Текст книги "Дороже золота"

Автор книги: Селина Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Селина Дрейк
Дороже золота

1

Мартовское утро было еще холодное, то и дело лил дождь, однако, когда мужчина, миновав мост, вышел к центру Йорка, из-за туч выглянуло солнце и внезапно повеяло весной. Он уже открыл дверь здания, где находилось рекламное агентство, но остановился – откуда-то пахнуло на него дивным цветочным ароматом. Он огляделся: напротив него, у входа в цветочный магазин, па тротуаре стояли большие банки. Поддавшись порыву, мужчина бегом пересек улицу и купил целую охапку хрупких белых нарциссов, стрельчатых гиацинтов неправдоподобно густо-синего цвета. Букет так благоухал, что служащая в фойе административного блока, ответственная за прием посетителей, уставившись на цветы, изумленно выдохнула:

– О… Как это прекрасно! Теперь-то я знаю: весна действительно пришла!

Он выдернул из букета несколько цветков и с улыбкой протянул их смутившейся женщине.

– Я вовсе не намекала, – сказала та, покраснев, как девочка.

Это было забавно: он не ожидал такой реакции. Недавно разменяв «четвертый десяток, эта особа уже вышла из девического возраста. Была она темноволосая, серьезная, с приятно округленными формами. После долгого перерыва ей пришлось снова зарабатывать на жизнь. Муж ее рано умер от инфаркта, и она осталась с детьми – десяти и двенадцати лет. Поначалу стеснялась, нервничала, но вот уже полгода он с удовольствием наблюдал, как она становится спокойнее, увереннее в себе.

– Я знаю, что вы не намекали, Джулия, – сказал он, слегка поддразнивая ее. – Но у меня их много, так что возьмите себе! Только поставьте их в воду, пока они не завяли, ладно?

Она взяла цветы с мягкой мечтательной улыбкой и заговорила взволнованно:

– Надеюсь, мисс Грейнджер не рассердится, когда узнает, что вы дали цветы из ее букета, у нас день рождения?

– Нет, он у нее в июле. А цветы в знак того, что весна все же пришла после такой долгой зимы. У мисс Грейнджер не будет никаких возражений. В сущности, мне следовало бы подумать об этом раньше; на вашем столе всегда должны стоять цветы, это производит хорошее впечатление.

– О, это было бы чудесно, – засияла Джулия. – Спасибо, Патрик, я не забуду этот день.

Он кивнул.

– Не стоит благодарности. Я непременно скажу мисс Грейнджер, что цветы – именно тот штрих, который нужен, чтобы наши клиенты почувствовали себя желанными гостями.

Отойдя от се стола, Патрик направился к лифтам. Джулия смотрела ему вслед с легкой грустью. Он до боли напомнил ей умершего мужа: та же быстрая улыбка, добродушные жесты, душевная теплота. У ее Джона все это было и наполняло их совместную жизнь незабываемым счастьем. Конечно, ее Джон не был таким красивым, как Патрик Огилви, с его открытым взглядом голубых глаз, веселой усмешкой, густой гривой каштановых волос, широкими плечами и тем, как он…

Джулия Вуд оборвала себя – глаза ее наполнились слезами, она встала, неловко потянулась за цветами и закрылась ими, чтобы спрятать лицо.

– Фред, присмотрите, пожалуйста, за моим столом. Я только поставлю цветы в воду, – осипшим вдруг голосом попросила она охранника и поспешила в туалет до того, как брызнули слезы.

Анна, секретарь Лауры, была чем-то занята, когда Патрик вошел в приемную. Она сразу же оторвалась от своего дела, лицо ее просветлело при виде Патрика. Женщины всегда приветствовали его радостной улыбкой; он настолько привык к этому, что, не будь этих сияющих женских глаз, ему бы чего-то явно не хватало.

– Доброе утро, Анна! Как у вас дела? – спросил Патрик. В данном случае он интересовался этим не из простой вежливости.

Он относился к людям с симпатией и радовался, когда у них все в порядке. Имение привычку воспринимать жизнь с ее хорошей стороны можно было назвать недостатком его характера. Он предпочитал избегать всего, что способно было огорчить его.

Анна никогда не действовала на Патрика угнетающе, и сейчас она с удовольствием сообщила, что у нее все хорошо. А как дела у него?

– Великолепно, – ответил Патрик. – Там кто-нибудь есть? – И он посмотрел на дверь слева, которая вела в кабинет Лауры.

Секретарь отрицательно покачала головой.

– Нет. Но пока не входите. Она разговаривает по телефону и просила, чтобы ее не прерывали.

Патрик с дружелюбной улыбкой пожал плечами и присел на край стола Анны.

– Вы сегодня очень милы – повое платье? – Голубые глаза окинули Анну пристальным взглядом. – Это ваш цвет, просто идеальный для вас. Одевайте это платье почаще.

Патрик заставил Анну покраснеть. Опусти» глаза, она разгладила ладонью розовую шерстяную ткань. Под его взглядом она неожиданно поняла, что платье, тесно облегая ее грудь и бедра, делает ее тоненькую фигурку более женственной, а розовый цвет выгодно согревает желтовато-бледную кожу.

– Спасибо, Патрик.

Как это типично для него – все примечать, обо всем отозваться. Анна, украдкой взглянув на Патрика из-под полуопущенных ресниц, глубоко вздохнула. Если бы он не был влюблен в Лауру Грейнджер! Или если бы работать у него и видеть его каждый день! Она была бы на седьмом небе.

Анна жила в состоянии полувлюбленности в Патрика Огилви с той самой минуты, когда он появился в их агентстве. Однако она знала: вблизи от Лауры Грейнджер он больше не увидит никого. И не только Патрик Огилви – и любой другой мужчина тоже. Лаура просто сногсшибательна: блондинка того типа, о котором мечтают мужчины. Почему-то принято считать, что блондинки глупы. Но не Лаура. Она не только умна, но еще и предприимчива. Убийственное сочетание. Ничего удивительного, что Лауре так везет в делах. Анна знала, что сама она никогда бы не добилась таких успехов в рекламном бизнесе, как Лаура. Она, Анна, и не такая изворотливая, и не такая сообразительная, как ее босс, но завидовала она Лауре не из-за успеха ее в делах, а из-за ее возлюбленного.

Высокие мужчины всегда нравились Анне. У Патрика, ростом не менее шести футов, не было ни одной лишней унции веса, гладкие черные волосы и такой шарм, перед которым устояла бы только женщина с каменным сердцем. Во всяком случае, Анне это не удавалось, особенно когда лицо у него становилось озорным, как у мальчишки.

Честное слово, все женщины в административном блоке были без ума от Патрика Огилви. Удивительно то, что при таком внимании и всеобщей заинтересованности он не стал полным эгоистом, и сей факт достоин был считаться самой потрясающей деталью его биографии. О нем можно было сказать: отзывчив, заботлив, добр и бесконечно внимателен. Когда Лаура бывала занята, он вместо нее отправлялся за покупками. Иногда даже убирал ее квартиру и зачастую готовил ей обед или ужин.

Анне нравилось ее начальство, но временами ей хотелось, чтобы Лауры Грейнджер вообще не существовало. Может быть, тогда Патрик и взглянул бы на нее.

Звонок прервал ее мечтания, и она поспешно и виновато нажала кнопку переговорного устройства на столе.

– Да, Лаура?

– Анна, я уже закончила телефонный разговор, – зазвучал четкий, холодный голос ее босса. – Никто ничего не передавал?

– Нет, но…

Лаура не дала ей договорить:

– Не понимаю, почему до сих пор молчит Барри? Да, чтобы не забыть, Анна, во вторник в десять я должна встретиться с мистером Эйри. Возможно, придется провести у него все утро; не исключено, что разговор затянется и до обеденного времени. Если у меня назначены другие встречи, договоритесь о переносе их, хорошо?

– Да, конечно, Лаура. Здесь Патрик, – сообщила секретарь с отчаянным видом, делая торопливые пометки в своем блокноте.

– Пусть войдет. Затем, будь добра, соедини меня с агентством Кортли.

Лаура говорила деловым топом, голос ее ничуть не изменился, когда она услышала о Патрике. Как можно оставаться такой невозмутимой при упоминании его имени? У нее, Анны, когда она его слышит, сердце прыгает, словно лосось, идущий на нерест в верховья реки.

Ее карие глаза с завистью проводили Патрика, направлявшегося в кабинет босса: его длинные ноги двигались с грациозной скоростью, так ему не терпелось преодолеть пространство до двери, чтобы поскорее увидеть Лауру. Он даже не обернулся в ее сторону. Но тут телефон прервал невольный вздох Анны. Она сняла трубку.

– «Рекламное дело и служба информации Дадли и Грейнджер». Приемная мисс Грейнджер. Это мистер Дейл? Да, да. Сейчас узнаю, сможет ли мисс Грейнджер поговорить с вами.

Патрик подходил к столу Лауры, когда зазвонил телефон и она автоматически сняла трубку. Скользнув взглядом по его лицу, улыбаясь своими зелеными глазами, она губами изобразила слово «привет», а затем в полный голос произнесла:

– Кто, Анна? Мистер Дейл? Да, соедините. Здравствуйте, мистер Дейл! У вас есть что-нибудь новое для меня?

Патрик развел руки и засыпал рабочий стол Лауры весенними цветами. В комнатном тепле они благоухали еще сильнее, наполнив воздух приятным ароматом весны.

Лаура бросила взгляд на цветочное безумие на своем столе, ее большой рот растянулся в безмолвном смехе, и она послала Патрику воздушный поцелуй.

– Да, совершенно верно, – сказала при этом в телефонную трубку.

Патрик обошел стол, захватив по пути веточку нарцисса, и остановился за креслом Лауры. Склонившись к ней, он начал щекотать цветком чистую кожу ее лица.

Лаура с трудом подавила в себе приступ смеха.

– Перестань! Ведь щекотно! – шепнула она, прикрыв трубку рукой. Затем отбросила цветок от лица и сказала: – Нет, мистер Дейл. Я еще не видела, что вы прислали, была слишком занята, но обещаю, что займусь этим сегодня же вечером.

Патрик провел цветком по ее подбородку, шее, оставляя на белой коже след золотистой пыльцы, потом начал ласкать желтым нарциссом груди Лауры, дыхание его участилось. Лаура схватила цветок и отняла его у Патрика, продолжая спокойную деловую беседу по телефону.

– Да, похоже, это именно то, что я искала! Когда можно посмотреть?

Патрик громко вздохнул и уселся на край стола, глядя на ее профиль со смешанным чувством горечи и любви. Бледно-золотистые волосы Лауры сияли в потоке весеннего солнца; воздушная масса локонов обрамляла се утонченное лицо. Временами Патрик начинал сомневаться, увидит ли он в ее глазах такой же огонь страсти, какой пылал в его душе?

– Сегодня после обеда? – переспросила Лаура насупившись.

Она хорошо знала Патрика и с предельной ясностью представляла себе, каким взглядом смотрит он на нее сейчас и что думает. Не надо было отнимать у него цветок и останавливать его руку – теперь он обижен, а Лаура не любила, когда он обижался.

– Нет, – произнесла она в трубку рассеянно. – Боюсь, это невозможно. Мне бы подошло любое время в конце педели. Завтра? Хорошо. Итак, в субботу в одиннадцать у вас в кабинете. Благодарю, мистер Дейл.

Она повесила трубку и повернулась к Патрику. Ее глаза вспыхнули на солнце ярко-зеленым светом.

– Это был Дейл, агент по торговле недвижимостью. Говорит, на рынке только что объявился новый участок. Как раз то, что мы хотим. Ты можешь поехать в субботу утром? Посмотрим коттедж, потом пообедаем где-нибудь за городом.

– Отличная идея, – кивнул Патрик, светлея лицом. – А где этот коттедж? Далеко от Йорка?

– Кажется, нужно довольно долго ехать на машине и без гида не найдешь. Поэтому-то мы и должны встретиться с мистером Дейлом у него в конторе в Молтоне. Он покажет дорогу, с ним и посмотрим коттедж. Дейл сказал, что ехать надо из Молтона, как если бы мы возвращались в Йорк, затем свернуть на дорогу к замку Говард и от него еще шесть с чем-то миль полями. Некогда в этом коттедже жил фермер. Место изолированное, до ближайшего селения несколько миль; сама ферма отделена от коттеджа полем.

Патрик выглядел немного растерянным.

– А нужна ли нам такая изолированность? Есть хотя бы дорога к этому коттеджу или он стоит в чистом поле? Не придется ли мне каждый день колесить на машине десятки миль, чтобы купить молока и хлеба?

– Но если ферма так близко, как сказал Дейл, то мы сможем каждый день получать молоко и свежие яйца. Очевидно, там можно будет купить и другие продукты.

– Мистер Дейл назвал тебе цену дома?

– Несколько ниже нашей максимальной цифры! – торжествующе воскликнула Лаура.

Патрик ахнул, словно не веря.

– Ну, это класс! Все другие предложения Дейла были выше нашего максимума.

– Абсолютно точно. Но нас так часто постигало разочарование, что я не хочу радоваться, пока сама не увижу коттедж. – Лаура рассеянно оглядела свой стол, заваленный цветами, и расхохоталась, закинув голову назад: – Что это ты придумал – покупать столько цветов? Ты просто спятил. Что мне с ними делать? – Она нагнулась, чтобы вдохнуть весенний аромат, золотистые локоны закрыли вес лицо. – М-м-м… Какая прелесть! Ты умеешь делать самые приятные подарки. Я их так люблю!

– Бог с ними, с подарками, а как насчет меня? Тебе положено заверять, что ты меня любишь!

– Зачем? Ты ведь и так уже знаешь, что я тебя люблю! – Лаура взглянула на него сквозь завесу своих длинных волос.

Патрик откинул их назад, чтобы поцеловать ее.

– С тобой я совсем теряю разум, – страстно шепнул он, почти касаясь ее рта. Рука Патрика поползла вверх по се спине; они теснее прижались друг к другу.

Лаура ответила па поцелуй, с нежностью сжав ладонями его лицо, но когда его ласки стали более горячими, отклонилась назад, раскрасневшись от внезапного прилива крови.

– Нет, только не в служебном помещении, Патрик! – пробормотала она. – Если войдет посетитель, мы можем оказаться в неловком положении.

Патрик состроил недовольную гримасу.

– Я знаю. Прости, по… перестаю соображать. Ладно. Пойдем обедать?

Она виновато посмотрела на него.

– Милый, мне очень жаль, однако…

– Лаура, мы же договорились. Я заказал столик в «Аполло»!

– Знаю, и мне очень жаль, – в голосе Лауры звучало раскаяние. – У меня просто ни минуты свободной. Я должна переговорить с девушками относительно съемки на следующей неделе, затем снова прикинуть все с фотографом. Как назло скопилось столько дел. Послушай, давай позвоним и откажемся от столика, а пообедаем здесь. Я пошлю за бутербродами, фруктами и кофе. – Лаура поцеловала его в кончик носа, крепко обняла. – И пока мы будем ждать, я посижу у тебя на коленях, ну как?

– Понятно. Взяточничество и подкуп, – расслабившись, Патрик засмеялся. – На мой взгляд, неплохая идея, хотя я мог бы предложить кое-что получше.

– Ты хоть когда-нибудь думаешь о чем-то другом? – Ее и раздражало и забавляло происходящее.

– А ты хоть когда-нибудь думаешь об этом вообще? – буркнул Патрик, и было видно, что он вовсе не шутит.

Воцарилось молчание. Лаура бросила на него боязливый взгляд.

– Патрик, ты же знаешь, как я люблю тебя! Просто я не такая… ну… мне кажется, не такая гиперсексуальная, как ты… Секс у меня не весь день в голове.

– А у меня он всегда в голове, стоит мне увидеть тебя, – хрипло сказал Патрик, вызвав у нее волну сожалений.

– О… Прости меня, дорогой, если я…

В эту секунду послышался голос Анны из приемной:

– По вашей просьбе соединяю вас с агентством по найму фотомоделей.

В голосе секретаря звучали металлические нотки. Лаура не могла сдержать вздох облегчения.

– Хорошо, соединяйте. Потом сходите в закусочную напротив и принесите нам бутербродов, фруктов и пару банок охлажденной колы без сахара. После этого можете идти обедать.

Прислушиваясь, Патрик наблюдал за Лаурой с кривой усмешкой. Временами он ревновал ее к работе, к этой фирме. Бывало, его обуревал страх, одолевали подозрения, что работа для Лауры важнее, чем он сам, что ей Лаура отдавала гораздо больше сил и внимания, чем ему. Собственная работа для Патрика была очень важна, но Лаура значила для него несравненно больше. С первой же встречи она заполнила всю его жизнь, и ничто не могло сравниться с ней по важности. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы и она испытывала к нему подобные чувства, но он понимал, что этого не было. По какой-то иронии судьбы ему выпал такой удел, ему, Патрику, кто всю жизнь покорял женщин, превращая их в верных рабынь.

До двадцати девяти лет, до встречи с Лаурой, его жизнь была чудесным меняющимся калейдоскопом красивых девушек. Все они ему нравились, но не более, ни в одну из них влюблен он не был. Почему же тогда он так намертво втрескался в эту холодную и всегда уравновешенную женщину? Порой у него возникало ощущение, что Лаура относится к нему, как к брату, а не как к любовнику. Она ласкова, нежна с ним, иногда даже потакает ему, но страсть, сжигающая его, никогда не отражается в глазах Лауры, когда она смотрит на своего возлюбленного.

Он надеялся получить от нее согласие и назначить день свадьбы. Когда они поженятся, может быть, у него станет спокойнее на душе. По крайней мере, он перестанет бояться, что Лаура встретит другого мужчину.

На следующее утро Патрик проснулся поздно и со всеми признаками гриппа. Его пробирала дрожь, болело горло, голова раскалывалась. Приняв аспирин и отказавшись от завтрака по причине отсутствия аппетита, в мрачном настроении он позвонил Лауре.

– Ах ты мой бедняжка! – откликнулась она, воспылав сочувствием. – Может быть, приехать к тебе?

– Лучше не надо, – прохрипел Патрик. – Не хочу тебя заразить. Только получается, что я не смогу посмотреть вместе с тобой коттедж.

– Ничего страшного. Я поеду, а потом все тебе расскажу. Ты уверен, что мне не надо приехать, чтобы подержать тебя за руку, когда я вернусь?

Он рассмеялся сквозь кашель.

– Хотелось бы, но я, вероятно, просплю весь день. У меня и сейчас глаза слипаются.

– Это для тебя самое лучшее, – согласилась она. – Пей побольше жидкости и тепло укрывайся.

Послав ему поцелуй и удрученно поглядев в окно, Лаура повесила трубку. Вечная история. Погода великолепная, можно было бы провести вдвоем чудесный день. Лаура вновь окинула взглядом голубое безоблачное небо. Все равно, гораздо лучше в такой день побывать за городом, чем сидеть, в офисе!

Лаура снимала небольшую квартиру на пятом этаже в новомодном жилом доме в двух шагах от Йоркского замка. Из окна ее гостиной открывался прекрасный вид на реку. Из крошечной спальни можно было любоваться морем разнообразных крыш, останавливаясь на силуэте всемирно известного средневекового собора.

Ей нравились незагроможденные помещения, свободные пространства, поэтому в квартире был минимум мебели – и только то, что ей нравилось. С тех пор как Лаура поселилась здесь, чаще всего она покупала предметы обстановки в антикварных магазинах или при распродажах. Кое-что подарил ей один родственник. Лаура отдавала должное изящной старинной мебели, которую холили годами, прежде чем эти предметы старины попали к ней. К счастью, у нее были щедрые родственники, жившие по большей части в Йоркшире. Все они тесно держались друг друга: ее родители, обитавшие в небольшой деревушке в пятидесяти милях от Йорка; замужняя сестра, имевшая дом в Харрогите; дедушки и бабушки. Нередко они наезжали в гости к Лауре, особенно се родители – им нравилось бывать в городе.

Лаура неизменно помещала их у себя, отдавая им свою спальню; сама она спала тогда в гостиной па диване. Лаура приглашала своих гостей в рестораны, возила их в театры и кино. Ей доставляло удовольствие видеть, как они развлекаются, тем более что она знала: родители всегда с радостью возвращаются в деревушку, где прожили всю жизнь.

Лауру тоже тянуло в сельскую местность, ей не хватало пейзажа с болотистыми пустошами, который, насколько она себя помнила, вставал перед ее глазами каждое утро. Получив в наследство солидную сумму денег больше года назад, Лаура решила купить дом неподалеку от Йорка, чтобы без особого труда добираться туда на машине в конце недели. Конечно, пейзаж там иной, чем тот, к которому она привыкла с детства, – более мягкий, не такой суровый. Но Лауре хотелось слышать, как поют птицы, отдохнуть от беспрерывного шума городских улиц и вони выхлопных газов, хотелось побродить воскресным утром полями, лесными тропами.

Когда они с Патриком обручились, он тоже загорелся ее идеей загородного дома; ему тоже надоело жить вдали от природы. Тем более что как свободному художнику ему не нужно каждый день ездить в Йорк на службу, а сельская местность больше отвечает роду его занятий. Поэтому он решил, что продаст квартиру в городе и переселится сюда. Лаура же предпочитала сохранить свою квартиру, поскольку удобнее в рабочие дни оставаться в Йорке. Кроме того, все родственники, как и прежде, смогут время от времени приезжать в гости.

– Все отделочные работы я могу взять на себя. Предпочитаю делать их сам, многие художники-декораторы вообще не имеют вкуса, – заявил Патрик, к удовольствию Лауры.

– Это нам немало сэкономит, – согласилась она, услышав в ответ традиционную шутку по поводу бережливости, свойственной жителям Йоркшира.

– Ну что ж, так меня воспитали. Приучили считать каждый пенс. Ты же не захочешь иметь жену, которая швыряется деньгами направо и налево, не так ли?

– Конечно не захочу, – ухмыльнулся Патрик. – Как это будет здорово, Лаура! На неделе в свободное от основной работы время у меня будет по горло дел в доме и в саду, и я не буду страдать от одиночества или слишком скучать по тебе. В конце недели мы будем заниматься любовью, разговаривать у горящего камина или под деревьями в саду. Это будет сказочная жизнь!

Встречаясь с подругами по школе, Лаура обычно ужасалась, каких они выбрали себе мужей. Как бы ни были привлекательны или приятны в обращении их избранники, они были традиционными мужчинами – избалованными, легкомысленными, деспотичными. Привыкли, чтобы исполнялся любой их каприз, чтобы после работы их ждала вкусная еда на столе, а безупречно выглаженные рубашки были наготове каждое утро.

Школьные подруги, превратившись в настоящих матрон, постоянно жаловались Лауре на своих мужей, однако не разводились и едва ли не гордились привычками и поведением своих благоверных. Лаура не могла этого понять. Слава Богу, Патрик сделан из другого теста. Он партнер, а не владелец. Он хорош собой, просто красив, очарователен, добродушен и отходчив. Лаура не встречала ни мужчины, ни женщины, кому бы он не понравился. В то же время Патрик практичен и трудолюбив. Готовит он даже лучше, чем Лаура, любит, чтобы в квартире все блестело, и готов часами работать по дому, сам стирает свое белье, гладит и даже пришивает пуговицы, если не досчитается их на рубашке.

Внезапно Лаура обратила внимание на циферблат часов, стоявших на столе. Неужели так много времени? Ей бы уже следовало быть в пути: скоро час пик, не проехать из-за машин, прибывающих в город.

Перед выходом она посмотрела на себя в зеркало, чтобы проверить, все ли у нее в порядке. Светлые волосы вздымались ослепительным облаком локонов, кожа гладкая и свежая, полные губы нежно розовеют – кажется, все в порядке. Однако чуть раскосые зеленые глаза заставили ее задержаться. Лаура даже не могла бы сказать, что она в них увидела. Только у безумно счастливых женщин, – а Лаура должна была бы относиться к ним – глаза не такие. Судьба дала ей многое и щедро, тогда почему же у нее так неспокойно на душе?

Пожалуй, ответить на этот вопрос она могла бы сама. Патрик представлял собою все, что Лаура искала в мужчине, и все же… все же ни единого раза она не почувствовала той всепоглощающей страсти к нему, какую Патрик – она знала это – испытывал к ней.

Ну и что из того? – вызывающе бросила Лаура своему отражению в зеркале. Разве нельзя быть влюбленной и не пылать такой страстью?

Быть может, это один из признаков любви, но еще не вся любовь?

Однако зеленые глаза Лауры все еще вопрошали из Зазеркалья: неужели не вся? Почему тогда жила в ней эта неспокойная, неудовлетворенная потребность, если всепоглощающая страсть не имеет значения?

А может быть, со мной что-нибудь не так? – думала Лаура. Иначе чем объяснить, что она не хочет Патрика так, как он хочет ее? Когда они занимались любовью, она всегда испытывала чувственное наслаждение от прикосновения его ласкающих рук и горячих губ, от нежного физического контакта, однако она не знает, что такое любовное неистовство, ни разу не теряла голову, не возжаждала его остро, до боли. Лаура знала, что это беспокоило и Патрика. Она страдала от этого, ибо любила его. Но достаточна ли такая любовь?

Если бы только она осмелилась поговорить с сестрой или с подругой, которой доверяла бы настолько, чтобы спросить: «А может, я просто холодна от природы? Но я ведь не фригидна, не так ли? Что тогда со мной?»

Зазвонил телефон.

– Алло! Вас слушает Лаура Грейнджер.

– Лаура, у нас беда! – Это был голос Барри Кортли, и звучал он взволнованно.

– Что там еще стряслось? – всполошилась Лаура.

Непонятно почему она продолжала сотрудничать с его агентством по найму фотомоделей. Кажется, он только тем и занимался, что из одной неприятности попадал в другую; этот Барри Кортли – самый неорганизованный человек на земле! Ему бы следовало поучиться кое-чему у Патрика.

– Неприятности со съемками в замке Говард.

– А что с ними?

– Мои девушки закончат там в одиннадцать тридцать, а в двенадцать тридцать они должны быть снова в Йорке, па других съемках. Но обслуживающая их машина встала где-то на дороге, и я не успеваю подослать за ними такси. В субботу таксисты всегда нарасхват.

– И ни у одной из девушек нет машины? Почему вообще ты полагаешься на такси?

– Так надежнее, – лепетал Барри. – Если отправляешь их на такси, они не могут оправдываться тем, что их машина якобы застряла в транспортной пробке или не заводится. Таксист перед съемкой едет по адресам, собирает их всех, высаживает в нужном месте, затем возвращается и развозит по домам… Это себя оправдывает. Только на этот раз такси сломалось на маршруте, и в обозримом будущем другой машины не предвидится.

– А что фотограф?

– У него лишь микроавтобус с двумя сиденьями, кузов почти весь занят оборудованием. К тому же у него помощник не человек, а гора, занимает все переднее сиденье. Я бы поехал сам, но в три часа свадьба моей сестры в Дареме. Мне уже надо туда отправляться. Ну вот я и подумал о тебе…

– Неужто подумал? – ядовито поинтересовалась она. – Я тоже человек занятой, Барри! Как будто у меня нет других занятий, чем выступать в роли шофера для твоих девушек.

– Но ты же говорила сегодня утром, что едешь в том направлении и, может быть, заглянешь на съемки в замке Говард! – Барри говорил голосом оскорбленной невинности, и Лауре пришлось признать, что он прав. Продолжая хмуриться, она быстро прикинула сложившуюся ситуацию.

– Ну хорошо, девиц я заберу. Сколько их? Четыре? Ладно, столько я еще могу вместить в свою малютку-машину – Мне нужно быть в Молтоне в одиннадцать, а в замок Говард я попаду приблизительно через полчаса. Время рассчитано точно – мне предстоит посмотреть коттедж. Но допустим, мы выезжаем оттуда в двенадцать… Да, я заберу твоих девушек. Ты их сможешь предупредить?

– Да, они должны мне перезвонить.

– Вот и отлично. Скажи им, чтобы ждали меня у главных ворот в одиннадцать тридцать. У них много груза?

– Платья, грим, обувь – обычный набор. Вероятно, они смогут сунуть что-нибудь в мини-автобус фотографа, если это облегчит дело.

– Пожалуй, в машине хватит места. А сейчас мне пора ехать, или я тоже опоздаю, как твои подопечные.

В Молтон Лаура добралась молниеносно, хотя и из города и в город шло много машин. К конторе агента по торговле недвижимостью она подъехала в точно назначенное время. Она притормозила, и тут же появился ожидавший се человек.

Дейл оказался широкоплечим приземистым йоркширцем с лицом сморщенным, как сухой чернослив. Одарив Лауру гримасой, которая у него сошла за улыбку, он приветствовал гостью твердым рукопожатием.

– Думается, мы наконец подыскали именно то, что вы хотели, мисс Грейнджер. Лакомый кусочек; конечно, к дому надо еще приложить руки – местами подкрасить, подправить крышу. Но его можно сделать комфортабельным без больших расходов. Добираться к вашему коттеджу отсюда довольно трудно – хотите поехать со мной или возьмете свою машину?

– Я поеду на своей, потому что потом смогу вернуться прямо в Йорк, – решила Лаура.

– В таком случае держитесь все время за мной, мисс Грейнджер. Постарайтесь не потеряться. Не забудьте, мы сворачиваем на дорогу к замку Говард.

Он уже собрался сесть за руль, но Лаура остановила его.

– Мистер Дейл, по пути мне нужно будет забрать группу девушек из замка Говард. Это не займет много времени. Они должны ждать нас у главных ворот.

– Они там работают? – заинтересовался агент.

– Нет, это фотомодели. Фотограф снимает их на фоне замка.

Назад в Йорк они добрались из Молтона легко, так как машин стало уже поменьше. Шоссе, ведущее к замку Говард, когда-то было частной дорогой семьи, владевшей поместьем. Хозяева замка построили ее задолго до появления автомобиля. Семь миль извивались среди зеленых полей и не были забиты транспортом. Ехали они быстро и ровно в половине двенадцатого остановились у главных ворот замка. Лаура с облегчением увидела, что девушки уже там.

– Лаура, вы продемонстрировали высший пилотаж, – сказала худенькая черноволосая девушка, усаживаясь рядом и непонятно каким образом размещая свои длинные-предлинные ноги в тесной кабине. Остальные, толкаясь и хихикая, забрались на заднее сиденье.

Дейл выехал вперед и остановился перед машиной Лауры, наблюдая в зеркало, как модели одна за другой исчезали в миниатюрной кабине. Лаура видела выражение его лица в зеркале: агент был явно поражен.

– Мы уж думали, что придется идти пешком, – заметила одна из девиц с заднего сиденья – Спасибо, Лаура.

– Не за что, я все равно должна была проезжать мимо главных ворот. Все сели? Тогда поехали.

Лаура помахала Дейлу, тот завел двигатель и двинулся вперед; переполненная машина шла следом.

– Барри такой скряга, – пожаловалась черноволосая девушка. – Вечно заказывает транспорт подешевле. По предварительным заявкам на несколько поездок он договаривается за полцены. Зато присылают ему самые старые легковые машины и автобусы, которые обязательно ломаются. Мне он уже опротивел – при первой же возможности я перехожу в другое агентство на юге.

Девицы на заднем сиденье откликнулись насмешливыми замечаниями. Одна из них протянула:

– Не может быть. Ты твердишь об этом, сколько я тебя помню, Сузи.

– Теперь я говорю серьезно!

– Ну еще бы! – запели, захихикали остальные девицы.

– У меня в машине дети, что ли? Ну-ка перестаньте пикироваться, – сказала Лаура и тут же подумала, что ведь это действительно почти дети. Если Сузи исполнился двадцать один год, то Ясмин было девятнадцать, а двум другим моделям – по шестнадцать-семнадцать лет.

В это время Дейл свернул с дороги на ухабистую тропу между двумя рядами проволочных ограждений – очевидно, она вела к ферме. Лаура двинулась за ним. Машина подпрыгивала и скребла днищем, попадая в ямы. Страшно подумать, что будет с колесами. Неужели это единственная дорога к коттеджу?