Текст книги "Темный принц (ЛП)"

Автор книги: Сайрита Л. Дженнингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Глава 23

Я брожу по коридорам собственных воспоминаний, не желая узнавать взирающую на меня оттуда счастливую, беззаботную девочку. Она была столь наивна и глупа, когда думала, что вырастет и влюбится, выйдет замуж, обзаведётся семьёй… будет счастлива.

У нее были вопросы, на которые никто не мог дать ответов, но девочка все равно была счастлива в своем неведении. Она хотела верить в возможность того, что однажды станет кем-то значимым. И она все ещё верила в счастливые окончания историй.

Эта девочка была чёртовой идиоткой.

Захожу в кабинет Криса у нас дома. Я не знаю, почему он попросил встретиться до рождественских праздников. Знаю, что в последнее время избегала родителей, неспособная достаточно заглушить свои боль и гнев, чтобы увидеться с ними. Не могла показаться им в таком состоянии. Они не поймут. Никто не поймёт.

– Привет детка, присаживайся, – сказал Крис, когда я вошла. Сделав, как он просил, я плюхнулась в кресло, безучастно встречая его озабоченный взгляд. Крис глубоко вздохнул, ущипнул себя за переносицу и снял свои очки для чтения. – Я хочу знать, что с тобой происходит, Габриэлла. Мы с твоей мамой очень обеспокоены. Расскажи мне, что происходит.

– О чём ты? – безжизненным голосом спрашиваю я.

– Ну, для начала, взгляни на себя, – отвечает он, взмахнув рукой в моем направлении. За те несколько раз, что мы видели тебя в последние месяцы, ты выглядишь явно похудевшей. Бледная, с мешками под глазами, какая-то измождённая. И ты перестала улыбаться. Что случилось с девушкой, которая постоянно шутила и смеялась? Куда она подевалась?

Я опускаю глаза и принимаюсь разглядывать свои кеды.

– Её больше нет, – шепчу я.

Даже не поднимая головы, я слышу, как раздраженно вздыхает Крис.

– Поговори со мной, детка. Мне не нравится твой вид. Ты выглядишь… сломленной. И я еще молчу по поводу татуировок. Ты знаешь, как твоя мать к ним относится.

Я хмыкаю и закатываю глаза, хотя и знаю, что он прав. Буквально за месяц у меня появилось еще пять новых тату. Но это было неумышленно. Всякий раз, когда я приходила в салон, чтобы забить якорь чем-то другим, что-то внутри не давало мне довести дело до конца. Я была уверена, убеждена, что смогу скрыть напоминание о своей старой жизни, и все же, какая-то невидимая сила не давала игле дотронуться до него. Всякий раз я покидала салон с чем-то, совершенно отличным от моих первоначальных планов.

Наконец-то поднимаю свои безжизненные, орехового цвета глаза, чтобы встретиться с карим взглядом Криса.

– Мне нечего сказать.

Отец качает головой и раздраженно поджимает губы. Затем что-то достаёт из верхнего ящика стола и двигает ко мне с болезненной гримасой. Когда я беру украшенную завитушками сложенную пополам карточку и пробегаю пальцами по тиснению, мой стоицизм дает слабину. С трудом подавляю растущую панику и заставляю исчезнуть стеснение в груди. Затем отодвигаю карточку обратно к Крису.

– Почему ты не сказала нам, детка? Мы должны были узнать о вашем расставании с Дорианом из приглашения на свадьбу? Мы должны были быть с тобой, чтобы помочь справиться с этим. Посмотри, во что это тебя превратило.

Его голос мягок, а глаза полны жалости. Именно тем, чего я надеялась избежать.

Открываю рот, пытаясь подобрать слова, пытаясь сказать ему, что волноваться не о чем, что я в порядке. Но не могу, – это ложь. Я далека от того, чтобы быть в порядке. Ничего из того, что я чувствую или делаю для того, чтобы справиться с… утратой… не может быть в порядке.

– Мне не нужна помощь, – в конце концов, выдавливаю я.

– Габриэлла, всем иногда нужна помощь. Не пытайся одна тащить горести всего мира. Ты всего лишь девушка, на которую много чего свалилось. Ты не обязана быть бесстрашной.

Я киваю, показывая, что поняла.

– Это всё? – спрашиваю я, без единого намёка на эмоции в голосе.

И хотя Крис вне себя от расстройства из-за моего упорства, он всё еще полон сочувствия.

– Конечно, детка. Просто помни… мы с мамой на всего готовы ради тебя. Мы любим тебя. Не важно, что готовит тебе будущее, ты всегда будешь нашей маленькой девочкой. Мы никогда не перестанем любить тебя.

Я снова киваю и поднимаюсь, принуждая себя улыбнуться. Но не получается. Я даже больше не могу притворяться. Чтобы подавить свою боль и заглушить постоянную агонию, мне пришлось выключить свои эмоции. Я не могла больше что-то чувствовать.

В день, когда я приказала Дориану уйти и никогда не возвращаться, я освободила себя от всех эмоций. И они растворились в струйках серого дыма вместе с ним.

Решив, что праздничные часы приёма подошли к концу, я покидаю тепло и безопасность родительского дома и отправляюсь в ближайший бар. Он практически безлюден, за исключением нескольких унылых душ, пытающихся утопить свои печали. Я похожа на них. Вот куда приходят одинокие люди, чтобы спастись от боли, возрождающейся это время года.

Можно было бы отправиться в квартиру, но не хочу пока ощущать неловкость, которая появилась между мной и Морган. Её бесило моё молчание, она не могла понять, почему я не могла ей открыться. Но во мне больше ничего не осталось. Я уже и так трещала по швам.

Каждый день был таким же, как и предыдущий. Я просыпалась, шла на работу, заставляла себя что-нибудь съесть и заканчивала вечера в баре. Не хотела оставаться дома, находиться в своей комнате дольше, чем того требовал сон. В спальне поселился призрак Дориана. А иногда я видела и свой призрак. Поэтому я напивалась до такой степени, чтобы, погружаясь в забытье, не видеть духов прошлого счастья. Иногда мне удавалось проспать несколько часов, не вскакивая с дрожью и в холодном поту. Но всё же большинство ночей призраки любви преследовали моё подсознание.

Вот такое я влачила существование. Не жизнь, – она закончилась в тот день, когда я моё сердце остановилось. Она утратила смысл, когда я попрощалась с Дорианом.

Мои ночи – будто в дымке. Я сижу в баре, напиваясь до бесчувствия. Когда мною овладевает оцепенение, притворяться становиться гораздо легче. Я могу улыбаться, могу смеяться. Я флиртую с выбранными наугад мужчинами, танцую так, будто ничто в этом мире меня не заботит. Могу вести себя так, как будто я такая же, как и все остальные. Могу притвориться, что я снова жива.

– Эй, малышка, можно тебя угостить? – спрашивает меня безликий мужчина. Я даже не делаю попыток взглянуть на него, а просто киваю.

Незнакомец скользит на высокий стул рядом со мной. Я нацепляю беззаботную улыбку и благодарю его. Одни и те же песни и танцы, ночь за ночью; парни покупают мне выпивку, я напиваюсь вдрызг и затем кое-как возвращаюсь домой, чтобы сразу же вырубиться.

Незнакомец ставит перед нами две рюмки. Я опустошаю свою, даже не ощущая вкуса. Затем появляется следующая. И еще. Они не заканчиваются, пока я, наконец, не сбиваюсь со счёта, и мне не становится как-то тяжело. Чувствую себя… странно. Не просто пьяной, какой-то другой. Будто я существую вне тела и фактически могу видеть саму себя, слезающую с барного стула и встающую на пошатывающиеся ноги.

– Вот, малышка, давай я помогу тебе, – предлагает незнакомец. Он уже представился, но я не потрудилась запомнить его имя.

– Уффф, – тяжело вздыхаю я, испытывая ужасное головокружение. – Мне нужно немного свежего воздуха.

Мужчина хватает меня за руку, предлагая опору, и помогает мне выйти. Я признательна, потому, что, честно говоря, сама бы я не справилась. Холодный зимний воздух только усиливает неприятное ощущение, и я чувствую, что мои ноги не смогут больше сделать и шага. Он обхватывает меня руками, поддерживая, и моя голова падает на его плечо. Я даже не могу объяснить, что со мной случилось. Моё тело будто попало в быстросохнущий цемент, и, несмотря на все старания, я не могу пошевелиться. Я понимаю с ужасом, что меня волокут куда-то в тёмный переулок сбоку от бара, но все это видится со стороны, будто я смотрю фильм о себе самой.

Холодные, мокрые кирпичи царапают спину, пока мужчина зарывается лицом в мою шею, рыча непристойности и лапая меня. Запах алкоголя и пота бьёт по ноздрям, в горле поднимается пропитанная страхом желчь. Я велю своим рукам оттолкнуть его, но они всё также болтаются плетьми по бокам. Рот открывается, пытаясь крикнуть, чтобы он отвалил от меня, но пока вырывается только хныканье. Мужчина дёргает меня за одежду, хватает мою плоть. Чувствую, как его грязные ногти впиваются в кожу на моих бёдрах. Только ощутив горячие слёзы, бегущие по щекам, понимаю, что плачу.

Это не со мной. Этого просто не может быть. Но, когда отвратительный хищник нащупывает молнию на моих джинсах, я уже не могу отрицать того, что это происходит на самом деле…

«Кто-нибудь, пожалуйста, помогите мне. Боже… пожалуйста. Кто-нибудь слышит меня? Здесь есть кто-нибудь? Этого не может происходить со мной. Я не хочу этого. Пожалуйста… кто-нибудь. Помогите… Дориан? Пожалуйста?»

Только глаза сохраняют способность двигаться и дико мечутся по сторонам. Я почти уверена в том, что он услышал мою мольбу, но в грязном, тёмном переулке по-прежнему никого. Он уже должен был быть здесь. Он бы не позволил этому происходить со мной, верно?

Миллион причин, объясняющих его задержку, проносятся в голове, сменяясь ещё миллионом сценариев грядущих минут. Хочу закрыть глаза и не видеть творящегося уродства. Я не хочу этого ощущать, не хочу быть в сознании. Но не могу отключиться от этого. Независимо от того, насколько сильно я хотела уйти в себя в последние месяцы, я испытываю смертельный ужас. Я призываю свою внутреннюю силу, повелеваю золотисто-каштановому пламени охватить мои руки, но ничего не происходит. Нет даже леденящего покалывания, пронзающего мои глаза всякий раз, когда меня охватывает гнев. Меня полностью покинули как Свет, так и Тьма.

Внезапно кожу начинает покалывать. Это напоминает ощущения, которые доставлял мне Дориан каждым своим поцелуем. Они жалят мои онемевшие нервы, пробуждая их от неестественного паралича. В следующую секунду к моим пальцам возвращается чувствительность, и я двигаю или, разгоняя скованность в суставах. Ощущение ползёт вверх по рукам и ногам, побуждая их проснуться, и затапливает меня полностью. Почувствовав энергию, осмелев, я с хрипом использую свою вновь обретённую силу, чтобы оттолкнуть мерзкого ублюдка.

– Отвали от меня! Убери свои грёбаные руки! – кричу я, сжимая кулаки.

Потенциальный насильник отшатывается, явно ошеломлённый моей способностью дать отпор. – Грязная сука, – ощеривается он, и, придя в себя, вновь нападает.

На этот раз я готова к его атаке. Мой кулак с такой силой впечатывается в его лицо, что я слышу явный хруст его челюсти и зубов. Знаю, что мне следовало бы бежать, как одержимой. Знаю, что это идеальный момент, чтобы где-то спрятаться. Но не могу, – не хочу бежать. Не хочу больше ни секунды чувствовать себя слабой или беспомощной. Не хочу быть жертвой.

Пока он пошатывается, держась за своё обезображенное лицо, я приближаюсь и бью его снова. Снова и снова. Тяжелыми ударами кулаков и ног, я избиваю этого мудака, пока он не превращается в безжизненную груду плоти и крови на асфальте. И я не могу остановиться. Не хочу останавливаться. Хочу, чтобы он сдох за то, что чуть не сделал со мной. За то, что более чем вероятно, мог сделать со многими другими девушками.

Я все еще пинаю и бью уже ни на что не реагирующее тело, когда меня обхватывают сильные руки, разворачивают и оттаскивают на несколько метров.

– Отпусти меня! Отвали! – кричу я и пытаюсь вырываться, потому что не могу сдвинуться даже на дюйм.

– Чшшшш, Габриэлла, – воркует знакомый голос. Губы прикасаются к мочке моего уха, шепча успокаивающие слова. – Я здесь, малышка. Успокойся.

Наконец, мужчина отпускает меня и я оборачиваюсь.

– Нико?

– С тобой всё в порядке? Ты ранена? – спрашивает он, ощупывая мою разорванную одежду. Я этого даже не заметила. Он медленно тянется застегнуть мне пальто, чтобы прикрыть обнаженный живот, затем хватается за мои кулаки, осматривая их. Они покрыты кровью.

Я трясу головой. О моём состоянии можно сказать всё, что угодно, но я точно не в порядке.

– Все нормально, – говорю я, дико задыхаясь. Я вся дрожу. – Где… где ты был? А Дориан? Что со мной произошло? – К концу вопроса мой голос ломается от избытка эмоций.

– Я всё объясню, как только вытащу тебя отсюда. – И тут к нам подходит высокий, невероятно широкий мужчина, снова вынуждая меня замереть. Нико приобнимает меня, чувствуя беспокойство.

– Сайрус, только прибери за собой, когда закончишь, – говорит он незнакомцу.

Мужчина, которого Нико назвал Сайрусом, кивает, а затем мгновенно поворачивается ко мне. Он мог бы быть симпатичным, если бы не пугающие кроваво-красные радужки его глаз. Я замираю от страха. Сайрус быстро кивает мне и поворачивается к истерзанному, скрюченному телу моего обидчика, которое все так же лежит на холодной земле.

– Кто это? – шепчу я.

Нико смотрит на меня с озорной улыбкой на губах.

– Уборочная бригада.

До того, как у Нико получается развернуть меня в сторону стоянки, я получаю представление о том, почему он назвал Сайруса именно так. Мужчина хватает всё ещё находящегося без сознания извращенца за окровавленный воротник рубашки и рывком поднимает на уровень своего лица. То, что происходит дальше, я не смогла бы представить в самых диких фантазиях или мрачнейших кошмарах. Сайрус широко, просто неестественно широко открывает рот, демонстрируя пару бритвенно-острых, вытянутых клыков и безжалостно погружает их в шею мужчины. Влажные, дикие звуки вгрызающихся в плоть зубов заставляют мой желудок сжаться. Тело моего обидчика вздрагивает и дергается, прежде чем смертельно обмякнуть, когда Сайрус выпивает каждую каплю его крови. Потом он падает на землю, словно отвратительный мусор, и его утягивают в тени.

– Что это, черт возьми, было? – Спрашиваю я Нико с ужасом. – Это был…

– Вампир. Да, – легко заявляет Нико, подводя меня в своей машине.

– Но… нет. Это невозможно. Их не существует! – Я хочу закричать, но могу выдавить лишь хриплый шепот.

Нико поживает плечами.

– Месяцы назад ты, возможно, думала, что нас тоже не существует. Но вот я здесь. И ты тоже.

Я стараюсь навести порядок в своей голове, мозг не в силах усвоить того, что произошло за последние десять минут. Уверена, что меня накачали наркотиками и хотели изнасиловать. Когда я думала, что уже полностью беззащитна, какая-то могучая сила охватила меня, наполняя мощью, чтобы бороться с незнакомцем, избить мудака в кровавое месиво. Затем Нико, в компании с вампиром? Последний факт поставил меня на грань сумасшествия.

Нико подводит меня к темному внедорожнику, садится на водительское место, поспешно заводя двигатель, и тут удар грома сотрясает небо. Дождь льет стеной, и кажется невозможно что-то видеть, но друг легко добирается до моего дома. Ни один из нас не стремится выйти.

– Он… мертв? – Я уже знаю ответ, но должна спросить в любом случае. Не совсем понимаю, что чувствую по этому поводу.

– Да.

– Вампиры? На самом деле, Нико?

– Просто представь, – все, что ты считала выдуманным, – правда. И все, что ты считала реальным, – иллюзия.

Иллюзия. Моя человеческая жизнь, все, что я знала, – была выдумкой.

– Габриэлла, ты хочешь умереть? – Спросил Нико, вырывая меня из раздумий. – Потому что, если это так, просто скажи, и я перестану так сильно заботиться. Мне это не нравится. С твоей стороны очень эгоистично заставлять нас всех проходить через этот ад, просто потому, что чувствуешь себя обиженной.

– Нико, это не то, чем я занимаюсь.

– В самом деле? – спросил он, резко поворачиваясь ко мне, внезапно полный ярости. Молния пронзает небо вслед за ужасным раскатом грома, зловеще интонируя его слова. – Может, ты обманываешь меня? Напиваешься последние несколько недель до полусмерти, ни грамма не заботясь о том, что происходит вокруг. Каждую ночь мне приходилось идти за тобой, чтобы убедиться, чтобы дома, в безопасности. Но эта ночь стала последней каплей. Ты облажалась, милая.

Я роняю голову, осознавая его правоту.

– Я знаю. Знаю, что сделала. Просто чувствовала себя такой… Не знаю… Одинокой. Мертвой внутри.

– Одинокой? Возможно, ты наименее одинокий человек на земле. И ты понятия не имеешь, что значит быть мертвым внутри. Никаких чертовых представлений. Ты не почувствуешь себя мертвой, пока не придется высосать жизнь из невинного человека, только чтобы выжить.

Я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Его глаза влажно блестели в темноте.

– Мне очень жаль, Нико. Честно.

Он качает головой.

– Это не передо мной ты должна извиняться. Дориан почти убил себя сегодня ночью. Почти убил себя, чтобы спасти тебя. Я почти потерял брата, единственного человека, которому не плевать на меня, потому что он спасал тебя от изнасилования. Знаю, у тебя проблемы с ним, но просто подумай об этом в следующий раз, когда попытаешься покончить с жизнью. Подумай о том, скольким людям будет больно.

– Что это значит? – Дориан почти убил себя? Как?

– Что бы это ни был за наркотик, ты не могла защитить себя. И теперь, когда ты перестала носить подаренный тебе кулон, все труднее определить твое местонахождение. Сегодня ты выпила что-то… из-за чего тебя стало невозможно найти. Он чувствовал твой страх, тоже ослабел. Мы знали, что не сможем достаточно быстро добраться до тебя, и он передал тебе силу, чтобы ты смогла бороться с нападающим.

Нико покачал головой, а потом повернулся ко мне с более мягким, но еще строгим лицом.

– Я не говорю, что ты должна простить его за содеянное. Но если ты все еще сомневаешься в его чувствах к тебе, тогда ты дура. А учитывая то, кто ты есть, нельзя позволять себе быть глупой. Соберись, Габс.

Я недоверчиво смотрела на Нико, часть меня хотела разозлиться за откровенность, но лучшая моя часть знала, что мне нужна его жесткая любовь. Я была более чем небрежна со своей жизнью. Мое сердце было разбито, и жизнь, считай, тоже. Даже зная, сколько людей рассчитывают на меня, для скольких я дорога, мне было все равно. Только Дориан имел для меня значение. Я стала всем, что прежде презирала. Позволила своим жалким, иррациональным девчачьим порывам затмить мое здравомыслие.

– Ты абсолютно прав, Нико. – Я потянулась и схватилась его за руку своей, покрытой засохшей кровью. Он, впрочем, не возражал и расслабился от моего прикосновения. – Спасибо. Мне нужно было услышать это. Я стану лучше, обещаю.

Нико кивнул и послал мне робкую полуулыбку.

– Знал, что поймешь. Я позабочусь о тебе, милая. Все мы. Не вляпайся никуда. – И с этими словами открыл дверь машины и, невзирая на погоду, проводил до двери.

К счастью, Морган уже спала, и мы смогли проникнуть внутрь без вопросов об окровавленной одежде. Нико направился прямиком в мою ванную и начал набирать воду. Он убедил меня раздеться, чтобы избавиться от окровавленной одежды, и даже глазом не взглянул на мое обнаженное, избитое тело. Поцеловав в щеку, он поспешно ушел, чтобы дать побыть одной.

Мягкая музыка доносилась из моей стерео системы в спальне, пока я лежала в ванне, тщательно очищая себя от крови. Я скребла свое тело, пока кожа не порозовела и не начала саднить, даже не замечая текущих слез. Если бы не Дориан, сегодняшняя ночь могла закончиться для меня совсем иначе. Тот монстр мог убить меня. И некого винить, кроме себя самой. Нико прав: я совершенно не заботилась о себе последние несколько недель. Это не справедливо по отношению к семье и друзьям, а они заслуживают лучшего. Они заслужили, чтобы я была лучше.

С другой стороны двери начали доноситься приглушенные голоса, и я села, чтобы лучше слышать. Не могла разобрать точно, что говорят, но это определенно были мужские голоса. Как можно тише я поднялась из воды, закуталась в полотенце и, задержав дыхание, прижала ухо к двери.

– Как она? Ей больно? Она в шоке?

– Она в порядке. Она сильнее, чем ты думаешь. И ты много отдал ей. Слишком много.

– Я знаю.

– Отец этому не обрадуется.

– К черту отца. Я не собираюсь оставлять ее беззащитной. И если бы он соблюдал свою часть сделки, она не подверглась бы опасности.

– Знаю. – Последовала долгая пауза. – И что теперь? Что ты собираешься делать?

– Не знаю. Не так уж много.

– Я не позволю тебе умереть. Притащу тебе кого-нибудь. Добровольного донора…

– Нет, брат. Я не позволю тебе. Я буду в порядке.

Раздался болезненный стон.

– Нет. Не будешь. У меня есть только ты. Позволь мне помочь тебе.

Дориан здесь. И, судя по разговору, он в беде. Прежде чем ко мне вернулся здравый смысл, я распахнула дверь, заставив обоих замереть. Он действительно здесь. И хотя выглядит усталым и ослабленным, его красота исторгает из меня рыдание.

– Дориан, – выдыхаю я. Упиваюсь видом его высокой фигуры в темной одежду. С него капает, словно весь путь сюда он прошел пешком.

Он мрачно кивает.

– Прости. Знаю, что не должен приходить. Просто хотел убедиться, что ты в безопасности. – Его голос хриплый и как будто древний. Заметные линии вокруг глаз и рта, неестественная бледность делают его похожим на призрака.

Я втянула воздух и попыталась вернуть решимость. Я подхожу к нему на нетвердых ногах и протягиваю руку.

– Это ничего не меняет между нами, но позволь мне помочь тебе. Я у тебя в большом долгу.

Дориан нахмурился, затем взглянул на своего брата, который закивал с большим энтузиазмом. Я не могу понять, почему он так не уверен в себе. В прошлом он никогда не колебался, когда дышал мной.

– Я буду здесь, если ты… потеряешь контроль, – сказал Нико, поняв его опасения.

Дориан снова посмотрел на меня, стыд и печаль исказили его лицо.

– Я не могу позволить тебе этого, Габриэлла. Я не заслужил этого, после всего, что сделал с тобой. – Его глаза оглядывают мою фигуру, и я знаю, что он винит себя за изменения в моей внешности.

Я трясу головой, роняя руку.

– Дориан, ты, возможно, разбил мне сердце, но я сама себя сломала. Сама. В том, что произошло сегодня вечером, не твоя вина. – Шагнув вперед, я встаю достаточно близко, чтобы ощутить его опьяняющий аромат, смешанный с дождевой водой. – Позволь сделать это для тебя. Мне тоже станет лучше. Не хочу быть тебе чем-то обязанной. – Я снова протягиваю ему руку.

После долгой паузы он берет мою руку, и мы оба вздрагиваем от прикосновения. Так много времени прошло с тех пор, как он трогал меня, и я снова ощущаю себя целой. Знаю, что не разумно быть такой зависимой от него, но ничего не могу сделать со своими чувствами и телом.

Я мгновенно забываю, что Нико стоишь всего лишь в футе от нас, забываю, что существует еще кто-то, кроме нас.

– Габриэлла, – шепчет Дориан, поднося мою руку к своему лицу. Он нежно поцеловал мою ладонь, а потом положил ее на свою щеку. Я чувствую жар его кожи.

Я киваю.

– Все хорошо. Тебе нужно излечиться. Я слишком задолжала тебе, – повторяю я хриплым голосом. Чувствую, как губы на моей коже снова оживляют ослабленную, унылую часть меня.

Он снова целует мою ладонь, а потом вдыхает. Он продолжает этот ритуал, прокладывая дорожку от запястья до внутренней стороны локтя, отчего мои колени слабеют. Чувствуя мою слабость, он ведет меня к кушетке, не оглядываясь и не останавливаясь. Я тяжело дышу, ахаю, нахожусь в смятении к тому моменту, когда поднимает на меня яркий, светящийся голубоглазый взгляд.

– Я так сильно скучал по тебе, малышка, – пробормотал он в мою кожу. Его дыхание согревает, опаляет меня изнутри. – Я не дышал с того дня, как ты оставила меня. Я так желал тебя.

Закрываю глаза и отворачиваюсь, не зная, как реагировать. Что это значит? Все запуталось еще больше? Как я вообще смогла отвернуться от него, сейчас, когда мое тело жаждет его прикосновений?

– Ничего не изменилось, Дориан. Ты сделал мне больно без возможности на восстановление. Но это не значит, что ты заслуживаешь смерти. – Мне понадобилась вся сила воли, чтобы забрать руку, но я делаю это, и я все так же не смотрю на это идеальное лицо. Почему-то я чувствую, что будет легче попрощаться, если не глядеть на него. Но это все же адски больно.

– Конечно, – отвечает он тихо. – Я люблю тебя, Габриэлла. Сильнее, чем свой следующий вдох. Сильнее, чем кто-то, когда-то любивший.

Воздух пришел в движение, и меня снова наполняет пустота. Я знаю, он ушел, но все еще не открываю глаз. Столкнуться со всепоглощающим одиночеством – это больше, чем я могу сейчас вынести.

– Хочешь, чтобы я остался? – спросил Нико после нескольких минут тишины. Я и забыла, что он здесь.

Я покачала головой, и тут пролились первые слезы.

– Нет. Мне нужно побыть одной, – всхлипнула я. Наконец-то поднимаю свои слезящиеся глаза, – друга переполняет сочувствие. – Не беспокойся. Я услышала тебя сегодня. Я не пойду снова по этому пути. – Парень кивает и поворачивается к двери. – Только, Нико, подожди. Могу я спросить тебя кое о чем?

Он останавливается как вкопанный и поворачивается ко мне.

– О чем угодно.

Я смахиваю слезы, и делаю несколько глубоких вдохов.

– Сегодня… Сайрус… как? – Даже не могу выговорить слово "вампир".

Нико подходит и садится рядом со мной на кушетку.

– Ты знаешь, есть легенда, гласящая, что первые вампиры были созданы проклятьем? Что их создали ведьмы? – Я кивнула, и он продолжил. – Ну, это не совсем ложь. Мы, Темные, создали вампиров. Когда Темный умирает, магия оставляет сосуд, которым было человеческое тело. Оно становится совершенно безжизненным. Заклятье было создано несколько столетий назад, и оно помогло нам воскрешать наших павших братьев и сестер, хотя технически они оставались мертвы. Чтобы продолжать ходить по земле, они должны пить человеческую кровь. Теперь они служат нам, если можно так сказать. Мы не обращаем всех погибших Темных, только особенных.

Мои глаза расширяются от шока, и открывается рот. Боже правый! С чего начать, чтобы переварить это откровение? Охренеть!

– Не волнуйся, – продолжил Нико, ухмыляясь моей реакции. – Они не причинят тебе боль. Мы контролируем их, и они полностью подчиняются Темным. Если тебе когда-нибудь понадобится, они в твоем распоряжении.

Я с трудом сглатываю.

– Но я… я думала, что вампиры самые мощные и страшные существа в истории?

Нико захохотал, как будто я сказала что-то чудное.

– Далеко от истины, милая. Но мы не исправляем эти слухи, чтобы сохранить секрет нашего существования.

Я киваю, пытаясь переварить услышанное. Так многому нужно научиться. Чувствую, что узнала только о верхушке айсберга. Выдавливаю для Нико ободряющую улыбку.

– Спасибо, что рассказал. Это хорошо отвлекло.

В ответ он по-настоящему тепло улыбается мне.

– Я думал, так и будет. – Он наклоняется и прижимается губами к моему лбу. Милый и целомудренный жест, из-за которого мои глаза с трепетом закрылись. Он уходит, прежде чем я успеваю заметить.

Ни один призрак не посмел потревожить мой сегодняшний сон. Ни одно видение не мучило подсознание. Только драгоценное воспоминание о губах Дориана на моей коже и вновь обретенное стремление начать жить полной жизнью без него.