Текст книги "Первый Меч (ЛП)"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

ГЛАВА   ЧЕТВЕРТАЯ   

В тот же день Макрон провел тщательный осмотр помещений лудуса.  В сопровождении приказчика он окинул проницательным взглядом лазарет, баню, нужник, столовую, помещения для охраны и оружейную, а также большую двухэтажную  казарму, в которой жили его подопечные, по два гладиатора в каждой камере. Масштабы необходимых работ были пугающими, но он был полон решимости сделать любой ремонт, который позволял его ничтожный бюджет. Людям требовалось новое тренировочное оборудование, жизненно важное, если оптион собирался привести бойцов в приличную форму перед предстоящими Играми. Он также рассудил, что ремонт нужников и содержание камер в целом улучшит моральный дух мужчин и заглушит некоторые ворчания на тренировочной площадке.  Чтобы профинансировать работу, накануне Макрон одобрил продажу трех гладиаторов  ланисте  частного лудуса к западу от Капуи.  Хотя теоретически продажа имперской собственности  была запрещена, эта практика стала обычным явлением во время правления предыдущего императора Калигулы, погрязшего в долгах, и Мурена предоставил Макрону особое разрешение на продажу избытков, чтобы обеспечить ближайшее финансовое будущее лудуса.   Продажа трех опытных германских гладиаторов принесла с каждого по 15 000 сестерциев – ошеломляющая сумма по сравнению с легионерской зарплатой Макронна, составлявшей 900 сестерциев в год.

Тем не менее, большей частью  доходов нужно было погасить кредиты.  Корвус накопил солидные долги перед местными торговцами, которым было поручено снабжать лудус  продовольствием. Кроме того, административному персоналу и охранникам причиталась заработная плата за несколько месяцев.  Это съест львиную долю непредвиденных доходов, а оставшуюся сумму Макрон направит на давно назревшие работы по техническому обслуживанию. После всех этих расходов в казне должна остаться небольшая сумма для покрытия медицинских  услуг гладиаторам, которые получат травмы во время Игр. Суммы,  вложенные в содержание лудуса, приводили оптиона в ужас. Про себя он недоумевал, как ланистам вообще удается получать прибыль.

Макрон ходил от здания к зданию, указывая на ремонт и улучшения, которые приказчик  записывал  на восковой табличке. У оружейной он остановился, чтобы осмотреть кованые ворота. Воздух был пыльным и насыщен металлическим привкусом. В коридоре мерцали масляные лампы.  Во мраке угрожающе блестели заостренные кончики мечей, копий и кинжалов. Косяки по обеим сторонам ворот были увенчаны грубой аркой, на которой были изображены различные типы гладиаторов, участвующих в бою.  Макрон схватился за одну из решеток ворот и дернул ее. Ворота застонали на петлях.

– Этот замок дохлый, – вздохнул он служащему. –  Любой дурак сможет его сломать.

– Да, господин.

Кроткий ответ рассердил Макрона. Он проснулся рано утром после мучительным похмелья, закончив предыдущий день осмотром винного запаса  Корвуса.  Его предшественник был настоящим знатоком этого дела.  Подвал под жилищем ланисты был забит фалернским и кавцинским  и даже имел пару амфор, до краев наполненных лучшим фаустовским.  Нетрудно было понять,  на что  Корвус растратил свое состояние. Хотя качество вин было высоким,  Макрон заскучал по  полным бурдюкам дешевого вина, продаваемого на рыночных прилавках рядом с лагерем легионеров на Рейне.  Скоро, успокаивал он себя, он будет освобожден от своих обязанностей в лудусе и вернется в свою привычную среду.

Он повернулся к приказчику: –  Эти ворота – все, что отделяет сто двадцать разгневанных гладиаторов от достаточного количества оружия, чтобы вооружить целую гребаную когорту. Я полагаю, ты помнишь историю о том, как этот ублюдок Спартак  со своей бандой вырезали половину  населения Кампании?

Чиновник стыдливо опустил голову: – Да господин.

Макрон коротко кивнул:  –  Тогда ты также знаешь, что после того, как Красс и его легионы хорошенько пнули этого дерьмового  фракийца, были приняты строгие законы о том, когда и где гладиаторам разрешено пользоваться  заостренной сталью.

– Конечно, господин, – услужливо ответил приказчик, переминаясь с ноги на ногу.

– Единственный раз, когда гладиатор может использовать настоящий меч, это когда он собирается выйти на Арену.  Ни в камере, ни в нужнике, и ни на тренировочном полигоне. Мечи всегда должны содержаться под надежным замком в лудусе.   А не под замком из  ржавого железа.  Все ясно?

– Да господин.-

Макрон бросил гневный взгляд на оружейную. – Завтра к этому времени этот замок лучше заменить, и поставить  охрану арсенала надежнее, чем у весталок.  В противном случае я позабочусь о том, чтобы тебя пригвоздили к кресту. Понял?

Чиновник  громко сглотнул:  – Понял, господин.

– Хорошо. –  хмыкнул  Макрон и отвернулся.

Возвращаясь в свои апартаменты, он почувствовал стыд из-за того, что ему приходится использовать приказчика  для административной стороны дела по управлению лудусом. У него не было особого выбора в этом вопросе, так как он не умел ни читать, ни писать.  Его неграмотность была одним из немногих из его сожалений. Еще в детстве  в Остии его научили различать несколько букв и цифр, но составить целые предложения из  букв казалось ему немыслимой задачей, и он никогда не стремился развивать свои способности в этом вопросе. Будучи солдатом, он не видел в этом необходимости – пока не узнал, что грамота является необходимым условием для повышения до звания центуриона. Мысль о том, что его неграмотность может помешать ему подняться по служебной лестнице, гноилась в его кишках, и он решил как можно скорее выучить эти буквы и цифры, попросив кого-нибудь  из офицеров легиона  раскрыть ему их секрет.  Теперь, когда он стоял уже  на пороге достижения ранга центуриона, он понял, что вскоре ему придется вплотную заняться этим вопросом.

Он вошел в большую прямоугольную комнату при входе в покои ланисты с портиков, выходящих на восток. Тусклое мерцание ламп открывало яркие цветные фрески, украшавшие стены. Солнечный свет лился каскадом через отверстие в крыше и блестел на поверхности неглубокого бассейна, наполненного дождевой водой. В подвал справа вела каменная лестница. Перед бассейном стоял декоративный стол, украшенный слоновой костью и бронзой, на котором лежали свитки папируса и восковые таблички.  Макрон остановился, когда заметил фигуру, нервно расхаживающую взад и вперед по комнате, что-то бормочущую себе под нос.  Это был стройный мужчина с седеющими локонами и сжатым ртом, словно созданным порезом острием ножа. На нем была не совсем белая туника и церемониальная малиновая накидка, застегивающаяся на левом плече застежкой. На поясе свисала длинная цепочка ключей от камер. Оптион узнал в этом человеке командира гарнизона лудуса.

Макрон откашлялся.  Командир поднял голову и, увидев Макрона, резко остановился.

– А, имперский ланиста, – пропел Квинт Туллий Мейсер высоким голосом. – Как раз тот человек, которого я искал.  Я хочу поговорить с тобой.  – Он перевел взгляд на приказчика. –  Наедине …

Макрон кивнул приказчику:  –  Свободен

Когда приказчик  ушел по коридору в боковую комнату, начальник охраны выпрямил спину и скрестил руки на груди в оборонительной позе. Какое-то время он изучал оптиона.

– Ты совершаешь серьезную ошибку, управляя лудусом, Макрон.

Макрон презрительно фыркнул:  –  Для тебя, я  – господин.

Командир фыркнул: – Я офицер преторианской гвардии. Мне не обязательно обращаться к тебе  “господин”.

Макрон округлил глаза  на Мейсера: –  Ты прикомандирован от охраны. Внутри этого лудуса я единственная власть, и тебе лучше начать обращаться ко мне именно так, как я сказал. Все ясно?

Мейсер  уставился на оптиона: – Как пожелаешь… господин.  Но мой протест остается в силе. Если ты продолжишь применять суровые меры к гладиаторам, ты уничтожишь  имперский лудус.

– Жесткие меры?  –  Макрон недоверчиво посмотрел на командира. – Я называю это старой доброй легионерской дисциплиной.  Чему не помешало бы подучить солдат под твоим командованием, Мейсер.

– Мои стражники вполне способны защитить этот лудус, господин.

Макрон насмешливо фыркнул:  –  Я прослужил тринадцать лет легионером. Я могу сразу определить качества бойцов.  У Нептуна больше шансов выпрыгнуть из Тибра, чем у твоих охранников проявить солдатские навыки.

Мейсер продолжал неумолимо смотреть на оптиона.  У него был служебный вид, который напомнил Макрону штабных офицеров легионов. Он сразу же почувствовал неприязнь к  этому человеку.

– Это не лагерь легионеров. Это имперский лудус, господин, –  продолжил Мейсер. – Здесь мы делаем все по-другому. Тебе следовало бы принять этот простой факт, как это сделал Корвус.

–  А ну-ка, ну-ка, погоди?  Давай  поговорим на простой латыни, парень! Здесь  не поэтический кружок, говори яснее.

Мейсер возмущенно скривил губы:  – Да господин. Я имею в виду, мы должны действовать осторожно с гладиаторами.  Бато – благородный вождь воинственного племени. Он не какая-то наглая бестолочь с Авентина, которая  случайно надела форму легионера и меч.  Ты должен относиться к нему с уважением.

Макрон взорвался от ярости: – Уважением?  Не зли меня!  Этот фракиец бросил прямой вызов моему авторитету.  В легионах не терпят неповиновения, и я не потерплю его и от тебя.

– Как бы то ни было, ты затеял драку не с тем человеком.

– Бато – нарушитель спокойствия. Я видел десятки таких, как он. Гниль несусветная.  Им нужна дисциплина.  Дай  ему несколько хороших ударов кнутом и неделю половинного пайка, и он быстро придет в норму.

Мэйсер покачал головой: – Боюсь, что нет. Бато не обычный гладиатор, господин.  Раньше он был Первым Мечом в лудусе, пока на его место не был назначен новый человек, Марк Валерий Паво. Назначение Паво разозлило Бато.

Макрон пожал плечами: –   У него будет достаточно времени, чтобы успокоиться, как только Акулео закончит его пороть.

Мейсер на мгновение сжал губы, выплескивая свой гнев через ноздри.

– Проблема не ограничивается  одним Бато.  Она охватывает больше, чем  одного человека. Видишь ли, когда Бато был схвачен, многие члены его племени попали в плен вместе с ним. Поскольку все они были исключительными  бойцами, их массово распределили  в Имперские лудусы.

Лицо Макрон покраснело от гнева: –  О скольких  его сторонниках ты говоришь?

– Почти половине людей в лудусе,  господин.

– Ты хочешь сказать, что наш лудус,  заполнен военнопленными, жаждущими отомстить своим римским противникам?

Мейсер коротко кивнул головой. После неловкой паузы он взглянул на Макрона. В его глазах мелькнул страх:  – Если ты слишком сильно надавишь на Бато, его люди восстанут против твоей власти. В этих стенах сто двадцать гладиаторов, господин, и только шестнадцать охранников под моим командованием.  Фракийцы – просты, как младенцы, и он смирится с условиями своего заточения, пока у него будет вино, женщины и деньги.  Лишив этих людей их привилегий, ты бросил  им  вызов.  Боюсь, мы все дорого заплатим за твои действия.

Макрон смотрел на командира с открытым презрением. Он уже собирался ему ответить, когда звук тяжелых шагов прервал его. Обернувшись, он увидел, как Акулео торопливо взбирается по мраморным ступеням, лихорадочно жестикулируя.

– Господин! – крикнул тренер, усмирив  дыхание.  –  Господин, вы должны немедленно пойти со мной!

Макрон напрягся, увидев тревогу в глазах тренера.

– О чем ты говоришь?  – нетерпеливо спросил он. – Говори, мужик!

Акулео остановился, чтобы отдышаться:  –  Это  всё, гладиаторы, –  хрипло начал он. –  Господин, боюсь, у нас проблема.

Макрон закатил глаза: –  Не говори это мне. Опять Паво?  –  Он щелкнул языком. – От этого мальчишки у меня больше проблем, чем он того стоит.

– Нет, господин, – выдохнул тренер. Он перевел взгляд с Макрон на Мейсера. – Это Бато и его люди.

Макрон поперхнулся словами тренера:  –  Что они сделали?

– Они отказываются возвращаться в свои камеры, господин.

Серые тучи заволокли темнеющее небо, когда Макрон, Мейсер и Акулео вышли из-под портиков, обращенных на восток, и замаршировали по тренировочной площадке.  Свежий ветерок пронесся над лудусом,  что  оптиону на мгновение напомнило обрызганную дождем границу Рейна.

– Повезет ли мне попасть туда снова? –  пробормотал он себе под нос.

– Что такое, господин? – спросил Акулео.

– Ничего, – проворчал Макрон.

Заглушив пронзающую головную боль в передней части черепа, он увидел пару санитаров, выгружающих амфоры из фургона с припасами, стоявшего перед главным входом. Внешние ворота были открыты, и решетка была поднята, железные шипы, прикрепленные к основанию дубовых прутьев, тускло поблескивали во мраке. С тяжелым ворчанием Макрон перевел свой разъяренный взгляд на тренировочные площадки на севере.  Там он заметил труппу гладиаторов. Он остановился недалеко от мужчин. Их деревянные мечи и плетеные щиты были разбросаны по песку у их босых ног в знак неповиновения.  Сами гладиаторы были странно спокойны, подумал Макрон. Их руки были скрещены на груди, и они смотрели на него с хладнокровным вызовом, который выбил его из колеи.  Бато стоял у ближайшего к охранникам тренировочного палуса.  Его руки были сжаты в кулаки.

Отряд вооруженных охранников образовал полукруг вокруг гладиаторов. Они были одеты в одежду легионеров, состоявшую из красных туник под железными кирасами и портупеями на плечах. Их кирасы были потерты, а подбитые гвоздями сандалии остро нуждались в ремонте. Они нервно держали руки на рукоятках своих мечей, их легионерские щиты были подняты к груди. Один или двое из них посмотрели на Мейсера в ожидании приказов. Командир не подал своим людям никакой команды, с отвращением подумал Макрон. Он просто поджал губы, а его веки дернулись, когда он попытался уклониться от конфронтации.

– Что, химеры вас всех подери, здесь происходит?  –  спросил Макрон,  повернувшись от командира к охранникам и уперев руки в бока.

– Я приказал им  вернуться  в свои камеры, – сообщил один из охранников, – но они не подчиняются.

Макрон пересчитал гладиаторов. –  Здесь восемнадцать человек, парень. Где остальные?

– Вернулись в свои камеры, господин.  Мы прервали их ужин. Учитывая этот протест, я подумал, что лучше их запереть.

– А как насчет других охранников?

– Патрулируют  лудус, господин.  У нас пропал один гладиатор.

– Это кто?

– Паво, господин.

Имперский ланиста почувствовала некоторое сожаление, что начал подавать пример с Паво перед другими мужчинами в столовой.  Возможно, он был слишком суров с юношей. Но тут же  он выкинул Паво из своих мыслей.  Особого отношения к молодому человеку быть не могло. Какое бы сочувствие он ни испытывал к Паво, оно сдерживалось тем фактом, что он всегда, казалось, ввязывался в какие-то раздоры.  Макрон повернулся к строю гладиаторов.

– Ладно, ребята, с вас достаточно. Немедленно возвращайтесь в свои камеры, или я распоряжусь посадить всех вас на половинный паек на неделю. –  Он пристально посмотрел на Бато. –  Я полагаю, зачинщик  здесь ты?

Бато насмешливо поклонился: – Я всего лишь рупор угнетенных.

– Чушь! Я должен был догадаться, что ты замышляешь  дебош  –  Макрон отвел взгляд от фракийца и обратился к другим гладиаторам.  –  Вот мое единственное предложение. Тот, кто сейчас вернется в камеру, будет избавлен от наказания.  У вас нет причин следовать за этим идиотом  в шахты.

– Нам нужно наше вино! – крикнул один из гладиаторов.

– И верни наши деньги!  –  присоединился к нему Дюрас.

– Смерть римлянам! –  прозвучал насмешливый голос сзади.

Макрон пристально посмотрел на Бато. Он подавил сильное желание избить фракийца за то, что тот бросил вызов его авторитету, но заставил себя сдержаться, осознав тот факт, что нельзя полагаться на стражников лудуса и их безвольного командира в потасовке с другими гладиаторами.

– Теперь посмотрите сюда. Я ваш ланиста.  И  правила здесь устанавливаю я. И. ты, химера тебя побери, следуешь им, понял?

– К химерам твои правила! –   пропел Дюрас. –  К химерам лудус!

Бато усмехнулся, указывая на гладиаторов: – Видишь ли, римлянин. Ты зря распинаешься. Все мужчины присягнули мне.  Мы четко обозначили нашу позицию. Мы не будем подчиняться тебе пока наши привилегии не будут восстановлены и наши деньги не будут выплачены.

– Ты, крутое дерьмо. Я уже говорил тебе раньше, что денег нет.

Губы фракийца тронула понимающая улыбка:  – Наглая ложь, римлянин. Я знаю, что ты получил приличную сумму в сорок пять тысяч сестерциев от продажи трех человек.  Это достаточно, чтобы выплатить долги мне и моим людям. –   Бато протянул ладонь. –  Ну, где деньги?

– Убери руку! Эти деньги уже учтены.  Есть более насущные долги, которые нужно урегулировать, чем ваши гребаные призовые деньги.

– Я пытаюсь быть разумным, оптион.  Это твой последний шанс спасти лудус.

Макрон посмотрел на фракийца:  –  Иди в свою камеру сейчас же, или я прикажу распять всех здесь присутствующих,  так что решайся.

Бато усмехнулся: – Ты можешь угрожать нам сколько угодно, римлянин. Это ни к чему не приведет. Нам нужны наши привилегии и наши деньги.   И дай мне подумать…   –  Фракиец сделал паузу, поглаживая подбородок. –  Да, мы хотели бы договориться о более высоком проценте за будущие победы на Арене.  Я думаю, что увеличение до семидесяти пяти процентов выигрышного гонорара звучит как хорошая сделка.  Что вы об этом думаете, парни?

Остальные фракийцы зааплодировали в знак согласия.  Макрон яростно задышал через ноздри, его гнев возрастал с каждым мгновением:  –  Если вы думаете, что я поддамся какому-то дикарю, подстрекающему толпу, вы заблуждаетесь.

– Как хочешь. Но мы не подчинимся тебе, пока ты не согласишься с нашими требованиями.  – Бато скрестил руки.  –  Твой ход, римлянин.

Мейсер отвел оптиона в сторону, пока они не оказались вне пределов слышимости гладиаторов. Понизив пронзительный голос, командир сказал:  –   Мы должны с ними согласиться.  Дай  им то, что они хотят.  Нет необходимости в кровопролитии, господин.  Нужно вести переговоры

Макрон стиснул зубы и с отвращением посмотрел на командира:  – Я не буду вести переговоры с бандой головорезов. Кроме того, если я соглашусь на их требования, имперский секретарь и его помощник разорвут нас всех в клочья.  Этот лудус и так уже  на грани. Мы не можем позволить себе отдать большую часть выигрыша  Бато и его банде только потому, что они недовольны.

Мейсер замолчал. Краем глаза Макрон заметил буйную ярость, назревающую в Акулео. Тренер вышел вперед и ударил кнутом Бато.  Мэйсер вздрогнул от отчетливого хлопка  кнута, оторвавшего полоску сырой плоти.  Но фракиец не моргнул. В ярости Акулео подошел ближе. По точеному туловищу гладиатора хлынула кровь.  Тренер отхаркнулся и плюнул в лицо фракийцу.

– Сейчас же возвращайся в свою камеру, подонок, или я так тебя выпорю, что весь следующий месяц ты пролежишь в лазарете.

Бато пристально посмотрел на Акулео, слюна потекла по его носу.

– Гребаные фракийцы, –  прорычал Акулео.

Бато метнул сжатую правую руку в Акулео, целясь в шею, опустив правое плечо и описав рукой широкую дугу. При этом Макрон заметил темный предмет, торчащий из-под кулака Бато.  Страх перехватил его горло, когда он понял, что гладиатор сжимает осколок глиняной тарелки. Глаза тренера резко расширились, и кнут выпал из его рук. Он тупо посмотрел вниз, когда Бато перерезал ему горло глиняным черепком.  Раздался треск, когда осколок пронзил мягкую плоть. Кровь свободно потекла из раны.  Бато выдернул черепок, и  кровь горячей струей брызнула на подбородок тренера и потекла по его груди. Он отшатнулся назад и рухнул грудой на песок. Стражники обнажили мечи. В то же мгновение другие гладиаторы вытащили оружие, спрятанное под ремнями и набедренными повязками.  Мейсер заметно съёжился, сделал шаг назад и неуверенно взглянул на своих людей, когда началась схватка.

– Бей их!  –  взревел Бато, потрясая окровавленным кулаком в воздухе. –  Убить их всех!

ГЛАВА   ПЯТАЯ          

Семеро охранников были слишком ошеломлены, чтобы среагировать на атаку гладиаторов. Ближайший, широкоплечий фракиец с волосатой грудью, бросился на Мейсера, крича во весь голос. Командир потерял самообладание и начал вслепую рубить гладиатора, его меч дрожал в безвольных запястьях, а на его лице был нарисован явный ужас.  Макрон повернулся к охранникам.  Необычное ему  чувство уязвимости поразило его.  В отличие от них, у него не было оружия, так как он оставил свой меч в покоях ланисты.

– Держись! –  рявкнул он во весь голос.

Он оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить Дюраса, мчащегося к нему с оскаленными зубами и горящими от ярости глазами. Он сжимал заостренный кол в правой руке и замахнулся острием в Макрона, направив его к его груди.  Макрон инстинктивно парировал выпад сильным взмахом правой руки. Раздался глухой шлепок, когда его предплечье коснулось бицепса гладиатора.  Макрон опустил плечо и врезался в гладиатора, отбросив того назад и заставив рухнуть на песок. Он схватил кол Дюраса.   Его внимание привлекло движение справа. К нему неслась пара безоружных гладиаторов.

– Ну, давайте же! – подстрекал их Макрон,  потрясая своим колом. – Кто из вас,  ублюдков, хочет отведать вот этого первым?

Гладиаторы обменялись быстрыми взглядами. Затем они оба бросились на Макрона, маша  кулаками над головой.  Макрон легко отразил их вялые удары.  Затем, набросившись на гладиатора справа от себя,  оптион  вонзил свой кол ему в шею.  Выражение агонии исказило лицо фракийца. Он издал дикий булькающий звук, отчаянно вцепившись рукой в свое горло, когда Макрон вырвал свой кол.   Кулак ударил оптиона в правую часть живота, когда на него напал второй гладиатор. Превозмогая боль, Макрон повернулся лицом к мужчине, изогнувшись в талии и опустив левое плечо. Твердо упершись ногами в песок, он проткнул гладиатору его обнаженный живот. Мужчина взвыл в агонии.  Макрон вырвал кол и взглянул вверх.  Охранники  пятились к портикам, выходящим на восток, пригнувшись за своими большими щитами, когда гладиаторы ринулись на них.  Сгорбившись, они неуверенно кололи и рассекали воздух своими короткими мечами, пытаясь удерживать фракийцев на расстоянии.  У их ног распластались тела нескольких гладиаторов.

Макрон быстро соображал.  Хотя у охранников было лучшее оружие по сравнению с глиняными осколками, хирургическими скальпелями и обломками палок в руках гладиаторов, они были ошеломлены диким пылом в глазах фракийцев. Гладиаторы бросились на стражников, с пеной у рта выкрикивая боевые кличи на родном языке. В свою очередь гвардейцы  яростно рубили атакующих гладиаторов.  Воздух быстро наполнился хрустящим стуком металла о плоть.

Один гладиатор прыгнул вперед на одного из охранников, не сообразившего  опустить щит, и несколько раз ударил его скальпелем в шею. Стражник заметался из стороны в сторону, когда кровь хлынула из его шеи. Почувствовав, что ситуация становится безнадежной, Макрон бросился вперед,  застучав  своими  сандалиями по высохшему песку, и ударил кулаком по лицу гладиатора, пытавшегося обойти охрану с фланга.  На лице фракийца отразилось немое потрясение, глаза заморгали, а голова откинулась назад.

Теперь уже гладиатор  с медвежьей  фигурой  яростно набросился на Макрона с глиняным осколком в руке.  Макрон легко уклонился от атаки и воткнул свой деревянный кол в бедро мужчины. Схватив легионерский меч и щит убитого охранника, он прыгнул вперед на носочках, перескочил через труп и врезался своим щитом в ближайшего фракийца, затем рубанул мечом и вонзил лезвие в подмышку мужчины. Гладиатор сердито зарычал, пошатываясь, когда кровь хлынула из его зияющей раны. Опустив свой меч на уровень бедра, Макрон нанес удар второму гладиатору, сумев пронзить его грудь. Затем он взмахнул запястьем, хорошенько повернув лезвие и раздробив внутренности фракийца,  вызвав ужасный визг боли у человека, когда тот рухнул на песок.

– Вперед, следуйте за мной!  –  крикнул Макрон охранникам.  –  Рубите  всех!

Мужчины начали продвигаться вперед, сгорбившись за своими щитами, вдохновленные смелыми действиями оптиона.  Медленно они вернули себе преимущество, свирепо атаковав плохо вооруженных гладиаторов.  Острия мечей мелькали с  неуловимой скоростью.  Несколько гладиаторов продолжили атаку, но вскоре их сопротивление было сломлено, так как их импровизированное оружие не могло сравниться с мечами их противников.  Раздался яростный рев, когда охранники снова двинулись вперед, нанося удары фракийцам, с безжалостной яростью пронзая массу обнаженных торсов. Крики гладиаторов быстро сменились  их стонами и возгласами  атакующих стражников в бешеном стуке  мечей, вонзающихся в кости.  Внезапно уцелевшие гладиаторы отступили к тренировочным палусам, с тревогой наблюдая, как их товарищи исчезают под градом ударов мечей  в облаках пыли.   Макрон захотел уже себя поздравить.  Он лихорадочно искал Бато на тренировочной площадке.

Его внимание привлекло движение впереди.  Дюрас  загнал Мейсера в угол. Телохранитель вырвал щит из слабой хватки командира и отбросил его в сторону, словно тот был сделан из папируса.   Мейсер закричал,  отступая от гладиатора, и на его вялых чертах отразился ужас. Дюрас хрипло взревел, бросившись на Мейсера.   Командир от страха отскочил назад, поскользнувшись на чьих-то  внутренностях и приземлившись на бок.  Раздался отчетливый звон, когда ключи от камеры соскочили с его пояса и упали на землю.   Дюрас смотрел, как Мейсер на четвереньках  стал карабкаться прочь,   оставив ключи,  а Макрон  беспомощно наблюдал, как телохранитель согнул свое огромное тело в талии и подняв ключи с земли, перебросил их Бато.

– Химеры вас побери!  – буркнул Макрон.

Он бросился к  Бато. Фракийец повернулся к нему лицом, спокойно стоя на месте, держа деревянный тренировочный меч, который он крутил в руке, когда Макрон  кинулся на него. Его молниеносные гладиаторские рефлексы застали оптиона  врасплох.  Перед ним только мелькнула тень, когда деревянное лезвие ударило Макрона по голове. Он упал на одно колено и попытался восстановить головокружение.  Бато снова сделал выпад,  опуская  деревянный меч, словно топор, на голову Макрона.  Но тут сработали боевые инстинкты Макрон, и он перекатился на бок. Он почувствовал свист деревянного лезвия, когда оно задело его щеку и вонзилось в песок. Ухватившись за возможность контратаковать, он нанес удар Бато, целясь  тому в горло.  Гладиатор в последний момент увернул голову.  Лезвие задело ему ухо. Он отпрыгнул назад, полусумасшедший от гнева, когда кровь потекала по его шее. Его взгляд превратился в ухмылку, когда Дюрас исчез в тени казармы.   Бато повернулся, чтобы последовать за ним, а Макрон собрался было преследовать их, когда голос за спиной его остановил.

– Господин!  – крикнул один из охранников. – Смотрите! Вон туда!

Макрон перевел взгляд на открытые ворота. Пятеро гладиаторов вырвались из боя и атаковали стражников на посту у ворот. Увидев надвигающуюся опасность, стражники опустили решетки и обнажили мечи.  Макрон тут же почувствовал, как его горло сжалось.

– Вот дерьмо.  Они сейчас поднимут ворота!

Он временно в мыслях разрывался между преследованием  Бато и защитой ворот.  Но поскольку на ногах оставалось только четыре охранника, а Мейсер дезертировал, он знал, что ему не хватает людских ресурсов, чтобы восстановить контроль над казармой. В ней было шестьдесят камер, по два гладиатора в каждой. Атаковать все это  ручейком плохо обученных и не в форме охранников было бы провальным делом. С другой стороны, пока гладиаторы находились запертыми внутри лудуса, жители Капуи были в безопасности.  Он быстро решил, что изоляция угрозы была его лучшей стратегией, по крайней мере, до тех пор, пока у него не было ресурсов, чтобы решить проблему с Бато.

Макрон повернулся к стражникам: –  Кто здесь заместитель?

Молодой охранник со светлыми кудрявыми волосами поднял руку: –  Я, Глабрио, господин.

– Тебя только что повысили, парень. – Молодой человек тревожно кивнул. – А где, химера их побери, остальные охранники?

Молодой солдат кивнул в сторону казармы. Отвратительные крики эхом доносились из его глубины, и он и Макрон содрогнулись от ужасной судьбы, ожидающей тех стражников, которым предстояло  оказаться в ловушке среди толпы мстительных гладиаторов.

– Для них уже слишком поздно, – сказал Макрон, выводя Глабрио из транса. –  Слушай внимательно.  Выхода из лудуса всего два.  Я позабочусь о воротах.  Я хочу, чтобы ты вернулся в комнату ланисты и перекрыл там выход.  Мы должны убедиться, что Бато и его людям некуда бежать.

– А как насчет Мейсера, господин?

Оптион мрачно посмотрел на младшего офицера:  – Мейсер дезертировал. Я здесь главный, парень. И я приказываю тебе, химеры тебя побери, перекрыть другой выход! Если хочешь, я могу привлечь тебя за неисполнение служебных обязанностей, и ты сможешь сам убедиться в моих словах утром.  Ты ясно понял, Глабрио?

Молодой солдат кивнул после минутной паузы:  –  Да господин!

– Хорошо. Возьми с собой одного охранника.

Макрон посмотрел на руки седого охранника. Судя по его шрамам, мужчина в то или иное время участвовал в боях. В отличие от своего командира, мрачно подумал оптион.

– Ты! Как твое имя!

– Бассус,  господин.

– Ты когда-нибудь участвовали в настоящем бою?

Бассус быстро кивнул:  –  Я прослужил в Восьмом Легионе двадцать лет, господин. Провел много боевых действий на Дунае.

– Сегодня твой счастливый день, Бассус.  Тебе предстоит перебить кучку мятежных гладиаторов и спасти Имперский лудус от катастрофы.  –   Макрон указал  на развернувшуюся у ворот борьбу.

Санитары, разгружавшие фургон, были разогнаны набегающими гладиаторами; разбитые амфоры валялись на земле, их содержимое рассыпалось по песку. Один из охранников лежал на спине, схватившись за кишки и звал свою  мать.  Его товарищ оказал мужественное сопротивление одному  из гладиаторов у  внешней двери.  Остальные четыре гладиатора разделились на две пары, уцепившись за два комплекта веревок для развешивания белья, пытаясь с их помощью их   приподнять решетки.

–  Мы должны помешать им сбежать, – сказал Макрон  Бассусу.  –  Если они прорвутся, половина жителей Капуи окажутся на концах их мечей.  То же самое касается и нас, если Император обнаружит наш промах.   Мы должны им помешать.

Бассус выглядел ошеломленным: –  Запереть и блокировать двери, господин?  Простите меня, но тогда мы тоже попадем в ловушку.

– Ничего не поделаешь, – твердо ответил Макрон. – Мы – единственные, кто сможет  уберечь народ Капуи от толпы разгневанных гладиаторов  .

Макрон поспешил к главным воротам.  Бассус пошатываясь, старался не отставать  и шел рядом с Макроном, ему видно не хватало  дыхания, когда он изо всех сил старался придерживаться   темпа оптиона. Он явно устал от схватки. Годы, проведенные в относительном комфорте лудуса, вдали от суровой и суетной жизни на границах Империи, притупили его остроту.  Макрон молился, чтобы превосходящего оружия охранников было достаточно, чтобы помешать гладиаторам получить полный контроль над лудусом.