Текст книги "Варвар (ЛП)"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Саймон Скэрроу
Ти Дж Эндрюс
Арена 1
Варвар

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

ГЛАВА  ПЕРВАЯ

Рим, конец 41 г. н.э.

Имперский гладиатор сморгнул пот со своих глаз и посмотрел, как слуги  стадиона убирают мертвые тела, разбросанные  по полу Арены

Со своего места в тени коридора Гай Невий Капитон хорошо видел последствия постановочной битвы .   В центре усеянного трупами амфитеатра Статилия Тавра стояла грубая копия кельтского поселения.  Капитон перевел взгляд на галереи.  Там он увидел нового Императора, сидевшего в кресле, на возвышении, окруженного толпой вольноотпущенников, соперничающих за  его внимание. По краям группы сидели сенаторы и служители храмов  в характерных тогах. Над подиумом на каменных сиденьях, вдоль верхних галерей плечом к плечу теснилась  толпа. Капитон почувствовал дрожь в костях, когда толпа взревела. Он наблюдал, как двое работников Арены  тыкали в сгорбленного варвара раскаленным железом. Мужчина вздрогнул. Толпа насмехалась над его попыткой притвориться мертвым, и один из судей подал сигнал слуге с массивным двусторонним молотом.  Второй слуга закончил рассыпать свежий белый песок на заляпанном кровью полу арены. Затем они отступили к коридору, отдохнуть в тени в нескольких шагах от Капитона.

– Взгляни на это дерьмо,  –  простонал один из работников Арены, подняв окровавленные руки. – У меня уйдет весь день, чтобы убрать эту дрянь.

– Гладиаторы, – проворчал другой работник.  –  Эгоистичные ублюдки

Капитон хмуро посмотрел на них, когда еще один работник Арены, радостно улыбаясь, с молотом в руках  подошел к галлу, лежащему на песке, и ударил им по черепу варвара. Капитон услышал треск ломающихся костей и скривился. Будучи самым известным гладиатором Юлианской Школы в Капуе, он очень гордился своей работой. Но это зрелище оставило горький привкус во рту. Он наблюдал из коридора, как гладиаторы, одетые легионерами,  рубили и резали  своих противников –  осужденных и рабов тупым оружием.  Для этого не требовалось большого мастерства.  Он видел в этом унижение своего ремесла.

Слуга на  Арены оттащил последнего из убитых металлическим крюком.

– Кровавая баня, – пробормотал Капитон про себя. – Просто кровавая баня.

– Что ты только что сказал? – спросил один из работников.

– Ничего, – ответил Капитон.

Работник  Арены собирался снова заговорить, когда глашатай произнес имя Капитона звучным голосом, донесшимся до самых высоких галерей. Толпа взревела. Работник Арены указал большим пальцем на забрызганный кровью песок.

– Теперь твоя очередь, – прорычал он. – Но, помни. Это показательный бой.  Двадцать тысяч человек пришли сюда, чтобы посмотреть на тебя. Там, наверху Император, и он рассчитывает, что ты дашь Бритомарису хорошую  взбучку. Не подведи его.

Капитон осторожно кивнул. Его бой стал главным событием первого крупного зрелища, подаренного народу императором Клавдием. Во второй половине дня воссоздалась генеральная битва с участием сотен мужчин, в которой  гладиаторы, предсказуемо,  одерживали победу над плохо экипированной ордой варваров. Теперь гордость имперских гладиаторов  должен был сразиться с варваром,  выступающим в роли вождя кельтского племени. Но это был не какой-нибудь изможденный варвар. Бритомарис уже одержал пять побед на Арене, к удивлению бывалых зрителей. Варвары, не имевшие надлежащего обучения обращению с мечом, обычно встречали свою ужасную гибель еще в начале боев, а серия побед Бритомариса выбила из колеи даже ветеранов имперской Школы. Капитон отмахнулся от таких опасений и заверил себя, что люди, с которыми Бритомарис столкнулся в предыдущих схватках, были не такими опытными бойцами, как он. Капитон был легендой Арены. Несущий смерть и победитель славы. Он напряг мышцы шеи, поклявшись преподать  Бритомарису  урок. Его уверенности в себе еще больше подкреплял тот факт, что на нем был  полный комплект снаряжения, включая ножные поножи, наручи и металлический нагрудник, а также длинный красный плащ, накинутый на спину.   Нагрудник сам по себе должен была уже гарантировать победу. В присутствии Императора мысль о том, что римлянин – пусть даже гладиатор, одетый как римлянин – проиграет варвару, была для него невыносимой.  Но у тяжелой брони были свои недостатки. С богато украшенным шлемом на голове, полная  броня заставила Капитона пыхтеть в удушающем поту.

Слуга вручил ему короткий меч и прямоугольный легионерский щит. Капитон сжал меч в правой руке и взялся за щит левой. Он сосредоточился на темном входе в проход, обращенном к нему с противоположной стороны Арены. Гладиатор смотрел, как из тени медленно выходит фигура, поглядывающая то влево, то вправо, словно сбитая с толку окружающей обстановкой.

– Вот он, Варвар, одержавший несколько удачных побед,  –  сказал себе Капитон.   – Вооруженный затупленным копьем.  Гладиатор поклялся поставить Бритомариса на место.

Капитон вышел на Арену и направился к центру, где стоял судья, постукивая деревянной палкой по правой ноге. Солнце палило сверху  вниз, и песок под его босыми ногами был обжигающе горячим. Он взглянул на толпу, выстроившуюся вдоль галерей. Одни утоляли жажду из маленьких винных кувшинов, а другие обмахивались веерами. Большая группа легионеров, сгрудившаяся в одном углу галереи,  находилась в неистовом настроении. Были и женщины, подумал Капитон с похотливой улыбкой. Он почувствовал укол гордости за то, что так много людей пришли посмотреть на него, Великого Капитона.

Горячий воздух, поднявшийся от земли и ударивший Капитону  в лицо, был испорчен металлическим запахом крови . Прямо на вершине Арены, над самой высокой галереей,  десятки матросов манипулировали огромными навесами, пытаясь обеспечить тень для толпы. Но солнце сместилось и мешало их усилиям. Вольноотпущенники на верхних галереях находились в тени, а сановникам внизу приходилось страдать от жары.

Загремели трубы. Капитон крепче сжал меч. Толпа одновременно вытянула шеи в сторону прохода напротив него. Гладиатор отключился от шума Арены и сосредоточился исключительно на варваре, тяжело шагавшем к нему.

Капитон подавил улыбку. Бритомарис выглядел слишком большим и толстым. Его ноги были широкими, как стволы деревьев, в бедрах, а мышцы рук и плеч были скрыты под слоем жира. Он тяжело ступил на середину Арены, словно каждый шаг требовал  от него больших усилий. Капитон не мог заставить себя поверить, что Бритомарис выиграл пять боев. Его противники, должно быть, были еще хуже, чем он себе представлял. На варваре были яркие штаны и шерстяная туника без рукавов, застегивающаяся на талии ремнем. У него не было доспехов. Ни поножей, ни нарукавников, ни шлема. Его вооружение состояло из обтянутого кожей деревянного щита с металлическим выступом и копья с притупленным наконечником. Судья тростью велел гладиаторам остановиться  и встать лицом к лицу на расстоянии  длины двух мечей друг от друга.

– Ну, ребята, – сказал судья. –  Я ожидаю честного и чистого боя. Помните, что это вопрос жизни и смерти. Пощады не будет, так что избавь себя от необходимости умолять Императора. Примите свою судьбу с достоинством.  Понятно?

Капитон кивнул. Бритомарис никак не отреагировал. Он, наверное, даже не говорил по-латыни, с усмешкой подумал имперский гладиатор.  Судья посмотрел на глашатая на трибуне, сидевшего недалеко от самого Императора. Глашатай дал знак.

– Начинайте! – взревел судья, и взмахнул  тростью, чтобы начать бой

Варвар сразу же бросился на Капитона.

Его стремительная атака застала имперского гладиатора врасплох. Но Капитон уловил рывок локтя противника, когда тот собрался вонзить копье, и быстро уклонился, опустив правое плечо и заставив варвара проткнуть копьем воздух. Варвар рванулся вперед, когда инерция унесла его громоздкое тело за пределы Капитона, и теперь имперский гладиатор повернулся к своему сопернику и полоснул его по правой голени. Бритомарис издал звериный вой боли, когда лезвие вонзилось в его плоть. Толпа оценила этот шаг, зааплодировав при виде крови, свободно текущей из раны на икре и брызнувшей  на белый песок.

Капитон упивался ревом толпы.

Варвар пошатнулся и метнул копье в гладиатора. Капитон предвидел это движение и пригнулся. Копье пронеслось над ним и бесполезно вонзилось в песок позади него. Разъяренный  Бритомарис бросился к Капитону, взревев от ярости, боли и отчаяния. Капитон спокойно резко дернул щит вверх – тщательно отрепетированным приемом, многократно отработанным ранее на полигоне  Школы. Раздался внезапный удар, когда железный край щита врезался в нижнюю часть челюсти Бритомариса.  Варвар крякнул.  Аплодисменты в толпе стали лихорадочными, и среди шума гладиатор услышал отдельные голоса. Мужчины и женщины выкрикивают его имя. Внизу, на залитой кровью арене, варвар заковылял назад. Кровь сочилась из его носа и рта. Пот свободно стекал по его шее. Он едва мог стоять.

Голос в нижних галереях кричал Капитону:  –  Прикончи его!

– Не проявляй к ублюдку никакой пощады!

– Бей в горло! – закричала какая-то женщина.

Капитона не волновало, что зрелище было немного коротким. Толпа жаждала крови, и он ее ей выдаст. Он двинулся вперед, чтобы расправиться с противником, и шагнул к варвару, подняв щит и прижав локоть с мечом к боку. Варвар поднял кулаки, ожидая дать последний бой, когда гладиатор приблизится. Стремительно продвигаясь вперед, Капитон  вонзил свой меч в противника и нанес удар под углом вверх, целясь чуть выше грудной клетки.

Но варвар оглушил Капитона, ударив его ногой по нижней части щита. Когда он это сделал, навершие качнулось вперед, и варвар в мгновение ока швырнул щит к ногам гладиатора. Капитон  застонал, когда металлический обод раздавил пальцы его левой ноги. Варвар подхватил  щит Капитона и ударил его ногой в пах. Капитон отшатнулся, ошеломленный случившимся, охваченный той же мыслью, что и пятеро гладиаторов, ранее сражавшихся с Бритомарисом. Как мог такой массивный человек двигаться так быстро?

Затем варвар нанес мощный удар, по плечу Капитона и потряс его до костей. Он рухнул на песок, и Бритомарис мгновенно бросился на него. Двое мужчин катались по песку, обмениваясь ударами, в то время как судья, стоя в нескольких шагах от них, приказал им обоим встать. Но он был бессилен вмешаться. Капитон попытался вырваться, но варвар ударил его кулаком и швырнул гладиатора лицом в песок. Удар ошеломил Капитона. Какое-то время он лежал в немом шоке и думал, что случилось с его мечом. Затем он почувствовал мощный удар, словно зуб, вонзившийся в его плоть, ударил его по спине. Что-то теплое и влажное потекло из его спины вниз по ногам. Он перекатился на бок и увидел, что Бритомарис возвышается над ним и сжимает в руках меч. Это был меч Капитона.

Капитон почувствовал, как вокруг него струится кровь, хлынувшая из его спины.

– Как так? – недоверчиво сказал он.  – Но.. . как. .?

Толпа замерла в мертвой тишине. Капитон почувствовал себя плохо. Во рту у него пересохло Пятна заплясали перед его глазами. Толпа умоляла его встать и драться, но он не мог. Удар был смертельным. Он чувствовал, как кровь заполняет его легкие.

– Я взываю к вам, боги, – выдохнул он.  –  Спасите  меня.

Он в отчаянии взглянул на подиум. Император  смотрел вниз с холодным неодобрением. Капитон понял, что не может рассчитывать на пощаду. Ни один из гладиаторов не мог ожидать пощады – даже самый высокопоставленный имперский боец. Его репутация требовала, чтобы он бесстрашно принял смерть.

Капитон дрожал, когда с трудом встал на колени, обхватил руками твердые ноги Бритомариса и низко наклонился, подставляя себя на казнь. Он безнадежно уставился на окровавленный песок, молча проклиная себя за то, что недооценил своего противника. Он молился, чтобы тот, кто столкнется с Бритомарисом в следующий раз, не совершил той же ошибки.

Его конечности свело судорогой, когда меч вонзился ему в шею за ключицей и глубоко проник в сердце.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Офицер медленно поднял голову от кубка с вином и сосредоточился на двух преторианских гвардейцах, стоящих перед ним, блекло освещенных тусклым светом единственной масляной лампы. За пределами таверны улица была кромешно-черной.

– Люций Корнелий Макрон, оптион  из Второго легиона? – рявкнул гвардеец слева . Офицер с гордостью кивнул и протянул свою чашку преторианцам. Он заметил, что поверх туник они носили простые белые тоги, которые были характерной одеждой преторианских гвардейцев.

– Это я, – пробормотал Макрон. – Полагаю, вы тоже пришли послушать , за что я получил медаль. Ну, присаживайтесь, ребята, и я расскажу вам все ужасные подробности. Но это будет стоить вам кувшин вина.  Впрочем, никакого галльского пойла, согласны?

Гвардеец  невесело уставился на Макрона:  –  Ты должен пойти с нами.

– Что, прямо сейчас? – Макрон посмотрел на молодого претрианца  справа. – Разве тебе не пора в койку, парень?

Молодой  преторианец  возмущенно посмотрел на офицера. Гвардеец слева откашлялся и сказал: – Мы здесь по приказу Императорского Дворца.

Макрон протрезвел.  Вызов к Императорскому Двору после заката?  Он покачал головой.

– Вы, должно быть, ошиблись, ребята. Меня уже наградили сегодня. –  Он с гордостью похлопал себя по бронзовой медали на груди, которую ему вручил сам  Император перед представлением в амфитеатре Статилия Тавра. Поражение Капитона омрачило происходящее, и Макронн покинул свое место, как только гладиатор упал, почувствовав, что настроение толпы вот-вот выйдет из-под контроля. Только –что он выпил кувшин вина в таверне   «Щит и меч»,  недалеко от амфитеатра. Это была вонючая лачуга с вонючим вином, оправданная  тем, что ее владелец был старым приятелем из Второго Легиона, который настоял на том, чтобы угостить Макрона бесплатными напитками в знак признания его награды.

– Преторианская гвардия не ошибается, – прямо сказал гвардеец.  –  Так что, поднимайся и пойдем с нами.

– Да! С вами спорить бесполезно, мальчики, не так ли? –  Макрон соскользнул со своей скамьи и неохотно последовал за преторианцами  наружу.

Толпа вымещала свой гнев на всем, что попадалось на улицах. Рыночные прилавки были опрокинуты. Резные миниатюрные фигурки  Капитона с отрубленными головами валялись на земле, и Макрону приходилось следить за своими шагами, когда он неторопливо спускался по крытому портику Фламиниевой дороги к Фонтинальским воротам. Юлианская площадь оставалась справа от него, ее богато украшенный мраморный фасад был посвящен Цезарю. Слева от него стояли ряды роскошных  особняков.

– Зачем я им понадобился? – спросил Макрон гвардейцев.

– Понятия не имею, приятель, – ответил тот, что шел у его левого плеча, тупой, как копье, которым был вооружен Бритомарис. –  Нам только сказали найти тебя и сопроводить во Дворец. То, за что тебя разыскивают, нас не касается.

– О, Боги, –  подумал Макрон, пока стражники провожали его через ворота к Капитолийскому холму. –  Преторианец, который не совал  бы свой нос, куда не надо?  –  Он не мог в это поверить.

– Я полагаю, к здешнему запаху никогда не привыкнешь, – сказал Макрон, сморщившись от зловонных запахов, исходивших из открытого участка большой канализации, по которой городские нечистоты вытекали с Форума.

Гвардеец  кивнул.

– Ты думаешь, что здесь противно, – сказал он, – подожди, пока ты посетишь Субуру. Вот там внизу пахнет настоящей  гребаной галльской задницей. Мы держимся подальше от этого места, слава Богам. Проводим большую часть времени в императорском дворце, будучи в гвардии и все такое. Чистый воздух, нормальное вино и столько инжира, сколько можно съесть. Он ухмыльнулся другому охраннику справа от Макрона. – И эта премия в пятнадцать тысяч сестерциев от нового Императора пришлась очень кстати.

Офицера окутало ошеломляющее множество запахов. Хотя рынки закрылись несколькими часами ранее, мощный аромат корицы и перца, дешевых духов и тухлой рыбы витал в воздухе, смешиваясь с запахом канализации и способствуя взбалтыванию внутренностей желудка Макрона. Он ненавидел  Рим. Слишком много шума, слишком много грязи, слишком много людей. И слишком много долбаных преторианцев, подумал он. Едкие клубы тускло-серого дыма поднимались из кузниц и застилали небо, делая воздух душным и свинцовым. Это было похоже на прогулку в гигантской печи. В темноте тускло мерцали костры. Многоквартирные дома сужались вдоль далеких холмов и улиц, их почерневшие верхние этажи были едва различимы на фоне ночного неба.

– Все ребята в лагере только и говорят о твоей награде, – сказал охранник с ноткой ревности в голосе. – Не каждый день Император лично награждает простого офицера. Теперь ты гордость Рима. Он сузил глаза до щелочек. – Полагаю, у тебя должны быть друзья … там наверху.

– Боюсь, что нет, – сухо ответил Макрон. –  Мы с ребятами участвовали в карательной экспедиции против племен из Рейна. Там мы попали в самое пекло. Нами убито триста самых диких на вид германцев, каких только можно себе представить. Я вывел людей обратно после того, как наш центурион был убит Все как обычно для Второго.  Честно говоря, я так и не понял, из-за чего весь этот шум.

Преторианец обменялся впечатленным взглядом со вторым стражником. Макрону вдруг захотелось снова оказаться на Рейнской границе. Рим был не его стихией, хотя он жил там в детстве. Он покинул этот город около тринадцати лет назад, отомстив за смерть своего дяди Секста, убив жестокого главаря банды. Макрон отправился на север, в Галлию, и прослужил двадцать пять лет в лагерях Второго легиона. Он не ожидал, что когда-нибудь вернется в город, и это возвращение было странным.

– Да, – сказал он, похлопывая себя по животу:  – Тяжело быть героем. Все покупают тебе напитки. Даже матроны  заискивают перед тобой.  Женщины любят мужчин с блестящим набором медалей. –  Охранник с завистью оглянулся через плечо на Макрон.  – А особенно шикарные,  видимо, не могут устоять перед  грубостью.  Наверное, ее им не хватает

Макрон изо всех сил старался не отставать от гвардейцев, которые прокладывали себе путь сквозь волну причудливых лиц – сирийцев и галлов, нубийцев и иудеев. Синагоги и множество храмов, которых он раньше не видел, вырисовывались между многоквартирными домами вдоль главной улицы.

– Мудрые слова, – сказал гвардеец.  – Здесь все не так, как раньше. Многое изменилось.

– Ой-ли? – спросил Макрон, его интерес возбудился. – Что ты имеешь в виду?

– Клавдий, конечно, может быть Императором, но его вступление на престол не было гладким. Тот несчастный случай с Калигулой, получившим отставку несколько месяцев назад, вызвал небольшой беспорядок.

– Насколько я помню, – холодно сказал Макрон, – это один из вас вонзил свой клинок в Калигулу.

Новость об убийстве предыдущего Императора в январе была встречена солдатами Второго легиона  со смесью тревоги и облегчения. Тревога от того, что они могли вернуться во времена Республики, и облегчение от того, что правление Калигулы подошло к концу. Императора преследовали скандалы. Всем было известно, что он жил в открытую со своими сестрами и превратил императорский дворец в публичный дом, а покушение на его жизнь со стороны обиженной аристократии и Сената было слишком предсказуемо. В конце концов,  трое офицеров преторианской гвардии во главе с Кассием Хереем взяли дело в свои руки. Заговорщики нанесли Калигуле тридцать ударов ножом, убили его жену и разбили голову его малолетней дочери о стену, чтобы положить конец родословной. На короткое время казалось, что должна была восстановиться  новая римская республика. Пока преторианцы не обратились к Клавдию.

Охранник остановился как вкопанный и, повернувшись лицом к Макрону, понизил голос:  –  Послушай, между нами говоря, старый Херей был порядочным парнем, но никогда не пользовался особой поддержкой среди гвардейцев. Он забыл золотое правило. Преторианцы верны нашему Императору, несмотря ни на что. Он сделал паузу, сделал успокаивающий вдох и продолжил. – Как бы то ни было, после смерти Калигулы несколько сомнительных типов выползли из домов, заявив, что они против того, чтобы Клавдий стал императором. Некоторые из них стали продвигать идею, что они направят власть в нужное русло. Или, что еще хуже, снова превратят Рим в Республику! Чтобы мы вернулись в темные дни гражданской войны и кровопролития на улицах.  –  Охранник вздрогнул от этой мысли. – Очевидно, что Император не может править с противниками  в своих рядах.

– Очевидно, – согласился  Макрон.

– Верно. Так что нам пришлось потратить последние несколько месяцев на то, чтобы выкорчевать тех, кто выступал против Клавдия, и заставить их исчезнуть.

Макрон поморщился:  – Исчезнуть насовсем?

– Да, – сказал охранник, забегав глазами влево и вправо, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь их разговор. – Мы потихоньку убираем их с улиц, привозим во дворец и разбираемся с ними. – Он сделал жест перерезающим горло. – Сенаторы, всадники, магистраты.  Даже один легат.  Их сыновей изгоняют или, что еще хуже, бросают в Школы Гладиаторов.  Кажется, список растет с каждой неделей. Говорю тебе, никто не уходит от  наказания.

– Вообще– то, мне это не нравится, – коротко сказал Макрон. –  Солдаты не должны вмешиваться в политику.

Охранник поднял руки в насмешливом жесте капитуляции:  – Эй, не смотри так на меня. Ты сам знаете, как это происходит. Приказы есть приказы. Если ты  меня спросишь, как ведут себя вольноотпущенники, которыми Император себя окружил.  Я отвечу  –  Это нечто!  Ты бы видел, как они с нами разговаривают. Но они находят у него сочувствие и поддержку.

Преторианец  выпрямил спину и подошел к кованым железным воротам у входа в императорский дворцовый комплекс. Порыв прохладного вечернего воздуха пронесся по улице, когда гвардейцы повели Макрона вверх по широкой лестнице,  ведущей в тускло освещенный зал с мраморными стенами и барельефным фризом, изображающим знаменитую битву при Заме, в которой римская армия под предводительством великого военного реформатора  Публия Корнелия Сципиона  одержала решающую победу над Карфагеном.. Они пронеслись по широкому коридору и пересекли пышный сад, украшенный фонтанами и статуями и окруженный мраморными аркадами. Вдали Макрон мог видеть крыши Форума и колонны храма Кастора.   Дойдя до противоположной стороны сада, они поднялись по каменной лестнице и вошли в большой зал с апсидой в дальнем конце.  Охранники провели Макрона через зал к смутной фигуре, стоящей на ступенях помоста, на котором Император проводил свои заседания.

Но это  был не Император. У него были темные вьющиеся волосы и покатый нос грека. Его гладкая кожа и стройное телосложение свидетельствовали о том, что он ни дня не работал  тяжелым трудом. На нем была простая туника вольноотпущенника, хотя Макрон заметил, что туника была сделана из тонкой шерсти. Его глаза были черными, как дыры в сценической маске.

– Ах, знаменитый Макрон! –   сказал вольноотпущенник с преувеличенным почтением. – Настоящий римский герой!

Его тонкие губы изогнулись в улыбке, когда он приблизился к Макрону.

–  Оставьте нас, – приказал он стражникам резким, пронзительным голосом. Преторианцы кивнули и зашагали обратно в центр зала. Вольноотпущенник проследил за ними своими темными глазами, пока они не оказались вне пределов слышимости.

– Ты должен быть осторожен с тем, с кем разговариваешь в эти дни, –  сказал он. – Особенно с преторианцами. У них ошибочное впечатление, что Его Императорское Величество в вечном долгу перед ними.  К чему катится мир, когда гвардейцы  думают, что имеют власть над  самым могущественным человеком в мире?

Макрон прикусил язык. Он слышал, что после того, как Калигула был убит, Клавдий, прятавшийся в Императорском Дворце, был обнаружен солдатами преторианской гвардии. Отчаянно стремясь к стабильности, преторианцы сразу же провозгласили Императором пятидесятилетнего мужчину, практически не имевшего опыта управления страной и который, если верить слухам, даже не  им становиться.  Без поддержки преторианцев на всех монетах  Империи могло бы быть другое лицо. Неудивительно, что вольноотпущенник чувствовал себя неуютно в их присутствии, подумал Макрон.

Вольноотпущенник сказал: – Меня зовут Сервий Ульпий Мурена. Я подчиняюсь имперскому советнику Марку Антонию Палласу. Полагаю, тебе знакомо это имя?

– Извини, но нет, – ответил Макрон, пожав плечами. – Я давно не был в приличном обществе. Последние несколько лет я рубил германцев.

Мурена хмыкнул. – Мне известно о твоем прошлом, офицер. Собственно говоря, именно поэтому ты здесь. Паллас – секретарь его императорского величества. Он помогает императору управлять Римом и его провинциями. Как и я. Скажи, сколько, по твоему мнению, ты убил германцев за время своего пребывания на Рейне?  И легко ли ты с ними расправлялся?

Макрон пожал плечами. – Это зависело от …

– От чего? – спросил Мурена, склонив голову в сторону  офицера.

– Обычныйгерманец получает несколько ударов, прежде чем упадет, – сказал Макрон. – Иногда ты нанесешь ему несколько хороших ударов, а он все равно будет бросаться на тебя с пеной у рта. И ты не всегда можешь понять, когда  он уйдет в свой подземный мир. Они сражаются  до последнего, и, честно говоря, весьма достойно. Но они все равно умирают.  У нас есть поговорка во Втором Легионе: «Мечи не различают германцев от греков».

– Я понимаю.–  Вольноотпущенник неловко переминался с ноги на ногу, явно встревоженный резким поворотом разговора. – И что именно это означает?

– Удар, … хороший удар, – сказал Макрон. – Выверни  человеку хорошенько кишки, и ему конец, будь он буцным  варваром  или  тощим маленьким попрыгунчиком в тоге.

Мурена мял руки, когда отвернулся от Макрона к садам и паре преторианских стражников, стоявшим под арочным проходом:  – Как жаль, что великий Капитон не прислушался к такому компетентному совету.

– Компетентному?

– Да, можно сказать рассудительному и мудрому. –  заметив вопросительное выражение лица Макрона, вольноотпущенник закатил глаза.  – Неважно,  –  продолжал он. – Я хочу сказать, что у тебя большой опыт в уничтожении варварских врагов Рима.

– Я бы сказал, больше, чему других, – сказал Макрон, гордо выпятив грудь.

–  Прекрасно. Поэтому, у меня для тебя есть поручение.

Макрон нахмурился, и его желудок почувствовал себя неловко:  –  Поручение?

–  Да. Задание. Для меня.

Макрон стиснул зубы: – Найди кого-нибудь другого, для своей  грязной работы.  Я подчиняюсь приказам центуриона, легата и Императора.  И никому другому.

Вольноотпущенник рассмеялся и осмотрел свои ногти: – Я слышал, ты давно не был в этом городе?

– Тринадцать лет, или около того.

– Тогда я позволю себе не обратить внимание на твои слова, но только на этот раз. Рим теперь другой. Я, может быть, и простой вольноотпущенник, но тебе следует относиться ко мне с уважением. Я имею определенное влияние в этих стенах. Достаточное, чтобы аннулировать твою награду, или  повысить тебя до звания центуриона.

– Центуриона?  –  повторил Макрон, не совсем поняв. – О чем ты говоришь?

Мурена достала свиток, и Макрон заметил на воске имперскую печать. Вольноотпущенник открыл ее и прочел вслух: – Приказ Его Императорского Величества легату Второго Легиона о немедленном повышении до центуриона оптиона Луция Корнелия Макрона.  Должность, которая тебя интересует, я полагаю?

Макрон хмуро посмотрел на Мурену.

– К сожалению, я не могу отправить письмо, пока ты не выполнишь определенное задание для Императора, – объяснил Мурена.

– Что за задание?  – с тревогой спросил Макрон.

Мурена слабо улыбнулся: – Позволь мне уточнить. Ты же был сегодня на  Арене, когда получал свою награду.  Торжественный  момент, печально омраченный поражением нашего дорогого Капитона.  – Вольноотпущенник фыркнул. – Очень стыдно за Императора. Капитон был не только лучшим бойцом в имперской Школе и, следовательно, личной собственностью самого Клавдия, он стал шестым имперским гладиатором, павшим от рук Бритомариса.

Мурена положил руку на плечо офицера. Макрон настороженно посмотрел на него. – Сейчас напряженные дни для нового Императора, – продолжил вольноотпущенник. – В Риме много сомневающихся. Некоторые из них открыто  враждебны  Клавдию.  Не только в Сенате, но и на Форуме, и в тавернах. Я говорю сейчас с тобой откровенно. Выбор Императора не был единодушным.  Капризы родословной и права по рождению означают, что ни один претендент  не может носить лавровый венец, не сталкиваясь с гнусными  вызовами своему превосходству.  Ты слышал гул недовольства в толпе после смерти Капитона. Подобное поражение грозит подорвать наш зарождающийся режим. Мы должны продемонстрировать толпе, что Клавдий – сильный и решительный лидер, которого мы жаждали получить со времен золотого века Августа.

– Тогда,  вторгнитесь куда-нибудь, – сказал Макрон, пожав плечами.  –  Обычно это помогает.

Мурена рассмеялась, как репетитор, подшучивающий над дерзким учеником. – Спасибо за это поистине поучительное понимание,  оптион. Твой гений заставляет меня задуматься, почему ты до сих пор не поднялся выше по служебной лестнице.

Макрон  поборол в себе   сильное желание ударить  Мурену по лицу.

– Будь уверен, у нас есть планы на ближайшее будущее, – продолжал вольноотпущенник. – Но более насущная проблема – это Бритомарис.  Шесть гладиаторов побеждены!  Это больше, чем пятно на имени Императора, это настоящий нарыв: мы должны проткнуть его, пока он не захлестнул нас. Мы больше не можем допустить поражений от этого варвара. Тот, кто столкнется с ним следующим, должен победить, продемонстрировав всем, что никто не  должен бросать вызов Императору и что Клавдий – именно тот человек, который должен занять трон.

Макрон сказал: – А как насчет того, чтобы заставить Гермеса сразиться с ним? Он сильнейший гладиатор, который когда-либо был у Рима. Такого каналью , как Бритомарис, он изрубил бы так же быстро, как вареную спаржу.

– Об этом не может быть и речи, – категорически сказал Мурена.

– Почему?

Выражение боли неприятно сморщило костлявое лицо вольноотпущенника.  «Как будто он жевал полный рот тухлых рыбьих кишок», – подумал Макрон.

– Должен признаться, я не сделал бы ставку на Гермеса. Как и Паллас. Мы находим его  стиль  хоть и жестоким, но несколько простоватым. Однако проблема  Гермеса в другом. На самом деле, на случай поражения Капитона второй советник императора –  жалкий хныкающий малый по имени Нарцисс  – предложил, что если Капитон  проиграет, то следующим с Бритомарисом  сразится Гермес.

– Так в чем проблема? – спросил Макрон.

– Сегодня утром Гермес пострадал, …  довольно досадный несчастный случай.