Текст книги "Обещания и Гранаты (ЛП)"

Автор книги: Сав Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ГЛАВА 9

Кэл

– Ты со всеми гостями своего дома обращаешься как с проститутками или только с теми, от кого тебе что-то нужно?

Когда моя рука опускается с дверной ручки, я оборачиваюсь и вижу Джонаса, прислонившегося к стене в противоположном конце коридора.

Его темно-каштановые волосы отросли с тех пор, как я в последний раз видел его лично, концы завиваются вокруг мочек ушей и касаются бородатой челюсти. Яркие фиалковые глаза смотрят на меня в ответ, неодобрение выстилает необыкновенные радужки.

Одетый в черную кожаную куртку с логотипом своего бара – огнедышащий минотавр, управляющий колесницей, – и темные джинсы, разорванные на колене, он выглядит совершенно неуместно на фоне современного, неиспользуемого декора, засоряющего мой дом.

Когда мы с мамой посетили Аплану, мы остановились в гостинице «Асфодель» на южной, более изолированной границе; участок пляжа за отелем был более скалистым и не имел подходящей пристани для яхт, поэтому туристы, как правило, вообще избегали его.

Каждый год моя мама экономила каждый лишний цент, который зарабатывала в детском саду в Бостоне, выходя из нашей убогой квартиры в Гайд-парке, отказываясь от ужина после того, как убедилась, что у меня достаточно еды, и шила нашу одежду на электрической швейной машинке, которую нашла в переулке, когда я был младенцем.

Честно говоря, я бы, наверное, предпочел еду, которая не состояла бы из бобов, только один раз, когда я рос во время каникул на выходных в разгар зимы – единственный раз, когда она могла уйти с работы, – но Дейдре Андерсон было важно, чтобы ее единственный сын испытал хоть какую-то жизнь за пределами Бостона.

За пределами бедности, в которую вверг нас мой донор спермы, что ее возможный рак усугубился.

В первый раз, когда я вернулся на остров через много лет после смерти матери, Джонас Вулф был чем-то вроде имени нарицательного; один из немногих круглогодичных жителей Апланы, его родители переехали из Лондона, когда он был ребенком, и вырос на северной части острова, где процветал бизнес и все, казалось, стекались.

Однажды летом один талантливый человек нашел его для своего модельного агентства, что привело его к славе еще до того, как он стал подростком.

Учитывая, что Аплана в первую очередь известна своим экспортом крабов и дикой мятой, открытие Джонаса дало острову преимущество перед теми, кто входит в Национальную зону отдыха Гавани, и в течение долгого времени они делали все возможное, чтобы заманить людей в то самое место, где жил Следующий сердцеед Америки.

До своего двадцать первого дня рождения, когда он был арестован и обвинен в попытке убийства владельца острова Тома Примроуза. После краткого пребывания в тюрьме, во время которого он признался в связях с какой-то секретной организацией, Аплана в основном избегала его, и был вынесен запретительный судебный приказ, который не позволял ему быть даже на расстоянии плевка от особняка Примроуз.

Я узнал в нем много от самого себя, когда стало известно о его аресте, и поэтому нанял адвоката, сократил ему срок и был там, чтобы поприветствовать его, как только он был освобожден.

Во время его заключения я приобрел право собственности на «Пылающую колесницу», его дайв-бар, который явно служил прикрытием для банды или общества, которым он был предан, а затем предложил партнерство в обмен на его услуги.

Оказалось, что попытка провалилась только из-за утечки информации.

Среди криминального подполья Восточного побережья Джонас Вулф, очевидно, был известен быстрыми, бесследными нападениями, и я позаботился о том, чтобы стать для него незаменимым. Даже тогда я знал, что однажды мое время с Риччи подойдет к концу, и просто не представлял, как скоро это случится.

Как и в случае с Еленой, Джонас играет огромную роль в успехе моих планов, хотя я и не ожидал, что он появится в моем доме без предупреждения. Его присутствие теперь вызывает беспокойство в моем позвоночнике, обвивая каждый позвонок, как удав, сжимая до тех пор, пока зрение не угаснет.

Прислонившись к двери спальни, я засовываю руки в карманы, заставляя себя принять непринужденную позу.

– Ты хочешь это выяснить?

Он хихикает.

– Кажется странным так обращаться со своей женой, вот и все. Ты пытаешься заставить ее возненавидеть тебя?

Да. С ее ненавистью было бы намного легче справиться, чем с жидким жаром, пылающим в ее взгляде каждый раз, когда она, черт, смотрит на меня. Вероятно, это также помогло бы, если бы я не стремился зажимать ее у стены при каждом удобном случае.

– С ней все будет в порядке.

– Окна там все еще закрашены и закрыты? – спрашивает он.

Я пожимаю плечами, отталкиваюсь от двери и начинаю спускаться по левой лестнице в свой кабинет в правом дальнем углу дома. Мы проходим мимо Марселин, вытирающей пыль с верхней части холодильника на кухне, и она сразу отводит взгляд, вероятно, все еще травмированная тем, в чем я вчера сделал ее соучастницей.

Джонас следует за мной по пятам, и все равно его присутствие выбивает меня из колеи.

– Ты пришел сюда, чтобы поговорить о устройстве моего дома, или потому, что у тебя есть что мне дать?

– А чертовски жаден, не так ли? – Он качает головой, проходя мимо меня к бару за моим столом, вытаскивая два стакана и ингредиенты для коктейля.

Я устраиваюсь за своим столом, открываю канал безопасности дома и мгновенно нахожу тот, что установлен в главной спальне. Когда снимаю ее камерой, на меня накатывает волна дежавю, напоминая мне о том, когда я в последний раз видел ее такой из-за того же экрана.

Как она щеголяла несколькими новыми синяками, которые, как я знал, нанес ее жених, и как, черт, сошел с ума и появился, чтобы потребовать, чтобы она рассказала мне, что случилось.

Как мы трахались вместо этого.

Мой член оживает внутри брюк, и я провожу ладонью по молнии, наблюдая, как она садится на край кровати королевских размеров и проводит рукой по черной обивке изголовья.

Боже, больше всего на свете я хочу подняться наверх, перевернуть ее на матрас, привязать к столбикам кровати и воспроизвести наше совместное Рождество.

На этот раз я бы остался. Когда она просыпалась утром, окровавленная и мокрая от моего члена, пальцев и ножа, я обрабатывал ее до тех пор, пока она не начинала умолять. Умоляет меня снова причинить ей боль.

И тогда я, черт, сделал бы это.

– Черт возьми, – говорит Джонас, обходя стол с двумя темно-розовыми напитками, стратегически не сводя глаз с моей головы. – Если тебе нужно побыть с ней наедине, просто скажи, и я приберу свою информацию и свалю.

Закатив глаза, я сдвигаюсь так, чтобы мои колени лучше располагались под столом, и беру стакан, который он протягивает мне. Напиток освежающий и терпкий, когда я подношу его к губам, медленно потягивая, ожидая, когда он продолжит.

Он проглатывает свою клюквенную водку пятью быстрыми глотками, проводя тыльной стороной ладони по рту, когда заканчивает.

– Тогда ладно. О том, почему я здесь. Мы уже три дня пытаемся установить личность человека, который прислал тебе эту секс-запись. Мы не ближе, чем были семьдесят два часа назад, и Айверс говорит, что конца этому не видно. Тот, кто загрузил его на флешку, не хотел, чтобы его нашли.

– Айверс Интернэшнл считается лучшей гребаной охранной фирмой в округе, но ты говоришь мне, что они не могут найти простой исходный файл или компьютер?

– Они прогоняют флэшку через фильтр – слова Бойда Келли, а не мои, – но, очевидно, это довольно сложный процесс. Он просто хотел сообщить тебе, что ему потребуется больше времени.

Сцепив руки вместе, я выдыхаю, раздражение заставляет мою кожу зудеть.

– Отлично. Но если мне придется самому, черт возьми, ступить на Королевскую тропу, то, когда я уйду, «Айверс Интернэшнл» не станет. Убедись, что он получит сообщение.

Джонас поднимает брови, в его фиолетовых глазах вспыхивает любопытство.

– Разве это не семейная компания твоего протеже?

Правда, Киран Айверс заменил меня, когда я сократил свою работу для удаленных операций Риччи в штате Мэн; двадцатисемилетний отшельник решил исправить то, как я относился к Елене Риччи – так же легко, как сделать один вдох и выпустить его обратно в воздух.

Хотя вряд ли он мой протеже. Я научил его всему, что знаю, потому что понимал, что он может это сделать, и мне нужно было, чтобы он вмешался, а не потому, что я хотел стать наставником.

Просто еще один винтик в моей машине.

Я отмахиваюсь от Джонаса, жестом приглашая его продолжать, и делаю еще один глоток своего напитка. Он достает маленький блокнот из внутреннего кармана куртки, листает до середины.

Он колеблется, потом вздыхает.

– Вайолет все еще отклоняет твои платежи.

У меня сводит челюсть, но я все равно киваю.

– Этого следовало ожидать. В любом случае, я не думал, что она действительно воспримет эту идею, пока не встретит Елену.

Джонас хмурится.

– У принцессы мафии особо убедительный язык?

Его вопрос посылает волну желания через меня, и я ухмыляюсь.

– Не в том смысле, в котором она может быть по отношению к моей сестре, нет. Я подумал, может быть, если Вайолет увидит меня счастью семейной ячейки, а не случайного бродягу, пытающегося узнать ее получше и заплатить ее долги, она будет более восприимчива к этой идее.

– Верно. – Он постукивает большим пальцем по боковой стороне блокнота, поджимая губы. – Насчет всей этой… семейной ячейки, этой штуки.

Ставя свой напиток на стол, я пронзаю его взглядом.

– Если снова дело в том, что я женился на ней, тебе нужно забыть об этом. Что сделано, то сделано, и я не собираюсь ничего менять. Ей нужна моя защита от того, кто пытается шантажировать Риччи, и мне нужна…

– Жена, – заканчивает он, кладя блокнот на стол. Я просто смотрю, мои мысли путаются в замешательстве, и он пожимает плечами. – Я знаю, каковы условия твоего доверия. Твой адвокат много болтает, когда пьян.

В глубине души я делаю мысленную пометку найти Майлза Паркера в следующий раз, когда буду в Бостоне, и перерезать ему горло.

Взгляд Джонаса переключается на компьютер, где Елена откидывается на спинку кровати в своей комнате, вытянув руки над головой. От этого движения ее майка задирается вверх, обнажая гладкую поверхность ее упругого живота, заставляя меня пульсировать между ног.

Я хватаюсь за край стола, пытаясь, черт возьми, разобраться с тем, как мое тело интуитивно реагирует на нее.

– В любом случае, дело не в этом. – Джонас вытаскивает свой телефон из кармана джинсов, открывает экран и поднимает его, чтобы я мог видеть.

Мое имя вводится в поле поисковой системы, дюжина новостных статей в тренде, некоторые с актуальными обновлениями перечислены под моей скудной биографией, когда я был резидентом Бостонского университета. Раздражение пробегает по позвоночнику, когда я просматриваю заголовки, рука уже тянется к телефону, набирая номер Рафа, прежде чем я могу сделать еще один вдох.

Опозоренный Доктор похищает Американо-итальянскую Светскую львицу; После этого Пропал Жених Медиамагната.

Ярость бурлит во мне, раскаленная докрасна, когда она прокладывает дорожку вверх по моей грудине, распространяясь, как горячая лава. Когда вызов отклоняется, багровые брызги застилают мое зрение, гудок заставляет тело вибрировать от ярости, и я с такой силой швыряю телефон на стол, что экран разлетается вдребезги.

Оттолкнувшись, поднимаюсь на ноги, разглаживаю руками перед костюма, делаю быстрые, неглубокие вдохи, пытаясь сохранить самообладание.

Все, что ему нужно было сделать, это сдержать свое гребаное слово, только одиг раз. Мне следовало бы знать лучше – единственное, чем Рафаэль действительно известен в наши дни, – это быть змеей и кусаться, когда его загоняют в угол.

Всего несколько дней назад я вырвал с корнем его жизнь, забрав у него самое ценное, что у него было, и хотя мой план состоял в том, чтобы тщательно и разумно спланировать свои следующие шаги, эта маленькая уловка все меняет.

Если Раф хочет войны, я принесу эту гребаную битву к его ногам.

Подойдя к шкафу в дальнем углу кабинета, я открываю дверцу и достаю свежую пару черных кожаных перчаток. Скользя ими по рукам, наслаждаясь знакомым натяжением материала на коже, восхищаюсь гладким внешним видом, зная, что скоро они будут окрашены в красный цвет.

И, несмотря на шумные, навязчивые мысли, повторяющиеся в моей голове, когда я покидаю Асфодель с Джонасом, моя нервная система никогда не была более спокойной.

ГЛАВА 10

Елена

Это определенно то место, где он мучает людей.

Маленькая лачуга молча смотрит на меня, зеленые виноградные лозы, извивающиеся и растущие сквозь каменный сайдинг, кажется, издеваются надо мной, когда я разговариваю сама с собой. Это единственное другое здание на территории, расположенное далеко в стороне, как будто разделение делает его каким-то образом менее заметным.

– Ты никого не обманешь, Кэл, – бормочу я, прищурив глаза на металлические прутья, обрамляющие непрозрачное окно, и доски, прибитые к входной двери, запрещающие вход.

Для чего еще можно использовать это здание?

– Ты разговариваешь сам с собой? – Марселин говорит из окна на кухне, достаточно близко, чтобы ей не пришлось кричать.

– Да, Марселин, так и есть. Ты не хочешь проводить мне экскурсию с гидом, так что я придумываю ее по ходу дела.

По правде говоря, я уже трижды обыскивала Асфодель с того дня, как Кэл оставил меня в нашей комнате. Я не планировала еще один круг по периметру, но, поскольку интернет здесь в лучшем случае слабый, и я не совсем заинтересована в продолжении курса, на котором сейчас учусь в Бостонском университете… подумала, почему бы и нет.

Марселин, несмотря на то, что она постоянно проживает в отремонтированном отеле, отказывается участвовать.

Тем не менее, она помогла мне распаковать вещи, которые Кэл отправил на остров, хотя, увидев комплекты нижнего белья, которые я получила на вечеринке невесты, ее лицо вспыхнуло в цвет ее волос.

Выдыхая, я поворачиваюсь, положив руки на бедра, осматривая остальную часть двора: бетонная стена, граничащая с участком, и живые изгороди, оставленные нестрижеными, вероятно, для отпугивания подглядывающих; каменный внутренний дворик с редкой мебелью, ржавым угольным грилем и гидромассажной джакузи, нуждающейся в хорошей уборке; частичный сад напротив кухонных окон, который, кажется, функционирует только как клумба с сорняками.

Прямо за забором раскинулась полоска пляжа, голубая вода целует далекий горизонт, заставляя меня больше, чем нужно скучать по дому. Залезая в карман, я достаю телефон, который Марселин настроила для меня, выбираю один из немногих доступных контактов.

Моя сестра Ариана отвечает на четвертом гудке, ее лицо освещает экран, когда она переключает его на видеозвонок. На ней маска для лица из авокадо, и это зрелище вызывает у меня острую боль в сердце – маски для лица и педикюр были нашим увлечением в пятницу вечером, когда мы росли, и сейчас не быть рядом, чтобы побаловать себя этим с ней, нервирует более чем немного.

Прошло совсем немного времени с тех пор, как я видела ее в последний раз, и все же мне кажется, что между нами прошла целая вечность.

– А вот и моя любимая новобрачная, – поет Ариана, едва шевеля губами, чтобы маска не треснула. – Как поживает первая в мире миссис Кэл Андерсон?

– Медленно скатываюсь к безумию, – говорю я, бросая еще один взгляд на пристройку.

– О, Господи, что ты видела?

Я хмурюсь.

– Что я видела?

– Да ладно, ты уже неделю живешь с Доктором Смертью. Расскажи мне все о его маленьком уголке ужасов.

Возвращаясь в дом, я открываю стеклянную дверь во внутренний дворик и вхожу в кухню. Марселин ушла, поэтому я поворачиваю камеру, демонстрируя комнату с ее столешницами из черного мрамора и приборами из нержавеющей стали.

Официальная столовая находится через дверной проем слева, а гостиная комната с огромным каменным камином и белой секцией с золотыми стенками примыкает к другому выхоуд из кухни.

Стены кремового цвета не украшены картинами или фотографиями. Никакой пыли, пачкающей детскую кроватку в овальной комнате рядом с фойе, или книжные полки в библиотеке дальше по коридору. Никаких реальных доказательств того, что кто-то, кроме Марселин, существовал здесь до моего переезда, и я не могу не задаться вопросом, почему Кэл владеет таким большим домом, если он в нем не живет.

Когда он здесь, он запирается в своем кабинете, даже не выходя, чтобы присоединиться ко мне за ужином. Я ела каждый прием пищи за обеденным столом в полной тишине, уставившись в окно, выходящее на роскошный боковой двор, мечтая обо всех способах, которыми могла бы однажды сбежать.

– Черт возьми, это еще более жутко, чем я ожидала. – Я переключаю камеру обратно, и Ариана поднимает свои идеально изогнутые брови. – Где все его вещи? Я даже не вижу телевизора!

Усаживаясь на прямоугольный островок, я прислоняю телефон к вазе с фруктами и кручу кольцо с бриллиантом на пальце, пожимая плечами.

– Знаю. Один из них установлен в спальне, но он не подключен ни к кабельному телевидению, ни даже к Интернету.

– Так странно. Разве у него нет хобби?

– Не знаю.

– Не знаешь? – Она делает паузу, нахмурив брови. Оранжевые искорки в ее карих глазах мерцают, когда она перекладывает телефон, уходит с прямого солнечного света балконА и возвращается в свою комнату. – Это похоже на важную информацию, которую нужно знать о муже.

Прикусив губу, я протягиваю руку и провожу подушечкой большого пальца по следу от укуса, который Кэл оставил на мне на днях, консилер отпечатывается на пальцах.

– Он любит поэзию, – говорю я, зная, к чему клонится разговор.

Она прищелкивает языком.

– Как и ты. Выбери что-нибудь менее скучное. Что-то, чего мы еще не знаем.

– Хобби – это не то, что выставляют на показ, вот и все.

Ее глаза сужаются в щелочки.

– Елена. Скажи мне, что ты знала о Кэле больше, чем просто размер его члена, прежде чем вышла за него замуж.

Я бормочу, убирая руку с шеи.

– Что?

– Да ладно, мы все знаем о том, что произошло на Рождество. Папа рассказал нам о твоем любовном affare illecito (п.п.: от итал. афера) Так по взрослому и не характерно для тебя и все ради своего маленького угодника.

Я ощетиниваюсь от снисходительности, исходящей из ее слов.

– Я не умею угождать людям.

– Ты такая и есть. Не то чтобы кто-то из нас винил тебя; мы все выбрали те защитные механизмы, которые лучше всего работали против Папы. Так получилось, что твой путь оказался путем наименьшего сопротивления.

Усмехнувшись, я тянусь за сливой, вынимаю ее из миски и вгрызаюсь в пурпурную мякоть.

– Ну, папа был недоволен тем, как прошел день моей свадьбы, это точно.

– О, Боже, – стонет она, откидывая голову назад. – Он действительно украл тебя у Матео, как и сказала мама. Что у него есть на тебя и как я могу помочь вырвать тебя из его лап?

– Господи, Ари, – говорю я, капли пота стекают по линии волос и прокатываются по спине. – Ты говоришь о нем как о каком-то суперзлодее.

– Так и есть! Не делай вид, что вдруг забыла все слухи о нем или сплетни, которые мы привыкли слышать от мамы и ее сестер.

Не из того теста , я вспомнила, как настаивала одна zia(п.п.: от итал. тетя), хотя так и не поняла, почему. Как мог мужчина с лицом, телом и разумом греческого бога не быть достойным брака?

Я полагаю, что если бы этот греческий бог был тем, кто правил Подземным миром, то Кэл, похоже, правил бы всеми, с кем соприкасается.

Но даже Аид украл жену.

Акцент на украл.

Проглотив кусочек сливы, я снова оглядываю дом, его абсолютная пустота эхом отдается вокруг меня, как огромная пещера, заброшенная человеком. Как иногда кажется, что ночью температура падает, как будто его призраки выходят поиграть, когда мы должны спать.

Может быть, это то, что она имели в виду.

Все люди в мире мафии страдают от своих демонов. Я не могу перестать задаваться вопросом, что именно может быть у Кэла, и нахожусь ли я здесь, чтобы служить буфером между ними.

– Знаешь, – медленно говорю я, откусывая еще один кусочек фрукта. – Я помню, ты упоминала, что хотела бы встретиться с Кэлом на рождественской вечеринке.

Она корчит гримасу.

– И? Трахаться с кем-то и выходить за него замуж – это две разные вещи, Е. Ты бы знала это, если бы была с несколькими людьми. – Сделав паузу, ее глаза на мгновение остекленевают, как будто она погружается в свои мысли, а затем в следующую секунду перефокусируются. – Это то, что случилось? Он соблазнил тебя и заставил испытывать зависимость к его члену?

– Ариана.

– Что? Это был твой первый раз, если предположить, что то, что папа сказал о тебе и Матео, было правдой. Имеет смысл, что ты почувствуешь неестественную, глубокую душевную связь с ним.

Я молча жую сливу, обдумывая сказанное. Это имело бы смысл, но также означало бы, что мои мотивы, побудившие меня принять его вынужденное предложение, на самом деле были менее альтруистичными, чем предполагала, и я не хочу думать о том факте, что я, вероятно, бросила бы свою семью волкам, если бы только темноволосый социопат с острой челюстью попросил.

Поэтому, вместо того, чтобы удвоить осознание, я засовываю его в тайники своего мозга и отступаю.

– Подожди. Ты сказала, что он украл меня, как и сказала мама. Что ты имела в виду под этим?

– Он тебе еще не сказал? Папа и мама дали наводку Болленте и нескольким другим национальным новостным станциям в центре города, сказав, что Кэл перерезал Матео горло и похитил тебя с твоего балкона. Они предлагают гигантское вознаграждение за любую информацию о твоем местонахождении.

Я смотрю, как она кладет трубку, припудривая веки мягкими золотистыми тенями. Моя косметичка лежит наверху в упакованном чемодане, вероятно, на данный момент она пропадает даром – хотя какой смысл выставлять себя напоказ ради случайного внимания мужчины в те несколько часов, когда он на наконец-то дома?

Может быть, нонна была права, и мое поколение действительно рано расслабляется в браке.

Недоумение искажает мое лицо.

– Они знают, где я нахожусь. И даже если бы они этого не знали, я прямо сейчас общаюсь с тобой в чате по видеосвязи. Насколько сложно будет отследить мое местоположение?

– Очевидно, сложнее, чем ты думаешь. Иначе зачем бы папе утруждать себя привлечением к себе внимания?

Неприятное чувство поселяется глубоко в моем животе, привязывая меня к моим страхам. Что-то здесь не совсем правильно.

Я вешаю трубку, заверяя ее, что со мной все в порядке и меня не нужно спасать, как раз в тот момент, когда входная дверь распахивается, ударяясь о стену с такой силой, что дребезжит окно раковины.

Проходит несколько тихих ударов сердца, и я наполовину ожидаю, что Кэл войдет, хотя поиски меня, похоже, не входят в его ежедневную рутину.

Если бы я знала, что быть замужем за ним будет так одиноко…

– То ты бы что, Елена? – бормочу я себе под нос, постукивая ногтями по столешнице. Бриллиант на моем пальце сверкает под искусственным освещением, разбивая отражающиеся от него тени. – Он не оставил тебе выбора. Никто никогда этого не делает.

Когда проходит еще пять минут, становится очевидно, что он ищет не меня.

Я соскальзываю с барного стула, бросаю свою сливовую косточку в мусорное ведро и вместо этого иду искать его.

Пробираясь на цыпочках по коридору, изо всех сил стараюсь не наступать на скрипучие половицы, когда добираюсь до его кабинета, спрятанного в углу в самом конце. Свет льется из-под двери, и я осторожно поворачиваю ручку, открывая ее кончиком указательного пальца.

Он одет в униформу, склонился над огромным деревянным столом, одна ладонь прижата к поверхности, чтобы выдержать его вес, другая обхватила хрустальный стакан. Его черные волосы свисают мокрыми прядями, капают на стол и пропитывают ворот рубашки, как будто он только что вышел из душа.

Мое горло сжимается только при виде его задницы, того, как мышцы его бицепсов стонут, натягиваясь на кожу, словно умоляя вырваться на свободу.

Боже, как этот мужчина, должно быть, выглядит голым.

Вспышка красного бросается мне в глаза, когда он сдвигается; она тусклая, размазана по передней части его штанин, но она там, дразня меня.

Напоминая мне, что я очень мало знаю о человеке, с которым делю жизнь, и что это должно меня пугать.

Или заставить искать способ сбежать.

– Уходи, Елена. – Его голос – низкий рокот, который я чувствую в своей груди, властный и резкий, когда он пронзает меня насквозь. – Я не в настроении для компании.

Наверное, мне следует прислушаться и найти себе другое занятие. Что угодно, кроме как потакать желанию, накапливающемуся у меня внутри.

– Твоя жена вряд ли составит компанию, – говорю я, ущипнув себя за бедро двумя пальцами, чтобы мой голос не дрогнул. – И мне скучно.

Он ставит стакан, поднимает голову, не поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня.

– Скучно?

– Да, – говорю я, перенося вес с одной ноги на другую. – Ты бросил меня в этом незнакомом месте, а потом полностью игнорировал.

Проглотив смесь желания и волнения, застывшую у меня в горле, я делаю шаг внутрь офиса, играя с тканью своего халата. Он розово-розовый и атласный, в тон пижамному комплекту, который на мне под ним, и когда я подхожу ближе, шелковистый материал скользит по моей коже, охлаждая меня там, где присутствие Кэла воспламеняет меня.

– Я знаю, что концепция развлечений может быть тебе чужда, – говорю я. – Но мне нужно что-то, чтобы отвлечь внимание. А все книги наверху – я смогу скоро выучить наизусть.

– Разве тебе не следует заниматься?

– Ну… Я отказалась от своих курсов.

Его голова резко поворачивается в сторону, брови сходятся вместе.

– Зачем тебе это делать?

– Не знаю. Это казалось… бессмысленным. Меня не интересует преподавание, и я не могу представить, как сбалансировать карьеру в сфере образования, будучи твоей пленницей.

Медленно поворачиваясь лицом ко мне, Кэл молча смотрит на меня сверху вниз, его темный взгляд скользит взад и вперед между моими глазами, как будто пытаясь понять меня.

Удачи.

– Ты не моя пленница, – бормочет он, что-то тяжелое оседает в воздухе между нами, заставляя мои кости казаться плотными и делая меня неподвижной. Электричество пульсирует в моей крови, передавая его остальным частям моего тела, сердце замирает, пропуская удар, когда он движется вперед.

– О, – выдыхаю я, мой мозг не в состоянии сформировать другое слово.

– Но если ты не развернешься и не уйдешь прямо сейчас, я заставлю тебя почувствовать себя таковой.