Текст книги "Дороже золота"

Автор книги: Селина Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Да, дорогая, непременно попробуйте!

Миссис Керн отрезала такой кусок, что Лаура запротестовала:

– Ах, нет. Это слишком много. Пожалуйста, дайте мне меньшую половину.

– Правда, пирог очень сытный, – сжалилась миссис Керн и дала ей меньшую часть, как она просила.

– Как вкусно, – совершенно искренне восхитилась Лаура, попробовав пирога. – Завидую вам. Хотела бы я уметь так печь. Моя мать учила меня готовить, но почему-то все, что я стряпала, оставляло желать лучшего. Мои кондитерские изделия напоминали пластилин, тесто на пироги не всходило.

Миссис Керн улыбнулась.

– Может быть, вы еще не брались за кулинарию всерьез. Когда-нибудь вам захочется заняться ею, и тогда все получится.

Джош буркнул:

– Любая женщина, на которой я женюсь, должна быть готова к тому, чтобы потягаться с кулинарным искусством моей матери.

Наступила напряженная тишина. Лицо Лауры пылало. Она чувствовала на себе пристальный взгляд миссис Керн и гадала, что же та может подумать. Видимо, Джош сказал матери, что Лаура помолвлена и в связи с предстоящим замужеством покупает коттедж. Рассказал ли он о чем-нибудь еще? И насколько осведомлена миссис Керн о том, что происходит между ее сыном и Лаурой?

7

Всю следующую педелю Лаура с трудом заставляла себя сосредоточиться на делах. Она лишилась душевного равновесия.

По пути в Йорк Джош мягко спросил:

– Не поужинаешь ли со мной?

Она мотнула головой, упрямо сжав рот.

Когда они подъехали к дому, где жила Лаура, и она уже взялась за ручку дверцы, в этот миг его рука властно опустилась ей на плечо и она тут же почувствовала, какую неистовую страсть вызывает одно его прикосновение. Лаура задрожала.

– У тебя ничего не выйдет, Лаура, – сказал он изменившимся голосом, наклонившись и заставляя се смотреть ему в глаза. – Я не допущу этого. Ты должна все сказать ему, расторгнуть помолвку, как только он вернется из поездки. Ты поступаешь чудовищно, продолжая говорить о свадьбе, хотя любишь меня, а не его.

Совершенно измученная, Лаура выкрикнула:

– Я не люблю тебя!

– Перестань лгать, – хрипло пробормотал он. – После того, что только что произошло…

– Ничего не произошло!

Джош одарил ее взглядом, полным мрачной иронии.

– Ты же не глупа, Лаура. Ты знаешь, лгать здесь бесполезно!

– Я не лгу. Если говорю, что этого никогда не было, значит, этого никогда не было! – в отчаянии выкрикнула она.

Лаура с такой силой оттолкнула Джоша, что ей удалось распахнуть дверцу и выбраться из машины, прежде чем он успел прийти в себя, Лаура бежала не останавливаясь, пока не оказалась за запертой дверью своей квартиры.

Позже в тот же вечер он позвонил ей домой. Не называя себя, сказал:

– Давай поужинаем вместе.

– Нет! – резко бросила Лаура.

– Нам надо поговорить!

– Нам не о чем говорить! – И она повесила трубку.

Он сразу же позвонил опять, и Лаура отключила телефон, по ненадолго: па линии мог оказаться Патрик.

Тут же вновь раздался звонок. Она сняла трубку и нервно произнесла:

– Алло!

– Я все время вспоминаю… – начал Джош.

Швырнув трубку, Лаура побежала в спальню, бросилась па постель и зарыдала. Она спрятала голову под подушку, но все равно слышала, как снова и снова надрывался телефон. Правда, звук казался тихим, словно под толщей воды бил колокол затонувшей церкви.

Лаура была в кухне, готовя себе поздний ужин – омлет и поджаренный хлеб, когда настойчиво зазвонили у входной двери. Она чуть было не открыла, но интуиция подсказала, кто там, может быть. Лаура так и замерла с вытянутой рукой.

Как бы почувствовав ее присутствие, Джош заговорил спокойно, вплотную подойдя к двери.

– Ты не можешь делать вид, будто этого не было, Лаура. Мы оба знаем, что было, и мы должны об этом поговорить.

Белая, как полотно, Лаура медленно проскользнула в кухню и, стараясь не шуметь, притворила дверь.

Джош звонил громче, настойчивее, подолгу нажимая на кнопку. Он колотил в дверь, звал Лауру по имени, но в конце концов ушел.

Есть ей уже не хотелось. Она выбросила все в мусоропровод и только с чашкой кофе отправилась в постель.

По пути в спальню она заметила на коврике у входной двери записку. После некоторого колебания подняла ее и прочитала:

«Я должен увидеться с тобой. Я не отступлюсь, поэтому прекрати сопротивляться. Я вернусь. Джош».

Лаура скомкала бумажку и отправила ее вслед за ужином. Она долго не могла заснуть, а когда спустя несколько часов все-таки уснула, ей приснился Джош.

Утром рабочий кабинет казался ей спасением. Однако мысли то и дело возвращались к Джошу, вертелись вокруг него. Анна недоумевала.

– Вам, наверное, нездоровится. Лаура? Что с вами, Лаура?

На это приходилось отвечать деланной радостной улыбкой и бодростью.

– Что со мной? Ничего, конечно. Я просто задумалась. Да, о чем же мы говорили?

Но стоило Анне уйти к себе, как Лаура бездумно уставилась в окно, глядя в чистое голубое небо. Но видела она только смуглое, с твердыми чертами лицо Джоша.

Незаметно за весной пришло лето. Девушки уменьшили на себе количество одежды, на улице появились люди с летним загаром, побывавшие в отпуске.

Йорк заполнили туристы. Порой нельзя было пройти по тротуару сквозь потоки люби гелей старины, устремляющихся в собор или замок во главе с разговорчивыми гидами. Автостоянки и рестораны были забиты. Жить стало невозможно, и настроение Лауры падало с каждым днем.

Патрик должен был вскоре вернуться. Сама мысль об этом представлялась ей спасательным кругом. Лаура вздыхала, получая открытки от него или слыша его голос во время слишком уж коротких разговоров по телефону. Ей казалось, что он задерживается в Италии, если ему предстоит посетить еще несколько стран.

– Надеюсь, издатель оплатит все твои счета, – сказала Лаура как-то.

– О, да, – заверил ее Патрик. – Однако это напомнило мне, что пора закругляться, поскольку звонок этот служебный. До скорой встречи, Лаура.

– Патрик, не могла бы я прилететь в Рим? Я должна тебя видеть. Мне тебя не хватает, – потребовала она.

– О, – прозвучал растроганный ответ. – Лаура, ты… скучаешь? Тебе не хватает меня? Ну, это… Я бы тоже хотел, чтобы ты прилетела, но у меня не будет времени, чтобы вволю побыть с тобой. Рей гоняет меня по городу с утра до вечера. Дыхание некогда перевести.

– Почему ты позволяешь ей так командовать тобою? Я прилечу в Рим. Скажи ей, что тебе надо взять отгул на пару дней.

Патрик засмеялся.

– Как у тебя все просто! Вы с Рей похожи друг на друга: обе так уверены в себе, спорить с вами трудно. В этом даже есть что-то странное. – Патрик немного помолчал, затем торопливо закончил: – Мне уже действительно пора. Потерпи еще немного. Лаура. Я скоро позвоню. Пока.

В трубке щелкнуло. Патрик отключился. Она поставила телефон на место и задумалась. Патрик совершенно не похож па самого себя. Что-то в нем изменила эта поездка за границу. Лаура не могла бы сказать, что именно стало другим. Однако ее не оставляло чувство, что она слышит не Патрика, а какого-то постороннего человека.

Нет, подумала она, эго я изменилась. Лаура прикусила губу. То есть изменились мои чувства к Патрику и он кажется мне теперь другим? Но такое объяснение не дает, к примеру, ответа на вопрос, почему Патрик не может и двух слов сказать. Или… почему возникает впечатление, что он стал чужим?

В первое время он всегда говорил о своей любви, рассказывал, как скучает, как жаждет снова видеть ее. Но последние пару педель он упоминал лишь о своей работе – о местах, что посетил в Риме, о картинах, что посмотрел в Риме, о влиянии, которое оказывают на него великие мастера прошлого – опять же в Риме.

Внезапно Лаура поняла: он не говорил ни слова о личном. Да, дело в этом. Судя по всему, Лаура его больше не интересовала. Для него теперь важно лишь то, что происходит с ним. Но он уже не первый раз в Италии. Что-то она не помнит, чтобы предыдущие поездки действовали па Патрика подобным образом. Теперь он говорит лишь о великих мастерах пришлого.

Неожиданно ее кольнуло подозрение: действительно ли Патрик одержим Римом? А не стоит ли за этим Рей Данхилл?

Мысль о другой женщине сразила Лауру как взорвавшаяся бомба. Она инстинктивно покачала головой. Нет! Не может быть! Патрик не способен на это. С тех пор, как они познакомились и стали встречаться, он ведь не смотрел ни на кого, кроме нее. И она всецело доверяла Патрику.

Но внутренний робкий голосок уже напевал: судя по словам Патрика, он все время с Рей, ее имя в каждом предложении – Рей сказала то, Рей сделала это… К тому же они там вдвоем, предоставленные сами себе, в прекрасном романтическом городе, вдали от дома.

Лаура безуспешно попыталась вспомнить, что она слышала от Патрика о писательнице, даже не знала, сколько лет Рей, красива ли она, интересно ли с ней. Фактически Лаура не знала о ней ничего, кроме того, что она преуспевает. Да еще, по словам Патрика, уверена в себе и спорить с ней бесполезно.

Брови Лауры насупились. Ведь он еще сказал, будто они, Лаура и Рей, похожи друг на друга. Лаура почувствовала себя оскорбленной. Похоже. Рей Данхилл – весьма прижимистая деловая женщина, а не художественная натура. Рей явно своенравна и подчинила своей воле Патрика.

Но я ведь совсем не такая! – сердито подумала Лаура и вновь нахмурилась. Трудно отрицать, некоторые из перечисленных качеств свойственны и ей, Лауре. Или, вернее, были свойственны, пока… пока она не познакомилась с Джошем Керном. Лаура горестно вздохнула.

Да, Джош перевернул всю ее жизнь, изменив ее до самого основания. Этого нельзя не заметить. Иногда Лаура ловила на себе взгляд своего секретаря – было такое впечатление, что Анна видит ее впервые. Лаура понимала ее, потому что, глядя на себя в зеркало, видела там совсем незнакомую женщину.

Голая правда состояла в том, что Лаура потеряла уверенность в себе, особенно в том, что касалось Джоша. Он вывел ее из равновесия и оставил блуждать в потемках, в непрестанных попытках понять, что же с ней произошло, почему она такая беспомощная, сбитая с толку, уязвимая… Такой Лаура никогда не была прежде.

Если бы Патрик был здесь, наверняка он увидел бы, почувствовал эти перемены. Поправится ли она ему такой, какой стала теперь? Лаура знала, что его привлекает твердость характера, самостоятельность, которые он нашел и у Рей Данхилл. Как человек тонкой организации, Патрик нуждался во внешней опоре, в сильном женском характере, на который можно положиться. Вот почему им с Лаурой было так хорошо вместе.

А не есть ли все это игра ее воображения? Лаура проследила глазами за маленьким белым облачком, проплывшим в летнем небе. Может, это предзнаменование, и она получит ответ на свои вопросы: что с ней происходит? И где же истина? Как воспринимать происходящее. К примеру, что делать, если у Патрика появилась другая женщина? Он ведь принадлежит ей так давно, что она и сейчас не может представить его с кем-то еще.

Но в то же время она ловила себя и на других мыслях. Если бы Патрик увлекся другой женщиной, тогда… тогда она свободна. Но разве этого она жаждет? Она любит Патрика. Она не хочет терять его. Или хочет? А может, нет?

И что за чувство испытывает она к Джошу? Крайне затруднительно назвать его. Она знает только, что это – не любовь. Так сразу не влюбляются. Кроме того, что ей известно о Джоше. Только то, что подсказывают ощущения. Но не могут же эмоции управлять твоей головой, распоряжаться твоей жизнью. Это крайне опасно.

Патрика она знала как свои пять пальцев. Их взаимоотношения уже не таили в себе сюрпризов, возможных открытий, зато несли покой и безопасность. Они довольны своей жизнью сейчас, и нет причин, мешающих их будущему счастью. Им предстоит быть согласными супругами, отлично дополняющими друг друга.

Конечно, жизнь не обещала им волнующих переживаний. Собственно, Лаура не припоминала вообще, чтобы ее волновал Патрик. В отличие от Джоша.

Дойдя до этого пункта в своих аналитических размышлениях, Лаура словно получила удар обухом по голове. Если прежде она не осмеливалась посмотреть правде в глаза, то теперь от этого не уйти: с Джошем она почти теряла сознание. Прикосновение его рта обращало ее в дрожь, зажги ало яростный огонь в крови. С Патриком ничего подобного она никогда не испытывала.

Одно только воспоминание о весеннем ливне в лесу сразу бросило ее в жар, но она прогнала негодные мысли, закрыв глаза, содрогаясь всем телом.

Нет, этого не было. Не было, и она не позволит ему ничего подобного – эту магическую формулу Лаура повторяла вновь и вновь, тщетно надеясь, что спадет невыносимый жар, исчезнет глубокая заноза, вонзившаяся в память. Она возненавидела бы себя, если б разрешила ему…

И вообще это бешено растущее желание ничего общего не имеет с любовью. На такой любви будущего не построишь. Патрик – тот мужчина, с которым она хотела бы прожить жизнь. В этом суть, все остальное не имеет значения.

Таким был безнадежно замкнутый круг, в котором металась Лаура часами, днями, все больше запутываясь и почти теряя разум.

Ситуацию усугубляли регулярные телефонные звонки Джоша. Он не переставал звонить, потому что Лаура вешала трубку еще до того, как он успевал произнести пару слов. Джош не только звонил, время от времени он приезжал к ее дому. Лаура опасалась, как бы он не дождался ее возвращения домой и не перехватил ее на пороге. Помогало то, что рабочий день у нее всякий раз кончался по-разному, и Джошу не удавалось подстеречь ее. К тому же Лаура специально уезжала с работы пораньше, а дома появлялась спустя много времени.

Помимо прочего, ее мучило чувство вины перед Патриком, необходимость признания. Он должен был знать, что произошло тогда в лесу. Но всякий раз, когда эта мысль приходила в голову, Лаура тут же отступала. Как сказать? Ведь это же был в сущности лишь миг безумия, настолько нереальный, что казался почти сном, видением.

Может, ей вправду все померещилось? – спрашивала она себя снова и снова. Да было ли это вообще? Куря, мокрая трава, ее неистовство?..

Тогда в лесу была не она. Лаура не узнавала себя в той женщине, одержимой бешеными эмоциями. Нет, этого не было; ей все приснилось, и оно никогда не повторится, она не допустит этого снова.

Когда Джош позвонил ей в следующий раз, она разразилась злобной тирадой:

– Почему ты не оставляешь меня в покос? Меня тошнит от твоего голоса. Ты превращаешь мою жизнь в кошмар!

– Что тогда, по твоему мнению, ты делаешь с моей жизнью? – возразил он низким хриплым голосом. – Я не могу думать ни о чем другом, не могу сосредоточиться на своей работе. Лаура, я должен тебя видеть…

– Уходи прочь и не смей приближаться ко мне! – почти кричала она.

Джош ответил стоном, и этот глубокий, рвущий душу звук перевернул ее.

– Я не могу. Ты мне нужна. Я непрестанно вспоминаю, как мы любили друг друга в лесу…

– Ничего не было в лесу!

– Любимая, ты говоришь, словно безумная. Ты знаешь, что было, как знаю и я…

Она бессильно опустила трубку и отошла от телефона с мокрым от слез лицом.

Единственный способ избавиться от мыслей о Джоше давала ей работа. Лаура уходила в нее с головой, даже когда не могла по-настоящему сосредоточиться па делах, опасаясь, что он вот-вот появится или в офисе, или дома.

До ярмарки в Рэнсомсе оставалось уже несколько недель. Лаура целиком занималась ее подготовкой, держа постоянную связь с Ианом Эйри. Они несколько раз встречались в поместье его тетки, и Лауре все больше нравилась леди Флора, казавшаяся сначала высокомерной, чересчур властолюбивой. Теперь под этой маской Лаура нашла добросердечную, благожелательную женщину.

Благодаря леди Флоре Лаура в деталях узнала историю замужества матери Джоша Керна и лучше поняла ее жизнь. Как-то за чашкой кофе, в ожидании Иана Эйри, Лаура упомянула имя миссис Керн. Этого было достаточно, чтобы леди Флора откликнулась на него со своей обычной живостью.

– Вы спрашиваете о Нелл Керн, дорогая? Мы уже очень давно знаем друг друга, вместе работали в различных благотворительных комитетах. При всей практичности у Нелл доброе сердце. В последнее время я с радостью замечаю, что она избавилась от того страшного напряжения, в котором жила долгие годы. Замужество у нее оказалось неудачным, муж больше времени проводил с другой женщиной, и Нелл вынуждена была жить с ним под одной крышей, зная о его связи. Я считаю, такое состояние пи к чему хорошему не приводит. Во времена нашей молодости для большинства женщин развод был совершенно исключен, приходилось терпеть демонстративную неверность мужа, учиться скрывать свои истинные чувства. Это теперь развод стал таким легким.

– И все-таки почему они не развелись? – поинтересовалась Лаура.

– Нелл не соглашалась на развод, – сказала леди Флора тоном, не допускающим сомнений. – Думаю, сначала она надеялась, что муж перебесится и дело с концом. Потом, когда поняла, что на это нет никакой надежды, ожесточилась. К тому времени они с мужем даже не разговаривали друг с другом. Думается, по-своему она была права. Нелл во что бы то ни стало хотела, чтобы ее сын унаследовал ферму. Если бы отец Джоша завел новую семью, с усадьбой возникли бы проблемы. – Рассказчица лукаво улыбнулась. – Думаю также, что для Нелл была невыносима сама мысль о необходимости покинуть свой дом и смириться с появлением там другой женщины. Разумеется, это касалось бы и Джоша. Он бы не остался там, откуда выставили его мать.

– Думаю, не остался бы, – задумчиво подтвердила Лаура. – Я вижу, он любит ферму, но допускаю, что он последовал бы за матерью, если б ее заставили выехать. Он очень привязан к ней, не так ли?

– Он был привязан и к матери и к отцу, дорогая моя. Для него те годы, когда родители даже не разговаривали друг с другом, особенно в детстве, были сплошной пыткой. Как мог это выдержать ребенок! Думаю, у него камень спал с души, когда умер Керн-старший и отцовская любовница покинула коттедж.

Лаура растрогалась, представив себе маленького Джоша в доме, где царит мрачная, озлобленная атмосфера из-за разрыва между родителями. Видимо, он много страдал.

Внезапно осипшим голосом Лаура сказала;

– Вы же знаете, что я покупаю коттедж? Боюсь, миссис Керн и ее сын не очень-то рады моему решению. До меня дошло кое-что из прошлого этой семьи, но только теперь я поняла, как болезненно должны они воспринимать продажу коттеджа постороннему лицу.

– Именно по этой причине я и рассказала вам все, моя дорогая. Обычно я не склонна болтать, особенно о своих старинных подругах, но в данном случае считаю, что вы должны знать, почему Керны возражают против продажи коттеджа. Нелл говорила мне, что Джош перестарался, досаждая вам, и когда вы встретились с ним здесь во время грозы, я ясно почувствовала возникшую между вами напряженность.

Лицо Лауры вспыхнуло, и она не могла взглянуть в глаза пожилой даме. Слава Богу, что леди Флоре так показалось. Она и представить себе не может, что в действительности произошло тогда в лесу.

Не замечая ее смятения, леди Флора продолжала рассуждать.

– Все это очень печально, но времени утекло уже немало. Нелл давно оправилась от первого шока и осознала, что коттедж больше не является частью усадьбы. Однако Джош… Ну, он никогда не отступится ни от чего. Верность – великое достоинство, в наши дни оно встречается не так уж часто, но Джошу оно свойственно в высшей степени. Он верен своим принципам и привычкам до непреклонности, до фанатизма и способен на все, чтобы добиться своего.

Краска сошла с лица Лауры с такой же быстротой, как перед этим появился румянец. Она пристально смотрела на леди Флору, которая улыбалась и кивала головой, как бы успокаивая свою гостью.

– Но если вы подружитесь с Нелл, я уверена, что и Джош постепенно смирится с новым положением дел, – пообещала она Лауре. Затем повернулась на звук голосов, доносящихся из холла: – Вот и Иан приехал!

Лаура обрадовалась той суматохе, которую вызвал его приезд. Леди Флора засуетилась, здороваясь с племянником и предлагая ему кофе. Никто не заметил отчаяния на ее лице.

Неужели Джош пытается убедить меня расторгнуть помолвку потому, что в таком случае я откажусь от покупки коттеджа? – гадала Лаура, похолодев от этой мысли. Тогда все сходится. Сначала враждебность, угрозы, грубости, йотом неожиданный полный поворот: он навязывается со своими чувствами, как только они оказываются наедине. В голове ее пронесся целый поток сцен: Джош целует ее, ласкает ее, настаивает на том, чтобы она отказалась от мысли выйти замуж за Патрика. О Боже! Вес сходится.

– Ну как, – обратился к ней Иан, ожидая информации о подготовке ярмарки, – что нового в организации питания? Уже вес в порядке?

Каким-то чудом Лаура собралась с силами, весело, хотя и притворно улыбнулась и приступила к обсуждению. По крайней мере, это избавило ее от дальнейших размышлений о Джоше.

Вернувшись в тот вечер домой, Лаура нашла под дверью письмо от своего адвоката с сообщением, что все формальности с покупкой коттеджа завершатся на следующей неделе. Она швырнула бумагу на кухонный стол и сделала себе кофе – черный, крепкий, взяла чашку и уселась, устремив взгляд на письмо. Как все хорошо начиналось! В тот день Патрик принес ей целую охапку весенних цветов, и гут же позвонил Дейл, обрадовав их, что подыскал именно такой коттедж, какой они хотели.

А теперь все идет вкривь и вкось, вплоть до того, что она не знает, как в действительности относится к Патрику. Зато уже несколько недель ее не оставляет неистовое желание, жгучее влечение к Джошу, за что Лаура ненавидит себя. И жизнь се отравлена этой кошмарной смесью, чувством вины и стыда.

Она спрятала лицо в ладони, содрогаясь всем существом. Что же делать?

Если бы вернулась Лаура прежних дней. Та Лаура была готова к борьбе и прекрасно знала, что надо делать? Она бы дала команду: перестань бредить наяву, выкинь Джоша Керна из головы, из сердца – отовсюду, где он притаился! Принимайся вновь за дело! Начни снова думать! Не отдавай себя на волю эмоциям, которые пожирают все, как саранча.

Многих своих друзей Лаура в прошлом наставляла па путь истинный, когда они приходили к ней, оплакивая потерянную любовь, разбитое сердце. Неужели она не поможет сама себе?

Подогреваемая такими мыслями, Лаура почувствовала, как откуда-то из глубин начала подниматься она прежняя. Она готова была действовать в полном соответствии с собственными советами. Она заказала Рим, гостиницу, где остановился Патрик, чтобы сообщить важную новость: еще до его возвращения в Англию они станут владельцами коттеджа «Ферн», и можно говорить о свадебных планах.

Но в отеле Патрика не было.

– Он должен быть па месте! – возмутилась она. Может быть, девушка на коммутаторе гостиницы не сильна в английском и не поняла ее? Лаура повторила: – Мне нужен синьор Патрик Огилви. – Она собралась назвать его имя по буквам.

– Да, да. Я прекрасно вас поняла, синьора, – сказала телефонистка обиженно. – Я хорошо говорю по-английски. Синьор Огилви сегодня выехал из гостиницы. Он поехал во Флоренцию.

– Во Флоренцию?

Лауру эта весть ошеломила. Патрик уехал из Рима, не сообщив ей ничего.

– Да, синьора. Во Флоренцию. Фиренце – по-итальянски. Передаю по буквам.

Действительно, долг платежом красен, подумала Лаура. Это тебе наука: они обе умеют произносить слова по буквам.

Лаура прервала телефонистку.

– Вам известно, в каком отеле он остановится во Флоренции?

– Нет, – ответила девушка, не скрывая своего злорадства, но затем, как бы одумавшись, выразила сожаление: – Мы ведь не просим гостей сообщать, куда они направляются, когда выезжают из нашего отеля.

Лаура безмолвно опустила трубку. Она даже побледнела. Это невероятно. Патрик разговаривал с ней лишь два дня назад и не заикнулся о том, что уезжает из Рима. Значит, принял неожиданное решение? Или просто позабыл поставить ее в известность? Зачем ему снова Флоренция? Может, Рей Данхилл заставляет его возвращаться во все города, где они уже побывали? Если так, вся поездка может затянуться на месяцы. Что происходит между Рей и Патриком?

Неприятное открытие камня на камне не оставило от вновь обретенной решимости Лауры. Она цеплялась за имя Патрика как за якорь спасения. Однако теперь, кажется, осталась без всякой опоры вообще. Она в одиночестве!

Год назад это не обеспокоило бы ее нимало. Раньше Лаура считала, что прекрасно справится со всеми проблемами, со своими чувствами, с карьерой без чьей-либо поддержки, но или она стала совсем другой, или никогда не знала себя как следует. Вновь ее одолела стихия сомнений и неуверенности.

Лауре показалось, что за тщетными размышлениями прошли целые часы. Так ничего и не решив, она предпочла отправиться под душ. Может быть, это подымет ее настроение, и у нее появятся другие желания – есть, спать, а не думать до одури.

Четверть часа спустя, когда Лаура в спальне вытирала полотенцем голову, во входную дверь позвонили. Лаура возмущенно посмотрела на часы. Девять. Кто мог прийти в такое время? Соседка, чтобы одолжить молока или хлеба? А может быть, та девушка в римской гостинице напутала, и Патрик прилетел домой, а не уехал во Флоренцию?

Лаура как была, босиком и в одном лишь коротеньком пляжном халатике, поспешила к двери, чтобы… столкнуться лицом к лицу с Джошем.

Это был окончательный, сокрушительный удар. Она была настолько потрясена, испугана, что не смогла сделать самое необходимое – захлопнуть дверь у него перед носом. Лаура не только не сделала этого – она пальцем не шевельнула. Не стала сердито кричать, требовать, чтобы он убрался прочь, оставил се в покое. Она просто стояла, уперев в него неподвижный взгляд.

Жадный взгляд. Оказывается, как она изнывала, не видя его все эти дни!

Зато теперь он весь перед ней! Так бы и смотреть на это смуглое от загара, мужественное, твердое лицо, заглядывать в эти глаза цвета потемневшего от времени серебра, чувствовать притягательную силу по-мужски скроенного тела!

Джош тоже не отводил от нее прищуренных пытливых глаз, словно бы выясняя состояние ее души. Спокойно переступил через порог квартиры, закрыл за собой дверь. Лаура все еще стояла как вкопанная там, где застал ее паралич чувств и эмоций.

Взгляд Джоша погрузился в ее расширившиеся зеленые глаза. Затем он отвел ладонью упавшие на лицо влажные пряди золотистых волос и прошептал:

– Кажется, я не видел тебя тысячу лет. Боже мой, Лаура, я так хочу тебя… Я стал просто невменяемым.

Она не могла произнести ни слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Все перекрыла бьющая ключом необузданная бешеная радость. Лаура смотрела на его рот и томилась желанием коснуться его.

Джош наклонился к ней, тесно прижался горячим ртом к ее губам, и Лаура застонала, вся дрожа, уступая, неистово прижимаясь к нему. Он ответил ей тем же, и вот уже их тела напряглись в извечном желании впитать друг друга. Джош развязал поясок, и легкий халатик Лауры распахнулся. Он хрипло вздохнул, его руки сейчас же устремились под этот невесомый покров, чтобы бурно ласкать обнаженное, еще влажное тело.

Лаура сгорала, растворялась, таяла, как восковая свеча, ноги ее подгибались, она уже не могла стоять. Ей нужна была опора. Она обнимала его за шею, прижималась к нему изо всех сил, содрогаясь и издавая стоны наслаждения при каждом поцелуе.

Неожиданно Джош поднял ее на руки и направился к спальне.

Лаура знала, куда он ее песет, что сейчас произойдет, но не желала подчиняться пи здравому смыслу, ни соображениям разума. Теперь инстинкт диктовал ей все, что она делала. Лаура погрузилась в поток эмоция, глядя на Джоша огромными затуманенными глазами. В этот момент она ничего не знала, кроме Джоша. Все отодвинулось вдаль, как если бы они очутились на неведомой, необитаемой планете. С ней осталось только то, что связано было с Джошем. Это она воспринимала с необычайной четкостью – его лихорадочный пульс, неровное дыхание, частое биение сердца, сливающееся с ударами ее собственного сердца.

В спальне стоял полумрак: Лаура оставила включенной только лампу у кровати. Постель была разобрана.

Джош уложил ее под одеяло, кончиками пальцев начал медленно гладить обнаженное тело, заставляя ее сердце рваться на части, отправляя ее пульс в безумную пляску.

Затем Джош начал срывать с себя черный свитер, и Лаура с пересохшим ртом наблюдала, как обнажилась его загорелая кожа, широкие плечи, мускулистые руки, необъятная грудь, втянутый живот.

Лауру бросало то в жар, то в холод, когда Джош взялся за молнию на своих джинсах. Однако прежде чем он избавился от них, у входной двери кто-то зазвонил.

– Что за чертовщина! – замер он, глядя на Лауру. – Кто это может быть? Ты ждешь кого-нибудь?

Лаура покачала головой. Ее широко раскрытые зеленые глаза смотрели всполошенно, очарование медленно угасало.

Джош прикрыл дверь спальни.

– Мы не будем отзываться, и они уйдут.

Звонок раздался снова, звучал громче. Тот, кто был за дверью, теперь нажимал на кнопку беспрерывно. Лаура почувствовала, что совсем замерзла. Пылавший в ней жар улегся. Ей стало не по себе.

– Я, пожалуй, пойду открою. Может быть, что-то случилось, – прошептала она, садясь на кровати. Она до подбородка закуталась в одеяло, пытаясь под ним натянуть халат и завязать пояс. Она решила, что не встанет с постели, пока не оденется.

Чувство вины снова волной накатилось на нее. Ведь она едва не отдалась ему… Еще минута, и они опять занялись бы любовью, как тогда, в лесу, – с неистовой яростью, послушные лишь вожделению. Но Лаура ведь объясняла себе, что в лесу ничего не было. Как ни убеждала себя, что повторение невозможно, но сдалась без боя, как только узрела его. Она ненавидит его, ненавидит себя.

Джош поправил джинсы, натянул свитер.

– Оставайся здесь, я сам схожу, – поворачиваясь к двери, сказал он.

– Нет! Не делай этого! Кто бы там ни был, он удивится, что… что делаешь здесь ты! – крикнула Лаура, едва не упав на пол.

Она побежала, чтобы упредить Джоша, легко касаясь ковра босыми ногами. Но опоздала. Она была уже у самой двери, когда Джош резко дернул ручку. Лаура замерла на месте, побледнела, затем покрылась густым румянцем.

На площадке перед дверью стоял Патрик.