Текст книги "История лисы-метаморфа (СИ)"
Автор книги: Селина Катрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 3. Эксперименты Этана
Прошла неделя. Лекарь привёз Чирру к себе домой от Бигена через два дня. По его соображениям, лиса уже должна была окончательно прийти в себя. «Видимо рана была серьёзнее, чем я думал» пробормотал Этан. Он уже сделал несколько пометок к себе в блокнот, наблюдая за лисой. Одно из его наблюдений касалось размеров оборотня. Оказалось, что небольшая девушка превращается в очень крупную лису, напоминающую по размерам самца лиса-переростка. Конечно, это был далеко не волк, но сантиметров пятьдесят, а то и все пятьдесят пять в холке были.
Ещё через три дня Этан обратил внимание, что за всё время лиса так ни разу не перекинулась в человека. «Это существенно осложнит мои опыты, если не смогу добиться от неё человеческой ипостаси. Чтобы сравнивать реакцию оборотня с человеком надо бы, чтобы оборотень был в обличии человека».
На следующий день Этан пришёл в свою лабораторию как всегда рано утром в свежем сером сюртуке с аккуратно зачесанными седыми волосами в низкий хвост. Он принес чистое хлопковое платье, положил в клетку, затем захлопнул дверцу, поправил на переносице увеличительные стёкла и стал стучать кочергой по клетке:
– Просыпайся!
Чирра вздрогнула, открыла глаза. Человек, от которого пахло странными порошками и опасностью, стоял рядом. Перед собой она увидела простое белое платье.
– Отлично, теперь перекидывайся в человека и переодевайся, – Этан указал на одежду.
Лисица свернулась клубочком и легла неподвижно. Этан разозлился, снова стукнул по клетке кочергой с оглушающим лязгом:
– Ты хочешь, чтобы в следующий раз эта кочерга прошлась по тебе самой? Если нет, тогда переодевайся. Я и сквозь прутья могу кочергу просунуть.
Чирра поверила в его угрозу и поняла, что деваться некуда. Закрыла глаза, обратилась к мерно пульсирующему источнику силы и перевоплотилась в человека:
– Что тебе надо? – спросила она хмуро глядя исподлобья. Мужчина ей не нравился. От него пахло смертью и какими-то противными порошками, его пальцы всегда были ледяными, а взгляд колючим. Так смотрят не на живых существ, а на кусок мяса, только при этом ещё одновременно и презирают этот кусок мяса. «Права была маменька, когда говорила, что нет хищников опаснее человека. Они злые и ненавидят оборотней просто так».
– Лиса умеет разговаривать и понимает язык! Ну надо же, – лекарь хмыкнул. – Что ж, это упрощает мою задачу. Сейчас я хочу у тебя взять кровь. Причем мне надо много крови, вот на все эти колбы, – он махнул на стол, где стояло аж семь маленьких но пухлых прозрачных сосудов, – а дальше посмотрим. Если кровь не поможет, то я готов разрезать тебя, рассматривать все твои органы, а потом обратно тебя заштопывать. Ты оборотень, а значит выносливая, выживешь. А будешь сопротивляться – будет только больнее. Либо ты можешь сама показать, как включаешь механизм регенерации тканей. Я смотрю, твоя нога уже не такая опухшая, как две недели назад, и ты даже можешь на неё опираться. Для обычного человека потребовалось бы два или три месяца, чтобы ткани так хорошо срослись.
Чирра испугалась. Вот, оказывается, о каких опытах идёт речь. Она была не готова к пыткам. Тем более сейчас, когда надежды сбежать и вновь увидеть стаю не было. Этан был крайне аккуратен, всякий раз просовывая еду и воду сквозь прутья. Лекарь не открывал клетку лишний раз, а если открывал, то был готов к нападению оборотня. Он даже в туалет её не выводил – просовывал сквозь прутья новую подстилку. А то, с какой ненавистью и презрением он на неё смотрел, говорило о том, что даже женскими чарами здесь не воспользоваться. Если ещё с Бигеном можно было на что-то рассчитывать, то точно не с этим мужчиной. Конечно, оставался ещё вихрастый пятнадцатилетний подросток Рик, помощник лекаря. Но тот появлялся в лаборатории Этана крайне редко и до ужаса боялся ослушаться своего хозяина. Обычно он появлялся по утрам с корзинкой каких-то трав и сосудов для хозяина дома. Ещё реже Этан просил его прибраться в лаборатории.
Ужас с желанием сражаться за свою жизнь до последнего вздоха настолько явственно отразился на лице девушки, что Этан недовольно отметил:
– Ясно всё с тобой. – Затем прошел вдоль стола, взял с него шприц и прямо сквозь прутья неожиданно резко всадил иглу Чирре в ногу. Она уже была готова попробовать достать лекаря когтями, но препарат подействовал просто молниеносно. Несколько мгновений, и девушка осела на пол. Она всё слышала и видела, могла дышать и думать, но тело, как и внутренняя сила, её подводили. Она не могла ни пошевелить пальцами, ни перевоплотиться обратно в лису.
Тем временем Этан, напевая какую-то жизнерадостную песенку, чиркнул её по предплечью и стал набирать первый сосуд с кровью. У девушки не было сил даже вскрикнуть, хотя руку жгло так, как будто до неё дотронулись раскалённым металлом. Уже на четвёртом сосуде сознание стало покидать Чирру, во рту поселился неприятный вкус, в голове зашумело, отчётливо стал слышен стук сердца. Руку она уже перестала чувствовать. Чирра с грустью смотрела, как её буквально отжимают, и с паникой думала о том, что совсем скоро её точно так же будут резать, вынимать органы, осматривать их, потом снова зашивать, а она совершенно ничего не сможет сделать. И даже корчиться от боли не сможет, потому что тело точно так же парализует. Это было страшно, очень страшно. Внутренне она кричала от боли и отчаяния, её затапливали эмоции, но внешне на лабораторном столе лежала неподвижная девушка, и кровь из запястья уже стекала в пятый сосуд. Для каждого нового сосуда лекарь делал новые порезы на её запястье, причиняя ей дополнительную боль.
Этан тем временем пометил в своём блокноте: «Смесь полевых сонных трав сработала на оборотня как на обычного человека: утеряно управление телом. Объект вернуться к животному облику тоже не может. Первый неглубокий надрез затянулся быстро. Каждый следующий чуть дольше. С четвертым надрезом кровь идёт как у обычного человека. Рана не затягивается. После потери полутора литров крови оборотень всё ещё находится в сознании».
Дверь громыхнула, в лабораторию протиснулся Рик с очередной корзинкой, заваленной травой и какими-то тряпками:
–Господин Этан, я купил на рынке свежую крапиву, как Вы просили, – бодро начал мальчик, но увидев пол, заляпанный кровью, колбы, полные бурой жидкости и подозрительно белую кожу девушки, у него расширились глаза от испуга, резко позеленело лицо, непроизвольно сработал рвотный рефлекс. Рик был крайне впечатлительным в силу своей юности и характера. Очевидно, он подумал, что на столе у хозяина дома лежит труп молодой девушки. Мальчишку вытошнило прямо на пол неоднородной зелено-коричневой субстанцией с омерзительным запахом.
– Фу, Рик, кошмар, где тебя только воспитывали, – Этан поморщился. Я даже ещё не разрезал её, а только кровь беру. Она живая, не переживай ты так. Вот тебе серебряный за покупки на рынке, – Этан положил рядом с собой монетку. – Сдачу можешь оставить себе в качестве компенсации пережитого стресса, а также на тебе уборка помещения. Я, пожалуй, прервусь на сегодня. В такой вони невозможно работать. Вычисти всё, и чтобы даже запаха не осталось.
Лекарь ловко обмотал руку девушки, приложил два пальца к горлу. «Жива, пульс есть, хотя и слабый. Сойдёт для первого эксперимента, – сделал вывод он. Посмотрел на собранную кровь – Оборотень оклемается дня за три, а пока с полученной кровью я попробую приготовить парочку препаратов. На первое время мне хватит».
***
Через несколько дней для лисы всё повторилось. Но теперь Чирра не хотела перевоплощаться в человека, понимая, чем это ей грозит. Она предпочитала быть избитой, чем умереть. Этан действительно сильно её поколотил кочергой, но она так и не перевоплотилась в человека. Лекарь понял, что лиса будет терпеть до последнего, но вновь уже добровольно не перекинется в девушку. Несколько дней после этого неприятного открытия он ходил чернее тучи.
Кровь, взятая у оборотня, постепенно подходила к концу. Препараты, что он приготовил по старинным рецептам, не дали никаких результатов. Нужны были ещё образцы, причём много. Ежедневные попытки заставить лису превратиться в человека продолжались, но ничем толковым для Этана это не заканчивалось. Шёл уже второй месяц, как он не мог добиться от оборотня повиновения. Всегда уравновешенный и прагматичный лекарь начинал терять терпение.
Чирра два месяца провела в образе лисы в ужаснейших условиях в крошечной клетке. Но её кормили – и на том спасибо. Она понимала, что надо хотя бы попытаться сбежать из дома жестокого человека, считающего себя лекарем. Она присматривалась к Рику, понимая, что он, по сути, её единственный шанс на спасение. На взгляд Чирры, Рик был глуповат и чересчур исполнителен. Похоже мальчик, видевший отдельно лису в клетке и девушку на столе своего господина, так и не связал в своей голове, что это один и тот же оборотень. А чтобы попросить Рика помочь выбраться, Чирре как минимум надо будет при нём перекинуться в девушку. Неизвестно, как отреагирует впечатлительный подросток. «Вдруг завопит и убежит? Ещё хуже будет, если он расскажет обо всём Этану. А самое главное, что Рик обычно заходит в лабораторию с корзиной с рынка по утрам, когда лекарь здесь же. При нём перекидываться ни в коем случае нельзя. Надо дождаться, когда Этан поручит Рику уборку помещения и выйдет из дома». И Чирра выжидала удобный случай.
***
Однажды Этан ввалился в лабораторию поздно вечером в кошмарном виде: от него сильно пахло перегаром, всегда вычищенные и отглаженные штанины были помяты и в каких-то пятнах, рукава рубашки криво засучены, а один даже надорван, сюртука не было вовсе. Одно из увеличительных стекол, как смогла рассмотреть Чирра, треснуло, длинные седые волосы были растрёпаны, как будто их не причесывали несколько дней, но больше всего напугало Чирру выражение лица лекаря. Губы кривились в страшной злобной ухмылке, а глаза метали молнии. Зрачки были неестественно расширены, даже когда на лицо падал свет.
– Ты понимаешь, что когда я тебя достану в нормальном облике, тебе не жить? – начал он орать прямо с порога комнаты, как будто был в лесу и хотел, чтобы его услышали за несколько километров. При этом крике слюни разлетались во все стороны, и запах перегара усиливался. – Да что ты вообще о себе возомнила, крыса подопытная?! Ик! Я разрежу тебя на кусочки и каждый орган сравню с человеческим! Ик! Я выведу на чистую воду, как вы перевоплощаетесь в животных, в чём ваш секрет! Ик!
Этан ревел, брызгал слюной и одновременно икал от перевозбуждения. Чирра его таким ни разу не видела. Она сразу подобралась и вжалась в противоположенную от бешеного лекаря стену клетки.
– Это я должен был стать лекарем его величества! А король сегодня объявил своим личным лекарем этого недоучку… Джека Джонсона, тьфу! – Этан смачно сплюнул на пол, показывая, как он относится к Джеку Джонсону, и с силой ударил кулаком по столу, вкладывая в удар всю злость на ситуацию. При этом от его удара зашатались и упала одна за другой колбы с огненно-оранжевой жидкостью. Вязкое содержимое колб медленно поползло по столу и стало капать на пол, при этом жидкость зашипела, стала меня цвет на темно-синий, и от стола пошёл едкий дым.
Этана зашатало, и он рухнул прямо в кресло, смахнув с подлокотника голубую склянку прямо на пол. Склянка разбилась с громким характерным звуком, и из неё на пол вытекла голубоватая жидкость. Этан был настолько пьян, что ему было всё равно. Он крушил и разносил свою рабочую лабораторию.
– Если у меня были бы результаты или хотя бы наработки о заживлении ран, то это я был бы на его месте. Какого чёрта ты, мерзкая тварь, не перевоплощаешься в человека? Как тебя заставить? Неужели всё зря? – причитал он.
«Как же хорошо, что я терпела всё это время и остаюсь лисой» – суматошно пронеслось в голове Чирры. Ей было страшно и до этого, но пьяного Этана она боялась вдвойне. Оборотни не пьют алкоголь, определяя его на запах. Отвращение к спиртному было присуще любому здравомыслящему животному с первых дней жизни. Отсюда антипатия к спиртному и у оборотней. Чирра прекрасно понимала, что это тяжелейший наркотик, который не приводит ни к чему хорошему. Сейчас она на своих глазах видела, как уравновешенный и обычно спокойный Этан разбивал всё, что было на его столе, стонал, хватаясь за голову и одновременно вопил. «Да у него крышу со всех катушек снесло», – думала лиса, ей совершенно не было понятно, зачем люди пьют. И если трезвому лекарю она нужна была живой, хотя бы какое-то время, то пьяный лекарь не отдавал отчёта тому, что делает. Он просто вымещал злость на всём, что попадалась под руку.
– Я разрежу тебя, крыса! – он швырнул очередные колбы с какой-то вонючей сине-зеленой жидкостью. Послышал звон бьющегося стекла. Затем Этан подошел к подоконнику, на котором он проращивал редкие целебные травы и стал кидать горшок за горшком прямо на пол. На полу образовывалась грязь из земли и травы вперемешку с глиняными осколками. – Разрежу и выпотрошу!
В какой-то момент его взгляд вдруг сфокусировался на Чирре, и её прошиб холодный пот. Уже сейчас она поняла, что услышит что-то очень плохое:
–Точно! Как же я раньше не додумался! У меня остался осколок капкана. Я закажу у мастера заточку осколка и сделаю скальпель. Я буду разрезать тебя, а магия сплава заставит тебя перевоплотиться в человека! – Этан сел в своё кресло, захохотал во всё горло, расплакавшись от облегчения, и так и заснул.
Всё это время Чирра с ужасом смотрела на своего мучителя и понимала, что теперь она попала по-настоящему. Её никто не будет спрашивать, её просто будут методично пытать, причём вообще неясно, во имя чего. Она уже два месяца жила в клетке с ежедневными побоями и практически смирилась с ними. Но то, что она услышала сейчас… «Уж лучше умереть», – с грустью подумала лисица и стала рассматривать осколки на полу. После гениальной идеи лекаря отчаяние затопило её. Слезы капали из карих глаз и катились по шерстяной рыжей мордочке. К сожалению, ничего такого на полу, с помощью чего можно было бы покончить жизнь самоубийством, и до чего она бы могла дотянуться, она не нашла.
Глава 4. Новый хозяин
Утро не заставило себя ждать. Рик, как всегда по утрам, вошёл в лабораторию своей неуклюжей подростковой походкой с корзиной, полной свежих ингредиентов для мазей и лекарств. Только он переступил порог лаборатории, как резко остановился. Его глаза увеличились от удивления:
–Что здесь произошло-о-о? – протянул подросток.
Рик увидел картину полного разгрома лаборатории хозяин дома. В первую секунду он подумал, что кто-то из воров вломился в дом. Весь пол был усеян осколками банок и сосудов, все жидкости смешались на полу, поверх вперемешку со стеклянными осколками была рассыпана земля, то тут, то там валялась трава. Странный едкий дым шёл от стола, а так как окна в лаборатории на ночь были закрыты, всё ужасно смердело. В углу стояла клетка с лисой-оборотнем, и было видно, что ей тоже сильно досталось. Весь мех слипся от чего-то буро-красного вперемешку с зеленым, голубым и оранжевым. Лиса подняла морду и затравленно уставилась на мальчишку. Ему стало невыносимо жалко смотреть на животное, и он отвёл взгляд в сторону.
В этот момент Этан особенно громко всхрапнул на своём кресле и проснулся.
– У-у-у-у, моя голова, – простонал лекарь и схватился тонкими пальцами за виски. – Как же болит, нужно зелье от похмелья. Рик, дай мне пробирку из стеллажа…
– С-с-сожалею, господин, – заикаясь, ответил Рик, – но в Вашей лаборатории ни одной целой пробирки.
– Ах, да, точно, – Этан уже обвёл затуманенным взглядом помещение, вспомнил вчерашнее крушение всего, что попадалось под руку, и успел раскаяться, – Чёрт, ну и ладно. Тогда ты сходишь на рынок за готовым зельем для меня. Нет, прежде открой окна и приберись здесь. Нет, я передумал, – Этан посмотрел на лису и вспомнил свои вчерашние планы. – Прежде вынеси клетку с лисой во двор и вымой её. Не открывая дверцы клетки, прямо так. Просто из ведра окати её водой столько раз, сколько потребуется, чтобы с неё сошло всё, что попало из склянок. Мне она нужна чистой. А затем добеги до ювелирных дел мастера и скажи, что мне срочно нужны его услуги. А потом всё остальное.
– Хорошо, – Рик был всё ещё шокирован, но всё же он учтиво поклонился, как всегда. Этан любил, когда ему кланяются, как виконту или графу, но в этот раз даже не посмотрел на мальчишку. У него раскалывалась голова. – Там ещё Вас внизу спрашивает господин с ребёнком.
– Что-о-о? И ты молчал? Впрочем, какая разница, пускай подождёт. Опять эти крестьяне с утра пораньше заваливаются… Мне надо привести себя в порядок, – Этан недовольно проворчал и, придерживаясь одной рукой за стену, поковылял из лаборатории. – Передай ему, что через десять минут я спущусь, а пока пускай подождут в гостиной.
Рик спустился из лаборатории вниз, провёл гостя с малышом в гостиную, извинился за хозяина дома, а затем поднялся за клеткой с лисой. В лаборатории Этана уже не было, видимо, он пошёл в спальню умываться, причёсываться и переодеваться.
В том, что посетители приходили к Этану на дом, не было ничего особенного. А вот такой масштабный срыв хозяина Рик увидел впервые за целый год, что он работал у него помощником. И, наверное, не будь Этан с похмелья, он бы сказал не светить клеткой с лисой перед посторонними. Но у лекаря раскалывалась голова, и ему было не до этого. И возможно, будь дом Этана просторнее и с несколькими выходами, Рик понёс бы клетку со зверем не через главный вход. Но звёзды так сложились, что именно в этот день граф решил обратиться к Этану Эдвансу, потому что его собственный лекарь не смог приехать. Сам Этан впервые за долгое время напился и был не в состоянии принять гостей с порога, а своему помощнику, опять же по причине дикой головной боли, он отдал распоряжение помыть лису, для чего её надо было вынести во двор.
***
Граф Оливер Дюссо Тейлор предпочитал жить в своём небольшом особняке в Хьюддерсфилде. Небольшим особняк был по отношению к загородной резиденции Дюссо Тейлоров. С тех пор, как жена графа Элиза умерла в родах, Оливер старался либо проводить время на работе, либо дома со своим маленьким трехлетним сыном.
Граф состоял на службе в королевской палате. Еженедельно на рассмотрение палаты король передавал самые важные вопросы по управлению государством, новые законы и другие внутриполитические предложения, полагаясь на своих помощников, а сам сосредотачивал внимание на внешней политике государства. Королевская палата состояла из двадцати человек – самых близких и доверенных друзей короля и представителей знатных родов. Граф Оливер был представителем рода Дюссо Тейлоров. За последние три года, что он настолько сосредоточился на работе в королевской палате, вычитывая новые законы, внося предложения и поправки, что ему верили и доверяли безоговорочно. Из двадцати аристократов, состоящих в палате, приблизительно половина являлась близкими друзьями короля. Все они прекрасно понимали, что за неявку на работу им ничего не будет, и чаще всего не приходили на заседания и не интересовались делами палаты. А если и приходили, то скорее для галочки, во всём соглашаясь с мнением большинства и не вдаваясь в подробности. По сути, добросовестно исполняли свои обязанности человек семь или восемь, и граф успел заслужить их глубокое уважение за это время.
Вечера Оливер проводил со своим маленьким трёхлетним сыном Домиником. За эти три года Оливер уже сбился со счёту, сколько нянь сменил. Все няни жаловались на капризный характер малыша, плохой аппетит, постоянные выкрутасы. Кто-то брал расчёт сам, кого-то увольнял Оливер. Найти человека, который жил и работал бы в его особняке круглосуточно, оказалось очень сложно. Он поднял оклад няни в несколько раз, и всё равно женщины на этой должности сменялись одна за другой. «Вроде бы последняя Шарлотта задержалась уже чуть дольше, чем предыдущие няни. И Доминик стал лучше спать по ночам в последние два месяца», – думал граф, возвращаясь домой.
Как только он вернулся, то тут же спросил няню о здоровье малыша. Молоденькая девушка с острым носиком и прозрачными глазами развела руками:
– Лекарь Джонсон был вчера, дал снадобье. Днём температуры не было, поэтому я лекаря снова не вызывала, а с вечера снова начался жар. Но Доминик быстро уснул, так что я не стала его будить. Снадобье вроде бы помогает, думаю, к утру температура пройдёт.
Граф Оливер кивнул и отпустил девушку. Затем подошёл к кроватке и посмотрел на мирно спящего светловолосого малыша с очаровательными ямочками на щеках. Только красные щечки и чуть слышный свист на вдохе выдавали то, что Доминик болен. Сердце Оливера всякий раз сжималось, когда он смотрел на сына. Доминик отчаянно напоминал ему любимую жену Элизу.
Оливер помотал головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Сейчас он очень сильно боялся за здоровье Доминика. Сын – это единственное, что осталось у него от Элизы. Оливер даже приказал постелить себе в комнате рядом с сыном, чтобы точно проснуться, если Доминику вдруг станет хуже. Но ночь прошла спокойно.
На утро Оливер проснулся в хорошем настроении, был его выходной. Он приказал накрыть стол, успел позавтракать, а Доминик всё никак не просыпался. Граф вновь поднялся в детскую комнату и увидел, как Шарлотта пытается разбудить сына.
– Ну что, температура прошла?
– Вы знаете граф, – долговязая девушка оглянулась на работодателя с испуганным выражением лица, – у меня не получается его разбудить. Лоб очень горячий.
Оливер чертыхнулся, затем позвонил в колокольчик:
– Да, граф? – в комнату вошёл всегда предупредительный дворецкий.
– Посыльного за лекарем Джеком Джонсоном. Срочно! – Оливер проклинал себя, что не догадался потрогать лоб мальчика рано утром. «Столько времени потеряно!»
– Хорошо. Что-нибудь ещё?
– Нет, – отрывисто бросил Оливер, пододвинул стул и сел около детской кроватки. Лобик пухлого малыша блестел от пота.
«Доминик, пожалуйста, держись» – прошептал Оливер. Секунды тикали, складываясь в минуты. По ощущениям графа прошла целая вечность, прежде чем запыхавшийся дворецкий вошёл в детскую комнату:
– Ваша светлость, посыльный говорит, что Джека Джонсона нет у себя дома. Его вчера вызвал сам король. Посыльный оставил сообщение через управляющего лекаря, чтобы, как только лекарь вернётся домой, без промедления ехал в особняк Дюссо Тейлора. Но управляющий говорит, что лекарь, скорее всего, вернётся не раньше вечера.
– Это будет слишком поздно, – сквозь зубы проговорил Оливер, сжимая руки в кулаки, – ещё кто-то есть из лекарей поблизости?
– В десяти кварталах на восток проживает лекарь Этан Эдванс. Но о нём ходят разные слухи, граф, – дворецкий едва уловимо поморщился. – Говорят, что он неохотно берётся за лечение простолюдинов, часто отказывает в лечении. Скорее всего, это всё слухи. Но, тем не менее, чтобы не терять время даром – дворецкий окинул взглядом кроватку, – я бы рекомендовал не посылать за ним, а самостоятельно приехать. Тогда он Вас точно примет.
– Хорошо, Руперт, я доверяю твоему мнению. Прикажи побыстрее подать мою карету. Ту, которая с родовыми гербами. Чтобы уж точно этот зазнавшийся лекарь нас принял, – сказал Оливер, аккуратно взял малыша на руки и пошёл к пеленальному столику, чтобы переодеть. «Куда-то Шарлотта запропастилась. Кажется, перехвалил я её» – мелькнула и погасла мысль.
***
«Почему так долго этот лекарь нас не принимает? Неужели и графский титул для него ерунда? Высокомерный тип» – думал Оливер, ходя кругами по овальному ковру в гостиной Этана. На руках у него лежал всё так же сопящий и очень горячий Доминик.
Внезапно дверь со второго этажа скрипнула, и кто-то стал спускаться.
– Наконец-то! Вы в курсе, что мы ожидаем здесь… – начал громко говорить Оливер и осёкся.
Перед ним показался взъерошенный пятнадцатилетний мальчишка в перепачканных штанах и тащивший перед собой массивную клетку, в которой сидел большой, просто-таки огромный лис. Такой же грязный, как и штаны мальчишки. Мех лиса был перепачкан разноцветной жидкостью, местами шерсть склеивалась и была окрашен бурыми, как будто кровавыми, пятнами. Но мордочка у лиса выглядела на редкость симпатичной, узенькой и хитрой. Чёрные ушки так и вздрагивали, когда мальчишка нащупывал ногой следующую ступеньку. А когда лис повернул голову и посмотрел в глаза Оливеру, граф был готов поклясться, что на него смотрело абсолютно разумное животное. И ещё графу показалось, что лис с сочувствием смотрит на его Доминика.
Чирра безумно надеялась, что Рик оступится на лестнице, уронит клетку и у неё будет попытка сбежать. Когда она услышала приятный, но властный и явно недовольный мужской баритон, Чирра повернула мордочку и встретилась взглядом с серо-зелеными глазами незнакомца. Высокий короткостриженый шатен, достаточно широкие плечи, встревоженные глаза. Небольшие морщинки вокруг глаз говорили о том, что когда-то он много смеялся, но сейчас веками залегли темно-зеленые синяки в тон глазам. Мужчина был хорошо одет, от него вкусно пахло мятой. А на руках у него был небольшой сверток. И Чирра поняла, что там ребёнок. От детей всегда пахнет по-особенному. Но ещё так же на запах уловила, что малыш чем-то болен. От него пахло каким-то лекарственным порошком и потом.
Для оборотней детёныши – это самая большая ценность. Оборотни-лисы, к сожалению, унаследовали способность к размножению от животных. Лисицы беременели очень редко, хотя в помёте сразу рождалось от пяти до восьми лисят. И если у кого-то из знакомых лисиц рождались дети, то, как правило, о них заботилось сразу несколько лисов – неважно от кого дети, такой редкостью это было. «Лисы – самые заботливые отцы. Среди людей таких не бывает, им неведомо чувство любви к детям, – говорила её мама. – Лисица-оборотень может забеременеть как от лиса-оборотня, так и от мужчины. Даже беременность от лиса-оборотня – редкий дар, а от мужчины зачать в разы сложнее. Но если твоя жизнь сложится так, что отцом твоих детей будет обычный мужчина, беги от него. Твои дети будут твоей слабостью, и мужчина этим обязательно воспользуется. Людям чужда любовь, любой лис полюбит твоих детей в разы больше, чем будет любить их родной отец».
Словам матери Чирра доверяла. Уже однажды она проявила любопытство и нарушила запрет матери, подойдя близко к жилью человека. Вот, к чему это всё привело. Теперь же она будет неукоснительно следовать словам матери. Вот только мужчина уж очень крепко прижимал свёрток к себе и явно беспокоился. Да и запах был от ребёнка неправильный какой-то.
– Прошу прощения, господин… – Рик замямлил, неся клетку перед собой.
– Что это у Вас в руках? – граф был удивлён и клеткой, и её содержимым. «Дикий лис в центре Хьюддерсфилда? Однако, интересная вы личность, господин Этан Эдванс» – подумал он про себя, но вслух добавил другое. – Это дикий лис? Почему такой грязный?
– Я как раз иду его мыть. Господин Этан приказал только что. Грязный потому что господин вчера перебрал с алкоголем… – брови Оливера вопросительно взметнулись вверх, Рик понял, что сказал что-то не то.
– Я хотел сказать, что господин Этан плохо себя чувствовал, – быстро попытался исправить ситуацию Рик, – и неаккуратно разбил несколько колб в своей лаборатории.
– А они совершенно случайно попали на животное? – уточнил Оливер с сарказмом.
Но Рик был наивным подростком, а потому сарказма не почувствовал и с облегчением ответил:
– Да, именно так всё и было.
– Ясно. А что делает лис в клетке в лаборатории лекаря? Этан Эванс ставит на нём опыты? – Оливер дальше решил продолжить задавать вопросы. Этого господина Этана он ещё не видел ни разу, но всё меньше и меньше горел желанием отдавать своего сына ему на лечение.
– Наверное, я точно не знаю, – Рик растерянно пожал плечами и спустился ещё на несколько ступеней.
– А как давно это животное у Этана?
– Да вот как уже третий месяц живёт в лаборатории господина, – честно ответил Рик, не считая это какой-то ценной информацией
– Дикое животное живёт в клетке уже три месяца, и его не выгуливают? Оно чем-то больно? – Оливер сверлил его взглядом. При последнем вопросе граф посмотрел на лиса, и вдруг ему почудилось, будто лис отрицательно мотнул головой.
– Нет, не думаю. Этан не упоминал, что оно чем-то больно. И да, его держат в клетке и не выпускают. Действительно странно, – Рик поставил клетку на пол и почесал за ухом. – Может господин лекарь подозревает, что у него бешенство или какая другая хворь?
«Если бы у лиса было бешенство или другая хворь, то он бы уже точно умер» – подумал про себя Оливер. И настолько жестокое обращение, как содержание дикого зверя в клетке на протяжении трех месяцев, казалось ему живодёрством. «Совершенно точно Этан Эдванс ставит на лисе какие-то опыты. И наверняка не самые гуманные».
Чирра понимала, что могла бы сейчас перевоплотиться в девушку и всё рассказать незнакомому мужчине с ребёнком, но это был огромный риск. Уже два раза она раскрывала свою суть оборотня перед мужчинами и два раза поплатилась за это. Именно поэтому она решила действовать в своей второй ипостаси.
В этот момент лис вдруг очень жалостливо завыл. Безумно печально, но красиво. Оливер ни разу не слышал, чтобы лисы выли, и был изрядно удивлён. От этого воя проснулся Доминик, открыл глазки и посмотрел вниз на клетку:
– Ух ты!!! Ли-и-ися! Хочу ли-и-исю! – и он улыбнулся, хотя на щеках был всё ещё жар.
Вот за одно то, что лис разбудил ребёнка, Оливер уже был готов купить его у лекаря и подарить ему свободу. Именно в этот момент дверь сверху снова открылась, и по лестнице спешно спустился мужчина в сером костюме, на ходу завязывая мокрые седые волосы в хвост:
– Прошу прощения, что заставил себя ждать, – он окинул взглядом наряд Оливера и сразу понял, что перед ним граф, – я лекарь Этан Эдванс, к Вашим услугам. Рик, что здесь устроил? А ну, клетку живо во двор и окати лиса водой, как мы договаривались.
Чирра поморщилась. От Этана пахло свежим мылом и перегаром одновременно. Кажется, граф тоже уловил этот запах.
Рик вжал голову в плечи и дернулся исполнять приказ хозяина дома, но Оливер остановил его:
– Постойте. Я приехал за лечением ребёнка, но этот лис очень понравился моему сыну. Я хочу купить его.
– Это же дикое животное, что Вы будете с ним делать? – Этан сглотнул, понимая, что рискует потерять метаморфа, только придумав план, как её заставить принять облик девушки.
– У меня большие собственные угодья. Не волнуйтесь за судьбу лиса, у меня ему будет точно лучше, чем у Вас в клетке.
