Текст книги "Претендент (ЛП)"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Карбо позволил своей улыбке раствориться на его обвисших пористых щеках. –  Я бы не стал заходить так далеко.  Но я думаю, у тебя есть неплохие шансы.  Гурджес, в частности, сделал большую ставку на победу  Дентера.

– Ланиста  поставил  против  меня?  –  проговорил  Паво,  когда на его лице появилось озадаченное выражение.

– Похоже, таково его желание,  – язвительно ответил Карбо. Он взглянул на Букко. –  А тебе действительно следует  поискать   компанию  получше,   молодой человек. Я хочу сказать, что на Дентера  было вложено много денег.  Если ты выиграешь , я получу солидную прибыль. Он осторожно приложил палец к нижней губе. –  Возможно, тогда меня удастся убедить погасить долг Букко и освободить его семью.

– Поклянись богами, что освободишь их,  –  потребовал Паво.

–  Мы уже совершили сделку, – ответил  Карбо, убирая кинжал и пряча его под туникой. – Тебе лучше вернуться к тренировкам.  Поверь мне, парень, у тебя полно работы.  У тебя может быть необузданный талант,  но  Дентер ни разу не проигрывал за свою долгую карьеру.

– Все бывает в первый раз, – сказал Паво.

Карбо фыркнул в ответ: –  Не будь слишком самонадеянным. У тебя есть всего несколько недель до боя. –  Делец поджал губы. – Последнее предупреждение.    Дентер  известен  своими грязными трюками на смотровых пиршествах  для гладиаторов  перед началом игр.  Этот дурак  однажды вырвал  себе зуб на глазах у своего противника.  Чтобы показать противнику, что ему наплевать на боль, понимаешь.   Какие бы выходки он ни вытворял против тебя на смотровом пиршестве , не позволяй  ему добраться до тебя.

С этими словами Карбо неуклюже направился к двери.   Он остановился у распростертых тел двух своих охранников и пнул одного из них в живот:  –   Приск!  Верус!  – взвизгнул он, хлопнув  в ладоши. –  На ноги!

Оба телохранителя  в полубессознательном состоянии бросили на Паво злобные взгляды, поднимаясь с пола.  Они последовали за Карбо, когда он неуклюже вышел из столовой, и вместе исчезли в темноте коридора.   Пока Паво смотрел, как они исчезают, рядом с ним появился Букко.

– Вот, проклятие. –   Он надул пухлые щеки. –   Дентер,  говорят,  настоящий злобный ублюдок.

–  Спасибо за предупреждение,  Букко.

– Я ничего такого не имел в виду.  Просто, похоже, что это будет очень тяжелый бой.   Прости, Паво.  Если бы у меня был какой-нибудь  другой способ вернуть  Клодию и мальчиков,  я бы этого не  сделал.

По правде говоря, ничего из того, что сказал Букко,  не могло заставить Паво  почувствовать себя более разочарованным из-за своих перспектив  схватки с  Дентером.  Мысли о надвигающейся битве наполнили его чувством страха.  Накануне вечером он думал, что его противником будет обыкновенный полоумный бывший гладиатор.  Теперь ему пришлось столкнуться с другой реальностью.  Ему предстояло встретиться с очень мотивированным противником, имеющим за плечами ряд заметных побед.   Хуже того, от исхода зависела не только его собственная жизнь.  В его руках были жизни Клодии и двух мальчиков, а возможно, и Букко.  Ответственность тяжело легла на плечи Паво,  и когда он вышел из столовой и направился обратно на тренировочную площадку,  слова дельца отозвались в его голове.  Пьяный, дикий Дентер мог бы оказаться  хоть и хитрым, но побежденным противником,  даже если Паво будет сражаться с ним  сетью  и трезубцем.   Но трезвый Дентер,  движимый яростью и обученный профессиональным солдатом,  мог стать уже грозным противником.

Паво молился богам, чтобы Карбо ошибся.

ГЛАВА  СЕДЬМАЯ

Легкий ветерок пронесся над толпой, когда Паво и другие рекруты и ветераны выстроились в шеренгу на южном конце площади форума под бдительным взглядом дюжины хорошо вооруженных охранников из местных казарм.  Все гладиаторы стояли с обнаженной грудью и в простых льняных набедренных повязках. У них не будет возможности размахивать оружием и щитами, пока они не ступят на Арену. На близлежащих улицах толпилась толпа зевак, чтобы полюбоваться ими  на смотре  под открытым небом.

Толпа была намного больше, чем ожидал Паво.  Люди выглядывали из окон первых этажей таверн и магазинов, расположенных севернее.  Другие боролись за лучший вид с высоких ступеней близлежащего скромного театра . Все они смотрели на гладиаторов со смесью страха и благоговения.  Паво уже шесть недель не выходил за пределы лудуса и был огражден от подготовки к играм в стенах Школы.  Теперь он воочию видел волнение,  отражавшееся  на лицах толпы.  Женщины обмахивались веерами, разглядывая смазанные маслом мускулистые торсы гладиаторов.  Дети дрались игрушечными мечами.  На площади было установлено полдюжины киосков,  где болельщики могли приобрести резные миниатюрные статуэтки любимых бойцов, а также ожерелья и различные безделушки.  Кое– где  продавали  копии программы для поединков на следующий день на глиняных  плитках .  Все это время в воздухе витал запах жареной свинины,  от маленьких колбасок, которые  торговцы продавали голодной и нетерпеливой .

Паво смотрел, как солнце уходит за горизонт.  Где-то на  среднем расстоянии он заметил лудус,  стоящий на возвышении среди развлекательного квартала к северу от форума.  Арена находилась справа.  Ее  каменный фасад отсвечивал бледным оттенком в угасающих  лучах поздней осени. Дюжина силуэтов трудилась возле верхнего ряда сидячих мест.  Они были заняты установкой льняных навесов, готовясь к завтрашнему дню.  Трескучий рев сотрясал небо, когда рабочие стегали навес,  расправляя  льняную ткань, прежде чем прикрепить ее к шестам и перекладинам, в верхней части Арены.

– Взгляни на эту толпу, – мрачно сказал  Букко.  –  Сюда, должно быть, пришла тысяча человек, чтобы поглазеть на нас.  Может быть,  даже больше . –  Его обычно веселый голос теперь был приглушен страхом, и это вызвало у Паво  укол тревоги.   Он никогда раньше не был на гладиаторских  смотровых пиршествах, но понимал, что  их по традиции  устраивали под открытым небом.  Традиция диктовала, что это был шанс для гладиаторов публично выразить свою стойкость перед лицом надвигающейся гибели.  Пир под открытым небом также вызывал энтузиазм у толпы перед боем.  Паво наблюдал, как толпа мужчин обступила  Карбо,  чтобы растратить  свои с трудом заработанные деньги.

– По крайней мере, мы получаем от этого немного еды,  –  кисло сказал Букко,  указывая на столы на козлах, расставленные посреди площади форума.  –  Как ни странно, но я почему-то не чувствую голода.

Его тон удивил Паво.   Обычно Букко облизывался бы при мысли о вкусной еде, но его аппетит покинул его при мысли о том, что судьба его семьи зависла  на волоске.  Паво сочувственно взглянул на своего друга.  Его охватило такое  чувство, как будто по его кишкам  забегала стая мышей.

Паво сплюнул, когда рабы расставили подносы с едой на столах для всеобщего обозрения.  Там были бесчисленные тарелки свеженарезанного  салата и тарелки с соленым тунцом, украшенным перепелиными яйцами, а также куски созревшего сыра, моллюсков и сырых овощей.  Серебряные кубки были наполнены подслащенным вином из больших кувшинов.  Кроме того,  были вынесены дополнительные лотки с фаршированными птицами, свиным выменем и бычьими языками.  Угощения  вызвали у Паво тошноту, несмотря на ненасытный голод в животе.   Такая экстравагантная еда была основным продуктом его детства, когда его отец наслаждался поклонением  Пятого легиона, которого уважали и боялись в равной мере молчаливые люди из Сената.  Каждый поднос  с едой напоминал ему о счастливом времени, о жизни, к которой он никогда не сможет вернуться.  Он отвел взгляд, прежде чем урчание в его животе стало непреодолимым.

– Заставляет задуматься, зачем они выставили всю эту еду,  –  размышлял Букко, почесывая локоть. –  Мы должны тренироваться по восемь часов в день на диете из черствого хлеба и каши,  а теперь они решили устроить нам настоящий пир.  –  Он покачал головой.

– Сегодня они хорошо к нам относятся, потому что ждут,  что завтра мы погибнем.  –  Римляне любят, когда их осужденные умирают с сытым брюхом, –  прорычал Паво.  Он покачал головой. –  В любом случае, ты так и не рассказал мне о своей роли на играх.

Эта мысль пощекотала Букко,  и его настроение несколько улучшилось от новости, которую он скрывал от своего друга.  Он похлопал себя по внушительному животу, и болезненная улыбка скользнула по его губам, когда он заявил:  – Ты  увидишь  новый комедийный номер.  Тренер считает, что я умею смешить людей.

Увидев смятение на лице Паво, он продолжил:  – О, все не так уж и плохо.  Я буду развлекать толпу в перерывах между боями.  А самое лучшее,  –  доброволец постучал себя по носу,  –  что завтра меня не порубит какой-нибудь закаленный в боях сириец.

Паво изучал своего друга:  –  Ты в хорошем настроении.

Букко засунул большие пальцы на набедренную повязку и вызывающе вздернул подбородок, глядя на толпу:  –  Приходит с переменой мест, мой друг. Когда ты родился в канаве, нет смысла блеять о своей судьбе.  Тебе просто нужно смириться с этим, не так ли?  В любом случае, я бы не поменялся местами с таким высокородным парнем, как ты, ради всего фалернского  Кампании . Все эти интриги и необходимость прикрывать свою спину.  Насколько я могу судить, вы, аристократы,  чрезмерно  богатеете,  а в один прекрасный момент  вас сошлют,  присудят к лудусу или того хуже, зарежет в каком-нибудь глухом  переулке Рима отряд преторианцев.   Нет, я за простую жизнь в любой день недели.

– Как благородно с твоей стороны, Букко.  Возможно, ты сам захочешь сразиться с Дентером и использовать выигрыш, чтобы расплатиться с долгами перед Карбо,  Гурджесом и любым другим несчастным человеком, которому ты должен деньги.

Букко замолчал.

– Нет, – продолжал Паво. –  Я так и думал.

Тяжело вздохнув, Паво поискал на форуме Гурджеса. Он обнаружил  ланисту  возле других  высокопоставленных  лиц на мраморных ступенях общественного зала в задней части площади.  Слуги толпились вокруг них,  разнося подносы с инжиром, оливками, финиками и другими закусками.  Паво увидел, что Гурджес стоял сбоку от основной группы влиятельных лиц. Он разговаривал с высоким темноволосым мужчиной с резко выделявшимися скулами и гладко выбритым  лицом.

– Кто этот красавчик  рядом с Гурджесом? –  спросил Букко.

– Паллас, – мрачно пробормотал Паво,  вздрогнув, узнав  этого человека.

Толпа замолчала.  Паво и Букко развернулись лицами вперед,  когда перед столами на козлах вышел коренастый мужчина и взобрался на временный деревянный постамент, возведенный на площади.  Мужчина прочистил горло.

– О, боги, глашатай, –  проворчал Букко. –  Будем надеяться, что этот старый дурак не станет болтать, так же долго, как те, которые были в Остии.

Паво посмотрел на своего друга. Мужчины и женщины в конце толпы навострили уши. Над форумом  повисла тишина.

– Его Императорское Величество, Император Клавдий,  с гордостью объявляет об уникальном зрелище для жителей Пестума,  – заявил глашатай хриплым голосом, который пронесся над головами толпы и эхом разнесся по улицам.

Паво покрылся холодным потом, когда он понял, что его победа над Бритомарисом только помогла Палладе укрепить доверительное положение при Императорском Дворе.  Клавдий хоть и носил титул Императора,  мрачно подумал он, но истинная власть принадлежала Палладе и его лакею Мурене. Типичная моя удача, подумал он с горечью.  Я нажил себе врагов из самых могущественных людей Рима.

Глашатай продолжал:  – Завтра на Арене состоятся  зрелищные  гладиаторские бои,  оплаченные Императором,  которого лично представляет имперский секретарь Марк Антоний Паллас.

Паво оглянулся на вольноотпущенника.   Он махнул толпе, срывая  аплодисменты.  Рядом с ним Мурена что-то прошептала ему на ухо.  Паллас усмехнулся.

–  Утром состоятся казни!

Толпа зааплодировала, когда герольд указал на разорванную шеренгу осужденных, стоявших справа от гладиаторов.  Цепи были стянуты вокруг их тощих запястий и лодыжек.  Их скелетообразные  бородатые лица были лишены надежды. У одной или двух более простых душ были хищные взгляды в глазах, когда они смотрели, как рабы выносят еще больше подносов с едой к столам.

– Днем будет двадцать пар боев, – проревел глашатай под очередной хриплый хор одобрения толпы. –  Главная достопримечательность представит две легенды  Арены, сражающиеся насмерть.  Он жестом пригласил Паво и  его тренера выйти из строя гладиаторов.  –  Вот это  -первый  претендент.   Представляю вам сына изменника– легата и гладиатора, победившего  язву  Рима,  Бритомариса…   Марка Валерия Паво.

Толпа разразилась бурными аплодисментами, когда Каламус проводил  Паво к середине площади. Он взобрался на деревянную платформу, а его тренер встал  сбоку. Приветствия возрастали.  Мужчины до хрипоты кричали, прославляя своего нового героя. Женщины локтями пробивались вперед толпы, чтобы поглазеть на него. Эта сцена на мгновение ошеломила Паво, прежде чем осознал  навязчивые тревоги по поводу его затруднительного положения.  Несмотря на его попытки овладеть техникой ретиария,  он все же намного увереннее  чувствовал  бы себя с мечом в руке.  Он еще не разу не испытал  бою  свое новое оружие.  Его охватил приступ огорчения, и он втайне пожалел, что оптиона  Макрона не было рядом с ним.  Несмотря на все свои различия,  Паво и Макрон   разделяли общую ненависть к бюрократии и распрям, которые гноились в сердце Рима, и предпочтение гладиуса  всем другим видам оружия.

Ватага шумных мужчин, слонявшихся возле таверны, разразилась пьяными скандированиями. – Готовьте трупные  крючки для Паво!  – пели они, поднимая в воздух кувшины с вином. –  Трупные крючки для Паво!   О, они тебя трупным крюком оттащат с Арены!

– Очаровательные люди, – сказал Паво.

– Дебоширы  из Помпеи, – возразил Каламус. – Я несколько раз видел их на Арене  а таком же состоянии. Это поклонники  Дентера.  Конечно, на самом деле они и не собираются смотреть на бой. Им бы просто позлится и избить несколько местных жителей.  Не обращай на них внимания.

Паво оглянулся на гладиаторов.  Амадокус превратил свои синяки в красноты  ярости из-за почестей, которые  оказывали молодому бойцу.   Паво посмотрел вперед,  когда глашатай  провел руку  дугой перед его грудью. Толпа замолчала.

– А с кем завтра встретится Паво?   – Глашатай повысил  свой голос дальше, чтобы его было слышно среди дебоширов.   На мгновение он оставил вопрос висеть у него на губах, пока не вверг  толпу в безумное ожидание.  Потом продолжил:  – Победитель сорока девяти поединков на Арене. Победитель Феликса Бесстрашного.  Разрушитель Черного Фракийца.   Я представляю вам гордость Помпеи …  Децима…  Коминия…  Дентера!

Толпа на западе  неохотно расступилась.   Паво  сосредоточился на фигуре, пробиравшейся сквозь толпу, и впервые взглянул на Дентера.

– Ничего, себе!  – пробормотал он себе под нос.

Один взгляд на своего противника подтвердил предупреждения  Карбо о том, что Дентер тренировался изо всех сил.  Несмотря на относительно худощавое телосложение, он обладал резко очерченными мускулами на руках и плечах и точеной грудью.  Паво никогда не видел Дентера,  сражающегося во плоти, но, судя по форме его тела, он предположил, что гладиатор представлял собой  на песке Арены проворную фигуру.

Он внимательно наблюдал, как Дентер потряс сжатым кулаком в воздухе и направился к платформе.  Его приветствовал хор улюлюканья и насмешек,  прерываемый лихорадочным ревом дебоширов .  Дентер остановился.  Повернувшись лицом к толпе, он схватился за мужское достоинство и сделал непристойный жест в их сторону,  вызвав бешеную волну непристойных возгласов.  Какая-то фигура вытолкнула гладиатора сквозь ревущую толпу.   Паво предположил, что это тренер Дентера.  Он вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть мужчину.  Но он был закрыт протянутыми руками толпы,  яростно цеплявшимися  в Дентера.  Вторая фигура поспешил к постаменту как раз в тот момент, когда настроение в толпе начало становиться ядовитым. Совершив последний рывок, гладиатор, к явному неудовольствию глашатая, двинулся вперед и вскарабкался на помост под одобрительные возгласы  помпейцев.

Вблизи Дентер выглядел устрашающе. Сумасшедшие глаза устремились на Паво с густо обросшего бородой лица.  Татуировки сужались от его шеи до предплечий.  Тяжело дыша через ноздри, он приблизился к Паво  так, что они встали лицом к лицу.  Затем ветеран опустил подбородок на дюйм и окинул взглядом  Паво  по всей длине своего  тонкого носа.  От него пахло приторно-сладким вином.  За плечом своего противника Паво заметил одного из дебоширов,  рисовавшего оскорбительный лозунг на фасаде таверны.

– Значит, ты и есть,  великий Марк  Валерий  Паво,  –  пробормотал Дентер.  –  Ты не очень то выглядишь.  –  На его лице расплылась ухмылка.  –   Так же как  и твой  старик Титус,  который  был долбанным  трусом.

– Он был уважаемым легатом,  –  с гордостью заявил Паво.  –  Он не был трусом.

Дентер скривился от отвращения:  – Он был скупым ублюдком!  Никогда не позволял нам пограбить что-либо стоящее.   Я присоединился к этому проклятому  легиону только для того, чтобы получить немного добычи,  убить несколько галлов и трахнуть  несколько ихних  шлюх.   Затем явился  твой Тит, читать нам лекции о чести и долге.   Так ему и надо!  Все эти разговоры не помешали выпотрошить твоего старика.

– Его убили в бою, –  угрюмо сказал Паво.  –  Гермес.  На Арене.

– Меня не волнует, кто это сделал хоть сам Юпитер,  –  взорвался Дентер.  –  Я просто хотел бы сам разделать этого заносчивого старого дурака.   Тит выгнал меня из легиона.  Он вынудил меня сменить карьеру, годами живя среди рабов и иностранной нечисти.  Я бы с удовольствием посмотрел, как он умирает.  Когда Император попросил меня зарезать сына Тита,  я с радостью согласился.  Приготовься  присоединиться к своему бесхребетному старику в Аиде.

Паво  снова отвел взгляд и увидел тренера  Дентера.  Горячая полоса гнева прокатилась по его венам, когда  Дентер начал играть мускулами перед толпой.

– Не верю, –  возмутился Паво.  –  Этого не может быть он. Не может быть!

– Взгляни на меня, засранец,  –  сказал Дентер.

Но Паво не слушал  Дентера.   Он просто смотрел на его тренера, стоящего у подножия постамента, и бормотал себе под нос его имя:  –  Макрон…  ведь это же Макрон …

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ

Холодок пробежал по спине Паво при виде  солдата.  На лице оптиона  промелькнуло раскаяние. Затем Макрон  решительно качнул  головой и принял суровое выражение лица,  поприветствовав  Паво коротким кивком.  Паво не видел Макрон а с того рокового дня на Юлианской площади, и теперь его вид пронзил гладиатора смесью шока и подозрениями.

– Что ты здесь делаешь?  – прошипел он.

– А, как ты думаешь?   –  Оптио склонил голову на Дентера.  –  Тренирую этого старого  пенька.

– Ты предатель!   –  Паво взорвался от ярости.  –  Я доверился  тебе помочь мне одержать победу над  Бритомарисом,  а теперь ты устраиваешь против меня заговор?

Макрон начал  было протестовать. Его прервала стычка, вспыхнувшая в толпе, когда дебоширы и местные сторонники  Паво столкнулись возле таверны. Раздался пронзительный звук разбивающейся глиняной посуды, когда один из помпейцев  бросил в толпу кувшин.  Глашатай пробежался по своему объявлению, стараясь быть услышанным за пределами суматохи.  Некоторые помпейцы обменивались ударами с толпой.  Их товарищи улюлюкали и кричали.  Взволнованный Паллас подала сигнал небольшому количеству людей из городской стражи, которые быстро вмешались,  разделив бойцов,  и оттеснили  помпейцев.

Каламус  прошел впереди линии гладиаторов и хлопнул в ладоши.

– Хорошо, девочки,  – сказал он. – Пришло время поесть.

Мужчины заторопились к скамейкам.  Каламус тут же поднял ладонь. Застонав, они остановились.

– А теперь вспомните, что я вам говорил. Не набивайте животы.  Ешьте немного … . Я не хочу видеть, как кто-то из вас  нагадит,  когда ступит на песок.  – Каламус  метнул презрительный взгляд на осужденных преступников.  –  Предоставьте  свинство этим жалким ублюдкам.  Это их последняя ночь перед тем, как они отправятся в Подземный мир.  У остальных есть шанс уйти живыми.  Во всяком случае, некоторым из вас.  Каламус взглянул на Паво,  произнося последние слова, и рассмеялся.

Паво  не спеша  занял свое место на скамейке.  Осужденные смиренно собрались вокруг отдельного стола, прижав подбородки к груди,  и в болезненном молчании ковыряли еду на своих тарелках. Половина толпы осталась, чтобы посмотреть, как гладиаторы едят то, что для некоторых станет их последней в жизни пищей.  Другие обратили свое внимание на товары, предлагаемые на прилавках, или отправились обсуждать предстоящие игры за кувшином дешевого вина в ближайшей таверне.  Букко плюхнулся рядом с Паво и равнодушно посмотрел на поднос с изысканными пирожными.  Его обычно ненасытный аппетит неожиданно  его покинул . Он пододвинул своему спутнику поднос с моллюсками.

– Тебе  лучше что-нибудь  поесть, –  сказал он. – Ты же не хочешь драться с  Дентером  голодным.

– Я не голоден, – лаконично ответил Паво.

– Значит, нас  таких двое,  –  пробормотал Букко, глядя себе под ноги.

– В чем дело, римлянин?  –  раздался гортанный голос из дальнего конца стола. –  Паво наклонился вперед и увидел, как Амадокус поглощает тарелку сосисок.   Кусочки мяса посыпались на его грудь. Он мотнул головой в сторону Макрона.  –  Расстроен тем, что твой дружок  нашел новую любовницу?

Паво не ответил.  Про себя он был удручён мыслью,  что  Макрон тренирует  Дентера.  Он изо всех сил пытался понять, почему  оптион  помогает решить судьбу того, кого и так ущемил Императорский Дворец.  Он безмолвно молил богов проклясть Макрона.

Внезапно за соседним столиком раздались гневные крики.  Паво очнулся от грез и посмотрел на Дентера,  сбросившего  Ородеса на землю и небрежно  плюхнувшегося  на его место на скамейке.  Остальные гладиаторы за столом молча посмотрели на него.

– И для чего ты это сделал?  – рявкнул  Ородес,  поднявшись с земли.

Дентер схватил пригоршню моллюсков и жадно затолкал их в рот. Он запил полный рот громким глотком вина и издал чудовищную отрыжку.  –  Ты сидел  на моем месте, перс.

Ярость заурчала в горле Ородеса.  Он стоял позади  Дентера и ждал, когда тот обернется. Но ветеран продолжал накладывать еду себе в тарелку и отхлебывать вино.  Ородес холодно смотрел Дентеру в затылок.   Дентер допил вино и грохнул чашкой по столу.  В мгновение ока Ородес схватил кубок, поднял его над головой, как трофей, и обрушил на череп Дентера.  Звук бьющейся глиняной посуды пронизал  воздух.  Дентер замер.  На его губах появилась дикая улыбка, когда вино,  смешавшись с кровью из раны на голове,  пропитало его  бороду.  Он слизнул смесь с нижней губы.  Затем медленно поднялся со скамьи и повернулся лицом к Ородесу.  Перс сглотнул слюну от сжимающего его страха.  Его глаза расширились от осознания того, что его нападение на Дентера   был ужасной ошибкой.

Внезапно вспыхнув гневом, Дентер бросился на Ородеса и обвил его шею своими длинными руками. Другие гладиаторы в шоке смотрели, как Дентер повернул голову перса под углом и зажал зубами его ухо.  Ородес взвыл в агонии.   Дентер несколько болезненных мгновений жевал ухо.  Затем с яростным рычанием оторвал его от  головы.   Ородес  громко завизжал, как  обваренная крыса, когда его лишали уха.  Кровь залила подносы с едой на столе.  Дентер выплюнул изуродованную кожу и хрящи уха  изо рта,  его подбородок был залит кровью, и он издал леденящий кровь  рев.

– Карбо был прав, –  сказал Букко.  –   Дентер действительно сумасшедший.

Двое охранников бросились к Дентеру.  На губах гладиатора появилась дикая ухмылка. Остальные отшатнулись назад, а Дентер опустился на корточки перед брошенным  сидящими гладиаторами столом, упершись ладонями в  его край.  Подпрыгнув, он опрокинул стол на бок, затем разжал хватку, и стол рухнул на набегающих охранников.  Раздалась какофония шума, когда на землю попадало множество кувшинов, чашек и подносов.  Двое охранников постарались убраться с дороги, когда на них обрушился стол.  Стук дерева о мощеную землю площади  сопровождался отчетливым треском ломающихся ребер.  Третий охранник набросился  на Дентера со стороны форума,  дико размахивая мечом. Лезвие вонзилось в спину Дентера и вызвало у ветерана вопль боли.  Он прижал руку к спине, когда еще шестеро охранников подлетели к своим поверженным товарищам и окружили его.  Дентер демонстративно махнул кулаком в небо, к большому удовольствию дебоширов , которых  выпроваживали  прочь с площади.  Затем он исчез в вихре доспехов и мечей.  После непродолжительной борьбы охранники повалили его на землю.

– Вот и все! – крикнул Гурджес в ярости, его лицо было искажено гневом.  –  Пиршество окончено! Ты!  –  Ланиста ткнул костлявым пальцем в грудь ближайшего охранника.   –   Собери  гладиаторов. Я  хочу, чтобы их немедленно сопроводили обратно в лудус.   Осужденных  преступников  распорядись отвести обратно в тюрьму на ночь.

Охранники бросились выполнять приказ, грубо ставя гладиаторов на босые ноги и выстраивая  их в неровную  шеренгу.   Букко  встал на  свое место, когда Паво заметил, что Гурджес  возвращается к Имперскому секретарю, низко опустив голову и смиренно сложив ладони перед собой.  Хотя Паво не слышал слов, тон голоса ланисты подсказал юному гладиатору, что тот извиняется.  Вольноотпущенник  выглядел не впечатленным.  Паво заметил, что Мурена незаметно ускользнул от Паллас,  в сторону  Макрона.

Охранник схватил Паво за предплечье и поставил его в линию позади Букко.  Доброволец бросил последний унылый взгляд на угощение,  оставленное на столах.  Затем гвардейцы повели гладиаторов с площади обратно в лудус.

Макрон  смотрел,  как Паво и другие гладиаторы уходят с форума.  Толпа задержалась, охваченная внезапной вспышкой насилия.  Оптион  уставился на Дентера.  Его подопечный лежал прижатым к земле охранниками.  Двое слуг помогли  Ородесу подняться на ноги.   Гурджес приказал им сопроводить раненого перса в лазарет лудуса.    Оптион уставился на отгрызенное ухо, лежащее на земле среди разбросанных оливок, хлеба и осколков разбитых глиняных чашек. Он поднял глаза и увидел, как Мурену пробирается  к нему через бойню.

– Что это, побери  тебя химеры,  было? – прохрипел помощник.   Его глаза были узкими и острыми, как зубы у волка. –   У нас была сделка,  оптион.   Ты должен был держать  Дентера трезвым до его боя с Паво.

– И я бы сдержал свое слово, если бы ты не пригласил его на это пиршество, – возразил Макрон , фыркнув и сурово взглянув на него. –  Я присматривал за этим сумасшедшим шесть долгих недель, но я не могу же  наблюдать за ним каждый час.  Я на минутку отвернулся.   Следующее, что я увидел, это каких-то парней, которые  покупали  ему выпивку в таверне.   Если бы нам не пришлось возиться со всей этой пышностью и церемониями,   Дентер  сейчас лежал бы в постели,  трезвый, как на государственных  похоронах.

Мурена бросила укоризненный взгляд на солдата.

– Я не указываю  тебе, как делать твою работу,  оптион.   Так, что не указывай и ты  мне,  как делать мою.

Макрон  пожал плечами:  –  Я просто говорю, как все было.

Двое охранников подняли Дентера на ноги и положили руки ему на плечи. Его глаза были остекленевшими и плотно закрытыми. Слюна стекала с его обвисших губ и капала на грудь. Он бормотал что-то бессвязное о Тите.   Макрон и Мурена смотрели, как охранники уводят его с площади.   Макрон зевнул.

– Так он может потерять шансы на победу,  –  сказал  оптион.

– Вряд ли, – ответил Мурена.

– Что ты имеешь в виду?  – усмехнулся Макрон.  –  Человек не в своем уме. Он не выздоровеет к завтрашнему дню.  И взгляни и на это. Он указал на травму, нанесенную  ему охранником. Кровь сочилась из раны в форме полумесяца и тянулась  по всей длине его спины. За годы службы во Втором легионе Макрон повидал множество ран и сразу понял, что эта недостаточно глубока, чтобы стать смертельной.  Вот почему в армии мы колем, а не рубим, напомнил он себе.  Но она все равно потребует лечения, а тем временем  Дентер обнаружит, что его движения сильно ограничены.

– Этому идиоту повезет,  если он сможет держать свой проклятый  меч прямо,  –  заключил оптион.

Мурена рассмеялась. Это был уклончивый смех, который Макрон  уже слышал раньше, вскоре после того, как Паво  расправился с  Бритомарисом,  когда оптион  узнал о заговоре помощника с целью отравить молодого человека.  Теперь  опять волосы на голове Макрона встали дыбом.

–  Об этом  уже позаботились,  оптион.

– Что ты еще придумал? – прошипел Макрон помощнику, борясь с желанием сломать его тонкую шею.

Мурена махнул рукой Гурджесу.   Ланиста кивнул и поспешил к своим ожидающим  его носилкам.  – Скажем так:   Дентер будет не единственным, кому завтра будет не легко  на Арене.

Макрон нахмурился:   –  Ты не все учел!  На твоем месте я бы опасался,  что Паво проиграет.

Мурена резко  повернулся к солдату: – Почему?

– Эта партия,  только  начало неприятностей.  –  Макрон  ткнул большим пальцем в сторону помпейцев.   Редко рассредоточенные охранники изо всех сил пытались вытеснить банду с площади.  Их число удвоилось, а настроение стало откровенно враждебным.  –  Большая часть их уже в пути.  Насколько я слышал, фанаты из Помпей прибудут сюда в огромном  количестве.

Мурена слабо улыбнулся  дебоширам.  –  Я не думаю, что несколько кулачных боев между соперничающими  фанатами гладиатора  вызовут  беспокойство,   оптион.

– Не о них тебе все же  следует побеспокоиться.  – Макрон  скрестил руки на груди и кивнул на опрокинутый стол.  –  Толпа любит Паво.  Они не захотят, чтобы их героя зарубили,  и им не  уже не нравится,  как кучка психов из Помпеи во все глотки  кричит об этом.   Ты думаешь, что настроение толпы было беспредельным  сегодня, подождите,  пока ты не увидишь, что они будут  вытворять завтра.