Текст книги "Дом с привидениями"

Автор книги: Семен Лунгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Развяжите собаку, – сказала вдруг девочка.

– Помалкивай.

– Не буду. Развяжите. А-а-а!

– Вот видишь, – сказал Толокно. – Надо что-то с ней делать.

– Развяжите собаку.

– Кончай булькать, поняла? – начал злиться Толокно. – Сейчас как дам! У-у-у-у! – нацелил на нее рога из пальцев.

– Развяжите собаку!

– Ее саму связать надо, – сказал Толокно.

– Давай, а чем?

– Не смейте! А-а-а-а!

– Вяжи ноги, а я руки.

– А-а-а-а!

– Не орать!

– Отойдите от меня! А-а-а-а!

Игорястик и Толокно кусками провода скрутили ей руки и ноги, заткнули рот платком. Толокно сбегал наверх, оторвал кусок серой занавески, они замотали ей лицо и затолкали под лестницу. Ольга извивалась и мычала. Нави, видя все это, исходила истошным лаем.

– Фу! – вытер потный лоб Игорястик. – Кончать надо с собакой. Давай нож, Толокно. А с этой чего делать будем, она же свидетель?

– Тогда решим… Чего-то жалко собаку, – сказал Толоконников. – Сейчас лает, а потом не будет, и никогда…

– Да чего жалко, – перебил его Игорястик. – Сегодня этот придет тридцатку с меня рвать… Меня не жалко?

– Только ты сам пыряй, я не буду, – сказал Толокно, помолчав.

– Это почему? – спросил Игорястик и насторожился. – Почему?

– Так, – уклончиво ответил Толокно и добавил – Крови боюсь. До ужаса…

– Слабак! – воскликнул Игорястик и сплюнул. – Давай нож…

– Стас! – закричал Марик. – Погоди!

– А чего? – спросил Стас, не останавливаясь.

– Погоди, говорят, – Марик перевел дух и снова припустился за Стасом. – Где они? – кричал он на бегу.

– А я почем знаю? – Стас так и не остановился.

Марик из последних сил рванулся и вцепился в Стасов рукав.

– Без рук, – крикнул Стас и стряхнул Марика, как какое-то насекомое. Марик упал, но быстро вскочил на ноги и забежал перед Стасом.

– Отойди с дороги, – зло сказал Стас.

– Нет, – замотал головой Марик. – Никуда не уйду. Где они?

– Кто?

– Не знаешь, да? Толоконников, Кондратенко…

– Что, я к ним приставлен?

– Слушай, Стас, – голос Марика вдруг зазвучал напряженно. – Если ты не скажешь…

– То что?.. Что «если», что ты сделаешь?

– Не знаю, но сделаю, вот точно сделаю… Где они?.. Ну, где, скажи…

– Да пошел ты от меня! – и Стас попытался отстранить Марика со своей дороги. – Уйди, хуже будет…

– Где они… где собака?.. Где они?.. Собака где?.. – выкрикивал Марик.

Он вцепился обеими руками в рубашку Стаса, вцепился мертвой хваткой, и как Стас ни бил по этим судорожно побелевшим рукам, Марик Стасовой рубашки не отпускал.

– Ну, подожди! – закричал Стас.

– Где собака? – кричал Марик.

Стас принялся отбиваться ногами и подковал Марика. Марик крикнул от боли и стукнул одной рукой Стаса по уху. Тот зарычал, как зверь. Марик вдруг совсем неожиданно для себя как-то извернулся и стукнул Стаса ногой по поджилкам, и Стас с воем опустился на землю.

– Ты что, ты что делаешь?! – взвыл он и принялся растирать ушибленное место.

А Марик, как коршун, снова вцепился в его рубашку и прижал к земле.

– Где они? – шипел он, озверев. – Где собака?.. Я тебе сейчас коленкой в лицо… Если не скажешь… Пусть меня засудят, но тебя, тварь, искалечу!!! Говори, где они… Слышишь!..

И Марик был страшен в гневе, правда.

– Да что мне, больше всех надо? – произнес вдруг Стас. – Черт с тобой, иди. Они там тебя сделают… Беги, дурак!.. Все равно опоздал!..

– Куда? – Марик дернулся, словно его подключили к электричеству.

– На Бахметьевском дом ломают…

– Ну?

– Там.

Марик бросил Стаса и очертя голову помчался вниз по улице.

А Нави явно понимала, что происходит нечто ужасное. И, совершив немыслимое усилие, выползла из комнаты в прихожую.

– Гляди, Толокно, явление второе, те же и она, вот смех! – захохотал Игорястик. – Сама на нож ползет. Вот гляди! – он показал собаке перочинный ножик с открытым лезвием. – Сейчас как садану тебе, и все!

– Ты! – обратился к Игорястику Толокно. – Я чегой-то не хочу смотреть, как ты ее ножом пырнешь. Я отворачиваюсь даже, когда кур режут…

– Кончай трепаться, – оборвал его Игорястик. Как-то незаметно, видимо, оттого, что Толокно не захотел принимать участия в убийстве собаки, обнаружив свою мягкотелость, весь авторитет перешел, и он сам это почувствовал, к Игорястику. И он стал командовать. А Толокно подчиняться.

– Гав! Гауу! – хрипло выкрикнула Нави, словно поняла, зачем ей показали ножик. – Гаау-у-у-!..

– Сейчас догавкаешься, – сказал Игорястик. У него, видно, тоже недоставало ни сил, ни храбрости нанести собаке роковой удар. Вот он себя и раззадоривал. – Все! – прокричал самому себе Игорястик. – Цирк начинается! – И взмахнув рукой с ножом, двинулся к Нави. Собака лежала, вытянув шею, прижав морду к полу и снизу искоса пристально глядела своим желтым глазом на убийцу.

– Не хочу на нее смотреть, – тихо произнес Игорястик, содрогнувшись от собачьего взгляда. – Надо сперва ее дрючком огреть… Знаешь, Толокно, давай вырубим свет, все-таки не так видно. Глаз у нее такой противный, как у рыбы или у кобры, понял, да? Давай, гаси все к черту, чтоб темно было, чтоб не видеть ни фига… Давай, Толокно, пошустрей… Ну, три… четы… – Он поднял брусок над головой, было видно, как мускулы его наливаются силой, как он приподнимается на цыпочки, чтобы ударить наверняка… как лицо его приобретает болезненно злобное выражение, а глаза зажмуриваются так плотно, что брови почти наезжают на щеки… И он стал походить на уродливого старичка, так что узнать его было трудно.

– Четы…

Толокно ударил рукой по соединенным проводам, сверкнула искра, и свет погас… Скрипнули половицы, и на краткий миг в доме установилась глухая, воистину мертвая тишина.

– Эй, ку-ку! Эй, ку-ку-ку-ку! – послышались какие-то скрипучие голоса, и от колыхающейся занавески вниз по лестнице заскрипели ступени под ногами каких-то неведомых существ.

– А-а! – закричал Толокно. – Кто там?

– Что орешь? – откликнулся Игорястик. – Кто это? Черт! Свет! Давай свет!

Толокно стал шарить по стене, отыскивая провода, чтобы их соединить. Но у него дрожали руки, и провода только касались друг друга, не соединяясь прочно. Когда получался контакт, вспыхивал яркий свет, который тут же гас, когда провода разъединялись. Это было как в стробоскопе, отчего свет выхватывал только отдельные фазы движений и казалось, что появившиеся на лестнице существа принимают самые нелепые позы, да и лица у них были неправдоподобные, у одного зеленое, у другого алое, а третий и вообще был без лица, представляете себе!.. Окончательно струхнув, Толокно вытащил зажигалку и запалил огонек. Зрелище от живого огня было еще более устрашающим. Большеголовые карлики с ужасными лицами сновали по передней.

– Николаева! – раздался чей-то голос. – Где ты?

– Отвечай! Ты тут? А ты, Кондратенко, чего с палкой?

– Оля!.. Оля!.. – не переставая, выкрикивал тот, кто не имел лица.

– Оля, Оля, ты в неволе? – прокричало краснорожее существо.

– Кто вы? – наконец, может быть, от этой немудреной рифмы, пришел в себя Игорястик. – А ну-ка, кто вы? – И схватил за плечо красномасочного карлика.

Маска опустилась, и перед Кондратенко оказался Станислав Марягин.

– Маряга! – скорее выдохнул, нежели сказал Игорястик. – Вы чего пришли?

– Спасать! – крикнул Рябоконь еще раньше, чем отреагировал Марягин. – Николаеву.

– От кого?

– От привидений, – не задумываясь, выкрикнул тот, кто не имел лица. Но лицо стало появляться по мере того, как опускался натянутый на голову ворот водолазки.

– А как она сюда попала? – спросил Толоконников.

– Как-как, – ответил Рябоконь, – эта привела…

– Маринка! – прямо закричал Игорястик. – Я так и знал… Ну, что же теперь делать? – спросил он, не поймешь у кого, и отшвырнул деревянный брусок. – На, – обратился Игорястик к Толоконникову, протягивая ему нож. – Твой, бери.

– Не мой, – сказал Толоконников.

– Как не твой? Твой!

– Нет. – Толоконников мотал головой и ножа не брал. – Выкинь его!..

– Куда? – спросил Игорястик.

– Куда хочешь!

– Давайте лучше мне, – сказал Рябоконь.

– На.

И пока Рябоконь прятал ножик в карман, Марягин успел присвистнуть и сказать:

– Во, повезло!..

– А где Николаева? Куда вы дели Николаеву? – заорал вдруг Николаев.

– Кончай орать! Сейчас получишь, – пригрозил Толокно.

– Куда дели ее? – продолжал кричать Николаев.

– Куда? Ее? – подхватили Марягин и Рябоконь.

А в это время связанная собака потихоньку ползла и ползла под лестницу, откуда раздавались тихие звуки, похожие на мычанье маленького теленка.

Но тут зажигалка потухла, газ иссяк, и наступила полная темнота.

– Але, Толокно, подрыв, – приказал Игорястик в полной тьме. – Бежим!

– А потом? – с тревогой спросил Толоконников. – Потом что?

– Видно будет, – ответил Игорястик. – Побаловались, и все. Бежим.

Пока они суетливо искали выхода, маленькие ребята натолкнулись на что-то под лестницей.

– Ой, тут кто-то, – послышался голос Рябоконя.

– Где? – подхватил Марягин.

– Вот! – закричал Николаев. – Чего ты молчишь. Подай голос!

И в ответ раздался хриплый лай умной собаки.

– Ура! – закричал Марягин. – Она связана. Вот, я нащупал чего-то. Ой, это провод. Больно?

А Рябоконь тем временем все шарил и шарил по стене, пока не коснулся электропровода.

– Ой, как дернуло! – заорал он истошно. – Маряга, иди сюда, соединим!

И снова все зажмурились, потому что вспыхнул яркий свет.

Клеенчатый уголок в двери был откинут, оба старшеклассника заклинились в дверной дыре – каждый из них хотел выйти наружу первым. Они пыхтели, злобно шептали какие-то бранные слова и извивались, как ящерицы.

– Оля, – шептал Николаев, – щас-щас-щас… Вот, вот, ноги есть… чегой-то на тебя надели? Грязь какая-то? Фу, ты не задохлась?

– Нет! Ой наконец-то! – послышался Олин голос. – Я знала, что вы меня спасете! Где собака? Развяжите ее. Мальчики, развяжите…

– Гав! Гав! – откликнулась Нави. Это правда была собака выдающегося ума.

А тем временем Игорястик и Толокно с трудом, чертыхаясь и отплевываясь, выползли на пыльный двор Бахметьевского дома, подняли головы. Селищев стоял перед ними. В руках у него был железный прут.

– Ваше счастье, что я услышал ее лай, – сказал твердо Марик-Марик.

Раздался громкий стук собачьих когтей о половицы, и из дыры в двери выскочила взъерошенная Нави. Она подошла к Марику, встала на задние лапы, а передние положила ему на плечи. Он схватил обеими руками ее мохнатую морду и стал целовать безо всякого стеснения. И заплакал. А вокруг стояли четверо малышей, и никто, заметьте, никто не смеялся.

– Тьфу! – сплюнул Игорястик. – Откуда вы все?

Оказалось, что вся группа продленного дня вторых классов была уже здесь и с интересом глядела на происходящее. Потом Игорястик и Толокно подошли к забору, и Игорястик отодвинул уже эту самую шарнирную доску, но Мариночка негромко сказала:

– А тот, утренний, ждет тебя.

– Где? – словно электрический ток прошел сквозь Игорястика, так он вздрогнул.

– Тут, за забором. Говорит, чтобы шел.

– Кто?

– Ты, – на удивление спокойно ответила Мариночка. – Ты.

Игорястик отпустил доску. Она, как маятник, качнулась и закрыла щель в заборе. Игорястик привалился к ней спиной и как-то затих. Глаза его потускнели, и ноги стали ватными.

А потом все вторые классы кормили бегемота. Он высунул из воды свою немыслимую пасть с пнями зубов и чуть подрагивал в предвкушении наслаждения шершавым розовым языком, а ребята подходили к нему как можно ближе, и кто клал ему в рот полбулочки, а кто швырял с опаской. Тут были все, и все были счастливы, потому что нашлась Нави, потому что Оля была принята всеми девчонками класса, да не только девчонками, но и мальчишками тоже, потому что никто не звал друг друга «девочка» и «мальчик», а только по имени, только и исключительно по имени, и даже не по фамилии.

А главный хранитель бегемотов старательно прибивал к стене бассейна плакат с федулинской картинкой и марягинской надписью: «Бегемот наш очень, очень большой друг».

И рисованный бегемот со стены глядел на всех красивыми кукольными глазами с загнутыми ресницами…

…И вдруг, взметнув ресницами, подмигнул.

И все, кто был тут, расхохотались, а Нави залаяла.