Текст книги "Крестовый поход на Россию"

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

Центром восстания стал г. Банска-Быстрица, расположенный в центральной части страны. Словацкий Национальный Комитет, центральный руководящий орган восставших, объявил о проведении мобилизации. К концу сентября повстанческая армия насчитывала уже около 60 000 человек. 18 октября 1944 года немецкие войска перешли к активным действиям против словацких повстанцев. Основную роль в операции играли 18-я панцергренадерская дивизия СС «Horst Wessel» («Хорст Вессель»), боевая группа СС «Schill» («Шиль»), 178-я гренадерская дивизия «Tatra» («Татра») и бригада Дирлевангера. Словацкие формирования оказывали упорное сопротивление, но сдержать врага не могли. Постепенно кольцо вокруг них сужалось.

27 октября 1944 года передовые немецкие части вошли в г. Банска-Быстрица. Повстанцы ушли в горы, где продолжали вести партизанскую борьбу вплоть до января 1945 года, когда они соединились с советскими войсками.

Хаджи-Мурат Ибрагимбейли
«ОСОБЫЙ ШТАБ Ф»: АРАБСКИЕ НАЕМНИКИ НА ВОСТОЧНОМ ФРОНТЕ

Известно, что еще задолго до вторжения в СССР Верховное командование Вооруженных сил Германии (ОКВ) при участии министерства иностранных дел планировало стратегические операции по расширению своей экспансии на Восток. В директиве ОКВ №32 от 11 июня 1941 года («Подготовка к периоду после осуществления плана «Барбаросса») германской армии предписывалось в конце осени 1941 и зимой 1941—1942 годов продолжать борьбу с Англией на Ближнем и Среднем Востоке «путем концентрированного наступления из Ливии через Египет, из Болгарии через Турцию и с Кавказа через Иран в Ирак»1.

Именно в этих целях еще в мае 1941 года был создан рабочий «Особый штаб Ф» во главе с генералом авиации Гельмутом Фельми2. В задачи штаба входило руководство диверсионной деятельностью, агентурной разведкой, специально сформированными воинскими националистическими частями и подразделениями на Ближнем и Среднем Востоке, а также на Кавказе. Местом дислокации «Особого штаба Ф» был избран лагерь на мысе Сунион в Южной Греции.

21 июня 1941 года в дополнение к директиве № 32 издается директива № 32а «Обязанности зондерштаба «Ф» (генерал авиации Фельми)». В этой директиве подчеркивалось, что вторжение на Ближний и Средний Восток в нужное время предполагается подкрепить спровоцированными волнениями и восстаниями3.

Генерал Фельми, по первой букве фамилии которого штаб и получил свое наименование, считался в фашистской Германии знатоком Востока. Он долго служил военным инструктором в Турции и некоторое время – в странах тропической Африки4. Начальником штаба у Фельми был майор Рикс Майер, авантюрист с претензией на блестящее знание Ближнего Востока, как и сам Фельми. Он также служил в Турции, орудовал в Палестине, Ираке, Алжире. К «штабу Ф» был прикомандирован представитель контрразведки, офицер по особо важным делам полковник Риттер фон Нидермайер. В этот период в составе «Особого штаба Ф» помимо контингента из арабских и других ближневосточных националистов[3]3
  Первоначально в лагерь на мыс Сунион прибыли 27 арабов-националистов для прохождения военной подготовки. В дальнейшем намечалось их число довести до 200.


[Закрыть] было 20 офицеров, 200 унтер-офицеров и рядовых вермахта.

По рекомендации министерства иностранных дел и лично Риббентропа «особоуполномоченным по арабским странам» при «Особом штабе Ф» был назначен генерал Гробба. В его обязанности наряду с другими вменялась довольно ответственная миссия – обеспечение координации действий двух конкурирующих и даже враждующих между собой ведомств: верховного командования вооруженных сил и министерства иностранных дел. Как видим, в вопросах политики Третьего рейха на Ближнем и Среднем Востоке Гроббе отводилась не последняя роль. Выбор Риббентропа был не случайным. С октября 1932 года Гробба занимал пост германского посланника в Багдаде, с 1 января по 3 сентября 1939 года – посланника в Саудовской Аравии. С начала Второй мировой войны до февраля 1943 года, то есть до сталинградского поражения вермахта и разгрома группы армий «А» на Кавказе, Гробба ревностно выполнял свои обязанности на посту «особоуполномоченного по арабским странам». Кроме того, он был ответственным за пребывание в фашистской Германии муфтия Палестины Амина аль-Хусейни, бывшего премьер-министра Ирака Рашида Али аль-Гайлани и одного из лидеров сирийских националистов майора Фаузи Каукджи. Гробба занимал также и другие, не менее важные посты. Так, он был ответственным по вопросам Ирака, а с начала 1942 года стал председателем «арабского комитета» в министерстве иностранных дел Третьего рейха.

Руководящим документом для Фельми являлась «Служебная инструкция «Особому штабу Ф», разработанная и подписанная 21 сентября 1941 года заместителем начальника штаба оперативного руководства вермахта генералом Варлимонтом. Согласно инструкции, «Особый штаб Ф» с его многочисленными учреждениями и разведывательно-войсковыми подразделениями включался «в планирование всех мероприятий на арабской территории», иначе говоря, был наделен и правами «центральной инстанции, занимающейся всеми вопросами арабского мира, касающимися вермахта»5. В инструкции имелся раздел «Использование арабского освободительного движения», в котором давались указания о действиях в Ираке, Сирии, Палестине, Трансиордании и других странах Арабского Востока. Этот раздел, в отличие от директивы ОКВ № 32, с предельной ясностью свидетельствует о том, что вкладывали нацисты в понятие «германо-арабское военное сотрудничество»6.

21 мая 1941 года фашистское руководство решило «послать в Ирак германскую военную миссию под командованием генерала Фельми, которая, включая приданный ей «педагогический» персонал, составляла около 40 офицеров, унтер-офицеров и рядовых». 2 июня ответственному сотруднику министерства иностранных дел Третьего рейха Р. Рану было поручено передать Фельми решение Гитлера, в котором было приказано отозвать силы вермахта из Сирии7. Согласно директиве ОКВ № 32, для усиления «Особого штаба Ф», намечалось в его распоряжение пополнение из числа арабских националистов, вербовкой которых специально занимался Ран8. После прохождения специальной военной подготовки арабские националисты, завербованные гитлеровцами, составили ядро будущих войсковых формирований для корпуса особого назначения «Ф».

ОКБ установило в странах Арабского Востока тесные контакты с лидерами реакционных правительств и главами мусульманского духовенства, используя их антибританские настроения в своих захватнических целях. Войдя в сговор с гитлеровцами, эти арабские деятели, в частности Рашид Али аль-Гайлани и великий муфтий Палестины Амин аль-Хусейни, готовили «создание иракско-арабской армии под эгидой вермахта и под его руководством, с использованием при этом Германией национальных материальных средств и природных ископаемых этих стран»9. В этом деле весьма важную роль играл генерал Гробба, от имени Гитлера сообщивший, что в соответствии с директивами ОКВ «Особый штаб Ф» в Греции может считать «Арабский легион», который предполагается создать, ядром будущей иракско-арабской армии. В эту армию намечалось включить три иракские, одну сирийскую и одну палестинско-трансиорданскую дивизии10.

Об агрессивных задачах Третьего рейха на Ближнем и Среднем Востоке в 1941 году свидетельствует вся история его политики в этом районе – от появления военной миссии во главе с генералом Фельми в Ираке и использования известного националистического восстания под руководством аль-Гайлани в интересах Германии до создания арабских националистических формирований и планов наступления в направлении Персидского залива и Египта для соединения с африканской армией генерала Роммеля. С крахом иракского предприятия фашистов «первоначальная задача «Особого штаба Ф», которым руководил генерал Фельми, перебраться в Ирак под видом военной миссии, также оказалась невыполнимой». Уже в директиве № 30 от 23 мая 1941 года ОКВ подчеркивало, что наступление в направлении Персидского залива и Суэцкого канала «встанет на повестку дня только после …«Барбароссы». А 11 июня 1941 года появилась уже упоминавшаяся директива ОКВ № 32, касавшаяся «приготовлений на период после «Барбароссы»11.

В соответствии с директивой № 32, «штабу Ф» были приданы «лучшие специалисты и агенты»12. «Особый штаб Ф» подчинялся непосредственно ОКБ, а в вопросах политики его действия согласовывались с министерством иностранных дел. Согласно «Служебной инструкции „Особому штабу Ф“, в порядке подчиненности его руководство получало указания от следующих отделов штаба Верховного главного командования вермахта: штаба оперативного руководства, отдела „обороны страны“, отдела пропаганды и управления разведки и контрразведки13.

В обязанности «Особого штаба Ф», согласно той же «инструкции», входило формирование особого «соединения 288». В «инструкции» указывалось: «2а) Подготовка подчиненного особому штабу особого «соединения 288». Соединение должно иметь такую структуру, чтобы оно могло (независимо от того, действует ли оно в полном составе или группами) выполнять особо тяжелые задания, в том числе и в пустыне. Одновременно «соединение 288» служит главному командованию сухопутных сил, а в случае необходимости – и ВВС, находясь в непосредственном взаимодействии с особым штабом и главным командованием и выполняя роль экспериментальных и учебных частей для соединений, подготавливаемых к условиям ведения боевых действий в тропиках»14.

Подчеркивая цели и задачи «соединения 288», составители «инструкции» указывали, что «в особенности важно приобретение опыта для боевого применения войск в условиях пустыни»15. Как явствует из этого пункта «инструкции», ОКВ готовило ударную силу для захвата стран Ближнего и Среднего Востока. Причем этой ударной силой и должно было стать особое «соединение 288», в состав которого входили главным образом националистические войсковые формирования.

Германское руководство готовило захват государств Ближнего и Среднего Востока прежде всего руками самих арабов, курдов и представителей других народов этого района. Германские фашисты в своей политике не были оригинальны, ибо кровавая история экспансии европейских государств в страны Азии и Африки в XVII– XIX вв. изобилует фактами порабощения народов этих континентов с помощью вооруженных сил, сформированных из местного населения. Достаточно вспомнить историю завоевания Индии английскими колонизаторами в XVII—XIX вв. Известно, что англичане поработили индийский народ, опираясь на созданные ими из местного населения вооруженные силы. Синайские полки Ост-Индской кампании входили тогда в три армии: Бенгальскую, Мадрасскую и Бомбейскую, в которых местные национальные войска во много раз превосходили европейские, в частности английские формирования. Кроме того, английские колонизаторы использовали местные войска для захвата других территорий. Так, Бомбейскую и Мадрасскую армии они направляли в Бирму, в Китай и другие азиатские страны16.

В странах Ближнего и Среднего Востока германские фашисты создавали также местные воинские формирования, всевозможные команды и отряды, шпионские центры, в которые путем шантажа, угроз, обещаний и обмана вербовали лояльно настроенную часть населения стран этого региона, националистические и всевозможные деклассированные элементы.

Именно таким путем «Особый штаб Ф» и создавал специальное войсковое «соединение 288». Упомянутая «инструкция» Верховного командования вермахта о подготовке «соединения 288» предусматривала такие вопросы, как «обмундирование, вооружение, снаряжение, санитарные мероприятия, транспорт, организация и состав организационных единиц»17. Во время дислокации «штаба Ф» в Южной Греции генерал Фельми уже в июле 1941 года сформировал «для дальнейшего использования в Большой сирийской пустыне» «учебную группу из арабов». В нее входили студенты-арабы, обучавшиеся в Германии, а также переведенные из Сирии военные – сторонники муфтия Палестины Амина аль-Хусейни и майора Фаузи Каукджи. Свыше 300 арабских националистов с немецкими паспортами в этот период были переправлены в Турцию начальником штаба «Особого штаба Ф» майором Рикс Майером18.

Арабские добровольцы, которых большей частью заманивали возможностью учиться в Германии, должны были войти в состав создаваемых нацистами частей пропаганды, саботажа и шпионажа, которых называли «командами смертников»19. На эти команды ОКВ возлагало большие надежды. В восьми учебных группах разных родов войск «команды смертников», одетые в военную форму германской армии, обучались немецкими офицерами, владевшими арабским языком.

В конце лета 1941 года в Берлин был доставлен тяжело раненный в Сирии майор Фаузи Каукджи. В декабре 1941 – январе 1942 года «Особый штаб Ф» наладил контакты с аль-Гайлани и муфтием аль-Хусейни после их прибытия в Германию. В это же время генералы Фельми и Гробба обсуждали с лидерами арабских националистов «основы германо-арабского военного сотрудничества»20. «Особый штаб Ф» связался с Фаузи Каукджи и, получив согласие на сотрудничество, информировал его о своих задачах.

Еще 29 августа – 2 сентября 1941 года Гробба совершил поездку на мыс Сунион в «Особый штаб Ф», где на месте ознакомился с организацией и ходом боевой подготовки «соединения 288», которое было сформировано в Потсдаме и полностью моторизовано. Поначалу оно насчитывало 2200 солдат и офицеров. Впоследствии, когда «соединение 288» было преобразовано в корпус особого назначения «Ф», численность его намного возросла: кроме трех пехотных рот, в большинстве своем состоявших из палестинских немцев, в него входили еще многие подразделения различных родов войск, «оснащенные самым современным вооружением и снаряжением». «Соединение 288» было предназначено «в первую очередь для использования впоследствии» (после выполнения плана «Барбаросса») в боевых действиях «в Сирийской пустыне, в районе между Сирией и Ираком, где оно, будучи расчленено на более мелкие боевые единицы, должно будет оперировать совместно с арабскими кадровыми и добровольческими силами»21.

В конце октября 1941 года «соединение 288» было переведено в Афины, где в течение нескольких месяцев проходило «особую боевую подготовку». В дальнейшем, в 1942 году, «Особому штабу Ф» должны были быть «приданы еще два-три подобных соединения»22.

Помимо изложенных выше задач в функции «Особого штаба Ф» вменялось следующее:

«в) обеспечение документов для операций на Среднем Востоке через штаб Роде в Анкаре и служебную инстанцию в Афинах;

с) установление связи и развитие отношений с арабскими племенами и отдельными лицами в арабском районе по указаниям управления разведки и контрразведки, чтобы впоследствии при взаимодействии с ними можно было оказывать на них влияние»23.

Следует упомянуть, что «Особый штаб Ф» в рассматриваемый период на основе указаний ОКВ имел агентурные связи почти во всех странах Ближнего и Среднего Востока. Разведывательно-шпионские сводки, поступавшие в «штаб Ф», обрабатывались под руководством полковника фон Нидермайера. При этом генерал Гробба обменивался с ним сведениями о «ценности внедренных агентов и связников», предупреждая «относительно людей, вызывавших сомнения». В конце сентября 1941 года снабжение «Особого штаба Ф» шпионскими сведениями перешло в ведение абвера и министерства иностранных дел24.

Одной из немаловажных задач «Особого штаба Ф» была «подготовка арабов, враждебно настроенных по отношению к Англии». Включив этот пункт в «инструкцию» для «Особого штаба Ф», нацисты предусматривали доставку в лагерь на мысе Сунион новых групп подходящих арабов, особенно сторонников Фаузи Каукджи. В пропагандистских целях организовывались передачи на арабском языке через радиостанцию в Афинах, которая была в ведении управления военной радиопропаганды.

При «Особом штабе Ф» находился офицер отдела пропаганды вермахта, отрабатывавший «все вопросы, связанные с пропагандой по Среднему Востоку согласно директивам Верховного командования вермахта (отдела пропаганды ОКВ). По отдельным вопросам арабской пропаганды этот офицер обязан был «держать связь с уполномоченным министерства иностранных дел в Афинах». В пункте 3 «инструкции» было сказано: «В вопросах контрразведки, относящихся к Среднему Востоку, управление разведки и контрразведки работает в тесном сотрудничестве с особым штабом и дает ему все полученные разведкой данные… Пожелания в отношении контрразведки высказывает «Особый штаб Ф»… (непосредственно) управлению разведки и контрразведки за рубежом. Служебная инстанция в Афинах подчиняется генералу Фельми»25.

В прямом контакте с «Особым штабом Ф» в вопросах агентурной разведки в странах Арабского Востока и одурманивания арабов, особенно молодежи и студентов, находилось министерство иностранных дел Германии. Министерство поддерживало тесную связь с лидерами арабских националистов и главами мусульманского духовенства.

К концу 1941 года в министерстве иностранных дел немало должностей занимали разведчики и контрразведчики. В частности, статс-секретарь Кеплер, осуществлявший пропаганду на Индию, формирование «Индийского легиона», посланник фон Хантиг, в чьи функции входили руководство эксхедивом Египта, связь с иракскими националистами. В задачи особого политического отдела по делам Ближнего Востока министерства иностранных дел входило «суммирование и оценка ближневосточных дел и проблем при руководителе политического отдела». Этими вопросами занимался генеральный референт советник Мельхерс в сотрудничестве с советником Шлобнесом. Для обработки и обобщения материалов по Ближнему Востоку в начале 1942 года при министерстве был создан Арабский комитет, председателем которого, как уже указывалось выше, был Гробба28.

Еще 28 ноября 1941 года в Берлине состоялась встреча Гитлера с великим муфтием Палестины аль-Хусейни. Стремясь добиться согласия на провозглашение Третьим рейхом декларации, которая гарантировала бы независимость арабских стран, муфтий предложил сформировать «Арабский легион» и включить его в состав германских вооруженных сил для совместной борьбы против Англии. При этом он просил Гитлера признать его, муфтия, политическим лидером всего арабского мира. Гитлер в ответ заявил, что войска вермахта ведут тяжелые бои за выход на Северный Кавказ и что, пока Германия не захватит этот рубеж, о декларации не может быть и речи. Свое заявление Гитлер заключил следующими словами: «В противном случае преждевременная декларация сделает французскую колониальную империю союзницей де Голля и Англии и отвлечет германские войска с главного, Восточного фронта в Западную Европу»29.

К идее создания «Арабского легиона» Гитлер отнесся с интересом, ибо использование иностранных националистических воинских формирований отвечало задачам, указанным в директиве ОКВ № 32.

Аль-Хусейни в беседе с Гроббой предложил для укомплектования «Арабского легиона»: а) палестинских арабов, попавших в плен к немецким войскам; б) арабских офицеров из Сирии, Палестины и Ирака, нуждавшихся в нелегальном переезде из Турции в Германию; в) военнопленных арабов из французской Северной Африки, находившихся на территории оккупированной Франции;

г) арабов – выходцев из Северной Африки, проживавших во Франции; д) связанных с муфтием «надежных» арабов из Марокко30. Военное руководство Германии к идее использования в составе «Арабского легиона» североафриканских арабов отнеслось отрицательно и по рекомендации Гроббы ограничилось лишь иракскими, сирийскими и палестинскими студентами, обучавшимися в высших учебных заведениях стран Европы, захваченных Германией. Гробба рекомендовал направить будущий «Арабский легион» на мыс Сунион и подчинить его генералу Фельми. Дело в том, что высшее военно-политическое руководство Германии не было заинтересовано в культивировании арабского национализма в североафриканских странах, учитывая отношения с «вишистской» Францией, Италией и Испанией на данном этапе31. Одну из главных причин этого «следует видеть в том, что планирование нападения на Советский Союз не позволяло усилить военные действия где-либо в другом месте», а следовательно, и не было необходимости разворачивать вербовку арабских националистов из Испанского и Французского Марокко, Алжира, Туниса и Ливии, а также Египта.

Из сказанного следует, что директива ОКВ № 32 представляла собой последнюю попытку перспективного военного планирования в рамках общей концепции32.

В конце 1941 года в странах Арабского Востока еще продолжалась национально-освободительная борьба против английского колониального господства, которой стремились воспользоваться гитлеровцы. Следует сказать, что, значительно расширив свое политическое, экономическое и военное проникновение в страны Ближнего и Среднего Востока с началом Второй мировой войны, германский фашизм нашел себе здесь мощную опору. В этой связи напомним, что в начале декабря 1941 года в Берлин прибыл бывший премьер-министр Ирака Рашид Али аль-Гайлани, который был принят Риббентропом. Аль-Гайлани выразил согласие на сотрудничество с нацистами и просил Риббентропа о провозглашении «декларации независимости» арабских стран под эгидой фашистской Германии и об официальном признании его премьер-министром Ирака. Миссия аль-Гайлани в Берлин по своему содержанию явилась повторением недавнего визита муфтия аль-Хусейни. Так же как и муфтию, аль-Гайлани было отказано в его просьбе, однако впоследствии, преодолев колебания, Риббентроп 22 декабря все же подписал и вручил ему письмо, в котором заверял о готовности как можно скорее «обсудить условия будущего сотрудничества между Ираком и Германией»33. Разумеется, под понятием «сотрудничество» подразумевалось полное подчинение Третьему рейху всего арабского мира. Но пока эти «сокровенные чаяния» нацистов для аль-Гайлани, так же как и для муфтия аль-Хусейни, Фаузи Каукджи и других лидеров арабского национализма, были тайной. Германские и итальянские фашисты, изображая из себя «друзей ислама», стремились поставить себе на службу религиозный фанатизм и национальную рознь34. Заметим, что муфтию нацисты оказали большее предпочтение, нежели бывшему премьеру Ирака. Аль-Хусейни был принят лично Гитлером, а аль-Гайлани не был «осчастливлен» фюрером, которому было тогда уже не до него.

Первое крупное поражение вермахта под Москвой получило огромный международный резонанс. События под Москвой оказали огромное влияние и на страны Ближнего и Среднего Востока, в частности Ирак, Сирию, Палестину и Трансиорданию. 19 января 1942 года, когда уже всему Арабскому Востоку стало известно о разгроме германских армий под Москвой, один из агентов «Особого штаба Ф», прибывший из Сирии в Анкару, доложил информационному центру III, размещенному в столице Турции, что «арабы в Сирии и Ираке недовольны немецкой пропагандой, предназначенной для арабских стран». Далее этот агент в качестве основной причины недовольства выдвигал, «во-первых, отношение Германии к объявлению независимости Сирии и Ливана, во-вторых, отступление германских войск в России… в-третьих, бестактность, допущенную берлинским радио, распространявшим неточные сведения, касающиеся арабских стран, которые слушают на местах и которые не соответствуют действительности». Эти факты «разочаровали» и «обескуражили» даже симпатизирующих нацистам арабских националистов35.

Заметим, что в этот период советские и английские войска уже были в Иране. Следовательно, престиж фашистской Германии в глазах арабских националистов в не меньшей степени пал и из-за провала иранской авантюры нацистов. Тем не менее вопрос о создании «Арабского легиона» и последующем подчинении его «Особому штабу Ф» даже в этой обстановке не снимался с повестки дня. Как представитель ОКВ полковник Лахаузен, так и представитель абвера – начальник штаба «Особого штаба Ф» майор Рикс Майер включились в активную подготовку по созданию «Арабского легиона». Они считали, что после сформирования «легиона» главное командование сухопутных сил вермахта срочно «должно его придать и подчинить …«Особому штабу Ф» в Афинах»36.

4 января 1942 года генерал Фельми посетил Рапгида Али аль-Гайлани и муфтия аль-Хусейни. Во время встречи, в которой участвовал и генерал Гробба, аль-Гайлани, как уже отмечалось выше, выразил желание заключить соглашение о «германо-иракском военном сотрудничестве». Гробба и Фельми после переговоров с лидерами арабского националистического движения составили проект военного соглашения. Аль-Гайлани и аль-Хусейни рассчитывали на то, что при вступлении германских войск «в арабское пространство» почти вся иракская армия в составе трех дивизий присоединится к ним. При этом они считали, что еще одну-две дивизии арабских добровольцев можно будет сформировать в Сирии. Арабские лидеры надеялись и на племена зоны Персидского залива, среди которых, по их мнению, можно было бы завербовать более 10 тысяч человек, готовых сотрудничать с германскими войсками. Гробба и Фельми исходили из вероятности того, что переход арабов на сторону нацистов, прежде всего мелкими группами, вызовет необходимость формирования новых соединений иракской армии. Надежные, как это понимали нацисты, кадровые дивизии и соответствующие кадры младших командиров для этих новых формирований должны были «создаваться целенаправленно уже теперь (т е. в январе 1942 года – X. – М. И.) путем формирования Арабского легиона»37.

Аль-Гайлани и аль-Хусейни обязывались поставлять для «Арабского легиона» людские ресурсы. Все остальные задачи брал на себя «Особый штаб Ф» (впоследствии выполнявший функции военной миссии в Ираке). По германо-иракскому военному соглашению, немецко-фашистские войска должны были оставить территории Ирака и Великой Сирии через шесть месяцев после окончания войны. Несомненно, этот пункт «соглашения» был введен гитлеровцами не случайно, а с целью дезориентации арабов относительно своих ближневосточных агрессивных планов. В этом нетрудно убедиться, если ознакомиться с «соглашением» более детально. Достаточно следующих строк, дополняющих пункт о «шести месяцах после окончания войны»: «Исключение составляют соединения (дивизии), остающиеся там по желанию Ирака и Великой Сирии»38.

Что касается договоренности гитлеровцев с лидерами арабских националистов о создании «Арабского легиона», то он был задуман в первую очередь как «школа младших командиров», которая должна была первоначально подготовить из арабов 100 унтер-офицеров и младших лейтенантов. Последние, в свою очередь, должны были взять на себя подготовку следующей группы из 500—1000 человек. В дальнейшем большая часть младших командиров, согласно планам гитлеровцев, должна была стать инструкторами вновь формируемых иракских и сирийских дивизий39.

Как ранее отмечалось, в планах расширения дальнейшей экспансии после осуществления плана «Барбаросса» нацисты предусматривали наступательные операции в направлении к Персидскому заливу, Афганистану и, если возможно, к северо-западной границе Индии40. Правительство фашистской Германии и Верховное главное командование вермахта попыталось в этот период убедить правительство Японии, еще не вступившей в войну, предпринять наступление против английских форпостов в Юго-Восточной Азии. По планам японского военного командования, военные действия Япония должна была начать нападением на Пёрл-Харбор и впоследствии вести наступление на Индию с востока, тогда как германские войска будут наступать с запада. Когда 24 июля 1942 года советские части после тяжелых боев оставили Ростов-на-Дону и в город ворвались войска армейской группы «Руофф»[4]4
  В нее входили 17-я немецкая полевая армия (командующий – генерал-полковник Р. Руофф) и 3-я румынская армия (командующий – генерал-полковник Думитреску).


[Закрыть], командующий группой генерал-полковник Руофф пригласил японского военного атташе подняться на высокий пролет взорванного моста и, указав в сторону Батайска, воскликнул: «Ворота на Кавказ открыты! Близится час, когда германские войска и войска вашего императора встретятся в Индии»[5]5
  Как уже говорилось, в директиве ОКВ № 32 от 11 июня 1941 г. после победы над СССР намечалось вторжение и в Индию.


[Закрыть]41.

А вот что содержалось в телеграмме посла Японии в Берлине Осимы, отправленной в Токио 28 сентября 1942 года: «Япония, Германия и Италия должны продемонстрировать непоколебимую готовность вести войну. Необходимо активно осуществлять связи между Японией и Германией через Индийский океан, создать общий несокрушимый оплот в системе стран оси. Весной будущего года (1943 г. – Х. – М.И.) Япония неожиданно нападет на Советский Союз, а Германия произведет высадку на Британские о-ва»42. Кстати, в этот период германское военно-политическое руководство вводило в заблуждение своих японских партнеров по оси, дезинформировав их о положении дел на Кавказе с целью ускорения нападения Японии на СССР. Осима сообщал: «Риббентроп говорит, что немецкие и итальянские войска заняли весь Кавказ, а военный атташе Саканиси и военно-морской атташе Номура сообщают, что, по словам Йодля, немецкие войска заняли только Северный Кавказ»43 . Японский историк полковник Такусиро Хаттори подчеркивал, что поражение вермахта под Сталинградом «в корне перевернуло планы трех стран, рассчитанные на покорение Англии путем совместных активных действий в направлении Индии и Аравии»44. Как видим, Т. Хаттори невольно признавал решающее влияние событий на советско-германском фронте на общий ход войны.

Говоря о событиях периода битвы за Кавказ и о ходе войны после Сталинграда, американский историк Милан Хаунер отмечал: «Стратегическая инициатива оси стала уменьшаться по мере того, как война обратилась против Германии и Японии. Если бы в один из этих периодов (т е. в Сталинграде или на Кавказе. —Х. – М.И.) события приняли другой оборот, то можно предполагать, что Индия стала бы полем сражения и английское господство оказалось бы в такой опасности, что достаточно было одновременных усилий национального восстания и наступления стран оси, чтобы Великобритания оставила свой индийский доминион»45.

Но вернемся к событиям, предшествовавшим вторжению германских армий на Кавказ – к весне – лету 1942 года. В этот период Италия настойчиво добивалась получить от Германии всех арабов, которые были завербованы для пополнения частей и подразделений «Особого штаба Ф». 12 мая 1942 года итальянцы направили Риббентропу «памятную записку», в которой уведомляли о том, что в интересах обоих партнеров «Италия желает создать учебный лагерь для арабов» в целях использования их в будущих операциях в Африке и Азии по согласованию с Третьим рейхом. Исходя из этого, итальянское руководство вновь просило Риббентропа направить в Италию всех арабов-военнопленных46.

В это время военно-политическое руководство Германии интенсивно готовилось к двум весьма серьезным акциям на различных, значительно удаленных друг от друга территориях, но составлявших звенья одной цепи, – вторжению на Кавказ и антибританскому восстанию в Ираке.