Текст книги "Искатель"

Автор книги: Саймон Хоук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Третья Глава

С Сораком на страже остаток ночи прошел спокойно, и когда Риана проснулась, вскоре после рассвета, она почувствовала себя лучше, но все еще усталой и обиженной. Когда она открыла глаза и села, она увидела, что тело тракса исчезло, и короткое мгновение ее будоражила мысль, что кто-то из плотоядных личностей Сорака съел его.

– Я оттащил его в те кусты прошлой ночью, – сказал он, как будто прочитав ее мысли. – Я не думаю, что тебе бы понравилось посмотреть на него утром. Жуки-падальщики сейчас работают над ним.

Она облегченно вздохнула.

– Ты кричала во сне прошлой ночью, – сказал он.

Она кивнула, невольно передернувшись. – Наверно я видела во сне тракса. Не самое приятное зрелище.

– Ясное дело, особенно если учесть все обстоятельства, – сказал Сорак. – И все-таки, как много людей могут похвастаться, что убили тракса один на один? Ты вела себя хорошо, маленькая сестричка. Тамура может гордиться тобой.

Она вспомнила их мастера оружия в монастыре и была очень рада, что Тамура была таким безжалостым преподавателем. Риана проклинала ее не раз и не два, по очень многим поводам. Зато теперь она горячо поблагодарила ее, в душе. Если бы не суровые тренировки Тамуры, сейчас в кустах лежало бы ее сухое тело.

– У нас впереди длинный день и много ходьбы, – сказал Сорак, собирая вещи. Он выглядел замечательно свежим, и Риана позавидовала не только его потрясающей эльфлингской выносливости, но и способности нырнуть вниз и спать, пока какая-либо из его личностей контролирует их общее тело. Она не хотела бы поменяться с ним местами, но была вынуждена согласиться, что в его положении есть и некоторые преимущества.

– Сколько мы должны пройти сегодня? – спросила она.

– По моим оценкам мы уже прошли немного больше, чем половину пути до источника, – сказал он. – Тракс не будет бродить очень далеко от караванного пути. Они любят держаться недалеко от дорог и поджидать беззащитных путников. Я думаю, что мы доберемся до дороги еще до полудня. После этого путешествие будет полегче.

– Я готова, – сказала она, собирая свой рюкзак.

– Я разыскал твои ножи прошлой ночью, как ты потребовала, – с улыбкой сказал Сорак, вспомнив ее короткую команду: пойти за ее ножами. Он протянул ей клинки.

– Спасибо.

– Мнре пришлось как следует поискать, пока я не нашел вот этот, – сказал он, возвращая ей один из ее стилетов. – Я был просто потрясен, увидев как далеко он улетел. У тебя сильная рука.

– Страх увеличил мою силу, – усмехнулась она.

– Ты боялась?

– Да. Очень.

– Но ты не дала страху парализовать тебя, – ответил он. – Это хорошо. Ты замечательно научилась выживать. Мало какие твари могут быть страшнее, чем тракс.

– Ну, какие бы они не были, я спокойно проживу без них, – сказала она.

Они закинули свои рюкзаки за плечи и отправились на восток, к поднимающемуся солнцу, двигаясь ровным, удобным шагом. Риана чувствовала что она в отличной форме, хотя ее ноги немного и ныли после вчерашнего дня. Хотя, конечно, битва с траксом потребовала много сил. Она еще чувствовала как последствия упражнений прошлой ночи, так и стресс. Она отметила, что Сорак идет слегка медленнее, чем вчера, и она без труда успевала за ним. Я замедляю его, подумала она.

Он легко мог бы идти вдвое быстрее, а если бы побежал… Однако он знал, что тогда она не сможет идти с ним наравне.

– Извини меня, что я не могу идти быстрее, – сказала она, чувствуя себя неудобно.

– Мы не торопимся, – ответил Сорак. – За нами никто не гонится. У нас есть все время мира, чтобы достичь Нибеная. Кстати, раз уж мы заговорили об этом, мы даже не знаем что нам делать, когда окажемся там.

– Попытаться связаться с Союзом Масок, – сказала она. – Это наиболее очевидное решение.

– Возможно, но это совсем не легко, – сказал он. – На чужаков в городах всегда глядят с подозрением. Я помню, как это было в Тире. Никто из нас никогда не был в Нибенае, и в отличии от Тира, Нибенаем по-прежнему управляет король-волшебник, осквернитель. Темплары Короля-Тени контролируют все и всех в городе, и у них много шпионов среди народа. Нам придется быть крайне осторожными в своих поисках.

– Мы знаем все необходимые сигналы для установления контакта с Союзом Масок, – сказала Риана.

– Да, но темплары, без сомнения, тоже знают их. Так что, боюсь, этого не хватит. Задолго до того, как мы найдем Союз в Нибенае, они найдут нас, а следовательно о нас узнают и темплары. В городе, управляемом осквернителями, Союз Масок примет все меры безопасности, прежде чем попытается связаться с нами. Нам придется, как и в Тире, доказывать, что мы – это мы.

– Тогда мы должны просто использовать все возможности, которые представятся, – ответила Риана. – Не имеет смысла строить дальнейшие планы, пока не окажемся на месте. Пока мы здесь, а не там.

Сорак усмехнулся. – После того, как я посмотрел, как ты управилась с траксом, я не волнуюсь на этот счет.

– Я бы тоже меньше волновалась, если бы нам надо было поменьше ходить, – с иронией сказала Риана.

– Ты бы предпочла ехать? – спросил Сорак.

Она удивленно взглянула на него. Он всегда был так серьезен, и не в его характера было прикалываться над ней.

– Ты не обращаешь внимания на окружающее, – объяснил Сорак. Он показал на землю перед ними. – Я думал, что ты более наблюдательна.

Она взглянула туда, куда он указал. – След канка, – сказала она.

– Мы идем по нему уже около часа, – заметил Сорак. – Где-то впереди нас небольшое стадо канков. След очень свежий. Еще немного и мы увидим их.

– Сколько их, как ты думаешь? – сказала она.

– Суда по следу, я бы сказал, что по меньшей мере дюжина, или немного больше, – ответил Сорак.

– Но мы не видели никакого признака лагеря пастухов, – заметила она.

– Нет, не видели, и это означает, что канки дикие, – ответил он. – Похоже, что все они держатся вместе во время движения, так что они не просто ищут еду. Скорее всего они отделились от большого стада, чтобы основать новый улей и ищут место для него.

– Но тогда это означает, что с ними созревшая королева, – сказала Риана.

– Да, и весьма юная, так как стадо довольно маленькое.

– Солдаты-канки весьма агрессивны, – заметила она и с сомнением посмотрела на него. – Ты думаешь, что в силах справитьс с ними?

– Я нет, но Скрич может быть сможет.

– Может быть? – удивленно спросила Риана.

Сорак пожал плечами. – Скрич никогда раньше не имел дела с дикими канками, – сказал он, – только с ручными, выращенными пастухами.

– Он никогда раньше не имел дела и с дикими канками, защищающими свою юную созревшую королеву, – добавила Риана. – Ты думаешь, он в состоянии справиться с ними?

– Есть только один способ проверить это, – сказал Сорак. – Канки довольно медленно-движущиеся создания.

– Я тоже, особенно по сравнению с тобой, – сказала она.

– Быть может тебе будет спокойнее идти пешком?

Она глубоко вдохнула и тяжело выдохнула. – Монахини-виличчи всегда ходят пешком во время своих странствий. Но я больше не монахиня. Было бы замечательно сесть и доехать до Нибеная.

– Хорошо, тогда посмотрим, что Скрич сможет сделать, – сказал Сорак.

Спустя короткое время они взобрались на маленький холмик и увидели канков. Собственно говоря вначале они услышали их. Когда канк-солдат щелкал своими большими жвалами, раздавался такой звук, как если бы ударились две палки. В стаде было четырнадцать-пятнадцать животных, тесно сбившихся между собой, их блестящие, черные, хитиновые экзоскелеты матово поблекивали в лучах солнца. Обычно канки были мирные, послушные насекомые, которые широко распространились по Атхасу в основном благодаря своим большим размерам. Взрослые достигали восьми футов в длину и четырех в высоту, их вес зачастую превышал три-четыре сотни фунтов. Их сегментированные тела состояли из большой, треугольной головы, овальной спины и круглого, выпуклого брюшка, полностью покрытого твердым хитиновым экзоскелетом. Шесть суставчатых ног поддерживали тяжелое тело, каждая нога заканчивалась сильными когтями, позволявшими канку легко держаться на неровной поверхности или хватать добычу.

Канки были плотоядными созданиями, но обычно не нападали на людей. Они либо кормились травой, либо нападали на мелких млекопитающих пустыни и рептилий. Опасность для людей они могли представлять только тогда, когда шли основывать новый улей и с ними была юная созревшая королева. В уже налаженной колонии зрелая королева не выходила на поверхность, опекаемая производителями пищи, остававшимися внутри или недалеко от улья, и канками-солдатами, приносивших еду в муравейник и защищавших как производителей, так и королеву. Юная королева обычно была не больше солдат, которые были слегка меньше производителей пищи, но имели огромные клешни. Как только дела налаживались, созревшая королева постоянно оставалась в своем гнезде в большой, центральной комнате улья, где она постоянно ела, пока не достигала полной зрелости, вырастая при этом в три раза по сравнению со своими первоначальными габаритами. Тогда она начинала откладывать яйца, от двадцати до пятидесяти за раз, и продолжала откладывать их до самой смерти, становясь только машиной для воспроизведения потомства.

Производители пищи кормили подростающий молодняк зеленым медом, который они вырабатывали в больших продолговатых мешках, размером с дыню и покрытых плотной мембраной, которые вырастали на их брюшке. Мед канка был очень сладким и питательным, и считался основным источником пищи в городах и деревнях Атхаса, одна из причин, почему канки разводились пастухами в пустых землях. Канки, выращеные таким способом, обычно также служили и вьючными животными, и их можно было продать за хорошую цену на городских рынках. Пастухи продавали и их экзоскелеты, которые использовались для производства недорогого оружия. Это оружие было не так плохо, но не слишком прочно, легко ломалось и его небходимо было часто менять. По всем этим причинам канки были важнейшей частью экономики Атхаса.

С другой стороны дикие канки, обычно не слишком агрессивные, могли быть очень опасны, когда основывали новый улей. Со своей юной созревшей королевой, находящейся вне улья и беззащитной, канки-солдаты становились очень агрессивными, и нападали на все, что появлялось радом с их стадом. У канков было много естественных врагов, таких как драки, эрдлу, птерраксы, три-крины и особенно антлоиды, которые любили забираться в их ульи прожорливыми толпами. В результате канки-солдаты всегда атаковали врагов вместе, пока рабочие собрались вокруг королевы и защищали ее своими телами. Если люди случайно оказывались на пути передвигающегося стада канков, те нападали и на людей, и могучие клешни солдат могли не только разрывать мясо и ломать руки или ноги, но и впрыскивать парализующий яд.

Канки не охотились на людей или гуманоидов, но если кто-нибудь, укушенный канком, падал и, парализованный, лежал без движения, солдат-канк мог решить, что это еда и приволочь его тело в стадо, где его и съедали. Канки двигались не слишком быстро и ели на ходу, в свое удовольствие. Быть парализованным и съеденным живыми канками было еще то удовольствие, особенно учитывая, что процесс мог длиться часами, если стадо было невелико. Риана подумала, что это не самое приятное будущее.

Канки плохо видели и не воспринимали никаких запахов, но зато они очень хорошо ощущали движение и улавливали малейшие колебания почвы. Легкие шаги по песку они обнаруживали в сотнях ярдов он себя. Халфлинги, которые могли двигаться по пустыне практически нелышно, могли приблизиться к канку на несколько ярдов и остаться им незамеченными, но Риана знала, что даже с ее подготовкой виличчи, она никогда не сможет так неслышно ступать. Эти канки узнают о них когда они будут самое меньшее в двух сотнях ярдов и немедленно переполошатся.

– Возможно тебе лучше подождать здесь, – сказал Сорак, жестом показывая ей оставаться на месте.

– И разрешить тебе остаться одному против их всех, – сказала она, хотя как раз сейчас ей совсем не хотелось подходить к ним.

– Это не я буду против них, а Скрич, – сказал Сорак. – И если окажется, что Скрич не в состоянии справиться с ними, помни, что я могу бежать намного быстрее тебя.

– С этим я не спорю, – сказала Риана. – Но если они окажутся достаточно близко, у тебя может не оказаться времени для бегства.

– Вот почему я собираюсь держаться подальше от них, пока мы не узнаем, отвечают ли они Скричу. Племя очень сильно, но не слишком любит спасаться бегством, даже если необходимо. Если мы разделимся, опиши широкий круг и иди на восток. Путешественник легко найдет тебя по следам.

Он пошел к стаду ровным шагом, плащ за его плечами раздувался под порывами ветра пустыни.

– Удачи! – сказала она ему вслед. – Будь осторожен!

Пока он шел к стаду, канки начали действовать как защищающаяся армия. Солдаты выдвинулись вперед и встали между Сораком и производителями пищи, которые в свою очередь окружили свою созревшую королеву. Они начали быстро постукивать своими жвалами, предупреждая чужака, звук при этом был такой, как будто ребенок стучит палкой по забору, только намного громче.

Сорак пошел медленее, когда подошел к ним. Риана заметила, что его осанка слегка изменилась и поняла, что Скрич вышел наружу. Она уже видела его раньше и легко распознала изменения, хотя большинство людей не заметили бы в эльфлинге никаких перемен. Движения стали чуть-чуть другие, и тело слегка изогнулось, вот и все. Но для опытного глаза Рианы, Сорак начал двигаться примерно так, как это делают животные. Его походка стала более плавной, поступь легче, все тело стало изгибаться при ходьбе, он скорее не шел, а крался. В его движениях появилось что-то кошачье, а потом его осанка изменилась и сильно изменилась.

Когда Скрич приблизился к канкам-солдатам, он стал двигаться рывками и толчками, согнулся, держа локти далеко от боков, руки вытянулись вперед, он почти уперся ими в землю. Он стал размахивать руками вверх и вниз, оставаясь в этой странной, очень неудобной позе, и Риана несколько секунд глядела на него, совершенно озадаченная тем, что он делает. Было такое ощущение, что он выполняет фигуры странного ритуального танца. Как если бы он пытался имитировать походку паука или, скорее… и тут она сообразила. Скрич имитировал поведение канака. Она слышала смешные звуки, выходившие из его горла, и осознала, что он пытается повторить, насколько ему позволяет анатомия эльфлинга, звуки, издаваемые жвалами канка.

Канки-солдаты, до этого быстро бежавшие к нему, внезапно остановились, заколебавшись. Скрич тоже остановился. Риана видела, как большие головы солдат озадаченно заходили вперед и назад. Она задержала дыхание, глядя на их крайнее изумление.

Канки были смущены так как им повстречалось что-то, что не было канком, но двигалось как канк. Звуки, исходившие изо рта этого странного сущестав не были теми звуками, которые они издавали сами, но очень похожи, и к тому же это был не быстрый сигнал вызова, а спокойный знак узнавания.

Риана увидела, как несколько канков-солдат резко бросились вперед, потом остановились и попятились. Скрич остался там, где он и был. Она смотрела, как он поднимает и опускает ноги, вверх и вниз, вверх и вниз, повторяя одни и те же движения в странном, рваном ритме, как будто танцуя танец с притопываниями и прихлопываниями, его руки и ноги одновременно дергались и подрагивали. Она вообще не понимала, что он делает, но это выглядело прелестно и удивительно. Потом, пока она смотрела в полном обалдении, несколько канков-солдат начали делать похожие движения, двигая своими многосуставчатыми ногами последовательно вверх и вниз, как если бы они бежали на месте. На этот раз они имитировали Скрича.

Один из них сделал серию смешных притоптываний, и остановился. Затем Скрич сделал свою серия притоптываний, немного других, и остановился. Затем несколько канков по очереди повторили этот забавный танец, и каждый раз Скрич повторял их движения, добавляя свои па.

Пока она смотрела, полностью захваченная этой пантомимой, Риана внезапно поняла, что они делают. Да они попросту разговаривают колебаниями, создаваемыми ударами их ног по земле. Она припомнила, как выращенные пастухами канки делали похожие движения на звериных рынках в Тире, и тогда она решила, что животные просто устали стоять без движения в своих тесных загонах, но теперь она поняла, что они разговаривали друг с другом. Скрич и канки-солдаты вели переговоры!

Пока она смотрела, агрессивность канков-солдат куда-то исчезла. Исчезли быстрые, грохочущие удары жвал, которыми они обменивались между собой, некоторые из них отвернулись от Скича и отправились обратно к производителям пищи и созревшей королеве. Те же, которые остались, отвернулись от Скрича, уставились друг на друга и начали свой танец с притоптываниями. Они говорят между собой, с восхищением поняла Риана.

Она не была уверена, что другие люди видели раньше такой способ общения между животными. Канков можно было контролировать псионически, и выращенных пастухами канков можно было натренировать так, чтобы они понимали команды, но никто и никогда не разговаривал с ними.

Спустя какое-то время несколько солдат, которые вернулись к созревшей королеве, привели одного из производителей пищи. Риана могла отличить его даже на расстоянии, потому что он был немного больше солдат, с более широким и округлым брюшком. Опять повторилась пантомима с притоптыванями, а потом Скрич повернулся и пошел по направлению к ней. Производитель пищи пошел за ним, подобно домашнему животному, которое покорно идет за хозяином, а остальные канки вернулись к своей королеве. Риана никогда не видела ничего, похожего на это. Она видела раньше, как Скрич общается с животными, но не с канками или похожих на них существами. Пока Скрич шел к ней, его походка слегка изменилась, и уже Сорак подошел к ней, улыбаясь во весь рот, канк-производитель пищи следовал за ним по пятам.

– Твой жеребец ждет, моя леди, – сказал он с лукавым поклоном.

– Если бы я не видела всю эту сцену своими глазами, я бы никогда не поверила в нее, – ответила она, изумленно покачивая головой. – Что Скрич…сказал им?

– А, это, – сказал Сорак, – он более или менее объяснил им, что у него с собой юная созревшая королева, но нет производителей пищи, чтобы заботиться о ней. Канки не общаются тем же способом, как мы это делаем, но, в сущности, это было то, что обсуждалось.

– И они просто отдали ему одного из производителей пищи? – спросила потрясенная Риана.

– Ну, «отдали» не совсем правильное слово, – сказал он. – Канки-солдаты обязаны защищать созревшую королеву, это инстинкт. И точно так же производители пищи обязаны заботиться о них. Они решили, что Скрич их товарищ, канк-солдат, хотя и немного странный, будь уверена, и хотя их основной рефлекс требует от них защищать свою собственную королеву, мысль о том, что есть другая королева, у которой есть только один канк-солдат и совсем нет производителей пищи, показалась им неправильной. В колонии с двумя королевами солдаты и производители пищи делятся таким образом, чтобы обе королевы получали нужные им заботу и защиту, и когда юная королева начинает взрослеть, колония делится, как это и произошло, и некоторые из них отправились с юной королевой строить новый улей. На ситуацию, которую нарисовал им Скрич, они могли отреагировать только одним единственным образом, их защитный инстинкт не дал им поступить иначе. Но в то же самое время, так как их стадо очень маленькое, тот же инстинкт требовал, чтобы все солдаты остались с королевой. У второй королевы, то есть у тебя, уже есть один солдат, то есть Скрич, но нет производителей пищи, вот так один производитель пищи и пришел к нам, чтобы помочь начать строить наш собственный улей.

Она просто уставилась на него, потом взглянула на канка, который тершеливо ждал за ним, потом снова на него. – Но я не созревшая королева, – сказала она. – А ты не канк-солдат.

Сорак пожал плечами. – Этот парень думает о нас именно так, – сказал он.

Она нервно облизала губы, потом опять уставилась на канка. – Но я не могу имитировать канка, как это делает Скрич, – ответила он. – Канк уже может видеть разницу.

– На самом деле он не слишком много видит, – сказал Сорак. – У канков вообще слабое зрение, а у производителей пищи в особенности. Кроме того, это вообще не имеет значения. Канк уже принял нас, как своих товарищей. Он уже связан с нами узами, на всю жизнь. Канки не гадают дважды и не передумывают. Они не слишком сообразительны.

– То есть он не повредит мне? – спросила Риана, по прежнему сомневаясь.

– Этот канк никогда не нанесет тебе ни малейшей обиды, – сказал Сорак. – Он думает, что ты созревшая королева. А за все годы эволюции канка, производители пищи делают только одно – заботятся о созревшей королеве, то есть о тебе.

– Что ты имеешь в виду, заботиться обо мне?

– Обеспечивать тебя едой, – сказал Сорак, указывая на вытянутые, покрытые мембраной мешки, покрывавшие брюшко животного. – Теперь ты можешь ехать всю дорогу до Нибеная и пить мед канка столько, сколько ты захочешь. – Он поднес кончики пальцев ко лбу и склонил свою голову, приветствуя ее. – Это самое меньшее, что я могу сделать для убийцы этого кошмарного тракса.

Риана улыбнулась. Но она все еще смотрела на канка с опасением. – Созревшие королевы не ездят на производителях пищи, – сказала она. – Разрешит ли он влезть на него?

– Производители пищи не спрашивают своих королев, они просто служат им, – сказал Сорак. – Кроме того, пока мы будем ехать, Скрич установит псионический контакт с этим канком. Было бы опасно даже пытаться сделать это со всеми ними, осбенно учитывая, что солдаты были очень возбуждены, но управление этим одним канком не представляет ни малейшей проблемы. Он не только будет ручным, как если бы вырос в пастушьем стаде, но и будет иметь тесную связь с нами.

Он подошел к канку и несколько раз тихонько шлепнул по хитиновой груди. Животное покорно легло на землю и Сорак протянул свою руку к Риана. Та неуверенно взглянула на жвалы канка, меньшие по размеру чем у солдат, но не менее устрашающие на вид, потом поставила одну свою ногу на край его панциря, перенесла вторую через его спину и уселась. Сорак взобрался на канка и сел позади нее. Округлый панцирь канка представлял твердое, гладкое, даже слегка скользкое седло, но расслабившись и распределив свой вес между округлыми чешуйками спины канка, Риана уселась достаточно удобно. Канк поднялся на ноги и побежал вперед, направляясь прямо на восток по диагонали от своего старого стада.

Его ровный аллюр был замечательно плавным, он только слегка покачивался на ходу, и Риана мгновенно привыкла к нему. Да, это было совсем другой вид путешествия через пустыню. Помимо всего прочего, это уменьшало опасности, которые могли им встретиться. Теперь их не могли ужалить змеи, на которые они могли бы наступить даже не заметив их, и глубинные черви тоже больше не грозили им. Редко какой глубинный червь был достаточно велик, чтобы проглотить канка целиком, но в любом случае они не ели канков. Глубинные черви не могли переварить этих гигантов, бронированных муравьев пустыни. Канки были крайне чувствительны к малейшим колебаниям почвы, что на корню убивало любую опасность от существ типа дюнного охотника, которые поджидали свои жертвы затаившись под песчаной поверхностью пустыни, хотя эта область пустых земель была, быть может, одним из самых опасных мест путыни, так как была покрыта низким кустарником, где было легко затаиться. Тем не менее канк мог почувствовать приближаюшуюся опасность задолго до того, как они бы узнали о ней.

Пока они продолжали свой постепенный спуск по слегка покатой местности, та стала постепенно изменяться вокруг них. Низкая растительность пустыни стала еще более редкой, все больше и больше стало пустых, обожженным солнцем мест. Небольшие рощицы деревьев пагафа также почти исчезли, а сами деревья стали меньше и более изогнуты к земле, чем те, что они видели раньше. Земля стало еще более плоской, без малейших пригорков, и пустыня, простиравшаяся перед ними, стала настолько печальной и безжизненной, что Риана сама почувствовала себя одинокой и незащищенной. Они были в самом сердце пустых земель, и Поющие Горы, поднимавшиеся позади их, казались очень, очень далекими.

Риану охватили беспокойные, мрачные предчувствия, пока они скакали по пустыне. На мили вперед, насколько она могла видеть, не было абсолютно ничего, взгляд безнадежно скользил по пустой земле. Город Тир остался далеко позади, в долине, и здесь не было никаких следов цивилизации. Само по себе это мало волновало Риану, но вот абсолютная пустота… Она выросла в Поющих Горах и никогда не была окружена цивилизацией. Однако был монастырь, ее единственный дом, были большие древние горные леса, которые заключали и ее и сестер в свои объятия. Здесь же, в пустых землях, она внезапно почувствовала себя как бы на дне огромного, умершего моря. Ничто из ее предыдущего опыта не подготовило ее к нервному потрясению, которое она испытывала видя так далеко…и не видя ничего.

Вокруг нее пустые земли уходили в бесконечность, где заканчивались смутной, едва различимой, неровной серой линией далеко на востоке. То, что она видела, могло быть только Горами Барьера, которые лежали по ту сторону пустых земель и за которыми находилась их цель, Нибенай. Весь этот путь, подумала она с неудовольствием. Весь этот путь. И нам придется пройти его…

Но пустыня вовсе не была пустой. Далеко от этого. Когда она оторвала взгляд от огромной пустоты далеко впереди них, она стала обращать внимание на пустыню вокруг себя, внимательно вглядываясь в землю перед собой. Эта была суровая, негостеприимная земля, но и она кишела жизнью, жизнью, которую она заметила только тогда, когда пристально вгляделась в нее.

То, что вообще что-то могло здесь расти, казалось чудом, но за многие годы здесь развились такие растения, которые были способны процветать даже здесь. Было уже не лето, приближался короткий и жестокий сезон дождей, и в ожидании его, дикие цветы пустыни начали цвести, чтобы быть способным забросить свои семена в почву в то короткое время, когда на поверхности будет немного воды. Эти цветы были, по большей части, очень малы и абссолютно не видимы даже на не слишком большом расстоянии, но вблизи они казались крошечными, но очень красивыми брызгами цвета пустыни. Редкие, стелящиеся побеги виноградной лозы цвели блестящими, лазорево-синими цветочками, а дикие пустынные лунноцветы покрылись круглыми желтыми соцветиями, которые, казалось, почти светятся. Приземистые кусты ложного агафари, которые не достигали в высоту и колена, зацвели маленькими гроздьями тонких, покрытых перьями розовых цветков, которые выглядели тонкими, как кристаллики льда, со множеством блестящих алых лепестков. Странствующие кусты, маленькие растения, не больше двух футов в высоту, выслали свои длинные, стелющиеся, волосатые побеги, которые собирали воду из утреннего воздуха и постоянно увеличиваясь, лезли по поверхности, пока не находили свою цель: пустую, свободную почву. Там оно пускали корни, и появлялось новое растение, а старое умирало. В предверии приближающейся весны странствующие кусты зацвели блестящими, оранжевыми, похожими на кустики цветами, которые дали им их имя.

На расстоянии пустыня казалась плоской и невыразительной, огромное, пустое и безжизненное место. Но вблизи она была по своему красива странной, волнующей красотой. Жесткие, редкие растения, растущие здесь, запасали воду надолго, их широко раскинувшиеся корни и колючее тело поддерживали жизнь во множестве грызунов и насекомых пустыни, которые, в свою очередь, были едой для рептилий, млекопитающихся и воздушных хищников типа острокрыла, которые парили над горячими песками. Это место совсем не походила на леса Поющих Гор, в которых Риана выросла, и хотя оно выглядело как другой мир, оно было по-своему прекрасно и полно жизни.

Они ехали уже долгое время, и все это время Сорак молчал. Так как он сидел позади нее на спине канка, Риана вначале решила, что он погрузился в беседу со своим внутренним племенем. Но он молчал чересчур долго, и Риана обернулась, чтобы посмотреть на него. Оказалось, что он просто сидит и внимательно смотрит вокруг. Выражение его лица выдавало внутреннюю тревогу и не было таким отстраненным и далеким, как в те моменты, когда он общался с другими своими личностями. Тем не менее он выглядел озабоченным.

– Я просто задумался, – сказал он, отвечая на ее взгляд, брошенный на него.

– О чем?

– Я чувствую себя здесь довольно странно. Я родился где-то здесь, в пустыне, и именно в ней я почти умер.

– Ты думаешь о своих родителях?

Он рассеянно кивнул. – Я спрашиваю себя, где они были и, если они еще живы, что с ними стало. Я спрашиваю себя, выбросили ли меня в пустыню по требованию племени, которое не приняло меня, или потому что моя мать отказалась от меня? Если дело в племени, разделила ли моя мать мою судьбу? А если она сама решилась на это, избавилась ли она от меня только для того, чтобы сохранить свой статус в племени? Я часто обдумываю это, но сегодня мои мысли что-то слишком мрачные. Это наверно пустыня. Она действует на меня странным образом.

– Да, я заметила, – сказала она. – Я тоже чувствую себя очень странно, хотя, конечно, и не так, как ты.

– А что ты чувствуешь? – спросил он.

Риана задумалась на мгновение, прежде чем ответить. – Ты знаешь, она заставила меня почувствовать себя очень маленькой, – сказала она наконец. – Пока мы не оказались здесь, я никогда не думала, что окажусь в таком огромном месте нашего мира, и о том, какие мы сами кажемся маленькими по сравнению с ним. Это очень волнующее, тревожное ощущение…вся эта безграничность и расстояние…и одновременно ты чувствуешь свое настоящее место в этом мире, в ходе вещей.

Сорак кивнул. – В Тире, когда я работал в игорном доме, пастухи пустыни часто приходили туда чтобы расслабиться после того, как они продавали своих животных торговцам на рынке. Они много говорили о пустых землях. Они говорили «Расстояние входит в твой глаз». Я никогда раньше не понимал, что они имели в виду. Город предлагал им много развлечений, там они могли вести намного более удобную и комфортабельную жизнь, но они никогда не оставались надолго. Они всегда возвращались в пустыню.

– В городе, говорили они, они чувствуют себя «взаперти». Расстояние пустыни входит в твой глаз. Ты привыкаешь к ее огромности, открытости, ты чувствуешь, что здесь есть место для тебя, здесь ты дышишь полной грудью. В городе слишком много народа, и ты становишься только частью толпы. А здесь ты ощущаешь самого себя, ты наедине с самим собой. – Он улыбнулся, – Или с нами, в моем случае. Тебе не нужно подстраиваться под сумашедший городской ритм. Твоя душа идет своим собственным шагом. Кроме того, когда слушаешь эту глубокую тишину, нарушаемую разве что слабыми вздохами ветра, открываются самые глубины твоего духа. При всех тех опасностях, которые можно найти здесь, пустыня для меня место чистоты и покоя.