по каким-то причинам проникнуть в район, где господин Гаусс предсказал нахождение южного магнитного полюса, – рассуждал он, расхаживая по кают-компании, – нам придется поискать полюс восточнее. Как ваше мнение, Френсис?
– Думаю, вы правы, Джемс, – отвечал тот. – Разведать восточные пространства Антарктики и постараться углубиться как можно дальше к югу – вот как я понимаю нашу задачу. Если мне память не изменяет, господин Гаусс назвал 72 градуса южной широты?
– 72 градуса 30 минут, – уточнил Росс. – Что вы скажете, Френсис, если мы начнем наши поиски на меридиане южного острова Новой Зеландии? А там видно будет, как надлежит поступать дальше. Жизнь покажет. Решено?
– Решено, – подтвердил Крозье, и оба капитана обменялись крепким рукопожатием.
В конце 1840 года, когда в Антарктике наступило лето, корабли экспедиции начали свое продвижение на юг, по 170 градусу восточной долготы.
Вскоре на пути кораблей появились льды, становившиеся по мере продвижения к югу все более и более плотными. С трудом преодолевая их, "Эребус" и "Террор" медленно и неуклонно двигались в южном направлении, пока наконец не вышли на чистую воду. Было это 9 января 1841 года. А спустя два дня, к великой радости мореплавателей, был обнаружен возвышающийся высоко над льдами горный хребет, названный ими хребтом Адмиралтейства. Произошло это событие уже за семьдесят первой параллелью.
Хребет поднимался над землей, названной Россом Землей Виктории в честь царствующей в те годы английской королевы.
Следуя вдоль открытой земли, суда достигли семьдесят седьмой параллели. Обширность земли не вызывала сомнений. Воображение мореплавателей было поражено зрелищем двух высоких вулканов, из которых один был действующим и достигал более четырех тысяч метров. Эти крупные конусообразные горы получили имена в честь кораблей экспедиции – Эребус и Террор.
В первых числах февраля на пути кораблей встал огромный ледник, простиравшийся, насколько хватало глаз, вправо и влево. Он представлял собой совершенно отвесную и очень высокую ледяную стену. Астрономические наблюдения показали, что экспедиция достигла 78 градусов 04 минуты южной широты. Несколько дней суда плыли на восток вдоль преградившего путь на юг ледяного барьера в надежде обнаружить какой-нибудь проход. Но все усилия оказались тщетными, и экспедиция вынуждена была повернуть обратно на север.
Достигнув широты 72 градуса 30 минут, обозначенной Гауссом в качестве ориентира для нахождения южного магнитного полюса, Росс решил проделать ряд магнитных наблюдений, попросив Крозье продублировать их одновременно на "Терроре". Когда серия наблюдений была сделана, оба капитана встретились на борту "Эребуса", чтобы сравнить результаты.
– Что ж, Френсис, – сказал Росс после того, как внимательно просмотрел привезенные Крозье записи, – ваши расчеты очень близки к моим, что позволяет сделать вывод совершенно однозначный: наблюдения проведены тщательно, и на них можно опираться в дальнейшем.– Я рад, Джемс, что так получилось, – сказал Крозье, довольно улыбаясь. – Но одного этого, полагаю, мало? Какие, по вашему мнению, выводы напрашиваются из наших наблюдений?
– Весьма знаменательные, Френсис, весьма, – торжественно произнес Росс. – Видит бог, проведенные нами наблюдения полностью подтверждают предположения господина Гаусса из города Гёттингена! Взгляните еще раз на эти цифры. Разве они не свидетельствуют с полной очевидностью, что магнитный полюс действительно должен находиться на широте, названной им, но…
– Но где-то в трехстах километрах отсюда! – подхватил Крозье.
– Совершенно верно, друг мой, – подтвердил Росс. – Где-то на Земле Виктории!
Крозье еще раз просмотрел цифры, вникая в их суть. Глаза его блеснули, и он восхищенно воскликнул:
– Аи да Гаусс! Аи да теоретик! Сидел себе в своем кабинете, соображал, считал, пересчитывал, сопоставлял и не только сочинил целую теорию земного магнетизма, но и предугадал, что должно твориться на самом краю Земли, там, где еще не побывала нога человека!
В апреле 1841 года корабли экспедиции вернулись к острову Тасмания, а в ноябре того же года была предпринята новая попытка проникнуть за ледяной барьер, не пускавший мореплавателей далее на юг.
Это плавание, продолжавшееся все летние месяцы 1841-1842 годов, не принесло ощутимых успехов. Росс и Крозье пересекли южный полярный круг значительно восточнее того места, где они это сделали в первый раз, – на две тысячи двести пятьдесят километров, но ледовые условия, в которые попали их корабли, оказались еще более тяжелыми, чем в первом плавании в антарктических широтах. И все же им удалось продвинуться на юг несколько дальше, до 78 градуса 09 минут 30 секунд южной широты и 167 градусов 27 минут западной долготы. Убедившись в том, что дальнейшие попытки бесплодны, мореплаватели повернули на север и 5 апреля 1842 года подошли к Фолклендским островам, расположенным в южной части Атлантики.
Дождавшись наступления следующего антарктического лета, Росс и Крозье в третий раз направились к югу. Было это в середине декабря 1842 года. На этот раз они рассчитывали, следуя по 55 градусу западной долготы, найти продолжение Земли Луи-Филиппа, открытой Дюмон-Дюрвилем. Однако, кроме острова Жуанвилля, также обнаруженного впервые французским мореплавателем, им не удалось увидеть на своем пути ничего нового. Поиски восточнее также ни к чему не привели.
В ноябре 1843 года "Эребус" и "Террор" возвратились в Англию. Закончилось более чем трехлетнее плавание в антарктических водах.
Трудно переоценить значение этой экспедиции. Она продолжила с успехом то, что было не менее успешно начато русскими мореплавателями Ф. Беллинсгаузеном и М. Лазаревым двадцатью годами ранее.
Значительным вкладом в исследование шестого материка было открытие Земли Виктории и гигантского ледяного барьера, достигающего пятидесяти метров в высоту и семисот пятидесяти километров в длину, а также обследование огромной акватории Южных антарктических морей.
Спустя два года после возвращения Росса на родину его спутник капитан Крозье отправился в новую экспедицию, на этот раз в Арктику, вместе с Джоном Франклином на поиски прохода из Атлантического океана в Северный Ледовитый океан. Они отплыли на "Эребусе" и "Терроре" и не вернулись, погибнув в борьбе с суровой арктической природой.
В поисках пропавшей экспедиции Джона Франклина принимал участие и Джемс Росс.
Море Росса, омывающее берега Антарктиды, ледник Росса, протянувшийся на многие сотни километров, – вечные памятники этому выдающемуся исследователю Антарктики и Арктики.
Источник:
Узин С.В. 'Имя на карте' – Москва: Мысль, 1983 – с.192
