Текст книги "Доктор 3 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 5

– Такого нет. – Директриса слегка задумчиво смотрит на меня, как будто решая, что именно стоит мне говорить. – Боюсь, что вынуждена тебя огорчить.

Она делает паузу, о чём-то раздумывая.

– Получается, школьная программа составляется вообще без учёта пожеланий тех, на обучение кого она ориентирована? – спрашиваю, улыбаясь как можно шире.

– Получается, что да, – кивает директриса. – Я, в принципе, если хочешь, могу тебе прочесть лекцию о том, какие течения борются друг с другом в министерстве. И как далеко заходит эта борьба, м-да… Сколько и чего нужно, чтоб издать учебник, и какие материальные выгоды это приносит. Авторам учебника в первую очередь. И как и чем они должны поделиться в министерстве после этого… Как обсуждаются изменения и дополнения в школьную программу по разным предметам. Как это всё в итоге в последний момент изменяется на девяносто процентов потому, что Ноль Первый высказал какое-то там пожелание… При условии, что дашь слово об этом не болтать широко. – Директриса вопросительно смотрит на меня.

– Да не нужно, я ж результаты вижу.

Видимо, говорю это слишком удручённо, потому что директриса вскидывается и настороженно спрашивает:

– А что не так, если коротко? Хоть пример какой?

– Что не так, если глобально, как раз и должна ответить совместная работа Министерства и Заказчика в лице если не учеников, то хотя бы их родителей.

– Ну-у-у, до сегодняшнего дня всё всех устраивало, – подозрительно щурится Жанна.

– Знаете, потому, что все зашорены, родители особенно. Детей с самого начала загоняют под лавку, отбивая критическое мышление. Воспитывая исполнительность вместо критичности. Работоспособность вместо креативности. «Уважение к старшим» вместо коммуникабельности…Жанна Маратовна, извините, я сейчас слишком удручён. Возможно, не конструктивен. И урок уже через пять минут.

– Погоди… Стесев, я сама не знаю, зачем я это говорю, но… конкретные примеры?

– Давайте начнём с информатики? – сажусь обратно на стул, с которого уже собирался было стартовать в направлении уроков.

– А что с ней не так? – удивляется Жанна. – Я лично строго слежу, чтоб всё соответствовало программе.

– Вот-вот, – смеюсь. – А надо, чтоб соответствовало реалиям. Жанна Маратовна, вы хорошо знаете историю?

– В пределах школьного курса более чем, – снисходительно кивает Жанна.

– Каковы причины поражения русской армии в крымской войне? – привычно наклоняю голову к левому плечу.

– Первой традиционно называется техническая отсталость армии, – непонимающе отвечает директриса. – А что?

– Это просто пример. Когда рядовые солдаты на сто процентов успешно исполняли все учебно-тренировочные упражнения под командой офицеров. В той армии не могло быть иначе, потому что телесные наказания во всю были в ходу… Но столкнувшись с реальным боем, который проходил в соответствие с современными на то время требованиями к армии, увидели, что не готовы ни технически, ни тактически. А учились все ПЕРЕД ЭТИМ, говоря нашими категориями, на пять.

– Вот обещаю, Стесев, – директриса встаёт, достаёт из холодильника бутылку минералки и пару охлаждённых стаканов, наливает и подвигает один из стаканов мне. – Что приложу максимум усилий, чтоб тебя понять. Чего бы мне это ни стоило, хотя и считаю это пустой тратой времени. С уважением уже отношусь ко всем твоим логическим посылам, отгадай почему?

– Из-за «святой троицы» – проявляю «догадливость».

– Из-за неё. – Кивает Жанна. – Но сейчас, лично в моих глазах, ты очень похож на демагога. Говоришь общими фразами. Пример привёл, да, но я не могу понять его связи с реальностью. МОЖЕШЬ КОНКРЕТНЕЕ?

Жанна вместе со стаканом опускается в глубокое кресло, отдельно стоящее в углу её кабинета.

– Я обещаю, что максимально пойду навстречу, я всё же педагог и люблю свою работу… Но стреляй меня, я не понимаю, чем могу лично я лично тебе помочь сейчас.

– Да я, скорее всего, задаю вопросы, решение которых на нашем с вами уровне не просматривается, – сознаюсь. – Ну давайте разберём пример. У меня есть товарищ, ему десять лет. Можно сказать, у нас с ним общая опекунша. Она иногда помогает ему делать домашние задания. Вот она прислала мне фото домашнего задания по информатике, чтоб посмеяться.

– В тетради по информатике, в качестве учебного задания по овладению компьютером – написание ручкой сочинения на тему… Да не важно на какую тему. Хоть они испишись на десять баллов вместо пяти, к овладению компьютером его это ни капли не приблизит.[2]2
  фото тетради по информатике – реальное фото. Взял у младшей дочери.


[Закрыть] Кстати, он учится в государственной школе, и у них, насколько знаю, напряжёнка с компьютерным классом: сам компьютерный класс вроде как и есть, а вроде как они в нем ни разу практически и не работали. Зато таких вот упражнений целая тетрадка. – Делаю паузу, отпивая из вовремя предложенного стакана. – А у меня тоже есть информатика. Знаете, что мы сейчас проходим?

– Нет, – удивлённо выпрямляется в кресле Жанна. – И что же?

– Эксель. Тема прошлого урока, в частности, автосумма. Тема УРОКА, Жанна Маратовна. – Снова склоняю влево голову.

– И что не так с автосуммой? – абсолютно искренне удивляется директриса.

У меня мелькает догадка.

– Разрешите откровенный вопрос? – дожидаюсь её кивка и продолжаю. – А вы как много в работе или жизни используете компьютер?

– Ну, если честно, то не много, – явно стесняясь, отвечает директриса. – В нашем поколении это вообще не очень популярно, так уж сложилось. По работе, правда, приходится, – проговаривается она. – Там без этого…

– Автосумма – это операция, которая занимает примерно секунду, если массив цифр большой. Если же цифр мало, то поменьше. – Мне уже смешно, потому что эту фишку я знаю. – Хотите дальше расскажу за вас?

Жанна кивает.

– Есть программа, типа ЛОТОС, в ней вам из районо, гороно, Министерства и, возможно, из других школ по горизонтали приходят различные документы. – Жанна заинтересованно кивает, а я продолжаю. – Те, которые просто для ознакомления, вы практически не читаете. Есть те, которые приходят с красной точечкой – на них нужно отвечать. Вы, скорее всего, сами неохотно отвечаете; рискну предположить, зовёте кого-то из более молодых подчинённых и говорите, что ответить. – Вопросительно смотрю на директрису. – Особенно если задача имеет сроки исполнения, да?

– Да, Алиму, – немного растерянно кивает директриса. – Откуда знаешь?

– Будете смеяться. У меня есть друг, в Генеральной Прокуратуре. Мы периодически общаемся, в том числе через фейсбук, – вопросительно смотрю на Жанну, она кивком подтверждает, что с фейсбуком знакома. – Вот он только вчера писал прямо на весь мир, что ключевая проблема Министерства Сельского Хозяйства, в частности, в том, что начальники отделов, управлений, комитетов – люди в возрасте. Но даже пятдесятилетние сами в ЛОТОСе не работают – перепоручают подчинённым.[3]3
  Про использование сетевых программ документооборота, в частности, ЛОТУС, органами Правительства Казахстана – ни разу не шутка :-) На разных уровнях, «аксакалы» во главе управлений, комитетов, особенно в областях действительно не секут ни в компе (только пасьянас-косынка), ни в ЛОТУСе. И реально садят «молодых» отвечать в ЛОТУСе за себя. Мне об этом говорила и подруга (она тут меня читает :-)), и сам видел в 2005. В И-ом БТИ (тогда ещё не было ЦОНов). Начальника звали, кажется, Сураб Идрисович. Де не кажется… Так его и звали.
  Лично я на АО ХАН ТЕНГРИ в 2006 году лично сталкивался с ситуацией, когда Главная Бухгалтер НЕ ЗНАЛА автосуммы, и всё делала вручную. Впрочем, конечно, для сегодняшнего дня это передёргивание…


[Закрыть] Это в свою очередь… далее не буду продолжать. Сами можете предположить, что дальше может на полчаса зарядить в своей речи работник прокуратуры. Которому и сроки такой подход срывает, и точность ответа на запросы… м-да… Жанна Маратовна, я пока без параллелей, – смеюсь. – Но с одной стороны эта вот рабочая тетрадка по информатике, – поднимаю телефон с фотографией в руке. – С другой стороны информация о «компьютерной грамотности» целых министерств, и источнику можно доверять. С третьей стороны, как вы говорите, все довольны и нареканий по школьной программе информатики не было.

Директриса вначале оглушительно смеётся, что никак не вяжется с её обычным образом Снежной Королевы, потом отвечает:

– И снова м-да… Я думала, это только я такая, по секрету от всех, спасибо Алиме…

– Увы, – смеюсь в ответ, но потише. – Вы ещё просто супер. Есть информация, что в гораздо более серьёзных государственных ведомствах, где даже с гостайной вопрос актуален, руководители… – молча показываю на компьютер глазами, затем перевожу взгляд на дверь, за которой сидит Алима, секретарь школы и помощник директора в одном лице. – Но мы отвлеклись. Жанна Маратовна, вот информатика – это пример, который бросается в глаза лично мне. Потому что я люблю компьютеры, знаю компьютеры, разбираюсь в них, по крайней мере, в аппаратной части, а на нашем сегодняшнем уровне ещё и программирую.

Я имею ввиду уровень этой планеты в целом, но уточнять этого не буду. Пусть в контексте относится конкретно к нашему обществу.

– А что сказать о предметах, где уровня ученика может быть недостаточно для оценки текущей «рыночной», так сказать потребности в знаниях? – вопросительно смотрю на Жанну.

Жанна на секунду задумывается, потом отвечает:

– Стесев. В личном разговоре, я готова признать определённую проблему. И даже больше: с тобой согласна! НО – что нам с тобой это даёт? Ты сейчас поднимаешь вопросы не то что не моей ведомственной компетенции, или даже текущего политического курса, который, КСТАТИ! окончится не ранее чем со смертью текущего Лидера Государства. – Она многозначительно поднимает указательный палец. – Ты сейчас замахиваешься на целый союз.

– Это какой союз? – широко раскрываю глаза, опешив от такого её вывода.

– Союз между сложившимися группами в обществе, от учительницы до президента, и нашими обычаями. Которые диктуют уважать старших, не лезть с инициативами и искренне считать критику сверху более ценной, чем критику снизу. – Видя, что я завис, Жанна машет рукой в воздухе. – Ты сейчас понимаешь меня, алло?

– Более-менее. Никогда не глядел на проблему с такой позиции. А ведь и правда, есть ещё этнопсихология, и её никто не отменял… – размышляю вслух. – Хотя-я-я, Япония в 1868 при Мэйцзи была никак не менее традиционным обществом, и в ней нарушать обычаи было никак не проще… Хотя вон как нарушили. Так что, лиха беда начало…

– Ты сейчас о чём, Стесев? – обеспокоенно встаёт с кресла Жанна.

– От физики отмажете? – спрашиваю, поглядывая на дверь, из-за которой доносится звонок.

– Ещё чего! Сейчас за три минуты расскажешь, что удумал, и пойдёшь! – Директриса откидывается в кресле и скрещивает пальцы рук перед собой. – Лично провожу, скажу, что сама задержала.

– Ну тут вопрос. Мы хотим изменений? И готовы ради них напрягаться и работать? Или нам неплохо живётся и в текущем положении и напрягаться мы не готовы? Я сейчас о педколлективе?

– Живётся нам, конечно, неплохо, – задумчиво откровенничает Жанна. – Но отсидеться не получится, потому что ученики – ужасно активные… ты понял. Запретить не вариант, проще возглавить… Что дальше?

– Сама процедура сверки того, что будут преподавать, с тем, что нужно нам, это уже революция. Пусть в нашей школе она запустится очень выборочно, по очень отдельным предметам и в ограниченном объёме. – Думаю полсекунды, потом решаю всё же ничего не скрывать. – Разумеется, предусмотрены личные плюшки для всех участников процесса.

– Во как, – веселится теперь Жанна, откидываясь в кресле. – Ну давай, двигай свою взятку в мой адрес.

– Есть же конкурс лучшего учителя, лучшего Директора школы, лучшей школы. По мне – яйца выеденного не стоит, но за эти звания почему-то очень сражаются.

– Потому что дают плюшки в глазах Министерства и от самого Министерства, – хмуро поясняет Жанна.

– Звания званиями, но присуждаемые Министерством образования и науки регалии не имеют ничего общего с реальным рейтингом учёных. И педагогов. Вы согласны? – вопросительно смотрю на неё.

– Не до конца. Есть люди, получившие их более чем заслуженно, – снова хмуро отвечает Жанна. – Но их вес, к сожалению, очень нивелируется такими же точно наградами, выданными, например, ассистентке Министра, которой двадцать четыре года, ноль лет педстажа и которая была за год до того Мисс Университет в техасе, я сейчас не о США… в нашем техасе.

– Если реальную работу, ориентированную на реальные цели завтрашнего дня, возглавите Вы, то ввод, например, этой пресловутой «сверки» намерений учеников и школьной программы – это именно реальный рейтинг вас, как публичной персоны в области образования. Потому что резонанс мы обеспечим. Гарантирую. – Похоже, перспективы и будущее нашего канала именно в этой стране для неё ещё не совсем ясны, в силу именно что разницы поколений.

– Думаешь, так просто? – явно из вежливости спрашивает Жанна.

– А олимпиады на что? – выкладываю нас тол первый козырь. И вижу, что в её глазах постепенно загораются понимание, а затем и интерес. – Смотрите. Чтоб узнать, хорошо ли нас учат, в соревнованиях мы должны участвовать регулярно. Олимпиады по предметам – как в спорте. Например, плавание: чемпионат области, кубок области, второй чемпионат после нового года, областной турнир и много чего ещё – это всё в течение одного учебного года. На этих заплывах, каждый спортсмен имеет возможность сделать регулярный срез: каков его прогресс за период и как этот прогресс коррелируется с аналогичным других спортсменов области.

– Продолжай? – задумчиво бросает Жанна, вставая из кресла и начиная прохаживаться по кабинету.

– А почему в школе должно быть иначе? – Делаю пауза, заставляя её повернуться ко мне. – Мы платим большие деньги. Мы хотим понимать конкурентоспособность наших знаний на рынке. Даёшь олимпиады! И это – самый первый вариант… Можем придумать и ещё… Если достаточного количества Олимпиад вашим ГорОном не организовывается, давайте, по аналогии с открытым чемпионатом США по боксу, организовывать нашу олимпиаду? На базе нашего Лицея, о которой извещать все остальные школы? За те деньги, что мы платим, это более чем реально, вы согласны? Как минимум, НШИ будет участвовать ВСЕГДА, это я вам обещаю и беру на себя. По опыту бокса: спарринги даже с одной соседней секцией дают очень много для развития! Поскольку приходится соревноваться с теми, кого ты не знаешь. А если к этим спаррингам подтянутся другие секции – а они подтянутся, потому что других спаррингов не предвидится, а они нужны глобально, как требование времени!.. Почему так же не сделать в науке? Вернее, в школе…

– … периодичность?

– … мотивация для участников? Ладно, педколлектив и так впряжётся…

– … знаете, Жанна Маратовна, это личное, но вам расскажу. Мой отец искренне пытался понять и выучить алгебру. Он в восьмом классе заболел, пропустил пару тем, и когда вернулся, должен был догонять. – Жанна заинтересованно кивает. – Он потратил несколько десятков часов. Он зубрил правила напамять, и даже вызубривал всё: цитировал их в семье, спустя много лет. Но правильно решать на том этапе так и не смог: его ответы почему-то не сходились с учебником, а учительница, на разборах домашнего задания, говорила, что он в решении ушёл каким-то ошибочным путём.

– В математике бывает, – заинтересованно говорит Жанна. – Продолжай?

– Ну вот у него и "было". А логарифмы и интегралы для него так и остались на какое-то время тайной и загадкой.[4]4
  Про алгебру – это конкретный пример со мной. Я перестал понимать алгебру в середине 8 класса, тогда учились 10 лет. Я искренне пытался догнать. Несколько раз. Тратил часы, силы. Но интегралы и логарифмы конкретно в школе так и не освоил. Хотя до 8 класса был круглым отличником и времени на учёбу не жалел.


[Закрыть] Забегая вперёд: дед продал то ли лошадь, то ли корову, но нанял репетитора, и сегодня мой отец – очень хороший инженер, но это уже детали, мы не об этом… Моё мнение: если ученик зубрит от и до, если искренне тратит несколько часов в день, пытаясь понять то, чего не понимает, но всё равно никак не может начать решать точно и правильно, то проблемы не в ученике. А в иллюстрации материалов учителем; в методике преподавания педагога и в конкретной индивидуальной недоработке с конкретным учеником…

…

Ухожу всё же после окончания физики, оставляя директрису глубоко задумавшейся.

Глава 6

– Мелкий, позвони, как окно после урока будет, – приходит смска.

Дожидаюсь перемены и набираю Лену.

– Мелкий, привет. Спасибо за харчо! Лучше, чем в КАХЕТИИ… Я всю кастрюлю уже доедаю, окей?

– Да без проблем, на здоровье. Для того и варил. Внимательно слушаю, – говорю, затыкая второе ухо пальцем, поскольку от шума в коридоре не спасают даже наушники. Которые лень доставать.

– Я сегодня на тренировку с Тимуром к Сергеевичу. Он говорит, что мне полезнее будет сейчас с той группой. Типа там и техники азы, чтоб я никого вечером не смешила. И на физуху нагрузка как раз по мне.

– Да? Ну ладно, – отвечаю несколько расстроенно. Потом улыбаюсь. – Смотри, как тебя проняло. Ладно, годится, я рад.

– А тебе без меня вечером будет там скучно, да? Ты хотел со мной? Хи-и-и.

– Честно говоря, да, – не вижу причин отпираться. – Понятно же, что вместе лучше… Что за вопросы от профессионального психолога.

– Тогда радуйся, вечером с тобой тоже поеду.

– Вот и хорошо. Я рад. Кстати, тебе тут передавали огромный привет и такого же размера благодарности за вчера. И уже от меня вопрос: что там? Что показали анализы?

– Да анализы показали целый коктейль… Мелкий, извини, не скажу подробностей. Я, конечно, уже знаю ВСЁ, но это всё ж врачебная тайна. Ты же не обидишься, если твоя половина попросит тебя не заставлять её нарушать врачебную этику и делиться с тобой такой информацией?

– Да я вообще без проблем. Хотел спросить просто, что там с этими клоунами по здоровью, и что дальше будет? Хотя не огорчусь, если и не узнаю подробностей… Директор всё равно говорит, они на отчисление.

– Ну, если в таком разрезе… Плохо у них со здоровьем. Есть мнение, что вытаскивать их придётся серьёзно. В смысле, нужно будет серьёзно напрягаться, чтоб их вытащить. Родителями сообщили сразу. Если родители не болваны – теперь это их головная боль. Диспансер, со своей стороны, дал рекомендации по клиникам. У нас есть как минимум две, где вытаскивают более шестидесяти процентов. Так что, если родители нормальные, и если сами пацаны захотят – есть все шансы.

– Что-то шестьдесят процентов мало, нет? – сомневаюсь вслух.

– Окстись! В мире ниже сорока! Специалист нашёлся…

– Ого, так это у нас ещё неплохо?

– Более чем. Есть, правда, вообще специальные приюты РПЦ у северных соседей. Вот там, с подключением религии, вытаскивают вообще более семидесяти процентов. Вот то монстры. Но там своя кухня, нам недоступная… Так, у тебя звонок на урок?

– Да.

– Несись.

* * *

После школы перехватываю Тимура, у которого уже закончилась тренировка – его уроки заканчиваются всё же намного раньше, чем у меня. На мойку идём вместе, благо, всё находится в одном районе.

В боксе застаём Андрея, который не спеша драит прошлогодний субару.

– О, привет. Это и есть твой работник? – Андрей здоровается со мной и рассматривает Тимура. – В принципе, я в его годы…

Ухожу почти через час, помыв с Тимуром один кузов вместе и оставив его моющим второй под присмотром Андрея.

Андрей провожает меня до выхода:

– Не нервничай. Всё будет нормально. И присмотрим, и в обиду не дадим.

– Да я, если честно, опасаюсь, чтоб кто-то из клиентов шум не поднял – дескать, детский труд. И думаю, а не согласовать ли это с Ильёй.

– Клиентам в бокс хода нет. Мы изменили процедуру. Теперь передача и приём машин – только на парковке снаружи. – Отбривает Андрей. – Илья ж по камерам и сам увидит. Спросит – ответим. Вообще-то, не хотели раньше времени говорить, чтоб не сглазить, но раз так… в общем, мы сейчас с Ильёй обсуждаем, чтоб этот бокс в аренде у нас был. Мы ему – неснижаемую сумму круглый год. И процент прибыли. А он к нам не лезет, но разворачивает на нас всех клиентов по чистке.

– Мне он такого не предлагал. – Удивляюсь.

– Так ты тут и жить не соглашался, – покровительственно улыбается Андрей. – Мы ж тут постоянно, хоть один, но есть. А ты на несколько часов в день забегал. Ну и, это ещё не решено. Пока только обсуждаем… Просто сейчас тут мы решаем, что и как, я к тому.

– А прогореть не боитесь?

– Нет, – беспечно машет рукой Андрей. – В городе и правда работать некому. Если давать тот уровень, который мы с тобой давали, то конкурентов-то и нет: просто никто больше так не выкладывается. Ну и, когда принимаем машину: клиент видит, что молодые, здоровые, непьющие, аккуратно одетые, стриженые и бритые… да сам вспомни. Ещё и заполняем дефектную ведомость, вещи из салона всегда отдаём. Вот недавно случай был, мужику золотую серьгу с камнем вернули. Он полчаса благодарил, говорит, не ожидал…

– Ну ладно, рад… Я б тут точно жить не согласился.

– Тебе и не надо, – солидно кивает Андрей. – У тебя свой кайф и свои приколы, спорт и клиника, да? А мы руками работать любим. В общем, Саня, ты бы напрягался на нашем месте. А нам почти что в удовольствие.

– Не понимаю, как удовольствием может быть достаточно тяжёлая физически работа, – пожимаю плечами, зависнув у выхода.

– Да ты просто в деревне не пахал с шести лет. А тут под крышей, инструменты все есть, за шиворот дождь не течёт, кофеварка вон рядом, с машинами работа, ещё и оплачивается так, как в селе бригадир не получает… Ты просто городской. Ну, бывай!

* * *

– … смотри, тебе решать, – философски пожимает плечами Смоляков. – Я в заслуженные тренера на тебе и так выплыву, ты ж ещё до конца школы у меня проплаваешь?

– До конца школы точно да. – После того разговора с Вовиком, теперь даже не сомневаюсь. – Не знаю, смогу ли буквально весь график отплавать, но то, что вы скажете ключевым, точно проплыву.

– Да все заплывы и не надо, – размышляет Смоляков. – Но на чемпионате страны зимой – уж будь добр. Если тебе на себя наплевать, то я ученика сколько лет к этому вёл… На восьмистах и полторашке можем и побороться за самый верх, тьфу три раза, НИЧЕГО НЕ ГОВОРИ! – упреждает он мои попытки что-то ответить и, повернувшись к стене, стучит зачем-то три раза по пластиковой крышке тренерского стола, стоящего на бортике. Затем три раза зачем-то слегка прикусывает себе язык. – В принципе, от тебя жду тогда только февраль. Страна. Это фокус. Остальное – по желанию, лично мне не принципиально. Договорились?

– Да.

– Хотя, на моей памяти ты первый, кому сборная реально светит, а надо ещё уговаривать, – размякает Смоляков впечатлённый стабильностью сегодняшних результатов. – Саня, такой вопрос… только ты не обидься, – он пристально смотрит на меня.

– Не обижусь. Конечно, спрашивайте.

– Саня, этот твой рост результатов можно объяснить много чем. У меня только один-единственный вопрос. Учитывая что результаты в плавании параллельно с результатами бокса расти просто не должны, по крайней мере, на таком уровне уже не должны… Ты ж не второй разряд, и группы мышц разные… Ты на боксе точно никаких медикаментов принимать не начал?

Смоляков испытывающе смотрит на меня.

– Боже упаси, – открещиваюсь обеими руками. – Я что, дурак? Да и зачем мне.

– Верю. Рад. – Коротко подводит итог Смоляков и поворачивается в сторону бассейна.

Хотя я по нём вижу, что он ещё сомневается.

– Виктор Александрович, только чтоб успокоить вас.

Подхожу к нему ближе, чтоб говорить как можно тише. Он выпрямляет спину и подаётся назад корпусом, чтоб его ухо оказалось рядом с моими губами.

– Если с гемоглобином порядок, плюс выводить молочную кислоту ускоренно, то можно и не такие рекорды ставить. Я сейчас, считайте, дыхательной гимнастикой увлёкся. Оказывается, есть масса комплексов на контроль именно кислорода в тканях, на насыщаемость кислородом тканей и на вывод молочной кислоты. Не буду подробно, вопрос только в дисциплине, дыхательной гимнастике и аутотренинге.

Смоляков оборачивается и недоверчиво смотрит на меня, при этом успокаиваясь.

– Ну ладно, – покладисто кивает он. – Главное, чтоб ты сам в это верил. – Он издаёт короткий смешок. – И лишь бы результат был стабилен.

– Результат стабилен, вы же видите.

– Не поспоришь. Согласен. Ладно, беги, у меня сейчас малыши уже в воду входят.

* * *

В КЛИНИКЕ Котлинский явно куда-то собирается, торопливо ощупывая свои карманы и проверяя содержимое дешёвого офисного рюкзака «под ноут». Обычно он ходит с солидным портфелем, потому спрашиваю:

– Что за отрыв от имиджа, Игорь Витальевич? Здравствуйте. Вы же обычно с портфелем?

– Да в облздрав еду. Буду там с бубном плясать. Надо будет бакшиш оставить, вот я там этот рюкзак и забуду. Как будто. С тем, что внутри…

– Ничего себе, прямо как шпионы, – восхищаюсь сложностью обычной, на первый взгляд, операции.

– А ты думал… Смех смехом, а уже два с лишним года как введена одинаковая ответственность и для самого взяточника, и для того кто ему что-то даёт. – Котлинский многозначительно поднимает палец.

– Не буду спрашивать, а что будет, если пропустить платёж и последовать строго букве закона…

– Правильно. Не спрашивай. И не услышишь, как отзываются лицензии, приходят проверки и создаются невыносимые условия всем.

– А почему Бахтина не напряжём? – на полном серьёзе интересуюсь. – Неужели…

– НЕ ВАРИАНТ. – Перебивает меня Котлинский, качая головой и пересчитывая какие-то купюры прямо внутри рюкзака. – Медицина – своё кино. Разбираться, в случае наших жалоб, Прокуратура сама всё равно не сможет. И будет всё равно привлекать экспертов. А эксперты у нас кто?

– Видимо, то же врачи? А как же корпоративная солидарность?

– Врачи, – покладисто кивает Котлинский. – Но не те. Чиновники. И вот как раз их корпоративная солидарность сработает на полную, только не с нами…

– … а с теми, кого мы посадили?

– Шаришь, – хлопает меня по плечу Котлинский, подвигаясь ближе к двери. – Думаешь, мне самому интересно две ставки классного хирурга просто так отдавать? К сожалению, именно на сегодня это – путь наименьшего сопротивления. Я согласен, что болезни нужно лечить. Болезни общества – в том числе. Но терапия должна быть комплексной. Чтоб вся Система, плавно выздоравливая, резко эволюционировала к лучшему. А то, если для лечения перелома, кальция нагрузить три нормы, знаешь, что будет? С благими намерениями…

– Не знаю.

– Кишечник остановится! – громко смеётся Котлинский. – Для начала… Потом – с вариантом на почки. В общем, всё надо делать постепенно. И новатором я точно в этом вопросе не буду, подвергая риску и себя, и сотрудников, и пациентов… Цинично говоря, себе на домик на море я накашлял. Не за себя боюсь…

– М-м-м, Игорь Витальевич, так у нас нет никакого моря?

– А кто тебе сказал, что мой домик «у нас»? Лично я Средиземное море люблю гораздо больше Каспийского… Ладно, не буду врать, – хлопает меня Котлинский по плечу ещё раз. – Адриатическое. Не Средиземное. И кстати…

Он охлопывает себя по карманам, подходит к столу, открывает верхний ящик, достаёт оттуда конверт с надписью «САША», сделанной явно им самим. Судя по почерку.

– Держи долю, а-га-га, – он снова расцветает в улыбке.

– Это за что? – вопросительно поднимаю бровь.

– Родня Анны начала гасить дебиторку. Это половина первого платежа.

Сажусь на стул прямо там, где стою.

– Игорь Витальевич, а нам с вами не кажется, что лучше довести дело до конца? А уже потом переходит к расчётам? Хотя да, вы говорили…

– Что кажется тебе, я не знаю, – Котлинский смотрит на часы и садится напротив меня. – Но я знаю, что в онко диспансере в её истории болезни одни восклицательные знаки. В хорошем смысле. Это раз. Что даже закончи мы всю терапию сейчас, вот на этом этапе, её личные шансы на операции с двадцати процентов будут уже под семьдесят, это два. Что процесс динамичный и поступательный, это три. Третье, кстати, я и сам вижу, на основании регулярных анализов. И четвёртое. Главное. Мои коллеги в онкологии не стали дожидаться окончания твоей работы, уж пардон, – Котлинский со злостью дёргает левым плечом, как будто сгоняя надоедливую муху. – Оттуда уже ползут слухи о нашей положительной динамике, в смысле, об Анне, а в этой среде…

– … слухи расходятся, как круги по воде? – Завершаю за него я.

– Да. И мне уже сейчас нужно сделать там кое-какие вливания, чтоб процессом тиражирования этих слухов хоть немного управлять, – хлопает себя ладонями по бокам Котлинский. – А кредитовать этот процесс я сейчас не готов… Ну и, ещё такой момент… тебе не приходилось, а я сталкивался… В общем, бывают очень неприятные случаи. Когда пациенту плохо – он и его родня на всё готовы. Договорные условия одни. Стало чуть лучше – уже колеблется, а не много ли эти врачи-рвачи с меня лупят. А как выздоровел – оказанная услуга уже ничего не стоит. И я сейчас не о финансовом вопросе, – он взмахивает в воздухе рукой, останавливая мои возражения. – Просто есть, как говорится, техника безопасности. В финансах в нашем случае она состоит в том, что не нужно нагружать семейный бюджет пациента единовременной большой выплатой. Если пациент сам предлагает разбить сумму на платежи – мы всегда идём навстречу. Даже если это и отсрочка платежа. А уж если пациент хочет начать делать платежи в процессе самого курса – … Скажу тебе так. В случае операции, после которой было восемьдесят процентов за то, что она ничем не поможет, они бы не то что на двух третях результата бы оплатили… Они бы вносили стопроцентный аванс. Который остался бы в клинике, даже не долети Анна туда по техническим причинам. – Котлинский глядит на меня и поясняет. – Ну, не доживи она до самой операции… Да, врачи циничные люди. И давай соблюдать правила.

– Какие? – Я увлёкся его речью, и сейчас не соображу, о чём он.

– Я не учу тебя лечить. Ты не учишь меня управлять финансами.

– Точно, извините… В любом случае, спасибо.

– Тот случай, когда не за что. Тот случай, когда спасибо говорит КЛИНИКА. Ладно, бывай, я понёсся!

Котлинский снова хлопает меня по плечу и исчезает за дверью, закинув рюкзак на одно плечо, как тинейджер.

А я остаюсь ждать Анну.

* * *

Из клиники меня забирает Лена, которая даже не ходила в душ после своей тренировки, судя по спортивной одежде, надетой на неё.

– Что это с тобой? Смена имиджа? – привычно кладу руку на её правое бедро после того, как целуемся.

– Да я чего-то подумала, всё равно сейчас вернёмся в зал и ещё пару раз прыгну. Чего переодеваться? – Лена зевает во весь рот, потом продолжает. – Тут батя звонил, про твоего киргиза, говорит, есть понимание. В общем, этот тип, оказывается, в своей стране медпрепараты через какой-то китайский транзит контейнерами гоняет. В обход таможни. Потом от себя этот контрабас – по всему Таможенному Союзу, что ли.

– Ничего себе, вот тебе и добропорядочный Запад, – бормочу. – В лице ХОСа.

– Запад тут ни при чём, – снова зевает Лена. – Это его личная инициатива. Он договорился вообще с конкурентами, которые делают то ли дженерики, то ли вообще по другой теме, батин товарищ не врач, в детали не вникал. А названия компаний прочёл, как с огурцом во рту – не поняла я; в общем, не важно… Короче, они его будут брать. Сейчас же сентябрь?

– Ну да.

– Ну что «да»? Это последний месяц предпоследнего квартала! Как раз палки за квартал. А там как пойдёт, батя говорит, может, его до нового года крутить будут. В общем, нам команда расслабиться, не вибрировать, там без нас обойдутся. – Немного помолчав, Лена добавляет. – Уход только от налогов на сотни тысяч. А ещё есть таможенные пошлины. Батины «коллеги» с той стороны говорят, они на нём здорово поднимутся. И не только по службе…