Текст книги "Доктор 3 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 2

После Бахтина мне, к моему счастью, больше никто не звонит и поспать пару часов у меня получается. Просыпаюсь ровно за пару минут до того, как сработает будильник. За то время, что я спал, мне в фейсбуке приходит уведомление с предложением дружбы от Бахтина. Хорошо, что эти уведомления беззвучны.

Принимаю дружбу и захожу на его страницу. За эти пару часов Бахтин, видимо, пользуясь обеденным перерывом, развил бурную деятельность на поприще соцсетей, обновил давно заброшенный аккаунт, разместил своё свежее фото в костюме, на котором он имеет ужасно официальный вид. Смотрится забавно.

Как ни смешно, за это время у него уже больше тысячи подписчиков. Почти две, если точнее. Если это за те несколько часов, что он обновлял аккаунт, то ему самому надо идти в блоггеры. Впрочем, у него в друзьях, ни много ни мало, и блог Генеральной Прокуратуры (наверняка ведёт кто-то из молодых с самого первого этажа), и сам Генеральный Прокурор. Это не считая главного военного прокурора, заместителя главного военного прокурора, управления…безопасности по области (тоже наверняка блог ведётcя пресслужбой) и ещё доброго десятка подобных структур.

Посмеиваюсь про себя: как он только до Саматова с СОПом не добрался. Впрочем, не удивлюсь, если у Саматова никакого профиля в соцсетях вообще не окажется.

Автоматом на ходу начинаю читать первый бахтинский пост, по тяжеловесному стилю напоминающий, наверное, прессу ещё времён СССР.

"Я – Олег Бахтин, начальник службы специальных прокуроров Генеральной Прокуратуры…

…на текущий момент, находящееся в производстве дело о незаконной тарификации коммунальных услуг двумя ключевыми естественными монополистами не освещается средствами массовой информации никак, не смотря на принципиальное разрешение и даже рекомендации Генеральной Прокуратуры…

…если глянуть на цифры, незаконно выставленные к оплате в виде счетов за коммунальные услуги, становится понятно, что принципы нашей свободной и независимой журналистики стоят немного. Иначе как объяснить тотальное и демонстративное отсутствие интереса к «горячей» теме, затрагивающей интересы без исключения абсолютно ста процентов населения и города, и региона, да и всей страны в целом? Никого не обвиняю, но, как человек, по роду деятельности обладающий всей информацией по теме, однозначно заявляю: речь идёт именно о проплаченном молчании…».

Лично мне читать немного смешно. Официозная неуклюжесть, не имеющая ничего общего со стандартным постом фейсбука, очень режет глаза. Хотя, возможно, я просто привык к иной стилистике: фейсбук лично меня не только и не столько образовывает, сколько старается развлекать.

Далее Бахтин в своём анонсе, три «ха», проехался по продажной журналистике, которая молчит, набрав в рот воды, когда речь идёт о сотнях миллионов.

Выдал тумаков полиции, явно игнорирующей свои прямые обязанности и откровенно опасающейся ввязываться в битвы с сильными мира сего.

Наехал на чекистов областного управления, «явно потерявших нюх и занимающихся не тем, что актуально. А тем, что гарантированно даст как можно больше палок в конце периода».

Плюнул в сторону Нацбюро по противодействию коррупции. Занимающегося усиленным перераспределением ведомственных ништяков, но не алкающим справедливости, если речь о противостоянии с сильными мира сего.

И воззвал к Департаменту Внутренней Безопасности, уже Центрального Аппарата, всё тех же чекистов. В лице некоего Комаровских, которого тегнул прямо в тексте.

Сам профиль этого Комаровских, что характерно, не содержит никаких упоминаний о его профессиональной стезе. Ну есть просто себе дядечка, вон фотографии с рыбалки, где он щуку держит. Или вон ещё фото с дачи, где он, видимо, с внуками что-то пилит в саду.

Интересно, а разве имена сотрудников, занимающих такие должности, не являются государственной тайной согласно Закону о ней же? В целом ряде стран являются, кажется, в том же Израиле.

Не смотря на частичную гротескность и явную неуклюжесть, опус Бахтина постепенно увлёк меня и содержанием, и, как ни смешно, формой. И я дочитал его до конца без какого-либо волевого усилия. Пост, конечно, неуклюжий, но явно искренний и чем-то очень располагающий к автору (интересно, а может быть, что Бахтин – тончайший языковой стилист и заранее на такой эффект и рассчитывал?).

Под постом разгорается нешуточная дискуссия, пока поддерживаемая преимущественно пенсионерами и одинокими матерями, но постепенно набирающая обороты.

Хм, да Бахтин просто звезда. Или станет ей, если продолжит такими темпами набирать целевую аудиторию в подписчики. Кстати, исходя из его профиля, совсем не видно, что он женат и что у него только что родилась дочь. Попутно отмечаю, большая половина женского пола может его искренне считать холостым и ничем не обременённым, три раза «ха».

Меня, конечно, немного смущает общий посыл текста. Если коротко, её можно описать перефразированным анекдотом: «Все идиоты, один я д’Артаньян». С другой стороны, возможно, Бахтин действительно и бьётся сейчас один против ветряных мельниц, по крайней мере, смотрится очень искренне.

Похихикав пару минут над формой, поудивлявшись содержанию (я и не знал, что у нас такой глубочайший кризис государственного управления, если верить Бахтину в этой статье), ставлю лайк, тэгаю половину своих одноклассников и в личке прошу всех репостнуть дальше.

Мне не жалко, но если мы по цепочке сделаем хотя б сотню-другую репостов, глядишь, и рейтинг самой статьи поднимется.

* * *

В школу прихожу ровно к пятому уроку, как просила врач. Сразу забегаю к ней в кабинет, чтоб обозначиться и успокоить её на всякий случай. Не слушая её возражений, оставляю на её столе большую подарочную шоколадку весом в полкило – мы с Леной любим этот сорт шоколада, у нас таких шоколадок целый запас. Она и выглядит солидно, и за качество не стыдно.

На абсолютно бесполезном, как по мне, пятом уроке, называющемся «Человек. Общество. Право», разгорается дискуссия с преподавателем. Который, вместо проведения урока по теме, садится прямо на стол, свешивает в проход ноги и начинает задавать вопросы насчёт прошедшего прямого эфира и школьного самоуправления.

Сам препод, достаточно молодой мужик лет под тридцать, работает у нас первый год. Он, кажется, является как бы не студентом выпускного курса юридической академии (специально точных данный о преподавателях нам не сообщают, а именно о нём я почему-то ничего не знаю). У него это явно второе высшее образование, он явно является кадровым действующим сотрудником определённой государственной структуры, а в нашем лицее преподаёт, используя одну из двух разрешённых в их организации неслужебных лазеек для подработки: написание книг и преподавательская деятельность.

Видимо, с написанием книг у него не очень, а подработка актуальна. Судя по некоторым деталям, опером он не является. Стало быть, покупка машины в течение первого года службы на «левые» доходы ему точно не светит (да, я уже знаю и эти детали от Роберта Сергеевича и от Лены).

– … опуская вопросы легитимности, мне просто интересны мотивы, – спрашивает он меня, Юлю и её подруг. – У вас всё неплохо по успеваемости и без общественной нагрузки. Таким откровенным конфронтом вы однозначно привлечёте к себе внимание не только сверстников в сетях. Но и педагогического коллектива, с которым вам ещё, худо-бедно, пару лет жить и, что важнее, сдавать выпускные экзамены. Вы не опасаетесь? – он искренне и с интересом смотрит на каждого из нас по очереди. – Вам не кажется, что спокойнее было бы не выделяться из толпы, а мирно дослужить эти два года? В смысле, доучиться…

По классу проносится смешок, он сам тоже улыбается.

Вообще, к нашей дрессировке по своему предмету он относится достаточно формально, утверждая, что кому в жизни понадобится – те сами всё выучат и освоят. А кому не надо, тем впихивать этот предмет бессмысленно.

– Оговорка прямо по Фрейду, – замечает Юля под повторный смешок класса. – Но пусть начнёт Саша, тут он ответит лучше. – Юля стесняется сказать, что эту кашу заварил я.

Мне кажется, сам преподаватель ещё недалеко ушёл от нашего возраста. Интерес его искренний, да и разговор ведётся при всём классе. Потому отвечаю, ничего не скрывая:

– Мне не нравятся шаблоны. Шаблоны решений, шаблоны моделей поведения. Особенно, если это чужие шаблоны, которые создавались не для того, чтобы максимально раскрыть мой потенциал, как личности.

– Как интересно, – оживляется преподаватель. – А для чего, с вашей точки зрения, общество формирует модели поведения? Устаканивая их, как ты говоришь, в шаблоны, которые, как кажется мне, и призваны работать на социализацию?

– Лично я бы выделил как минимум два варианта, – смотрю на него, приподняв правую бровь. – Первый: модели поведения, возникшие в обществе эволюционным путём. Например, институт брака. Мне так кажется. Второй вариант: модели поведения, импортированные в общество извне. Например, Павлик Морозов.

– Ну и пример, – смеётся он. – Но речь-то о школе. Вы уверены, что точно оцениваете ситуацию и что ваш анализ, в долгосрочном планировании, ведёт к вашим целям точнее, чем наработанные Государством и Обществом методики?

– Уверены, – звучит сразу с нескольких сторон.

– Вопрос комфорта, – продолжаю я. – Есть наработанные шаблоны, я сейчас о целях образовательного процесса. Они удобны взрослым – можно работать, повторюсь, по шаблону, плюс в том, что не нужно напрягаться. А есть требования сегодняшнего дня. Лично наше мнение – сверка целей образовательного процесса в исполнении педколлектива (с одной стороны) с требованиями текущей обстановки в нашем видении (с другой стороны) должна в наше динамичное время проводиться регулярно. Но этот процесс, с нашей точки зрения, либо отсутствует, либо крайне непрозрачен для нас, чтоб сказать мягко. Мы – то поколение, которое не хочет, что его разыгрывали втёмную.

– Какая интересная терминология… – продолжает посмеиваться каким-то своим мыслям преподаватель. – Нормы старшего поколения, стало быть, для вас тесны?

– У меня дедушка не водит машину. Вообще. Хотя по финансам можем себе позволить, как и все остальные родители конкретно в этом классе. Для него водить – это слишком сложно, ещё и если в условиях нашего большого города с загруженными дорогами. И в его поколении это норма. По крайней мере, за рулём из его ровесников-друзей менее пятнадцати процентов. Его в частности, и их вообще более чем устраивает общественный транспорт. Потому что навыков на овладение вождением у них нет, и желания их приобретать меньше, чем количество усилий, которое нужно приложить. И вот мой вопрос: а наше поколение согласно жить так же? Или всё-таки у нас другие требования к уровню комфорта? – Мы это обсуждали в классе, а преподаватель права недалеко от нас ушёл по возрасту. Надеюсь, мысли о зонах комфорта старшего поколения, находящегося сейчас у власти в стране в глобальных масштабах, и его посещали не так давно. – Ну и главное. Процессы в нашем государстве вообще очень похожи на процессы в нашей школе: есть Лидер. Он так и называется даже в Конституции, Лидер Нации. В школе его роль выполняет Директор. Общее между ними: их никто не избирал, – улыбаюсь. – И большинство тех, кто им вынужден подчиняться, недовольны качеством их работы. Недовольны тем, как они реализовывают свою функцию. Даже больше. И наша Директор, и Лидер Нации искренне считают, что они вправе определять курс коллектива, который их, по-хорошему, не избирал, повторюсь, но которым они руководят.

Брови преподавателя медленно ползут вверх.

– Потому наш Ученический Совет, стихийно переходящий в митинг школьников – это учебно-тренировочное упражнение на тему УПРАВЛЕНИЯ ГОСУДАРСТВОМ. Лично я считаю, что НЕ УПРАВЛЯТЬ государством нельзя. И управлять им должен КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН. Как вариант – через реализацию своего избирательного права, как учит и ваш учебник, – в этом месте взгляд преподавателя успокаивается и он сосредоточенно кивает. – Наше мнение: если лично ты отстранишься от этой функции, лично для тебя твоё Государство будет неуправляемым. Я в таком мире жить не хочу. Чтоб строить другой мир, надо учиться. Мы просто тренируемся: человек, пока жив, вообще имеет право на многое…

На следующем этапе становится понятно, что какой-то профессиональный интерес нашего преподавателя берёт верх над педагогическими задачами, и он, вступая в дискуссию, наводящими вопросами выясняет для себя наши намерения и цели. В таком вот общении проходит весь урок, в результате которого, правда, весь класс дружно получает пятёрки.

Неожиданный финал. Похоже, наш лицей – просто какая-то развлекуха для нашего преподавателя.

* * *

На перемене после пятого урока иду в столовую, поесть дома не успел. В столовой быстро набираю суп, салат и котлету, которые сажусь есть за самый угловой столик: до следующего урока всего десять минут.

Между моими супом и котлетой, в столовую разваленной походкой вваливается Сява и, не глядя ни на кого, направляется к раздаче. Где нагребает полный поднос еды и плюхается за соседний стол. Видимо, он набирал сразу на троих, поскольку ещё через минуту к нему присоединяются Белый и Сериков. Я по инерции торможу от недосыпа, потому не сразу соображаю взглянуть на их мозги. После чего отодвигаю котлету и пишу Лене:

– Тут эта «святая» троица опять, точно датая. В столовой жрут как не в себя. Вижу, что чем-то задвинулись. Тормозят, говорят растянуто, протягивая гласные. Как-то неестественно. Ты просила тебе свистнуть, если это опять случится.

Ответ от Лены приходит почти что молниеносно:

– Поняла. Спасибо.

И ещё через минуту:

– Сейчас будут приниматься меры. Блин, менты могут протянуть несколько минут, я с ними через батину СБ контачу. Мелкий, ты там подстрахуешь?.. 0_0

– Да, конечно.

Ещё буквально через полторы минуты в столовую влетает завуч по воспитательной работе. Она оглядывается по сторонам и с ходу направляется к столику троицы, где пытается взять быка за рога:

– Посмотрите на меня!

– В чём дело? Мы просто едим, – ненатурально и фальшиво выдаёт Белый, пытаясь изобразить лицом негодование. Но мимика получается какой-то смазанной и вообще больше похожей на гримасу.

– А в чём дело? – следом за Белым почти нормальным тоном удивляется Сериков, который, видимо, либо принял меньше, либо переносит дурь лучше.

Завуч смотрит в глаза всем троим и с удовлетворением бросает:

– Вот сейчас и разберёмся, в чём дело. Сидите тут и ждёте!

– Чего ждём? Кого ждём? – с идиотской ухмылкой прищуривает глаза Сява. – Мы уже доедаем, у нас урок скоро.

– Будут вам сейчас уроки… – бормочет завуч, что-то ожесточённо набирая в телефоне.

Через несколько минут в столовую, сопровождаемые завучем старших классов, входят двое мужчин в белых халатах, по виду – врачи скорой помощи.

– Полиции ещё нет, но должны скоро подтянуться, – напряженно и достаточно громко говорит она завучу по воспитательной работе на ухо.

– Э, какая полиция? – резко вскидывается Сериков.

И его мозг загорается всполохами агрессии, но это вижу только я.

Не говоря ни слова, он поднимается и пытается, отстранив стоящих вокруг него взрослых, пройти по направлению выхода, но ему резко преграждает путь один из врачей:

– А ну-ка смотри мне в переносицу, – говорит врач, как-то неожиданно быстро разворачивая голову Серикова за подбородок к свету. Сериков в ответ, не говоря ни слова, сбивает руку врача и второй рукой почти бьёт его в грудь, но я уже «проснулся» и со своего места толкаю его в бок, от чего он теряет равновесие, отшатывается на вторую ногу и вместо удара просто взмахивает рукой.

Дальше события несутся вскачь.

Завучи стоят, широко раскрыв глаза и не зная, что делать.

Доктора быстро перегруппировываются, отступают на шаг назад и внимательно следят за троицей.

Сява и Белый, покачиваясь, начинают выбираться из-за стола.

Сериков, восстановив равновесие бросает взгляд на меня и на секунду зависает. Видимо, в результате нашего общения какой-то рефлекс у него всё же выработался…

В этот момент в столовую входят трое в форме полиции, один старший лейтенант и двое сержантов.

– Что происходит? – как-то свысока бросает старший лейтенант, оглядывая окружающих.

– Вам должны были позвонить и объяснить причину вызова. – Твёрдо отвечает завуч по воспитательной работе. – Если этого не произошло, пойдёмте в кабинет директора и продолжим там.

– Сейчас разберёмся, кто и куда пойдёт, – неприязненно глядит на завуча старший лейтенант без какой-либо на то причины.

– Э-э-э, стоп-стоп-стоп, – машет руками тот самый из врачей, который разворачивал лицо Серикова к свету. – Внимание сюда, пожалуйста. У этих троих явная интоксикация, по нашему профилю… Нужно проверить. – Он указывает рукой на Серикова и компанию. – Явно, по наркотипу. Несовершеннолетние, давайте их к нам. И лучше не тянуть.

Все взрослые на секунду замирают, видимо обдумывая услышанное, но тут «просыпается» и Сериков. Он в упор сверлит старшего лейтенанта взглядом, после чего говорит ему:

– Кальмаров, ты что, решил тут до вечера поодупляться? Меня домой!

Взгляд старшего лейтенанта в этот момент утрачивает своё пренебрежительное превосходство, становится бегающим и лично мне это откровенно не нравится.

Я в курсе планов руководства школы и Лены по поводу этой троицы, но, видимо, с полицией произошла какая-то накладка. Наряд мало того что прибыл с опозданием, но ещё и не собирается выполнять предписанное. Странно. Есть всё-таки регламент.

Взрослые препираются ещё минут пять. Завучи настаивают на взятии анализов у троицы. Доктора, в принципе, эту позицию поддерживают, но требуют от полиции сопровождения и какого-то внесения чего-то там в базу через планшет. Полиция в лице сержантов вообще отмалчивается, а в лице старшего лейтенанта тормозит, всячески тянет время и в итоге вообще становится не на ту сторону:

– Так, сейчас все задерживаются. Хватит бардака. – Командирским голосом вещает старший лейтенант. – Едем в отделение, там будем разбираться.

– И кого вы собрались задерживать? – спрашиваю со своего места. – Завучей прямо в школе? Или врачей? Из-за неудобных диагнозов?

Ситуация идиотская. Я не могу проигнорить просьбу Лены о подстраховке, но категорически не понимаю, что делать.

Это как скомандовать подразделению «ОГОНЬ!», но не распределить сектора и не обозначить цели…

– Раз такой умный, поедешь с нами, – бросает мне через нижнюю губу старший лейтенант, косясь на Серикова, который делает ему какие-то загадочные знаки в направлении меня. – Щ-щас и тебя оформим, чтоб пиздел поменьше.

– Господин лейтенант, вы это сейчас кому сказали? Я про обращение «на ты» и про мат. – Мне очень неприятно, ощущение, как выкупался в дерьме. Но и вариантов других действий, к сожалению, не просматривается. Потому сверлю его взглядом, поднявшись на ноги и подойдя к нему вплотную

– Тебе, умник, – бормочет старший лейтенант, отступая за спины сержантов. – И поживее! – За спинами сержантов его голос заново обретает уверенность и командные нотки

У меня раздрай смешанных чувств, потому веду себя крайне неконструктивно:

– А ты хуй у белки видел? – нарочито весело спрашиваю его и демонстративно сажусь обратно на стул. Кнопку в кармане я уже нажал, норматив на прибытие группы невелик…

* * *

Школьная столовая.

Полицейские переругиваются с врачами и двумя женщинами-преподавателями, пытаясь подойти к сидящему за столом взросло выглядящему подростку, доедающему котлету. Ещё трое крупных подростков стоят чуть в стороне и о чём-то тихо переговариваются.

В столовую входят двое подтянутых мужчин среднего возраста, в форме без знаков различия, с двумя автоматами, выведенными в горизонт. Парень, доедающий за столом котлету, машет им из-за стола рукой.

Автоматчики неспешным шагом приближаются к группе спорящих взрослых, не выпуская никого из вида и явно разобрав между собой цели – всех находящихся в столовой людей, стоящих рядом с махнувшим им парнем.

– Группа быстрого реагирования, ОХРАНА ТЕХНО СЕРВИС, – представляется старший из двоих автоматчиков полицейским. – Осуществляем охрану объекта. Какие-то проблемы?

– Собираются меня задерживать, – отвечает вместо полицейских подросток, который ест котлету. – Безосновательно. Я против. Должны были этих троих, – кивок в сторону отдельно стоящей тройки подростков, – сопроводить в больницу, для сдачи анализов на наркотики в крови. Старший лейтенант, – кивок в сторону полицейских, – старается всеми силами спустить вопрос на тормозах и не допустить выполнения врачами своих функций. Находится в личных отношениях с одним из тех, кого надо задерживать для сдачи анализов.

Лица полицейских по мере этого монолога вытягиваются, старший лейтенант выдавливает:

– А вы кто такие? Ваши документы! Этого, – кивок сержантам в сторону подростка с котлетой, – в машину!

– ОХРАНА ТЕХНО СЕРВИС, – второй из автоматчиков подходит к полицейским вплотную, упирая ствол автомата в живот старшего лейтенанта. Автомат снят с предохранителя. – Патрон у меня в стволе, всё по инструкции. Не нужно дурить. Ты тупой или своих инструкций вообще не читаешь? Никто никуда не поедет. Без моего разрешения. Или ты на революцию нацелился?

Дальше автоматчик говорит тихо, кроме полицейских его никто не слышит.

– Кто твой куратор? – бросает подростку с котлетой через плечо второй автоматчик спустя минуту.

– Капитан Саматов.

При этих словах лица полицейских неуловимо меняются. Видно, что они начинают что-то напряжённо обдумывать, пытаясь отойти подальше.

* * *

ГБР прибыла даже быстрее, чем через три минуты. Услышав фамилию Саматова, полицейские почему-то сдулись в один момент и под негодующие взгляды Серикова-младшего дали мне связаться с Леной.

– Вот же козёл! Это не тебе, Мелкий, – бросает Лена в телефон. – Это про нашего эсбэшника, начальника смены сегодня… Вот же мудак… Ждите. Пять минут. Спрячься за саматовцев и никуда не едь.

– И в мыслях не было, – заверяю её. – Никуда ехать. За ТЕХНОСЕРВИС прятаться не нужно, полиция уже ведёт себя нормально.

Минут через десять в столовую залетает взмыленный полицейский подполковник в форме. Перекинувшись парой слов с автоматчиками, бдительно оградившими меня от остальных в столовой, подлетает в старшему лейтенанту с сержантами и, не стесняясь, минуты полторы прямо в школе поливает их матом. После чего уже четверо полицейских берут в оборот Серикова и компанию и, в сопровождении с интересом глядящих по сторонам врачей, убывают на экспертизу.

* * *

– А как вы меня нашли? – спрашиваю автоматчиков, провожая их к выходу из школы. – Тут же несколько этажей, куча помещений?

– Твой пульт в том числе радиомаяк. – Неохотно бросает старший. – И по вертикали, и по горизонтали. Плюс после твоей активации пульта мы к твоему телефону подключились. Слушали ваш разговор, пока ехали, было ясно, что ты в столовой.

– И не знал, что так можно…

– Ладно, бывай, дальше мы сами. – «Саматовцы» топают по аллее в направлении тонированного микроавтобуса, запаркованного прямо на территории школьного двора.

* * *

– Мелкий, извини. – Приходит в ватсаппе ещё через минуту». – Я по запарке сбросила в СБ заготовленную смску. А старший смены, видимо, занят какими-то своими важными делами. Там всё нормально? Боже, как мне перед твоей школой неудобно…

– Не буксуй :-* Всё нормально. «Троицу» забрали. Приехал какой-то подполковник из ДВБ, дал трендюлдей старлею и вместе с врачами покатили этих троих на анализ. Никто не пострадал. Завучей я зауважал, они прям как тигрицы… мда…

– С какими врачами на анализ повезли?

– Не знаю. Приехали двое в белых халатах.

– Так из них только один врач. Второй – медбрат.

– 0_0 тьху блин. А я откуда знаю? На вид, оба врачи. Оба в возрасте, оба в халатах.

– Пха-ха-ха, шутю я… Спужалси? :-)

– Да. Ещё и шестой урок пропустил. Лучше б дома спал: на пятом тоже лабуда была.