Текст книги "Дочь якудзы. Шокирующая исповедь дочери гангстера"

Автор книги: Сёко Тендо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Нет… Не хочу! Не хочу!

– Придется. Ты ведешь себя как сумасшедшая.

Теперь мне казалось, что по моей спине ползут какие-то жуки, а в ушах по-прежнему звучало тяжелое дыхание. В конце концов я пришла в такой ужас, что выставила вперед правую руку, и Маэдзима вколол мне дозу. Когда я снова повернулась к телевизору, то увидела лишь порноакртису, раздвинувшую ноги для своего партнера. Я вздохнула с облегчением, хлебнула воды и легла на кровать.

– Ну как? Отпустило?

– Да…

– Съешь что-нибудь? – Маэдзима взял со стола меню.

– Я бы съела лапшу рамэн.

– Точно. Я, пожалуй, тоже ее возьму. Ты закажешь?

Я сняла трубку стоявшего у кровати телефона и заказала две миски рамэн.

– Я уже сто лет не видел как ты ешь, – заметил Маэдзима.

– В последнее время у меня совсем нет аппетита.

Забрав миски с рамэн, оставленные у дверей, я водрузила их на стол. От наркотиков язык очень чувствительно реагировал на горячее, поэтому пришлось дождаться, когда суп остынет, а лапша сделается дряблой. Только тогда я смогла есть. Затем я выкурила сигарету и полезла к Маэдзиме в ванну. Мы трахались всю ночь.

У меня зазвонил телефон.

– Алло?

– Привет, Сёко. Как поживаешь?

– Нормально. А у тебя как, Юки?

– У меня все отлично. Просто ты в последнее время вела себя как-то странно. Тебя уже сто лет никто не видел, да и голос какой-то грустный. Ты что, простыла?

– Нет, со мной все в порядке.

– У тебя что-то случилась? Ты сейчас можешь разговаривать?

– Да я же сказала, у меня все в порядке!

– Нет, ну раз у тебя и вправду все в порядке, тогда… Слушай, может, как-нибудь пересечемся вместе старой тусовкой? Все безумно хотят тебя увидеть. Без тебя вообще не прикольно, а с тобой ржачно.

– Спасибо.

Если бы я могла, я бы сразу поехала к Юки. Но в те дни я пребывала в таком состоянии, что не хотела никого видеть. Я больше не ощущала себя одной из них. Мне хотелось вернуться в то время, когда мы могли все вместе оттянуться, и я ненавидела себя за то, что не могла соскочить со «спидов».

Вскоре после этого ко мне на квартиру заехал Син:

– Поздравляю!

– С чем?

– Да ты что? Не верю, что ты забыла о собственном дне рождения.

Каждый день я проводила совершенно одинаково, в мечтах о дозе амфетамина, поэтому совершенно забыла о своем девятнадцатилетии. Син купил мне духи.

– Ты сам их выбирал?

– Конечно.

Я сняла крышечку и вдохнула аромат. Он был сладким, чувственным и… очень взрослым.

– Спасибо. Слушай, извини, я…

– Тcсс… Все в порядке.

Син знал, чем я занимаюсь. Но он думал, что я стала встречаться с другим, так как мне было одиноко, а потом, уже в процессе, подсела на наркотики. Он всегда из-за этого на меня сердился.

– Сёко, скажи мне правду. Должна быть причина, заставляющая тебя принимать наркотики.

Я вперила взгляд в пол и ничего не ответила.

– Зачем ты колешься? Ты что, не можешь со мной об этом поговорить?

– Прости меня, – только и могла вымолвить я.

После этого он обычно произносил: «Пожалуйста, завяжи с наркотиками. Хорошо?» – и обнимал меня. Я вела себя как эгоистка и втайне желала, чтобы он сердился на меня еще больше. Я мечтала, что в порыве страсти и ревности он решит, чтобы я стала только его женщиной и не принадлежала больше никому. Син всегда хорошо со мной обращался, но я никак до конца не могла понять, что творится у него в голове. Ну да, так или иначе, я была еще маленькой, и пришлось смириться с фактом, что мы с Сином всегда будем «на разных волнах». И все же я достаточно хорошо соображала, а потому сумела понять тайное послание, содержавшееся в этом подарке – изящном флакончике духов. Син хотел, чтобы я повзрослела, вот только у меня не хватало сил и решимости, и это больно меня ранило.

Нежно, ласково Син начал заниматься со мной любовью. Каждое прикосновение сводило меня с ума. Я начала стонать и упрашивать его двигаться быстрее. Неожиданно он остановился и посмотрел на меня:

– Сёко, ты что, под кайфом?

– Что?

– Я всегда могу сказать, когда ты под кайфом. Тогда ты ведешь себя совсем иначе.

От его слов мне сделалось гадко. Образа скромной милой девушки, которая радостно шла рука об руку с Сином, больше не существовало.

В ту ночь мне приснился дедушка. Сон был очень странным. Я не могла ясно различить лица деда, но была уверена, что это именно он. Старик стоял в голубоватом тумане на вершине горы, облаченный в белое кимоно, с печальным выражением на лице звал: «Сёко! Сёко!» – и манил меня рукой к себе. Проснувшись, я задумалась. Неужели деда настолько взволновало то, что я принимаю наркотики и сплю с женатым мужчиной, что он решил явиться мне во сне? Может, хотел мне сказать, что если я буду продолжать в том же духе, то присоединюсь к нему? Грудь сдавило, стало трудно дышать. «Прости меня, деда…» – прошептала я. Но мое сердце, разрывавшееся между Сином и Маэдзимой, разлетелось на множество осколков, и я не знала, смогу ли собрать их воедино.

Глава V
Расплата

Через несколько дней после моего девятнадцатилетия мне позвонила На-тян:

– Сёко-тян, кошка умерла. Мы завернули ее в полотенце и похоронили под вишней. Мы ее больше никогда не увидим, но, по крайней мере, она сможет по весне любоваться цветением сакуры. Ей будет там хорошо, правда?

На-тян заплакала. Дом отобрали по решению суда по делам о банкротстве, а нашу семью выставили вон. Среди суеты и забот, связанных с выездом из дома, который мы любили и с которым было связано столько воспоминаний, кошка свернулась калачиком в уголке гостиной и умерла. Она как будто понимала, что происходит. Наш старый пес, который всегда оставался мне другом в тяжелые минуты, тоже нашел свой последний приют под вишневым деревом. Теперь мне уже никогда не дотронуться до той сакуры и не покормить рыб. Мне больше никогда не вернуться в тот дом, где мы вместе сидели, смеялись и ели… Он словно с грохотом развалился, не оставив ничего после себя. Мне повезло, у меня имелась квартира, но все равно удар, который пришлось выдержать, оказался тяжелым. На самом деле, только сейчас я поняла, как для меня важна семья. Кроме этого, выселение из дома казалось мне вполне определенным сигналом к тому, что пора раз и навсегда завязывать с наркотиками.

За несколько дней до этого Маэдзима, как обычно, отвез меня в «отель для влюбленных». На следующий вечер, когда я сказала, что хочу домой, он взорвался.

– Так вот как ты меня ненавидишь! – заорал он и наотмашь ударил меня по лицу.

Удар был такой силы, что сбросил меня с постели. Маэдзима вслед за мной соскочил на пол, пнул под ребра, схватил за волосы и рывком поставил на ноги:

– Ну давай, давай, продолжай! Может, хочешь сказать что-нибудь еще? – Он словно выплевывал слова мне в лицо. Я попыталась ответить, но не могла перевести дыхание после удара. – Никуда ты отсюда не уйдешь! – Маэдзима успел распалиться. Он взял шприц и ввел мне в руку огромную дозу «спида». Стоило ему выдернуть иглу, как по моему лицу заструился пот, а тело словно превратилось в желе. Грудь полыхала огнем, сердце бешено колотилось.

Закрыв глаза и хватая ртом воздух, я прижала ладонь к сердцу, желая успокоиться, но все тщетно. Я рухнула на простыни. В «отеле для влюбленных» они были черного цвета.

– Эй, с тобой все в порядке? – Лицо Маэдзимы казалось мне бледным, расплывающимся пятном.

– Охххх… – больше я не могла произнести ни слова.

– Сёко!

– Н-н-е… нечем дышать…

– Эй! Слушай, я ничего не делал. Я тут ни при чем!

Мне удалось лишь издать горлом булькающий звук.

– Кончай прикалываться… Слушай, я уверен, тебя через некоторое время отпустит. Ну ладно, мне уже пора двигать. Увидимся позже, договорились?

– Погоди, Маэдзима-сан, – мой голос был не громче шепота.

Маэдзима даже не оглянулся…

Я попыталась встать, руки и ноги онемели, я едва могла двигаться, я твердо решила, что не умру в таком отвратительном месте.

– Папа, мама, помогите! – Я задыхалась, силясь вобрать в себя воздух, и беспомощно впивалась ногтями в горло.

Мне казалось, будто кто-то невидимой хваткой душит меня изнутри. Не знаю, долго ли я так пролежала, но через некоторое время к пальцам на руках и ногах чудесным образом стала возвращаться чувствительность. Кое-как мне удалось сползти с кровати. Когда я попыталась замазать косметикой фингал, оставшийся после удара Маэдзимы, руки дрожали, а перед глазами все расплывалось.

Ну и дурой же я была! Всякий раз, когда Маэдзима меня избивал, он мог всего лишь признаться мне в любви, и я тотчас же все ему прощала. Но эти три словечка: «Я тебя люблю» – были веревкой, что связывала меня, а Маэдзима никогда не вкладывал в них искренних чувств. Я всегда была для него лишь игрушкой для удовлетворения похоти. Наконец мне удалось выбраться из темного гостиничного номера без окон, который казался теперь таким же холодным и пустым, как ложь, которой Маэдзима меня кормил.

Следующие несколько дней я провалялась у себя в квартире, мечтая о дозе. Одного лишь вида «дорожек» у себя на руках вполне хватало, чтобы ко мне со всей яркостью возвращались воспоминания о наркотическом кайфе. Именно тогда мне позвонила На-тян, и до меня дошло, что подвернулся шанс навсегда освободиться от наркотической зависимости.

Но завязать с ширевом оказалось сложнее, чем я думала. Ломка была страшной. Сначала меня постоянно мучили галлюцинации: я видела и слышала вещи настолько ужасные, что не могла сомкнуть глаз. Наконец, через три дня галлюцинации прекратились, и ко мне вернулся аппетит. Есть хотелось зверски! Добравшись до кухни, я умяла две большие порции риса с прожаренной свининой и выхлебала двухлитровую бутылку воды, после чего немедленно уснула. Когда проснулась, мне снова хотелось пить. Я выпила еще воды и приняла горячую ванну, чтобы хорошенько пропотеть. Потом снова наелась до отвала и опять заснула. В таком режиме прошло десять дней, прежде чем неуемный аппетит спал, и я почувствовала, что пришла в норму. Так мне удалось сбежать из ада, которым для меня были наркотики, а совсем скоро я узнала, что избавилась и от другого кошмара. Меньше чем через месяц после того, как Маэдзима бросил меня на погибель в «отеле для влюбленных», он умер от закупорки легких.

Пошло некоторое время, как мне удалось завязать с наркотиками, и я устроилась работать «девушкой для бесед» в один из самых дорогих баров района, куда по вечерам отправлялись бизнесмены, чтобы выпить, расслабиться и поболтать с молоденькими красотками, которые их обслуживали. На дворе стоял 1987 год, пик экономического бума в Японии, когда деньги текли в стране рекой, словно саке, которое мы вливали в горла наших клиентов. Поведение некоторых бизнесменов меня просто изумляло. Они швырялись деньгами так, словно завтра должен был наступить конец света.

К несчастью для Сина, у его компании наступила череда финансовых неудач, и он перестал давать мне деньги. Мне удавалось каждый месяц откладывать с зарплаты небольшую сумму и посылать ее родителям. Несмотря на то что во всей Японии наблюдался рост потребительских расходов, казалось, близких мне людей преследовал некий злой рок. В итоге компания Сина обанкротилась. Конечно же, мне было наплевать на то, что он остался без гроша в кармане, – я его по-прежнему любила и даже не подумала бросить.

Мне было тоже непросто сводить концы с концами. «Девушкам для бесед» приходилось тщательно следить за своей внешностью, и большая часть моей зарплаты уходила на одежду, туфли, парикмахеров и косметику. Иногда, чтобы послать родителям деньги, я экономила на собственных расходах, и в некоторые дни я была вынуждена обходиться без еды. При этом я никогда не заговаривала о своей семье с Сином и всегда держалась весело, делая вид, что у меня все прекрасно.

Мои родители и На-тян переехали в маленький съемный домик, а брат нашел поблизости квартиру. Здоровье отца так и не восстановилось, и теперь единственным источником дохода для него стал самый тяжелый физический труд на стройках. Мама устроилась уборщицей в «гостиницу для влюбленных». Она осунулась и постарела; ее руки, не привыкшие к такой работе, огрубели, кожа на них потрескалась. От аккуратной и нежной словно шелк ручки, которая некогда стиснула мою в зале суда по семейным делам, остались одни воспоминания. Мне было почти двадцать, я была уже совсем взрослая, но, глядя на то, как родители борются за выживание, я чувствовала себя беспомощной.

Каждый вечер, не обращая внимания на холодный ветер, дувший мне в лицо, и дешевую легкую куртку, липнувшую к телу из-за статического электричества, я спешила на работу в бар. Теперь моим новым пристрастием стала работа.

Однажды вечером меня подозвал новый клиент по имени Курамоти. Я, как положено, расплывшись в улыбке, поздоровалась с ним, но, когда присела к нему за столик, у меня екнуло сердце. Он был невысок ростом, не особенно хорош собой, но при этом обладал невероятным шармом. Мне показалось, что я влюбилась в него с первого взгляда. Он рассказал мне, что возглавляет компанию, занимающуюся недвижимостью и располагающуюся в Хиракате, совсем неподалеку от Осаки. В этот район города он приехал по делам и остановился в отеле, неподалеку от бара.

Мы сразу же нашли с ним общий язык – он принадлежал к тому типу мужчин, с которыми себя чувствуешь как за каменной стеной.

– Может, сходим перекусить, после того как ты закончишь работу?

– Что же, я согласна. Бар все равно вот-вот закроется.

– Тогда я оплачу счет и буду ждать тебя у выхода.

– Я мигом!

Курамоти расплатился и вышел из бара, в котором все еще звучала песня «Сотто оясуми», которую ставили в знак того, что заведение закрывается. Как только музыка стихла, я набросила на себя куртку и кинулась к выходу:

– Прости меня, ты, наверное, совсем замерз.

– Ничего страшного! Итак, Сёко, чего бы тебе хотелось? Что бы ты желала на ужин?

– А что тебе нравится?

– Хммм… Дай подумать. Понимаешь, я не слишком хорошо знаю Сакай. Почему бы тебе не отвести меня в одно из тех мест, где ты обычно кушаешь?

Мы поужинали в одном из ресторанов, в котором сервировали блюда а-ля фуршет, и я уже подумывала о том, чтобы пойти домой, когда Курамоти обратился ко мне с предложением:

– Сейчас я собираюсь обратно к себе в отель, но мне очень не хочется оставаться одному. Я обещаю, что и пальцем тебя не трону. Может, составишь мне компанию?

– Что?

– Ты не останешься у меня в номере?

– Нет, спасибо.

– Слушай, я обещаю, что не стану к тебе приставать.

– Честно?

– Честно.

– Тогда договорились, – я выставила мизинец.

– Я чувствую себя ребенком, – рассмеялся Курамоти и, в знак скрепления договора, согнул мизинец и сцепился им с моим.

– Коль порвутся два кольца, буду гадом без лица, – произнесла я за нас обоих.

Когда я отпустила мизинец, Курамоти все еще смеялся. Мне казалось, он говорит правду. Мы познакомились всего несколько часов назад, но я уже чувствовала, что могу ему доверять.

Мы сидели у него в гостиничном номере и за разговорами совсем забыли о времени. Благодаря отцу я кое-что знала о торговле недвижимостью и могла говорить с Курамоти о его делах, отчего у него сразу же улучшилось настроение. Он стал рассказывать мне о проектах, над которыми работал в тот момент, о планах на будущее, веселил меня смешными историями о своих сотрудниках.

Мне было очень приятно с ним разговаривать, и я чувствовала себя удивительно легко – как никогда прежде.

– Знаешь, в баре я сразу обратил на тебя внимание. Ты мне с первой же секунды понравилась.

– Спасибо.

– Сёко, тебе нравится заниматься сексом? – неожиданно спросил он.

– Конечно, нравится, – честно ответила я.

– Ну и прямота! Что ж, если тебе это и вправду нравится, может, станешь моей девушкой? Как ты на это смотришь?

– Не знаю, что сказать… Мы ведь с вами едва знакомы.

– А если бы я сказал, что стану о тебе заботиться, это помогло бы тебе принять решение?

Я ничего не ответила.

Курамоти подался вперед и, взяв мою руку, пристально посмотрел мне в глаза:

– Я за все заплачу. Если завтра вернешься со мной, я тебе даже дом куплю. Я обо всем позабочусь. Можешь положиться на меня. Знаешь, я до недавнего времени много гулял, но с тобой у меня будут серьезные отношения. Ну как?

Курамоти сделал мне невероятно щедрое предложение, но я не знала, что ему ответить. Если бы согласилась, возможно, мне бы удалось до конца дней обеспечить своим родителям безбедное существование. И все же я не могла выкинуть из головы образ Сина.

– Пожалуйста, дайте мне время на раздумье. Может, мы снова как-нибудь встретимся и еще раз все обговорим? – Я мягко высвободила ладошку из его руки и положила ее обратно себе на колено.

– Понятно. Слишком неожиданно? – неловко рассмеялся он. – Только давай ты пообещаешь, что, когда мы встретимся с тобой в следующий раз, ты проведешь со мной ночь. Договорились? Ладно, мне уже пора на работу. Можно я по дороге домой позвоню тебе с мобильника? Путь до работы неблизкий, вот ты мне и составишь компанию.

Сквозь щель в занавесках в номер просачивался свет. Уже наступило утро.

– А вам что, больше не с кем разговаривать? – ухмыльнувшись, спросила я, и Курамоти рассмеялся.

Потом, когда я уже уходила, он повернулся ко мне:

– Прости, из-за меня ты провела здесь всю ночь. Возьми, – он протянул мне пятьсот тысяч иен. Несмотря на времена экономического бума, даже по тогдашним меркам это была огромная сумма.

– Я не могу это взять. Мы ведь все равно еще встретимся, так? Мне этого довольно, – я попыталась всучить ему деньги обратно.

– Ничего не говори. Просто возьми, и все.

– Пожалуйста, не вынуждайте меня.

– Ты все еще споришь?

– Я не могу их принять.

– Довольно разговоров! – К моему изумлению, он сграбастал меня и впечатался мне в губы долгим поцелуем. – Это заставит тебя замолчать…

Несколько мгновений мы стояли и молча смотрели друг на друга.

– Спасибо.

– Я позвоню тебе, как только ты доберешься до дома, так что сиди у телефона.

– Обязательно!

Как он и обещал, телефон затрезвонил, стоило мне переступить порог квартиры. В то время в Японии еще редко звонили с мобильных, но Курамоти, казалось, совершенно не беспокоила стоимость подобных разговоров, поэтому мы болтали с ним всю дорогу, пока он ехал к себе на работу на другой конец Осаки. В итоге, договорившись встретиться через неделю, мы закончили беседу.

На следующий день, в воскресенье, приехав навестить родителей, я протянула маме пятьсот тысяч иен.

– Где ты взяла столько денег? – с подозрением в голосе спросила она.

– Я не делала ничего плохого, чтобы добыть их. Я хочу, чтобы вы их взяли себе.

– Ну, если ты так уверена… Спасибо. Останься на ужин. Я только сбегаю в магазин.

– Я пойду с тобой, – вскочив, сказала я, но мама стала убеждать меня, что справится сама.

Я сдалась и попросила ее одеться потеплее, потому что на улице было холодно.

– О чем ты? Я всего лишь на пять минут! – Смеясь, мама обернула вокруг шеи теплый вязаный шарф, натянула стеганую куртку и перчатки и выскользнула за дверь.

На ужин в тот вечер была говядина сукияки с овощами. Мы натерли дно чугунного горшка для сукияки жиром и нагрели его, пока жир не начал таять, потом бросили туда мясо, добавили нарезанных овощей, тофу, лапшы коняку, приправив все это соевым соусом и сахаром. Залив немного воды, накрыли горшок крышкой и оставили кипеть на медленном огне. Когда кушанье приготовилось, кухню заполнил восхитительный сладковатый аромат. Было просто здорово сидеть всей семьей за столом, но я не могла не заметить, что, несмотря на подарок в полмиллиона иен, мама купила уцененное мясо. Теперь до меня дошло, почему она так хотела пойти в магазин одна. Не хотела, чтобы я увидела, сколь скуден их семейный бюджет.

Родители и На-тян разбили себе в миски по сырому яйцу, после чего взбили их палочками. Они брали большие ломти мяса и тофу, смачивали их в яйце и жадно отправляли в рот. Я ела прямо из горшка, пытаясь припомнить, когда мы вот так собирались вместе за ужином в последний раз. Я уже давно не видела смеющихся родителей и по-детски радостного выражения лица На-тян. Вроде бы мелочи, но именно благодаря им ко мне приходило ощущение счастья. Если бы у меня водились деньги, мы бы могли вернуть те времена, когда нам было так хорошо вместе.

Мама страдала от повышенного давления и уже два раза теряла сознание, но, несмотря на это, она отказывалась принимать лекарства, которые ей прописали. У нее не было ни денег на них, ни времени, чтобы регулярно посещать врачей. Когда я предлагала, что сама заплачу им, мама начинала придумывать отговорки: «Мне надо работать, поэтому времени на врачей все равно нет», – говорила она. Или же: «Еще один обморок, и со мной все будет покончено. Доктор ничего нового не скажет».

Я просила ее не произносить таких слов, утверждая, что подобные разговоры навлекут на нее несчастья. Не знаю, может, во мне проснулось своего рода шестое чувство, которое испытывает дочь по отношению к матери, но я ощущала, что ей недолго осталось быть с нами. Папа уже оправился от болезни и постепенно возвращался к нормальной жизни, но все-таки был еще очень слаб. Меня вдруг охватила паника, я осознала, что время, отпущенное родителям, на исходе. Мама никогда никому не жаловалась, но однажды мне призналась:

– Сёко-тян, мы с папой так много работаем, хотим купить для всех нас маленький домик. Это моя мечта, ты же знаешь…

Да. Это было и моей мечтой. В свое время мы с Маки испортили отношения с родителями, восстав против них. Теперь, когда мне, наконец, вроде бы удалось все более или менее исправить, я поклялась сама себе, что больше никогда не поставлю их под угрозу. Так или иначе, но я решила купить дом, где мы все вместе смогли бы поселиться. Я знала о бессердечных людях, которые за спиной отца шептали, что он ушел из якудза, так как настолько прочно сел на мель, что у него даже не было денег платить в общак. Другие утверждали, что отец витал в облаках и его, наконец, сбросили с небес на землю, и прочий вздор в том же духе. На самом деле они понятия не имели, что произошло на самом деле. Они вообще ничего не знали об отце. Мне было очень больно, когда я слышала, как другие глумятся над моей семьей, и поклялась, что не сдамся и изменю все к лучшему.

Я приехала к себе домой, села и закурила, наблюдая, как вьющийся дым, клубясь, поднимается к потолку. Зазвонил телефон.

– Алло.

– Сёко, я по тебе соскучился.

– Син, сто лет тебя не видела! Что случилось?

– Мне надо с тобой кое о чем поговорить. Можно сейчас к тебе заскочить?

– Да, конечно.

Я повесила трубку, гадая, что же это за такое важное дело, о котором Син не может поговорить по телефону. Услышав, как в двери поворачивается ключ, я налила нам кофе в симпатичные одинаковые чашки. Он вошел в комнату и опустился на стул, а я села рядом.

– Ну и о чем же ты хотел со мной поговорить?

– Не знаю как тебе и сказать… Но придется.

– Что-то случилось?

– Моя жена беременна.

– Поздравляю, – выдохнула я и даже попыталась улыбнуться. Все-таки сумела ответить подобающим образом.

– Если у меня будет ребенок, ты продолжишь со мной встречаться?

– Какого ответа ты от меня ждешь?

– Не знаю. Но лгать тебе – выше моих сил.

– Мне надо все обдумать, – мне было непросто смотреть ему в глаза.

– Ты на меня сердишься?

– Нет. Просто дай мне немного времени. Ладно?

– Я тебе позвоню, – и он ушел, так и не притронувшись к кофе.

Жена Сина беременна… Если мы будем встречаться и дальше, а его жена о нас узнает, на меня ляжет ответственность за их развод. Я знала, что разрыв с Сином будет правильным решением, но мне так не хотелось его терять! Теперь мне предстояло обдумать предложение Курамоти и новость, которую принес мне Син. Я совершенно не представляла, что делать.

В следующий раз я увиделась с Сином уже после свидания с Курамоти. Стоило мне выйти из дома, как Курамоти выскочил из машины:

– Сёко! Как же я по тебе соскучился! Я так ждал, когда, наконец, тебя увижу. – Он обнял меня у всех на виду. Он него исходил тот же самый запах, что и неделю назад, когда он поцеловал меня. Я не могла припомнить мужчину, который сжимал бы меня в объятиях так крепко, как он. Нас окружал холодный зимний воздух, а от тела Курамоти веяло невероятным теплом.

– Я тоже скучала, – искренне ответила я.

– Правда?

– Ага.

– Ты со мной будешь сегодня?

Я молча кивнула, положив голову ему на плечо. Он отвез меня в гостиницу. Стоило нам оказаться в номере, он обнял меня так же крепко, как и прежде, и мы рухнули на кровать. Мы встретились второй раз в жизни, однако я чувствовала себя так, словно знала его уже целую вечность. И все-таки я никак не могла унять беспокойство. Мне нравился Курамоти, я и в самом деле могла в него влюбиться. Я чувствовала себя виноватой перед Сином, но все-таки решила не возвращаться к нему.

– Где тебя поласкать? – спросила я Курамоти.

– Здесь, – ответил он, положив себе руку на грудь, рядом с сердцем.

Я села верхом на Курамоти и стала нежно лизать ему грудь.

– Ну ладно, довольно, – промолвил он через некоторое время и, поглаживая мне груди, вошел в меня.

Секс с ним был потрясающим. Даже с Сином я и близко не ощущала ничего подобного. По моему телу одна за одной прокатывались волны наслаждения. Похоже, Курамоти испытывал не меньшее удовольствие. Когда все кончилось, он обхватил мое лицо ладонями и внимательно посмотрел мне в глаза. Вдруг без всякой причины я смутилась и покраснела.

– Слушай, а мы, оказывается, очень хорошо друг другу подходим. Только подумай, если бы мы не переспали, то никогда бы об этом не узнали, – произнес Курамоти, откинувшись на подушки и улыбаясь, как сытый кот. Неожиданно он сделался серьезен. – Сёко, ты лучшая из всех женщин, что у меня были. Будь моей любовницей! Прошу тебя! Я обо всем позабочусь, ты ни в чем не будешь нуждаться. Сейчас я делаю тебе предложение всерьез, пожалуйста, хорошенько его обдумай.

– Ты можешь мне дать еще немного времени?

– Ты ведь переспала со мной, потому что я тебе нравлюсь, верно?

– Конечно. Стала бы я с тобой спать, если бы ты мне не нравился!

– Так в чем же дело?

– Просто я не могу вот так сразу стать твоей.

– Но ты ведь хочешь быть со мной?

– Прости, понимаешь, все не так просто… мне просто нужно…

– Ясно… У тебя есть другой. Понимаю, – он извлек бумажник и достал большую пачку денег – Вот, возьми, – как и в прошлый раз, там было около пятисот тысяч иен.

– Мне не нужны деньги, – я попыталась сунуть их ему назад.

– Ты что, хочешь, чтобы я тебя заставил замолчать как в прошлый раз? – спросил Курамоти и, притянув меня к себе, впился поцелуем в губы.

– Будешь так дальше делать, я не смогу сказать, что думаю.

– Ну и ладно.

– Прости меня, Курамоти-сан.

– Не надо извиняться. Но когда мы встретимся в следующий раз, ты поедешь со мной в Хиракату. А я тебе там приготовлю дом. Договорились?

Я поблагодарила его за предложение, но ничего обещать не стала. Курамоти подбросил меня туда, где я жила, и снова, пока он ехал до своего дома, мы болтали с ним по телефону. Когда, наконец, повесили трубки, я легла на постель все обдумать и заметила ключ от квартиры, лежавший на прикроватном столике. Что этот ключ значил для Сина? При мысли о Сине у меня на глаза навернулись слезы. Я не лгала, когда говорила Курамоти, что он мне очень нравится, но понимала, что не сумею разобраться в своих чувствах, до тех пор пока мы не сядем и не обсудим все с Сином. Меня печалило еще одно обстоятельство – роман с Курамоти будет очередной интрижкой. Почему я постоянно влюблялась в женатых мужчин? Я знала, это неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Неужели мне всю жизнь суждено ходить в любовницах? Почему любовь так тяжела? Я знала, что теперь, когда у меня начался роман с Курамоти, мне надо порвать с Сином, но не могла по щелчку пальцев выкинуть его из своего сердца. Мне всего-навсего надо было выбрать Курамоти, чтобы мои родители смогли начать новую жизнь.

Я злилась на себя из-за того, что не могла решиться на этот шаг.

В то время как моя семья силилась расплатиться с долгами, у Маки тоже начались проблемы с деньгами. Ее муж Огино был полным неудачником и никогда не заканчивал дела, за которые брался. На первый взгляд он казался вполне покладистым парнем, но на деле все обстояло совершенно иначе. Однажды Маки заглянула ко мне в гости:

– Мне очень нужно поскорей получить развод, но у меня нет денег и негде жить. Я уже достаточно натерпелась с этим никчемным бездельником.

– А если бы тебе было где жить, ты бы развелась?

– Сёко, я в таком отчаянии.

– Ладно, можешь пожить здесь, а я куда-нибудь перееду. Сниму квартиру неподалеку.

– Ты серьезно?

– Ну да. Завтра же схожу к риелтору и подыщу себе жилье.

– Можно я завтра перевезу сюда вещи? Боюсь, я не выдержу, если он снова станет мозолить мне глаза.

– Конечно. Перебирайся хоть сейчас.

– Ты просто супер, сестренка!

Она не тратила времени понапрасну и в тот же день переехала ко мне. Когда возня с переселением закончилась, Маки от всей души поблагодарила меня, причем на ее лице проступило выражение такого облегчения, что я поняла, каким кошмаром была для нее жизнь с мужем. Мы с сестрой провели весь день вместе – впервые после очень долгого перерыва. А потом, совсем как в те далекие времена, когда тайком выбирались из дома, чтобы попасть на дискотеку, мы проговорили всю ночь и, наконец, уснули на одном футоне. На следующий день я оставила квартиру, доставшуюся мне от Сина, сестре, а сама переехала в новую. Это давало мне великолепную возможность порвать с Сином, но я не смогла заставить себя положить конец нашим отношениям и даже дала ему второй ключ от моей новой квартиры.

Я сняла себе жилье неподалеку от своего предыдущего по одной очень важной причине. Огино был чрезмерно, чуть ли не до безумия влюблен в Маки и даже слышать не хотел о разводе. Ей пришлось в спешке собрать вещи и съехать, воспользовавшись отсутствием мужа. Вскоре после того, как она перебралась ко мне, ее принялись донимать звонками, причем звонивший ничего не говорил, лишь дышал в трубку. Я не сомневалась, что Огино не сдастся без боя, и была наготове, чтобы в случае необходимости тут же прийти на помощь.

Как-то вечером, когда я и Маки у нее в квартире смотрели телевизор, мы услышали сзади звон разбитого стекла и даже подпрыгнули от неожиданности. Обернувшись, мы увидели, как Огино лезет в окно, которое только что высадил. Он схватил мою сестру за волосы и потащил ее к двери.

– Отпусти ее! – закричала я и изо всех сил заколотила по нему руками и ногами.

– Не лезь, сука, не в свое дело! – заорал он в ответ и ударил меня кулаком в лицо.

– Я убью тебя, говнюк ебаный! – Я почувствовала, как у меня в висках стучит кровь, бросилась на него, и мы принялись молотить друг друга.