Текст книги "Доктор 3 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Не надо ничего доказывать, – хмуро смотрит в пол Бахтин. – А я бы послушал, мне интересно, – явно провокационно салютует мне рюмкой Комаровских.

– Глубокий анализ явно за пределами моих сегодняшних компетенций, – не вступаю с ним в дискуссию. – Более того, видимо, это в вашей зоне ответственности. Но я точно знаю, что не нравится лично мне. Если сейчас организовать партию, да ещё и с правильными лозунгами, по какому-то совпадению, её самых активных лидеров то в армию срочно забирают, не смотря на все виды отсрочек, их медицинской непригодности, и так далее… То в тюрьму, под надуманными предлогами, пусть и по админ статьям и на несколько суток. Похоже на красные флажки предупреждения, нет?

– Это не мы, – хмурится Комаровских. – По нашей подведомственности, происходит исключительно мониторинг. Есть специальный департамент мониторинга. Далее, результаты наблюдений плюс выводы аналитиков мы передаём выше, а оттуда, в зависимости от обстоятельств, в Прокуратуру…

– Это другая служба Прокуратуры, – хмуро бросает Бахтин, не поднимая взгляда. – А что, молодое поколение думает, что знает дорогу? У вас, молодых, есть понимание сценария, который вас устроит?

– Я понимаю, что переход от фактической монархии (пусти и она называется РЕСПУБЛИКОЙ) к реальной демократии, когда права каждой личности гарантированы государством, не взирая, генерал ли это полиции или уборщица тётя Маша, – это путь не в один год. А может и не в одну пятилетку. Но с высоты наших лет, мы в своём поколении намечаем свои пути, по которым хотели бы идти дальше.

– И какие же? – Роберт Сергеевич откинулся на спинку диванчика, вытянул вдоль неё руки и улыбаясь смотрит на Лену.

– Воспитать своих сверстников так, чтоб через десять лет, когда мы преодолеем двадцатипятилетний ценз, нас не смогли остановить старики, которым за семьдесят. – Смеюсь в ответ.

– Так у стариков же будет власть? – смотрит на меня Комаровских поверх бутылки, из которой он разливает отцу Лены, себе и Бахтину.

– Если говорить о демократии, власть будет у того, за кого проголосует большинство. Вы согласны? – Комаровских неохотно кивает. – И вот тут есть тонкость. У многих стран сегодня, прирост населения отрицательный. Умирает в год больше граждан, чем рождается. Один ребёнок в семье, или вообще нет детей. Рабочие вакансии в стране заполняются за счёт мигрантов из других стран, гляньте хоть и на север Европы. Вот у них через десять лет стариков будет большинство. – Эту тему, как ни смешно, мы в классе обсуждали на основах права. – А у нас наоборот. У нас прирост населения за счёт молодёжи весьма солиден, порядка пятидесяти процентов населения за пятнадцать лет, если верить отчётам Всемирной Организации Здравоохранения. У нас редко в какой семье меньше трёх детей. И у нас через десять лет молодёжи будет намного больше, чем стариков. Если предположить, что молодёжь создаст свою партию, то задач у этой партии будет всего две: донести до каждого Программу, что при сегодняшнем интернете как бы и не проблема. И обеспечить объективный пересчёт голосов. Всё!

Бахтин смеётся. Роберт Сергеевич с Комаровских улыбаются, снисходительно глядя на меня.

– Знаете, есть не одна, не две, а несколько республик бывшего СССР, где пересчёт голосов на выборах проходит объективно, без «вбросов» и подтасовок, вы согласны? Вот они же как-то смогли этого добиться. Я сейчас исключительно об объективном пересчёте голосов, ни о чём больше, – поясняю. – Я никого из них не идеализирую. Не призываю их копировать. Я только хочу сказать, что они решили одну лишь простую прикладную задачу: не врать при подсчёте голосов. В моём понимании, эта задача – ключевая. Как следствие, появляется конкуренция во власти. И кстати, лично меня раздражает, когда мне половину эфирного времени, смакуя, рассказывают о недостатках этих стран, как будто это самые главные мои проблемы! Лично мне не нужно семьдесят процентов времени рассказывать о странах, с которыми у меня нет даже общей границы! Поскольку меня, как гражданина, волнуют совсем другие проблемы.

– Какие? – задумчиво прорезается Вовик, которого последние пять минут не видно и не слышно. По нему вижу, что сам поворот разговора за столом ему уже минут пятнадцать как не сильно интересен.

– Первое: качество образования, включая высшее. – Загибаю пальцы. – Второе: качество медицины. В каждой клинике всё держится не на Системе, наоборот, вопреки ей… И это я вам изнутри говорю… А на личностях. Вот уйдут из реанимации ЦГКБ зав отделением Стеклов, Лена, Асель, ещё кое – кто, и все резко удивятся: как повысится летальность в отделении. Хотя система останется та же самая!

– Нечестно, – надувает губы Лена. – Ты же видел изнутри. Это инсайд.

– И третье. – Обвожу взглядом всех, думая, что тему пора закруглять. Всё же, не то время, не то место. Но почему-то, против своей воли, завожусь ещё сильнее. – Качество избирательного процесса. Я всё о том же объективном, без подтасовок, подсчёте голосов.

– Ты сейчас вторгаешься в вопросы политики, – осторожно пробует собственные слова на вкус Комаровских. – Которая определяется на другом уровне.

– Вот об этом и речь, – киваю. – Мне кажется, это типичное несовпадение взглядов поколений. Вы считаете, человек для Государства. Мы считаем, Государство для человека. Знаете, в одной бывшей республике СССР то ли президент, то ли премьер, не помню, пришёл к власти, убедительно победив на выборах, под лозунгом «Я – СЛУГА НАРОДА». Понимаете?

«Взрослые» переглядываются между собой и улыбаются.

– Я не говорю, что он сказал правду. Я не говорю, что он идеален. – Искренне пытаюсь, но, похоже, у меня не получится донести свою позицию в полном объёме. – Я о концептуальном подходе. Есть места, где выборы выигрывает тот, кто лучше других спозиционируется как Слуга Народа. А у нас какой официальный титул первого президента? Наш всеобщий Лидер? – Улыбаюсь. Не собирался заходить так далеко, но почему-то несёт. – А знаете, самое смешное, что нас, молодых, большинство, по крайней мере будет через десять-пятнадцать лет. Только что говорили, у нас с рождаемостью всё в порядке… Так вот нам Лидер не нужен. Нам нужны товарищи, которые будут шагать рядом. А Лидер нужен, видимо, более старшему поколению, – возвращаю «взрослым» их снисходительную улыбку.

– Ты этого только с большой трибуны нигде не кричи, – неодобрительно бросает Роберт Сергеевич, протягиваю руку к бутыли.

– Да и без меня есть несколько миллионов, которые это кричат громче и с большим энтузиазмом, – качаю головой. – Мы же не с того начинали. Мы же начинали с того, что в первую очередь менять: личностей или систему. Кстати! В одной из бывших республик СССР, есть интересный механизм. Любой гражданин страны, может на сайте правительства зарегистрировать петицию: поправку к законодательству, законодательную инициативу, судебный комментарий и так далее. Если эта петиция набирает двадцать пять тысяч голосов, она автоматически идёт на рассмотрение в парламент.

– Парламент же может и отклонить? – задумчиво сводит брови вместе Лена.

– Может. Но ничто не мешает эту петицию зарегистрировать ещё раз, места на сайте хватает, – смеюсь. – А если парламент три раза подряд идёт против народа… Не помню, не читал дальше их законодательства. Но инструмент интересный.

– Я понимаю, о какой ты стране, – смеётся Бахтин. – Не хотелось бы идти их дорогой…

– Мда уж… – задумчиво кивает Комаровских, нацеливаясь на ломтик ветчины в своей тарелке. – Кстати, где-то соглашусь. Система там в порядке, да… Но они как раз хорошая иллюстрация несоответствия личностей, которые во власти, своим должностям, нет? Или ты считаешь иначе?

– Они, вероятно, ушли в другую крайность: наплевали на личности, совершенствуют только систему. – Соглашаюсь. – Видимо, истинный прогресс лежит где-то посередине. Если «правила игры» – чушь, как их ни соблюдай, к лучшему не придёшь, вы согласны?

Комаровских сдержанно кивает.

– Но верно и иное. Самые лучшие правила не помогут, если их никто не собирается соблюдать. И если внутри общества выделяются мощные группы людей, которые открыто объявляют, что закон для всех не един.

Бахтин в этом месте смеётся, отец Лены улыбается, Комаровских от смеха давится ветчиной.

– Лично я видел сегодня, как сотрудники УВД в форме без знаков различия пытались выполнить какую-то задачу. До этого, видел то же самое на митинге.

– И что? – не понимает Роберт Сергеевич.

Комаровских с интересом смотрит на меня, а лицо Бахтина излучает явную досаду.

– Здесь не секрет, можно, – машет рукой мне Бахтин и опрокидывает ещё одну рюмку. – Я как раз потому и злюсь, что мы не можем порядок в МВД навести… Министр их всегда отмажет. Можешь рассказывать…

Публика за столом подобралась понимающая, лишних вопросов мне никто не задаёт.

– Это просто пример нашей с вами Системы, который бросился в глаза лично мне. – Продолжаю. – Я здесь самый молодой, далеко не всё знаю. Но лично мне кажется, форма без знаков различия должна надеваться только на служебно-боевую задачу, и то не во всех подразделениях, да и не всегда. Говоря по-простому, целесообразно только в том случае, чтоб враги не срисовали и не опознали. Потом, если что… А если спецподразделение полиции надевает на сопровождение митинга форму без знаков различия, полностью закрывающую лицо и делающую невозможной идентификацию сотрудника…

– Согласен. Незаконно, – перебивает меня Бахтин, сооружая себе бутерброд по примеру Комаровских. – И сегодня было незаконно. Но здесь тот случай, когда «строгость законов компенсируется необязательностью их выполнения». Ч-чёрт.

– … это значит, что правила игры, которые Законы, нарушаются уже теми, кто их должен охранять. Вас устраивает такая Система? А ведь можно пойти ещё дальше и заявить, что врагом это подразделение полиции считает свой народ. Или скажем иначе: если сотрудник МВД опасается своей идентификации народом, сопровождая митинг, какую задачу он на этом митинге решает? И чью? Народа ли? Впрочем, ладно. Давайте считать это обычной кухонной беседой за рюмкой чая.

– Привет отцам и детям! – раздаётся сзади голос Юры Крематория, который подошёл со стороны калитки с букетом и большим пакетом в руках. – Тургеневцы, а где тут именинницу можно повидать?

Глава 15

Приход Юры вносит свежую струю. Бахтина и Комаровских поначалу слегка коробит Юрино обращение ко всем подряд «на ты», но в итоге, когда Юра извлекает из своего пакета огромную квадратную бутылку рома, брудершафт организуется сам собой.

Виновница торжества вместе с подругами, завидев с балкона машущего руками снизу Юру, споро покидают шезлонги и с явным интересом торопливо спускаются вниз.

Юра по очереди целует женщинам руки, пропуская, впрочем, Асель с Леной; после чего извлекает всё из того же пакета деревянную шкатулку и, вручая её Зое Андреевне, говорит скрипучим голосом:

– Зоя, ну-у-у, желать тебе ничего не буду, у тебя уже и так всё есть.

Беседка взрывается смехом.

– Это при всех не открывай, чтоб не завидовали. – Заканчивает Юра, улыбаясь и впихивая Зое Андреевне в руки шкатулку.

– Это от тебя лично или от всей ПЕРСОНЫ? – кокетливо спрашивает мать Лены, игнорируя недовольный взгляд Роберта Сергеевича.

– ПЕРСОНА это и есть я, Зоя, по крайней мере, в данном случае, – весело отвечает Юра. – Подожди, сейчас…

Юра лезет в свой бездонный пакет и, достав оттуда ещё три коробка поменьше, презентует их подругам Зои Андреевны также с просьбой открывать наедине.

– Если не понравится – отдавайте обратно, обменяемся на то, что вам понравится. Каталог есть на сайте.

– Юр, а Алию ты где потерял? – ехидно спрашивает Лена из-за моей спины.

– Лена, в такой цветник, – Юра демонстративно обводит масляным взглядом подруг Зои Андреевны, – да со своим самоваром? Я ещё из ума не выжил, хоть и в возрасте…

Беседка снова сотрясается от хохота. Не буду сейчас говорить вслух, что Алия лет на тридцать моложе подруг Зои Андреевны, да и явно красивее.

– Интересно, а почему он не дал никому вскрывать коробки? – спрашиваю Лену шёпотом на ухо, выждав момент.

– Кому-то могло попасть серебро, кому-то золото, маме ещё что поинтереснее, – шепчет мне в ответ Лена. – По-хорошему, каждая должна сказать спасибо и за это. Но понятно же, что та, кому серебро, в душе может обидеться на ту, кому платина. И уже обе вместе – на самого Юру…

Бахтин, Комаровских общаются с Юрой несколько на дистанции и как бы чуть свысока, снисходительно, что ли; но самого Юру это нисколько не обескураживает и не задевает. Более того, насколько я могу видеть, ему абсолютно комфортно и в такой ситуации.

Дождавшись паузы в застолье и оказавшись с ним наедине, не считая Лены рядом, откровенно его спрашиваю:

– Слушай, а не напрягает?..

– … что они на меня сверху вниз? – завершает за меня Юра, наворачивая бутерброд и весело глядя на меня чуть сбоку.

– А у него нет проблемы с самооценкой, – отвечает Лена на мой вопрос вместо Юры, не стесняясь его самого, сидящего тут же. – И ресурс психики лично ему достался просто шикарный.

– Ни грамма. – Кивает Юра с полным ртом, подтверждая слова Лены. – Во-первых, я не претендую на равенство позиций, мне на своей вполне комфортно. А потом, Саня, открою секрет. – Юра демонстративно наклоняется и почти шепчет. – Я ни у кого ни копейки в этом мире взаймы не прошу. Работаю строго в белую, никому ничего не должен, зарабатываю около… Зарабатываю нормально, пфех. Пять долларов, – и он победоносно смотрит на меня.

– Видимо, нужно понимать контекст. Я не в курсе этой шутки, – ровно отвечаю, глядя ему в глаза. Это он меня сейчас типа на прочность пробует, или что?

– На грамме. – Завершает Юра после чеховской паузы.

– Всё равно ни о чём, – улыбаюсь уголком рта. – Без общего объёма, цифра ничего не говорит.

– В среднем, пятьдесят кило в месяц. – Теперь уже совсем серьёзно говорит Юра. – Всё в соответствие с отчётностью и закупами металла.

– Снимаю шляпу, – присвистываю.

– Пятьдесят кило металла, – снисходительно улыбается Юра, выделяя интонацией последнее слово. – Золота то есть. Серебро в эти пятьдесят кэгэ не входит. На серебре по доллару на грамме, если что.

– Его должно идти раз в десять больше, – высчитываю на ходу, вспоминая, что читал о рынке банковских металлов.

– Должно было бы, – удивлённо глядя на нас с Леной, кивает Юра, – если бы мы работали на свадебные подарки, на «кыз узату» и прочее в национальном стиле. Но у нас чуть другой профиль, серебра может с центнер вываливается, так, для ассортимента. Не в двадцать раз больше, увы.

– Ничего себе, – впечатляюсь, ничего не изображая. Говорю, что чувствую. – Сто тысяч ненашими на серебре, как по мне, более чем достойно.

– Да ну, ты просто молодой ещё, – отмахивается Юра. – Саня, это для работяги или для того, кто на зарплату, это да, сто штук – целый мир и целый бизнес. А я уже могу себе позволить не напрягаться на темы, которые мне не интересны. Сколько бы они денег ни давали. Всё равно всё потратить не успеешь…

– Не понял?

– Работаю только в своё удовольствие: плавить металл люблю. Шлифовку и полировку люблю. Люблю технологии новые внедрять, у меня японский автомат плавки – лучший в стране. Да и в регионе, пожалуй… На серебре отрабатываем модели и кое-какие навыки у персонала. Ну плюс на подарки: у меня любой с плавки, шлифовки или полировки до пяти изделий в месяц имеет право брать бесплатно, только в журнал сам пусть запишется, что именно он взял. Чтоб потом по учёту всё сошлось.

– Без учёта веса? – снова удивляюсь.

– Без, – кивает Юра. – Да что там учитывать… у нас в ассортименте самая тяжёлая вещь из серебра – чайная ложка младенцу. Семнадцать грамм. Даже возьми он пять ложек в месяц… С меня не убудет. Серебро обходится по доллару за грамм в среднем, – поясняет Юра.

Женщины, отходившие, видимо, в туалет и мужчины, сопровождавшие их, уже вернулись и с интересом слушают пояснения Юры.

– А какой тогда основной бизнес, если не секрет? – спрашивает одна из подруг Зои Андреевны. – Если центнер серебра – это так, разминка?

– Во-первых, камни. – Серьёзно говорит Юра. – Именно у нас в стране, да и у северных соседей, куда мы половину продаем, серьёзные люди сейчас голый металл не берут. Предпочитают с камнями. Во-вторых, по нашей с Робертом стратегии, мы стали брать подряды на добычу. Вот в том году в Таиланде брали на границе самой, там ещё Грановский с автоматом отстреливался неделю, хе-хе…

– Да ну? – недоверчиво поворачивает голову Бахтин. – Прямо война в джунглях?

– Не война, – Юра серьёзно смотрит Бахтину в глаза. – Но если хочешь мыть нормальный сапфир, а не пыль и не крошку с песком в середине, то это надо далеко в джунгли. Работа вахтенным методом. Вертолёт забрасывает партию раз в две недели, забирает, соответственно, через четырнадцать дней. Партия рассыпается по окрестностям. Если у тебя масть идёт – можешь к вертолёту через четырнадцать дней и не успеть. Тогда либо ждёшь ещё две недели, либо топаешь сам по джунглям. Это километров под четыреста, конкретно в том случае было…

– А Грановский кто? Знакомая фамилия, – спрашивает Бахтин, обращаясь к отцу Лены.

– Ты не знаешь, – отрицательно качает головой Роберт Сергеевич. – Полярный семь, с Северного Флота. Капитан второго ранга. Был. Сейчас у нас, на технолога выучился. На добыче сортировкой прямо на месте занимается, чтоб не всё в город везти, там можно мимо завода огранки… гхм, потом расскажу…

– У Грановского на добыче попёрло, он к вертолёту даже торопиться не стал. Нам по радиостанции отбил, что своим ходом выберется. – Продолжает Юра. – Когда шёл обратно, с собой нёс, что добыл. Вот его по пути на упитанность пару раз щупать пытались какие-то местные… автоматы там именно нам разрешены, если лицензия в порядке. А стрелять Валера умеет, хе-хе.

– А ещё что? – деликатно напоминает подруга Зои Андреевны, видимо, больше интересуясь Юрой, а не бизнесом. – Кроме добычи?

И не скажешь ведь ей, что он с подругой Лены живёт. Хотя, Лена это только что сама на всю беседку объявляла.

– Ещё копии, – поворачивается к ней Юра и лучезарно улыбается. – Бывают эксклюзивные модели Картье, Даши Намдакова, Тиффани и так далее. Не путайте с их же массовкой… Вот если эти вещи разобрать на металл, камни и работу, получится, что металл и камни и половины номинала не тянут. Раз в несколько дешевле стоят.

– Работа же нематериальная? – влезаю с вопросом. – Как она может так дорого стоить?

– Вот спроси у них, – смеётся Юра, следом за ним начинают веселиться остальные. – Я тоже считаю, что брать за работу четыреста или шестьсот долларов на грамме – ни одна модель столько не стоит. Даже супер эксклюзивная. Потому мы можем либо сделать точную копию с такой модели, если дадите на время оригинал. Да даже при вас копию откатаем… Либо, если есть только фото, строим по фото модель сами, отливаем пробник, прикидываем расположение камней, номенклатуру. Например, в Питере сейчас модно в некоторых тусовках вместо сапфира танзанит ставить… Вот в некоторых авторских моделях, которые мы с Картье драли, именно в этом году вместо сапфиров танзаниты ставили.

– А это разве законно? – кокетливо спрашивает подруга Зои Андреевны.

– Более чем, – отвечает Юра, сооружая ещё один бутерброд. – Начнём с того, что, по патентному праву, модели ювелирных изделий защите от реплик не подлежат. Это если вообще за закон говорить. А если по жизни, то самая классная модель года с двухтысячного эксклюзивной живёт ровно до первой выставки. Потом на неё уже через месяц можно по всему миру китайскую гипсовую опоку за полдоллара в любой оснастке купить. – Юра окидывает взглядом окружающих и добавляет, – ладно, вам детали не интересны…

– И что, копия будет точной? – почему-то волнуясь, спрашивает вторая подруга Зои Андреевны.

– Более чем, – авторитетно кивает Юра. – Могу рассказать технологию. Берём оригинал с него в резине мастер-модель…

Дальше следует пространная инструкция по техпроцессу, которую, однако, все слушают с интересом.

– …суть вот в чём: копия от оригинала НЕ ОТЛИЧАЕТСЯ, если спектральный анализ не делать. Да и то… Поставщики лигатур, если что, одни и те же на рынке, что у нас, что у Тиффани, – трёт затылок Юра. – Кстати, самые первые копии знаете кто стал заказывать?..

В этом месте Роберт Сергеевич, стоя за спинами дам, широко открывает глаза и, глядя на Юру, подносит один указательный палец к губам, а второй к виску.

– … Ну, кто – не важно, – быстро поправляется Юра, – главное зачем. Вот первые копии вообще заказали те, у кого как раз оригиналы на руках были. Но носить оригинал за двадцать пять тысяч каждый день стремновато. Особенно если они по фитнес центрам, бассейнам, саунам шатаются целыми днями. Где это всё снимать надо и не пойми где оставлять на время процедур… Вот они копии и заказали, чтоб копию носить на повседневку; а с колье за двадцать пять штук или с браслетом за одиннадцать по будням не бегать. По их заказу, с их образца, делалась копия из платины, золота, брилов, сапфира, порой даже более высоких характеристик, чем оригинал. Как сейчас помню, у кое-кого из европейцев стояли брилы-троечки, это чистота и цвет три-три в российской шкале. А мы двоечки в копию поставили. Два-два то есть. Получается, копия вышла из более дорогих материалов. И стоила неотличимая копия, с более качественными брилами, четыре тысячи, вместо одиннадцати или тринадцати, не помню уже.

– А разве европейцы используют российскую шкалу? – спрашивает третья подруга Зои Андреевны, явно только чтоб поддержать разговор.

– Я использую российскую, – снисходительно глядит на неё Юра. – Я уже старенький, мне другие не запомнить.

Над столом снова звучит взрыв хохота.

Следующие полчаса Юра, отвечая на вопросы и выступая в роли души компании, рассказывает о закрепке камней прямо в процессе отливки (это позволяет его новый литейный автомат). Об оксидных плёнках на серебре и золоте пятисотых проб. О цепевязальных станках, их разновидностях и видах плетений.

В общем, все присутствующие женщины, за исключением Лены, категорически не хотят его отпускать, когда за Юрой приезжает Алия.

Вначале у Лены звонит телефон. Она обменивается со звонящим парой слов, потом берёт меня под руку и говорит на ухо, направляясь к калитке:

– Алия к нам постеснялась идти, они с мамой шапочно знакомы. Да и взрослые все. Пошли её притащим, а то Юра ещё час не уймётся: он любит на свои темы вещать.

Когда мы приводим в беседку Алию, та мигом оценивает обстановку и садится рядом с Юрой:

– А я тебя заждалась.

Зоя Андреевна прыскает от смеха, её подруги удивлённо открывают глаза, а отец Лены, Бахтин и Комаровских отступают на шаг назад, обмениваются какими-то знаками и закатываются от беззвучного смеха.

* * *

– В общем, всех повеселил, – вытирает слёзы смеха Зоя Андреевна через полчаса.

– Как всегда, – вторит ей Роберт Сергеевич, откидываясь от смеха на спинку дивана.

Подруги Зои Андреевны глядят вслед Юре и Алие глазами голодных и обманутых доберманов.

Алия попыталась сразу увести уже достаточно выпившего Юру, как только пришла. Но он, изображая гусара, так картинно раскланивался минут пять с подругами Зои Андреевны, что Алия махнула на него рукой и сама присоединилась к застолью. Лена, шёпотом спросив меня, набулькала и Алие, и себе по полстакана Юриного рома, которого у него в пакете оказалось ещё несколько бутылок.

Юра, увидев пьющую Алию, моментально протрезвел за секунду и с криками «Вы что делаете? Она мусульманка и нам ещё детей рожать!» принялся вытаскивать смеющуюся Алию из-за стола.

На защиту Алии встала Лена; а на Ленину защиту – я.

Юра, оценив неравенство сил, с загадочным видом кивнул и, ни к кому не обращаясь, произнёс вполголоса:

– Гусары пьют стоя!

После чего схватил ближайшую бутылку с ромом и начал наливать себе ближайшую чашку, не обращая внимания на её края.

Этого не смогла вынести уже Алия и, извинившись перед Леной, принялась вылезать из-за стола. Они с Юрой даже дошли до машины, но вовремя сообразили, что оба пьяны.

То есть, попрощавшись с нами, вернулись буквально через минуту обратно.

Само по себе, если излагать кому-то постороннему, вроде мелочь. Но Юра при этом выглядел так обезоруживающе и потешно, что при его появлении рты расплывались не то что у женщин, а даже у меня, Бахтина и Комаровских. Которых вообще трудно заподозрить в излишней сентиментальности.

В итоге, Юру Роберт Сергеевич лично отправил спать в гостевую спальню на первом этаже. Алия, верная каким-то своим правилам, последовала за ним.

Вовик, переглянувшись с Аселей, что-то прошептал на ухо Зое Андреевне, дождался её кивка и вместе с Аселей исчез в их флигеле.

Бахтин с Комаровских, допив в два присеста одну из бутылок рома, вызвали на двоих какую-то одну общую машину (кажется, не такси) и, быстро пожав всем руки, укатили спать, потому что у них завтра какая-то совместная операция.

– Девочки, вы у меня сегодня? Или по домам? – спрашивает Зоя Андреевна своих подруг, изрядно огорчившихся после отбытия Юры.

– У тебя, до утра, тут, – отвечает за всех та, которая долго уточняла у Юры, будут ли копии неотличимыми от оригиналов.

– Ну тогда я, с вашего разрешения, отбой, – смеясь, выбирается из-за стола Роберт Сергеевич. – Я до утра не дотяну.

– Шагай, только из холодильника большое блюдо нам сюда забрось? – шлёпает его по спине Зоя Андреевна.

– Слушай, а как мы сейчас поедем? – Спрашиваю у Лены, указывая на стакан с ромом, который она держит в руках.

– Закажем в ЭКОНОМ ТАКСИ услугу, – рассеянно отвечает Лена, – «ПЬЯНЫЙ ВОДИТЕЛЬ».

– И не знал, что так можно, – удивляюсь.

– Это потому, что ты мелкий, не пьёшь, и за рулём пока не ездишь, – снисходительно хлопает меня по плечу Лена, выплёскивая часть рома из стакана себе на джинсы. – Упс… Мелкий, в моём телефоне. Так и называется контакт: ПЬЯНЫЙ ВОДИТЕЛЬ…

* * *

Уложив Лену дома спать, ловлю себя на том, что мне почему-то не спится. Каждый раз после таких посиделок в компании, лично у меня сон как рукой снимает. Что обычно заканчивается тем, что сонливость, как назло, возвращается примерно в девять или десять утра. Когда вовсю надо работать или учиться.

Может, потренироваться по методу Саматова? Вернее, по его подсказке. И попробовать не только стимулировать жизненные функции, а и угнетать их? Например, вот сейчас процессы возбуждения мозга заместить у самого себя на торможение?