Текст книги "Сплаттерпанки (ЛП)"

Автор книги: Сэм Уэст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Я скучаю по тебе.

– Ради всего святого, Бетан, мы ведь женаты, не так ли? И сейчас вот он я здесь, рядом с тобой. Что не так?

– Это не то, что я имею в виду, и ты это знаешь.

В мгновение ока он оказался рядом с ней, грубо поднял ее на ноги за тонкие предплечья и зарычал ей в лицо.

– Да что, твою мать, с тобой происходит? Я даю тебе все, что ты хочешь, разве нет? Посмотри на свое окружение, ты знаешь, как тебе чертовски повезло, что у тебя есть все это?

«Моя прекрасная позолоченная клетка», – печально подумала она. Бетан была вовсе не такой охотницей за деньгами, какой ее изображали. Она бы променяла все деньги и атрибуты богатства, если бы он просто любил ее, как раньше.

– Я люблю тебя, – просто сказала она.

Он сжал ее руки так сильно, что она вскрикнула.

– Ты делаешь мне больно, – выдохнула она.

– Да. И тебе это нравится, не так ли, сука?

Слезы защипали ей глаза, но это были слезы стыда, а не боли. Он был прав. Бетан была прирожденной мазохисткой. Она жила, чтобы испытывать боль, а точнее, боль, причиненную Себастьяном. Ее проникновенные карие глаза встретились с его. Женщина узнала жесткий блеск в его взгляде, она могла сказать, что он был в нескольких секундах от того, чтобы нагнуть ее над столом, послав к черту всех ожидаемых гостей.

Этого не произошло, и Бетан не знала, испытывает ли она больше облегчение или разочарование. Он заставил ее пройти через все испытания, эмоциональные и физические, в этом не было никаких сомнений.

Дворецкий проводил Ричарда и Эстер Грейнджер в столовую, и Себастьян отошел от нее, чтобы пожать Ричарду руку и хлопнуть его по спине.

В этот момент, по какой-то необъяснимой причине, она почувствовала себя более одинокой, чем когда-либо в своей жизни. Как будто он действительно бросил ее всеми возможными способами.

Она слегка покачала головой, чтобы прогнать глупую, параноидальную мысль.

Две женщины вежливо кивнули друг другу в знак приветствия. Бетан могла сказать, что ее неприязнь к глупой жирной корове была взаимна. Не нужно было быть гением, чтобы понять это по тому, как Эстер смотрела на нее, когда думала, что никто не смотрит.

– Где Харлан? – спросил ее муж.

– Когда я ему звонил, он ответил, что опаздает, – ответил Ричард. – Сказал, что чем-то занят.

Бетан уловила нечестивый огонь за ухмылкой маленького толстяка. Она не знала, что означала его скрытная ухмылка, но что бы там ни было, ей это не понравилось.

Нет, ей это ни капельки не понравилось.

– Да, ну, он, наверное, готовится к большому событию.

Оба мужчины рассмеялись, и Бетани вздрогнула, сама не понимая, почему она это сделала. Дурное предчувствие вновь нахлынуло на нее во всей своей силе.

Себастьян продолжил разливать вино для своих гостей и жестом пригласил тучную пару сесть. Глаза Бетан встретились с глазами Эстер на краткий миг, когда та села прямо напротив нее. Была ли это вспышка печали, которую она заметила? Или, может быть, страх? Бетан почти жалела ту, что была замужем за этим жирным говнюком.

Почти. Ее мимолетная жалость мгновенно сменилась обычной неприязнью, когда мимолетное выражение человеческой уязвимости на широком лице Эстер сменилось снисходительной ухмылкой.

Жирная сука. Ну почему нужно быть такой самодовольной?

– За встречу, – сказал Себастьян, поднимая свой бокал в тосте. – За великолепный сюрприз, который мы с Ричардом представим за ужином.

– За сюрприз, – эхом отозвался Ричард, тоже поднимая свой бокал.

Стол был слишком широким, чтобы бокалы встретились – не то, чтобы обе женщины жаждали присоединиться к своим мужьям в тосте.

Дверь открылась, и вошел дворецкий, неся четыре большие тарелки, легко балансирующие на его руке.

– Потрясающе, – бурно отреагировал Себастьян, восхищенно хлопая в ладоши. – Мое любимое. Цыпленок.

Мужчины снова засмеялись, и Бетан не поняла из-за чего. Насколько ей всегда было известно, любимыми блюдами Себастьяна были стейк или рыба, а не курица. Да, собственно, это был и не цыпленок, а что-то, что на ее неискушенный взгляд выглядело просто как филе куриной грудки, положенное в середину каждой тарелки.

– Разве нам не следует заказать к курице белое вино? – спросила Эстер, обращаясь к Себастьяну впервые с тех пор, как они приехали.

– Нет. Белое вино слишком кислое, вы будете пить только красное. И, возможно, шампанское, потому что пузырьки снижают кислотность.

Ричард громко рассмеялся, и Бетани почувствовала, как ее сердце пропустило один удар.

Какого черта, здесь происходит?

Она мрачно уставилась на тарелку, которую дворецкий поставил перед ней. На ней не было никакого соуса или чего-то еще.

– Себастьян? – тихо спросила она, отрывая взгляд от своего причудливого ужина, чтобы посмотреть на него.

– Да, дорогая? – отреагировал он, насмешка в его глазах была до боли очевидной.

– Что происходит?

Взглянув на Эстер, она увидела и у той недоуменное выражение лица.

– Мне рассказать им? Или ты хотел бы взять на себя эту честь? – спросил Себастьян Ричарда.

– О, думаю, сначала мы должны поесть, эта закуска выглядит так аппетитно, что я едва могу дождаться.

При этих словах Себастьян чуть не расплескал вино по столу.

Эстер отложила нож и вилку и сердито посмотрела на мужа.

– Ричард. Что, скажи на милость, все это значит? Тебе не кажется, что ты слишком стар для каких-то детских шалостей?

Ричард задумчиво посмотрел на свою жену, а Бетан зачарованно наблюдала за их перепалкой, отмечая про себя, какие странные повороты принимал этот вечер. Рассеянно она подумала, какая уродливая пара из них получилась. Эстер было под сорок, Ричарду под пятьдесят. Как и ее муж, она была невысокой и толстой. Бетан сомневалась, что она когда-либо была хорошенькой. Широкий выпуклый нос напоминал луковицу, а глаза были слишком маленькими. Слабая линия подбородка еще больше подчеркивала ее многочисленные подбородки. Прическа тоже не помогла, стрижка в форме солонки и перечницы привлекала внимание к худшим чертам лица.

И ей действительно нужна была доза ботокса, чтобы привести в порядок лоб. Черт, она ведь могла себе этого позволить.

Она задавалась вопросом, что Ричард нашел в ней. Да, он был свиньей, и она ненавидела его, но он все еще был одним из самых богатых людей в Британии. Человек, сделавший себя сам, который мог выбирать. Ведь Эстер даже милой нельзя было назвать. Нет, Бетан просто не могла этого понять.

– Человек никогда не бывает слишком стар для веселья, моя дорогая жена. И нам будет очень весело, не так ли, Себастьян?

– О да, Ричард, мы уж постараемся.

Бетан взглянула на мужа, но тот не обращал на нее внимания и уплетал нежное куриное филе. Эстер выглядела так, словно собиралась сказать что-то еще, но, похоже, передумала. Мужчины ели курицу, а женщины снова встретились взглядами через стол.

Это, казалось, подтолкнуло Эстер к действию. С выражением презрения на толстом лице она взяла нож и вилку и стала нарезать цыпленка.

Бетан не взяла в руки свои приборы.

Мне это не нравится.

– Ешь, – рявкнул на нее Себастьян.

Это вывело ее из себя. Да, он был сексуально доминирующим монстром в спальне, но обычно он уважал ее перед другими.

Мысленно она вышла из столовой, громко хлопнув за собой дверью. Перечеркивая этим их отношения навсегда.

Вместо этого она принялась за безвкусного цыпленка, и Себастьян едва заметно кивнул ей в знак одобрения. От этого ей легче не стало.

Они вчетвером молча ели нелепую закуску, и подкрадывающееся чувство беспокойства усилилось. Сухая курица застряла у нее в горле и Бетан запила ее вином.

Себастьян и Ричард покончили с цыпленком одновременно.

– Ну же, дамы, доедайте, – уговаривал Себастьян. – Мы расскажем вам все о нашем маленьком сюрпризе, когда вы закончите с закусками и мы приступим к основному блюду.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем удалось справиться с сухой й курицей, но женщины проявили упорство.

Почему мы это едим? Почему мы не пошлем их подальше?

Потому что мы напуганы.

Осознание этого было похоже на пресловутую пощечину. Она не хотела признавать это, но не могла больше отрицать. Ричард, очевидно, имел такую же власть над Эстер, как и Себастьян над ней.

Они играют нами, как марионетками.

Бетан проглотила последний кусок и поднялась на ноги.

– И куда это, по-твоему, ты направляешься? – спросил Себастьян.

– В ванную, – ответила она.

Это было не совсем так. У нее было твердое намерение схватить свое пальто и покинуть этот кошмарный званый ужин.

– Сядь обратно.

Тихий командный тон его голоса заставил крошечные волоски на ее затылке встать дыбом. Себастьян подошел к звонку, который висел возле большого эркера с видом на Гайд-парк, и позвонил. Дворецкий мгновенно оказался в комнате, убирая тарелки. С собой он принес свежую бутылку лучшего "Мерло" и поставил ее, открытую, на середину стола.

– Пожалуйста, сядь, – повторил Себастьян.

Вопреки здравому смыслу, она сделала так, как он ее просил. Она не была уверена почему. Как будто власть, которую он имел над ней в спальне, распространялась и на их повседневную жизнь.

Пока они ждали главного блюда, разговор перешел на более приземленные темы. Ричард и Себастьян говорили о делах, а женщины сидели молча.

– Ну, я и сказал премьер-министру, что меня тошнит от этих чертовых профсоюзов, эти забастовки действительно выводят меня из себя, и если бы я мог, я бы уволил всех до единого бесполезных мудаков. Права работника, мать их...

Бетан не слушала. Эта обличительная речь прошла мимо ее сознания, когда она легкомысленно отнеслась ко второму бокалу вина.

Менее чем через десять минут подали основное блюдо. Когда перед ней поставили тарелку, сердце Бетан заколотилось о грудную клетку. Она никак не могла отдышаться, и у нее закружилась голова, как будто ее череп внезапно стал слишком тугим и раздавил мозг.

– Себастьян? Что происходит? – спросила она, недоверчиво уставившись на свой ужин.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал он с ухмылкой, затем повернулся, чтобы обратиться к дворецкому. – Ты можешь взять отгул на остаток ночи. Кухонный персонал тоже. Просто будь здесь завтра в шесть утра, чтобы все убрать.

– Очень хорошо, сэр.

– Выглядит аппетитно, – сказал Ричард, беря нож и вилку.

Бетан с какой-то апатией вяло уставилась в свою тарелку. На этот раз не одно куриное филе, а два.

Это, должно быть, какая-то шутка. Что будет вместо пудинга? Три гребаных куриных филе?

– Ричард, я понятия не имею, что происходит, но я не хочу в этом участвовать. Я хочу вернуться домой.

Бетан взглянула на Эстер. В голосе той слышалась дрожь, как будто она была на грани слез. Бетан вполне понимала, что сама чувствовала себя изрядно подавленной. Этот вечер превращался в сюрреалистический кошмар.

Ричард проигнорировал свою жену и обратился к Себастьяну:

– Должны ли мы сказать им?

– Не вижу причины, почему нет.

– Дамы, мы с Себастьяном собираемся устроить вечеринку.

Бетан и Эстер непонимающе посмотрели на двух мужчин.

– И Харлан, – добавил Себастьян. – Не забудь Харлана.

– Ну как я могу забыть про своего младшего брата?

– Вот именно. И хорошая новость в том, дамы, что для вас конкурсы начинаются прямо сейчас.

Бетан ничего не понимала. – Что значит, вечеринка начинается сейчас? Я думала, это просто тихий званый ужин для нас пятерых. Сегодня вечером придут еще другие люди?

Себастьян рассмеялся, как будто она сказала что-то действительно смешное, и по ее телу поползли мурашки.

– Нет, дорогая, не сегодня. Мы идем на вечеринку, а не вечеринка идет к нам. А пока мы собираемся сыграть в несколько игр, чтобы войти в курс дела. Дамы, пожалуйста, снимите свою одежду.

Бетан не двигаясь просто уставилась на него. Конечно, она неправильно расслышала.

– Это не смешно, Себастьян, я ухожу.

Впервые Эстер была с ней согласна.

– Верно. Я не знаю, что происходит, но с меня хватит. Идем, Бетан, оставим этих жалких людишек с их глупыми играми.

– Я бы на твоем месте этого не делал.

Себастьян говорил с улыбкой, но в его голосе звучала сталь. Это произвело желаемый эффект. Эстер замерла, стоя над своим стулом, заметно дрожа. Затем ее паралич прошел, и она протопала к двери, объемное цветастое платье вздымалось вокруг ее огромного тела.

Себастьян театрально вздохнул.

– Хорошо, тогда объясним по-плохому. Может, это и к лучшему, что нам с самого начала придется применить силу, чтобы вы поняли, кто здесь главный.

Говоря это, он отодвинул свой стул и в считанные секунды оказался рядом с убегающей женщиной. Несмотря на ее массивность, он без усилий схватил ее сзади за голову. Она была уже рядом с дверью, когда он сжал в кулаке ее коротко подстриженные волосы, ударив ее лбом о деревянную панель. Его руки, обхватившие ее, не дали ей соскользнуть на пол.

Бетан в ужасе схватилась за лицо, рефлекторный крик сорвался с ее губ.

Боже мой, этого не может быть на самом деле...

Себастьяну вполне может нравиться грубость в постели, но это был просто секс. Ей даже в голову не приходило, что он может быть таким жестоким в повседневной жизни.

Да, ну, это то, что ты получаешь, выйдя замуж за парня, которого знаешь всего месяц...

– Слушайте, сучки, и слушайте хорошо. С этого момента ваша жизнь изменилась. Вы существуете исключительно для нашего развлечения. Я не советую вам больше пытаться бежать, это может стать невероятно неприятным для вас, причем очень быстро. Я допускаю, что это сложно принять, поэтому, возможно, мы все могли бы занять свои места за столом, как цивилизованные взрослые люди, прежде чем приступим к делу. Ты должен простить меня за то, что я так поторопился, но мы же хотели, чтобы игры начались, не так ли, Ричард?

На его полной нижней губе блестела слюна, а лицо имело не слишком привлекательный оттенок почтового ящика^[6]. Бетан не узнавала его. Себастьян выглядел безумным.

– Действительно, хотели, мой дорогой мальчик, – ответил Ричард.

Он определенно не выглядел более здравомыслящим. Его маленькие поросячьи глазки засияли неприятным светом, и он откинулся на спинку стула, небрежно сцепив пальцы за лысой головой, как будто ему было наплевать на весь мир.

Бетан едва дышала, не в силах пошевелить ни единым мускулом. Она, не веря происходящему, смотрела на разворачивающуюся сцену широко раскрытыми глазами, костяшки ее пальцев побелели от того, что она вцепилась в край стола.

Эстер бессвязно стонала, ее тело до сих пор было вялым. Должно быть, это был сильный удар по голове, удивительно, что она все еще была в сознании. Себастьян схватил ее под мышки и наполовину повел, наполовину потащил к столу, где бросил на стул. Она уставилась на Бетан остекленевшими, ошеломленными глазами. Себастьян остался стоять позади нее, небрежно положив руки на спинку ее сиденья.

– А теперь, давайте-ка начнем все сначала. Бетан, пожалуйста, сними платье.

– Отъебись.

Слово вырвалось до того, как она успела его остановить.

– О, это нам еще предстоит, не беспокойся об этом. Не заставляй меня просить тебя дважды, я не стремлюсь нанести какой-либо длительный ущерб кому-либо из вас на данном этапе. Особенно тебе, дорогая жена, было бы так досадно испортить твое идеальное тело.

Ричард рассмеялся.

– Для меня – не особо, друг мой.

Себастьян бросил на него строгий взгляд.

– Когда дело касается наших жен, только с разрешения друг друга, помнишь? Таков был уговор, верно?

– Ты чуть не вырубил мою жену.

– У меня не было выбора, она убегала.

– Хорошо, хорошо, твои доводы принимаются, – сказал Ричард, поднимая руки в притворной капитуляции.

– Отлично. А теперь, Бетан, немедленно сними свое чертово платье.

Во время короткой перепалки мужчин, когда их внимание было отвлечено, Бетан сунула столовый нож себе под зад.

Если я встану, чтобы снять платье, они его увидят.

Может быть, и нет, они по другую сторону стола.

Она издала тихий всхлип. Если бы ее единственным оружием самообороны был столовый нож, то она по-настоящему была в полной жопе.

– Бетан? Чего ты ждешь? Давай-ка поживее.

Пошатываясь, она поднялась на ноги. Чувство нереальности было всепоглощающим – оно и страх были осязаемой вещью, которая бурлила в ее кишках и заставила ее кожу покрыться мурашками.

Вечернее платье скользнуло по ее телу шелестом мягкого материала. Под ним на ней не было бюстгальтера. Она обхватила руками свои маленькие груди, и в этот момент вся страсть и любовь, которые она когда-либо испытывала к Себастьяну, превратились в пылающую ненависть.

– Трусики тоже, пожалуйста, затем сядь снова. Туфли можешь оставить, высокие каблуки тебе очень идут. И, пожалуйста, перестань так скрещивать руки, ты выглядишь как старая торговка рыбой.

Стянув трусики, она быстро села, стремясь сохранить остатки скромности, которые у нее еще оставались. Мерзкие маленькие глазки Ричарда впились в ее грудь, которую она продолжала прикрывать руками, несмотря на то, что Себастьян сказал ей не делать этого.

– Должен сказать, неплохо для женщины.

Только в эту секунду Бетан поняла, что Ричард гей. Не то чтобы это имело значение, но это объясняло, почему он был женат на такой жирной свинье. Он просто использовал ее как прикрытие, чтобы спокойно трахаться с мужиками.

Хотя, этот толстый уебок, скорее всего предпочитал мальчишек...

– Не правда ли? – согласился Себастьян. – Мне почти грустно из-за того, что мы запланировали.

– Ты же сейчас не серьезно?

– Я сказал "почти".

Во время раздевания Бетан Эстер оставалась неподвижной, как статуя. Только сейчас она заговорила, как будто туман или легкое сотрясение начали рассеиваться из ее помутившегося мозга.

– Ричард? Я твоя жена. Все эти годы я был рядом с тобой, и вот как ты ко мне относишься? Я не понимаю, почему ты так поступаешь со мной?

Внешне веселый внешний вид Ричарда испарился, открыв его истинную сущность.

– Теперь слушай сюда, ты, жирная пизда, меня тошнит от твоего ворчания, стонов и постоянного гребаного нытья. Я уже сыт этим по горло. Встань на свои чертовы колени перед своим хозяином.

– Ричард! Пожалуйста, прекрати это, я не понимаю...

Ее слова сменились жалобным писком, когда Ричард поднялся на ноги и ударил жену по лицу. Он схватил ее за волосы и столкнул со стула, она неуклюже упала на пол.

Во время их перепалки Себастьян подошел к викторианскому буфету и открыл ящик, доставая маленький револьвер. Он направил его дуло на Бетан.

У нее кровь застыла в жилах.

– Я думаю, что нашим женам нужно понять, кто тут главный, нужно научить их дисциплине.

Ричард выпятил нижнюю губу, как капризный школьник.

– Пушки – это так скучно. Весь смысл в том, чтобы немного повеселиться с сучками перед вечеринкой.

– Согласен, приятель. Я просто подумал, что это может сделать их более сговорчивыми. Более податливыми.

– Себастьян, – тихо сказала Бетан. Только когда их взгляды встретились, она продолжила. – Еще не слишком поздно, что бы ты ни хотел сделать, ты можешь остановиться сейчас. Еще не произошло ничего, что нельзя было бы исправить. Просто выйдите за дверь и оставьте нас с Эстер в покое. Мы притворимся, что этого никогда не было. Потому что ничего еще не случилось.

– Ты закончила? – спросил он скучающим тоном.

Бетан не ответила. Она не знала, что еще сказать, что сделать. Все, что она знала, это то, что если она поддастся растущему чувству отчаяния, то ей будет полный пиздец.

Ричард возвышался над своей женой, которая застонала и приняла сидячее положение. Он пнул ее прямо в складки жира, которые составляли ее живот, и рассмеялся, когда она согнулась пополам.

Ричард захихикал, обхватив свое огромное пузо.

– Оооо, я чувствую, как курица проходит.

С этими словами он встал на стул, с которого только что упала его жена, и стянул с себя брюки и трусы. Он присел на корточки над столом, его широкая волосатая задница нависла над ее тарелкой с нетронутым куриным филе.

Бетан с трудом верила в то, что видела. Ее желудок сжался, а язык выгнулся дугой от внезапного прилива желчи, наполнившей рот.

Ричард гадил в тарелку своей жены. Густая коричневая какашка плавно вышла из его задницы одной сплошной линией, тяжело приземлившись так, что тарелка слегка стукнула о деревянный стол. Бетан могла только смотреть на ужасающее зрелище в состоянии шока.

– Ужин подан, дамы, – сказал он со смешком.

5.

Голова Молли раскалывалась от матери всех головных болей. Она открыла глаза в темноту, ее разум был пуст. Девушка замерзла, ее тело болело с головы до ног. Монотонная вибрация двигателя проникла сквозь туман, застилавший ее мозг.

Где я нахожусь? Что случилось? Что последнее я могу вспомнить?

Слова бессмысленно крутились в ее голове, пока она пыталась разобраться в них, и в том, что с ней происходило.

Она лежала на боку, и ее рука затекла из-за неудобного положения. Только когда она собралась поднести руки к груди, пришло осознание, что ее запястья связаны за спиной. На мгновение пол под ней накренился и задрожал, и она подумала, не отравлен ли ее организм наркотиками. Молли заставила себя открыть тяжелые, липкие веки.

Пол снова пришел в движение. Нет, этого не могло быть. Молли с трудом приняла сидячее положение, отчаянно дергая за свои путы. Только тогда она поняла, что была не одна.

– Значит, ты очнулась. Слава Богу, хоть кто-то пришел в себя.

Было так темно, что мгновение она не могла разглядеть, кто говорит. Затем заставила свои глаза привыкнуть и только тогда смогла смутно разглядеть молодого парня, сидящего в нескольких дюймах от нее на полу, прислонившись к стене. Мимолетно она оценила его. Был ли он другом или врагом? Мрак не давал возможности различить цвет волос или глаз, но он был высоким, стройным, и даже в темноте Молли чувствовала, что он красавчик. Его руки тоже были связаны.

Друг, решила она.

– Где я? Что происходит? Кто ты такой?

Разговор заставил ее осознать, как сильно она хотела пить, как сдавило горло и какими потрескавшимися и липкими были губы. Когда маленькая комната, в которой они находились, накренилась вбок, она упала навзничь, от чего у нее перехватило дыхание.

– Можешь подползти ко мне? Будет меньше шансов перевернуться, если ты на что-нибудь обопрешься.

Перевернуться? О чем, черт возьми, он говорит?

Конечно. Я в кузове какого-то фургона или чего-то подобного. Это объясняет, почему пол движется...

Да ни хрена это не объясняет.

Она застонала и снова привела свое ноющее тело в сидячее положение.

"По крайней мере, я все еще одета, – подумала она с небольшим облегчением. – Меня не насиловали".

Ее пуховик исчез, остались только короткая черная юбка, черные колготки и белая блузка.

Неудивительно, что я чертовски замерзла.

Ее глаза привыкали к темноте с каждой секундой, и она увидела, что на симпатичном парне перед ней был толстый свитер и джинсы, так что в этом плане он был в порядке.

Она огляделась вокруг. Пространство было менее шести футов в ширину и, возможно, двенадцать футов в длину^[7].

Именно тогда она впервые заметила остальных и ахнула от шока. Четыре тела были распростерты на полу позади нее. На расстоянии вытянутой руки от нее лежали мальчик и девушка, их лица почти соприкасались, как у спящих любовников. Позади них, на твердом полу, неуклюже лежали еще двое. У всех были связаны запястья за спиной.

На секунду ей показалось, что все четыре тела корчатся от боли, затем поняла, что это была просто игра темноты и то, как их безвольные тела слегка двигались при неравномерном движении автомобиля.

– Они...?

– Мертвы? – закончил за нее молодой человек. – Нет, просто без сознания. Наверно под воздействием наркотиков. Пока что очнулись только мы с тобой.

– Ты кто? – спросила она хриплым шепотом.

– Меня зовут Майк Пресди. А как насчет тебя?

– Молли. Молли Харрис.

– Ну, Молли, я думаю, можно с уверенностью сказать: Добро пожаловать в ад.

Он прислонил голову к стене и закрыл глаза. У Молли не было ни капли его сдержанности. Так много вопросов вертелось на кончике ее пересохшего языка, что она не знала, с чего начать.

– Что происходит, Майк? Почему мы в кузове фургона? Куда мы идем? Почему мы здесь? Что, блядь, вообще происходит?

Он открыл глаза, когда она повысила голос.

– Я знаю примерно столько же, сколько и ты. Я шел домой после долгой смены в гараже, и меня похитили. Потом я проснулся здесь.

Похитили.

Как только было произнесено это слово, оно встряхнуло ее память.

Я шла на работу. Эта машина остановилась рядом со мной. Меня схватили... И это последнее, что я помню до того момента, пока не пришла в себя только что.

– У меня то же самое, – сказала она. – Но зачем?

Парень пожал плечами, насколько позволяли связанные за спиной руки.

– Не имею ни малейшего представления.

Она подвинулась к нему так, что сидела теперь к нему спиной. Одно плечо прижалось к холодному металлу стены, а кончики ее пальцев коснулись его.

– Давай развяжем друг друга. Давай, мы можем это сделать.

– Нет.

– Нет? Что значит "нет"?

– Фургон время от времени останавливается, и водитель проверяет нас. У него пистолет.

Его слова были равносильны ведру ледяной воды, вылитому ей на голову. И все же это имело смысл. Кто бы пошел на все эти хлопоты по такому сложному похищению только для того, чтобы позволить им сбежать?

Гул мотора стал более низким, и Молли накренилась вбок, когда двигатель забулькал и заглох.

– Вернись на место, – прошипел парень по имени Майк.

Он завалился набок, притворяясь бесчувственным, но было слишком поздно. Рифленая раздвижная дверь фургона со скрипом поднялась. К тому времени, как она достигла верха, мужчина уже закинул свою громоздкую фигуру в заднюю часть машины, заставив ее раскачиваться, подошвы его жестких ботинок с гулким эхом застучали по металлическому полу.

– Двое из них очнулись, – крикнул он тому, кто ехал с ним впереди.

– Тогда выруби их на хуй, – донесся до них мужской голос.

Молли посмотрела мимо мужчины в открытую дверь, но почти ничего не увидела – была ночь, и она не разглядела ничего, кроме грязной сельской местности.

Мужчина возвышался над ней, и ни она, ни Майк не могли даже притвориться спящими. Пистолет, свисающий в его руке, был слишком заметен, и ее желудок перевернулся.

– Нет, пожалуйста, – начала она, но слова были прерваны, когда он поставил свой большой черный ботинок ей на шею.

– Заткнись, сука, мне тут никакие сцены не нужны.

Держа ногу на ее шее, он наклонился, и она почувствовала острое жало иглы в предплечье, легко проникшее сквозь тонкий материал блузки.

«Этот ублюдок сделал мне укол», – была ее последняя связная мысль.

Во второй раз за эту ночь Молли потеряла сознание.

6.

Эстер никак не реагировала. Она сидела, откинувшись на спинку стула, но ее глаза были остекленевшими, а голова продолжала наклоняться вперед. Ричард подошел и хлестнул ее по лицу из стороны в сторону.

Она не отвечала.

– Ешь свой ужин, жирная сука, – предупредил он. – Вот, жри.

Он схватил вилку и сжал ее вялые пальцы вокруг ручки. Удерживая ее левую руку своей, второй рукой он обхватил ее за шею, затем воткнул зубцы вилки в какашку.

Бетан заткнула рот. Вонь дерьма была сильной, даже с другой стороны стола. Ричард зачерпнул щедрую порцию говна и поднес вилку ко рту жены.

Эстер обрела утраченные силы. Бетан с отвращением и болезненным восхищением наблюдала за тем, как дрожало ее предплечье, пытаясь удержать вонючее дерьмо подальше от лица. Для маленького толстяка Ричард был на удивление силен. Во всяком случае, сильнее, чем его жена. Когда она открыла рот, чтобы закричать, вилка с омерзительным угощением тут же была засунута внутрь.

Глаза Эстер выпучились, а лицо тревожно покраснело, увеличившись еще больше, как у рыбы фугу.

Заляпанная дерьмом вилка со звоном упала на пол, и Ричард зажал свободной рукой рот жены. Она издала леденящий кровь крик ему в ладонь, но он не унимался.

– Жри это, блядь, неблагодарная пизда!

У бедной женщины не было выбора. Бетан могла видеть момент, когда она сглотнула, по тому, как ее горло слегка выпятилось, а глаза закатились.

Приступ рвоты застал Бетан врасплох. Она повернулась на своем сиденье, и ее вырвало на полированные половицы.

– Боже мой, Бетан, это отвратительно.

Голос ее мужа едва пробивался сквозь звон в ушах, и она посмотрела на него затуманенными глазами. Он стоял у буфета, направив на нее дуло пистолета.

– Почему ты так поступаешь со мной? – причитала она, вытирая сопливый нос о голое предплечье.

– Потому что могу. Потому что ты мне надоела, дорогая жена.

– Тогда разведись со мной, черт возьми.

– И что в этом было бы забавного?

Она слышала стоны Эстер с другой стороны стола, но отказывалась смотреть, отказывалась даже думать о том, что вынуждена была есть эта несчастная женщина.

У нее снова свело живот.

Нет. Ты не должна думать об этом.

– Ублюдок.

Оскорбление прозвучало жалко, но это было все, что она могла сказать. Муж счастливо рассмеялся, как будто она сделала ему комплимент.

– О, перестань, Бетан. Тебе же нравится грубость. Вот почему я женился на тебе.

Она даже не могла сформулировать внятный ответ на это, все казалось таким глупым. Существовала огромная разница между грубым сексом и безумной жестокостью. Кроме того, из-за спазмов в животе ей было трудно говорить, не смеясь над своими словами. Когда протестующие стоны Эстер усилились, она зажала уши руками и крепко зажмурилась.

Этого не может быть, этого не может быть...

Бетан ахнула, когда сильные руки оторвали ее ладони от ушей, и она открыла глаза, увидев своего мужа, стоящего над ней. Пистолет был прижат к ее виску. К тошноте добавилось непреодолимое желание обосраться и обоссаться.

Вот здорово.

– Ты никогда не должна игнорировать меня, Бетан, я твой муж, ты понимаешь?

Когда она не ответила, он ударил ее по голове рукояткой пистолета достаточно сильно, чтобы у нее посыпались искры из глаз. – Я спросил, поняла ли ты меня?

– Да, – взвизгнула она.

– Хорошо. Я знаю, тебе это нравится. Знаю, ты хочешь, чтобы тебе причинили боль. Сделали по-настоящему больно. Я садист, а ты мазохистка. Ты все еще любишь меня, а я хочу уничтожить тебя. Это идеальное совпадение. Так почему бы нам не довести эти отношения до их естественного завершения? Поверь мне, тебе это понравится.

Себастьян схватил ее за волосы и поднял на ноги. Бетан едва могла стоять, так сильно ее трясло. Каждый дюйм ее обнаженной плоти покрылся гусиной кожей, а соски стали упругими и чувствительными. Он отпустил ее волосы и обхватил ладонями ее лицо, пристально глядя ей в глаза. На секунду ей показалось, что она увидела мужчину, в которого влюбилась.

Затем он нанес ей хлесткую пощечину.

– И никогда не дерзи мне.

Себастьян грубо развернул ее и нагнул над столом, удерживая за шею. Он снова схватил большие пригоршни ее недавно обесцвеченных волос и поднял ее голову так агрессивно, что она подумала, будто ее шея сейчас сломается. Бетан услышала, как спустилась ширинка его костюмных брюк, и почувствовала, как головка его члена тычется в щелку на ее заднице.