Текст книги "Библиотечка журнала «Советская милиция» 4(34), 1985"

Автор книги: Семен Курило

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Ты что? С такой головой да без банкнот? Ты за столик сядь. Всегда при деньгах будешь. Смотри, вон тот куш какой загреб! «Ладу» купил, и еще тыщи три осталось. Ты не робей. Подсаживайся вон к тому да попробуй. С твоими-то мозгами…

– Денег нету…

– Взаймы у кого попроси. На розыгрыш дадут.

– Чего? На розыгрыш? – приветливо отзывается сосед. – Возьми за ради бога. Хватит сотни?

Взбудораженный спиртным и похвалами окружающих, тот берется за карты. Для «затравки» дают простаку выиграть. Легко доставшиеся червонцы кружат голову. Парень входит в азарт. А вокруг подзадоривают:

– Ловко! Молодец!

А потом «мастер» возвращает все назад, и новенький остается ни при чем. Что же делать?

– Платить, – говорят ему. – У нас такой порядок. Продул – плати.

– Сотня с тебя, – напоминает «приветливый» заимодавец.

– Да чем же? У меня стипендия-то 40 рублей!

– Дома возьми. Колечки, перстенечки мамины, хрусталь, другие вещички можем в долг засчитать.

И жертва, попав в сети, тащит из дома все ценное, попав в кабалу. А потом человек захочет вернуть потерянное, снова отправляется в притон…

В этот день Горский доложил начальнику управления розыска о ходе расследования и предложил связаться с Мелитополем, чтобы побольше узнать об авторе телеграммы.

– Правильно, – ответил полковник, – но посоветуйтесь с Савченко. Я не вправе давать ему указания, но думаю, он согласится. Очень важно разыскать и водителя того такси, который отвез Билевича на Клочковскую.

И вот новая встреча с Соколовым. Что он мог добавить? Оказалось, кое-что существенное. Машина была салатового цвета, за рулем сидела женщина лет сорока, полная, блондинка. Найти ее не составило труда. Приятная и общительная женщина, посмотрев на фотоснимок, долго припоминала, куда могла везти пассажира. Ей подсказали, что примерно в восемь часов вечера он сел на проспекте Гагарина и сказал: «На Клочковскую».

– Да, точно, – наконец сказала она. – Доставила я этого парня до заправочной станции. Там он и вышел.

К кому же он ехал?

Вновь пересмотрели адреса всех знакомых Леонида. Только один из них жил вблизи этой станции. Но Билевич туда не заходил. И в третий раз обратились к Соколенку.

– Вспомните все подробности разговора с Билевичем перед его отъездом в Москву. Для нас это очень важно.

– Не помню, говорил я вам, что Леня должен был встретиться с человеком, со старым знакомым?

– Нет, не говорил.

– Он не называл мне имени того парня, ведь я его все равно не знал. Он только сказал, что уже ездил с ним играть на пару в другие города.

Кто же он, этот еще один неизвестный?

Тут-то и выплыл новый шулер – Михаил Подоленский. Он, как говорили, «гастролировал» с Леонидом. Естественно, сотрудники милиции сразу заинтересовались этой личностью. Подоленский был прописан в одном квартале, а жил как раз неподалеку от Клочковской.

Прежде чем встретиться с Подоленским, Горский решил заочно познакомиться с ним. Незадолго до своей смерти Билевич буквально ободрал напарника, даже собственный «Жигуленок» тот обещал отдать. Но счастье отвернулось от Леонида…

Подоленский был хорошо знаком милиции, он был дважды судим за совершение тяжких преступлений. Все, кто знал этого человека, характеризовали его как дерзкого, хитрого и коварного.

VII

В кабинет начальника отделения уголовного розыска, где находились Савченко и Горский, вошел высокий молодой мужчина в кожаном пальто и ондатровой шапке. Взглянув на него, старший лейтенант вспомнил показания свидетеля-монтера о шедших по мосту двух высоких мужчинах, одетых примерно так же…

– Чем обязан? – высокомерно спросил он.

– Вы, Подоленский, в карты играете? – задал встречный вопрос Горский.

– Да, играю.

– Когда же последний раз?

– Вчера.

– Вы знаете Леонида Билевича?

– Знаю.

– Когда с ним виделись?

– Давно, больше месяца назад.

– При каких обстоятельствах?

– Не помню, забыл.

– Это было в ноябре, в пятницу. Мы-то помним.

– Да и я тоже сейчас вспомнил. Мы собрались с ним в Москву и встретились около заправки. Со мной был мой приятель – Толик Гречкин. Мы и поехали к его матери. Билевич в квартиру не заходил, сидел в машине. Потом закатились к самому Анатолию. После этого Леня сказал, что хочет найти какого-то Сашу Болтухова и занять у него деньги для поездки. Втроем погнали на улицу Стародесятисаженную. В доме было двое неизвестных нам парней, да Болтухов и Игорь Босенко.

Те двое сразу ушли, а Сашка лег спать. Билевич «общелкал» Игоря на сто рублей. Тот сразу же с ним рассчитался. Затем мы собирались уходить. Босенко разругался с Леонидом, жаль было денег, видать, потом смылся. Билевич предложил заглянуть еще в одно место. Но я забрал у него сотню в счет долга и сказал, что никуда не поеду. Тогда он попросил у меня взаймы хотя бы тридцать рублей, чтобы «раскрутить» Игоря, но я отказал, и мы с Гречкиным пошли к нему домой. Там я и остался ночевать. Расстались мы примерно в час ночи. Куда делся Билевич – не знаю. Возможно, вернулся к Босенко. Вот и все. А почему, собственно, вы меня обо всем этом спрашиваете?

– Нас, Михаил Григорьевич, интересует, не имеете ли вы какого-нибудь отношения к трагедии?

– Боже избави. Впрочем, коли я взялся бы за подобные штуки, сделал бы так тонко и чисто, что комар носа не подточит.

– Если сделали – докажем.

– Так это все мои фантазии…

Савченко решил арестовать Подоленского по подозрению в совершении убийства. Чутье подсказывало, да имелись кое-какие факты, говорившие о том, что именно он при содействии Гречкина или Босенко, а может быть и Болтухова, свел счеты с бывшим компаньоном. Между прочим, жилье Игоря находится совсем рядом с местом происшествия. У самого хозяина квартиры были достаточные мотивы для столь серьезного поступка – проигрыш и ссора. К тому же, за его плечами – несколько лет жизни в колонии. Да и остальные ему под стать. Болтухов слыл в округе дебоширом и хулиганом. Гречкин уже трижды побывал в местах не столь отдаленных. Более того, у этих людей и некоторые вещи из гардероба наводили на размышления: кожаные плащи, меховые шапки. Вся четверка гвардейского роста.

Двоих удалось задержать без осложнений. Босенко в общем-то подтвердил показания Подоленского, но категорически отрицал, что Леонид вернулся к нему. Он горячо утверждал: после того, как они попрощались, Михаил, Гречкин и Билевич пошли в сторону моста. Болтухов также категорически отмел все обвинение. Он спал. Объяснения эти выглядели весьма зыбкими, но тем не менее полностью подтвердились.

А вот Гречкин заставил опергруппу поволноваться. Не было его ни дома, ни у родственников. Создалось впечатление, что, узнав о последних событиях, он намеренно скрылся. Но вскоре он удивил еще больше – сам явился в райотдел, шумно выражая недовольство по поводу того, зачем он потребовался милиции.

Горский сразу обратил внимание на такой факт. Когда Подоленскому сообщили, что его дружок внезапно исчез, тот не слишком обрадовался этому обстоятельству. Видимо, оно не входило в его планы. И поэтому, когда Гречкин нашелся, Михаила не поставили в известность. И он по несколько раз в день продолжал настойчивые расспросы.

Объявившийся картежник рассказал о последнем вечере. Его показания почти слово в слово совпадали с показаниями Подоленского.

Ведя допрос, Горский внимательно наблюдал за поведением и психическим состоянием Гречкина, анализировал его ответы и отмечал, что при уточнении разных деталей и мелочей он терялся, тушевался, видно было, что боялся сказать невпопад. Плохо заучил версию, судя по всему, то и дело попадал впросак, невольно выдавая себя.

– Что на вас было надето в тот вечер?

– Кожаный плащ. Мишкин.

– А он в чем?

– В своей куртке.

– Вы вернули ему одежду?

– Да, отдал назад, а он мне «Аляску» подарил. У меня вообще нет приличных шмоток.

– А если мы покажем вам кровь Билевича на этой куртке, то как сможете это объяснить? Да не бледнейте и в обморок не падайте. Подождите, вот заговорит ваш Михаил Григорьевич. Кстати, один из тех, с кем вы тогда играли, видел, как вы втроем отправились к Основнянскому мосту, перешли его, затем вернулись и остановились на середине. Так что круг замкнулся. Кто-то из вас двоих – убийца. Советую рассказать правду. А чуть позже мы дадим тот же совет вашему приятелю. Итак…

Тот молчал. Оперуполномоченный приказал его увести…

Горский уже собирался домой, когда позвонил дежурный по райотделу.

– К вам просится арестованный, хочет сказать что-то важное.

– Приведите.

VIII

Гречкин переступил порог. Подавленный, осунувшийся. Сел за стол напротив Юрия, попросил воды. Тут не надо быть психологом, чтобы понять: этот человек пережил нелегкую внутреннюю борьбу.

– Так какое же вы приняли решение?

– Расскажу правду.

– Давно ждем.

Он тяжело вздохнул, сжал кисти рук и срывающимся голосом заговорил:

– Когда, провожая нас, Босенко вернулся домой, Леня предложил поехать к одному из его знакомых «стрельнуть» деньги. Мы согласились и пошли через Основнянский мост, поскольку так было проще добраться до стоянки такси. Забрались на мост. Мишка заныл, что, мол, здесь много грязи, надо возвращаться. Двинулись на исходную. Подоленский и Билевич шли впереди, а я сзади. Они вдруг стали кричать, о чем-то спорить. Потом я услышал шум, возню. Подойдя ближе, увидел, что Михаил бьет чем-то Леньку по голове. Тот упал. Я кинулся, спросил, что, дескать, случилось? Подоленский ничего не ответил, столкнул тело под ограждение моста и крикнул: «Сматываемся!» Мы побежали. Ох, и мчались. У водоразборной колонки он остановился, и я увидел в его руке сапожный рашпиль, один его конец был обмотан тряпкой. Смыв кровь, он воткнул острие в кучу мусора за трансформаторной будкой. Потом, …потом мы оказались у меня. Михаил, заметив, что его туфли тоже запачканы, оторвал от них каблуки и швырнул на крышу соседского дома. Я дал ему свои ботинки. Он тут же заставил меня запомнить то, о чем говорить в случае, если нас будут подозревать. Поменялись одеждой…

Гречкин умолк. Явно расслабился, точно вместе с исповедью с его души свалился тяжкий груз.

На следующее утро он показал место, где Подоленский спрятал рашпиль. Пришлось приложить немало усилий, пока раздолбили эту сцементированную морозом кучу, которая за месяц основательно увеличилась. Так же нелегко было и искать туфли. На крыше дома снег. Счистили его – ничего нет. Когда спросили жильцов, одна женщина вспомнила, что несколько недель назад ее муж отыскал где-то бескаблучные штиблеты и собирался отремонтировать. Савчук попросил, чтобы вызвали этого человека, работавшего неподалеку. Тот быстренько принес обувь.

На коже обнаружили пятна, похожие на кровь. Отправили на экспертизу.

Теперь можно было разговаривать с Подоленским.

– Поручаю вам, Юрий Витольдович, выполнить эту ответственную миссию, – улыбнулся Савченко. – Вы внесли существенный вклад в раскрытие убийства.

– Благодарю за доверие, – серьезно ответил Горский.

Следователь поднял телефонную трубку.

– Введите Подоленского.

Он появился в кабинете как и раньше, с самоуверенной и нагловатой ухмылкой.

– Что же это вы меня совсем забыли?

– Нет, Михаил Григорьевич, – промолвил старший лейтенант, – не забыли. А вот вы помните, как говорили, что способны на «беспроигрышное» преступление? И нам оно будет не по зубам.

– Ну и что вы хотите этим сказать?

– А то, что мы выполнили свое обещание.

– Ну-ну.

Горский положил перед ним на стол снимок рашпиля и увидел, как у того вытянулось лицо. Следующее фото с изображением туфель без каблуков вызвало у Подоленского испарину на лбу.

Ему дали посмотреть кадры, на которых Гречкин показывал место, откуда был сброшен с моста Билевич. Подоленский поднял глаза и глухо сказал:

– Буду говорить.

На убийство его толкнула ярость в момент вспыхнувшей ссоры: Леонид отказался отдать деньги. Рашпиль Михаил взял обдуманно – собирался ехать получать долги, отлично зная, на что способны «собратья»-картежники…

СЛЕДЫ НА СНЕГУ

УБИЙСТВО

К ВЕЧЕРУ пурга разыгралась не на шутку. Дед Григорий подошел к окну, отдернул занавеску и вгляделся в белесую мглу.

– Слышь, Марья, – обернулся он к хлопотавшей у печки супруге, – веселая, видать, ночка будет.

Она поставила в угол ухват, прислушалась к завыванию ветра в трубе.

– Разгулялся окаянный. Гляди, теплее оденься, а то продует, и опять будешь кряхтеть со своим радикулитом.

– Ладно уж, оденусь, – согласился дед. – Работы этой ночью хватит. Две свиньи должны опороситься.

Он натянул поверх телогрейки старенький полушубок, подвязался тесьмой, нахлобучил на голову шапку и шагнул к двери.

– Постой, – остановила его жена. – Возьми, вот, горячие пирожки с картошкой.

– Да не хочу я с ними таскаться, – отмахнулся было он, но супруга уже успела сунуть еду ему в карман.

Дед Григорий подошел к двери, сквозь щели которой пробивались струйки снега и тут же мягко оседали на полу.

– Ишь метет как. Надо завтра щели законопатить.

Ферма, где он работал ночным сторожем, была в полукилометре от дома. Не без труда пробивался дед по едва различимой дорожке. Вот и свинарник. У входа раскачивалась на ветру электролампочка.

По неписаным правилам в обязанности сторожа входила не только охрана объектов, но и посильная помощь животноводам. Хлопот хватало, ведь рядом стояло еще два коровника. Время от времени дед наведывался и туда, подбрасывал корм, а потом отправлялся к лошадям, которые находились в пристройке. Сидеть приходилось мало.

Сбросив одежду, дед Григорий направился к клеткам, где готовились разрешиться поросятами Сливка и Коханка.

Вдруг до его слуха донесся звон разбитого стекла. Насторожился, прислушался. Уж не ветер ли так расходился? Но тут раздался резкий треск.

Не успел он добежать до дальнего окна, как кто-то снаружи вырвал раму, и тугой метельный вихрь ворвался в образовавшийся проем. Сторож выглянул наружу, громко крикнул:

– Кто здесь?

В этот момент справа от него мелькнула тень, и на голову обрушился удар. Фейерверк искр вспыхнул в глазах, и он, теряя сознание, упал…

Марья допоздна возилась на кухне. Было уже около двенадцати, когда она задвинула запоры, погасила свет. И тут услышала слабый стук в дверь.

Вышла в сени, включила свет.

– Кто там?

Никто не отозвался. Но ясно слышалось чье-то тяжелое и отрывистое дыхание. Глянула в щелку, мигом распахнула дверь. Прислонившись к косяку, стоял дед Григорий. С головы капает кровь.

– Боже ж мой, – запричитала она, – кто же это тебя?

УРАВНЕНИЕ С НЕСКОЛЬКИМИ НЕИЗВЕСТНЫМИ

Шел второй час ночи, когда на столе дежурного райотдела внутренних дел зазвонил телефон.

– Говорит председатель колхоза из Долиновки. Беда у нас. Убит сторож.

– Нельзя ли поподробнее?

– Все, по-видимому, произошло на ферме. У старика правда, хватило сил добраться до дома. Там и скончался.

– Ждите сотрудников около конторы. Минут через сорок будут.

Дежурный позвонил на квартиру начальника райотдела подполковника милиции Ивана Ивановича Кизименко, доложил о случившемся.

– Срочно пришлите ко мне машину, – распорядился тот.

Оперативная группа выехала в село. Из областного управления тоже отправились в Долиновку оперативные работники и эксперт-криминалист.

В конторе собрались председатель, заведующий фермой и участковый Колесников. Они и встретили сотрудников милиции.

– Жаль деда, – глухо бросил председатель. – Из-за чего – непонятно. Бывший фронтовик, уважаемый человек…

Заметив немой вопрос в глазах Кизименко, он поспешил успокоить:

– Мы ничего там не трогали. Только щитом осторожно проем закрыли, чтобы скот не замерз. Охрану выставили.

– Правильно сделали, – одобрил подполковник. – Пока съездим в дом потерпевшего, поговорим с людьми.

Хотя было очень поздно, в окнах ярко горел свет, в доме оказалось несколько селян. Убитый лежал на стульях в кухне. Над ним причитала жена.

В ответ на вопрос о том, кто мог совершить преступление, колхозники недоумевающе пожимали плечами. Немногое могла добавить и вдова. Сквозь рыдания она рассказала о том, что было уже известно.

Во дворе послышался шум мотора. Прибыли представители из УВД. В дом вошел начальник управления уголовного розыска Чумак, следом эксперт-криминалист Московченко. Кизименко поделился теми сведениями, которые были собраны к этому моменту. Внешний осмотр трупа позволил предположить, что смерть наступила в результате удара тупым металлическим предметом по голове, нанесенного с большой силой. Теперь предстояло осмотреть место происшествия.

Запорошенную снегом улицу освещал мягкий серебристый свет луны. Еще заметен ведущий в сторону фермы след. Виднелись пятна крови.

По тропинке добрались до свинарника. Помещение было заполнено густым холодным паром. У окна валялась окровавленная шапка сторожа. Брызги были обнаружены и на деревянной раме. Пол был усеян битым стеклом. Значит, здесь и было совершено преступление.

– Скот цел? – спросил Чумак.

– Как ни странно, пропажи нет.

Эксперт-криминалист, помощник прокурора тщательно осмотрели место происшествия. В снегу обнаружили тридцатисантиметровый обрезок толстого прута из арматурного железа. Им, по всей вероятности, и нанесен удар. Несмотря на наметенную вдоль стены порошу, удалось отыскать следы.

Решили подождать утра и при дневном свете более тщательно осмотреть их, изучить отпечатки. Опергруппа вернулась в дом потерпевшего и вновь точно натолкнулись на взгляд вдовы, а в нем боль, отчаяние.

– Чувствовала, что беды не миновать, – сокрушалась она. – В прошлом году один на него с палкой бросился. И вот теперь…

Чумак хотел было подробнее расспросить ее об этом случае, но передумал: пусть немного успокоится.

ПЕРВАЯ ВЕРСИЯ

– Прошлой осенью в ноябре это было, – с трудом заговорила женщина. – Ехали мы с Григорием на подводе в райцентр. По дороге догнали незнакомого парня. Попросил его подвезти. Все поглядывал на мужа, а потом и пристал к нему, мол, ты, дед, натравил на меня ночью в колхозном саду собаку? Гриша отказываться стал, дескать, собаки у меня нет. А тот и вовсе разъярился. Так ударил по голове палкой, что упал мой дед на повозку. Я закричала, а незнакомец спрыгнул с телеги и побежал в лес. На опушке остановился да еще кулаком погрозил.

– Почему же вы не заявили в милицию?

– Опасались.

– А позже вы его видели?

– Нет, он не из нашего поселка. Должно быть, приезжий какой.

Поселок уже просыпался. Лаяли псы, из сараев доносилось кукареканье петухов.

– Ситуация далеко не ясная, – проговорил начальник управления. – Здесь могли быть и попытка кражи, и сведение счета на почве мести, а, возможно, и что-то еще. Порой логика отступает перед психологией преступника. А чем порадует нас эксперт-криминалист?

ВЕЩЕСТВЕННОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО

Старший лейтенант милиции Алексей Московченко буквально прощупывал каждый сантиметр территории.

Метель крайне осложняла его работу. Благодаря профессиональной интуиции и упорству он смог обнаружить почти незаметную цепочку следов, которая вела к пристройке, где хранился корм для животных.

Внезапно Алексей увидел то, отчего сердце его учащенно забилось. Неожиданно перед ним открылись четкие отпечатки подошвы сапог с рифленым рисунком. Как хорошо, что ветер не занес сюда снега. У стены узкое и продолговатое углубление. Здесь, по-видимому, и лежал металлический обрезок. Московченко сходил за прутом, принес назад и осторожно приложил его к ямке. Совпало!

Остальное уже было делом техники. Старший лейтенант быстро сделал два гипсовых слепка. Тщательно упаковал их, а также осколки стекла, рядом положил завернутое в специальную пленку орудие убийства.

Обо всем доложил Чумаку. Находившийся рядом председатель колхоза поинтересовался:

– Неужто все это так важно?

– У нас любой пустяк может оказаться ключевым, – ответил Алексей.

ПОИСК

Чем же располагала следственно-оперативная группа? Итак, потерпевшего ударили прутом. На нем и на отдельных осколках стекла были обнаружены следы. И плюс – отпечатки следов у пристройки.

Начальник управления розыска вместе со следователем Юрьевым решили провести совещание. Много любопытных мнений и версий родилось при обсуждении. Но пока задача вырисовывалась очень непростой.

– В общем так, товарищи, – резюмировал Чумак, – многое будет зависеть от четкого взаимодействия наших сотрудников и прокуратуры. Особые надежды мы возлагаем на розыскников и на участкового инспектора Колесникова. Установлением личности и местонахождения неизвестного, избившего осенью сторожа, займется старший оперуполномоченный Александров. Надо помочь участковому поработать с населением. Впрочем, не исключено, что убийство могли совершить и «гастролеры». Надо держать самую тесную связь с жителями поселка, особенно с дружинниками: сегодня у них нет полезной для нас информации, а завтра, возможно, появится. Практическую помощь группе будет оказывать мой заместитель Пономаренко…

Капитан милиции Виктор Степанович Александров отличался пытливым умом, трудолюбием и особым талантом. Не было, пожалуй, случая, чтобы он серьезно ошибся, не довел дело до конца.

И на этот раз он без промедления взялся за дело. Поехал в село, еще раз подробно расспросил вдову о той давней поездке. Нападавший шел из Долиновки и судя по всему в августе прошлого года пытался похитить яблоки из колхозного сада. Дед Григорий тогда отдыхал. А кто же сторожил в то время яблоки да к тому же с собакой?

Выяснив в конторе, что на вахте стоял местный житель по фамилии Никитенко, капитан направился к нему. На громкий лай рвущейся с цепи овчарки выглянул пожилой человек. Александров решил, как говорится, сразу взять быка за рога.

– Вспомните, пожалуйста, не приходилось ли вам в момент кражи яблок спускать собаку? Это очень важно.

Тот задумался. Потом неторопливо заговорил:

– Было такое. Сижу ночью в курене, а Пальма брешет и брешет. Неужели, засомневался, кто-то через забор махнул? Взял поводок, а эта так и тянет, и рвется вперед, еле держу. И тут при свете луны вижу: идет какой-то мужик метрах в тридцати, а на плечах мешок. Заметил меня, бросил груз и дал тягу. Зло меня взяло, я и отпустил Пальму. Она его вроде бы догнала, он вскрикнул. Перепугался я, вдруг отвечать придется. А собака мне навстречу. Беглец-то был уже далеко, повернул в сторону двора бабки Ефросиньи. Я его уже не стал преследовать, слава богу, все благополучно кончилось.

Оперуполномоченный поблагодарил сторожа за сообщение и вскоре наведался в гости к пенсионерке Ефросинье Трофимовне. Приход человека в милицейской форме переполошил старушку. Она засуетилась, не зная куда его посадить. Успокоил хозяйку и попросил объяснить, не было ли у нее той осенней ночью кого-нибудь.

– Так это же племяш мой, – оживилась Ефросинья Трофимовна. – Я еще со страху чуть не умерла. Стучат в окно, открывай, кричат. Кто, спрашиваю. Да, Ванька, мол. Зажгла свет, распахнула дверь, он: штаны порванные, ноги в крови. Меня, говорит, кобель хватанул. Шел мимо, а он, окаянный, ни за что ни про что кинулся.

– А как фамилия и где живет ваш племянник?

– Сидоркин ему фамилия. Его отец, мой брат, значит, пьяницей горьким был, пил, пил и допился, что сгорел от нее, проклятой. А мать еще раньше померла. Избенка-то у них через пять дворов от меня, точно сарайчик, и внутри пустая. На подпорках держалась. Взяла я к себе Ванюшку, жалко стало, и жил он у меня, а потом вижу: плохи дела – работать не хочет ни дома, ни в колхозе, стал гулять, драться. Терпела, терпела я его выходки, но скоро мне надоело: иди, Ваня, с моего двора, приказала, раз меня не слушаешь. Так он в райцентр к одной, Феньке Солошиной, перебрался. Она в быткомбинате работает…

НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ

Теперь Александров знал, кого надо искать и где. Вернулся в Волчанск под вечер, отыскал квартиру Солошиной. На стук вышла женщина лет тридцати. Следом за ней маленькая девочка.

Виктор представился, с разрешения переступил порог, огляделся. Небольшая кухня, комната. Скромная мебель, ничего лишнего.

– Фаина Сергеевна, – назвала себя хозяйка. – Нравится обстановка? Что ж, ведь я одна с ребенком осталась.

– Давно разошлись?

– Шестой год пошел. Все эти годы супруг мой бывший прячется, чтобы дочке алименты не платить. Только найдут его, получу какую-нибудь полсотню, а он снова срывается с места, колесит по городам.

– Так напишите в райотдел подробное заявление, и мы возбудим уголовное дело. Но вы, Фаина Сергеевна, слышал я, замуж собираетесь, а может быть уже и вышли. Надеюсь, ваш новый выбор более удачен?

– Кто вам такое сказал? – вспыхнула она.

– Слыхал, что с Иваном Сидоркиным судьбу связываете.

– Лучше одной весь век мыкаться, чем за такого баламута выходить. Лентяй он, да и без водки ни шагу. Ни разу трезвым не заявлялся. Ревновал, грозился все. Слава богу, на Камчатку укатил.

– И давно он туда подался? – упавшим голосом спросил капитан.

– Вылетел позавчера. Сказал, что будет работать на рыбных промыслах. Представляю себе. Напьется, и за борт. Туда ему и дорога.

Не ожидал такого оборота Александров. Всего на два дня опоздал, и вероятный преступник ускользнул, да так далеко. Что же предпринять? Да и причастен ли вообще Сидоркин к преступлению? Интуиция подсказывала ему, что Солошина говорит правду о своих отношениях с Иваном. Решил выложить ей все начистоту. Как она отреагирует?

– Фаина Сергеевна, я буду с вами предельно откровенным. Мы разыскиваем этого человека по подозрению в убийстве сторожа, о котором вы, конечно, слышали. Не говорил ли он вам что-нибудь об этом? Не торопитесь, вспомните хорошенько.

Она опустила голову, закрыла лицо руками.

– Неужели он мог такое сделать? Какой ужас! Он почему-то еще с декабря опасался, что за ним придут. А уезжая, признался, что попробует жить на Камчатке без прописки.

– Какова причина столь поспешного отъезда?

– Честное слово, не знаю.

– Не оставил ли вам своей фотографии?

Хозяйка подошла к серванту, открыла дверку, извлекла из стопки различных бумаг небольшой снимок.

– Возьмите.

Александров взял его в руки. С нагловатой ухмылкой колюче глядел на него коротко остриженный парень лет двадцати.

– Да, не Аполлон, конечно, – пошутил капитан, – но для штормовой погоды внешние данные не так важны. Кстати, были у него сапоги?

– Да. Он их отправил еще до отъезда.

Оперуполномоченный попрощался с женщиной, поблагодарил за содействие и, несмотря на поздний час, поспешил в райотдел. Зайдя в паспортный стол, обрадовался, что застал сотрудника, который подтвердил, что Сидоркину действительно были оформлены документы на въезд в Камчатскую область по приглашению рыбоконсервного комбината. На другой день, отправив в областное агентство «Аэрофлота» телеграфный запрос о дате вылета, он зашел к начальнику райотдела. Кизименко внимательно выслушал Виктора.

– Я считаю, – сказал подполковник, – что если ответ будет положительным, то надо просить разрешение УВД об откомандировании нашего сотрудника на Восток.

НОВЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Участковый Колесников шел вечером по центральной улице села. О чем бы он не думал в эти дни, из головы не выходило главное: кто мог совершить преступление? На его участке и без того осложнилась обстановка, а тут еще убийство.

Вот и Дом культуры. В окнах темно, освещен лишь кабинет заведующего. Решил зайти, поговорить. Заведующий клубом играл в шахматы с местным сторожем.

– Что это у нас так тихо? Ни кино, ни концерта, ни танцев?

– С планом мероприятий давно справились. А перевыполнять нельзя, – разоткровенничался завклубом, – а то райотдел кинофикации потом так навалится, что запаримся.

– Вам бы в лавочке торговать, а не культуру поднимать, – в сердцах бросил участковый.

Заведующий пытался оправдываться, но Колесников уже не слушал его. Давно созрела мысль поговорить об этом горе-специалисте с председателем поселкового Совета. Иначе молодежь может распуститься. Недавно молоковоз угнали.

Свежи были воспоминания об этом. Колька Клязьмин, Петька Бондарь и Игорь Стрельченко, самый младший в компании, которому едва исполнилось четырнадцать лет, пришли посмотреть кино. А на дверях Дома культуры замок. Стали размышлять, чем бы заняться. Клязьмин как самый старший предложил зайти в магазин и купить вино. Взяли бутылку портвейна. Охмелевший Бондарь подал мысль:

– К девчатам бы в Павловку смотаться. Да на чем?

– А вон транспорт, – Николай указал на стоящий неподалеку молоковоз.

Забрались в кабину. Рванув с места, понеслись по дороге. Заводила Клязьмин лихо нажимал на газ. И вдруг прямо впереди появилась машина. Шофер встречного бензовоза в последний миг успел выскочить на обочину и тем избежал столкновения. А разгулявшейся троице хоть бы что, не поняли даже, что им грозило.

Только к утру вернулись угонщики в Долиновку…

Разбираться пришлось ему, капитану Колесникову. Все было принято во внимание: нарушение правил продажи спиртных напитков в магазине, халатность шофера, оставившего автомашину без присмотра. А потом учли и возраст правонарушителей. Словом, завмаг и водитель были привлечены к административной ответственности, а родители подростков оштрафованы. Тогда-то участковый и познакомился поближе со всеми тремя парнями. Но многое о них он не знал. Очень многое, к сожалению…

ИГОРЬ СТРЕЛЬЧЕНКО

С раннего детства Игорь мечтал о тайге. Сидя на уроках в школе, он часто клал перед собой карту и мысленно переносился в глухие сибирские дебри. Вот он живет в маленькой избушке на берегу тихой речки. У него ружье, запас патронов и, конечно же, шустрая лайка. Летом он питается рыбой, дичью, ягодами и грибами, готовит запас пищи на долгую суровую зиму. А когда тайга укутается снегом, он пойдет на медведя. Одно беспокоило. От одиночества чего доброго и говорить разучишься. И он решил, что поведает о своих тайных планах Петьке или Кольке. С ними и махнет в тайгу.

А раз суждено ему жить вдали от людей, промышлять охотой и рыбалкой, то зачем же учиться? Когда его вызывали к доске или предлагали ответить на заданный вопрос, он чаще молчал или плел околесицу под смех одноклассников. Двойки, которые выставлялись в его дневнике, Игорь аккуратно переправлял на тройки, а то и на четверки. Это в конце концов открылось, и его наказали.

Отца Игорь не знал. Лишь из скупого рассказа матери запомнил, что тот оставил их, когда сыну не было еще и года.

Иногда он доставал из старого комода отцовскую фотокарточку и подолгу всматривался в мужественное лицо и, глядя в зеркало, сравнивал. А потом ему снились сны. Вот они вдвоем идут по улице поселка. А навстречу соседские пацаны, которые не раз дразнили его. Он хочет им что-то сказать и… просыпается. А еще больше хотелось уехать куда-то, еще сильнее влекли к себе таежные дали.

Матери он не боялся, знал, что она в худшем случае покричит на него, заплачет и на этом все закончится. В школе на него давно махнули рукой.